Текст книги "Отражения"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 8
На воскресенье у Линдси не было никаких планов. Шесть дней в неделю она вела занятия и занималась бумажной работой, но в воскресенье была абсолютно свободна.
Линдси спустилась вниз уже поздним утром. Насыщенный аромат кофе привел ее прямо в кухню. Перед тем, как открыть дверь, она услышала медленные, неуверенные движения матери.
– Доброе утро. – Линдси подошла к Мэй и поцеловала ее в щеку, затем посмотрела на аккуратный костюм-тройку, в который была одета мать. – Ты принарядилась. – Ее голос потеплел от удовольствия. – Выглядишь замечательно.
Мэй улыбнулась, нервно прикоснувшись к своим волосам.
– Кэрол хочет съездить на ленч в загородный клуб. Как думаешь, с моей прической все в порядке?
– Все прекрасно. – Видя, как Мэй прихорашивается, у Линдси на сердце сразу стало легче. – Но ты же прекрасно знаешь – все будут смотреть только на твои ноги. Ведь у тебя просто потрясающие ноги.
Мэй засмеялась. Линдси так давно не слышала ее смех.
– Твой отец всегда так думал. – Голос Мэй вновь стал грустным.
Линдси подошла к матери и обняла ее.
– Не надо, прошу. – Она прижала Мэй к себе, желая прогнать грусть. – Так приятно видеть, как ты улыбаешься. Папа хотел бы, чтобы ты улыбалась. – Почувствовав, как мать вздохнула, Линдси крепче сжала ее в объятиях. Если бы это было возможно, она бы вложила в Мэй часть своей энергии.
Мэй погладила Линдси по спине, затем отстранилась.
– Давай выпьем кофе, – сказала она, подходя к столу. – Мои ноги, может, и выглядят потрясающе, но все еще быстро устают, да и с больным бедром приходится считаться.
Линдси наблюдала, как мать осторожно садиться на стул, затем повернулась к буфету. Ей было очень важно сохранить у Мэй хорошее настроение.
– Я вчера много работала с той девушкой, о которой тебе рассказывала, Рут Баннион. – Линдси достала две чашки, затем полезла в холодильник за молоком, чтобы разбавить кофе Мэй. Свой же она оставила черным. – Она необыкновенная, поистине необыкновенная, – продолжала она, присоединяясь к матери за столом. – Я выбрала ее на роль Карлы[9]9
Авторский вариант имени, на самом деле главную героиню «Щелкунчика» зовут Клара.
[Закрыть] в новогоднем Щелкунчике. Она застенчивая девушка, интроверт, и выглядит по-настоящему уверенной лишь когда танцует. – Линдси задумчиво смотрела на пар, поднимающийся от кружки горячего кофе. – Я хочу послать ее в Нью-Йорк, к Нику, а ее дядя даже не желает это обсуждать. – Только не в ближайшие четыре с половиной месяца, хмуро подумала она. Упрямый, непоколебимый… – Неужели все мужчины такие упертые? – спросила она, затем выругалась, ошпарив язык глотком горячего кофе.
– По большей части, – ответила Мэй. Ее собственный кофе стоял перед ней и медленно остывал. – И в большинстве случаев женщин притягивает именно к упертым. Тебя к нему тянет.
Линдси взглянула на нее, затем снова уставилась на свой кофе.
– Ну… да. Он немного отличается от знакомых мне мужчин. Его жизнь никак не связана с танцами. Сет объездил почти весь мир. Он очень самоуверенный и надменный человек, но в разумных пределах. Из всех известных мне людей подобной уверенностью в себе обладает только Ник. – Она улыбнулась от воспоминаний и всплеснула руками. – Но у Ники этот страстный русский характер. Он может кидаться вещами, ворчать, кричать. Даже его настроения тщательно продуманы. Сет совершенно другой. Он просто молча порвет тебя на две части.
– И ты уважаешь его за это.
Линдси снова посмотрела на мать и засмеялась. Впервые на ее памяти они с Мэй вели серьезный разговор о чем-то, не связанном с танцами.
– Да, – согласилась она. – Уважаю, как бы смешно это не звучало. Он один из тех людей, которые вызывают уважение, не требуя его, если ты понимаешь, о чем я. – Линдси сделала глоток кофе, на этот раз с большей осторожностью. – Рут обожает Сета. Когда она смотрит на него, это очень заметно. Одиночество тут же исчезает из ее глаз, и я уверена, что это полностью его заслуга. – Ее голос смягчился. – Мне кажется, Сет очень чувствительный человек, но всегда четко контролирует свои эмоции. Думаю, если он кого-то полюбит, то будет очень требовательным, потому что не привык растрачивать свои эмоции впустую. И все же, если бы он не был таким упрямым, я бы уже послала Рут к Нику. Уверена, что хватит и года тренировок в Нью-Йорке, чтобы ее приняли в труппу. Я обмолвилась о ней Нику, но…
– Ты разговаривала с Ником? – спросила Мэй, прервав ее. – Когда?
Линдси тут же одернула себя и мысленно выругалась. Она не сказала матери о разговоре с Ником, но забывчивость была здесь совсем не причем. Ей просто не хотелось лишний раз поднимать больную для них обеих тему. Сейчас она лишь пожала плечами, стараясь говорить как можно небрежнее.
– Ах, да, пару дней назад. Он звонил в студию.
– Зачем? – Вопрос Мэй был тихим и неизбежным.
– Узнать как у меня дела. Спросил, как ты себя чувствуешь. – Неделю назад Кэрол принесла цветы. Они уже увяли, и Линдси, поднимаясь с места, захватила вазу с цветами с собой. – Он всегда очень любил тебя.
Мэй наблюдала за тем, как дочь выкидывает в мусорную корзину увядшие цветы.
– Он просил тебя вернуться.
Линдси поставила вазу в раковину и начала промывать.
– Он так доволен новым балетом, который пишет сам.
– И он хочет, чтобы ты танцевала в этом балете. – Линдси молча продолжала мыть вазу. – Что ты ему ответила?
Она лишь покачала головой, желая избежать очередного напряженного спора.
– Мама, прошу.
– Я собираюсь поехать в Калифорнию с Кэрол.
Удивленная не только словами, но и спокойным голосом матери, Линдси повернулась, не выключив воду.
– Это было бы замечательно. Остаток зимы ты могла бы греться на солнышке.
– Это не только на зиму, – ответила Мэй. – Навсегда.
– Навсегда? – На лице Линдси отразилось полное замешательство. Брызги воды попадали на стеклянную вазу, поэтому она повернулась и закрыла кран. – Я не понимаю.
– У нее там есть родственники, ты же знаешь. – Мэй поднялась, чтобы налить еще кофе, и выразила жестом протест, когда Линдси собралась сделать это. – Один из них, ее кузен, нашел флориста, который продает свой бизнес. Там хорошее расположение. Кэрол его купила.
– Кэрол купила бизнес? – Ошарашенная подобными новостями Линдси снова села. – Но когда? Она не сказала ни слова. И Энди ничего не говорил. Я видела его только…
– Она хотела сначала утрясти все детали, – сказала Мэй, прервав тираду Линдси. – Кэрол хочет, чтобы я была ее партнером.
– Ее партнером? – Линдси покачала головой, затем прижала пальцы к вискам. – В Калифорнии?
– Так больше не может продолжаться, Линдси. – Мэй снова села за стол с полной кружкой кофе. – Физически я в порядке, насколько это для меня возможно. За мной больше не нужно ухаживать и у тебя нет совершенно никаких причин для беспокойства. Да, ты беспокоишься, – добавила она, когда Линдси открыла рот, чтобы что-то сказать. – После выхода из больницы я прошла долгий путь.
– Я знаю. Я все знаю, но Калифорния… – Она посмотрела на Мэй беспомощным взглядом. – Это так далеко.
– Мой переезд нужен нам обеим. Кэрол сказала, что я давлю на тебя, и она права.
– Мама…
– Да, это так, и я не смогу остановиться, если мы продолжим жить вместе и будем зависеть друг от друга. – Глубоко вздохнув, Мэй поджала губы. – Настало время… для нас обеих. Для тебя я всегда хотела лишь одного. И я не перестану этого хотеть. – Она взяла дочь за руки, изучая ее длинные, изящные пальцы. – Мечты – вещь упрямая. Всю жизнь мои мечты оставались низменными… сначала для себя, потом для тебя. Возможно, это неправильно. Возможно, ты используешь меня как предлог, чтобы не возвращаться назад. – Линдси покачала головой, но Мэй все продолжала. – Ты заботилась обо мне, когда я в этом нуждалась, и я благодарна тебе. Я не всегда показывала это, потому что мои мечты вставали на пути. Я собираюсь попросить тебя в последний раз. – Линдси молчала в ожидании. – Подумай о том, кто ты, и что у тебя есть. Подумай о том, чтобы вернуться назад.
Линдси смогла лишь кивнуть. Она думала об этом два долгих, мучительных года, но она не станет захлопывать дверь между собой и своей матерью, ведь она только-только начала открываться.
– Когда ты уезжаешь?
– Через три недели.
Вздохнув в ответ, Линдси поднялась из-за стола.
– У вас с Кэрол все получится просто великолепно. – Она вдруг почувствовала себя потерянной, одинокой и опустошенной. – Я хочу прогуляться, – быстро произнесла она, прежде чем все эти эмоции успели отразиться на ее лице. – Мне нужно подумать.
Линдси любила гулять по пляжу, когда в воздухе уже чувствовалось приближение зимы. Чтобы не замерзнуть, она надела старый бушлат, и засунув руки в карманы, медленно пошла вдоль длинной дуги камней и песка. Над Линдси было спокойное, неправдоподобно синее небо. Прибой казался совершенно необузданным. Здесь чувствовался не только запах моря, но и его вкус. Ветер наслаждался своей свободой, и Линдси надеялась, что он поможет ей прочистить мысли.
Она никогда не думала, что ее мать может когда-нибудь собраться и уехать из Клиффсайда насовсем, и не знала, что точно чувствует по этому поводу. Услышав крик чайки над головой, Линдси остановилась, чтобы посмотреть, как птица кружит над скалами. Три года, подумала она. Три года размеренной жизни. Она начала сомневаться, что сможет существовать без привычной рутины. Наклонившись, Линдси подняла гладкий, плоский камень величиной не больше серебряного доллара. Он был песочного цвета с черными пятнами. Линдси потерла камень пальцами, затем положила в карман. Пока она шла, камень оставался у нее в руке, постепенно нагреваясь.
Она вспоминала о каждом этапе своей жизни, начиная от возвращения в Клиффсайд. Затем вернулась к годам, проведенным в Нью-Йорке. «Две совершенно разные жизни, – размышляла Линдси, ссутулившись. – Возможно, я и есть два разных человека». Подняв голову вверх, она увидела Клифф-Хаус. Он стоял высоко на скале в четверти мили от нее, но согревал ее одним своим видом, как она согревала камушек в кармане.
«Потому что он всегда здесь, – решила она, – и на него всегда можно положиться. Когда все вокруг летит в тартарары, он остается неизменным». Окна сияли на солнце, из нескольких труб, как и положено, шел легкий дым. Линдси вздохнула, обхватив себя руками.
Тут ее глаза уловили движение где-то вдалеке на пляже. К ней на встречу шел Сет. Видимо, он спустился на пляж по лестнице, идущей от самого дома. Прикрыв глаза от яркого солнца, она смотрела на Сета, и через какое-то время поняла, что улыбается. «Как он это делает со мной? – задумалась она, покачав головой. – Почему я всегда так рада его видеть?» Он шел с такой уверенностью, не делая ни одного лишнего движения. «Я хотела бы станцевать с ним. Что-нибудь медленное и мечтательное». Она почувствовала толчок внутри и вздохнула. «Мне надо бы убежать, прежде чем он подойдет еще ближе».
И она побежала. К нему.
Сет смотрел, как Линдси бежит ему навстречу. Ее распущенные волосы развевались на ветру. Щеки порозовели от холода. Ее тело казалось абсолютно невесомым, ноги едва касались песка, и он вспомнил тот вечер, когда видел ее в студии танцующую в одиночестве. Сет даже не понял, что остановился, пока смотрел на нее.
Подойдя к нему, Линдси ослепительно улыбнулась и протянула руку в знак приветствия.
– Привет. – Она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы. – Я так рада тебя видеть. Мне было одиноко. – Их пальцы переплелись.
– Я увидел тебя из окна.
– Правда? – Линдси подумала о том, что он выглядит моложе, когда его волосами играет ветер. – А как ты понял, что это я?
Его взгляд слегка нахмурился, но голос оставался спокойным.
– По тому, как ты двигаешься.
– Для танцора нет лучшего комплемента, чем этот. Поэтому ты спустился сюда? – Было так приятно чувствовать тепло его руки, видеть его серьезный, изучающий взгляд. – Чтобы быть со мной?
Его выражение лица будто замерло, лишь брови слегка наклонились, перед тем, как он ответил.
– Да.
– Я рада. – Она тепло и открыто улыбнулась. – Мне нужно с кем-то поговорить. Ты меня выслушаешь?
– Конечно.
По молчаливому соглашению она пошли вместе по пляжу.
– Балет всегда был моей жизнью, – начала Линдси. – Я не могу вспомнить ни дня без занятий, ни одного утра без станка. У моей матери имелись некоторые ограничения, как у балерины, поэтому для нее было жизненно необходимо, чтобы я пошла дальше. Для всех оказалось огромной удачей, что я не только хотела, но и могла танцевать. Для каждой из нас это важно по-своему, но все же создавало некую связь.
Ее голос звучал тихо, но четко против ревущего моря.
– Я была не на много старше Рут, когда меня приняли в труппу. Это тяжелая жизнь. Конкуренция, бесконечные тренировки, напряжение. Боже, это постоянное напряжение. Оно появляется с самого утра, как только ты открываешь глаза. Затем станок, занятия, репетиции, снова занятия. Семь дней в неделю. Это твоя жизнь, и больше ничего. Другого просто не может быть. Даже когда ты начинаешь потихоньку двигаться к уходу из труппы, расслабиться невозможно. Всегда кто-то стоит у тебя за спиной, желая занять твое место. Если ты пропускаешь занятие, одно единственное занятие, тело об этом знает и начинает тебя мучить. Появляется боль – в мускулах, в сухожилиях, в ступнях. Это цена, которую платишь для поддержания той неестественной гибкости.
Она вздохнула, позволив ветру ударить в лицо.
– Я любила эту жизнь. Каждое ее мгновение. Очень трудно понять, что это такое – стоять за кулисами перед своим первым соло. Об этом знают лишь другие танцоры. И когда ты танцуешь, вся боль исчезает. Ты забываешь о ней, иначе нельзя. Затем, на следующий день все начинается снова. Тогда я была полностью погружена в себя, в свою работу и практически не думала о Клиффсайде и его жителях. Когда мои родители попали в аварию, мы только начали репетировать «Жар-птицу». – Она замолчала на мгновение. Ее голос стал глубже, но все же оставался спокойным. – Я любила своего отца. Он был простым, открытым человеком. Сомневаюсь, что много думала о нем за последний год, проведенный в Нью-Йорке. Совершал ли ты что-то, или наоборот, не совершал, из-за чего ты временами ненавидишь себя? Но никогда не сможешь ничего изменить?
– Что-то, что заставляет просыпаться в три часа ночи? – Сет обнял Линдси за плечи одной рукой и притянул ближе к себе. – Было пару раз.
– Моя мать очень долго лежала в больнице. – На секунду она спрятала лицо у него на плече. Говорить об этом было намного тяжелее, чем она ожидала. – Сначала она лежала в коме. Потом бесчисленные операции и долгая, болезненная терапия. Мне пришлось разбираться с делами, просмотреть кучу бумаг. Я выяснила, что они второй раз заложили дом, чтобы оплатить мои первые годы в Нью-Йорке. – Глубокий вдох помог загнать подальше подступающие к глазам слезы. – Я жила там, полностью зацикленная на себе и своих амбициях, а они закладывали свой дом.
– Значит, они так хотели, Линдси. И ты достигла цели. Они явно очень гордились тобой.
– Но ведь я просто брала, не задумываясь, без какой-либо благодарности.
– Как ты могла быть благодарной за что-то, чего даже не знала? – заметил он.
– Логика, – пробормотала Линдси, наблюдая за чайкой, кричащей у них над головой. – Хотелось бы мне быть более логичной. В любом случае, – продолжила она, – когда я вернулась, то открыла школу, чтобы держать себя в форме и финансово помогать маме, пока она не выйдет из больницы и не почувствует себя достаточно хорошо, чтобы я смогла уехать. Тогда я не думала о том, чтобы остаться.
– Но потом планы изменились. – Линдси замедлила шаг, и Сет снизил скорость, подстраиваясь под нее.
– Шли месяцы. – Линдси рассеянно убрала волосы назад, чтобы они не падали на глаза. – Когда маму выписали из больницы, она все еще нуждалась в постоянном уходе. Мать Энди оказалась настоящей спасительницей. Она выкраивала время между своим магазином и домом, чтобы я могла продолжать занятия в школе. Затем настал момент, когда мне пришлось признать реальное положение дел. Прошло слишком много времени, и конца было не видать.
Какое-то время она шла молча.
– Я перестала думать о возвращении в Нью-Йорк. Клиффсайд – мой дом. Здесь мои друзья, моя школа. Жизнь профессиональной балерины очень ограничена. Они каждый день ходят на занятия, а это не сравнится с преподаванием. У балерин определенная диета, они по-другому мыслят. Я просто перестала быть профессиональной балериной.
– Но твоя мать не хочет мириться с этим.
Удивленная его словами, Линдси остановилась и посмотрела на Сета.
– Откуда ты знаешь?
Он убрал волосы с ее щеки.
– Об этом не трудно догадаться.
– Три года, Сет. – Линдси пожала плечами. – Она не хочет реально смотреть на вещи. Мне скоро двадцать шесть, как я могу конкурировать с такими девушками, как Рут? И даже если могу, зачем мне снова истязать свое тело, гробить свои ступни и морить себя голодом? Я даже не знаю, способна ли на это сейчас. Я любила ту жизнь… и я люблю эту. – Она повернулась и посмотрела на волны, с грохотом бьющиеся о скалы. – А теперь мама хочет уехать из Клиффсайда насовсем, чтобы начать с нуля и – я отлично это понимаю – чтобы заставить меня наконец-то принять решение. Решение, которое, как я думала, я уже приняла.
Сет взял ее за плечи.
– Тебе не нравится, что она уедет туда, где ты уже не сможешь заботиться о ней?
– О, да, ты очень проницателен. – Линдси прижалась к нему на мгновение, ощущая при этом спокойствие. – Но я хочу, чтобы она снова была счастлива, по-настоящему счастлива. Я люблю ее. Возможно, не так безоговорочно, как любила отца, но все же люблю. Я просто не уверена, что могу быть такой, как она хочет.
– Если ты думаешь, что сможешь отплатить ей, став такой, как она хочет, то ты ошибаешься. Жизнь не так устроена.
– А должна бы. – Линдси хмуро смотрела на пенистые брызги. – Должна.
– А ты не думаешь, что тогда она была бы очень скучной? – По сравнению с дикими криками чаек и рокотом волн его голос звучал тихо и сдержанно. Линдси была очень рада, что побежала к нему, а не от него. – Когда уезжает твоя мать?
– Через три недели.
– Подожди немного после ее отъезда, реши, что для тебя главное в жизни. А пока давление на тебя слишком велико.
– Я должна была знать, что ты станешь рассуждать логически. – Она повернулась к нему, на ее губах снова была улыбка. – Обычно меня возмущают подобные советы, но сейчас я чувствую облегчение. – Она взяла Сета за руку и спрятала лицо у него на груди. – Обнимешь меня? Это так хорошо – хотя бы на минуту опереться на кого-то другого.
Линдси казалась ему такой маленькой, когда он обнял ее. Своей хрупкостью она пробуждала в нем инстинкт защитника. Сет прижался щекой к ее макушке, наблюдая за вечной войной воды и скал.
– Ты пахнешь мылом и кожей, – наконец-то пробормотала Линдси. – Мне нравится. Даже сотни лет спустя я буду помнить этот запах. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
«Я могу влюбиться в него, – подумала она. – Он – первый мужчина, в которого я могу по-настоящему влюбиться».
– Я знаю, что это сумасшествие, – вслух произнесла она, – и все же хочу, чтобы ты меня поцеловал. Я так хочу снова ощутить твой вкус.
Их губы встретились медленно, чтобы растянуть момент и насладиться им. Лишь раз они остановились, чтобы только взглянуть друг другу в глаза и увидеть там желание, затем соединились снова, как огонь с огнем. Его вкус и очертания губ были для нее уже знакомыми, но не менее волнующими. Линдси сильнее прижалась к Сету. Их языки дразнили друг друга, лишь намекая на то, что могло бы произойти. Колодец желания был намного глубже, чем Линдси предполагала, а его воды коварнее. На мгновение она полностью отдалась Сету. Обещания чуть не сорвались с ее губ.
Линдси быстро отпрянула от Сета и покачала головой. Затем прижала руку к голове, и, откинув волосы назад, сделала глубокий вдох.
– Ох, мне нужно держаться от тебя подальше, – прошептала она. – И чем дальше, тем лучше.
Сет подошел к ней и взял ее лицо в ладони.
– Слишком поздно. – В его глазах все еще горела страсть. Ему хватило малейшего движения, чтобы она приблизилась еще на шаг.
– Возможно. – Линдси положила руки ему на грудь, но не отталкивала его, и не притягивала. – В любом случае, я сама напросилась.
– Если бы сейчас было лето, – сказал Сет, проведя пальцем по ее шее, – мы бы устроили здесь пикник, поздно ночью, с холодным вином. Затем занимались бы любовью и спали на пляже, пока солнце не взошло над водой.
Линдси внезапно почувствовала дрожь в коленях.
– О, да, – вздохнув, сказала она. – Мне нужно держаться от тебя подальше. – Повернувшись, она направилась к скалам. – Знаешь, почему я люблю гулять по пляжу ранней зимой? – крикнула она, взобравшись на камень.
– Нет. – Сет подошел ближе к камням. – Почему?
– Потому что ветер в это время холодный и неуправляемый, и стихия кажется совсем дикой. Я люблю наблюдать за морем перед самым штормом.
– Тебе нравится бросать вызов, – заметил Сет.
Линдси посмотрела на него сверху вниз. С такой высоты для нее открывался довольно непривычный вид.
– Да. Как и тебе, насколько я помню. Я читала, что ты неплохой парашютист.
Он протянул ей руку и улыбнулся, когда их пальцы соприкоснулись. Линдси наморщила нос и с легкостью спрыгнула на песок.
– Это максимальное расстояние, на которое я оторвусь от земли без специального аппарата, – сказала она, нахмурив брови. – Я готова выпрыгивать из самолета, только если он стоит в аэропорту.
– Я думал, тебе нравится бросать вызов.
– Мне и дышать тоже нравится.
– Я мог бы тебя научить, – предложил Сет, заключая ее в объятия.
– Я научусь прыгать с парашютом, как только ты научишься делать поворот в воздухе. А еще… – Линдси выскользнула из его рук, вспомнив очередную статью. – Еще я читала, что ты как-то обучал свободному падению одну итальянскую графиню.
– Я начинаю думать, что ты слишком много читаешь, – сказал Сет, схватив ее за руку и притянув обратно к себе.
– А меня удивляет, где ты находишь время для строительства, учитывая такую насыщенную светскую жизнь.
Его усмешка была похожа на быструю, яркую вспышку.
– Я свято верю, что иногда нужно отдыхать.
– Хмм. – Прежде, чем Линдси смогла что-то сказать, ее взгляд уловил неподалеку на пляже красное пятно. – Это Рут, – сказала она, повернув голову.
Рут немного неуверенно помахала рукой, направляясь к ним по песку. Ее волосы были распущены и четко выделялись на фоне красной куртки.
– Она красивая девушка. – Линдси снова повернулась к Сету и увидела, что он тоже наблюдает за Рут, но его взгляд был хмурым. – Сет? – Он повернулся к Линдси. – Что такое? – спросила она с тревогой.
– Мне, скорее всего, придется уехать на пару недель. Я беспокоюсь о ней; она еще такая хрупкая.
– Ты недостаточно доверяешь ей. – Линдси пыталась игнорировать пустоту, образовавшуюся после его слов. Уехать? Куда? Когда? Но она отбросила все вопросы и сосредоточилась на Рут. – Или себе, – добавила она. – У вас крепкие отношения. Несколько недель не повредят ни им, ни Рут.
Рут подошла к ним, прежде чем Сет смог что-то ответить.
– Здравствуйте, мисс Данн. – С тех пор, как Линдси с ней познакомилась, улыбка Рут стала более свободной. В глазах девушки сейчас были заметны искорки волнения. – Дядя Сет, я сейчас была у Моники. Ее кошка окатилась в прошлом месяце.
Линдси засмеялась.
– Гонория единолично ответственна за рост кошачьего населения Клиффсайда.
– Не единолично, – сухо заметил Сет, заставив Линдси засмеяться снова.
– У нее четверо котят, – продолжила Рут. – И один… в общем… – Она посмотрела на Сета и Линдси, закусив нижнюю губу, затем молча расстегнула верхние кнопки своей куртки и достала из-за пазухи крохотный комочек рыжего меха.
Линдси просто не смогла сдержать визга, забирая котенка из рук Рут, и зарылась носом в мягкую шерсть.
– Он такой красивый. Как его зовут?
– Нижинский,[10]10
Вацлав Фомич Нижинский (12 марта 1889– 8 или 11 апреля 1950) – русский танцовщик и хореограф польского происхождения, родившийся в Киеве, Украина, один из ведущих участников Русского балета Дягилева.
[Закрыть] – ответила ей Рут и обратила свой темный взгляд на дядю. – Он будет жить у меня в комнате и не помешает Уорту. Он маленький и не доставит проблем, – с надеждой сказала она.
Линдси наблюдала за Рут, пока та говорила. В глазах девушки горело воодушевление. Линдси видела этот огонь во взгляде Рут лишь во время танцев.
– Проблемы? – сказала она, тут же вставая на сторону Рут. – Разумеется он не доставит никаких проблем. Только посмотри на его мордашку. – Она сунула комочек Сету в руки. Сет слегка приподнял пальцем голову котенка. Нижинский мяукнул и снова погрузился в сон.
– Трое против одного, – сказал Сет, почесав пушистые уши. – Кто-то мог бы сказать, что это нечестная игра. – Он вернул котенка Рут и погладил ее по волосам. – Лучше позволь мне самому справится с Уортом.
– О, дядя Сет. – Держа котенка одной рукой, Рут второй обняла Сета за шею. – Спасибо! Мисс Данн, правда он замечательный?
– Кто? – Линдси посмотрела на Сета над головой Рут. – Нижинский или Сет?
Рут захихикала. Линдси впервые слышала от нее такой абсолютно девчачий звук.
– Оба. Я пойду, отнесу его в дом. – Она снова спрятала комочек за пазуху и направилась по песку к лестнице. – Умыкну из кухни немного молока, – крикнула она напоследок.
– А ведь это такая мелочь, – пробормотала Линдси, наблюдая, за удаляющейся спиной в ярко-красной куртке. Затем повернулась к Сету и одобрительно кивнула. – Ты отлично справился. Она думает, что переиграла тебя.
Сет улыбнулся и поймал прядь волос Линдси, с которой играл ветер.
– Неужели?
Линдси улыбнулась в ответ и, повинуясь порыву, дотронулась до его щеки.
– Мне нравится знать, что у тебя мягкое сердце. – Она опустила руку. – Мне нужно идти.
– Линдси. – Он удержал ее, когда она хотела отойти. – Поужинай со мной. – Его взгляд был очень интимным. – Просто ужин. Я хочу быть с тобой.
– Сет, мы же с тобой знаем, что ужином все не ограничится. Мы оба хотим большего.
– Значит, у нас будет большее, – пробормотал Сет, но притянув Линдси к себе, почувствовал ее сопротивление.
– Нет, я должна подумать. – Она на мгновение прижалась лбом к его груди. – Я не могу мыслить здраво, когда ты меня касаешься. Мне нужно время.
– Сколько? – Он взял ее за подбородок, заставив поднять голову.
– Я не знаю. – Слезы, появившиеся в ее глазах, потрясли их обоих. Линдси поспешила смахнуть их. Сет поднял палец и поймал одну слезинку.
– Линдси. – Голос Сета стал необыкновенно ласковым.
– Нет, нет, не будь добрым. Лучше накричи на меня. Я хотя бы смогу взять себя в руки, если ты будешь на меня кричать. – Линдси закрыла лицо обеими руками и сделала глубокий вздох. Она совершенно неожиданно поняла причину этих слез. – Я должна идти. Пожалуйста, Сет, позволь мне уйти. Мне нужно побыть одной.
Из-за его хватки Линдси испугалась, что он сейчас откажет.
– Хорошо, – сказал Сет после нескольких долгих секунд молчания. – Но учти, Линдси, мое терпение не безгранично.
Она ничего не ответила, лишь повернулась и убежала. Убежала с осознанием того, что она не просто может влюбиться в Сета Банниона. Она уже влюбилась в него.
