Текст книги "Отражения"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

 Прижав пальцы к вискам, Линдси попыталась вспомнить себя в том же возрасте. Она уже жила в Нью-Йорке, и ее жизнь была проста, но очень-очень требовательна, и то, и другое по одной и той же причине. Балет. Для Рут причина будет такой же.

 Линдси продолжала следить за танцем. Она решила, что жизнь некоторых людей просто не может быть простой. Она думала как о себе, так и о Рут. Кому-то предназначена трудная судьба, но награда может быть такой сладкой. Линдси вспоминала невероятное возбуждение от выступления на сцене, кульминацию бесконечных часов тяжелой работы и репетиций, награду за всю боль и все жертвы. Рут тоже должна это испытать. Ей это на роду написано. Для обеспечения того, на что Рут, по мнению Линдси, имела полное право, ей придется столкнуться с Сетом. И при этом ей нужно быть очень сильной. Но пока что она старалась не думать об этом. У нее еще будет время для подобных мыслей долгими, одинокими ночами. Она была уверена, что по прошествии нескольких дней сможет полностью справиться со своими эмоциями. И тогда она поговорит с Сетом о Рут.

 Когда музыка закончилась, Рут еще несколько секунд удерживала последнюю позицию. Как только она отпустила руки, заиграла следующая композиция, но Ник продолжал молчать. Не давая никаких указаний и комментариев, он подошел и выключил музыку.

 Запыхавшаяся Рут облизала пересохшие губы. Теперь, когда танец закончился и можно ослабить концентрацию, в ней все напряглось. Ее пальцы, такие прекрасные и грациозные во время танца, начали дрожать.

 «Он думает, что я ужасна, и собирается мне об этом сказать, – испугалась она. – Или пожалеет меня и скажет что-нибудь милое и успокаивающее». И то и другое казалось ей одинаково ужасающим. В ее голове возникали дюжины вопросов. Как же ей хотелось набраться смелости и озвучить их, но она смогла лишь сцепить руки. Ей казалось, что вся ее жизнь сейчас висит на волоске в ожидании мнения, единого слова этого мужчины.

 Давыдов внезапно оглянулся и посмотрел ей в глаза. Напряженность в его взгляде еще больше испугала Рут, и она крепче сцепила руки. Затем это выражение исчезло, и он улыбнулся ей. Сердце Рут замерло.

 «Вот они, – ошеломленно подумала она. – Эти милые, ужасные слова».

 – Мистер Давыдов, – начала она, желая остановить его, прежде чем он начнет говорить. Она предпочитала заканчивать все резко и чисто.

 – Линдси была права, – перебил ее Николай. – Ты приедешь в Нью-Йорк, ко мне.

 – К вам? – тупо повторила Рут, не уверенная в том, правильно ли расслышала его слова, не позволяя себе верить в них.

 – Да, да, ко мне. – Николай оказался удивлен ответом Рут. – Я кое-что знаю о балете.

 – Ох, мистер Давыдов, я не имела в виду… – Под действием собственного ужаса она подошла к нему. – Я просто… Я хотела сказать…

 Николай взял ее за руки, прервав ее бессвязные объяснения.

 – Какие же большие у тебя глаза, когда ты сбита с толку, – сказал он, быстро сжав ее ладони. – Конечно, я еще многого не видел. – Он отпустил ее руки, чтобы взять ее за подбородок, и начал невозмутимо изучать лицо. – Как ты танцуешь на пуантах, – продолжал он. – Как ты танцуешь с партнером. Но то, что я видел – это хорошо.

 Рут потеряла дар речи. Услышать «хорошо» от Давыдова было для нее самой высшей наградой.

 Тогда Линдси сделала шаг вперед, и Николай тут же поднял глаза от лица Рут.

 – Ptichka? – Освободив подбородок девушки, он подошел к Линдси.

 Ее глаза были спокойными и сухими, без каких-либо следов покраснения, но лицо бледное. Рука не казалась безжизненной, когда он взял ее в свою, но пальцы были холодными. Он накрыл их второй рукой, чтобы согреть.

 – Итак, ты доволен моей лучшей ученицей. – По легкой, краткой вспышке в ее глазах было понятно, что произошедшее ранее пока не обсуждается.

 – А ты в этом сомневалась? – поинтересовался он.

 – Я – нет. – Линдси улыбнулась, повернувшись к Рут. – А вот она – да, я в этом уверена. – Она снова посмотрела на Ника, ее улыбка скривилась. – Вы абсолютно такой же устрашающий, как и ваша репутация, Николай Давыдов.

 – Глупости. – Он отмахнулся от слов Линдси и одарил Рут веселой усмешкой. – Я тих, как святой.

 – Как же сладко ты лжешь, – мягко произнесла Линдси. – Впрочем, как обычно.

 В ответ Николай лишь улыбнулся и поцеловал Линдси руку.

 – Это неотъемлемая часть моего очарования.

 Его утешение и дружба ослабили боль. В благодарность Линдси прижала их соединенные руки к щеке.

 – Я рада, что ты здесь. – Освободив его руку, она подошла к Рут. – Думаю, тебе сейчас не помешает чашка чая, – заметила она, но удержалась от прикосновения к плечу девушки. Линдси еще не была уверена, что этот жест получит одобрение. – Потому что, если мне не изменяет память, у тебя сейчас все внутри трясется. У меня тряслось, когда я впервые танцевала перед ним, а ведь тогда он еще не был такой легендой, как сейчас.

 – Я всегда был легендой, ptichka, – вмешался Николай. – Просто, в отличие от тебя, Рут лучше обучена искусству уважения. А вот эта особа, – сказал он Рут, указав пальцем на Линдси, – любит поспорить.

 – Особенно с властными личностями, – согласилась Линдси.

 Почувствовав облегчение, Рут удивленно и чуть хрипло засмеялась. «Неужели это происходит на самом деле? – думала она. – Неужели я действительно стою рядом с Данн и Давыдовым, которые уже стали легендами?» Посмотрев Линдси в глаза, она увидела там понимание и легкий намек на грусть.

 Дядя Сет, тут же поняла она, постыдившись своего эгоизма. Она вспомнила, насколько подавленной выглядела Линдси, когда Сет вышел из студии. Рут неуверенно подняла руку и коснулась руки своей наставницы.

 – Да, было бы неплохо выпить сейчас чаю.

 – Чай с лимоном? – поинтересовался Николай, находясь уже в другом конце комнаты.

 Линдси одарила его бесхитростной улыбкой.

 – С шиповником.

 Ник сморщился.

 – Может тогда водка есть? – Легко спросил он, подняв брови.

 – Я не ждала никаких русских знаменитостей, – ответила Линдси с извиняющейся улыбкой. – Но вероятно, я смогу отыскать диетическую содовую.

 – И чай сойдет. – Он снова внимательно изучал ее, и Линдси знала, что его мысли сейчас где-то не здесь. – Позже я отведу тебя на ужин, и мы поговорим. – Он замолчал, когда Линдси подозрительно посмотрела на него. – Как в старые добрые времена, ptichka, – невинно произнес он. – Нам нужно многое наверстать, не так ли?

 – Да, – осторожно согласилась Линдси, – действительно. – Она хотела вернуться в кабинет, чтобы заварить чай, но Рут остановила ее.

 – Я все сделаю, – вызвалась она, понимая, что без нее Линдси и Николай смогут говорить более открыто. – Я знаю, где и что лежит. – И Рут быстро удалилась, прежде чем Линдси смогла что-то ответить.

 Небрежным жестом Николай наугад выбрал диск и вставил его в музыкальный центр. Тихая романтичная музыка Шопена была хорошим фоном для более личного разговора.

 – Милая девушка, – сказал он. – Я должен поздравить тебя за отличное суждение.

 Линдси улыбнулась и посмотрела на дверь кабинета, которую Рут оставила слегка приоткрытой.

 – После того, что ты ей сказал, она будет трудиться еще усерднее, чем раньше. Ты возьмешь ее в труппу, Ник, – энергично сказала Линдси, сама желая убедиться, что радость Рут не напрасна. – Она…

 – Это не то решение, которое принимается по щелчку пальцев, – перебил он ее. – И не мне одному предстоит решать.

 – Ох, я знаю, знаю, – нетерпеливо заговорила она, затем взяла Ника за руки. – Но отбрось логику, Ник, скажи, что ты чувствуешь, что говорит тебе твое сердце.

 – Мое сердце говорит, что ты должна вернуться в Нью-Йорк. – Он лишь сильнее сжал ее пальцы, когда она попыталась высвободить руки. – Мое сердце говорит, что ты ранена и сбита с толку, и все же ты остаешься одной из самых потрясающих балерин, с которыми я танцевал.

 – Мы говорили о Рут.

 – Это ты говорила о Рут, – поправил он ее. – Ptichka. – Его тихий голос заставил ее вновь посмотреть ему в глаза. – Ты нужна мне, – просто сказал он.

 – Нет, не надо. – Линдси покачала головой и закрыла глаза. – Это нечестно.

 – Нечестно, Линдси? – Он быстро встряхнул ее. – Правда или неправда не всегда честны. Ну-ка посмотри на меня. – Она послушалась, встретившись с его серьезными голубыми глазами. – Этот архитектор, – начал он.

 – Нет, – быстро сказала Линдси. – Не сейчас.

 Она снова стала бледной и уязвимой, и Ник дотронулся рукой до ее щеки.

 – Хорошо. Тогда я вот что хочу спросить: неужели ты думаешь, что я хотел бы вернуть тебя обратно в труппу и дать самую главную роль в моем первом балете, если бы хоть немного сомневался в твоем таланте? – Она начала говорить, но он остановил ее, лишь подняв брови. – Подумай как следует, прежде чем начнешь говорить о сентиментальности и дружбе.

 Глубоко вздохнув, Линдси отвернулась от него и направилась к станку. Она знала Николая Давыдова и понимала его абсолютный эгоизм, когда дело касалось танцев. Он мог быть великодушным, щедрым и очаровательно самоотверженным в личном плане. Когда ему это было нужно. Но как только дело касалось танцев, он становился строгим профессионалом. Балет занимал львиную долю его сердца. Линдси потерла шейные позвонки, где вновь появилось напряжение. Все казалось слишком серьезным, чтобы думать об этом сейчас, слишком большим, чтобы охватить все сразу.

 – Я не знаю, – пробормотала она. Ничто уже не казалось таким понятным и определенным, как час назад. Снова повернувшись к Нику, Линдси подняла руки ладонями вверх. – Я просто не знаю.

 Когда он подошел к ней, она подняла голову. Ник до сих пор видел в глазах Линдси боль и смятение, смешанные друг с другом. Пронзительный свист кипящего чайника на мгновение заглушил Шопена.

 – Мы еще поговорим потом, – сказал он, обняв ее одной рукой. – А сейчас мы все вместе постараемся расслабиться перед грядущими занятиями.

 Они пошли через студию, чтобы присоединиться к Рут в кабинете. Остановившись, Линдси быстро поцеловала Ника.

 – Я так рада, что ты здесь.

 – Хорошо. – Он обнял ее в ответ. – Тогда после занятий ты можешь отвести меня на ужин.

Глава 13

 Наступил День подарков.[12]12
  День подарков – праздник, отмечаемый в Великобритании и в ряде других стран ежегодно 26 декабря.


[Закрыть] Снег лежит огромными сугробами по краям дорог, с крыш домов свисают толстые сосульки, а с веток деревьев – сосульки помельче. Воздух свежий и холодный, пронизанный тонкими солнечными лучами.

 Неугомонная Моника, слегка заскучав, отправилась на прогулку в городской парк. Детская площадка выглядела совсем заброшенной и жалкой. Смахнув маленький сугроб с деревянных качелей, она села на них и, потихоньку качаясь, начала пинать ботинками снег. Она беспокоилась за Линдси.

 Грядут перемены, и перемены не малые. Они начались сразу после первого снега этой зимы. Только Моника была не совсем уверена, после чего точно они появились – после того, как Линдси провела ночь с Сетом, или после визита Николая Давыдова. Линдси было не свойственно так долго находиться в дурном настроении, но время шло, а угрюмость все не проходила. А может просто она сама стала более чувствительной к настроениям подруги, так как ее собственное было таким непостоянным?

 Моника была в шоке, когда поняла, что ее давнее увлечение Энди превратилось в настоящую любовь. Он стал ее героем сразу же, когда впервые пришел вместе с ее братом к ним домой в своей футбольной форме старшей школы. Ей было десять, ему – пятнадцать. По иронии судьбы, главным препятствием на ее дороге к сердцу Энди оказался человек, который был ей очень близок: Линдси.

 «И почему Линдси не видит, что Энди сходит по ней с ума?» Моника откинулась на спинку, наслаждаясь трепетом в животе, пока бледно-голубое небо раскачивалось вместе с ней. «Почему он не скажет ей?» Она оттолкнулась сильнее.

 Пока Линдси жила в Нью-Йорке, Моника была лишь влюбленным подростком. Тогда Энди относился к ней по-доброму и рассеянно трепал по голове. С тех пор, как Линдси вернулась, он даже не заметил, что младшая сестренка его друга уже выросла. А Линдси с тем же успехом не замечала чувства Энди, ворчливо заметила Моника.

 – Привет!

 Повернув голову, Моника уловила ослепительную улыбку Энди, затем полетела на качелях в противоположную сторону. Одно быстрое движение – и вот он опять здесь. Она шаркнула ногами по земле и замедлилась.

 – Привет, – выговорила она, когда качели почти остановились.

 – Ты что-то рано поднялась для воскресенья, – заметил он, неспешно проведя рукой по цепочке качелей. – Как провела Рождество?

 – Нормально … хорошо. – Она молчаливо обругала себя и постаралась говорить связно. – Ты тоже рановато поднялся.

 Энди пожал плечами, затем уселся на качели рядом с Моникой. Ее сердце затрепетало.

 – Хотел прогуляться, – пробормотал он. – До сих пор даешь уроки игры на пианино?

 Моника кивнула.

 – Я слышала, ты расширяешь цветочный магазин

 – Да, я добавил целую секцию комнатных растений.

 Моника посмотрела на его ладони, которыми он сжимал цепочки качелей рядом с ней. Удивительно, что Энди, такой большой и мужественный, способен ухаживать за растениями с необычайной осторожностью. У него были очень нежные руки.

 – Разве ты не открываешь магазин сегодня?

 – Думаю, это будет днем, немного попозже. – Он снова пожал своими могучими плечами. – Кажется, никто кроме нас еще не проснулся. – Он повернул голову и улыбнулся ей. Сердце в груди у Моники перекувырнулось.

 – Я… Мне нравится вставать рано, – промямлила она.

 – Мне тоже. – Его глаза были мягкими и доверчивыми, как у щенка.

 Ладони Моники казались слишком горячими на декабрьском ветру. Она поднялась с качелей и беспокойно зашагала по детской площадке.

 – Ты когда-нибудь думал о том, чтобы уехать из Клиффсайда? – спросила она после небольшой паузы.

 – Конечно. – Энди тоже поднялся с качелей и присоединился к ней. – Особенно после неудач. Но на самом деле я не хочу уезжать.

 Она подняла голову и посмотрела на него.

 – И я тоже. – Ее ботинки наткнулись на забытый кем-то мяч, почти засыпанный снегом. Остановившись, Моника наклонилась и подняла его. Энди наблюдал, как тонкий солнечный свет играет в ее волосах. – Я помню, как вы с моим братцем тренировались у нас на заднем дворе. – Она легонько подкинула маленький мяч. – Иногда ты пасовал мне.

 – Ты была хороша для девчонки, – признался Энди, заслужив хмурый взгляд. Он засмеялся, чувствуя себя намного легче, чем в начале своей прогулки. Моника всегда действовала на него благотворно. Когда она снова подбросила мяч, он перехватил его. – Хочешь сыграть?

 – Давай. – Она помчалась через снег, затем побежала боком, вспоминая движения. Энди размахнулся, и мяч полетел к ней, очертив широкую дугу. Заняв идеальную позицию, Моника ловко его поймала.

 – Неплохо, – крикнул ей Энди. – Но тебе все равно не выиграть.

 Моника покрепче сжала мяч в руке.

 – Еще посмотрим, – крикнула она в ответ и помчалась по притоптанному снегу.

 Она бежала прямо на него, затем нырнула влево, прежде чем Энди смог прикоснуться к ней. Его удивила ее ловкость, но на свои рефлексы он тоже не жаловался. Энди развернулся, следуя за ней по зигзагообразной кривой. Чувствуя, что нагоняет ее, он бросился вперед, обхватил ее за талию и сбил с ног. Оба повалились в снег с глухим стуком. Тут же придя в ужас от случившегося, Энди перевернул Монику. Ее лицо было розовым под слоем снега.

 – Ох, черт, Моника. Прости! Ты в порядке? – Он начал убирать снег с ее щек. – Я не подумал. Ты ушиблась?

 Она отрицательно покачала головой, но еще не восстановила дыхание, чтобы начать говорить. Он наполовину лежал на ней и усердно счищал снег с ее лица и волос. Их дыхание перемешалось. Моника улыбнулась, увидев на его лице выражение ужасного беспокойства, затем их взгляды встретились. Внезапно поддавшись порыву, Энди легко и нерешительно поцеловал ее в губы.

 – Ты уверена, что все в порядке?

 Его вкус был намного слаще, чем Моника себе представляла. И она ощутила его снова, когда он во второй раз коснулся губами ее губ.

 – Ох, Энди! – Моника обвила его руками за шею и перекатилась, пока он не оказался под ней. Теперь она сама поцеловала его, но в этом поцелуе не было ничего легкого или нерешительного. Снег сыпался Энди за воротник, но он этого не замечал и лишь обхватил голову Моники рукой, чтобы продлить момент. – Я люблю тебя, – произнесла она, покрывая поцелуями его лицо. – Я так сильно люблю тебя.

 Энди погладил ее по волосам. Она казалась ему совершенно невесомой. Он подумал, что мог бы лежать здесь вечно, пока Моника, нежная и душистая, прижималась к его шее. Затем он сел, все еще удерживая ее, и посмотрел в ее прекрасные темные и влажные глаза. Он снова поцеловал ее.

 – Пойдем ко мне домой.

 Одной рукой он обнял ее за плечи и сильнее прижал к себе.

 Проезжая мимо Моники и Энди, Линдси рассеянно махнула им в знак приветствия, но они ее не заметили. Да и ей самой тоже было не до них, она направлялась в Клифф-Хаус. Ей нужно было поговорить с Сетом. Она чувствовала, что время подходит к концу и для нее, и для них, и для Рут. Казалось, уже ничего не шло как положено… с тех пор, как закончил падать первый снег.

 Сет почти сразу улетел на строительную площадку в Новой Зеландии, и вернулся лишь за пару дней до Рождества. Он ни звонил, ни писал, и хотя Линдси не ожидала, что он станет это делать, она все же надеялась. Тоска по нему была мучительной. Ей хотелось снова быть с ним, чтобы вернуть хоть часть той радости и близости, которые они раньше разделяли. Но она понимала, что после сегодняшнего разговора они могут отдалиться друг от друга как никогда ранее. Она должна была обязательно уговорить Сета отпустить Рут. Последний разговор с Ником убедил ее, что пришло время настоять на том, что необходимо, так же как пора принять окончательное решение относительно своей собственной жизни. Она хотела, чтобы Рут поехала в Нью-Йорк вместе с ней.

 Линдси, не спеша, ехала к Клифф-Хаусу, наблюдая за домом, пока дорога поднималась все выше и выше. Ее сердце билось как сумасшедшее, и она сделала пару глубоких вздохов, затем остановила машину. Ей не хотелось выставить себя дурой, когда она снова увидит Сета. Шансы Рут зависели от того, сможет ли она убедить его, что лучше его понимает потребности девушки.

 Линдси вышла из машины, нервно вцепившись в сумку обеими руками, и подошла к двери. Расслабься, говорила она себе. Она не могла позволить своим чувствам к Сету помешать тому, для чего пришла сюда.

 Холодный воздух разрумянил ее лицо, и за это Линдси была ему благодарна. Волосы она заплела в косу и свернуты на затылке, чтобы их не трепал ветер. Теперь самым главным для нее было спокойствие. Она знала, что воспоминания о времени, проведенном здесь с Сетом, будут главенствовать и захлестнут ее в тот же миг, когда она окажется внутри. Подняв руку, Линдси нажала на звонок. К счастью, она ждала недолго, пока Уорт откроет дверь.

 Он выглядел точно так же, как прежде. Неизменный темный костюм и галстук. Белая накрахмаленная рубашка. Аккуратно подстриженная борода и непроницаемое выражение на лице.

 – Доброе утро, мисс Данн. – Голос ничем не выдавал его любопытство, вызванное столь ранним визитом.

 – Доброе утро, мистер Уорт. – Она удержалась от того, чтобы нервно сжать сумку, и все же в ее взгляде промелькнула капелька беспокойства. – Могу я видеть Сета?

 – Полагаю, он работает, мисс. – Он вежливо отступил в сторону, пропуская ее в дом. – Если вы изволите подождать в гостиной, я проверю, можно ли его побеспокоить.

 – Да, я… спасибо. – Она прикусила губу, следуя за его прямой спиной. Только не начни болтать, уговаривала она себя.

 – Позвольте взять ваше пальто, мисс, – предложил он, когда она переступила порог гостиной. Линдси молча выскользнула из пальто.

 В камине трещал огонь. Этот звук заставил ее вспомнить, как они занимались с Сетом любовью в первый раз, пока рядом шипело пламя, а часы на каминной полке отсчитывали время, что они провели вместе.

 – Мисс?

 – Да? Ах, простите. – Она повернулась к Уорту, когда поняла, что он обращался к ней.

 – Не хотите ли кофе, пока ждете?

 – Нет, ничего не нужно. Спасибо. – Она стянула с рук перчатки и подошла к окну. Ей хотелось вернуть самообладание, прежде чем появится Сет. Положив на стол перчатки и сумочку, она сцепила пальцы.

 Линдси поняла, что будет очень сложно ждать его именно в той комнате, где она впервые отдала ему свою любовь. Эти воспоминания были для нее до боли личными. «Приоритеты, – напомнила она себе. – Я должна помнить о приоритетах». Она посмотрела на свое смутное отражение в оконном стекле: аккуратные серые брюки, бордовый мохеровый свитер. Она выглядела спокойной, но это спокойствие было такой же иллюзией, как и женщина в оконном стекле.

 – Линдси.

 Она повернулась, думая, что готова к этому. Увидев его снова, на нее нахлынуло множество чувств, главным из которых была всепоглощающая радость. Линдси улыбнулась, наполненная ею, и подошла к Сету. Ее руки без колебаний коснулись его рук.

 – Сет. Так приятно видеть тебя снова. – Она почувствовала, как он сильнее сжал ее пальцы, прежде чем отпустить их.

 – Ты хорошо выглядишь. – Он произнес это таким буднично отстраненным тоном, что она тут же проглотила слова, которые вертелись у нее на языке.

 – Спасибо. – Она повернулась и подошла к огню, чтобы согреться. – Надеюсь, я не побеспокоила тебя.

 – Нет. – Сет не двигался с места. – Ты меня не побеспокоила, Линдси.

 – В Новой Зеландии дела идут хорошо? – спросила она, снова повернувшись к нему с осторожной улыбкой. – Думаю, там погода совсем другая.

 – Да, – согласился Сет. Он подошел ближе, но все же сохранял безопасную дистанцию. – В начале года мне нужно будет вернуться туда на несколько недель, еще кое-что уладить перед окончанием работ. Рут говорила, твой дом продан.

 – Да. – Линдси пригладила ворот своего свитера, ей отчаянно хотелось хоть чем-нибудь заполнить руки. – Я окончательно переехала в школу. Все меняется, не правда ли? – Сет кивнул в знак согласия. – Конечно, там было слишком много комнат, и дом казался ужасно пустым, когда я была одна. Теперь будет проще со всем разобраться, когда я уеду в Нью-Йорк…

 – Ты уезжаешь в Нью-Йорк? – резко прервал он ее. Линдси заметила, как он нахмурился. – Когда?

 – В следующем месяце. – Она направилась к окну не в силах удержать себя на одном месте. – Тогда Ник начнет ставить свой балет. Мы наконец-то пришли к соглашению.

 – Понятно, – медленно произнес Сет. Он изучал изящный изгиб ее шеи, пока она снова не повернулась к нему. – Значит, ты решила вернуться.

 – Только на одно выступление. – Она улыбнулась, пытаясь притвориться, что это был самый обычный разговор, хотя ее сердце бешено стучало. – Премьерный показ собираются снимать для телевидения. Я согласилась исполнить главную партию, потому что я была самой известной партнершей Ника. Наше воссоединение привлечет больше внимания.

 – Одно выступление, – задумчиво произнес Сет. Он сунул руки в карманы и внимательно посмотрел на Линдси. – И ты думаешь, что сможешь на этом остановиться?

 – Конечно. – Линдси старалась говорить спокойнее. – У меня есть несколько причин. Это важно для Ника. – Она вздохнула. Тонкие лучики света пробирались через окно и падали ей на волосы. – И это важно для меня.

 – Хочешь убедиться, что до сих пор можешь быть звездой?

 Линдси подняла брови с легким смехом.

 – Нет. Будь у меня подобное самомнение, все было бы совсем по-другому. Но слава никогда не была для меня по-настоящему важна. Полагаю, именно поэтому мы с матерью не понимали друг друга.

 – Ты не думаешь, что все может измениться, как только ты снова окажешься в том мире? – Резкость в его голосе заставила Линдси нахмуриться. – Когда ты танцевала с Давыдовым в студии, всё, чем ты когда-то была, вырвалось наружу.

 – Да, так и должно быть. – Она еще больше сократила дистанцию между ними, желая, чтобы он ее понял. – Но танцевать и выступать не всегда означает одно и то же. Я выступала, – напомнила она ему. – Я была в центре внимания. Мне больше этого не нужно.

 – Тебе легко сейчас говорить. Но все станет намного сложнее, когда ты вновь будешь стоять на сцене в центре внимания.

 – Нет, – Линдси покачала головой. – Все зависит от причины возвращения. – Она подошла к нему и дотронулась пальцами до тыльной стороны его ладони. – Ты хочешь знать мою?

 Он долго и молчаливо изучал ее, затем отвернулся.

 – Нет. Нет, не думаю, что хочу. – Он встал лицом к огню. – А что, если я попрошу тебя не уезжать?

 – Попросишь не уезжать? – Ее голос полностью отражал ее смятение. Она подошла к нему и дотронулась до его руки. – Почему?

 Сет повернулся, и их взгляды встретились. Он не дотрагивался до нее.

 – Потому что я люблю тебя, и не хочу тебя потерять.

 Глаза Линдси увеличились. Затем она оказалась в объятиях Сета и изо всех сил вцепилась в него.

 – Поцелуй меня, – потребовала она. – Пока я не проснулась.

 Их губы встретились, почувствовав взаимную жажду, и не размыкались до тех пор, пока не утих первый острый голод. Линдси на секунду спрятала лицо у него на груди, едва позволяя себе поверить в услышанное. Она почувствовала, как его руки прошлись вниз по ее мягкому свитеру, затем скользнули под него и дотронулись до нежной кожи.

 – Мне не хватало этих прикосновений, – пробормотал Сет. – Были ночи, когда я не мог думать ни о чем другом, кроме твоей кожи.

 – Ох, Сет, я не могу в это поверить. – Снова подняв лицо, она запустила обе руки в его волосы. – Скажи мне снова.

 Он поцеловал ее лоб, потом сильнее прижал ее к себе.

 – Я люблю тебя. – Услышав его вздох, она почувствовала, как его тело расслабляется. – Я никогда не говорил этого ни одной женщине.

 – Даже итальянской графине или французской кинозвезде? – Голос Линдси был приглушен, так как ее губы прижимались к его шее. Сет отодвинул ее на такое расстояние, чтобы их глаза могли встретиться, и посмотрел на нее глубоким, внимательным взглядом.

 – Никто никогда не прикасался ко мне так, как ты. Я мог бы сказать, что провел всю свою жизнь в поисках такой, как ты, но это не так. – Он улыбнулся, прошелся руками вверх по ее плечам, затем взял ее лицо в ладони. – Я даже не знал, что есть такая, как ты. Ты оказалась сюрпризом.

 – Это самые прекрасные слова из всех, что мне когда-либо говорили. – Она повернула голову и поцеловала его ладонь. – Когда я поняла, что люблю тебя, я испугалась, потому что это означало слишком сильно нуждаться в тебе. – Она посмотрела на него. Ее притягивала каждая черточка его лица. Он завладел не только ее сердцем и телом, но и ее разумом, причем с такой силой, что иногда становилось страшно. Она внезапно прижалась к нему, ее пульс забился как сумасшедший. – Обними меня, – прошептала она, закрыв глаза. – Я до сих пор боюсь.

 Ее губы искали его рот, и поцелуй был просто поразительным. Они все глубже затягивали друг друга, пока не настал момент, когда ни один из них не мог выбраться на поверхность самостоятельно. Этот поцелуй означал абсолютную зависимость друг от друга.

 – Я чувствовала себя лишь на половину живой с тех пор, как ты ушел из студии, – призналась она. Казалось, черты его лица просто требовали прикосновения ее пальцев. – Все стало таким плоским, какой была бы фотография снега.

 – Я не мог остаться. Ты сказала, что все произошедшее между нами было милым. Два взрослых, одиноких человека, которые понравились друг другу. Все очень просто. – Он покачал головой и властно прижал ее к себе. – Эти слова схватили меня за горло. Я любил тебя, я нуждался в тебе. Впервые в моей жизни это было не просто.

 – Разве ты не можешь определить, когда кто-то лжет? – мягко спросила она.

 – Только не тогда, когда я пытался справиться со своей влюбленностью.

 – Если бы я только знала… – Ее голос затих, когда она прижалась к его груди, слушая звуки его сердца.

 – Я хотел тебе сказать, но потом я увидел, как ты танцуешь. Ты была так изысканна, так совершенна. – Он снова вдохнул ее запах и прижал к себе. – Я ненавидел это. Пока я смотрел, ты с каждой секундой все больше отдалялась от меня.

 – Нет, Сет. – Она заставила его замолчать, прижав кончики пальцев к его губам. – Это не так. Это совсем не так.

 – Не так? – Он взял ее за плечи и отодвинул от себя. – Он предложил тебе жизнь, которую ты никогда не сможешь разделить со мной. Он предложил тебе снова вернуть твое место в свете софитов. Я говорил себе, что должен поступить правильно и позволить тебе уйти. Все эти недели я держался от тебя подальше. Но как только увидел тебя здесь сегодня, я понял, что не могу тебя отпустить.

 – Ты не понимаешь. – Ее глаза стали грустными и умоляющими. – Я не хочу возвращать ту жизнь или место в свете софитов, даже если это возможно. Я не поэтому возвращаюсь для этого балета.

 – Я не хочу, чтобы ты уезжала. – Он сильнее сжал пальцами ее плечи. – Я прошу тебя не уезжать.

 Она какое-то время внимательно смотрела на него, ее глаза до сих пор были наполнены эмоциями.

 – А что, если я попрошу тебя не уезжать в Новую Зеландию?

 Он резко отпустил ее и отвернулся.

 – Это не одно и то же. Это моя работа. Она будет закончена через несколько недель, и я вернусь. Это не та сила, которая может управлять жизнью. – Когда он снова повернулся к ней, его руки были спрятаны в карманы. – Будет ли в твоей жизни место для меня и для детей, если ты будешь прима-балериной в труппе?

 – Скорее всего, нет. – Она подошла ближе, но по выражению его глаз знала, что не осмелиться прикоснуться к нему. – Но я никогда не стану прима-балериной в труппе. Даже если бы я хотела этого всем своим сердцем, этого не может быть. И я этого не хочу. Как ты не можешь понять? У меня просто нет такой потребности. Официально я даже не становлюсь членом труппы на время выступления. У меня будет лишь статус гостьи.

 На этот раз отвернулась она, так как не могла оставаться спокойной из-за переполнявших ее эмоций.

 – Я хочу сделать это для Ника, потому что он мой друг. Наши с ним отношения особенные. И для себя. У меня будет возможность закончить эту часть моей жизни чем-то прекрасным, а не смертью моего отца. Это важно для меня. Я даже сама не понимала насколько это важно, до недавнего времени. Я должна это сделать, иначе буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

 Теперь тишину нарушал лишь треск огня. Одно из поленьев сдвинулось с места, вызвав столп ярких искр.

 – Значит, ты уедешь, не смотря на мои чувства.

 Линдси медленно повернулась. Ее взгляд был твердым и прямым.

 – Я уеду, и попрошу тебя доверять мне. Я хочу взять с собой Рут.

 – Нет. – Его ответ был быстрым и резким. – Ты просишь слишком много. Чертовски много.

 – Это не так уж много, – ответила она. – Послушай. Она заинтересовала Ника. Он видел, как Рут танцует; он проверял ее, когда был здесь, и он требует ее. Сет, она настолько хороша, что уже к лету может попасть в труппу. Не удерживай ее.