Текст книги "Отражения"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глава 4
Линдси хотелось с самого начала показать кто здесь главный, поэтому она сразу прошла за свой стол. Она чувствовала себя ловкой и компетентной, будто первая встреча с Сетом произошла много лет назад. Линдси села, жестом пригласив его располагаться поудобнее, но Сет проигнорировал приглашение и остался стоять, изучая фотографии на стене. Линдси заметила, что он остановил взгляд на той, где она и Ник Давыдов запечатлены во время финального акта Ромео и Джульетты.
– Несколько лет назад мне удалось заполучить постер этого балета, и я послал его Рут. Он до сих пор висит у нее в комнате. – Он повернулся, но с места не двинулся. – Она невероятно восхищается вами.
Хотя его голос был ровным, Линдси понимала, что, по его мнению, восхищение налагает некоторую ответственность. Она нахмурилась, но не потому, что ей не хотелось брать на себя ответственность, а потому что он заставлял ее это сделать.
– Я считаю, – начала она, обходя стороной его слова, – что вы, как опекун Рут, должны знать, чем она здесь будет заниматься, что от нее потребуется, расписание ее занятий и так далее.
– Думаю, в этой области вы эксперт, мисс Данн.
Голос Сета был спокойным, но Линдси была совсем не уверена, что он действительно думает то, что сказал. В который раз он осмотрел ее лицо дюйм за дюймом. И как только его манеры и тон могут оставаться такими формальными, когда взгляд был настолько личным? Она повернулась, почувствовав себя не совсем комфортно.
– Как ее опекун…
– Как ее опекун, – прервал ее Сет, – я понимаю, что заниматься балетом для Рут так же жизненно необходимо, как дышать. – Теперь он подошел ближе, так что ей пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. – Еще я понимаю, что должен доверять вам… в определенной степени.
Линдси любопытно приподняла бровь.
– И до какой же степени?
– Буду знать через пару недель. Прежде чем принимать решение, я предпочитаю иметь как можно больше информации. – Глаза, так внимательно наблюдавшие за ней, сощурились. – Вас я пока не знаю.
Она кивнула, почувствовав раздражение, взявшееся неизвестно откуда.
– Как и я – вас.
– Это верно, – тут же согласился он, не меняя тона. – Полагаю, эта проблема со временем исчезнет. Мне достаточно трудно поверить, что та Линдси Данн, которую я видел в роли Жизель, настолько неуклюжа, чтобы свалиться в лужу.
У Линдси перехватило дыхание, и она возмущенно уставилась на Сета.
– Вы чуть не наехали на меня! – Вся ее тренированная сдержанность мгновенно испарилась. – Надо арестовывать любого, кто так гоняет по улицам в дождь.
– Я бы не назвал пятнадцать миль в час большой скоростью, – возразил он. – Если бы я превысил скоростной лимит, то сбил бы вас. Вы сами не смотрели куда идете.
– Большинство людей заботятся о том, чтобы изучить улицы в новом для них городе, – возразила Линдси.
– Большинство людей не гуляют под дождем во время грозы, – ответил Сет. – У меня назначена встреча, – быстро продолжил он, прежде чем Линдси смогла что-то ответить. – Должен ли я сразу выписать чек за занятия Рут?
– Я пришлю вам счет, – холодно произнесла она, пройдя мимо него, чтобы открыть дверь.
Сет отправился следом, затем остановился, догнав Линдси в дверном проеме, и снова посмотрел на нее. Касание их тел было легким, но сопровождалось кратким мощным разрядом. В голове у Линдси тут же не осталось ни одной связной мысли. Наклонив голову, она уставилась на него удивленным вопрошающим взглядом, тело же ее реагировало, повинуясь естественным инстинктам.
Сет застыл на мгновение, его глаза снова медленно прошлись по ее лицу, затем он повернулся и направился к Рут.
На протяжении всего дня мысли Линдси время от времени возвращались к Сету Банниону. Что же он за человек? На первый взгляд он казался достаточно обыкновенным. Но в нем было нечто большее. Не просто вспышка крутого нрава, свидетелем которой она стала при их первой встрече. Она видела что-то в его глазах, чувствовала что-то при соприкосновении с его телом. Это была не просто физическая энергия. Линдси знала, что с виду вулкан обычно спокоен и тих, но внутри всегда скрывается что-то опасное.
Она говорила себе, что это не ее дело, но мысли возвращались к Сету Банниону чаще, чем ей этого хотелось. Он интересовал ее. Как и его племянница.
Оба занятия Линдси наблюдала за Рут, стараясь найти нечто большее, чем технику и движения. Ей хотелось узнать ее личное отношение, обнаружить индивидуальность. Линдси было сложно понять смысл той защиты, которую девушка выстроила вокруг себя. Она не пыталась сблизиться с кем-либо из своих новых одногрупниц. И не принимала подобной инициативы с другой стороны. Ее нельзя было назвать недружелюбной или невежливой. Она просто отстраненная. Линдси знала, что Рут будут называть снобом. Но это не снобизм, а лишь повышенная осторожность. Линдси вспомнила, как Рут напряглась, когда она дотронулась до ее плеч. А еще вспомнила, как девушка цеплялась за руку Сета перед утренним занятием. Сейчас он ее якорь. Интересно, знает ли он об этом? Как много он знает о ее сомнениях, страхах и об их причине? Насколько это его заботит?
Линдси выполнила элемент, ее тело вытянулось на пуантах, руки медленно поднялись. Сомнения Сета по поводу ее компетенции казались для Линдси беспочвенными, после того, как он терпеливо просидел все утреннее занятие.
Ее раздражало то, что он снова вторгся в ее мысли. Выкинув его из головы, она сконцентрировалась на занятиях. Но как только последняя ученица покинула студию, оставив ее в одиночестве, защита дала трещину. Она вспомнила его изучающий взгляд и тихий, вкрадчивый голос.
«Проблемы, – подумала Линдси, подходя к проигрывателю. – Сложности. Я только-только начала наслаждаться жизнью без сложностей». Она оглянулась вокруг с довольной улыбкой.
«Моя студия, – думала она покровительственно. – Я создала здесь нечто важное. Возможно, это маленькая школа, ученицы которой в шестнадцать лет будут танцевать лишь под современный рок, но она моя. Я занимаюсь тем, что мне нравится. Что еще нужно человеку?» Линдси посмотрела на диск, который все еще держала в руках. Не сомневаясь ни секунды, она вставила его в проигрыватель.
Она любила своих учениц, ей нравилось обучать их, но еще она любила свою пустую студию. Все три года преподавания она была довольна своим занятием, но в танцах всегда оставалось что-то личное, что-то спасительное. Этого ее матери никогда не понять. Для Мэй танец являлся необходимостью, одержимостью. Для Линдси он был радостью и любовью.
Рут заставила ее вспомнить о Дульсинее. Это всегда была любимая роль Линдси из-за ее энтузиазма и силы. Сейчас, когда музыка наполнила комнату, она четко вспомнила все движения.
Музыка была быстрой и истинно испанской, и Линдси с радостью отвечала ей. В ее теле проснулось желание танцевать. История накрыла ее с головой, выражаясь в резких движениях рук и стремительных прыжках. В коротких быстрых шагах чувствовалась энергия и молодость.
Пока она танцевала, в зеркалах отражался шифон, но в воображении Линдси на ней была надета жесткая пачка из черных кружев и красного атласа. Пышная роза за ухом и испанский гребень в волосах. Она была Дульсинеей, по духу и по роли, она могла бесконечно танцевать с неукротимой энергией. Музыка подходила к концу и Линдси начала фуэте. Она делала круг за кругом с огромной скоростью и изяществом. Казалось, она может делать это вечно, как балерина в музыкальной шкатулке, которая вращается, пока играет музыка. Без музыки игрушка тут же останавливается. Точно так же сделала и Линдси. Одну руку она подняла к голове, другую – к талии, изображая последнюю нахальную позу.
– Браво.
Линдси резко обернулась, прижав обе руки к бьющемуся сердцу. На одном из ее маленьких деревянных стульев сидел Сет Баннион. Она с трудом дышала от быстрого танца и шока, что находилась в студии не одна. Ее глаза были огромными, все еще темными от возбуждения, кожа пылала.
Этот танец Линдси танцевала только для себя, но ее не волновало нарушение уединенности. Она не чувствовала ни капли возмущения из-за того, что он разделил с ней этот момент. На смену удивлению пришло осознание – он понимает, что она делала и почему. Линдси не ставила под сомнение данное чувство и лишь стояла в ожидании, пока Сет поднимется с места и подойдет к ней.
Он не отрывал он нее взгляда, и Линдси почувствовала в груди что-то большее, чем простую отдышку. Его взгляд был настолько долгим и интимным. Ее кровь, уже разогревшаяся от танца, закипела. Она ощущала покалывание под кожей, сухость в горле. Линдси отняла одну руку от сердца и прижала ее к губам.
– Великолепно, – пробормотал Сет, продолжая смотреть ей в глаза, затем взял ее руку, которую она прижимала к губам, и поднес к своим. Он почувствовал, как бешено бьется ее пульс и легонько погладил кожу запястья большим пальцем. – Вы выглядели настолько естественно, – заметил он. – Я даже не думал, что вы можете запыхаться.
Улыбка, которой он одарил ее, была настолько же впечатляющей, насколько неожиданной.
– Мне кажется, я должен поблагодарить вас, даже несмотря на то, что танец был не для меня.
– Я не… Я никого не ждала. – Ее голос был таким же натянутым, как и нервы, и Линдси постаралась успокоить и то, и другое. Она хотела высвободить руку и удивилась, почувствовав сопротивление. Сет удерживал ее пальцы еще несколько секунд, и только потом отпустил.
– Да, вижу, что не ждали. – Он в который раз внимательно осмотрел ее лицо. – Я бы извинился за вторжение, но я ничуть не сожалею, что стал вашим зрителем. – В нем намного больше очарования, чем предполагала Линдси. Ей было сложно отделить чувства связанные с танцем от чувств, связанных с Сетом. На концах его бровей были небольшие крылья, которые казались ей обворожительными. Когда его левая бровь поползла вверх, Линдси осознала, что разглядывает его, и ему это кажется забавным. Раздраженная своей неспособностью скрывать чувства, она повернулась к проигрывателю.
– Я не против, – небрежно сказала она. – На публике я всегда работаю лучше. Вы хотели еще о чем-то со мной поговорить?
– Мои знания балета достаточно ограничены. Откуда этот танец?
– «Дон Кихот». – Линдси убрала диск обратно в коробку. – Рут напомнила мне о нем прошлым вечером. – Она снова повернулась к Сету, держа диск между ними. – Она намерена однажды танцевать партию Дульсинеи.
– И у нее получится?
Сет забрал у нее из рук диск и отложил в сторону, будто убрав ненужный барьер.
– Я думаю, что получится. – Линдси строго посмотрела на него. – Зачем вы вернулись?
Он снова улыбнулся той медленной, ослепительной улыбкой перед которой – Линдси в этом не сомневалась – трудно устоять любой женщине.
– Чтобы увидеть вас, – ответил он, продолжая улыбаться, когда на ее лице ясно отразилось удивление. – И поговорить о Рут. Сегодня утром это было просто невозможно.
– Понятно. – Линдси кивнула, приготовившись снова стать учителем. – Нам нужно обсудить очень многое. Боюсь, этим утром я решила, что вы не сильно заинтересованы в занятиях Рут.
– Я очень заинтересован. – Он снова посмотрел ей в глаза. – Поужинайте со мной.
Линдси отреагировала не сразу, так как все ее мысли уже были заняты будущими планами по поводу Рут.
– Ужин? – Она открыто посмотрела на него, пытаясь понять, как она относится к идее быть с ним. – Не уверена, что хочу ужинать с вами.
Его брови удивленно поднялись от ее прямого ответа, но он кивнул.
– Значит, особых возражений у вас нет. Я заеду за вами в семь. – Прежде чем она смогла что-то ответить, Сет уже был у дверей. – Адрес я уже знаю.
Покупая это серое платье, Линдси думала о простоте и утонченности. Оно было сделано из тонкой, мягкой шерсти, приталенное, с небольшим воротником-стойкой. Критично осмотрев себя в зеркале, Линдси осталась довольна результатом. Это был другой образ, отличающийся и от мокрой грязнули, сидящей в придорожной луже, и от мечтательной, увлеченной балерины. Женщина, смотрящая на Линдси из зеркала, казалась зрелой и уверенной в себе. Ей было так же комфортно в этом образе, как и в других своих ролях. Она решила, что с Сетом лучше всего справится именно такая Линдси Данн. Размышляя о нем, Линдси перекинула волосы на одну сторону и заплела свободную косу.
Он заинтересовал ее, возможно, потому что она была не в состоянии как-либо классифицировать его, как делала это с другими людьми. Она чувствовала, что Сет – цельная личность, такие всегда ее интересовали. А, может быть, все было из-за того, что он купил Клифф-Хаус, думала она, вдевая в уши тонкие серебряные кольца.
Подойдя к шкафу, Линдси достала куртку Сета и свернула ее. Она вдруг осознала, что с ее последнего настоящего свидания прошло уже много времени. Конечно, были короткие ужины и походы в кино вместе с Энди, но их вряд ли можно считать свиданиями. «Энди мне как брат» – размышляла она, бездумно играя с воротником куртки, которая до сих пор хранила запах Сета, слабый, но определенно мужской.
«Как давно я никуда не выходила с мужчиной? – думала она. – Три месяца? Четыре? Шесть, – решила она со вздохом. – И за последние три года всего несколько раз. А до этого? – Линдси засмеялась и покачала головой. – До этого свидания заменялись очередным запланированным выступлением».
Сожалела ли она об этом? Какое-то время Линдси внимательно изучала себя в зеркале. Там она видела молодую женщину, чья хрупкость была обманчива. Нет, она никогда об этом не сожалела. Да и как она могла? У нее было все, что она хотела, а ее потери лишь уравновешивали чаши весов с другой стороны. Подняв глаза выше, она увидела в зеркале отражение пуант, которые висели над кроватью. Она задумчиво пригладила воротник куртки Сета, затем подхватила ее вместе со своей сумкой и вышла из комнаты.
По дому слышался легкий стук ее каблуков, пока она спускалась по лестнице на первый этаж. Бегло взглянув на часы, она удостоверилась, что у нее в запасе есть еще несколько минут. Отложив куртку и сумку, Линдси прошла в комнату матери.
После возвращения Мэй из больницы, ее передвижения по дому ограничивались первым этажом. Сначала ступени были для нее слишком тяжелым испытанием, а потом у нее просто появилась привычка избегать их. Сложившаяся ситуация предоставляла обеим женщинам некоторую уединенность. Две комнаты рядом с кухней служили Мэй спальней и гостиной. В первый год Линдси спала на диване в гостиной, чтобы быть в зоне слышимости. Даже сейчас она спала чутко, готовая встать по любому зову.
Она остановилась у комнаты матери, слыша тихий гул телевизора. Затем, тихо постучав, она открыла дверь.
– Мама, я…
Она остановилась, увидев Мэй в кресле. Мать сидела лицом к телевизору, подняв ноги на небольшую скамеечку, но все ее внимание было обращено на книгу, лежащую у нее на коленях. Линдси отлично знала эту книгу. Длинная и широкая, в кожаном, немного потертом переплете, почти наполовину заполненная газетными вырезками и фотографиями. Это были рецензии профессиональных критиков, статьи из раздела сплетен и интервью, и все они касались танцевальной карьеры Линдси Данн, начиная от заметок из Клифсайд Дейли до последнего обзора в Нью-Йорк Таймс. Ее профессиональная карьера, а так же львиная доля ее личной жизни, были собраны в этом альбоме.
Каждый раз, когда Линдси видела Мэй с альбомом в руках, ее накрывало чувство вины и беспомощности. Чувствуя, что расстраивается еще больше, Линдси вошла в комнату.
– Мама.
На этот раз Мэй подняла взгляд. Ее глаза возбужденно горели, щеки разрумянились.
– «Лирическая балерина, – процитировала она, не смотря в текст, – со сказочной грацией и красотой. Захватывающее зрелище». Клиффорд Джеймс, – продолжила она, смотря, как Линдси идет через комнату. – Один из самых жестких танцевальных критиков. Тебе было только девятнадцать.
– Я была так потрясена этой рецензией, – вспомнила Линдси, коснувшись плеча матери. – Кажется, мои ноги целую неделю не касались земли.
– Он скажет то же самое, если ты сейчас вернешься.
Линдси отвела глаза от альбома и встретилась с Мэй взглядом, почувствовав сковавшее шею напряжение.
– Сейчас мне двадцать пять, – мягко напомнила она.
– Он скажет, – настаивала Мэй. – Мы обе это знаем. Ты…
– Мама, – резко оборвала ее Линдси, затем, недовольная своим тоном присела около кресла. – Прости, я не хочу об этом сейчас говорить. Прошу. – Она прижала их соединенные руки к своей щеке и вздохнула. Ей так хотелось, чтобы между ними было нечто большее, чем балет. – У меня только одна или две минуты.
Мэй внимательно посмотрела в темные, выразительные глаза дочери и увидела в них мольбу. Она беспокойно задвигалась в кресле.
– Кэрол не говорила мне, что вы с Энди сегодня куда-то идете.
Вспомнив, что мать Энди приходила к Мэй днем, Линдси поднялась и начала осторожно объяснять.
– Я встречаюсь сегодня не с Энди.
Она пригладила складки на платье.
– Не с Энди? – Мэй нахмурилась. – С кем же тогда?
– С дядей моей новой ученицы. – Линдси снова посмотрела на мать. – У нее есть потенциал и настоящий природный талант. Я бы хотела, чтобы ты на нее посмотрела.
– А что на счет него?
Мэй отмахнулась от мыслей о новой ученице Линдси и снова уставилась в раскрытый альбом.
– Я не очень хорошо с ним знакома. Он купил Клифф-Хаус.
– Да? – внимание Мэй вернулось.
Она была в курсе, что Линдси восхищается этим домом.
– Они переехали совсем недавно. Кажется, Рут осиротела несколько месяцев назад. – Она замолчала, вспомнив грусть в глазах девушки. – Она меня очень интересует. Я хочу поговорить о ней с ее дядей.
– Поэтому ты идешь с ним ужинать.
– Верно. – Раздраженная из-за желания оправдать обычное свидание, Линдси направилась к двери. – Не думаю, что сильно задержусь. Тебе что-нибудь нужно перед тем, как я уйду?
– Я не инвалид.
Линдси посмотрела на мать. Губы Мэй были сжаты, пальцы крепко вцепились в альбом.
– Я знаю.
Между ними повисла тишина, которую Линдси считала непробиваемой. «Почему, – думала она, – чем больше я живу с ней, тем шире эта пропасть?» Тишину разорвал дверной звонок. Изучая свою дочь, Мэй увидела нерешительность. Она прервала зрительный контакт, снова вернувшись к альбому, лежащему на коленях. – Спокойной ночи, Линдси.
Почувствовав, что потерпела очередную неудачу, Линдси повернулась к двери.
– Спокойной ночи.
Она быстро шла по коридору, пытаясь стряхнуть плохое настроение. «Нет ничего, что я могла бы сделать иначе, – говорила она себе. – Я ничего не смогла бы изменить». Ей вдруг захотелось сбежать. Просто открыть входную дверь, выйти из дома и продолжать идти, пока она не будет где-то в другом месте. Где угодно. Где она сможет выяснить, чего она на самом деле от себя хочет. Линдси распахнула дверь, чувствуя накатившее на нее отчаяние.
– Привет. – Она встретила Сета с улыбкой, затем сделала шаг назад, чтобы впустить его в дом. Темный костюм идеально подходил для его стройной, элегантной фигуры. В его смуглом, узком и проницательном лице, казалось, было что-то греховное. Линдси поняла, что ей нравится этот контраст. – Полагаю, мне понадобится пальто. Становится холодновато.
Она подошла к шкафу и достала оттуда темное кожаное пальто. Сет тут же забрал его у нее.
Не говоря ни слова, она позволила ему помочь ей одеться, а сама в это время думала о простейшей химии. Странно, что один человек может так остро реагировать на другого. Разве не удивительно, что близкое расстояние, легкое касание, или простой взгляд могут заставить сердце биться чаще или кровь бежать быстрее? Больше ничего не требуется – никакой личной информации, никаких любезностей – нужна лишь возможность смешать реактивы. Линдси не стала сопротивляться, когда Сет развернул ее лицом к себе. Они стояли очень близко, глядя друг другу в глаза, затем он убрал руки с ее плеч, чтобы поправить ей воротник пальто.
– Вам не кажется странным, – задумчиво спросила она, – что меня так сильно тянет к вам, несмотря на то, что при первой встрече я сочла вас ужасным человеком, и до сих пор не уверена так это или нет?
Линдси заметила, что его усмешка значительно отличается от улыбки. Улыбка была медленной, а усмешка – быстрой и яркой, в ней была задействована каждая черточка его лица.
– Ваши высказывания всегда так откровенны и запутанны?
– Возможно. – Линдси отвернулась, довольная увиденной улыбкой. – Я не очень умею притворяться и говорю то, что думаю. Вот ваша куртка. – Она протянула ему куртку, сухую и аккуратно сложенную. Затем легко улыбнулась. – Никак не ожидала, что верну ее вам в подобных обстоятельствах.
Сет забрал куртку, бегло взглянув на нее, и снова встретился с Линдси взглядом.
– Вы представляли себе иную ситуацию?
– И не одну, – тут же ответила Линдси, подхватив свою сумочку. – И вам было некомфортно в каждой из них. В одной вы отбывали десятилетний срок за оскорбление балерины в дождливый день. Мы можем идти? – спросила она, протянув ему руку привычным жестом.
Его колебания были слишком краткими, чтобы заметить. Затем он взял протянутую руку, их пальцы сомкнулись.
– Вы не такая, как я представлял, – сказал ей Сет, когда они вышли на улицу в прохладную ночь.
– Не такая? – Линдси глубоко вздохнула и задрала голову, пытаясь увидеть все звезды одновременно. – Чего же вы ожидали?
Они молча шли по дорожке, Линдси чувствовала пряный аромат хризантем и опавших листьев. Когда они сели в машину, Сет повернулся к ней, наградив ее очередным медленным, изучающим взглядом, как она и ожидала.
– Думаю, ваш образ этим утром более соответствовал моему представлению, – медленно произнес он. – Очень профессиональный, холодный, бесстрастный.
– И я всерьез намеревалась продолжать использовать этот образ сегодняшним вечером, – сообщила ему Линдси. – А потом забыла об этом.
– Вы мне расскажете, почему выглядели так, будто были готовы бежать со всех ног, когда открыли дверь?
Она удивленно подняла бровь.
– Вы очень наблюдательны.
Вздохнув, Линдси откинулась на спинку сиденья.
– Это связано с моей матерью и постоянным чувством несоответствия ожиданиям. – Она повернула голову и встретилась с ним взглядом. – Возможно, однажды я расскажу вам об этом, – пробормотала Линдси, стараясь не задумываться, почему ей кажется, что она может это сделать. – Но не сегодня. Я не хочу больше думать об этом сегодня.
– Хорошо. – Сет завел машину. – Тогда, может быть, расскажете новому жителю, кто есть кто в Клиффсайде.
Линдси расслабилась, благодарная ему за понимание.
– Как далеко находится ресторан?
– Около двадцати минут езды, – ответил он.
– Времени достаточно, – решила она и начала рассказывать.
