Текст книги "Покорение Сюзанны"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Потом разделась и скользнула в тонкую белую ночную рубашку. На столике в углу ждали документы, но голова была занята совсем другим, да и нервы по-прежнему взвинчены. Чтобы успокоиться, открыла двери террасы и, захватив расческу, вышла наружу насладиться ночью.
Где-то ухала сова, трещали сверчки, тихо шелестели волны, позолоченная луна светила ясно, как стеклянная лампа. Улыбаясь сама себе, Сюзанна подняла лицо к небу и щеткой лениво провела по прядям.
Холт никогда не видел ничего более прекрасного, чем Сюзанну, расчесывающую волосы в лунном свете. Он понимал, что похож на несчастного Ромео, и смертельно боялся выставить себя полным идиотом, но надо выказать хоть что-то, каким-то образом показать своей принцессе, насколько важно, что она присутствует в его жизни.
Брэдфорд вышел из сада и начал неслышно подниматься по каменной лестнице, в то время как возлюбленная утопала в мечтах. Она не замечала, что кто-то рядом, пока Холт не окликнул ее:
– Сюзанна.
Она открыла глаза и обнаружила, что Холт стоит в футе от нее, волосы ерошит бриз, темные глаза горят в мерцающем свете.
– Я думала о тебе. Что ты здесь делаешь?
– Пошел было домой, но… решил вернуться.
Очень хотелось, чтобы Сюзанна продолжила расчесывать волосы, но Брэдфорд не сомневался, что просьба прозвучит смешно.
– С тобой все в порядке?
– Все хорошо, правда.
– Дети?
– У них тоже все прекрасно. Заснули. Я даже не успела поблагодарить тебя. Возможно, это и пустяк, но теперь, получив возможность поразмыслить, могу признаться, что с большим удовольствием наблюдала, как у Бакса хлещет кровь из носа.
– В любое время к твоим услугам, – пообещал Холт, имея в виду именно это.
– Не думаю, что когда-нибудь снова возникнет такая необходимость, однако очень ценю твое предложение.
Сюзанна потянулась, чтобы коснуться сильной руки, и уколола палец о шип.
– Ох.
– Чертовски неудачное начало, – проворчал Холт и одним рывком приблизился к ней вплотную. – Это тебе.
– Правда?
Нелепо растроганная, Сюзанна провела лепестками по щеке.
– Цветы украл из вашего сада.
Брэдфорд засунул руки в карманы, нестерпимо желая закурить.
– Там еще много осталось.
– Наверняка.
«Сегодня вечером мне вручили два подарка, и оба от самых любимых мужчин на свете».
– Спасибо.
Холт пожал плечами и задался вопросом, что же дальше.
– Хорошо выглядишь.
Сюзанна улыбнулась и поглядела вниз на простой белый балахон.
– Ну, эта вещичка совсем без кружев.
– Любовался, как ты расчесываешь волосы.
Вопреки собственной воле Брэдфорд вытащил руку из кармана и коснулся любимой.
– Просто стоял там, внизу у края сада и любовался тобой. Едва мог дышать. Ты такая красивая, Сюзанна.
Теперь уже она едва могла дышать. Холт никогда так не смотрел на нее. Никогда голос не звучал настолько безмятежно. Никогда в нем не ощущалось такого благоговения, как и в руке, гладившей по волосам.
– Не смотри на меня так, Сюзи.
Ладони напряглись, но Брэдфорд заставил пальцы снова расслабиться.
– Знаю, что был груб с тобой.
– Нет, не был.
– Черт побери, был.
Холт сражался с собственным нетерпением, пока Сюзанна молча глазела на собеседника.
– Набросился на тебя и овладел. Да еще и блузку разорвал.
Улыбка коснулась мягких губ.
– Когда я потом пришивала пуговицы, то вспоминала ту ночь и горела желанием снова испытать подобную страсть.
И недоуменно покачала головой.
– Я не такая уж хрупкая, Холт.
«Разве она не видит, насколько неправа? Разве не понимает, как выглядит прямо сейчас – гладкие волосы сияют в лунном свете, тонкое белое одеяние стекает вниз?»
– Сегодняшнюю ночь хочу провести с тобой.
Холт коснулся гладкой щеки.
– Позволь любить тебя.
Она не могла ему отказать, ни в чем. Брэдфорд поднял красавицу на руки и понес внутрь. Сюзанна прижалась губами к мощной шее, но горячий жадный рот не набросился на нее, как обычно. Холт осторожно уложил драгоценную ношу, забрал расческу и выпрямился, чтобы положить щетку на тумбочку. Потом уменьшил свет.
Когда его губы наконец соединились с ее, то были мягкими, как шепот, пальцы не торопились возбудить, однако ублажали с изысканным соблазнительным терпением.
Холт чувствовал ее замешательство, слышал потрясение в дрожащем звуке своего имени, но легонько водил губами по стройному телу, прослеживая очертания языком. Сильные мужские руки двигались с артистическим изяществом по изгибам напряженных плеч.
– Доверься мне.
Мучительно медленно Холт осыпал милое лицо поцелуями.
– Просто доверься мне, Сюзанна. Есть много разных способов, – дразнил совратитель, лаская линию подбородка, шеи и снова возвращаясь к трепещущим губам, – которые мы не успели испробовать.
– Не могу…
Сюзанна утопала в нежнейших поцелуях, все глубже и глубже погружаясь в густой бархатный туман. Она не сдерживала себя. Не хотела. Ведь этот бесконечный гулкий туннель наверняка вел прямо в рай.
Холт едва касался возлюбленной, так трогательно, что она растворялась в пылких объятьях. Алчный рот, скользя по пылающей плоти, словно прохладный бриз, вводил в экстаз. Сюзанна слышала, как искуситель шептал невероятные обещания и нежные чувственные похвалы, кончики пальцев, казалось, были специально предназначены для того, чтобы доставлять наслаждение и дарить неведомую прежде страсть.
Брэдфорд гладил ее через тонкий хлопок, восхищаясь гибкостью восхитительного тела под своими руками, любовался прелестным лицом в свете лампы, упивался милой покорностью, осознавая, что любимая погружается в него, в то, что он предложил. Не было необходимости подстегивать вожделение, желание не уменьшилось, но приобрело другой оттенок.
Когда Сюзанна вздохнула, вернулся к манящим губам, чтобы ощутить вкус собственного имени.
Холт раздевал ее медленно, дюйм за дюймом опуская сорочку, впадая в восторг от обнажающейся кожи, приостанавливаясь, заворожено впитывая потрясение от дерзких действий. Потом нежно повел к первой вершине.
Невыносимая сладость. Каждого движения, каждого вздоха. Изысканная ласка. Каждого прикосновения, каждого всхлипа. Истома словно окутала ее шелковым облаком, мягко привнося миллион импульсов в нестерпимую боль, похожую на музыку. Никогда Сюзанна так не воспринимала собственное тело, как теперь, пока Холт так полно, так терпеливо исследовал каждый укромный уголок.
Наконец почувствовала упершуюся плоть, горячую и твердую, которую так отчаянно желала. Приподняла тяжелые веки, взглянула в горящие глаза, затем ослабевшей рукой провела по всей напрягшейся длине.
Холт и не подозревал, что страсть может быть настолько неистовой и все же такой безмятежной. Сюзанна обвила его талию ногами, и он скользнул в вожделенное лоно. Оба почувствовали себя так, словно вернулись домой.
Я не мог предугадать, что этот день станет для нас последним. Вглядывался бы я в нее более внимательно, обнимал бы крепче? Нельзя любить сильнее, но мог ли я старательнее оберегать свое сокровище?
Никто не ответит.
Мы нашли маленькую собачку, съежившуюся и полуголодную, среди камней в наших утесах. Бьянка пришла в восторг. Наверное, это глупо, но мне кажется, мы оба почувствовали, что этот щенок – наша совместная собственность, ведь мы нашли его вместе.
Мы назвали его Фредом, и должен признаться, что с грустью наблюдал за его уходом, когда Бьянке настало время вернуться в Башни. Конечно, это правильно, что она забрала осиротевшего щенка к своим детям, чтобы он стал домашним питомцем. Я в одиночестве побрел домой, думая о ней, и попробовал работать.
Когда она вечером пришла ко мне, меня потрясло, что она так сильно рисковала. Только однажды она входила в мой дом, и больше мы не смели себе этого позволить. Она была в ужасном состоянии и совершенно измучена. Под плащом принесла щенка. И поскольку выглядела бледной, как призрак, я заставил ее сесть и налил бренди.
Она рассказала, едва шевеля губами, о произошедшем после нашего расставания.
Дети влюбились в собачонку. Они веселились с легким сердцем, пока не вернулся Фергус. Он отказался оставить в своем доме беспризорного беспородного найденыша. Возможно, я смог бы простить ему это решение, просто посчитав его твердолобым болваном. Но Бьянка поведала, что он приказал кому-то из прислуги убить щенка, невзирая на мольбы и слезы детей.
Сильнее всего он обрушился на девочку, юную Коллин. Опасаясь еще большей грубости, а возможно и физического наказания, Бьянка отослала детей и собаку к няне.
Затем разразился ужасный скандал. Она не все раскрыла мне, но дрожь и пылающие глаза сказали достаточно. Разъярившись, муж угрожал и оскорблял ее. И тут в свете лампы я увидел отметины на шее, где его руки сжимали ее.
Я ушел бы сразу. Чтобы убить его. Но ее ужас остановил меня. Никогда прежде и никогда потом за всю свою жизнь я не впадал в такое бешенство. Любить так, как я любил, и видеть, что она травмирована и напугана. Бывали времена, когда я вопрошал Бога, если бы тогда я убил его, могло ли все сложиться по-другому. Однако уже невозможно ничего поправить.
Я не покинул ее, оставался рядом, пока она плакала и рассказывала, что муж уехал в Бостон и вернется с новой, выбранной им лично гувернанткой. Он обвинил Бьянку в том, что она плохая мать, поэтому решил забрать у нее заботу о детях и их воспитание.
Если бы он угрожал вырвать ей сердце, то и тогда не нанес бы раны ужаснее. Она не увидела бы своих малышей, растущих в руках наемной прислуги под наблюдением жестокого честолюбивого отца. Больше всего она боялась за дочь, зная, что, если ничего не предпринять, когда-нибудь Коллин отправят куда подальше, выдав замуж, как ее мать.
Именно этот невыносимый страх подтолкнул ее к решению оставить мужа.
Бьянка осознавала, как рискует, предвидела скандал и потерю социального статуса. Но ничто не могло поколебать ее. Она вознамерилась забрать детей туда, где, она знала, они будут в безопасности. Пожелай она, и я отправился бы с ними, но она не просила и не взывала к моей любви.
Да этого и не требовалось.
На следующий день я собирался предпринять необходимые для отъезда меры, а она подготовить детей.
И тут она попросила сделать ее моей.
Я так долго желал ее. И все же пообещал себе, что не овладею ею. Той ночью я нарушил одно обещание и поклялся в другом. Любить ее вечно.
До сих пор помню, как Бьянка смотрела на меня, ясно вижу распущенные волосы и потемневшие глаза. Еще не коснувшись ее, знал, какова она наощупь. Еще не уложив в свою постель, знал, как она будет выглядеть там.
Теперь все это – только видения, самые сладкие воспоминания моей жизни. Звук воды и сверчков, запах диких цветов.
В тот бесконечный час я получил все, о чем может мечтать мужчина. Она воплощала и красоту, и любовь, и надежды. Соблазнительная и невинная, застенчивая и необузданная. Даже теперь ощущаю вкус ее рта, обоняю запах ее кожи. И до сих пор жажду ее.
Потом она оставила меня. То, что казалось началом, стало концом.
Я забрал все имеющиеся деньги, продал краски и холсты и купил четыре билета на вечерний поезд.
Она не пришла.
Клубились грозовые облака. Сверкала молния, грохотал гром, бушевал ветер. Я говорил себе, что это погода леденит кровь. Но, помоги мне Боже, думаю, что все понял. Острая ужасающая боль и безрассудный страх съедали заживо.
В первый и последний раз пошел в Башни. Дождь хлестал вовсю, когда я постучал в двери. Открывшая мне женщина билась в истерике. Я оттолкнул бы ее и вбежал в дом, зовя Бьянку, но в этот момент приехала полиция.
Возлюбленная спрыгнула с башни, выбросилась из окна на камни. История и теперь туманная, каковой была и тогда. Помнится, я метался и звал ее сквозь воющий ветер. Огни особняка ослепляли, пробиваясь сквозь мрак. Мужчины с фонарями уже взбирались на утесы и искали под ними. Я стоял и смотрел вниз на нее.
Моя любовь. Отнятая у меня. Не ее собственной рукой. Никогда не верил в самоубийство. Ушедшая. Потерянная навеки.
Я едва не спрыгнул с того утеса. Но она не позволила мне. Готов поклясться, что именно ее голос остановил меня. Поэтому просто сидел на земле под проливным дождем.
Тогда я не смог присоединиться к ней. Кое-как влачил свое существование без нее. Но, вероятно, в этом есть смысл. Мальчик, мой внук. Как Бьянка любила бы его. Иногда вожу его к нашим утесам и чувствую, что она тоже там, с нами.
Калхоуны по-прежнему живут в Башнях. Бьянка хотела бы этого. Ее дети, дети ее детей. Возможно, когда-нибудь другая одинокая молодая женщина придет на наши утесы. Надеюсь, судьба окажется к ней более благосклонна.
В глубине души я уверен, что ничего не закончено. Любимая ждет меня. Когда наконец настанет мое время, снова буду разговаривать с Бьянкой. Снова стану любить ее, как и обещал когда-то. Вечно.
Глава 10
Холт ждал Трента в открытой беседке над стенающим морем. Зажигая сигарету, через широкую лужайку взглянул на Башни. Одна из горгулий в центре остроконечного пика потеряла свою голову, другая ухмылялась, скорее, очаровательно, чем свирепо. Вились клематисы – теперь он мог опознать их, – розы карабкались вверх к первой террасе. Замшелые каменные стены надменно высились в потоках солнечного света.
Невозможно подобрать подходящие слова для описания этих пронзающих небо башен и башенок, для величественно стареющих высокомерных очертаний, но цветы придавали сооружению волшебную ауру замка Спящей красавицы.
Строительные леса опоясывали западное крыло, пронзительный визг мотопилы рассекал воздух, грузовой лифт болтался под балконом, механизм заскрипел, когда трое обнаженных по пояс мужчин уложили в него оборудование. Радио изрыгало тяжелый рок.
Возможно, это правильно и справедливо, размышлял Холт, что особняк, так упорно цепляющийся за прошлое, так же достойно принимает настоящее. Если камень и цемент способны впитывать переживания и воспоминания, то Башни делали это. И Холт уже чувствовал, словно какая-то часть его обрела здесь кров.
Приветливо подмигивали окна комнаты, где он провел с Сюзанной большую часть ночи. Холт помнил каждую секунду тех блаженных часов, каждый вздох, каждое движение. И ее смущение тоже. «Нет, нежность мне не свойственна, – подумал он, – но с ней возникает сама собой».
Хотя она не просила нежности. Да и вообще ничего не просила. Может, поэтому он невольно стал таким чутким? С первой встречи Сюзанна разбудила что-то в душе, что-то незнакомое… и потому крайне тревожное. И обнаружение в себе подобных эмоций делало Холта таким же уязвимым, как и она сама. Все же надо найти правильный способ признаться ей.
Сюзанна заслуживает музыки, свечей, цветов. Изысканных поэтических слов. Брэдфорд твердо вознамерился хотя бы попытаться дать любимой все это, и плевать, если усилия заставят почувствовать себя полным идиотом.
Ну, а пока надо завершить кое-какие дела – найти для нее эти чертовы изумруды. И засадить Ливингстона за решетку.
Холт отшвырнул сигарету, заметив, что Трент вышел из дверей. В открытой беседке они смогут обрести относительное уединение. Грохот стройки эхом отражался в барабанном биении волн. Все сказанное останется здесь – на высоте десяти футов. Если кто-то и выглянет из дома, то увидит, что двое мужчин просто распивают пиво по окончании рабочего дня подальше от женщин.
Трент вошел внутрь и предложил Холту бутылку.
– Спасибо.
Брэдфорд небрежно облокотился на перила и взял пиво:
– Список получил?
– Угу.
Трент занял место на одной из каменных скамеек так, чтобы наблюдать за домом.
– В прошлом месяце мы наняли четырех новых работников.
– Рекомендации есть?
– Конечно.
В голосе невольно прозвучало легкое раздражение.
– Мы со Слоаном неплохо осведомлены о мерах безопасности.
Холт только пожал плечами.
– Такой пройдоха, как Ливингстон, без проблем раздобудет любые рекомендации. Невзирая на расходы.
Холт сделал глубокий глоток:
– Обязательно раздобудет.
– Тебе лучше знать.
Трент, прищурившись, наблюдал, как двое мужчин меняют черепицу на крыше западного крыла.
– Но трудно поверить, что он работает здесь, прямо у нас под носом.
– О, ворюга наверняка здесь.
Холт достал следующую сигарету, закурил и выпустил длинную струю дыма:
– Раз он обыскал мой дом, значит, пронюхал о романе Бьянки и Кристиана, причем знает столько же, сколько и все вы, а так как ни один из вас не болтал о ситуации направо и налево, то он услышал что-то именно здесь, в Башнях. Он не нанимался в начале работ, потому что был занят в другом месте. Но в прошедшие несколько недель…
Холт умолк, увидев детей, бегущих к форту наперегонки с собаками, преследующими их по пятам.
– Грабитель не станет просто сидеть и ждать, попусту теряя время, ведь существует возможность, что вы разобьете стену, и изумруды вывалятся прямо в руки. А где лучше следить за происходящим, если не внутри?
– Похоже на правду, – признал Трент. – Но мне очень не нравится, что он болтается совсем рядом с моей женой, да и другими домочадцами.
Трент подумал о Кики, о вынашиваемом ею малыше, и у него помрачнели глаза.
– Если есть хоть один шанс из тысячи, что ты прав, я намерен участвовать в его поимке.
– Дай список, я всех проверю. У меня еще остались кое-какие связи.
Холт не сводил с детей напряженного взгляда:
– Он не причинит вреда ни одному из них. Гарантирую.
Трент кивнул. Он был бизнесменом и никогда не применял физического насилия, разве что во время недолгих занятий боксом в колледже, но пойдет на все что угодно, чтобы защитить жену и будущего ребенка.
– Я проинформировал Макса, Слоан с Амандой решили прервать медовый месяц и вернутся сюда через несколько часов.
«Отлично, – решил Холт. – Безопасней всего собрать семейство в одном месте».
– Что Слоан сказал жене?
– Что возникли кое-какие проблемы с реконструкцией.
Слегка расслабившись, потому что колесики закрутились, Трент негромко хмыкнул:
– Если Аманда узнает, что Слоан обманул ее, ему придется чертовски дорого заплатить.
– Чем меньше женщины знают, тем лучше.
На сей раз Трент рассмеялся:
– Если бы любая из них услышала твои слова, то все вместе они содрали бы с тебя три шкуры. Эти сестрички – несгибаемая команда.
Холт подумал о Сюзанне:
– Напрасно они считают себя непобедимыми.
– Нет, они такие и есть. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать это. Каждая из них – стальной каркас под бархатом. Не считая упрямства, импульсивности и рьяной преданности семье. А все вместе…
Трент снова улыбнулся:
– Ладно, признаюсь, что предпочел бы оказаться перед парочкой борцов сумо, чем перед разъяренными женщинами Калхоун.
– Когда все закончится, могут беситься сколько угодно.
– А пока они в безопасности, – подытожил Трент, заметив, что Холт наблюдает за детьми. – Замечательные сорванцы, – прокомментировал он.
– Да. Отличные ребята.
– У них великолепная мать.
Трент задумчиво сделал глоток:
– Жаль, что нет настоящего отца.
Даже упоминание Бакстера Дюмонта воспламенило кровь Холта.
– Что ты знаешь о нем?
– Ничего хорошего. Знаю, что он вверг Сюзанну в ад и едва не сломал ее иском об опеке.
– Иском об опеке?
Ошарашенный, Холт оглянулся назад.
– Хотел забрать детей себе?
– Нет, забрать у нее, – поправил Трент. – Хотя какая разница? Сюзанна не говорит об этом, мне рассказала Кики. Очевидно, Бакс впал в ярость, когда жена подала на развод. Еще бы, такой подрыв репутации, особенно учитывая, что он положил глаз на место сенатора. Дюмонт протащил Сюзанну через долгие унизительные судебные сражения, пытаясь доказать, что она неуравновешенная и совершенно неадекватная психопатка.
– Ублюдок.
Задохнувшись от бешенства, Холт нагнулся и щелчком послал сигарету в камни.
– Дети ему вообще не нужны, он собирался отправить их в школу-интернат. А может, просто угрожал этим. Дюмонт отступил, когда Сюзанна пошла на сделку.
Холт вцепился пальцами в каменные перила.
– Какую сделку?
– Она чертовски многое отдала ему. Дюмонт согласился отозвать иск при условии, что соглашение между ними останется в тайне. Он получил дом, земельный участок, плюс кусок ее наследства. Наверное, она смогла бы еще побороться, но все трое уже находились на грани эмоционального срыва. Сюзанна не хотела рисковать самочувствием малышей и подвергать их еще большему стрессу.
– Нет, она бы ни за что не стала вредить детям.
Холт глотнул в бесполезной попытке вымыть горечь из горла.
– Больше этот мерзавец не причинит вреда ни ей, ни детям. Я прослежу.
– Я так и подумал.
Очень довольный, Трент встал, вытащил список из кармана и обменял на пустую бутылку Холта.
– Сообщи, что сумеешь выяснить.
– Обязательно.
– Сегодня вечером séance.
Трент увидел гримасу на лице Холта и снова рассмеялся:
– Будешь удивлен.
– Единственное, что удивляет – как Коко умудрилась втянуть меня в такую глупость.
– Если планируешь находиться поблизости, придется привыкнуть к тому, что тетушка способна уговорить на самые невероятные вещи.
«О да, я уж точно собираюсь находиться поблизости», – подумал Холт, когда Трент ушел. Просто надо найти правильный способ сообщить обо всем Сюзанне.
Пробежав по именам в списке, Холт убрал листок в карман. Надо сделать пару звонков и посмотреть, что удастся раскопать.
Он пошел поперек лужайки, собаки галопом примчались навстречу, Фред преданно держался возле Сади. Когда животные достаточно напрыгались и наигрались, Фред неистово облизал морду мохнатой подружки. Сади стерпела ласку, затем отвернулась и проигнорировала поклонника.
– Для таких женщин имеется определенное название, – попенял кокетке Холт.
– Помни Аламо! [1]1
Битва за Аламо (англ. Battle of the Alamo, исп. Batalla de El Бlamo, 1836 год) – знаменитое сражение за независимость Техаса с Мексикой, в состав которой тогда входил этот штат. Повстанцы, засевшие в католической миссии Аламо, предпочли умереть, но не сдаться, и практически все погибли в ходе боя. Новость о разгроме Аламо побудила многих техасских колонистов присоединиться к армии техасцев под командованием Сэма Хьюстона, которая атаковала мексиканцев под Сан-Хасинто. Во время сражения многие техасцы кричали: «Помни Аламо!». Главнокомандующий мексиканцев был захвачен в плен и вынужденно отдал приказ о выводе своих войск из Техаса, тем самым покончив с мексиканским контролем над областью, которая впоследствии превратилась в Техасскую Республику. Однако состояние войны между Техасом и Мексикой продолжались вплоть до его присоединения к США 29 декабря 1845 года.
[Закрыть]– завопил Алекс, стоя с раздвинутыми ногами на крыше форта с пластмассовым мечом в руке.
Рассчитывая на то, что кто-то ответит на вызов, мальчик с заблестевшими глазами воззрился на Холта.
– Вам никогда не удастся захватить нас живыми.
– Вот как?
Не в силах противиться искушению, Холт подошел ближе:
– С какой стати мне захватывать вас, мартышкины мозги?
– Потому что мы патриоты, а вы – злой захватчик.
Дженни высунула голову через дыру, служившую окном. И не успел Холт увернуться, как был намертво сражен прицельной струей воды из пистолета в грудь. Алекс издал торжествующий крик, мужчина хмуро посмотрел на свою рубашку.
– Полагаю, вам известно, – зловеще процедил Брэдфорд, – что это означает войну.
Дженни завизжала, когда он схватил ее и вытянул через окно. К восхищению девчушки, перевернул вверх тормашками и закачал так, что два белокурых «конских» хвостика заскользили по траве.
– Он взял заложника! – взревел Алекс. – Смерть последнему захватчику!
Мальчишка нырнул внутрь, потом вылетел из дверного проема, размахивая мечом. Холт едва успел поставить Дженни на ноги, как в него врезался маленький реактивный снаряд.
– Отрубить ему голову, – скандировал Алекс, поддерживаемый сестрой.
Брэдфорд внезапно притворно обессилел, и все трое повалились на землю.
Дети кричали и смеялись, пока Холт сражался с сорванцами, битва вышла не такой легкой, как можно было ожидать. Проворные и ловкие ребятишки выскальзывали из его хватки и снова нападали, в результате Брэдфорд оказался в невыгодном положении – Алекс уселся у него на груди, а Дженни старательно щекотала под ребрами.
– Вынужден пойти на крайне жесткие меры, – сурово предупредил Холт.
Получив струю воды в лицо, выругался, заставив обоих взвыть от хохота. Быстрым приемом выбил, затем схватил пистолет и направил на забияк, основательно намочив. Вопя и хихикая, проказники рухнули на противника.
Сражение выдалось мокрым и грязным, и, когда Брэдфорд сумел наконец скрутить неустрашимых бойцов, все трое запыхались.
– Зверски расправлюсь с вами обоими, – пообещал Холт, – если не будете называть меня дядей.
Дженни ткнула пальцем ему под ребра, заставив вздрогнуть. В отместку он прислонился щекой к шее малышки и провел выросшей за день щетиной по нежной коже.
– Дядя, дядя, дядя! – закричала девочка, булькая от смеха.
Удовлетворенный достигнутым, Холт применил то же самое оружие и добился победы над Алексом, после чего перевернулся и улегся животом на траву.
– Ты нас уничтожил, – признал Алекс, ничуть не расстроенный. – Но и сам морально ранен.
– Да, хотя ты наверняка надеешься на смертельное ранение.
– Собираешься подремать?
Дженни забралась Брэдфорду на спину и начала прыгать.
– Лила иногда спит в траве.
– Лила способна спать где угодно, – пробормотал Холт.
– Если хочешь, можешь поспать в моей кровати, – пригласила малышка, затем прижала любопытный пальчик к краю рубца, который увидела под задравшейся футболкой. – У тебя шрам на спине.
– Угу.
Алекс уже карабкался к сестре, чтобы тоже посмотреть.
– А можно я взгляну?
Холт машинально напрягся, затем вынудил себя расслабиться.
– Конечно.
Алекс поднял футболку, и дети распахнули глаза – увиденное совсем не походило на маленькую аккуратную отметину на ноге, так восхитившую их. Длинный неровный глубокий след тянулся от талии и так высоко по спине, что малыши не смогли достаточно сдвинуть одежду, чтобы увидеть, где он заканчивается.
– Ну и дела, – только и выдохнул Алекс, сглотнул, потом храбро прикоснулся пальцем к шраму. – Тяжелый был бой?
– Не очень.
Холт помнил только боль и невероятную вспышку неистового огня.
– Один плохой парень достал меня, – сообщил он, надеясь, что удовлетворил детское любопытство.
И весь оцепенел, почувствовав маленький ротик Дженни на своей спине.
– А теперь тебе лучше? – спросила девочка.
– Да.
Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы не дрожал голос.
– Благодарю.
Перевернувшись, Холт сел и погладил дитя по волосам.
Сюзанна стояла в нескольких футах и взирала на троицу с бьющимся в горле сердцем. Она следила за битвой от дверного проема кухни, ее глубоко тронуло, как легко Холт ввязался в игру с детьми. Улыбалась, решив присоединиться к сражению… но тут увидела, как Дженни и Алекс исследуют шрам на спине Холта, и утешающий поцелуй дочери. Потом заметила потрясение на лице Брэдфорда, когда он обернулся и ласково погладил по головке ее маленькую красавицу.
Теперь все трое сидели на траве, Дженни обнимала колени Холта, Алекс любовно забросил руку на мужское плечо. Сюзанна задержалась на мгновение, чтобы убедиться, что глаза не на мокром месте, после чего приблизилась к ним.
– Война закончена? – спросила она, и три пары глаз нацелились на нее.
– Он победил, – сообщил Алекс.
– Не похоже, что победа досталась легко.
Сюзанна обхватила Дженни и подняла на руки.
– Ты вся мокрая.
– Он взорвал нас… но я первая добралась до него.
– Узнаю свою девочку.
– И он боится щекотки, – поведала Дженни. – По-настоящему боится.
– Вот как?
Сюзанна подарила Холту медленную улыбку.
– Буду иметь в виду. А теперь оба бегом убирать разбросанные игрушки.
– Ну, мам…
Алекс приготовил оправдания, но мама одним взглядом отмела их.
– Если не наведете порядок, я сделаю это сама, – легко пообещала родительница. – Но тогда сегодня вечером заберу вашу долю земляничного песочного печенья.
Удар получился жестоким. Алекс мгновение мучился, потом сдался:
– Я все уберу сам. Но тогда возьму себе долю Дженни.
– Не возьмешь.
Дженни помчалась к дому наперегонки с братом.
– Очень ловко, мамочка, – прокомментировал Брэдфорд, поднимаясь.
– Я знаю их слабости.
Сюзанна обняла Холта, чем крайне удивила и порадовала – очень редко она сама делала первый шаг.
– Ты тоже весь мокрый.
– Попал под снайперский огонь, но отмахнулся от пуль, как от мухи.
Притянув ее ближе, Холт прижался щекой к шелковистым волосам.
– У тебя потрясающие дети, Сюзанна. Я… э-э-э…
Он не мог придумать, как сказать ей, что влюбился в малышей едва ли не сильнее, чем в их мать.
– Промокнешь, – и отпрянул, ощущая себя нелепым.
Улыбаясь, Сюзанна коснулась колючей щеки:
– Пойдем погуляем?
Брэдфорд вспомнил о списке в кармане. Часок подождет, решил он, и взял ее за руку.
Он знал, что она поведет его к утесам. Казалось очень правильным пойти туда, где к вечеру удлиняются тени и холодеет воздух. Сюзанна говорила о разных завершенных этим днем делах, он – об отремонтированных корпусах. Но мысли обоих были заняты совсем не работой.
– Холт.
Сюзанна смотрела на море, не отпуская ласковой руки.
– Можешь рассказать, почему ушел из полиции?
Почувствовала, как напряглись сильные пальцы, но не обернулась.
– Ушел и ушел, – отрезал Холт. – Нечего рассказывать.
– Шрам у тебя на спине…
– Я же сказал – ушел и все.
Брэдфорд вытащил и закурил сигарету.
– Понятно, – проглотила отказ Сюзанна. – Твое прошлое и чувства – не мое собачье дело.
Холт раздраженно затянулся.
– Я этого не говорил.
– Именно это и сказал. Значит, ты имеешь право узнать обо мне все, и я, по-твоему, должна тебе абсолютно доверять, а вот мне не следует совать нос в твои дела.
Брэдфорд сердито зыркнул на собеседницу.
– Это что – какая-то проверка?
– Называй, как хочешь, – бросила в ответ Сюзанна. – Я-то надеялась, что теперь ты уже научился доверять мне и, раз уж так заботишься обо мне, готов поделиться собственными переживаниями.
– Я действительно забочусь о тебе, черт возьми. Разве непонятно, что воспоминания до сих пор рвут меня на части? Десять лет моей жизни, Сюзанна. Десять лет.
Холт резко отвернулся и щелкнул сигаретой с обрыва.
– Прости.
Сюзанна инстинктивно обняла Холта за плечи, чтобы успокоить.
– Если кто-то и знает, насколько болезненно копаться в старых ранах, так это я. Почему бы нам не вернуться? Постараюсь найти тебе чистую рубашку.
– Не надо.
Брэдфорд весь напрягся, как пружина, подбородок отвердел.
– Хочешь знать – имеешь право. Я ушел из полиции, потому что мне осточертела эта работа. Десять лет твердил себе, что смогу держаться отстраненно, что ничего из того дерьма, сквозь которое пробирался, не затронет меня. Целые дни плечом к плечу проводил с наркодилерами, сутенерами и жертвами, и нисколько не страдал от бессонницы. Если приходилось убивать – что ж, это было всего лишь частью служебных обязанностей. Чтобы выжить, не стоит слишком много размышлять об этом. Видел, сколько полицейских буквально сгорали, но не собирался пойти по их пути.
Сюзанна ничего не говорила, просто продолжала гладить скрученные мышцы опущенных плеч и ждала продолжения. Холт по-прежнему вглядывался в море, вдыхая соленый воздух и ненавязчивый аромат буйно цветущих диких роз.
– Порок тянет за собой в бездну, Сюзанна. Постепенно начинаешь понимать людей, которых должен уничтожать. Начинаешь думать, как они. В результате все идет к тому, что либо погибнешь, либо должен все бросить. Кое-что никогда не расскажу, потому что действительно забочусь о тебе. Кошмарные вещи, и я просто…
Холт закрыл глаза и запихнул руки в карманы.
– Просто не захотел больше видеть всю эту грязь. Я и так подумывал о возвращении сюда… но нуждался в хорошем пинке.
Внезапно почувствовав усталость, поднял руки и потер глаза.
– Я выбился из сил, Сюзанна, и снова захотел жить как нормальный человек – не цеплять на себя оружие каждый день и не заключать сделки с подонками в подсобках магазинов. Мы вели обычное расследование, разыскивали мелкого дилера, из которого, по нашему мнению, могли выдавить информацию. Не имеет значения, каким способом, – раздраженно процедил Холт. – В общем, получили наводку, где найти мерзавца, и, когда загнали его в угол в каком-то притоне, ублюдок был просто не в себе. Обдолбанный урод прятал под одеждой кокса тысяч на двадцать и наверняка больше пары доз в собственном организме. Стервец запаниковал. Рванул к себе такую же одуревшую от наркотиков бабу и прикрылся ею.
