Текст книги "Покорение Сюзанны"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
У Брэдфорда вспотели ладони, и он вытер их о джинсы.
– Мы с напарником разделились, чтобы не дать ему уйти. Он вывел девку в переулок. У него не имелось никакой надежды на бегство, ведь мы перекрыли оба выхода. Я был вооружен. Кругом темнота. По мостовой катался мусор.
Холт тут же вспомнил омерзительное зловоние, по спине потекла струйка пота.
– Услышал напарника с другой стороны улицы и женский крик. Придурок мимоходом пырнул заложницу, бросив скрюченной на асфальте. Было непонятно, насколько тяжело она ранена. Помню, решил подкрасться, чтобы определить ее состояние. И тут гаденыш набросился на меня и воткнул нож в спину, прежде чем я успел выстрелить.
Бывший коп по-прежнему мог ощущать, как разрывалась плоть, и все еще обонять запах собственной крови.
– Я осознавал, что умираю, и думал только о том, что не вернусь домой. Что сдохну в том проклятом переулке среди вонючих отбросов. Перевернувшись, убил этого козла. Об этом мне потом рассказали. Сам я ничего не помню. Помню только, как очнулся в больнице, чувствуя себя так, словно меня разрезали надвое, потом снова сшили. И сказал себе: раз уж выжил, пора завязывать со службой. Потому что понял – в следующем таком переулке могу закончить свою жизнь.
Сюзанна крепко обняла Холта и прижалась щекой к напряженной спине.
– Считаешь, что если вернулся домой вместо того, чтобы обыскивать очередной переулок, то потерпел неудачу?
– Не знаю.
– Я именно так и думала о себе, причем долгое время. Никто не втыкал мне в спину нож, но я возвратилась сюда, поняв, что если останусь с Баксом, продолжая соблюдать брачные обеты, то какая-то часть меня просто умрет. Я выбрала выживание, ты считаешь, мне надо стыдиться этого?
– Нет.
Холт повернулся и погладил ее по плечу.
– Конечно, нет.
Сюзанна подняла руки и ладонями обхватила мрачное лицо, в глазах светилось понимание и сочувствие, которые Брэдфорд не смог бы принять еще неделю назад.
– Я тоже нет. Ненавижу произошедшее с тобой, но счастлива, что этот случай привел тебя сюда.
Утешающе поцеловала Холта и почувствовала, как напряжение медленно отпускает его под целительной сладостью ее прикосновений. Тело расслабилось, когда Холт притянул ее ближе, и рот смягчился, одновременно согреваясь. Сейчас они обрели другой уровень отношений. Не только страсть, не только нежность, но и доверие. Ветер шептал в полевой траве и ярких дерзких цветах, и Сюзанне почудилось, что она уловила кое-что еще, настолько безмятежное и прекрасное, что слезы подступили к глазам. Когда Холт поднял голову, и она увидела его глаза, то поняла, что и он тоже что-то почувствовал. Потом улыбнулась.
– Мы здесь не одни, – пробормотала Сюзанна. – Должно быть, Бьянка с Кристианом стояли в этом же самом месте, так же держась за руки. И так же отчаянно желая друг друга.
Под влиянием момента прижала сильную руку к своим губам.
– Холт, ты веришь, что судьба и время могут замкнуть круг?
– Начинаю верить.
– Влюбленные все еще здесь и ждут. Интересно, обретут ли они друг друга. Думаю, что да, если мы все сделаем правильно.
Снова поцеловала Холта и обвила рукой за талию.
– Пойдем домой. Предчувствую, вечер будет занимательным.
– Сюзанна, – начал Брэдфорд по дороге. – После séance…
И затих, страдальчески взглянув на спутницу, чем заставил рассмеяться.
– Не бойся, в Башнях обитают только дружественные призраки.
– Не жди, что кинусь верить в завывания и медитации, просто хотел спросить, не сможешь ли ты после… шоу ненадолго придти ко мне домой, хотя знаю, как ты не любишь оставлять детей. Есть одна вещь, которую хочу обсудить с тобой.
– Что за вещь?
– Ну… вещь, – невнятно пояснил Холт.
Раз уж собрался просить принцессу выйти за него замуж, то все надо сделать правильно.
– Был бы очень благодарен, если бы ты сумела уйти на час или два.
– Конечно, если это важно. Что-то об изумрудах?
– Нет. Это… Давай подождем, ладно? Послушай, мне надо кое-чем заняться, прежде чем мы начнем вызывать духов.
– На ужин останешься?
– Не могу. Но я вернусь.
Они поднялись по склону, перелезли через каменную изгородь, Холт притянул любимую к себе для короткого твердого поцелуя.
– Пока.
Сюзанна нахмурилась и только собралась что-то сказать, как с террасы второго этажа прозвучало ее имя. Прищурив глаза, увидела сестру.
– Аманда!
Засмеявшись, Сюзанна помчалась по лужайке и взлетела по каменной лестнице.
– Уже вернулась?
Обняла новобрачную и крепко стиснула.
– Отлично выглядишь… но ведь вы должны были приехать через неделю. Что-то случилось?
– Нет, все в порядке.
Аманда расцеловала Сюзанну в обе щеки:
– Пойдем со мной.
– Куда?
– В башню Бьянки. На семейную встречу.
Они прошествовали наверх, вошли в дом и поднялись по узкой винтовой лестнице, ведущей в башню. Кики и Лила уже были там.
– А тетя Коко? – спросила Сюзанна.
– Потом расскажем ей, – ответила Аманда. – Выглядело бы слишком подозрительно, если сейчас притащить сюда еще и тетушку.
Кивнув, Сюзанна заняла место на полу возле ног Лилы.
– Насколько я понимаю, собрание чисто женское?
– Они это заслужили, – заявила Кики и скрестила руки. – Нахалы уже много дней скрываются по углам, устраивая встречи своего мальчикового клуба. Настало время все выяснить.
– Макс определенно что-то прячет в рукаве, – вставила Лила. – Слишком уж невинно выглядит. И еще – последние несколько дней он болтался возле бригады строителей.
– Полагаю, не для того, чтобы научиться класть плитку, – пробормотала Сюзанна.
– Если бы он решил приобрести такую квалификацию, то перво-наперво обзавелся бы двадцатью учебниками по этому вопросу.
Лила повела плечами и откинулась назад:
– Сегодня, возвращаясь с работы, я видела Трента и Холта, секретничающих в открытой беседке. Кто-то, не так хорошо знающий их, мог бы подумать, что они просто болтают и пьют пиво, но я-то сразу поняла – что-то происходит.
– Значит, сообщники что-то разузнали и помалкивают.
Задумавшись, Сюзанна забарабанила пальцами по коленям. Ведь чувствовала какие-то перемены, но Холт так ловко отвлекал, что она ни на что не обращала внимания.
– А Слоан два дня назад о чем-то долго шептался с Трентом по телефону, потом заявил, что возникла какая-то проблема с материалами, о которой он вынужден позаботиться лично.
Аманда обиженно засопела, отбросив волосы:
– И вообразил, что я настолько глупа, что куплюсь на эту чушь. Решил вернуться, чтобы вместе с Максом и Трентом принять участие в чем-то… Судя по всему, эти шовинисты по-рыцарски вознамерились держать хрупких женщин подальше.
– Размечтались, – проворчала Кики. – Я за то, чтобы прямо сейчас спуститься и потребовать рассказать все, что они разузнали. Если Трент рассчитывает, что я буду сидеть сложа руки, пока он занимается калхоуновскими делами, пусть придумает что-нибудь получше.
– Угу, стрелять из бамбука и размахивать кастетом, – задумчиво протянула Лила, ничуть не ужаснувшись воображаемой картинке. – Мальчики только еще больше заупрямятся. На кону мужское эго, леди. Доставайте каски и бронежилеты.
Сюзанна засмеялась и погладила сестру по ноге:
– Прямо в точку. Обсудим все, что нам известно… Слоана призвали обратно, значит, команда хочет быть вместе. Не верю, что они умолчали бы, если бы решили, что обнаружили местонахождение изумрудов.
– Согласна.
Аманда заметалась по комнате, потому что соображала быстрее, находясь в движении.
– Помните, как все трое уперлись, когда мы решили искать яхту, с которой спрыгнул Макс? Слоан угрожал… что он там бурчал? А! Связать меня, – злобно процедила она. – Да, именно это. Связать по рукам и ногам, если не выкину из головы мысль найти Ливингстона самостоятельно.
– Трент при мне даже не упоминает этого ворюгу, – вставила Кики, сморщив нос. – Такие волнения недопустимы в моем деликатном положении.
Растянувшись в кресле у окна, Лила возмущенно воскликнула:
– Если бы хоть один мужчина прошел через роды, вряд ли у него хватило бы наглости назвать женщину хрупкой.
– Холт считает, что Ливингстон вне нашей лиги. Нашей, – пояснила Сюзанна, обведя всех рукой. – Не его.
– Идиот.
Кики шлепнулась в кресло возле Лилы:
– Итак, что мы имеем? Наши мужчины пронюхали что-то про Ливингстона и держат это при себе.
Все единодушно согласились.
– Значит, надо выведать, что им известно.
Аманда перестала вышагивать и начала постукивать ногой.
– Предложения?
– Ну…
Сюзанна посмотрела на ногти и улыбнулась:
– Разделяй и властвуй. Мы все, но каждая по-своему, должны выпытать у них информацию. Завтра встречаемся здесь в то же самое время и поделимся добычей.
– Отлично.
Лила встала и положила руки Сюзанне на плечи.
– У бедных парней нет ни единого шанса.
Сюзанна тоже поднялась и обняла Лилу и Аманду, Кики присоединилась к сестрам.
– И когда все закончится, – объявила Кики, – может, они наконец поймут, что женщины Калхоун в состоянии сами о себе позаботиться.
Глава 11
Холт ни разу в жизни не чувствовал себя таким идиотом. Принять участие в séance! Более того, этим же вечером он собирался просить женщину, которая в настоящий момент посмеивалась над ним, стать его женой.
– Здесь не расстрельная команда, – хихикнула Сюзанна, погладив колючую щеку. – Расслабься.
Во главе стола Коллин хмурилась на всех вместе и каждого в отдельности.
– Чертова глупость – вот что это такое. Болтать с духами. Чушь полная. А ты… – старуха ткнула пальцем в Коко, – нельзя сказать, что в твоей ветреной голове когда-то содержалась хоть унция здравого смысла, но все-таки я надеялась, что ты избрала что-то получше, чем воспитывать девочек на такой ерунде.
– Это не ерунда.
Как всегда, стальной пронизывающий взгляд тетушки заставил Коко задрожать, но она ощущала себя в относительной безопасности, разделенная с родственницей длинным столом.
– Вот начнем, тогда и увидите.
– Все, что я вижу – кучку ненормальных вокруг.
Хотя лицо оставалось суровым, сердце Коллин таяло, когда взгляд натыкался на портрет матери над камином.
– Я дам вам за картину десять тысяч.
Холт пожал плечами. Коллин много дней доставала его предложениями уступить полотно.
– Не продается.
– Молодой человек, не стоит блефовать, ничего не выйдет. Я сама кого угодно обведу вокруг пальца.
Холт ухмыльнулся. Можно поставить на кон последний пятицентовик – старая перечница наверняка провернула немало сомнительных делишек.
– Не продается.
– К тому же картина стоит дороже, – вставила Лила, не удержавшись. – Так ведь, профессор?
– Ну… в общем, да, – откашлялся Макс. – Ранние работы Кристиана Брэдфорда растут в цене. Два года назад на Сотбис один из прекрасных морских пейзажей ушел за тридцать пять тысяч.
– Вы кто такой? – рявкнула Коллин. – Его агент?
Макс проглотил смешок:
– Нет, мэм.
– Тогда помолчите. Пятнадцать тысяч и ни цента больше.
Холт провел языком по зубам:
– Не интересуюсь.
– Что ж, вернемся к этому вопросу позже.
Коко затаила дыхание в ожидании угасания ярости своей тети и расслабилась, когда Коллин что-то проворчала и нахмурилась.
– Аманда, дорогая, зажги свечи. Теперь мы все должны освободить мысли от забот и сомнений. И сосредоточиться на незабвенной Бьянке.
Когда свечи запылали и погасла люстра, Коко обвела присутствующих внимательным взглядом.
– Соедините руки.
Холт протестующе фыркнул, но взял Сюзанну за правую руку, а Лилу – за левую.
– Сконцентрируйтесь на портрете, – прошептала Коко, закрывая глаза, чтобы мысленно воспроизвести образ Бьянки.
Ожидание покалывало кожу, порхало вверх и вниз по позвоночнику.
– Она близко, очень близко. И хочет помочь.
Холт позволил мыслям дрейфовать, чтобы отрешиться от дурацкой забавы. Он пытался представить, как все пройдет, когда они с Сюзанной останутся одни в его доме. Предусмотрительно куплены свечи. Не те обычные, которые он держал в кухонном ящике на случай отключения электричества, а изящные белые, с запахом жасмина. И шампанское, которое сейчас охлаждалось в холодильнике рядом с упаковкой пива, и два новых сверкающих бокала, ожидающие возле кофейных кружек. А ювелирная коробочка сквозь карман прожигала дыру в бедре.
Сегодня вечером, мечтал Холт, он сделает решающий шаг. Произнесет именно те слова, которые задумал. Включит музыку. Сюзанна откроет футляр, заглянет внутрь…
Ее пальцы обвивали изумруды. Брэдфорд нахмурился, вынуждая себя встряхнуться. Неправильно. Ничего подобного он не покупал. Но образ был совершенно отчетливым: Сюзанна на коленях, в ладонях держит изумруды. Три сверкающих ряда между ледяными бриллиантами, в центре – невероятного зеленого цвета пылающий камень в форме слезинки.
Ожерелье Калхоунов. Холт ощутил холод на шее, но проигнорировал дуновение. Брэдфорд видел фотографию, найденную Максом в старой книге в библиотеке, и помнил, как выглядело сокровище. Просто атмосфера, напряженная тишина и мерцающие свечи заставили подумать о драгоценности. Представить ее.
Бывший коп не верил в видения. Но когда закрыл глаза, чтобы прочистить мозги, в голове по-прежнему держалась та же картина: Сюзанна стоит на коленях, с пальцев стекают изумруды.
Почувствовал руку на плече и оглянулся.
Никого, только тени и пляшущий свет свечей. Однако ощущение чьего-то присутствия за спиной не исчезло и сделалось настолько отчетливым, что волосы встали дыбом.
Это просто сумасшествие, сказал себе Холт. Настало время положить конец этой безумной затее.
– Послушайте, – начал он.
И тут портрет Бьянки рухнул на пол.
Коко пронзительно взвизгнула и затряслась на стуле.
– О Боже. О Боже мой, – бормотала она, поглаживая грудь в районе зачастившего сердца.
Аманда без промедления рванулась вперед.
– Надеюсь, картина не пострадала.
– Уверена, что нет.
Лила выпустила руку Холта.
– Как ты?
Ясный пристальный взгляд заставил его смутиться. Проигнорировав вопрос, Брэдфорд повернулся к Сюзанне. Ее пальцы заледенели в его ладони.
– Что это было? Что случилось?
– Ничего.
Но невольно вздрогнула.
– Пожалуй, тебе стоит взглянуть на портрет.
Холт поднялся и направился к присевшим на корточки домочадцам, а Сюзанна через стол посмотрела на двоюродную тетю. И без того бледная кожа Коллин побелела до прозрачности, глаза потемнели и наполнились слезами. Сюзанна молча встала и налила тетушке бренди.
– Все хорошо, – прошептала она и погладила хрупкое старушечье плечо.
– Рама треснула.
Слоан провел пальцем по окантовке и встал:
– Странно… с чего это ей падать? Гвозди достаточно крепкие.
Холт поначалу не обратил внимания, но когда нагнулся ближе и изучил место, где багет отошел от холста, сразу насторожился:
– Там что-то есть.
Подняв портрет, положил его на стол лицом вниз.
– Мне нужно что-нибудь острое.
Слоан предложил свой перочинный нож. Холт сделал длинный тонкий разрез чуть ниже треснувшего дерева и достал несколько листов.
– Что это?
Вопрос прозвучал приглушенно, потому что Коко прижала пальцы ко рту.
– Записи моего деда.
Мимолетные сильные эмоции отразились в глазах Холта, когда он взглянул на Сюзанну.
– Похоже на дневник. Датировано 1965 годом.
– Сядьте, дорогой.
Коко успокаивающе погладила Холта по предплечью.
– Трент, вы не нальете бренди? А я заварю чай для Кики.
Брэдфорду действительно требовалось сесть, и он надеялся, что напиток поможет придти в себя. А пока просто глазел на бумаги и видел деда – восседавшего на заднем крыльце и вглядывающегося в воду, стоящего на чердаке, резкими мазками рисующего на холсте, прогуливающегося по утесам, рассказывающего истории юному мальчику.
Когда Сюзанна подошла и положила ладонь ему на плечо, Холт поднял руку и сжал ее пальцы.
– Даже не подозревал, что все это время записи хранились так близко.
– Тебе не суждено было узнать, – спокойно сказала она. – До сегодняшнего вечера.
Брэдфорд посмотрел на возлюбленную, и она еще сильнее сжала его ладонь:
– Некоторые вещи надо принимать на веру.
– Что-то произошло сегодня вечером. Ты расстроена.
– Обязательно расскажу. Попозже.
Обретя самообладание, Коко принесла чай, затем заняла свое место.
– Холт, что бы ни написал ваш дедушка, дневник принадлежит вам. Никто не станет просить поделиться с нами, и, если после прочтения вы почувствуете, что предпочитаете держать узнанное при себе, мы поймем.
Внук Кристиана в очередной раз взглянул на бумаги, затем взял первый лист.
– Мы прочтем это вместе.
Потом глубоко вздохнул и стиснул напряженные пальцы Сюзанны:
«В тот момент, когда я увидел ее, моя жизнь переменилась».
Никто не вымолвил ни слова, пока Холт зачитывал дневник своего деда. Но все снова соединили руки, сидя вокруг стола. Царило полное безмолвие, нарушаемое только мужским голосом и ветром, шевелящим деревья за окном. Когда Брэдфорд закончил, в комнате повисла тишина.
Лила заговорила первой, слезы катились по щекам и стискивали горло.
– Кристиан никогда не переставал любить Бьянку. Любил до самой смерти, хотя как-то сумел устроить свою жизнь.
– Что он испытал, когда примчался сюда той ночью и узнал, что она погибла.
Аманда склонила голову на плечо Слоана.
– Но он был прав.
Сюзанна наблюдала, как капают собственные слезы на руку Холта.
– Бьянка не лишала себя жизни. Просто не могла такого сотворить. Мало того, что она безумно любила Кристиана, но еще и вытерпела бы все что угодно, лишь бы защитить своих детей.
– Нет, она не выбрасывалась из окна, – прошептала Коллин, подняла бокал дрожащей рукой, затем вновь поставила. – Никогда и никому я не рассказывала о той ночи. Долгие годы мне казалось, что увиденное тогда было просто ночным кошмаром. Невероятным ужасающим кошмаром.
Преисполненная решимости, дочь Бьянки прояснила затуманенные глаза и повысила голос:
– Он все правильно понял, ее Кристиан, и не смог бы так написать о ней, если бы не проник ей в душу. Она была не только красивой, но такой же доброй и щедрой. Никто и никогда не любил меня так, как мама. И ни к кому и никогда я не испытывала такой ненависти, как к отцу.
Гранд-дама распрямила плечи. Бремя стало легче.
– Я была слишком юной, чтобы осознавать ее несчастье и отчаяние. Тогда этот человек заправлял домом и семьей по собственному разумению. Никто не смел задавать ему вопросы. Но я помню тот день, когда она принесла щенка, маленького песика, которого отец не захотел приютить. Мама действительно отослала нас наверх, но я спряталась и все подслушала. Никогда раньше она не повышала на него голос. О, она была храброй. А он жестоким. Тогда я не понимала значения слов, которыми он осыпал ее. Тогда, но не потом.
Коллин затихла и сделала глоток, горло пересохло от ненавистных воспоминаний.
– Она защищала меня от него, зная то, о чем и я уже догадывалась – из-за того что я девочка, он только терпел меня. Когда Фергус покинул дом после скандала, я была счастлива и той ночью горячо молилась, чтобы он никогда не возвращался. На следующий день мама сказала мне, что мы отправляемся в путешествие, моим братьям она ничего не сообщила, но я была старшим ребенком, и она хотела заверить меня, что позаботится обо всем и ничего плохого с нами не случится. Потом отец неожиданно вернулся. Я видела, что она расстроена, даже напугана. Мама велела мне оставаться в своей комнате, пока не придет за мной. Но она все не приходила и не приходила. Было уже поздно, разразился шторм. Я хотела к маме.
Старуха сжала зубы.
– Ее спальня оказалась пуста, поэтому я направилась в башню, где она часто проводила время. До меня доносились их голоса, пока я карабкалась по лестнице. Дверь была открыта, и я все слышала. Ужасная ссора. Фергус бушевал, обезумев от злобы. Мама кричала, что больше не будет жить с ним, что не желает от него ничего, кроме детей и свободы.
Коллин затрясло, Коко встала и наклонилась, взяв тетушку за руку.
– Он ударил ее. Я различила звук удара и помчалась к двери. Но боялась, очень боялась войти. Мама прижимала руку к щеке, глаза сверкали. Не страхом. Яростью. Всегда буду помнить, что в последние минуты жизни в ней не было страха. Он угрожал ей бесчестьем. Орал, что если она оставит его дом, то никогда больше не увидит никого из детей. Что не позволит опозорить Фергуса Калхоуна. Что ей не удастся разрушить его репутацию.
Хотя губы дрожали, Коллин вздернула подбородок.
– Мама ничего не просила. Не плакала. Она была великолепна. Метала в ответ слова, словно разряды молнии.
Старуха сжала руку в кулак и прижала ко рту, чтобы задушить собственные слезы.
– Говорила, что он никогда не заберет у нее сыновей и дочь, и плевать она хотела на чертов скандал. Он думает, ее волнует людская молва? Думает, что она боится его возможностей сделать ее изгоем общества? Она все равно заберет детей и начнет новую жизнь, где и она и малыши будут любимы. Уверена, именно это свело его с ума – мысль, что жена предпочла ему какого-то другого мужчину. Ему! Фергусу Калхоуну! То, что бросила ему в лицо его деньги, власть и социальный статус, а не покорилась его приказам. Он схватил ее, оторвал от пола и затряс, визжа, как поросенок, щеки побагровели от бешенства. Наверное, я закричала, и мама, услышав меня, начала вырываться. Когда она ударила его, он отшвырнул ее в сторону. Раздался звон стекла. Он подбежал к окну, ревел ее имя, но она не откликалась. Не помню, как долго он стоял там, ветер и дождь хлестали по нему. Когда обернулся, лицо было белым, глаза остекленели. Он прошел мимо меня, ничего не видя. Я вошла внутрь к выбитому окну, стояла и смотрела вниз, пока не пришла няня и не унесла меня.
Коко прижалась поцелуем к седым прядям, потом нежно погладила волосы тети.
– Пойдемте со мной, дорогая. Я провожу вас наверх. Лила принесет чашечку отменного чая.
– Конечно.
Лила вытерла мокрые щеки.
– Макс?
– Пойду с тобой, – и обнял ее за талию, пока Коко уводила дочь Бьянки.
– Бедная маленькая девочка, – прошептала Сюзанна и положила голову на плечо Холта, когда они уезжали из Башен. – Стать свидетелем такого кошмара и всю жизнь носить в себе этот ужас. Стоит мне представить Дженни…
– Не надо, – твердо обнял ее Холт. – Ты же не бросила дочь. Как и Бьянка своих детей.
Потом немного помолчал.
– Ты ведь знала, что случилось на самом деле, правда? Еще до того, как Коллин рассказала всю историю.
– Всегда была уверена, что Бьянка не покончила с собой. Не могу объяснить почему, но сегодня вечером окончательно поняла. Словно она стояла прямо у меня за спиной.
Холт упивался прикосновением ласковой руки к своему плечу.
– Может, и стояла. После такой ночи даже мне трудно допустить, что картина упала со стены случайно.
Сюзанна закрыла глаза.
– Твой дедушка так трогательно написал о Бьянке. Даже если никогда не найдем изумруды, его дневник навсегда останется с нами… и мы знаем, что ожерелье существовало. Такая сильная любовь, – вздохнула она. – Даже трудно вообразить. Не хочу думать о трагедии и печали, лучше о часах, что они провели вместе. О танце среди диких роз.
«А вот я никогда не танцевал с ней при солнечном свете, – подумал Холт. – Никогда не читал стихов и не обещал вечной любви».
Они подъехали к его коттеджу, Сади выпрыгнула из заднего окна и помчалась по двору, обнюхивая клумбу, которую Сюзанна разбила для любимого затворника. Когда Холт перегнулся через нее, Сюзанна удивленно посмотрела вниз:
– Что ты делаешь?
– Открываю для тебя дверцу.
Толчком распахнул дверь.
– Если бы я сначала вышел, а потом выказал хорошие манеры, ты вряд ли стала бы ждать.
Изумившись, Сюзанна выбралась из автомобиля.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Поднявшись на крыльцо, Брэдфорд отпер переднюю дверь и придержал для спутницы. Сохраняя невозмутимое лицо, Сюзанна кивнула и скользнула мимо.
– Благодарю.
Холт молча позволил створке захлопнуться. Подняв брови, Сюзанна оглядела помещение:
– Тут что-то изменилось.
– Просто навел порядок, – пробормотал он.
– О. Хорошо смотрится. А знаешь, Холт, я собиралась спросить, почему ты решил, что Ливингстон все еще на острове.
– С чего вдруг такой вопрос? Что-то случилось?
Слишком резкий ответ, отметила Сюзанна, небрежно обходя комнату.
– Да нет, ничего, просто я задумалась, где он мог остановиться и что намерен предпринять.
Гостья провела кончиком пальца по одной из праздничных свечей.
– А ты как считаешь?
– Да откуда я знаю?
– Но ты же эксперт по преступникам.
– И велел тебе предоставить Ливингстона мне.
– А я ответила, что не отступлюсь и, возможно, начну тыкаться вокруг самостоятельно.
– Только попробуй! Надену на тебя наручники и запру в ванной.
– Городской вариант связывания овечки, – проворчала она. – Я бы не стала даже пытаться, если бы ты рассказал мне все, что узнал. Или что подозреваешь.
– С чего это ты именно сейчас заговорила об этом?
Сюзанна пожала плечами.
– Раз уж выпало немного времени для самих себя, я решила, что пора все обсудить.
– Слушай, почему бы тебе не присесть?
Холт вытащил зажигалку.
– Что ты делаешь?
– Зажигаю свечи.
Он нервничал, как подросток.
– На что еще это, по-твоему, похоже?
Сюзанна села и сцепила руки.
– Судя по тому, как ты рассвирепел, предполагаю, ты действительно кое-что разузнал.
– Да ты только тем и занимаешься, что выводишь меня из себя.
Холт направился к стереопроигрывателю.
– И насколько близко ты подобрался к вору? – спросила она, когда саксофон затянул блюз.
– Ни на сколько.
Так как это было ложью, он решил подсластить ее частичкой правды:
– Думаю, грабитель где-то поблизости, потому что пару недель назад он вломился сюда и устроил обыск.
– Что?
Сюзанна вскочила с кресла.
– Пару недель назад, и ты ничего мне не сказал?
– И что бы ты предприняла? – хмыкнул Холт. – Достала лупу и охотничью шляпу?
– Я имею право знать.
– Теперь знаешь. Просто присядь, ладно? Вернусь через минуту.
Он вышел, а она заметалась по комнате. Холт знал больше, чем говорил, но, по крайней мере, удалось, воспользовавшись настроением, что-то вытянуть из упрямца. Ливингстон рядом, совсем близко, к тому же разнюхал, что внук Кристиана может представлять для него интерес. То, что Холт подвергается опасности, подталкивало к более настойчивым попыткам выведать дополнительные крохи информации, и это не составит труда, решила она, раз уж удалось вывести его из себя.
Свечи пахнут, отметила Сюзанна и мысленно улыбнулась. Невозможно представить, что Брэдфорд специально купил свечи с запахом жасмина, да еще целых полдюжины. Она погладила каллы, которые мужчина – не слишком умело – расставил в вазе. Может, ему все-таки нравится возня с цветами, подумала она, вряд ли он сумел бы так убедительно притворяться, если бы хоть чуточку не нравилась.
Когда Холт вернулся, она улыбнулась, потом озадаченно взглянула на него:
– Это шампанское?
– Да.
И почувствовал отвращение к себе. Он-то воображал, что очарует ее, вместо этого только удивил.
– Хочешь или нет?
– Конечно.
Лаконичное предложение было настолько типичным для Брэдфорда, что Сюзанна не обиделась. После того как Холт налил им вина, она рассеянно чокнулась с его бокалом.
– Ну, если ты уверен, что это Ливингстон вломился в твой дом, то…
– Еще одно слово, – с обманчивым спокойствием заявил Холт, – только одно слово о Ливингстоне, и я вылью остатки шипучки на твою упрямую башку.
Сюзанна потягивала шампанское, понимая, что должна быть осторожной, если не хочет выбросить на ветер дорогое вино и закончить вечер с липкими волосами.
– Просто пытаюсь прояснить картину.
Холт издал звук, похожий на расстроенный рев, и отошел подальше, в такт шагам в бокале бултыхалась золотистая жидкость.
– Хочет ясную картину и при этом слепа, как летучая мышь. Я выгреб двухмесячную грязь и пыль. Купил свечи и цветы. Выслушал лекцию какого-то идиота о винах. Вот тебе ясная картина, черт возьми.
Сюзанна надеялась разузнать информацию, а не привести его в бешенство.
– Холт…
– Просто сиди и молчи. Стоило догадаться, во что это выльется. Бог его знает, почему я решил пойти таким путем.
Истина расцветала в сердце, и она улыбнулась. Холт старался создать романтическую обстановку, но она слишком сосредоточилась на собственном замысле, чтобы сразу все понять.
– Холт, очень мило с твоей стороны принять на себя столько хлопот. Прости, если кажется, будто не оценила твоих усилий. Если тебе хотелось, чтобы я пришла сюда, и мы занялись любовью…
– Не хочу я заниматься с тобой любовью!
И тут же злобно выругался.
– Конечно, хочу, но сейчас не до этого. Я собираюсь попросить тебя стать моей женой, черт побери, так что сядь!
Сюзанна внезапно обессилела и плюхнулась в кресло.
– Отлично все получилось! – рявкнул Холт, отпил шампанского и снова начал вышагивать по комнате. – Просто идеально. Я пытаюсь сказать, что схожу по тебе с ума, что жить без тебя не могу, а ты в это время выспрашиваешь о моих делах и выпытываешь, что я узнал об одержимом вашим сокровищем ворюге.
Сюзанна осторожно поднесла бокал к губам.
– Мне очень жаль.
– Наверняка жаль, – горько произнес Холт. – Ради тебя сегодня вечером я был готов выставить себя полным идиотом, но ты даже этого мне не позволила. Полжизни я любил тебя и, даже когда уехал, не сумел выбросить из головы. Любая другая женщина казалась неполноценной по сравнению с тобой. Сближался с кем-то, а затем… она не была тобой. Просто все они не были тобой, а ведь в прошлом я никогда не заходил дальше черного хода в твоем доме.
Полжизни любил. Слова стучали у нее в голове. Любил.
– Я считала, что совсем не нравлюсь тебе.
– Видеть тебя не мог!
Холт резко провел свободной рукой по волосам.
– Каждый раз, когда смотрел на тебя, то хотел так, что не мог дышать. Во рту пересыхало, живот скручивался в узел, а ты мило улыбалась и проплывала мимо.
Потом впился в нее мрачными горящими глазами.
– Задушил бы! Врезаешься в меня, сбиваешь с мотоцикла, я лежу там, обливаясь кровью, и… и умираю. Ты наклоняешься ко мне, благоухая, как райские кущи, и проводишь по мне руками в поисках повреждений. Еще минута, и я уложил бы тебя на асфальт.
Брэдфорд потер ладонью лицо.
– Господи, тебе было только шестнадцать.
– Помнится, ты орал на меня.
Суровое лицо отразило ярость и отвращение.
– Чертовски верно, орал. Но это лучше, чем вожделеть до умопомрачения.
Холт постепенно успокаивался, снова сделал глоток и продолжил шагать.
– Внушал себе, что это обычные мальчишеские фантазии. Что надо выкинуть тебя из головы и забыть. И тут ты явилась, прогуливаясь по моему двору. Смотрел на тебя, и горло снова пересохло, живот, как прежде, скрутило в узел. Словно оба вернулись назад и стали подростками.
Брэдфорд отставил бокал, заметив, что свой Сюзанна обхватила обеими руками, широко распахнула глаза и воззрилась на него. Проклиная их обоих, нашарил сигарету, потом отбросил.
– Я не мастер в ухаживаниях, Сюзанна. Почему-то решил, что все получится. Если создать подходящую атмосферу, понимаешь? И после того, как ты выпьешь достаточное количество шампанского, намеревался убедить, что смогу сделать тебя счастливой.
