Текст книги "Заставь меня помечтать (СИ)"

Автор книги: Нинель Языкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

От нервов она наворачивала круги по беседке, а руки её всё время куда-то лезли. Вот и сейчас они залезли в сумочку и достали мобильный телефон. Для чего они это сделали, Зина понять не могла, но она точно знала, что звонить Алевтине нет никакого смысла. Чем подруга может помочь? Да ничем. Она же не сможет сейчас приехать из Неаполя в Марекьяро. Ещё карабинеры схватят по дороге. Полиция на праздничные дни усилила свой наряд для безопасности итальянцев. Хотя от кого этих итальянцев оберегать? «Кошелёк или жизнь» – это не реплика из бандитского сериала, это любимое выражение неаполитанских жуликов. Они сами, кого хочешь, обидят. Вот, к примеру, взять Зину.

Когда Зина подумала о себе, как о примере, слёзы из глаз потекли ручьями. Ей себя стало так жалко, что не описать словами. Одна, в чужой и жестокой стране. Нет родных и близких. Стоп! Почему нет близких. А Риккардо, он же обещал дружеское плечо. Сам сказал, что бы ни случилось, в любое время дня и ночи, а сейчас как раз глубокая ночь и как раз случилось так, что Зине нужна помощь.

От такой удачной мысли зубы перестали клацать. Зина лихорадочно шарила на дне сумки в поисках визитки, которую так небрежно и необдуманно когда-то забросила. Стоило попасть в беду, как она отчётливо осознала цену дружбы, предложенной в тот вечер Риккардо.

– А ведь ты тогда хотела денег, – с упрёком обращалась сама к себе Зинаида, копаясь в сумке. – Что, спасли тебя сейчас твои евро?

И простой клочок бумажки – визитка, которую она с таким трудом отыскала, засияла перед ней золотым бонусом, брошенным в её ладони с небес самим проведением.

Телефон звонил долго. Целых десять секунд, но Зине они показались вечностью. За эти десять секунд она успела передумать кучу мыслей. А вдруг Риккардо нет в Неаполе? А если он не захочет с ней знаться? А может у него появилась другая женщина?

Куча глупых и не очень мыслей лихорадочно теснились в её голове и, толкая друг друга, лезли наперегонки в её сознание. Оказывается, как много можно передумать всего за каких-нибудь десять секунду. И не просто много, а уйму. Даже мысль о детях, – «и что с ними будет, когда меня посадят в тюрьму?» – нахально вылезла впереди всех других на первое место.

От волнения Зину бросило в пот, только не жаркий, а холодный. Неприятная испарина выступила на носу и подбородке. Потом медными молоточками застучало в висках, и, наконец, когда Зина решилась дать отбой, и на другом конце провода прозвучало: «Pronto», её сердце вздрогнуло и свалилось в живот. Она ощутила это очень отчётливо, так как именно в животе, в самом солнечном сплетении, она услышала своё сердцебиение.

– Риккардо, – от волнения голос дрожал, да собственно не только голос, но и спина в районе лопаток. – Это Зина. Ты меня слышишь? – Зина говорила шёпотом, так как боялась себя выдать. Вдруг её ищут с собаками?

– Святая Мадонна, – воскликнул Риккардо. – Куда ты пропала, amore mio. – Зина улыбнулась. Надо же, она всё ещё была его любовью. – Только говори громче, я у друзей и мы празднуем Рождество.

– Я не могу говорить громко. У меня неприятности, – Зина слегка голос повысила, но совсем нормально говорить всё же не могла.

– Хорошо, я сейчас выйду в другую комнату, – и через время Зина услышала очень отчётливо, без шумового фона, состоявшего из смеха, хлопков пробок из бутылок и громкого разговора, – я так рад тебя слышать. Приезжай ко мне или хочешь, я сам к тебе приеду. Ты где сейчас?

По голосу было слышно, что он действительно рад Зининому звонку.

– Риккардо, – перебила его Зина, – мне сейчас не до веселья. Помнишь, ты когда-то сказал, что всегда мне поможешь?

– Да, я от слов не отказываюсь. А что, тебе деньги нужны?

– Господи, Риккардо, ты можешь думать о чём-нибудь другом, кроме денег, – в сердцах воскликнула Зина. – Сейчас не об этом разговор. Мне нужна реальная твоя помощь, а не какие-то там денежные знаки.

– Зина, да что случилось? У тебя действительно неприятности?

– Ну наконец-то, дошло, – прошептала Зина, – мне нужно, чтобы ты приехал в Марекьяро и забрал меня отсюда.

– Что – воскликнул поражённый Риккардо, – в Марекьяро? Каким ветром тебя туда занесло, скажи на милость?

– Господи, ну не время сейчас выяснять направление ветра, – простонала в ответ Зина, – ты приедешь? Мне рассчитывать на твою помощь или нет?

– Конечно, приеду, – возмутился Риккардо на том конце. Он ведь, как-никак, неаполитанец. Настоящий мужчина. – Только где тебя искать, адрес скажи.

– Улица Санто Виторе, номер дома не знаю. Старинная вилла, расположенная на самом высоком утёсе, выступающим над морем. – От радости, что Риккардо сейчас за ней заедет Зина чуть не плакала. – Только, пожалуйста, прошу тебя, приезжай скорей, а то я в одних комнатных тапочках стою на холодном мраморе и ног не чувствую.

– Да там полно вилл и все сплошь старинные, – возмутился Риккардо, – назови ещё что-нибудь примечательное.

– Ну что такого примечательного, – вспоминала Зина. – Вот, если тебе поможет – это вилла бывшего мэра. Зовут его Лоренцо.

– А собак там нет?

– Какие собаки, о чём ты? Тут главное, чтобы полиция не схватила. Риккардо, будь осторожен. Я в глубине сада в беседке.

– Хорошо, уже еду. В конце концов, Марекьяро – пригород небольшой, уж как-нибудь тебя отыщу. Жди, я скоро. Чао.

– Чао, – попрощалась Зина со своим другом, но прощание летело уже в ночное пространство. Телефон на том конце был выключен и её слов никто не слышал.

– Давай, Красавчик, приезжай быстрее, – прошептала она в отчаянии умолкнувшей трубочке, – ты мне сейчас как никогда нужен.

Надежда. Какое прекрасное слово. Оно окрыляет. Оно разрешает дышать полной грудью. Оно даёт жизнь, так как без надежды нет жизни. Наконец, ему подвластно всё. Даже воскрешение, потому что человек надеется и на это.

Зина без надежды не жила. Каждое утро она просыпалась с надеждой, что сегодня будет лучше, чем вчера. И каждую ночь засыпая, она была уверена, что завтра будет лучше, чем сегодня.

Поэтому, направляясь в Италию, Зина надеялась на реальные перемены в своей судьбе. Она мечтала, что жизнь её кардинально изменится, и что все её воображаемые надежды приобретут, наконец, осязаемые черты.

– Да уж, – шептала Зинаида себе под нос, – нечего сказать, вот перемены, так перемены. Из нормального человека превратилась в уголовника и нахожусь в бегах. Кошмар.

Но, несмотря на все эти жизненные катаклизмы, в её груди всё равно горела искорка надежды. Без неё она уже давно бы опустила руки. А так, Зина боролась за своё спасение. И эта борьба выражалась в надежде на Риккардо и на его помощь. Всё-таки он мужчина, а мужчины совсем по-другому оценивают ситуацию. Главное, чтобы он её нашёл, а там они вдвоём что-нибудь придумают. Ну не бывает безвыходного положения, это Зинаида знала точно.

Сколько прошло времени после звонка, она не думала. Тикающее, спешащее, бегущее четвёртое измерение просто растаяло, испарилось в пространстве, и Зина перестала его ощущать. Вместо него появилось чувство прострации, существование вне времени, поэтому шагов Риккардо Зинаида не услышала, так как её прострация и шум морских волн, бьющихся о высокий и крутой берег перекрывали все другие ночные звуки. Она чуть с лавочки не свалилась, когда внезапно ощутив на своём плече чью-то руку, вернулась в реальность.

От радости, что появилась поддержка, организм расслабился, нервное напряжение отпустило, и Зина расплакалась.

– Ри… Ри… Риккардо, – всхлипывая и глотая слёзы, шептала она, – я убила Матильду.

– За что ты её зарезала? – глаза его сделались по пять копеек.

– Почему сразу зарезала? – от удивления у Зины мгновенно прекратились слёзы.

– Ну не могла же ты её застрелить? Или застрелила? Тогда, где пистолет?

– Ты что, боевиков насмотрелся? У нас с ней произошла обыкновенная банальная драка. Я её толкнула, она упала и всё. Капец, – слово «капец» Зина произнесла по-русски.

– Что такое капец? – повторил удивлённый Риккардо.

– Это по-вашему – fine. Не встала больше старушка, – всхлипнула опять Зина.

– Подожди, почему сразу убила, – Риккардо от волнения потёр виски руками. – Я, когда сюда пробирался, не видел ни скорой помощи, ни полиции. Скорее всего, жива твоя старушка, наверное, от падения потеряла сознание, а ты испугалась и кинулась бежать от страха.

– А что? Это мысль. Нужно пробраться в дом и посмотреть, что там происходит, – Зина решительно взяла своего спасителя за руку.

– Подожди, что значит – пробраться? – воскликнул взволнованный Риккардо. – У нас в Италии так нельзя. Это преступление вламываться в чужие дома.

– А мы не будем вламываться, мы тихонечко откроем дверь и просто войдём, тем более что я всё равно, с тобой или без тебя, собиралась это сделать.

– С ума сошла? Мало тебе этих неприятностей, так ты хочешь получить другие? – Риккардо был законопослушным сеньором, и Зинино желание пробраться в чужой дом его слегка напрягало.

– Риккардо, ты не понимаешь, – Зина от возбуждения забыла, что она прячется, и заговорила нормальным голосом. – Там в доме в сейфе в маленькой папочке спрятана тайна, которую мне надо раскрыть. А для этого нужно попасть в дом.

– Ты ещё хочешь взломать и сейф? – нервно хохотнул Риккардо. Любить славянку – это добавить в свою жизнь экстрима, никогда не знаешь, что ей взбредёт в голову. Кавалер совсем другими глазами посмотрел на свою возлюбленную. Итальянские женщины, такие чопорные мадонны, ей и в подмётки не годились. Они бы никогда не решились на такой авантюрный шаг. – Хорошо. Я с тобой. Только нужно продумать план.

– Да что тут думать? В доме никого, кроме глухого старика и старухи в обмороке. Если, конечно, она в обмороке. Так что, залезть туда не составит никаких трудностей.

Новоявленные взломщики начали потихоньку выбираться из сада.

– Кстати, Риккардо, как ты меня так быстро нашёл?

– А что тут искать, две улицы на весь Марекьяро. И один единственный утёс, выступающий глубоко в море. Его ещё с трассы видно. Смотри, Зина, – Риккардо нервно толкнул Зину в бок, – свет только в одной комнате на втором этаже.

– Вот и хорошо, значит кабинет, расположенный на первом этаже свободен. Риккардо, поверь, ты мне очень нужен. Там в папочке отчёт частного сыщика. Я, конечно, читаю по-итальянски, но, всё же, с большим трудом. Поэтому, хочу, чтобы ты мне его прочитал.

– Хорошо, – вздохнул Риккардо. Вдохнул, так как в голову к нему закралась вдруг неожиданная мысль, что это не последняя его авантюра в компании со славянской подругой. Для мысли были все основания. Ведь сегодня Рождественская ночь, весь мир празднует, итальянцы сидят по домам и наслаждаются праздником. А он, Риккардо, вместо того, чтобы пить мартини и вкушать Панеттоне, лазит в это время по кустам с сумасшедшей бабой, и вот теперь ещё готовится взломать сейф.

Входная дверь оказалась незапертой. Очевидно, никто её и не запирал после Зининого побега, поэтому взломщики чужих сейфов добрались до хозяйского кабинета беспрепятственно. В доме стояла чудовищная тишина, такая, что было слышно биение волнующих сердец.

– Ну, – шёпотом спросил Риккардо, – как ты думаешь взламывать сейф?

– Ничего такого я делать не буду, – шептала в ответ Зина, – просто здесь, на столе, в блокноте записан код. Я видела, как Лоренцо его смотрел, а потом открывал.

И действительно, в блокноте они нашли записанный ряд цифр, напоминающий код. Зина отодвинула картину, висевшую на стене. За ней, в свете фонарика из мобильного телефона, в нише они увидели сейф.

– Ну что, – шептала Зина дрожащим голосом. – Попробуем открыть. Думаю, что сигнализации на нём не установлено.

Она дрожащими пальцам начала набирать цифры со странички блокнота. Когда последняя цифра была набрана, клацнул щелчок, прозвучавший в ночной тишине выстрелом из пистолета, и дверца сейфа открылась. Друзья по взлому громко выдохнули: никакой сирены или световой иллюминации по ходу их манипуляций не последовало. Значит, действительно, сигнализация отсутствовала. Это был добрый знак.

На нижней полке они увидели шкатулку с драгоценностями, но она их не интересовала. Деньги, пачки евро, тоже остались без внимания. Взломщики охотились за документами. Им нужна была только папка с отчётом частного сыщика.

Заветная папочка оказалась на второй полке под ворохом ненужных наследственных документов. Она имела самый непрезентабельный вид, обыкновенная картонная папка, ничем особенным не отличающаяся от других. Но именно в ней хранился ответ на вопрос, который мучил Зинаиду в свете новых событий: за что погиб Александр?

Вздохнув глубоко три раза и три раза медленно выдохнув, Зина развязала тесёмки и открыла папку. Она увидела листы, текст которых был отпечатан на машинке. Сердце её дрогнуло. От волнения в глазах стояла слеза, шрифт сливался в одну нечёткую линию. Зинаида протянула папку Риккардо.

– Я так волнуюсь, что ничего не могу разобрать. Читай ты.

Они присели за стол и включили настольную лампу. Им было настолько интересно узнать, что же хранила в себе эта папка, что страх отступила на другую линию.

– Ты сначала мне скажи, что хочешь в ней найти, – спросил Риккардо, – а потом я начну читать.

Зине ничего не оставалось делать, как рассказать о своём скандале с Матильдой и о том, что поведал ей старый сеньор несколько дней назад. Так же вкратце она поведала и о муже Саше.

– Понимаешь, я, когда сидела в беседке, всё вместе сопоставила и поняла, что ответы на происшествия, которые произошли больше десяти лет назад, кроются именно в этой папке. Так что давай, не тяни, читай. А я буду слушать.

Риккардо достал очки из внутреннего кармана пиджака, надел их на нос, прокашлялся, словно лектор перед лекцией, и, удобно усевшись на стуле, торжественно произнёс:

«Отчёт частного детектива Николо Мазине»

Я, Николо Мазине, родился в Неаполе в смешанной семье, в которой бабушка по материнской линии была русской, поэтому мне дали имя её отца Николая, а по-итальянски, Николо.

Может быть от того, что во мне текла русская кровь, в моей душе постоянно бурлили страсти, готовые вылиться на чистый лист бумаги, ибо я себя представлял Достоевским. Его «Преступление и наказание» предопределило мой дальнейший жизненный путь.

Конечно, я не стал писателем, хотя мне этого очень хотелось. Я, неожиданно для всех, а особенно для себя, стал сыщиком, так как на тот момент мне казалось, что работа частным детективом более соответствует моей бурлящей натуре. Что, впрочем, впоследствии подтвердило мой выбор.

Но, работая сыщиком, я не переставал мечтать и о писательской деятельности. Мне казалось, что я обладаю сочинительским даром, которым не имею права пренебрегать и которым должен непременно воспользоваться. Поэтому я стал писать отчёты для своих клиентов в виде детективных рассказов, о чём свидетельствует и это повествование. Итак. . .

Весной 2000 года я сидел в своём кабинете и скучал. Делать было нечего, секретарша, молоденькая и быстрая Софи ушла в парикмахерскую, сбросив на меня свои прямые обязанности, отвечать на телефонные звонки.

Я не сильно расстроился, потому как, не сильно утруждался. Никто мне не звонил и никому я не был нужен. В открытую форточку раздавались громкие крики хозяек, стоявших на своих балконах и передававших друг дружке рецепты фирменных блюд. Они меня убаюкивали, и я уже начал было дремать, когда звук колокольчика над входной дверью развеял мои дрёмы. Я открыл глаза, и перед моим взором предстала пожилая сеньора.

– Могу я поговорить с детективом Николо Мазине, – произнесла резким, начальственным голосом дама.

Мне ничего не оставалось делать, как очнуться от сонного томления и принять клиента:

– Сыщик Николо Мазине перед Вами.

– В газете я ознакомилась с Вашим объявлением. Там Вы пишете, что владеете русским языком. Это правда?

– Абсолютная правда. Моя бабушка была русской сеньорой и свой язык и свою любовь к русской стране передала и мне, единственному внуку. Сказать по правде, у меня ещё не было клиента, который бы интересовался моим знанием русского языка.

– Я пока не Ваш клиент, – сурово поджала губы сеньора, – но, если мы договоримся, то может быть им стану. Прежде всего, я должна быть уверена в полной конфиденциальности, в противном случае мне придётся обратиться к другому частному детективу.

– Об этом можете не беспокоиться. Правила моей работы установлены, записаны в уставе, залицензированы, и первым пунктом в них стоит именно конфиденциальность. Сеньор или сеньора, пришедшие сюда со своими проблемами могут быть во мне уверены, как в святейшем Папе римском. Мой кабинет – это Ваша исповедальня. Прошу Вас сеньора, не стесняйтесь, скажите, что с Вами стряслось, и я постараюсь Вам помочь.

Моя пламенная речь произвела на даму должное впечатление и она, смягчив свой тон, начала длинный рассказ:

– Меня зовут Матильда. Я принадлежу старинному и знатному графскому роду Андриолли. Вы, наверное, слыхали о нём, – я махнул головой, подтверждая свою компетентность, хотя, если честно сказать, в Неаполе, да и во всей Италии, столько знатных и старинных фамилий, что всех их всё равно не упомнишь. И с родом Андриолли я никогда не сталкивался. Но этого моей клиентке показывать не обязательно, пусть думает, что её фамилия настолько известна, что даже я, частный сыщик о ней слышал.

– Так вот, с Вашего разрешения я продолжу, – начальственный тон снова появился в голосе титулованной клиентки. – У моего отца был старший брат, он, как это и положено, являлся настоящим наследником. Но в шестнадцатом году прошлого столетия влюбился в польскую певичку и сбежал с нею в Варшаву. Наш дед был категорически против их брака, но ничего не мог поделать, по закону наследником в первую очередь был именно он. Потом его старший сын, потом если у сына родится сын, ну и так далее. И только в случае если у него родится дочь, то право наследия переходило к моему отцу.

Пожилая сеньора остановилась, наверное, чтобы собраться с дальнейшими мыслями. Немного помолчав, она продолжила:

– Когда наш дед отошёл в мир иной, адвокатская контора «Филине и сыновья», которая ведёт наши фамильные дела, принялась за поиски наследника и выяснила, что Алессандро Андриолли, участник польской социалистической партии за свои революционные действия против царского режима, был выслан в далёкий сибирский город Челябинск. Дальнейшие поиски его приостановились, так как Вы сами понимаете, Россия оказалась за железным занавесом на многие годы.

Все эти года, пока не был найден настоящий наследник графского титула, мой отец являлся регентом нашего рода. После него мой брат, но, всё же по закону, графом он быть не мог.

На этом я не выдержал и прервал такое длинное вступление:

– Мне пока что непонятно, чего собственно хотите от меня? – повествование сеньоры я слушал как детскую сказку про принца: графский наследник, царский режим, ссылка. О Господи, и чего только не бывает в жизни.

– Имейте терпение, детектив. Сейчас всё узнаете. Как известно, после прихода к власти Горбачёва Россия стала открытой страной для всего мира. Недавно мне сообщили по секрету, не спрашивайте, от кого я это узнала, всё равно не скажу, что поиски графа опять возобновились. Поэтому мне нужно, чтобы Алессандро Андриолли нашли первым Вы, а не наша адвокатская контора.

– Вы хотите, чтобы я. . .

– Да, я хочу, чтобы Вы поехали в Челябинск и отыскали следы Алессандро Адриолли. Я должна всё чётко знать про его наследников.

– Зачем Вам это нужно? Предупреждаю, говорите честно, иначе я не смогу Вам помочь. Только при полнейшем доверии я работаю с клиентами. Таково моё условие.

– Как Вы не понимаете? – возмутилась пожилая сеньора. – Ведь если у него родился сын, то он является настоящим графом, а если дочь, то графом становится мой брат. Это же так ясно. А главное, у него должна быть наша родовая печать.

– Печать? – надо же, у них даже своя печать имеется. – А как она выглядит?

– В виде золотого медальона. Это очень раритетная вещь. Она всегда находится у настоящего наследника, и только настоящий граф имеет право ею владеть.

Я задумался. Сеньора мне предлагала неимоверной трудности работу, но и удивительно интересную. Мне предстояло перекопать тонну архивных документов, ведь с восемнадцатого года прошлого столетия прошло столько времени: Первая мировая война, Сталинский режим, Вторая мировая война, Брежневский период застоя, перестройка – это годы, годы и годы.

Но с другой стороны, мой талант сыщика одержал верх над сомнениями. Ведь перед ним я ставил задачу, в выполнении которой юридическая контора отрядила целый отряд. Я в этом не сомневался, потому что такую работу выполнить одному человеку просто не под силу.

И вопреки своей же логике, мне в тот момент захотелось как раз доказать титулованной клиентке, что я не хуже их адвокатской конторы. А может даже на порядок лучше, что мне любая трудность нипочём.

Никогда ещё за всё время детективной практики я с таким трудным заданием не сталкивался, и как никогда, мне хотелось взяться за это дело. Тем более, что поиски предстояло вести в России на моей исторической родине. Поэтому, взвесив все за и все против, я согласился.

– Матильда, – обратился я к сеньоре после долгого молчания, – а как насчёт расходов? Расследование придётся вести в чужой стране и средств понадобится немало.

– Текущие расходы я беру на себя. Мой брат Лоренцо отдал мне все полномочия в этом деле, поэтому о финансах можете не беспокоиться. Тратьте столько, сколько сочтёте нужным, но сведения, которые для меня так важны, добудьте обязательно. А самое главное, нужно чтобы Вы оказались впереди адвокатской конторы, иначе дело будет проиграно, и Вы останетесь без премиальных.

– Получается, что если я проиграю, то ничего не заработаю?

– Получается так.

И всё равно, несмотря на такие жёсткие условия игры, я весь загорелся. Ещё Матильда не покинула офис, а у меня в голове уже крутился и созревал план моих дальнейших действий.

Не буду сильно останавливаться на том, как добирался до Челябинска. Вылетел я уже на следующей неделе, оставив на связи в офисе секретаршу Софи. Столица Москва прошла мимо меня транзитом, поэтому города я так и не увидел. Но представление, что такое Россия мне было предоставлено сполна в последующем путешествии.

Ступив на русскую землю в аэропорту Челябинска и взяв такси, первым делом я поехал в гостиницу. По дороге, пока ехал в машине, рассматривая город из её окна, я понял какой смысл вкладывался в фразу – «Величие России».

Неаполь тоже большой город, но Челябинск меня ошеломил. Его широкие прямые улицы, просторные проспекты, скверы, парки – всё это не укладывалось в голове.

Если в Неаполе дома сидят друг на друге, как детская пирамидка и выглядят так, словно их приклеили, то здесь здания стояли отдельно, и между ними было большое пространство. Улицы у нас узенькие, петляющие, встречному транспорту даже не развернуться, в Челябинске же размер улиц просто поражал. «Да, – подумалось мне, – у русского народа всё должно быть широкое: и широта души, и широта пространства».

Устроившись в гостинице и перекусив в местном ресторане, я почувствовал усталость. Сначала, когда я прилетел, мне казалось, что я смогу сразу взяться за работу. Но оказалось совсем не так, как казалось.

Я, ведь, летел из Италии, где весна царила в полном разгаре, а здесь, на Южном Урале дули холодные пронизывающие ветра – слуги лютой царицы Зимы, да и разница во времени тоже имела своё влияние на организм. В общем, я завалился спать. Но, уже с утра следующего дня, узнав по телефону адрес архива, я, вызвав такси, отправился на его поиски.

Ещё в Неаполе в офисе, собираясь в долгую дорогу, я думал, что мне понадобится много времени, что я погрязну в архивных документах прежде, чем докопаюсь до какого-нибудь сведения. Но в итоге оказалось всё совсем просто.

Люди в Челябинске имели небольшой заработок, даже, несмотря на то, что это был индустриальный город. А уж у архивариусов зарплаты и вовсе оказались мизерными, просто смешными в сравнении с нашими, итальянскими. Поэтому денежные знаки в виде зелёных купюр с обликом Бенджамина Франклина стали золотым ключиком к сердцам архивных сотрудников.

В моих поисках мне очень повезло и с благодарными работниками, которые стремились во всём помочь, и с тем, что искомый субъект, являясь лицом, высланным за политические взгляды, был под постоянным наблюдением соответствующих органов. Отсюда и хорошо сохранившиеся его личные бумаги.

Просидев буквально неделю за документами, я вышел на след Алессандро Андриолли и выяснил, что в тридцать пятом году прошлого столетия у него и его жены, польской певицы Авроры родился младенец мужского пола, которому дали имя Казимир.

Что в тридцать седьмом Аврору репрессировали, сослав на Сахалин, где она не смогла выжить от неперенесённых лишений. Сам Александр, так его имя стали писать в донесениях, в сорок первом году ушёл на фронт и домой не вернулся. Погиб в первые дни войны. Сына же Казимира инспекция по делам несовершеннолетних определила в детский дом по улице Стаханова семьдесят пять.

Поблагодарив своих архивных друзей, а за неделю я успел с ними неплохо подружиться, и, выплатив им небольшие премиальные, которые они приняли с благодарностью, я пошёл искать дружбу с работниками теперь уже детского дома.

Не могу сказать почему, наверное, так звёзды сложились, но мне в этом расследовании везло необычайно. Сначала в архиве дела пошли нормально, а теперь уже и в детском доме. И вот почему: директором этого самого детского дома оказалась премиленькая старушка Стефания Ивановна. Почему старушка, потому что она действительно была в преклонном возрасте, а премиленькая оттого, что лицо её всегда освещала добрая улыбка.

Эта доброта присутствовала не только в улыбке, весь её облик, все манеры, речь излучали доброту. И дело было не только в её душевных качествах, а в том, что она находилась на своём месте. Стефания Ивановна любила детей, а дети обожали её.

Расположить к себе такого светлого, во всёх отношениях, человека не составляло труда. Я стал называть её сеньорой Стешей. Мы подружились, а мой весомый взнос в фонд детского дома скрепил нашу дружбу ещё сильнее.

Как оказалось, сеньора Стеша сама являлась воспитанницей этого детского дома и очень хорошо знала Казимира или Казика, так она его называла. Почему называла, потому что Казимир давно уже перебрался в те края, где обитали его родители, то есть, на небеса.

И дело было вовсе не в авариях или несчастных случаях, просто, как многие воспитанники детского дома, Казимир имел слабое здоровье, которое он ещё и надорвал в постоянных поисках родственников по отцовской линии.

– Понимаешь, Коля, – рассказывала мне сеньора Стеша, – у Казимира была маничка.

– Что такое – маничка? В русском языке появилось столько новых слов, что я иногда не понимаю, о чём речь.

– Ну, это такая мысль в голове, с которой человек постоянно носится. У Казика она выражалась в том, что он с детства хотел найти своих родственников. Он говорил, что его папа – цыган, и показывал нам золотой медальон. Мы даже дали ему прозвище – Барон. Да, собственно, каждый воспитанник нашего дома сочинял подобные рассказы о своей, якобы неординарной судьбе. Но потом, когда взрослел, понимал, что всё это сплошные бредни, выдумки. Желание выдать детские мечты за реальность.

– Но ведь медальон-то у него был? – задал я вопрос сеньоре Стеше.

– Медальон был, – подтвердила она, – но где правда, что это действительно его наследие? Может, стащил у кого, мы же детдомовские. Какое у нас воспитание.

– Ну, и что дальше?

– А дальше, мы выросли. Я выучилась на педагога, а Казимир на строителя. В те времена Советский Союз был огромным и молодые специалисты получали направления во все его стороны. Так и Казимир, окончив техникум, получил назначение в украинский город Запорожье. Он там женился, родился у него сын, но идея найти родственников своего отца не давала ему спокойно жить. Поэтому, бросив свою семью, Казимир вернулся опять в Челябинск.

– Но зачем? – удивился я. – Он же мог искать своих родственников и там, в Запорожье?

– Во-первых, Запорожье находится на юге Украины, это Бог знает, где от Южного Урала, а во-вторых, все нити его поисков вели из Челябинска. Это сейчас стало сравнительно легко обратиться в архив, спасибо Горбачёву с его гласностью и плюрализмом мнений, а тогда, в те времена, ты попробуй что-нибудь найди без разрешения на то специальных органов. Казимир жизнь свою положил на эти поиски, которые, к сожалению, ни к чему не привели. Он так и сгорел от отчаяния. Его больное сердце не выдержало.

– Сеньора Стеша, а откуда Вам всё это известно?

– Да как же мне не будет известно, если он здесь, в этом детдоме и жил, и работал, и вёл поиски. И я ему помогала. В общем всё, что он узнал о своём отце, это то, что он – Алессандро Андриолли, итальянец. Дальше этого поиски не продвинулись. Куда он только не писал, и в областной архив, и в Московский, везде ему было отказано. Мы с ним так и не могли понять причину этих отказов.

– А я Вам могу сказать. Дело в том, что, когда Казимир обращался в архив, он на тот момент являлся итальянским графом, наследником большого состояния. А у вас в Советском Союзе графьёв по закону не было и не могло быть априори. Вот почему его поиски не увенчались успехом. Ему просто не позволили этого сделать.

– Значит это правда, – вздохнула с грустью сеньора Стеша, – он, наверное, ещё маленьким знал о том, что его отец знатного происхождения, а с годами в детдоме всё это забылось, остались только тоненькие чёрточки воспоминаний в подсознании. Вот откуда разговоры о цыганах. Казимир, с его необычной в этих краях внешностью, действительно был похож на цыгана. Ну, вот ты всё о нём выяснил, и что дальше? Для чего тебе эта информация, Коля?

– Мне нужно найти его сына, ведь в свете открывшихся данных, теперь он является настоящим графом Андриолли.

– Сделать это будет непросто, – посочувствовала сеньора Стеша, – сегодня Украина – самостоятельное государство.

– Ничего, тут я что-нибудь придумаю. Мне бы адресок найти, где он там жил, вот это бы было замечательно.

– А ты знаешь, Коля, – воскликнула радостно сеньора Стеша, – я тебе смогу помочь. У Казимира, кроме сына, из родственников никого не было, поэтому все его документы и вещи, которые от него остались, я отправила в Запорожье. Правда, это было давно, и живёт ли он там сейчас, мне не известно.

– Сеньора Стеша, Вы прелесть, – не удержался я и схватил старушку в объятия, – это же ниточка! А у нас, у частных сыщиков, стоит только её тронуть, как развяжется целый клубок. С меня презент.

– Да хватит с нас твоих презентов, – засмеялась сеньора Стеша, – вон, сколько полезных вещей детям купили.