Текст книги "Заставь меня помечтать (СИ)"

Автор книги: Нинель Языкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Нинель Языкова

Заставь меня помечтать

Св.№ 21011251341 от 25.11.2010г.

«Зина, Зина! Куда ты едешь? Пятьдесят шесть лет!» – Зинаида тряслась в чёрном «Мерседесе» и так же хаотично вместе с машиной тряслись и её мысли. Страх – холодный тяжёлый тягучий туман, выплывал не торопясь откуда-то снизу и пеленал Зинино тело, словно подгузник младенца.

Сначала он коснулся ног. Несмотря на то, что стояло лето, июнь месяц, Зине показалось, что она ступила в зимнюю прорубь. Потом, подобно змее, прополз по икрам, охладив колени, а затем плавно, не торопясь, переплыл на живот, и там, в середине пупка и застрял, заморозив даже позвоночник.

Хорошо, что страх затронул только одну половину тела. До груди и головы он ещё не добрался, поэтому сердце не лежало ледяной глыбой в грудной клетке, а скакало в бешеном ритме, как испуганный заяц по полям и огородам.

И мысли, подобно этому зайцу, перепрыгивали с одной на другую. То запрыгивали в Берлин в бар и вспоминали о чашечке кофе с хот-догом за десять евро – «С ума сойти!» – то в село Беленькое, где был оставлен дом и дети, правда взрослые дети, ну и что? – всё равно родные и для Зины малые.

Вся Зинина фигура представляла собой сжатую пружину, готовую сорваться в любой момент, а в глазах стоял страх и ужас от того, что ехала она неведомо куда, и вёз её неведомо кто.

Конечно, так выражаться вроде бы и не стоит, ведь Зина знала, куда она едет и знала по имени водителя их Мерса, но так выражалась она потому, что ехала в неизвестную страну Италию, и к какой фирме относился их водитель, куда обращаться, если что, Зина не знала.

Да, вообще, вся её поездка пахла ужасным словом – «нелегальщина», и поэтому мыслила она аллегориями, как в русской народной сказке – поеду туда, незнамо куда, повезёт меня то, незнамо кто.

И точно так же, как в детстве, Италия ей представлялась змеем Горынычем, которая только того и ждёт, как проглотить Зинаиду в свою утробу со всеми её потрохами.

У Зины не укладывалось в голове, как она такая, вроде бы вполне спокойная женщина, не склонная к резким изменениям в своей жизни, смогла ввязаться в эту дикую во всех отношениях авантюру? Да ещё назанимать денег, этих евро, будь они неладны, как собака блох, и рискнуть своим спокойствием и относительным порядком в личной жизни?

Ничего такого не случилось, если бы не тот злополучный мёд. Ну, точно, как у Булгакова: « Аннушка уже масло разлила». Так и у Зины: «А мёд я уже задумала купить».

Вся эта заграничная эпопея началась ровно год назад. Точно так же светило солнце, пели птицы, благоухала природа. Середина лета, красота. Зинаида крутила педали своего старенького велосипеда и рулила по направлению к пасеке.

Она вообще без велосипеда не представляла себе жизни. Так повелось смолоду, когда Зина вышла замуж и переехала, как молодой специалист, в село Беленькое, получив при этом дом, двор со всеми хозпостройками и земельный участок при доме.

Конечно, привыкать к сельской жизни было трудно, ведь Зина выросла в городе, там же и училась, но получить в двадцать пять лет в городе своё жильё считалось такой фантастикой, что даже мечтать нереально, а жить всю жизнь с родителями тоже перспектива не из лучших.

Тогда, в те времена, когда квартиры не покупались, а давались на производстве, получить её можно было только вместе с выходом на пенсию, и то не факт. Зина видела такой пример на своих родных, вспоминая, как детство она провела в семейном общежитии, и уже тогда, в том беззаботном детстве мечтала о своём жилье.

И на предложение дом в селе или комната в городском общежитии, дом перевесил чашу весов. Да, кто бы сомневался. Это нужно быть совсем без ума, чтобы променять свежий воздух и простор на маленькую и душную десятиметровку с надеждой, в дальнейшем, на улучшение жилищных условий. И осуществится ли это дальнейшее, не знал никто.

Тем более, что в Беленьком ей предлагалась должность старшего экономиста, тогда как в городе больше, чем на маленького серенького штатного сотрудника, пусть и с высшим экономическим образованием, ей рассчитывать не приходилось. Все хорошие места были заняты, а свободные мгновенно занимались нужными людьми, в список которых Зинаида не входила.

Ну, так распорядилась судьба. Не всем же в этом мире быть нужным человеком. Кому-то приходилось и обслуживать этот контингент. Поэтому, та высокая должность, которую сулили молодому специалисту, оказалась золотой гирькой на весах Зининой жизни.

Жизнь пошла прекрасная и удивительная, потому что, как ещё назвать рождение сначала дочери, потом сына, как не удивлением. Это, если не задумываться и не вникать, то появление на свет детей простая и обычная вещь, которая случается сплошь и рядом.

Но у Зины была возвышенная натура, она во всём видела чудо, даже в самом обычном. И ту радость, которую она ощутила, взяв на руки живой комочек в роддоме на первое кормление, не сравнить было ни с чем.

Она кормила свою Оленьку, то, что дочку будут звать Ольгой, они с мужем Сашей задумали сразу, как только Зина почувствовала себя в интересном положении, перебирала её маленькие пальчики, прикасалась нежно к легким завиткам над ушками и млела от счастья.

Также Зина млела от счастья, когда через два года родила сына Фёдора. Он очень походил на Олю, только чуть больше и крепче, мальчик всё-таки.

Оба её ребёнка – и дочь, и сын, были полной копией своего отца. Зининого в их внешности не было ничего. Нет, может быть, что-то и было, только Зина этого не видела. Ей казалось, что гены мужа намного сильнее её генов.

Все втроём – и муж, и дети, были смуглыми, имели карие с поволокой глаза миндального разреза, пушистые чёрные ресницы, вьющиеся красивыми волнами каштановые волосы, полные губы и прямой, без горбинки, нос.

Зина же, наоборот, тело имела белоснежное. К этому телу она ещё имела голубые глаза, светло-русые прямые волосы, которые постоянно крутила в химзавивку и светлые ресницы. Нос Зины в пику прямому мужниному, был слегка курносым и его кончик всегда весело смотрел вверх, придавая всему её виду задорность. Впрочем, и характер у Зинаиды был под стать её носу, такой же весёлый и неунывающий.

Единственное в чём совпали их гены, как считала сама Зина, это в росте. И она, и её муж, были среднего роста: Саша – как для мужчины, Зина – как для женщины. Зинаида высокий каблук не носила, только по праздникам, так как, надевая его, становилась в один рост с Александром.

И всё же, несмотря на такой их одинаковый ген, фигура у её дочери была совсем другая. Зина имела спортивное телосложение, да и спорт любила. В селе сразу села на велосипед и крутила его педали до самой пенсии.

А вот Оля нет. В детстве никто и не обращал внимания на её фигуру, да и какая может быть фигура у ребёнка, когда она всё лето бегает в трусах. Там вообще не разберёшь, мальчик или девочка: панамка на голове, трусы и тёмное, словно у цыганёнка, тело от солнца.

Но вот когда Оленька подросла и оформилась, как девушка, Зина поняла, что ею там и не пахнет. У Ольги была высокая, полная грудь, тонкая талия, округлые бёдра, стройные красивые ноги. Вьющиеся каштановые волосы спадали ниже плеч.

В общем, вся эта красота, вместе с карими глазами, напоминали Зине её любимую итальянскую кинозвезду Софии Лорен. Напоминала так, что Зина порой задавала себе вопрос: А её ли эта дочь вообще? Может ей в роддоме случайно поменяли или специально подкинули чужого ребёнка?

Но, это была конечно же шутка, так как одна очень существенная деталь говорила о том, что это её дочь и больше ничья. У Ольги был Зинин голос, который невозможно было различить, особенно по телефону, и такой же весёлый нрав.

Пусть хоть так, решила она про себя, спасибо и за это. Порой характер в жизни куда важнее, чем внешний вид. А свой характер Зинаида считала отличным и не променяла бы его ни на какой другой.

Вся её незамысловатая жизнь теперь проходила перед глазами, наверное, от страха. Как это всегда бывает в экстраординарных случаях. Когда он появляется – этот случай, то человеческая жизнь предстаёт вся, как на ладони. Даже то, что и не вспомнил бы никогда, за секунду проносится и в мозгах, и в глазах, словно это твоя последняя минута существования.

У Зины пресловутая минута существования длилась уже пятые сутки. За это время страх давно поселился в её пупке и холодил, холодил и холодил. Невозможно было отделаться от него, казалось, что он там застрял навсегда. Зина ехала в чужую страну и не знала, как чужая страна встретит её.

То, что она читала в жёлтой прессе, да и не только в жёлтой, а вообще, в передовых газетах, центральных, оптимизма не добавляло. Телевидение тоже не молчало, всё время прокручивало всевозможные документальные фильмы о тех несчастных, которые покинули родину и уехали на заработки в далёкие края. Их бедствия и их чаяния гремели по всем каналам, и было видно из этой информации, что ничего хорошего Зину в Италии не ожидало.

Но человек – очень противоречивая натура. Он принимает совет, а поступает по-своему, так, как захотела его левая пятка. И ничего со своей капризной пяткой Зинаида поделать не смогла.

Вот теперь, сидя в «Мерседесе» с такими же искателями большого заработка, она, чтобы унять дрожь во всём теле и неуёмный страх, отдалась на откуп своим мыслям и своим воспоминаниям.

А вспоминать было что, жизнь-то она прожила не маленькую. Всё в ней было, в этой жизни: и радость, и горе, и тайны, и загадки.

Зина почувствовала, как только она произнесла слова «тайна и загадка», у неё сжалось сердце. А как же ему не сжаться, если десять лет назад при очень загадочных обстоятельствах у неё погиб муж?

Она помнила всё до мельчайших подробностей, вроде этих десяти лет и не существовало.

Александр был самым настоящим южанином с темпераментным, живым характером. Его внешность решительно отличалась от внешности местных жителей и напоминала какого-то цыгана.

Почему она так думала? Да потому, что другого объяснения его внешности, и его неудержимому во всех отношениях характеру дать не могла, ведь Сашин род по отцу был неизвестен. Неизвестен по той причине, что отец у Саши имел детдомовское происхождение.

Имел детдомовское происхождение, а себя величал бароном. Причём настолько был уверен в том, что он барон, что эта его уверенность не дала ему спокойно жить.

Сам Александр это объяснял тем, что все детдомовские придумывают себе родителей. Вот его отец тоже выдумал, и в своей изобретательной выдумке хотел перещеголять товарищей по несчастью. Потому и придумал какого-то мифического барона, да так, что сам глубоко в это поверил.

Поверил настолько, что когда вырос, то кинулся на поиски отца, оставив при этом жену с маленьким сынишкой на руках. Уехал в далёкий Челябинск, так как детский дом находился в том городе, и исчез. Не было о нём ни слуху, ни духу.

Жена, глядя на такого непутёвого мужа, получила вскоре развод и вышла замуж за отчима Александра, прекрасного во всех отношениях человека. И фамилию Зинин Саша имел отчима, а не своего родного отца – Ясень. А что? Нормальная фамилия – Зинаида Ясень. Красиво звучит!

От отца у Саши остался на память только старинный золотой медальон. На лицевой стороне был изображён профиль какого-то древнего старца, а на обратной стороне латинскими буквами написано гравировкой имя: «Алессандро». Такое впечатление, что кто-то заранее знал, что носить его будет наследник по имени Александр. Ну, просто мистика какая-то.

Да, вообще, всё, что касалось Зининого мужа, всё выливалось в какую-то тайну. Уже, будучи взрослым, и имея на руках двоих детей, Александр задумался, почему у его родного отца отчество Александрович? Обычно в детских домах все Ивановичи, а его отец почему-то Александрович. Это раз.

Во-вторых, почему его самого назвали Александром? Это что? В честь дедушки, о котором никто ничего не знал?

В-третьих, откуда у такой голытьбы, как его отец, необыкновенный и дорогой медальон? Где он его взял? В детских домах таких вещей не раздают направо и налево. То, что медальон из червонного золота и имел безумно высокую цену, Саша узнал у знакомого ювелира. Не давала ему покоя эта вещица.

И, наконец, сама фамилия. Зина её плохо помнила. Какая-то музыкальная. Вроде Ариоли. Обычно детям, не имеющим родителей и не помнивших их, давали фамилии типа Найдёнов, Неизвестин и так далее.

А здесь именно настоящая фамилия, не просто так. Мог бы подсказать и сам Саша, но его, к сожалению, уже давно нет. Погиб при странных обстоятельствах.

Десять лет прошло, а Зина всё вспоминала эти странные обстоятельства. Сбила машина. Дорогая иномарка. Что за машина? Откуда в селе Беленьком дорогая иномарка, особенно в то время, когда все ездили с «кравчучками» в Польшу за вещами?

Свидетелей этой странной аварии практически не оказалось. Только сосед, хронический алкоголик, которому, наверное, спьяну, привиделась дорогая иномарка.

И ещё, он сказал, что за рулём сидела старая карга, которая после наезда вышла из машины и что-то там шарила на груди у своей жертвы. На вопрос следователя, почему он назвал женщину старой каргой, сосед ответил:

– А как её ещё назвать, если она вся в чёрном и с седой головой?

Вот и поди разбери, что правда, а что вымысел. Но, если уж говорить по существу, то медальон, который Саша носил не снимая, исчез. Пропал, словно его корова языком слизала. Зина перерыла весь дом, думая, что может где-то в шкатулках завалялся, но медальона не нашла, о чём и сообщила следователю.

– Ну, что Вам на это сказать, гражданочка, – помахал головой в ответ следователь, – грабят везде, не только в Вашем селе Беленьком. Если бы Вы знали, какие мне приходится рассматривать дела, Вы бы ещё и не так удивились. За три несчастные гривны наркоман может совершить преступление, а тут такая дорогая вещь – золотой медальон. Времена сейчас, сами знаете, какие.

– Какие? – задала прямой вопрос Зина.

– Ужасные, – следователь постучал карандашом по столу, как бы утверждаясь в такой терминологии.

– Так, что? Не расследовать? Ждать новых времён? – наседала она на следователя.

– Почему же не расследовать? Работа ведётся, и по её окончании мы Вам обо всём доложим.

Тогда, в результате следствия, вынесли вердикт: «Наезд с целью ограбления». Но Зина не верила ни единому слову из этого вердикта. Это была сплошная ерунда. Какое ограбление, если о медальоне не знал никто, кроме неё и свекрови, которая давно уже обитала в лучшем мире? Даже дети не были посвящены в эти загадочные перипетии.

В общем, медальон исчез и унёс с собой все «тайны Мадридского двора», как и тайну Сашиного рождения, которая ушла вместе с ним туда, откуда нет возврата.

– Внимание, господа паломники! Ещё пару часов и будем на месте, – улыбнулся водитель Вова, молодой парень, балагур и весельчак. Если бы не его ледяное спокойствие, Зина, наверное, сбежала бы ещё в Черновцах, где их группе предложили, перед тем, как выехать за границу, баню-сауну и гостиницу с ужином за счёт той фирмы, которая и устроила весь этот паломнический поход.

Но, водитель Вова, своим весельем и хладнокровием вселял такую уверенность, что Зинаида продолжила свой путь, а там, пусть будет, что будет.

И теперь его слова прозвучали для всех неожиданным взрывом. Ещё недавно все хотели, как можно быстрее, добраться до конечного пункта, а когда, можно сказать, добрались, то удивились, что пять дней дороги пролетели так быстро.

«Как? Уже?» – светился немой вопрос в глазах путешествующих, как впрочем, и в Зининых глазах. Она точно так же ждала конца этой невыносимой во всех отношениях поездки, а когда конец оказался совсем близко, ещё больше испугалась.

Через два часа она очутится на месте, и начнётся её итальянский вояж. Что приготовила ей судьба? Какие трудности? А то, что будет трудно, Зина в этом не сомневалась.

За границей в своей жизни Зина побывала, и не раз. В молодом возрасте, как отличница комсомолка-спортсменка, получила путёвку в Болгарию.

Там она познакомилась с немкой Мартой, и эта их дружба длится вот уже тридцать пять лет.

При слове «Марта» у Зины потеплело в груди. Такой подруги, как эта немка, у неё не было даже на родине, в своём Беленьком.

Кто сказал, что немцы жадные? Зина этого не заметила. Всегда, когда Марта покупала себе новый наряд, она заодно покупала точно такой же, только на пару размеров больше, своей украинской подруге.

Зине неудобно было получать подарки, и она возмущалась по телефону, когда, в очередной раз, разворачивала посылку с модным платьем или костюмом:

– Марта, ты с ума сошла, – кричала Зина в трубку в далёкую Германию, – зачем ты шлёшь такие подарки? Мне неудобно их принимать.

– Ничего неудобного в этом нет, – отвечала та в ответ, – думаешь, я забыла, как ты, будучи студенткой и получая стипендию в тридцать пять рублей, подарила мне с мужем обручальные золотые кольца? Нет, Зина, такое не забывается.

Действительно, первый свой приезд в Восточную Германию – ГДР, Зина приурочила к свадьбе подруги и везла им в подарок обручальные кольца. По каким-то причинам, золото в те года в Германии стоило намного дороже, чем в Советском Союзе, да и для Зины, студентки, оно было не по карману, и всё же, Зина собирала каждую копейку, чтобы сделать такой замечательный подарок Марте.

Она помнила слёзы на глазах своей подруги, слёзы счастья и благодарности. А Марта помнила Зинину щедрость, и все эти годы помогала ей. Вон, за последний год, уже, будучи на пенсии, Зинаида получила почти три тысячи евро

Ну, куда это годится? Сколько ещё ей будет помогать Марта? Нет, дальше медлить она не могла и поэтому решилась на такой отчаянный шаг – поездку в Италию.

Да, много воды с тех пор утекло, за это время и Марта приезжала к ней в гости, и Зина несколько раз ездила к своей подруге в Германию, заграницы она не боялась.

Но сейчас – это совсем другая история. Ведь в Германии была Марта, а здесь, в Италии, никого. И просто так, самостоятельно, оказаться наедине с самой собой и со своими проблемами в чужой стране, это было страшно.

Поэтому, Зина решила, что лучше последние пару часов провести с пользой для души. Лучше отдаться воспоминаниям, а не поглощающему страху, который, как только она уходит от прошлого и возвращается в реальность, сразу же даёт о себе знать противными ощущениями в животе. Начинает шевелить своими холодными щупальцами, как бы говоря: «А я ещё здесь».

«Да там ты, там, куда ж от тебя деться», – злилась Зина на свой страх, который ей никак не удавалось пересилить. Она даже есть не могла от спазма, сжимавшего горло. Спасалась водой и кофе, это она ещё могла проглотить кое-как.

«Ещё пару часов воспоминаний и всё, потом уже будет некогда заниматься подобной ерундой», – так думала Зина, даже не подозревая о том, что Италия готовит ей мега галактический взрыв, который всколыхнёт и выбросит на поверхность именно те загадки её жизни, о которых она сейчас вспоминала. Зина и думать не могла, что когда она приедет на пасеку за мёдом, закрутится такая карусель, что буквально через год она будет путешествовать по прекрасным дорогам старой Европы.

– Зинуля, пора уже ездить хотя бы на мопеде, а не на этом самокате, – улыбнулся пасечник Петрович. – Всё крутишь свои педали. Нет бы, пересесть на современный вид транспорта.

– Да где ж его взять, – засмеялась в ответ Зина. Она давно знала Петровича, его добрую натуру и что он в своих шутках не кусает за больное место, а просто это у него такая манера общения. – Ты же знаешь, что я много лет одна с двумя детьми. Оленька преподаёт в школе, живёт в городе, квартиру снимает Ей нужно помочь? Нужно. Фёдор большого заработка не имеет. Работает охранником в тюрьме на вышке. Зимой в жуткий холод, летом в дикую жару. Зарплата маленькая, а здоровья стоит немалого. Мне и ему тоже хочется помочь. Потому и нет у меня мопеда. Спасибо подруге Марте, иногда делает подарки. Вот и сейчас подарила велосипед. Старый-то совсем развалился.

Зина подумала о том, что когда осталась одна, она не опустила руки, а засучила рукава и все силы положила на то, чтобы дать дочке высшее образование. Училась Ольга на отлично, педучилище закончила с красным дипломом. Поэтому Зина сделала всё от неё зависящее, чтобы Оля закончила и пединститут.

А вот Фёдора смогла только провести, как положено, в армию, а образования ему дать не получилось. Не хватило у неё уже для этого ресурсов ни жизненных, ни материальных, о чём иногда болело сердце. Ведь каждой матери хочется, чтобы у её детей было всё нормально. Хочется, но не всегда так бывает.

В общем, тогда всё навалилось сразу и Зина, не думая ни о чём, пошла, с этим всем, справляться. А что делать? Характер-то у неё неунывающий, как у всех оптимистов. Нужно смотреть вперёд, тем более, что на руках двое детей, у которых жизнь только начинается.

– Ты вот крутишь педали, я качаю мёд, – продолжал Петрович свою речь, не глядя на то, что Зина уже далеко в своих мыслях, – а мой зять, между прочим, открыл выгодное дело.

При слове «выгодное дело», Зина очнулась от воспоминаний и внимательно посмотрела на Петровича.

– Ну, что ты смотришь, как баран на новые ворота? Ты что, думаешь, мой Витёк ни на что не способен? – усмехнулся Петрович.

– Да, ничего такого я не думаю, – растерялась Зина от натиска Петровича. – Просто, что можно открыть, когда всё уже открыто давно?

– Это для тебя и меня всё уже открыто, потому как мы с тобой мыслим консервативно и боимся всяких перемен, – деловито продолжал Петрович, – а вот мой зятёк придумал гениальный план и претворил его в жизнь. И зарабатывает, межу прочим, больше, чем я на своём мёде.

– И что же у него за дело такое, если не секрет, конечно, – Зина хорошо помнила зятя Петровича. Такой себе парень, ничего особенного в нём не было, парень как парень, звёзд с неба не хватал, а тут нате вам – свой бизнес.

– Я не знаю, как у него всё это называется, врать не стану, но только Витёк за небольшие, в общем-то, деньги, отправляет людей на заработки в Италию.

– В публичные дома, что ли? – удивилась не на шутку Зина.

– Тьфу, на тебя, проказница, – засмеялся Петрович, – чего, мужика захотела, раз о таком говоришь? Причём здесь публичные дома? Нормальная работа. Я вот, между прочим, сам собираюсь в эту их Италию съездить. На людей посмотреть и себя показать. Айда со мной. Никому не предлагаю, только тебе.

Зинаида внутренне ахнула, и сердце у неё зашлось в волнении. Она давно мысленно посылала Богу просьбы о помощи, потому как жить становилось всё труднее и труднее, затягивалась какая-то жизненная трясина, из которой не было никакого выхода.

«Неужели Боженька смиловался и посылает мне шанс, – прозвучало в голове, – и этот шанс – Петрович?»

– Заработки приличные, – продолжал Петрович, не видя Зининого волнения.

– Приличные, это какие? – спросила с придыханием от волнения Зина.

– Думаю, восемьсот евро в месяц будем иметь, – ответил Петрович и вдруг удивлённо вскинул брови, – а что, для тебя это не заработок?

Но Зина его вопроса уже и не слышала. Для пенсионерки, которая в месяц получала пенсию порядка ста долларов, сумма в восемьсот евро была не просто деньгами. Это были безумно огромные деньги. Не деньги, а деньжищи. От такого сообщения в Зининых глазах закрутились радужные круги, а в них заплясала латинская буква «S», обозначающая американскую валюту.

– Это получается, что я смогу заработать Оле на квартиру? – задала она вопрос Петровичу, как будто, он знал это наверняка.

– Всё, что тебе заблагорассудится, – ответил тот уверенно, очевидно считая, что он и вправду знает наверняка.

Весь следующий год, пока готовилась эта поездка, Зина провела, как во сне. Она не испытывала никакого сомнения и страха за своё решение. Это потом, когда уже всё свершилось, и когда она уже въехала в Польшу, у Зины, от ужаса за совершённое, схватил живот и не отпускал на протяжении всего пути.

А сначала мысль, что она сможет устроить будущее своим детям, застилала перед реальностью широкий занавес, через который эту реальность не было даже видно.

Деньгами для оформления документов на поездку и открытия визы её снабдил тот же Петрович, будучи уверенным в том, что Зина сразу же сможет хорошо зарабатывать, и не будет медлить с долгом.

У Зины тоже было планов громадье, и она не боялась эти деньги занимать. И вообще, у них с Петровичем, как у заговорщиков, всё шло с какой-то безудержной удалью. Они перезванивались, встречались, обсуждали свои планы с таким воодушевлением, словно всё уже свершилось и они состоятельные, при больших деньгах, люди.

Почему, как у заговорщиков? Потому, что Зина никому, даже своим детям, не сказала о задуманном. Она и Марте не говорила, боясь, и справедливо боясь, что та её отговорит от такой авантюры.

Дети же узнали обо всём об этом, перед самым Зининым отъездом, как о свершившемся факте, и настояли на том, что проведут её до самого Запорожья.

Сборы были короткие, так как вещей набралось совсем немного. Дело в том, что группа готовилась под видом паломников, которые ехали в Германию к своим святыням. Только на этих условиях открывалась шенгенская виза.

Одежда должна была быть скромной и не вызывающей, такой, в какой ходят настоящие верующие люди, и обязательно Библия. Насчёт одежды Зина про себя ещё пороптала, а вот книгу в сумку положила с удовольствием, потому что знала, что в трудную минуту она всегда в ней найдёт поддержку.

На Запорожском вокзале, откуда отходил поезд, её встретил Витёк, зять Петровича. Сам же Петрович уже уехал в Италию несколькими месяцами раньше, не стал дожидаться своей попутчицы.

Рядом с Витьком находилась приятная женщина, лет на десять моложе Зины.

– Познакомьтесь, Алевтина – представил он женщину и добавил, – придётся добираться вместе. В Черновцах вас встретит Володя. Он формирует всю группу и по совместительству будет вашим водителем. Слушайтесь его во всём, и всё у вас будет хорошо.

Подруги по несчастью, а может быть и счастью, кто знает, сразу же подружились, стали называть себя «девчонками» и с радостными лицами отправились в неизвестный и далёкий путь.

У Зины, уже тогда, при расставании с детьми защемило сердце, но она виду не показала, наоборот, сияла, словно медная монета. А зачем детей расстраивать? Если у неё тяжело на сердце, зачем ещё эту тяжесть перекладывать и на их плечи?

О предстоящих трудностях они с Алевтиной в поезде и не говорили. Не до того было, потому что знакомились и рассказывали каждый о своей судьбе. Почему так сложилась их жизнь, что они вынуждены ехать на заработки, а не спокойно жить себе в своём родном городе и селе.

– А давай мы с тобой выпьем по маленькой, – предложила Аля, – так сказать за знакомство и за нашу успешную деятельность. Я с собой взяла на всякий случай бутылочку горилки с перцем.

Зинаида вообще-то была малопьющей женщиной, но здесь, сейчас ей вдруг ужасно захотелось выпить. Снять нервную нагрузку.

– А давай, – согласилась она, залихватски махнув рукой, – где наша не пропадала.

– Наша нигде не пропадёт, – в тон ей, согласилась Алевтина, и умело разлила водку по одноразовым стаканчикам.

Девчонки, – пятидесяти шестилетняя Зина и сорока четырех летняя Аля, – с удовольствием выпили по маленькой, закусили бутербродом с колбасой и сразу же налили по второй.

– Выпивать, так выпивать, – резонно подчеркнула Зина, глядя, как Аля наливает водку, – чего зря рот полоскать.

– И то правда, – поддакнула молодая подруга, – когда ещё сможем вот так, запросто, посидеть, почирикать о своём наболевшем.

Девчонки захихикали, выпивая вторую порцию водки, потому что, враз, захмелели. Первая же рюмка ударила в голову, сказалось напряжение последних дней.

От небольшой дозы спиртного у подруг разлилось тепло по всему телу, обняла приятная слабость, захотелось открыться и рассказать обо всём, как на духу. У языков появилась свобода речи, они разболтались, не останавливаясь даже на запретном, о чём другому и не поведали бы.

Рассказы были долгими, длительными, такими, что их хватило на весь продолжительный путь, так как, поезд не ехал, а полз со всеми остановками нужными, как им казалось, и не нужными, тянулся почти полтора суток.

За это время девчонки успели и узнать друг о друге всё, и подружиться навек, потому что такая вечная дружба вспыхивает всегда, когда попадаешь в какую-то неординарную ситуацию.

Вагон раскачивало из стороны в сторону, колёса стучали о рельсы: цок-цок, цок-цок, цок-цок, как копыта какой-то гигантской лошади, а Зина, пусть и лежала в приятной невесомости на нижней полке в купе, но спать не могла. Уже тогда, в поезде, рассказывая о своей жизни новой подруге, воспоминания полезли из всех щелей её памяти и продолжают выплывать на протяжении всего их нелегального пути.

Нет, сказать, что весь путь нелегальный, так сказать нельзя. Ещё в Черновцах их встретил Володя, и на законных основаниях повёз в баню-сауну, где уже отдыхала и обедала вся группа, состоящая из десяти человек, собранных по всей Украине.

Зина, конечно, с ними перезнакомилась, но в дружбу их отношения не переросли. Да и зачем, если они вскоре расстанутся, растекутся по огромной Италии.

Весь её путь от Запорожья до пограничного поста прошёл в какой-то алкогольной дымке. В поезде они с Алёной выпили горилки, в бане вся группа отметила воссоединение коньяком и самогоном – ужасный коктейль, но пили то, что с собой сумели захватить, потому как спиртное в обед не полагалось. И выпить всё это нужно было до пограничного поста, ведь по легенде – они верующие, стремящиеся к своим святыням.

Короче, вся эта гремучая смесь застелила Зине глаза, словно надела очки и окутала туманом голову, что бы ни о чём не думать и нормально не соображать.

Все Зинины переживания всколыхнулись уже на границе, когда дотошный пограничник рылся в их вещах, и внимательно вглядывался в фото на загранпаспорте. В сумках так ковырялся, так дёргал своими руками, с остервенением перелистывая библию, словно хотел доказать, что они не паломники, и что это не библия вовсе, а «Декамерон» Боккаччо.

От такого досмотра Зина аж вспотела, вследствие чего отрезвела сразу. Туманные очки спали, шум в голове утих и вот тут до неё, наконец, дошло, что она совершила в своей жизни необратимый шаг.

Нет, развернуться и уйти она могла, но что дальше? Как отдавать евро, которые так бездумно заняла? Да и вообще, прощай Олина квартира, что ли? А Федина машина? А её самой благосостояние, о котором она уже думала, как о свершившимся факте?

Все эти вопросы и нерешительность мгновенно выступили у неё на лице. В ужасе она подняла глаза и встретилась с Володиным взглядом. Впоследствии, она часто будет смотреть в его глаза, потому что тогда она увидела в них самую настоящую поддержку.