Текст книги "Под покровом тайны (СИ)"
Автор книги: Нинель Мягкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Лин увернулся от очередного удара, мельком глянул на девушку, оценил ситуацию, поблагодарил кивком и воткнул дзянь в живот очередному врагу по самую рукоять. Провернул, отбивая окованным сапогом удар кинжала другого противника, и влился обратно в схватку.
Элизабет осталась стоять столбом в оцепенении. Она ударила, возможно даже убила человека. Ящик был тяжелый, из головы лежащего на земле разбойника за мгновения успела набежать порядочная лужа крови, маслянисто поблескивающая под лунным светом.
Она теперь убийца.
В себя ее привёл рывок за руку, чуть не вывихнувший ей плечо. Оказалось, последний оставшийся бандит решил с собой прихватить хоть кого-нибудь, и посчитал девушку самой простой добычей. Он бросился на неё, занося меч для смертельного удара, и преуспел бы, если бы не хингиец.
Лин просчитал его действия и успел раньше на доли секунды. Вытащил Элизабет из-под удара, парировал и ударил в ответ. Головорез грузно споткнулся о собрата по оружию, пострадавшего от ящика, и растянулся сверху. В спине торчал дзян.
– Энди, ты в порядке? – услышала девушка сквозь окружавший сознание туман встревоженный голос Рэйвена.
Хингиец быстро выпустил ее предплечье, которое до сих пор сжимал, как будто обжегшись. Подошёл к трупу, хладнокровно вытащил оружие, вытер об одежду мертвеца и растворил оружие в воздухе снова. То есть спрятал в одежде, конечно же, но выглядело это практически как фокус с кроликом. Вот он есть, а вот его и нет.
– Приношу свои извинения. – учтиво склонился в поклоне Лин, обращаясь к капитану на чистейшем саксонском. – Засада предназначалась мне, а вы, к сожалению, оказались поблизости в неподходящее время. Надеюсь, вам по недоразумению не был нанесён ущерб.
– Все в порядке. – ответил Рэйвен, переглянувшись с Элизабет и получив от неё утвердительный кивок. – Мы рады, что смогли вам немного помочь. Надеюсь, в будущем вы успешно минуете столь опасные обстоятельства.
– Благодарю. – снова склонил голову хингиец. – Я постараюсь. Вам туда.
Указав примерное направление рукой, Лин неслышно растворился в темноте переулков.
Тут только Рэйвен позволил себе тихо, сквозь зубы зашипеть. Показывать слабость перед неизвестным, не пойми откуда взявшимся попутчиком он не собирался. Элизабет метнулась к нему и только теперь разглядела глубокую рваную дыру в одежде на уровне предплечья и промокший, почерневший от крови рукав.
Инш по дороге им так ни одного и не попалось. Зато три патруля на благородной территории, завидев издалека шатающуюся пару, еле бредущую в обнимку, сочли своим долгом тщательно проверить их документы. Первые два раза их просто отпустили, не удостоив более вниманием, раз уж бумаги в порядке, в третьем начальник попался совестливый, и отправил двоих подчиненных проводить заплутавших и раненых иностранцев до таверны.
На пороге стражники откланялись, ссылаясь на необходимость продолжать патрулирование. Их никто не задерживал.
Едва Рэйвен переступил порог неофициального посольства, силы его окончательно покинули, и наверх по лестнице его тащил бессменный бармен. Хорошо, что тот не лёг спать, а дожидался припозднившихся постояльцев. Как бы она тащила капитана наверх одна, Элизабет представляла смутно.
Стянув с капитана пальто, ирланак ушёл за чистыми полотенцами и тазиком с водой. Элизабет попросила прихватить ещё и напиток покрепче – для дезинфекции раны, и приема внутрь, как обезболивающее.
Все знатные дамы в Саксонии обязаны были пройти краткий курс медсестры, как и любой джентельмен обязан был владеть холодным и огнестрельным оружием. Так что лет в четырнадцать принцесса целый месяц ежедневно посещала госпитали, расположенные неподалёку, чтобы набраться опыта от врачей медсестёр и быть в курсе самых распространённых заболеваний, травм и способов первой помощи. При порезах многие врачи сразу накладывали повязки, в случаях особого загрязнения промывая водой. Но один из них, прошедший недавнюю войну с Бретонью в качестве полевого врача, утверждал, что если не промыть рану раствором спирта или похожего средства, ограничиться просто водой, рана загнивает и начинается гангрена. От него отмахивались коллеги, считая, раз раньше ничем таким не пользовались, то и впредь не надо всякие новшества вводить, тем более переводить трудно хранящийся, испаряющийся спирт на простонародье.
Элизабет тем не менее совет запомнила, и теперь щедро плеснула принесенным ромом в рану, перед тем как передать бутылку вскрикнувшему от неожиданной резкой боли капитану. Промыв остатки спирта водой и туго забинтовав руку, повернулась к бармену.
– Разбудите, пожалуйста, остальных членов команды, приехавших с нами. Нам необходимо срочно перебраться на корабль и отплыть как можно скорее.
– Что за спешка? – Подал голос Рэйвен.
– Сюда скоро придут офицеры правопорядка, и потребуют рассказать, при каких обстоятельствах нанесена рана. Что мы им расскажем?
Капитан призадумался. Сделка планировалась, как ни странно, абсолютно легальная, но вся история с заблудившимися иностранцами и нечаянной встречей с хингийцем выглядела неправдоподобно даже для него, участника и очевидца, что же говорить о стражах Мумбая.
– Ты прав. – при посторонних капитан соблюдал конспирацию и обращался в Элизабет как к мужчине. – Надо срочно отплывать. За полгода-год история подзабудется. Если что, у нас появились срочные дела.
Рыжеволосый бармен понятливо кивнул и вышел будить остальных.
Капитан повернулся спиной к Элизабет, снимая остатки рубашки. Рукав она оторвала, стараясь обработать рану, оставшаяся часть была залита кровью и прилипла к телу. Девушка отжала тряпку в тазик и провела чистой тканью по спине Рэйвена, смывая потек крови.
Он дернулся, как от удара.
– Что вы делаете? – Наедине он всегда переходил на уважительное обращение, но тон сейчас был скорее удивленный.
– Кровь засохнет, будет тянуть кожу. Лучше сейчас отмыть.
– Я сам. – Он неловко потянулся за полотенцем и зашипел, задействовав раненую руку.
– Вам же неудобно. Порез небольшой, но в неудачном месте, любое движение будет вызывать боль ещё неделю.
– Все нормально. – Рэйвен забрал ткань здоровой рукой и выжидательно уставился на Элизабет.
До неё только теперь дошло, что капитан просто стеснялся девушки. Она настолько привыкла лицезреть команду в жаркие дни без рубашек, а то и без штанов – хорошо, что в нижнем белье – что теперь воспринимала обнаженное мужское тело безо всякого смущения. Очевидно, в обе стороны привыкание не распространялось.
Кивнув капитану, принцесса пошла собирать вещи в свою комнату. Много времени это не заняло, но когда она спустилась, вся команда была в сборе. Все столпились в центре обеденного зала таверны вокруг капитана и расспрашивали его о ночном происшествии.
В глаза Элизабет почему-то бросился неподвижно сидящий на стуле индустанец. С того момента, как капитан указал на него днём, он даже не пошевелился. Что-то было не так.
– Извините, а этот господин, Притх кажется, он так всегда спит? Прямо в зале, на столе? – Спросила она у хозяина. Тот пожал плечами и пробасил:
– Иногда бывает, когда сильно выпьет. Я его не трогаю, а то он бузит, если его разбудить. Утром проспится – сам уйдёт.
Принцесса не совсем удовлетворилась таким ответом. Спать при таком гаме? Она подошла поближе, и уловила характерный запах. Просто чтобы удостовериться, она осторожно толкнула индустанца в плечо. Он был как каменный. Твёрдый и очень, очень холодный.
Одна рука выскользнула из-под головы, и все тело во внезапно наступившей тишине с неожиданно громким гулким стуком рухнуло на пол.
Господин Притх был мертв.
Глава 3
Нечего и говорить, всю команду из таверны как ветром сдуло. Элизабет от души посочувствовала хозяину заведения. Разбираться с правоохранительными органами везде долго и тягостно, но что-то подсказывало принцессе, что в Индустане оно вдвойне долго и тягостно.
Ящики и бочонки с припасами и товарами погрузили в рекордные сроки прямо на палубу, и потом, уже в море, ещё два дня разбирали и сортировали их по трюмам. Хорошо, погода помогла и обошлось без дождя.
Как и предсказывала Элизабет, уже через неделю Рэйвен и думать забыл про рану. Зато их отношения изменились. Раньше он обращался с ней, как с юнгой. Иногда – высокородным, знатным, но все равно мальчиком. Теперь, встречаясь с ней взглядом, он отводил глаза, уши краснели, и он уходил. Прямо посреди разговора со старпомом. Из-за стола в ужин. С капитанской рубки в шторм.
Принцесса перешла обратно на привычный ночной образ жизни, надеясь, что время поможет стереть неприятный инцидент. Она решила, что капитан стесняется проявленной перед ней слабости. Как же, вскрикнул от боли. Мужчины к таким вещам странно чувствительны.
Проверить свою догадку она не успела.
В пограничных прибрежных водах Индустана и Хинга, помимо военных судов, акул и рыбаков, в изобилии водились пираты. Как последние умудрялись прятаться от первых – или первые избегали последних – неизвестно. Если чёрные паруса появлялись на горизонте, корабль считался приговорённым.
Пленённых мужчин продавали в рабство, а сопротивляющихся умерщвляли с особой жестокостью. Женщины после встречи с пиратами обычно не выживали, а если бедняжки и оставались в живых, то либо сходили с ума, либо при первой возможности кончали с собой.
Через неделю после отплытия из Мумбая, темной безлунной ночью, Элизабет, по обыкновению, чистила картошку. Процесс шёл плохо, мешали крупные волны, на которые корабль то забирался, то со скрипом и уханьем скатывался вниз. Поэтому девушка уже раза три попала ножом вместо кожуры себе по пальцам и теперь ругалась нехорошими словами, выученными за месяцы тесного общения с командой.
За окном бушевал шторм. Новолуние было вчера, но даже если бы луна в небе была, тучи все равно бы ее закрывали. Редкие всполохи молний освещали кусок палубы, видимый из иллюминатора камбуза.
Печку выключили давно, и помещение успело порядочно остыть. Днём было прохладно, учитывая конец ноября, ночью температура падала ещё градусов на десять, так что тёплая куртка и сапоги на меху были совсем нелишние.
Зарницы метались всполохами над волнами, так что временами было светло как днём. Молнии чудом миновали корабль, пока что, но Элизабет периодически поглядывала в иллюминатор, проверяя, не загорелось ли что. Дежурные бдели за штурвалом и на верхушках самой передней, носовой, и кормовой мачтах, но лишняя пара глаз не помешает.
Во внезапной тишине, когда корабль отдыхал в ложбине между двумя огромными валами волн, скрежет железной «кошки» о борт застал ее врасплох. Сначала она даже не поняла, что это – слишком громкий звук привлёк ее внимание. Элизабет выглянула на палубу, и металлический отблеск в обломках деревянного борта было трудно не заметить.
Она высунула голову в двери, чтобы разглядеть получше растопыренные лапы абордажного крюка, проследила привязанный к нему канат до борта неумолимо приближающегося судна, и наконец поняла, что происходит.
Их берут на абордаж.
Сначала ее просто парализовало ужасом. Потом пришла мысль – может, ей все это снится? Прикорнула во время готовки, умаялась. Бывает.
Если все на самом деле, то где тревожный сигнал? Она же не одна не спит на корабле, неужели впередсмотрящие не видят целый бриг? Элизабет пребольно ущипнула себя за руку. Ойкнула.
И наконец, сорвалась с места.
Ей надо было выйти из камбуза, пробраться через почти всю палубу до рубки, открыть дверь, подняться по винтовой лестнице до капитанского мостика, и поднять тревогу.
Соображать и продумывать маршрут было некогда. Пришлось просто встать на четвереньки.
Из-за борта ее не видно, а фора в несколько секунд есть.
Насколько могла тихо, она приотворила дверь пошире, будто от сквозняка, выбралась из камбуза и на коленях, обдирая ладони о шершавые доски палубы, поползла к рубке.
Корабль качало на гигантских штормовых волнах, ветер завывал в мачтах, поскрипывая собранными парусами.
Элизабет наткнулась на дежурного. Рикки всегда рад был ей помочь, объяснял устройство корабельного оружия, учил стрелять из пушки. В теории конечно, стрелять на самом деле ей бы никто не позволил, да и дежурному тоже, нечего тратить впустую драгоценные боеприпасы.
Тем кораблям, что плавали в Индустанском океане, разрешалось держать на борту несколько легких пушек. Даже торговому судно нужно было чем-то защищаться от пиратов, и все это прекрасно понимали, даже проверяющие.
И вот нападение пиратов – а все пушки в чехлах, а люди спят.
Рикки лежал ничком, и не шевелился.
При вспышке молнии девушка во всех шокирующих деталях разглядела топорик, который торчал из головы дежурного. Маленький, явно предназначенный для метания. Кровь не переставая сочилась из раны.
Налетела волна, смыв кровь и передвинув тело на несколько метров. Элизабет чуть не унесло в океан. Вцепившись в палубу, ломая ногти, она удержалась на месте, и дождавшись секундного затишья, как раз перед тем как корабль с разгоном ухает вниз, проскочила оставшееся расстояние до заветной кабины.
В косяк рядом с ее головой воткнулся метательный топорик, точно такой же, как поразил дежурного, но она уже захлопнула за собой тяжелую деревянную дверь, накинула засов и побежала по бесконечным винтовым ступеням наверх.
Ощущение было как в кошмарном сне, когда ты бежишь, а лестница не заканчивается.
Дверь внизу содрогнулась под ударом. Стихия или монстр в облике человека?
Если все дежурные мертвы, то кто ведёт корабль, осенило Элизабет.
Как будто в ответ на ее мысли, корабль заскрипел всем корпусом, и сорвался в пучину неудачно, боком. Черпанул воды бортом, стал заваливаться.
Принцесса наконец добралась до капитанской кабины и принялась что есть сил тянуть за веревку тревоги.
Колокол так просто назывался по аналогии со неудобными изделиями из меди, которые вешали на кораблях ещё полвека назад. Сейчас веревка натянула пружину, приводящую в действие сложную систему труб и подсосов, исторгших из себя переливистый вой, способный поднять даже мертвого. Что уж говорить о бывалых моряках капитана Рэйвена.
Через пять секунд они все, полуодетые, но вооруженные, высыпали на палубу и закипел бой.
В водах Индустана никто никогда не расслаблялся полностью. Особенно с ценным грузом на борту. Неизвестно, откуда пираты узнавали такие детали, но грабили они всегда только самых дорогостоящих поставщиков.
Погода не помогала хозяевам корабля. Волны периодически перехлестывали через борт, угрожая увлечь за собой в пучину бравых защитников. Несколько ударов было пропущено с обеих сторон, именно из-за нестабильности палубы. Нападающие подготовились, обувь с утяжелением, подбитая острыми гвоздиками, не давала им скользить по мокрой палубе, но при этом лишала подвижности и маневренности.
Капитан схлестнулся с предводителем морских разбойников. Они кружили по палубе, не замечая других бойцов, и все убирались с их дороги. Казалось, даже стихия их не трогала.
Удар-блок, удар-промах, удар, ещё удар. Звон оружия, рассыпавшего искры при жестоком столкновении, перекрывал грохотание грома.
На палубе посветлело. Нападавшие перекинули несколько факелов с собственного корабля, чтобы пожаром усилить панику среди обороняющихся.
Элизабет, незамеченная в общем хаосе, вылезла из рубки и спряталась за ближайшей мачтой. Ее взгляд метался по кипящему бою, пытаясь отличить своих от чужих и понять, кому она может помочь. Навыки самообороны помогли бы ей при неожиданном нападении одного, максимум двоих противников. Что делать в случае массового сражения, она понятия не имела.
Рэйвен понял, что проиграл. Единственное, о чем он теперь молился – чтобы принцессе хватило ума тихо сдаться и впоследствии ничем себя не выдать. Лишившись оружия, он отскочил в последний момент, чудом избежав смертельного выпада в горло.
Сделав еще шаг, он упёрся спиной в борт. Дальше отступать было некуда. Бросив беглый взгляд на свою команду, он понял, что они тоже сдаются – подняв руки, отступая к нему поближе, чтобы прикрыть собой капитана. Его захлестнулось острое чувство благодарности к этим людям, ставящим собственную жизнь куда ниже по шкале ценности, чем его. Следом пришла вина – из-за него они теперь либо пойдут на корм рыбам, что еще хорошо, либо будут проданы в рабство на один из ближайших островов.
Элизабет по-прежнему стояла за мачтой, пиратам ее было не видно. Зато ей прекрасно была видна сабля, которую приставили к горлу капитана. Острая потребность сделать хоть что-то заставила принцессу внимательно оглядеться. Очередная волна нахлынула на палубу, чуть не смыв стоящих посередине мужчин, скрипнула и покачнулась бортовая пушка.
Это же та самая, вспомнила девушка. Рикки ее пытался привинтить заново, но крепление оказалось разболтано и моряки теперь ждали ближайшего порта, чтобы заменить всю ячейку. Снаряды оттуда убрали – поскольку она не была закреплена, стрелять из неё было рискованно из-за отдачи. Но сейчас все риски были вторичны по сравнению с необходимостью спасти корабль и его команду.
Один заряд всегда оставался внутри жерла – это она запомнила из лекций Рикки.
– Вы сдаётесь, и я пощажу ваших людей. – донёсся до Элизабет холодный голос пирата. Капитан ответил тихо и неразборчиво, но она уже не обращала внимания на происходящее. Дождавшись очередного восхождения на гребень волны, когда все детали корабля дружно скрипели, срываясь в бездну, она со скрежетом развернула пушку дулом в центр корабля, молясь про себя, чтобы не зацепить своих, и подожгла фитиль.
Взрыв грохнул, когда капитан уже попрощался с жизнью.
Сдаваться он не собирался, как и все его подчиненные. Участь раба, грозившая всем пленённым пиратами матросам, его не прельщала. Умереть он собирался с гордо поднятой головой, а не в цепях.
Полыхнуло, зарево пламени промелькнуло мимо, слегка опалив его волосы и снеся на своём пути всех пиратов. Те, что устояли, были обожжены или контужены взрывом. Его люди быстро оправились от шока и добили оставшихся мародеров их же оружием.
Шторм тоже утих, не мешая людям приходить в себя, тушить пожар и пересчитывать ущерб.
Только когда команда была собрана и построена, командир понял, что они потеряли больше людей, чем он думал. Кроме стоявших на ночной вахте дозорных и двоих матросов, раненых взрывом, не хватало талисмана корабля. Их драгоценный высококровный юнга пропал.
Вода вокруг корабля была пуста, насколько хватало глаз. Времени прошло уже слишком много, и если принцесса и уцелела при взрыве – капитан не сомневался, что это ее рук дело – либо беднягу съели акулы, либо она утонула сама. В холодной ноябрьской воде никто бы долго не продержался.
Смысла возвращаться нет. Явно.
– Развернуть судно! – скомандовал Рэйвен. Команда единодушно занялась парусами. Матросы успели привязаться к тихому юнге, хоть паренёк был и со странностями. Теперь они ещё и были обязаны ему жизнью, а такие долги, тем более в море, было принято отдавать. Иначе плохая примета.
Участок океана, где по идее должен был дрейфовать парень, прочесывали до захода солнца. Ещё неделю драгоценного рейсового времени Рэйвен потратил, обплывая соседние острова и расспрашивая, не прибивало ли к ним юное существо в мужской одежде. Живое или мертвое.
Ответ был везде отрицательный.
Глава 4
Элизабет действительно чуть не утонула. В первые мгновения после падения, оглушенная взрывом, она наглоталась воды и чуть не захлебнулась совсем, потеряв ориентацию в пространстве. Чудом выплыв на поверхность и отдышавшись, она поняла что до корабля доплыть не успеет – ее отнесло слишком далеко.
Как будто удовлетворённый произведённым эффектом, шторм отступал, волны успокаивались, но ледяная вода делала своё дело. Даже слабые всплески накрывали девушку с головой, замерзающие конечности скорее мешали держаться на воде, чем помогали. Отяжелевшая одежда путала движения и тянула ко дну.
Принцесса избавилась от тёплого камзола, сапог и перчаток. Штаны не поддавались заледеневшим пальцам, их она оставила. Стало чуть полегче плыть, но в каком направлении двигаться? Солнце ещё не взошло, определить направление по звёздам не получалось из-за туч. Земля была на севере, но насколько их снесло штормом?
Небо с одного края чуть посветлело, обозначая восток. Не чувствуя рук, Элизабет поплыла на север, поглядывая на розовеющий восход по правую руку и прекрасно понимая, что он вполне может стать ее последним.
Океан успокоился совсем, тучи расползлись, открывая разливающееся белизной небо. Девушка уже еле держалась на воде, скорее позволяя течению тащить себя чем двигаясь в выбранном направлении. Угасающим сознанием она уловила ритмичный плеск весел. Сильные мозолистые руки подхватили ее под мышки, низкий борт лодки ободрал ее бок, но она этого уже не почувствовала, проваливаясь в небытие.
Рыбаки острова Кондзю с интересом разглядывали попавшуюся добычу. В районе часто промышляли пираты, выловить тело из воды было делом довольно обыденным. Это же тело все ещё дышало, мало того, принадлежало девице, зачем-то переодетой в мужской костюм. Простых людей особо не интересовали причины подобного поведения. Им было достаточно того, что это девица. С добычей им сегодня крупно повезло.
Элизабет очнулась не сразу. Сначала пришло осознание, что она лежит. Потом, что ей уже не холодно. Покалывание в кончиках пальцев рук и ног было неприятно, но хорошим знаком – не отморозила. Жесткое ворсистое одеяло поверх ее обнажённого тела приятно согревало, хоть и не могло сравниться с дворцовыми пуховыми, но в данной ситуации было ценнее их всех вместе взятых. Голоса неподалёку что-то обсуждали на повышенных тонах. Наречие было похоже на китайский, но понять Элизабет ничего не могла. Она говорила на классическом китайском, немного, но это позволяло обсуждать с дядей Минг шедевры литературы и новые способы обработки фарфора. Говорящие употребляли некоторые знакомые слова – девушка, нужно, подойдёт. Но остальное ускользало. Наверное, я ещё не пришла в себя, решила Элизабет и постаралась снова заснуть. Учитывая пережитые потрясения, ей это удалось довольно быстро.
Следующий раз она пришла в себя от прикосновения чего-то мокрого к лицу. Принцесса открыла глаза. Над ней склонилась хингийка, протирая влажной тряпочкой ее покрытое засохшей солью лицо. Кожу тянуло, бог жгло как огнём.
– Я жива. – прошептала девушка, разлепив потрескавшиеся губы.
– Жива. – повторила за ней хингийка. – Ты говоришь на нашем языке? А выглядишь как иностранка.
– У меня есть друзья из Хинга. Где я?
– Остров Кондзю.
Тэй-Шинский архипелаг. Элизабет помнила обсуждения дяди Минг и ее отца по поводу периодически бунтующих островов.
Тем временем хингийка продолжала.
– Меня зовут Чи Хонь, ты у меня дома. Никто тебя здесь не обидит. Лежи, отдыхай.
Элизабет благодарно закрыла глаза и провалилась обратно в сон.
Солнце пробивалось сквозь приоткрытые ставни. На коврике у кровати пролегла яркая дорожка света. В чистом воздухе танцевали пылинки, хорошо видимые в луче. Принцесса поразглядывала их какое-то время и решила встать. Сесть удалось с первой попытки, но заболел бок и край повязки больно впился в кожу. Девушка задрала длинную тунику, в которую ее кто-то заботливо одел, и изучила бандаж. Сделано было на совесть, замотали как Гитскую мумию. Пахло травой и водорослями, наверное лекарственные примочки. Хингийцам в плане медицины Элизабет доверяла куда больше саксонских врачей. Те кроме морфия и хлороформа если и знали какие-то лекарства, то применяли крайне неохотно.
Встать оказалось сложнее. Кровати не было, девушка лежала на плотной подстилке, накрытой простыней. Судя по мягкости и похрустыванию, под тканью была солома вперемешку с шерстью. Люди побогаче спали на пуховых перинах, но кроватей в Хинге не было ни у кого. Раньше, когда Элизабет слышала истории о нравах и обычаях Хинга, ей в это не особо верилось. Как человек может обойтись без кровати?
Теперь пришлось поверить.
Придерживаясь рукой за стену, она встала на непослушные ноги. Коленки подрагивали, но выдержали. Сделав пару шагов сначала по тюфяку, потом по чисто вымытому полу из плотно подогнанных друг к другу досок, она подошла к окну и выглянула наружу.
В деревне кипела жизнь. Гуси и утки, сбившись в кучу, удирали от мальчишки – птицепаса с хворостинкой в руке. Совсем рядом, во дворе, Чи вешала постиранное белье на веревку, натянутую между двумя тонкими деревцами. Несколько рыбачек с корзинами, полными улова, на головах, шли по улице, громко переговариваясь. В рыбацкой деревушке вроде этой пытаться продать свой улов смысла не было – ловили все. Потом часть добычи отправляли в больших чанах с водой живьём на континент – к столу богачей и аристократии, остаток заготавливали. Коптили, солили и продавали странствующим торговцам, а те в свою очередь развозили товар по всей стране и сбывали на рынках и в таверны.
Чи обернулась, улыбнулась и помахала рукой. Элизабет помахала в ответ, чуть не упав – забыла, что пока ещё плохо держится на ногах.
Ужинали вчетвером. В гости пришли сестра Чи – Су Хонь, и ее старшая дочь – Миа Чжоу. Ещё одна странность Хинга – женщина, выходя замуж, не меняла фамилию, хотя ее дети получали фамилию мужа. Элизабет хотелось думать, что это признак их самостоятельности, независимости от мужа, но дядя Минг в своё время упомянул, что женщины не считаются настолько ценным имуществом, чтобы усложнять из-за них себе жизнь и переводить бумагу, необходимую для новых записей в Книгу Семьи. Их просто не вписывают в родословную – тогда зачем менять фамилию? В Книгах записывались только мальчики. Деды, отцы, сыновья. Внуки.
Все три женщины говорили на классическом китайском, произносили слова медленно и четко, и поясняли, если видели, что Элизабет что-то не понимает. О прошлом ее не расспрашивали – вообще не заговаривали о тех обстоятельствах, при которых она попала к ним в гости. Можно было подумать, что она дальняя родственница, заглянувшая с визитом. Миа с восторгом рассказывала о своём женихе, Чи кивала и грустно вздыхала.
Рыбный суп и многочисленные закуски были немного островаты на вкус принцессы, но изголодавшаяся по домашней еде девушка уписывала все за обе щеки, не забывая закусывать рисом из личной мисочки. Вся остальная еда лежала на тарелках в центре стола, даже суп предлагалось черпать из общего котла индивидуальными ложками.
Когда все наелись, хозяйка принесла чай. Элизабет была немного знакома с чайной церемонией, но это оказалась привилегия аристократии. Чай простонародья был горьковат, заварен в обычном глиняном котелке и разлит по крохотным чашечкам – хоть что-то знакомое – специальным миниатюрным черпачком. Народ в меру возможности старался следовать веяниям моды.
Чай был выпит, воздушные печенья съедены, и гости засобирались домой.
– Почему ты все время вздыхала? – спросила Элизабет, когда Чи закрыла дверь за сестрой и племянницей и уселась обратно за стол. – С ее женихом что-то не так и она об этом не знает?
– С ней не так. – Снова вздохнула Чи. – И она об этом знает. Раз в пять лет со всех регионов собирают дань – в том числе девушек от пятнадцати до двадцати. Одну от каждого региона. Их участь – служить Императору в огромном Запретном Городе.
– Всю жизнь? – ужаснулась Элизабет.
– Нет, только пока им не исполнится двадцать пять. Тогда они получают щедрую пенсию и могут себе позволить купить дом в любом районе Хинга. А в Хангыле даже прислугу нанять, там все дешевле. – Чи мечтательно зажмурилась. Потом встряхнулась и продолжила. – Но глупая девчонка влюбилась. Хочет замуж за своего ненаглядного и все тут. А какой мужчина будет невесту девять лет ждать?
– Неужели ее некому заменить? – с сочувствием уточнила принцесса.
– Некому. Все женщины на острове либо младше пятнадцати, либо старше двадцати, либо уже замужем. Только Миа не успела – в год перед сбором дани проводить обряд бракосочетания запрещено, а пятнадцать ей только в этом феврале исполнилось. Раньше никак было.
Женщина глянула искоса на гостью и невинно поинтересовалась:
– А тебе сколько лет?
– Девятнадцать. – не задумываясь ответила Элизабет и только потом поняла, к чему клонит хозяйка. – Но я же не с острова!
– Подумаешь, не родилась тут. Я тебя удочерю, будешь местная. Как сыр в масле во дворце будешь кататься, в шелка и парчу нарядишься, с золота есть будешь.
Чи разливалась соловьем, расписывая прелести жизни во дворце – женщина явно сама бы была не против поучаствовать, но возраст не позволял.
Элизабет прекрасно понимала, что в Запретном Городе все не настолько радужно, как кажется рыбачке с далекого острова. Как и в любом дворце, там кипели интриги, а виновными чаще всего оказывались не вовремя или не то принёсшие слуги, а вовсе не приказавшие им господа. Впрочем, с ее внешностью место рядом с императорской семьей ей не светило. Как часто подчеркивал дядя Минг, стандарты красоты на востоке и западе различались как день и ночь.
Хинг ценил низкорослых женщин, с миниатюрной стопой – они даже бинтовали ноги благородным девочкам, чтобы нога казалась меньше. Ходить бедняжки после этого могли с большим трудом, а об активной жизни вообще можно было забыть – поэтому стандарт красоты ещё предполагал некоторую полноту, бледность затворницы и длинные ногти, разукрашенные причудливыми узорами. Делать им дома все равно было нечего – для всего была прислуга.
В Запретном Дворце находились лучшие из лучших. Девушки, прибывшие с данью, могли рассчитывать на места посудомоек, уборщиц и швей. Все занятия, при которых они никаким образом не могли попасться на глаза Императору или его семье и испортить им настроение своим несовершенством.
Личные прислужницы Императора, имевшие шанс привлечь его или его сыновей и стать наложницами, набирались исключительно из благородных семейств. Еле ковылявшие на изуродованных ногах девушки приносили подносы с едой во время трапез, готовили одежду для императорской семьи и помогали им переодеваться.
Элизабет не имела ни малейшего желания становиться наложницей. Со своим уровнем рисования и вышивания, по словам дяди Минг, она могла служить во дворце, и даже прославиться. Может, старый лис и льстил, но прожить в тишине дворца пять лет, а потом уехать на какой-нибудь тёплый малообитаемый остров и жить там в своё удовольствие звучало как неплохой план. Страсти с ее исчезновением к тому времени улягутся, отец наверняка заготовил какую-нибудь правдоподобную легенду. Например, она ушла в отдаленный монастырь, или сбежала с любовником, смотря какую славу ей захотят оставить в истории. Зная братца, он постарается, чтобы версия склонялась в сторону любовника. Очень уж Альфред любил выставляться в выгодном свете за ее счёт.
