Текст книги "Терновая Лилия (СИ)"
Автор книги: Нинель Мягкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Как вспомню разбегающихся от меня тараканов – дрожь берет.
Так что согласно покивав, подхватила мисок пять с немного остывшим рагу, сколько на руках уместилось, и понесла их ко входу – подкармливать уставших цветочниц.
Жизнь потихоньку втянулась в привычную колею. Будто и не было суеты с гильдией, изучения законов и визита во дворец. По утрам я помогала наполнять корзины букетиками, только теперь вместо однообразных пучков фиалок мы с цветочницами тренировались составлять настоящие композиции с ранними хризантемами, георгинами и отцветающими пионами. В ход шли ветки не только цветущих растений, но и папоротник, тонкие ниточки берграса и пушистые лапы аспарагуса.
Мало кто из простых горожан был допущен в зал во время церемонии. Но каким-то образом весть об оригинальном украшении разнеслась по Ровенсу, и букеты в новом стиле стали пользоваться бешеной популярностью. А благодаря обилию в них посторонней травы цену удавалось держать приличной.
Де Брассье меня больше не вызывал. Кто-то, судя по всему, докладывал ему о каждом моем шаге, а раз меня не приглашали во дворец – смысла встречаться с биологическим отцом не было.
По вечерам я долго вертелась в душной комнате. От жары не спасали ни ставни, ни мокрые простыни, вывешенные на окне. Камень здания прокалялся за день до такого состояния, что к стене лучше было не прислоняться, иначе существовал риск получить ожоги. Кроме погоды, спать не давали и мысли.
К разгадке собственной личности я ближе не становилась. Воспоминания всплывать отказывались, все, что мне было доступно, по-прежнему касалось обслуживания себя и быта. Очень хотелось вернуться во дворец и посмотреть повнимательнее на принцессу, удостовериться, что она меня и правда не узнает. Но кто же меня пустит?
С церемонии помолвки миновало не меньше недели. Признаться, я сбилась со счета. Все дни настолько походили друг на друга, что проще было отмечать время рынками: миновал главный городской – вот и воскресенье прошло…
Когда в калитку дома Клеменс снова постучали.
Глава 19
Уже знакомый мне лакей в темно-зеленой ливрее стоял на пороге и вежливо улыбался. Запомнил-таки, что со мной лучше обращаться как с дамой.
– Мадмуазель Лили, вас ожидает ее светлость, – пояснил он очевидное.
Я уже привычно кивнула Клеменс и отправилась к карете. В наш переулок проехать умудрялась только телега с цветами, любой транспорт чуть роскошнее и просторнее застревал между домами, так что пройти пришлось почти квартал. Лакей вышколено подал мне руку, я забралась на сиденье и ухватилась за него покрепче. Трясло на брусчатке по-прежнему неимоверно.
Рессоры бы им, подумалось вдруг, и висок прострелило знакомой болью. Так всегда происходило, когда мысли из прошлой жизни пытались просочиться в мою нынешнюю – полупустую – голову.
Что такое рессора я, впрочем, представила себе весьма смутно. Вряд ли даже смогла бы нарисовать, слишком обтекаемое для меня понятие. Неужели в Морингии уже додумались до какого-то устройства, облегчающего тряску? Как бы узнать потактичнее? Может, с принцессой приехали горничные или какие-то слуги, которых можно расспросить? Только опять же, придется сначала попасть во дворец.
Интересно, что понадобилось от меня ее светлости?
В день помолвки мне вполне ясно дали понять, что цветочницы, в их числе и я, годятся только выручать благородных в критических ситуациях. На получение благодарности от королевской четы или какие-то нематериальные вознаграждения вроде внеочередного открытия гильдии можно не рассчитывать, так что чудес я не ждала.
Сад ее светлости в этот раз выглядел куда ощипаннее. Кажется, для нее тоже прошедшее празднество не прошло даром.
Выйдя из кареты, я проследовала за лакеем сквозь роскошные анфилады залов. Он нигде не задерживался, я тоже старалась не отставать.
Меня ожидали по другую сторону особняка, в саду, где в тени беседки расселись с послеполуденным чаем воспитанницы герцогини с ней самой во главе. Низкие белёные столики были густо уставлены пирожными и выпечкой, благоухавшей корицей. Рот моментально наполнился слюной.
Коричные палочки даже на рынке не продавались, только в специализированных лавках и на вес алмазов, не золота. Почти вся партия, что привозилась с востока, сразу поступала в Солейль, до прилавка доходили только некондиционные: передержанные или подтухшие за время перевозки, но и те мгновенно раскупались зажиточными горожанами. Однако откуда-то я знала, какова выпечка с этими измельчёнными в труху палочками на вкус.
Даже не удивившись новому факту своей биографии, я присела в реверансе перед собравшимися дамами и застыла, ожидая позволения подняться.
Ее светлость не торопилась, аккуратно опустошая чашку и глядя в нее же, на завораживающую игру чаинок.
– Ты оказалась весьма полезна, – наконец уронила она в тишине, нарушаемой только шелестом ветвей и редким позвякиванием ложечек. От ветра их покачивало на блюдечках. Девицы, как им и положено, даже размешивая чай, делали это виртуозно и беззвучно. – Ее величество высоко оценила результат. Как и его величество, и ее высочество.
И что мне надо на это сказать? Я молодец? Растянув губы в легкой улыбке, я оглядела ровные ряды девиц, занявших все лавки, в поисках места, чтобы присесть. Чай бы тоже не помешал, хоть и жара стоит.
Но нет, свободных участков лавок не находилось: воспитанницы сидели настолько плотно, что чихни на одну – с другого края кто-нибудь свалится. Что-то мне кажется, подобное неспроста. Приглашать меня присесть или приказывать маячившей неподалёку горничной нести дополнительный стул никто не спешил.
Похоже, мне указывают на мое место. Где-то в ряду той же прислуги. Миленько.
– Последние дни город наводнили грубые имитации тех букетов, что украшали зал к торжеству, – отпив немного, неторопливо продолжила герцогиня, не обращая внимания на мои красноречивые переминания с ноги на ногу. На меня она не смотрела, сосредоточившись на выборе очередного пирожного. – Куда беднее и вульгарнее, но среди аристократии они неведомым образом стали популярны.
Остановив свой выбор на песочной корзиночке с фруктами, де Сурри аккуратно, щипчиками, переложила ее на свою тарелку. Мельком бросила на меня взгляд, удовлетворенно усмехнулась краем рта и сняла с густого маслянистого крема кусочек груши двузубой вилкой.
– Научи моих девочек собирать такие композиции. А еще лучше что-нибудь новенькое. Нам не к лицу уподобляться черни, – выдала она, отправляя грушу в рот. – Заплачу щедро, не сомневайся. Конечно, таким, как вы, тех тридцати ливров за глаза хватило бы на всю жизнь, но никто не посмеет упрекнуть герцогиню де Сурри в скаредности. Скажем, ливр за урок?
Она наконец-то посмотрела мне в лицо, нисколько не сомневаясь, что я сейчас рассыплюсь в благодарностях и понесусь учить ее девиц искусству букетосложения.
С моего прошлого визита сюда отношение ее светлости ко мне откровенно изменилось. Если поначалу она благосклонно кивала и в чем-то даже соглашалась, то сейчас мне явно пытались продемонстрировать пропасть, разделявшую простых людей вроде меня и элиту. Похоже, интерес ко мне Верховного мага не остался незамеченным. Де Сурри оный не одобрила и решила преподать мне урок, дабы не зарилась на того, кто настолько выше меня по положению.
Интересно, как ей объяснить, что это не я к магу пристаю, а вовсе наоборот?
– Извините, мне этот вариант не подходит, – покачала я головой. Герцогиня удивилась до такой степени, что это проступило сквозь привычную бесстрастную маску вполне отчетливо. Она правда думала, что сделала мне заманчивое предложение? Быть у нее на побегушках и отдавать свои идеи, чтобы она выслуживалась перед королевским двором за мой счет? Потрясающе. Бегу и падаю, спешу и спотыкаюсь.
– На что же вы надеялись, затевая эту игру с записками? – приподняла одну бровь ее светлость.
– Я, признаться, надеялась, что мы можем как-то более взаимовыгодно договориться, – с достоинством произнесла я. Скопление девиц в углу хором хихикнуло. Кажется, среди них была и Беатрис, только в этом унифицирующем розовато-бежевом кружеве ее трудно было отличить от остальных.
Идею мою насчёт обучения герцогиня, может, и не приняла, а подобие униформы уже ввела. С трудом подавив неуместную улыбку, я прямо взглянула в лицо ее светлости, отчего ту покоробило. Как же, какая-то цветочница посмела поднять на нее глаза!
– О чем? – де Сурри подняла брови в деланном изумлении. – Ваша идея обучать девиц гончарному делу и пахоте не выдерживает никакой критики.
Девицы возмущённо зашушукались. Пахать явно не хотел никто. Я мысленно поморщилась. Вот умеет же дама переврать разговор, не изменив ни слова. И чего она так к ваянию посуды прицепилась?
– О гильдии цветочниц, разумеется, – холодно поправила ее я. – То, чем занимаются ваши воспитанницы, меня никоим образом не касается.
– Никакой гильдии не будет, – фыркнула ее светлость. – Где это видано, чтобы какие-то цветочницы считали себя равными хотя бы торговцам?! Еще бы этих… веселых легализовали!
Девицы – все, как одна, – заалели маками. Хоть герцогиня и не уточняла, о чем речь, о веселых кварталах наслышаны были даже сии невинные овечки.
Хотя бы потому, что без покровительства герцогини они имели все шансы туда попасть. В элитное заведение, разумеется, но факт от этого менее весомым не становился. Беспризорные сироты с симпатичными мордашками долго на улице не задерживались.
– Было бы неплохо, – кивнула я, соглашаясь с ее нововведением. Ее светлость поперхнулась чаем. – Бедняжек должен кто-то защищать от творимого клиентами беспредела.
– Мы не будем это обсуждать! Здесь собрались непорочные создания, чей слух не осквернён подобными темами.
– Вы сами ее подняли, – пожала я плечами, переступив с ноги на ногу. Стоять, когда остальные сидят, было некомфортно, будто я им урок отвечаю или отчитываюсь. Зато очень удобно оказалось смотреть на них сверху вниз. На том и сконцентрировалась. – Так зачем меня позвали, если не собираетесь договариваться? Предложить мне деньги? Спасибо, не надо. Мы их и сами бы заработали, если бы кое-кто не воспользовался своим положением. Раз гильдии не будет, то и ваше предложение мне неинтересно. Всего наилучшего.
Даже хорошо, что я не стала устраиваться и садиться. Теперь только развернуться – и меня уже нет в беседке.
– Вот несносная девчонка! – пробормотала герцогиня себе под нос, но в наступившей после моей отповеди тишине ее было прекрасно слышно. – Немедленно вернись!
Последнее она рявкнула уже во весь голос, совершенно неаристократично, потому что отойти я успела уже на довольно приличное расстояние. Совсем немного оставалось до крыльца веранды, а там и выход из особняка недалеко. Задерживаться там, где меня принимали за жадную до денег дурочку, я не собиралась.
– Пойдите, прогуляйтесь, – распорядилась герцогиня, и выводок воспитанниц всполошённой стайкой ринулся из беседки в сад, чуть не снеся меня по дороге. Я-то возвращалась, как было приказано.
Почему бы и не вернуться? Кажется, без сопровождения внимательных слушательниц дело пойдет веселее. Дети, хоть и великовозрастные, они всегда в бизнесе лишние. А девиц я, кроме как младенцами неразумными, воспринимать больше никак не могла.
– Итак, к делу. Значит, на деньги ты не купишься. Похвально, хоть и глупо, – отставив в сторону выпечку и чай, чопорно выпрямилась герцогиня. Я, наоборот, присев, подвинула сдобу к себе поближе. Особенно тарелочку, от которой густо пахло корицей. – Не в твоём положении торговаться, знаешь ли.
– Почему не в моем? – поспешно прожевав укушенный румяный бочок и с трудом подавив стон наслаждения, пожала плечами я. – Это вам от меня нужны услуги, а не мне от вас. Цветочницы как торговали на улицах, так и будут продолжать, вне зависимости от вашего разрешения. Конечно, из лавки это было бы сподручнее и безопаснее, но и вас я понимаю. Вас в первую очередь заботят ваши воспитанницы, до остальных вам и дела нет.
– Ты язык-то придержи. Не с товаркой разговариваешь, – беззлобно заметила мне де Сурри. Я молча откусила еще кусочек благоухающего сдобного рулета с мягчайшей прослойкой из сахарной пропитки с коричневыми крупинками ванили.
– Ты права. Мне нужна твоя помощь, – помолчав, сдалась наконец герцогиня. Я успела уничтожить почти все содержимое тарелки и впасть в сравнительно благодушное настроение. Попытка преподать мне урок провалилась, так что можно проявить снисхождение и пойти навстречу ее светлости.
– Мою цену вы знаете. И она не в деньгах, – скромно потупилась я.
Отступать я не собиралась. Не для того мы с девочками ночей не спали и копили сбережения, чтобы пустить все на ветер ради сиюминутного заработка. Сколько я смогу дать уроков? Десять? Двадцать? Прежде чем мне укажут на дверь со словами «сами разберёмся». А цветочниц в Ровенсе куда больше двадцати, не говоря уже о всей стране. И я обещала их обезопасить.
Не знаю, как я себя вела до потери памяти, но нынешняя моя версия предпочитает слово держать.
Клеменс поначалу мне не поверила.
Только когда я продемонстрировала ей толстую, чем-то обработанную до блеска гербовую бумагу с печатями и вензелями, на которой синим по бежевому было написано «Гильдия цветочниц», бедняжка уверовала в свершившееся чудо.
– Как? – пролепетала потерявшая всякую надежду Ирен. Она выхватила у меня сертификат и оглядывала его со всех сторон, чуть ли не на зуб пробуя, пытаясь распознать искусную подделку. Потому как ну не может он быть настоящим!
– Пообещала герцогине пару услуг, – довольно усмехнулась я. Какое все же облегчение находиться среди нормальных, не обременённых избытком манер людей, когда можно и посмеяться, и поплакать в свое удовольствие, не получая презрительной мины в ответ. Наоборот, пожалеют, порадуются вместе с тобой и поддержат вместо пинка в спину, как то принято в приличном обществе.
На самом деле, пообещать пришлось далеко не пару и не только услуг.
Идею о параллельном обучении дам и служанок герцогиня не одобрила. Явно представила выпуск таких, как я, человек так двадцать разом, и ей сделалось дурно. Но хотя бы с гильдией перестала упорствовать, хотя и пришлось внести несколько подпунктов в уже разработанный нами устав.
В частности, герцогиня прописывалась там как учредитель и меценат. То есть она вроде как не состоит в гильдии, а владеет ею и обеспечивает финансово, что не слишком зазорно даже настолько высокой аристократии. За это пришлось ей выделить приличный процент от месячного дохода, хотя, например, в открытие она не вложила ничего. Проще говоря, ее светлость милостиво разрешила нам открыть гильдию и за то будет регулярно получать кусок от пирога.
Я мысленно скрипела зубами, но поделать ничего с этой старой прохиндейкой не могла. Спасибо ей уже и за то, что вообще разрешила всю эту затею. Лишний раз лучше не трогать, а то еще, не приведи Пресветлый, передумает.
Разве что за цифру процента мы торговались, как последние базарные бабы. Потому что ее светлость, ничтоже сумняшеся, предложила поначалу пятьдесят на пятьдесят.
Куда тому ювелиру. Высшая знать – вот где таланты стяжательства.
В итоге после долгого словесного боя мы, тяжело дыша, сошлись на двадцати герцогине.
Лакеи у беседки на общей волне энтузиазма даже поаплодировали немного, но быстро опомнились и сделали вид, что ловили мух.
Пока обсуждали детали, подошло время обеда. За общий господский стол меня не позвали, да не особо и хотелось. Все равно слуги питались примерно тем же самым, а обстановка на кухне царила куда проще и веселее, чем в чопорной Серебряной гостиной. Стоило представить, каким взглядом приветствовали бы выскочку воспитанницы – и у меня кусок бы в горло не полез. А так отлично подкрепилась и дальше спокойно ждала в приемной у кабинета ее светлости, пока она тщательно составляла указ в управу. На самом деле, то было всего лишь верительное письмо, подтверждающее, что мы имеем право открывать гильдию и де Сурри не имеют ничего против. Но герцогиня столько раз переписала бумагу и так тщательно выводила завитушки букв, будто прошение королю писала, не иначе.
Кажется, у дамы просто очень мало развлечений. И когда в ней страсть к авантюрам боролась с неприязнью к непонятного рода девице, первая победила с разгромным счетом. Ну, право, где она еще найдёт человека, способного решить ее проблемы с минимальным уроном, да еще и ввести попутно новую моду на украшения помещений?
– С завтрашнего утра жду тебя у себя. Будешь обучать девочек, – высокомерно напутствована меня герцогиня, выдав свернутую по старинке в рулон бумагу, припечатанную личным оттиском в сургуче.
– Разумеется, – присела я в реверансе, принимая драгоценное разрешение.
О том, что только что себе на голову выпросила практически свободный доступ во дворец, я в тот момент не подумала.
А вот отец подумал.
И тем же вечером наёмник Тибо постучал в калитку Клеменс.
Хорошо хоть постучал, а не выламывать принялся. Гильдейские, впрочем, когда не поступало заказа устрашить и запинать, оказались вполне вменяемыми и компанейскими парнями. Или ко мне так относились, потому что я вроде как своя и работала с ними рядом какое-то время? Главное, проводили меня до той же таверны со всем почтением. В этот раз я не забыла накинуть плащ, хотя все желающие и так успели меня в прошлый раз разглядеть.
Отец ждал меня прямо в зале за столом. Напротив него стояла вторая миска с похлебкой, и я, рассудив, что меня все же покормят, присела как раз перед ней. С моим бурным режимом жизни я быстро научилась есть когда дают, не особо вглядываясь в содержимое и дегустируя ингредиенты. Горячее – значит, меньше шансов отравиться. Уже хорошо.
Кивнув мне в качестве приветствия, де Брассье положил на стол между нами кольцо с хитро вывернутым камнем.
– Полог тишины, – пояснил он. – Ты ешь, отощала совсем с этими цветочницами. И слушай.
Я послушно принялась опустошать тарелку и внимать списку придворных, на которых мне стоило обратить более пристальное внимание. Отец уже занялся сбором слухов и сплетен, а мне предстояло выяснить их уровень доступа во дворце.
Придворные делились на категории, и не все министры, даже самого высокого уровня, были допущены лично к телу короля. Весь день его величества был заполнен целым списком всевозможных ритуалов, и степень его доверия выражалась в том, например, какую деталь туалета он позволял на себя надевать приближенным.
Если допускал до утренней процедуры одевания вообще.
– Из тех, что я тебе перечислил, все вхожи в покои его величества. Выясни, кто может туда проходить в любое время, – выдавал мне инструкции де Брассье, а мне кусок в горло не лез. Эта затея казалась все более пугающей.
Неужели отец замыслил покушение на его величество?..
Глава 20
Кажется, только недавно я жаловалась на обыденность и рутинность моих дней? Забудьте! Теперь я чаще всего не успевала не то что поболтать утром с цветочницами, но даже и зевнуть толком было некогда, потому что с самого ранья лакей герцогини поджидал меня у порога и вёз в особняк.
Занятия с воспитанницами проходили в саду, где было проще найти подходящие растения, пусть некоторые, особо простонародные сорта вроде хризантем там не росли. Кроме основ композиции, с которыми девы были более-менее знакомы благодаря живописи, входившей в обязательную образовательную программу любой аристократки, я рассказывала об особенностях цветов, в частности тех, что ранее считались недостойными изучения и употребления в букетах. Например, раз уж мы начали смешивать разные виды, нарциссы и гиацинты добавлять в букеты нельзя ни в коем случае, если мы собираемся держать их в вазе.
Принцесса изъявила желание увидеть в своей части дворца нечто оригинальное. Я ее понимаю, учитывая склонность королевы-матери украшать все традиционными, но однообразными розами. Пусть это сто раз символ благородства и монархической власти, но все же хочется их иногда как-то разбавить.
Тогда-то мне и пришло в голову забавное и непривычное уху слово «икебана». Никто из тех, кому я его сказала, так и не понял, что оно значит, а герцогиня говорила на языках почти всех соседних королевств.
Раздобревший и довольный жизнью ювелир Арье встретил меня как родную. Его уже почти не удивляли мои странные заказы, но все же глубокая миска, утыканная торчащими из дна гвоздями, застала его врасплох. Он долго крутил мой корявый рисунок так и эдак и дотошно уточнял размеры и остроту. Несмотря на его старания, первый пробный экземпляр все равно вышел комом. На острые, толстые сапожные иглы, которые он приварил к основанию, можно было преступников сажать, а никак не деликатные цветы. Пришлось нести образцы и показывать наглядно, как выглядит приличный кэндзан. Тоже, кстати, неизвестное никому, кроме меня, слово.
Герцогине теперь приходилось регулярно возить меня во дворец. Один раз я даже удостоилась личной аудиенции ее высочества. Почему-то меня пустили к принцессе, когда та была еще не до конца одета, и я всю беседу старалась смотреть куда-то в угол, мимо облаченной в расстегнутое на спине платье и задравшей по самое не балуйся, дабы ей закрепили подвязку, юбку, будущей королевы. Не то чтобы я не видела раньше ничего подобного и сильно стеснялась, но контрастность понятий о пристойности во дворце и за его пределами неприятно поразила. То есть демонстрировать колени на улице – верх неприличия, а явить себя без чулок народу в моем лице – нормально. Так что на всякий случай я старательно делала вид, что ничего не вижу, чтобы потом не привлекли за подглядывание или еще какое извращение в адрес королевской особы.
Кроме меня, на церемонию смены утреннего платья на дневное набежала целая толпа народу. Кроме камеристок, присутствовали служанки помельче рангом, удостоенные только чести подавать-приносить инструменты, детали одежды и украшения, придворные дамы, подававшие эти предметы собственно принцессе, ну и герцогиня с двумя воспитанницами, куда же без нее. В общем, обширные покои оказались забиты людьми так, что стало немного душно и клаустрофобно.
– Ты забавная, – вынесла вердикт принцесса, глядя на меня в отражении зеркала, пока одна из камеристок выплетала нечто сложное на ее голове. – Приходи почаще, поболтаем. Расскажешь и мне побольше о цветах. Особенно об их тайном смысле. Никогда не думала, что одна и та же роза в разном цвете может значить абсолютно разные вещи. Это так увлекательно! Кажется, я никогда не разберусь в этих ваших морингийских традициях…
При этих словах герцогиня, присутствовавшая неизменной тенью при разговоре, недоуменно на меня покосилась. Я едва заметно пожала плечами. Мало ли на свете стран, из которой могла прийти традиция присваивать цветам и оттенкам особое значение?
– Благодарю за приглашение. Почту за честь. Надеюсь, мои скромные умения пригодятся моей госпоже, – присела я в глубоком реверансе, чем немного реабилитировалась в глазах ее светлости.
Та в последнее время смотрела на меня, как на блоху. Точнее, на лечебную пиявку. Вроде и польза от нее есть, но гадость же несусветная! Так и я. Вроде и помощь оказала, и доход организовала без малейшего ее в том участия, но раздражаю даму одним своим видом до невозможности.
Да еще де Бельгард повадился сопровождать нас чуть ли не в каждый мой визит во дворец. Причём, судя по недовольной мине герцогини, обычно он ей таких почестей не оказывал, а меня как чуял. Тут же, буквально на входе, возникал из воздуха и не отлипал, если только мы не уходили во флигель принцессы. Туда вход мужчинам был воспрещён, будь он хоть маг, хоть сам король, пока не станет мужем. Разве что лекарям возможно было пройти, да и то в сопровождении старшей фрейлины. Даже стражи несли службу за пределами крыла, зато у каждой двери и даже вдоль стен в коридорах, ведущих на территорию ее высочества.
С королём и вдовствующей королевой все было куда проще. Не проходной двор, конечно же, но нас с герцогиней пропускали в их покои без проблем, единожды получив от его величества соответствующие распоряжения. Ведь чтобы составлять букеты, мне нужно было видеть комнаты, в которых они будут стоять. Тут и освещение важно, и общая тональность зала, и даже температура, потому что, например, пушистые метелки астильбы моментально завянут и скуксятся на солнцепеке.
Остальные цветочницы тоже не сидели сложа руки.
После того, как гильдия наконец-то была основана, на девочек свалились приятные, но от этого не менее нервозатратные хлопоты.
Первую лавку мы, конечно же, открыли у Клеменс. В ее домике для этого было готово все, кроме разве что ворот, которые в первое утро открывались с таким душераздирающим скрипом, будто рыдали от отчаяния. Как же, их потрогали впервые за двадцать лет, да еще и двигаться заставляют – непорядок! Пришлось сбегать за растительным маслом, с ним дело пошло веселее.
Внутренний дворик заполонили разномастные вазы с охапками цветов, расставленных по оттенкам. Несколько готовых букетов заняли почетные места у самого дома. Я решила не собирать сразу много, а приучить обывателей к мысли, что их надо составлять индивидуально. Нет, конечно, на случай спешки у нас имелся запас уже оформленных, но куда лучше подбирать каждому свое – и работницам практика, и клиентам приятно: будут знать, что у них уникальный букет.
Вдоль стены рядочками расположились дополнительные товары – побочная продукция, так сказать. Тут и розовые лепестки из выбраковки, герцогиня отжалела – не пропадать же добру, и мешочки с лавандой и полынью – для борьбы с насекомыми, и веточки мяты пучками – в чай и просто для запаха, и даже крохотные склянки с маслами. Подобная роскошь будет далеко не во всех торговых точках: стоили бутылочки и сами по себе недёшево, а уж вместе с содержимым так и вовсе по карману только зажиточной прослойке населения. Так что в не особо благополучных кварталах лучше обойтись без элитных наименований – лавки целее будут.
Кстати, ванны с розовыми лепестками вошли в моду в высшем свете и произвели там фурор. Людям попроще-то разлеживаться в воде некогда, а дамы оценили и благоухание в процессе, и косметический эффект после. А если еще лавандовое или мятное масло добавить, так вообще восторг. Только для аристократок использовались полноценные, едва распустившиеся цветы, которые горничные старательно и немного театрально ощипывали прямо в горячую воду. А простолюдинам доставались подвядшие, подсушенные ошмётки, но и эти вполне годилось для ароматизации умывального тазика. Я и сама ими пользовалась с большим удовольствием, тестируя на себе всю новую продукцию.
Идею выжимать масло из цветов мне подала Ирен. В одни из редких свободных дней мы приехали к ней с Клеменс и застали за выжимкой подсолнечных семечек. Женщина довольно бодро крутила ручку, а из узкого стока то каплями, то тонкой струйкой в подставленный кувшин стекало прозрачное масло.
И меня осенило. Есть же растения, из которых можно его выжать практически из любой части! И цветов, и стеблей, и плодов ближе к концу лета. Только вот я совершенно не помнила, из каких именно. Пришлось экспериментировать, благо жернова для отжима масла не были такой уж экзотической редкостью, а наоборот, имелись практически в каждом сельском доме.
Зато горожане таким не увлекались, предпочитая покупать готовый продукт. Что ж, мы их с большим удовольствием обеспечивали.
Кроме дома Клеменс, мы открыли еще три торговые точки для начала. Конечно, устроить туда всех цветочниц, промышлявших раньше на улице, было невозможно, да я и не собиралась. Мы сняли дом для гильдии неподалёку от центра – благодаря щедрости герцогини нам это было вполне по карману – и сделали из него эдакую базу. То, чем раньше был дом Клеменс.
Девушки, которым не досталось пока что работы в лавках, собирались теперь по утрам там, сортировали цветы, разливали масло по порционным флакончикам, фасовали сухие наборы в мешочки и прочее. Некоторые занимались уборкой, другие, которые пообразованнее, вели учёт для ежегодного гильдейского отчета короне. К счастью, среди цветочниц оказалось немало обедневших дворянок – не слишком знатных и поэтому не попавших к герцогине, но вполне обученных базовым наукам вроде письма и счета.
Поначалу народ в лавки шёл неохотно. Люди привыкли к тому, что букеты можно купить не отходя далеко от дома, и, не найдя цветочниц в привычных местах, просто махнули рукой. Но долго так продолжаться не могло. Хотя бы потому, что жить в одном доме с живностью нравится далеко не всем. И волей-неволей горожане потянулись на поиски цветочных лавок. Слухи разносились быстро, и вскоре по утрам иногда даже начала собираться очередь, особенно по выходным. Остро пахнущие масла пользовались бешеной популярностью, несмотря на свою дороговизну.
Я долго думала, как снизить их стоимость, не теряя при этом заработка. Хотелось сделать ароматы доступными и простым людям, а не только аристократии. Только во что их наливать? Стеклянная посуда миниатюрного размера настолько сложна в исполнении, что чуть ли ценнее содержимого.
Клеменс сообразила быстрее меня, хотя вовсе не задумывалась над такими вопросами. Как-то вечером я поймала ее за странным занятием. Она старательно, чуть не высунув язык от тщания, выливала из ложки что-то в широкую свечу, которая всегда горела по ночам в коридоре у спален. Пугать ее не стала, дождалась, пока та закончит, и только тогда спросила:
– А что ты делаешь?
Женщина все же подпрыгнула от неожиданности и совершенно по-детски спрятала ложку за спину.
– Я компенсирую! – поспешно заверила меня она.
– Глупости не говори, – отмахнулась я. – Если бы не ты, ничего бы этого не было, а я сдохла бы в канаве. Так что ты делаешь все-таки?
Клеменс поманила меня ближе. Я послушно подошла к свече и даже на расстоянии двух шагов уловила кисловатый, острый аромат цитронеллы.
– От комаров верное средство, – извиняющимся тоном пояснила Клеменс. – Оно в первый раз случайно получилось, лавандовое вечером переливала в маленький флакончик, хотела на подушку капнуть, а оно на свечку пролилось. Потом пока не сгорела, все лавандой пахла. Вот я и пробую потихоньку.
– Клеменс, ты гений! – официально заявила я. Женщина покраснела, хоть и не совсем поняла, с чего вдруг такой восторг.
А фантазия моя наконец-то заработала в полную силу. Через неделю был заключен договор со свечным заводиком при пасеке неподалёку от посёлка Ирен, и у нас появились в ассортименте ароматизированные свечи и сухие духи.[1]1
Процесс изготовления сухих духов:
1. Расплавляем на водяной бане 1 чайную ложку пчелиного воска;
2. Добавляем в смесь 2 чайные ложки любого базового масла (жожоба, абрикосовое, миндальное);
3. Не доводя до кипения, снимаем с огня и добавляем по желанию 15–50 капель одного выбранного масла или смеси эфирных масел. Тщательно перемешиваем зубочисткой или стеклянной палочкой.
4. Аккуратно выливаем в подготовленные формочки с крышечками.
5. Оставляем до затвердевания.
[Закрыть]
Клиенты потянулись толпами.
В устав гильдии пришлось вносить поправки.
Теперь, когда мы занимались не только продажей цветов, а и в каком-то смысле производством товаров, необходимо было переписать некоторые пункты, да и взносы в итоге повысились, зато и доходы – тоже.
