Текст книги "Терновая Лилия (СИ)"
Автор книги: Нинель Мягкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Мужчина, скрывавшийся в тени напротив, хмыкнул.
– Ну здравствуй, дочь, – и выдохнул мне в лицо клуб дыма.
Брыкая ногами, я отползла подальше от высокого сухопарого брюнета с орлиным носом и узкой полоской бороды на подбородке. Глаза мои потихоньку привыкали к полумраку кареты, выхватывая из тени все новые подробности похитителя. Тот отставил в сторону руку, обильно украшенную перстнями, и дважды стукнул в пол кареты тростью с массивным набалдашником.
Резкий рывок, из-за которого я чуть не свалилась ему под ноги, – и мы тронулись с места, подскакивая на каждом булыжнике. Скорость не увеличивалась, ползли мы еле-еле, но и при таком неспешном движении трясло так, что зубы готовились раскрошиться в труху.
Шок от похищения и свежих откровений бугаев схлынул, и до меня наконец дошли все тонкости приветствия, которым меня встретили.
– Кто я, простите? – запоздало изумилась я. Похититель откинулся на мягкую спинку дивана и постучал друг о друга унизанными перстнями пальцами. Вроде вяло поаплодировал.
– Хорошая попытка, засчитано. Только вот разыграть передо мной амнезию не выйдет. Я прекрасно знаю, что силёнок на полноценное переселение у тебя не хватит. А значит, можешь расслабиться и обнять старика отца.
Он даже распахнул объятия для наглядности, куда именно мне нужно броситься. Я же только глубже забилась в угол. На потере памяти благоразумно настаивать не стала. Похоже, переселение у его дочери очень даже получилось…что бы это ни значило. Либо вышел какой-то казус, и она все забыла. Тогда почему у меня он не вызывает ни малейших чувств? Ни дочерних, ни каких-либо еще. Совершенно посторонний человек.
– Ты всегда была черствой ледышкой, – поморщился мужчина, снова обхватывая набалдашник трости, уже обеими руками, и я понимаю, что шоу с объятиями было тоже проверкой. И, кажется, я ее прошла. – Что ж, теперь, когда мы удостоверились в твоей личности и нашей семейной взаимной любви, расскажи-ка мне, дорогая, чем ты занималась последние два года. Можешь опустить детали. Что за суета с гильдией цветочниц?
– Ну… – я тяну время, безуспешно пытаясь собраться с мыслями и лихорадочно анализируя новые данные. То есть мы не виделись с ним два года, и до того наши отношения нельзя было назвать тёплыми. Значит, можно огрызаться. – Какая тебе разница?
– Большая, милая, – улыбку, скользнувшую по его губам, никак нельзя было назвать ласковой. Да и улыбкой-то эту гримасу можно считать с большой натяжкой. – От этого зависит наше дальнейшее общение. Так какие у тебя ближайшие планы?
– Заручиться поддержкой герцогини де Сурри и все же открыть гильдию, – честно выпалила я. Проверить мои слова можно в любой момент… Если, конечно, Верховный маг не обманул и передал мою записку. Я ничем не рискую, озвучивая правду. Вопрос только в том, как бы поступила настоящая Лоретта?
– А ты молодец, – мужчина рассматривал меня с удивлением и нездоровым весельем, словно я показала ему необычный и неожиданный фокус. – Удивила старика. И порадовала. Лучше меня нашла способ подобраться к королю.
– Да? – полувопросительно согласилась я. Когда не понимаешь, о чем идет речь, лучше всего поддакивать собеседнику. Особенно если у него в руках ключ от твоих наручников.
Что-то прочитав по моему лицу, он спохватился и наклонился вперед, прикладывая печатку к зеленоватым браслетам на моих запястьях. С призрачным «Дзин-нь» они разомкнулись, бессильно скатившись по моим юбкам куда-то под сиденья. Я потёрла руки, чувствуя, как то неведомое, которого я не осознавала, пока не была его лишена, снова свободно циркулирует внутри меня. Кисти разогревались, неспешно, будто я пару часов провела на морозе без перчаток, кожу пощипывало, а пальцы слегка онемели.
– Неприятно, но ты уж прости, подставляться лишний раз я не собирался. Не был уверен до конца, на чьей ты стороне, – посочувствовал мне в своей оригинальной манере мой гипотетический отец.
– А теперь? – буркнула я, массируя запястья. Мужчина снова откинулся на спинку дивана, не отрывая от меня цепкого хищного взгляда.
– Все еще не уверен, но готов рискнуть, – хмыкнул он. – Продолжай в том же духе. Нам нужны связи во дворце. Выясняй все: сплетни, слухи, малейшие оговорки Их Величеств. Хочу точно знать, что там творится. Я пришлю связного.
Он снова дважды стукнул в пол кареты. Та прокатилась еще немного, свернула влево и остановилась. Дверца распахнулась, впуская стрекот цикад и густой аромат полыни и лаванды. За милой беседой я не заметила, как наступил полдень.
– Помни наш уговор, – буркнул на прощание любящий папаша, провожая взглядом мои неловкие телодвижения в сторону выхода. – Разведай все что можно об окружении короля и вдовствующей грымзы. Любая деталь может быть важна, так что уж постарайся, доченька!
Стоило мне ступить на неровные камни мостовой, как дверца кареты за мной захлопнулась, свистнул кнут и под грохот колес мой новоявленный родственник укатил.
Оглядевшись, я поняла, что стою в квартале от дома Клеменс. Возвращаться в разгромленное жилище и оправдываться перед безвинно пострадавшей женщиной было боязно до дрожи в коленках, но я преодолела себя и все же двинулась вдоль улицы к знакомой калитке.
Больше мне идти все равно было некуда.
Глава 13
Вопреки ожиданию, Клеменс не погнала меня обратно на улицу. Впрочем, причитать и ощупывать на предмет повреждений тоже не стала. Молча пустила в дом, когда я робко постучалась в калитку. Отчасти надеялась, что не откроют, и я с полным правом пойду бродить по улицам, искать проблем на свою голову. Дополнительных. Эдакая особо извращенная форма мазохизма.
Но нет, открыли, пустили, Ирен меня, правда, сверлила взглядом, далеким от ее обычного дружелюбия. И я ее понимаю и совершенно не виню. Прилепись к моей матери неизвестного происхождения приблуда, из-за которой их чуть обеих не побили, я бы тоже не фонтанировала счастьем.
Жаль, не получилось выудить у новоявленного отца информацию о других моих родственниках. Есть ли у меня, к примеру, мать? Когда-то была, понятное дело, но жива ли?
Остаток дня я провела, возясь в саду. Выкорчёвыванием сорняков и перебирание вручную комковатой земли действовало на меня не хуже медитации, приводя мысли в относительный порядок. Не чувствуя вкуса еды, пообедала куском пирога с молоком, любезно оставленными мне на кухне женщинами.
Когда на улице окончательно стемнело, Клеменс с дочерью удалились наверх, спать, а мне возвращаться в тесную комнатушку, окно которой толком и не открывалось, не хотелось. Стены душили, мысли разбегались… Я снова вышла в сад и бездумно присела на лавочку у курятника, кутаясь в тёплую шаль, купленную пару дней назад на рынке, и прислушиваясь краем уха к уже привычному недовольному квохтанию за тонкой деревянной стенкой.
Прислонилась спиной к прогревшимся за день доскам, пару раз несильно ударилась затылком, чтобы мозг на место встал.
Итак, что мы имеем?
Во-первых, я близко знакома с наемниками из гильдии. И не с одним. И очень близко, судя по тому, что я им раны зашивала. Временная работница? Вполне возможно. Недаром меня маг так выспрашивал, не из гильдейских ли я. Получается, соврала ему сама того не желая. В уставе было что-то о приезжих, имеющих право за определенный взнос задержаться на подработку.
Значит, я здесь около двух лет. Или меньше? То, что я два года не виделась с отцом, не значит, что я все это время провела в столице…
Маловато данных – не получается вывести какую-то закономерность. Но если я хотя бы год числилась в гильдии наемницей, это объясняет странные мозоли на моих руках. Следы от рукояти сабли или шпаги, возможно, метательного ножа. Надо бы проверить, чем я владею из оружия.
Во-вторых, загадочная фигура родителя. Я даже фамилию его – и свою, если уж на то пошло, – не узнала. Зато мое имя теперь известно. Лоретта. И по-прежнему в душе ни малейшего отклика, будто не обо мне речь.
В-третьих, что за переселение, на которое, по мнению новоявленного родственника, мне не хватит сил? В другой город? Страну? И откуда он знал про мою амнезию? Слухи до него дойти не могли, я даже Клеменс об этом не говорила. Значит, это возможная побочная реакция на… На что?
От обилия вопросов в голове гудело все сильнее. Самое отвратительное, что ни одного ответа на них не находилось. Мне нужна информация. Только вот Клеменс вряд ли знает подобные нюансы, а подойти к Верховному магу и спросить, отчего у людей бывает потеря памяти и личности, как-то боязно. Вдруг это какой-нибудь темный ритуал? И меня опять упекут в темницу, в этот раз – насовсем.
Душераздирающе вздохнув, я уставилась в небо, где одну луну, желтоватую и покрупнее, догоняла другая, помельче, голубоватого оттенка. Зрелище настолько заворожило меня, что я чуть не уснула прямо в саду. Еле спохватилась, когда уже начала сползать с лавки на землю, поднялась на онемевшие ноги и побрела наверх, в комнату.
С утра в калитку снова постучали. Цветочницы замерли, не довязав бантов, Клеменс и Ирен нервно вздрогнули и переглянулись. Я встала и поправила юбки.
– Я открою, – опередила меня хозяйка дома. Тем не менее я пристроилась сразу за ее спиной. Мало ли кто там.
Там оказался молодой лакей в темно-зеленой ливрее с серебряным шитьем. Дорого, непрактично, но эффектно.
– Мадмуазель Лили? – полувопросительно уточнил он, глядя на нас с Клеменс по очереди и невольно соскальзывая взглядом на цветник во дворике. Девушки закраснелись, потупились, не забывая ссутулить плечи, дабы ложбинка виднелась во всей красе. Лакей оценил и тоже смутился.
– Да, это я, – обойдя хозяйку, я непринужденно перекрыла парню обзор. Он поморгал и пришел в себя.
– Вас желает видеть герцогиня де Сурри. Прошу последовать за мной, – он чуть сдвинул подбородок вниз, что, очевидно, должно было обозначать поклон. Ну да, кто же перед цветочницей будет спину гнуть?
– Ведите, – царственно дозволила я, подбирая юбки и перешагивая порог калитки, по дороге шепнув Клеменс: – До вечера.
Та осенила меня вслед невнятным жестом, нарисовав в воздухе зигзаг. Наверное, оберег. Вдохнув поглубже и порадовавшись, что сегодня я надела одно из самых приличных платьев и не поленилась сделать прическу, я бодро зашагала вслед за гонцом.
Удача и покровительство Пресветлого мне точно не помешают.
Карета, ожидавшая меня практически на том же месте, что и вчера, вызвала ощущение стойкого дежавю. Хотя в этот раз она была светло-серая с зеленью и отчетливым гербом на дверцах, массивных колёсах, крыше… Щит, в основании которого расположился пятилепестковый цветок, похожий на портулак, а над ним в полете зависла длинноклювая птица, изображённая в профиль.
Кажется, цветоводством в герцогстве занимались уже не первое поколение.
Я помедлила у кареты, и лакей, спохватившись, любезно открыл мне дверцу. Он что, решил, что если цветочница, так и сама справится? Вынуждена разочаровать. Я даже не знаю, в какую сторону поворачивать ручку.
Опершись на протянутую слугой по привычке, на рефлексах, ладонь, я ступила внутрь. Вопреки моим опасениям, никто меня на сиденьях не ждал. Облегченно выдохнув, я устроилась на пышных подушках, призванных компенсировать нещадную тряску.
– Н-но! – залихватски щелкнул кнутом кучер, карету дернуло и повлекло по булыжникам. Подобрав под себя ноги, чтобы не так сильно клацали зубы, я рассеянно следила, как за окном проплывают дома, сначала простые, как у Клеменс, но чем дальше, тем богаче становилась отделка фасада и тем обширнее – садовая территория. Мы огибали город по дуге, не выезжая за его пределы, и я получила возможность оценить разницу между районами воочию.
Въезд на территорию герцогства обозначался ажурными воротами и высоким забором, хоть с виду и декоративным, но с весьма частыми и острыми навершиями – от незваных гостей. По случаю моего приезда створки были распахнуты настежь, так что карета даже не притормозила, проезжая границу владений де Сурри.
Многоцветие и обилие клумб ошеломило прямо от входа. Вокруг все цвело и наверняка благоухало, я даже пожалела о том, что окна кареты забраны стеклом и открыть окошко нет никакой возможности. Узкие тропинки разделяли территорию на неровные участки, каждый из которых был занят своим сортом цветов. Вдалеке, ближе к основному зданию, виднелись характерные, поддерживаемые опорными прутьями, кусты роз, уже покрытые пышными полураскрытыми бутонами. У самой дороги, чуть не касаясь кареты разлапистыми листьями, покачивали пурпурными шапками пионы.
Уже воспитанный мною лакей помог спуститься и проводил три шага до широкого мраморного крыльца. Там меня уже ожидал куда более солидного возраста дворецкий. Шитья на его форме было побольше, как и седины в волосах, а ухоженная бородка клинышком и усы, тщательно завитые и блестящие, словно лакированные, выдавали личность уверенную в себе и уважаемую.
– Мадмуазель Лили? Прошу, – он шагнул в сторону, открывая мне доступ в усадьбу. Я кивнула, уверенно ступая по гладким плитам. Внутри меня тугой спиралью сворачивались нетерпение и предвкушение. Роскошь, пропитавшую каждый уголок герцогского жилища, я практически не замечала, сконцентрировавшись на предстоящей задаче.
Убедить полулегальную владычицу цветочного бизнеса, что сотрудничество выгоднее, чем монополия.
Меня проводили в зеркальный зал и оставили в одиночестве. Очевидно, предполагалось, что бедняжка-дворняжка, обескураженная обилием золота и отражающих поверхностей, проникнется собственным ничтожеством и окончательно сдуется. Я покрутилась перед ближайшей стеной, разбитой на десятки серебристых фрагментов. В изломанном зеркале отражалась хрупкая невысокая фигурка с вполне убедительными выпуклостями в нужных местах, подчеркнутыми прилегающим корсажем. Модный квадратный вырез почти не оставлял простора воображению, если бы не кружевная вставка под горло, собранная на тесьму. Впрочем, точно по центру она слегка расходилась, завлекательно обнажая полоску кожи. Пышные юбки, чуть приподнятые впереди, дабы похвастать туфельками в тон, за моей спиной мели пол. Хорошо, что в усадьбе он сверкал чистотой не хуже зеркальных стен.
Довольно улыбнувшись собственному отражению, я прошлась вдоль окон, с любопытством разглядывая сад. Вид открывался на другую часть, не ту, мимо которой проезжала карета, и цветов там оказалось куда меньше. Я вспомнила, что и у нас с Клеменс на завтра запланирована грандиозная распродажа – при небольшом везении девочкам удастся заработать в несколько раз больше обычного.
Дело в том, что весь город активно готовится к церемонии помолвки, которая пройдёт в дворцовом комплексе Солейль. И пусть он в удалении от столицы, гулять по такому случаю собирается вся страна, не то что город. Украшать Ровенс начали загодя: уже неделю как на всех домах висят пушистые цветочные и тканевые гирлянды, благо погоду маги обещали солнечную и сухую. Они-то проследят.
Ирен, благодаря этому празднику, уже неплохо подзаработала, как и наемные девушки. Конечно, с гильдией было бы сподручнее, но уж как есть. Я сильно надеялась, что нам удастся решить вопрос с регистрацией до королевской свадьбы. Вот уж когда народ разгуляется! В конце концов, монархи женятся далеко не каждое десятилетие.
Полюбовавшись ровно подстриженными кустами и остатками былой цветочной роскоши, я отошла от окна и побродила по гостиной. Присесть не решилась. Когда явится Ее Светлость, мне положено присесть в реверансе, а вскакивать перед этим с дивана – несолидно.
Дверь открылась почти беззвучно. Кажется, меня пытались застать врасплох. Зачем? Поймать на тайном отковыривании зеркала от стены? Чем еще там может заниматься чернь в знатном доме, оставленная без присмотра? Отпарывать золотую нить с подушек?
Представив себе азартно ковыряющуюся ножом в бархате Клеменс, я не сдержала усмешки и, опустив глаза долу, уверенно присела до самого пола, замерев со склоненной головой.
Герцогиня по положению ненамного ниже королевской четы или мага, и почтение ей положено оказывать соответствующее.
– Поднимись, дитя мое, – хорошо поставленный, звучный голос герцогини прокатился по залу, отражаясь от стен не хуже солнечных зайчиков. – У тебя поразительно изысканные манеры для цветочницы. Не подскажешь, из какого ты рода?
С облегчением выпрямившись (все же полуприсяд – не самое удобное положение), я чинно сложила руки поверх пышной юбки на правом бедре. Жест повторял мужское обыкновение придерживать на боку шпагу и был универсален для придворных обоего пола.
– Род мой не слишком знатен, Ваша Светлость, вряд ли вам случалось о нем слышать, – все еще потупившись, уклончиво ответила я. – Счастлива, что не оскорбила ваш взор своей грубостью.
Моего подбородка коснулась жесткая, холодная оправа веера из слоновой кости, заставив приподнять голову. Герцогиня изучала меня цепко, внимательно, выискивая малейшие недостатки и признаки порока.
Высокую причёску Ее светлости покрывал густой слой темной пудры, призванный замаскировать седину. Тело практически до подбородка скрывала плотная ткань с рельефным рисунком, выдавленным в бархате и вышитым дополнительно нитью темнее на пару тонов. Широкие юбки шуршали при каждом движении, ограждая ее личное пространство надежнее забора. Несмотря на почтенный возраст, кожа на лице была плотной и упругой, редкие морщинки у глаз и чуть углубленные носогубные складки ничуть не умаляли герцогине привлекательности. Серые глаза смотрели прямо и уверенно, Ее Светлость вполне осознавала свое положение и умело его использовала.
С этими словами герцогиня отступила в сторону и грациозно устроилась на ближайшем диванчике, кивнув мне на противоположный. Три служанки споро уставили низкий столик замысловатыми воздушными пирожными, две полупрозрачные чашки на блюдцах с цветочной росписью заняли свои места на противоположных концах, как короли, ожидающие первого хода пешки.
Я постаралась присесть достойно, что в ворохе юбок было весьма непросто. По мановению брови Ее Светлости нам налили дымящийся чай, – жасминовый, с легкой горчинкой в аромате – после чего слуги незаметно испарились, оставив нас наедине.
Герцогиня подняла чашку ко рту, отпила и беззвучно поставила обратно на блюдце. Я даже не стала пытаться повторять аттракцион. У моего тела со всеми его способностями есть предел.
– Могу ли я узнать, что именно вас смущает в идее организовать школу для девушек? – уточнила я. Мадам де Сурри на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями.
– Видишь ли, затея эта в высшей степени благородная и возвышенная, и до тебя она приходила в голову многим достойным дамам, – медленно, веско, начала герцогиня. – Только вот она, к сожалению, обречена на провал. Молодые люди, вращающиеся в высшем свете, ищут соответствующих им по положению невест. То есть не только благородного происхождения, но и обеспеченных, с влиятельными родственниками, желательно в свите короля или королевы, или как-то иначе приближенных к трону и власти. Обездоленные сироты, какой угодно высокой родословной, им не интересны. А девушкам, получившим образование, не будет комфортно в глуши, куда их увезёт тот, кто может позариться на титул без гроша за душой. Все эти спешно разбогатевшие купцы, жаждущие дворянства, и пробившиеся с низов адъютантишки.
Ее Светлость брезгливо поморщилась, выражая свое отношение к заработавшим себе на жизнь трудом и потом простолюдинам, и снова отпила чаю. Я воспользовалась наступившей паузой.
– А что, если девушек готовить именно к жизни в глуши?
Герцогиня недоуменно захлопала глазами. Рука с чашкой дрогнула, конфуза удалось избежать чудом.
– А к чему там готовиться? – переспросила она. – Сидеть в комнатах вышивать? Невелика наука.
Теперь уже глазами пришлось хлопать мне. Это она считает, что жизнь в столице заканчивается, а за пределами ее – глушь и волки? Или что в поместье женщине нечем заняться? Так у меня пример Ирен перед глазами.
– Почему же вышивать, – осторожно возразила я. Рушить иллюзии нужно постепенно, тем более, когда они подпитываются чувством собственного превосходства. И ведь очевидно, что герцогиня хочет девушкам добра и надеется принести им пользу, но искренне почему-то считает, что жизнь в столице, в эпицентре дворцовых интриг, – это предел мечтаний каждой женщины. – Можно еще заняться хозяйством. Цветы выращивать. Помогать мужу следить за работниками. Организовать мастерскую какую-нибудь, в конце концов. Ткацкую, или швейную, или гончарную, смотря какая местность.
Герцогиня, не сдержавшись, фыркнула.
– Это ты предлагаешь дворянок обучать гончарному делу? А для помощи ее мужу управляющий есть.
– Я предлагаю обучить их счету, потому что управляющие имеют свойство прикарманивать излишки, – невозмутимо ответила я, недрогнувшей рукой взяв невесомую чашечку и отпив изрядно остывшего чая. Получилось не так грациозно, как у Ее Светлости, но хоть не пролилось ничего. – И планированию расходов. И организации труда, своего и чужого. И основам управления – землями, или работниками, или даже войсками – мало ли что в приграничье случится. Это с Бискайей у нас мир, и то недолгий. А другие соседи не дремлют. И если, не приведи Пресветлый, ее муж получит ранение в битве, эта гипотетическая дворянка сможет управлять крепостью, пока Его Величество не пришлёт подкрепление.
Герцогиня замерла, не донеся до рта чашку. То ли ее поразило слово «гипотетическая» в моем исполнении, то ли крамольная мысль о том, что женщина может управлять войском.
А что, если есть наемницы – наверняка есть и воительницы. Или хотя бы были когда-то.
