Текст книги "Личная жизнь Александра I"

Автор книги: Нина Соротокина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Чарторыйский, он руководил Министерством иностранных дел, тоже не поддержал царя. У них были разные задачи. Чарторыйский ненавидел Пруссию, и его можно понять. Напомню читателю результаты третьего раздела Польши: Россия получила Литву, Курляндию и Западную Белоруссию, Австрия – Краков и Любляны с прилегающими территориями, Пруссия – Варшаву и большую часть польских земель. Чарторыйский мечтал, что Россия, начав войну в Наполеоном, прежде всего покорит Пруссию и Польше будут возвращены Варшава и отошедшие к пруссакам территории.

Но ведь за объединение Польши надо платить. Алданов пишет: «…в составленной им (Чарторыйским. – Авт.) записке говорилось, что в «случае крайней необходимости Пруссии взамен отказа от польских земель можно будет предложить Голландию». Австрия в благодарность за то же должна получить Баварию и те области в Швабии и Франконии, которые она сама выберет».

Удивительно, с какой легкостью в XIX веке перекраивали, перелицовывали карту Европы. Государства в ней большие, богатые, погоды хорошие. Утром встал трудолюбивый народ, подмел территорию, тюльпаны из лейки полил, и живи – радуйся, а какому государю ты сейчас подчиняешься – бог весть. Россия под эти портняжные ножницы не попадала, не пришлось. Да и кому нужен Таймыр или море Лаптевых с островами. Подметай вечную мерзлоту, сажай тюльпаны. И звучит-то глупо. Сейчас уже все иначе.

В апреле 1806 года Чарторыйский разразился письмом (прямо скажем, вызывающим), он критиковал царя, сознательно давя на самые болевые точки: «…приучая солдат видеть Вас постоянно и без всякой необходимости, Вы ослабили очарование, производимое Вашим появлением.

Ваше присутствие во время Аустерлицкого сражения не принесло никакой пользы даже в той именно части, где Вы находились, войска были тотчас совершенно разбиты, и Вы сами, Ваше Величество, должны были поспешно бежать с поля битвы. Этому Вы ни в коем случае не должны были подвергать себя… Надо отдать справедливость генералам, что еще заранее, до катастрофы, они, чувствуя, насколько Ваше присутствие, Государь, затрудняет и осложняет их действия, непрестанно упрашивали Ваше Величество, во-первых, удалиться из армии и, во-вторых, не подвергать себя ненужной опасности…» Ну и так далее. В июне этого же года Чарторыйский подал прошение об отставке и получил ее. Вот отрывок из его письма Александру: «Ваше величество никогда никому не доверяет вполне, вот почему, быть может, ни одно предприятие не было выполнено так, как это было желательно…»

Но Александр дал клятву защитить Пруссию и не желал отказываться от своего слова. В июле 1806 года Александр подписал с Вильгельмом III декларацию о союзе, после чего король, человек спесивый и недалекий (видно, слава Фридриха Великого застила глаза), потребовал от Франции вывода войск с территории Пруссии. Ах так? Наполеон тут же дал пруссакам парочку сражений и разбил их на голову, потом занял Берлин. Прусская армия перестала существовать. Как негодовала вдовствующая императрица Мария Федоровна и ее двор! Зачем нам Пруссия? Это при Фридрихе Великом с ней считались, а король Вильгельм слаб, коварен и несимпатичен.

18 ноября 1806 года Россия объявила Франции войну. Не только Пруссия Александра заботила. Ему все хотелось окоротить Наполеону руки, кроме того, угроза континентальной блокады, которую Франция хотела навязать России, грозила разрушить нашу экономику. Суть континентальной блокады в том, что государствам Европы было запрещено торговать с Англией. Торговать можно было только с Францией и с дружественными ей государствами. Сейчас это положение особенно обострилось, потому что французский флот был уничтожен Нельсоном в сентябре 1805 года в Трафальгарской битве (сам Нельсон тогда погиб). Англия была владычицей морей. А что делать Архангельскому порту и Петербургу, в котором, как известно, «все флаги были в гости к нам»?

Война так война, Наполеон любил воевать. Она сразу началась с наших поражений, но после сокрушительного поражения под Фридландом (14 июня 1807 года), все надежды Александра I испарились. Наполеон шел на Кенигберг, последнюю крепость пруссаков. Беннигсен встал у него на пути. Русские дрались храбро, но роковая ошибка командования решила дело. После разгромной битвы под Фридландом Наполеон остановился на реке Неман у городка Тильзит. По Неману шла границе с Россией. Беннигсен предлагал перемирие, Наполеон соглашался, но Александр колебался. Столько потрачено сил и все зря? Цесаревич Константин еще после поражения под Гейльсбергом высказал свое мнение: «Государь, если вы не хотите мира, тогда дайте лучше каждому русскому солдату заряженный пистолет и прикажите всем им застрелиться. Вы получите тот же результат, который даст вам новая битва!..» Константин был натурой бурной, вспыльчивой, истеричной, и, оказывается, он был прав? В русских войсках царила паника, а Наполеон мог немедленно начать вторжение в Россию, до Вильно было рукой подать.

Тильзитский мир

И тут Александр I круто, разом переменил свою внешнюю политику. Сейчас войной с Наполеоном ничего не добьешься. Нужен прочный мир. Александр был очень одинок в это время. Чарторыйский был далеко, Кочубей трудился в Министерстве внутренних дел. Новосильцев состоял при Александре, но далеко не всегда они находили общий язык.

В лагерь Наполеона был послан генерал Лобанов: «Скажите Наполеону, что союз между Францией и Россией был предметом моих желаний и что я уверен, что он один может обеспечить счастье и спокойствие на земле. Совершенная новая система должна заменить существовавшую доселе, и я льщу себя надеждой, что мы быстро поладим с императором Наполеоном, так как будем договариваться без посредников. Прочный мир может быть заключен между нами в несколько дней».

Наполеон принял Лобанова доброжелательно, пригласил к обеду, он был рад приезду генерала. Император вовсе не собирался дальше воевать с Россией. К такой войне надо было серьезно готовиться, а от Александра ему нужно было, чтобы он не мешал его дальнейшим планам и принял континентальную блокаду.

25 июня 1807 год. Переговоры о мире состоялись на нейтральной территории – на реке Неман, границе между Россией и Пруссией. Посередине реки был сооружен плот, на нем построили вполне комфортабельный дом из двух небольших комнат. Одна из комнат была отдана императорам, другая штабным и свитским. На прусском, завоеванном Наполеоном берегу стояла французская армия, на русском – Александр со свитой. В свите Александра присутствовал Денис Давыдов, в своих воспоминаниях он пишет, с каким восторгом приветствовала французская армия своего императора, «скачущего во всю прыть между двумя рядами своей старой гвардии». Сам Давыдов тоже не мог скрыть восторга перед Наполеоном, видя «этого чудесного человека, этого невиданного и неслыханного полководца со времен Александра Македонского…». Потом Давыдов, став партизаном, покажет этому «чудесному человеку»… Наш Александр был спокоен, хотя писали позднее, что это было «искусственное спокойствие».

С двух берегов к плоту поплыли две лодки. Александр был облачен в форму Преображенского полка, Наполеон в серый мундир гвардейских егерей, через плечо лента Почетного легиона. Газеты не упустили ни одной мелочи. Императоры встретились и обнялись. Это была их первая встреча. Переговоры начались, и велись они с глазу на глаз. О чем и как они говорили, можно только догадываться, но, как утверждают, первая фраза Александра была:

– Я ненавижу англичан так же, как и вы!

На это Наполеон якобы ответил весело:

– Ну что ж, тогда все может устроиться, мир обеспечен!

Через три дня Наполеон пригласил Александра переехать в Тильзит, после этого переговоры велись ежедневно. Они продолжались одиннадцать дней. Решалась дальнейшая судьба Пруссии, но король Вильгельм редко приглашался к переговорам. Наполеон ненавидел пруссаков и хотел стереть их государство с лица земли. Александр вежливо улыбался и учтиво просил все-таки оставить Пруссии хоть какие-то земли. Вильгельм в отчаянии даже вызвал в Тильзит жену, красавицу Луизу. Надеялись, что она смягчит сердце французского императора. «Хотя бы сохрани Магдебург!» – увещевал жену Вильгельм. Не удалось. Позднее Наполеон со смехом рассказывал своим генералам: «Если бы король прусский вошел в комнату немного позже, мне пришлось бы уступить Магдебург». Это было чистым бахвальством. Сердце Луизы было отдано Александру I, во всяком случае, так утверждает молва.

Переговоры сопровождались праздничными обедами, парадами, конными прогулками. В Тильзите находился и цесаревич Константин, он был в совершенном восторге от французской армии – вот где порядок и умение! Он подружился со многими французскими генералами и был счастлив. Наполеон писал в Париж Жозефине: «Я очарован Александром, он красив, добр и гораздо умнее, чем обычно о нем думают». В разговоре с генералом Коленкуром Наполеон высказался жестче: «У царя есть некий взгляд, некие плохо продуманные мысли о своем положении… Он ставит все чувства доброго сердца на место, где должен находиться просвещенный разум».

Александр тоже оставил отзывы о своем «новом друге». Вот отзыв после первой встречи: «Он (Наполеон. – Авт.) вежлив, но застегнут на все пуговицы». Тильзитский мир был унизителен для России, и Александр знал, как отнесутся к нему в Петербурге. Оставалось только надеяться, что дома поймут – русская армия была в безвыходном положении. Матери Александр писал: «…на наше счастье у Бонапарта, несмотря на весь его гений, есть одна уязвимая черта – это тщеславие. Я решил принести ей в жертву свое самолюбие». Посланнику Савари он скажет позднее, что имел огромное предубеждение против Наполеона, но все рассеялось как сон после сорока минут разговора, слушая императора, он боялся единственного – забыть хоть одно слово из сказанного им. Наверное, и Савари Александр «принес в жертву свое самолюбие», но одно точно: эти два императора понравились друг другу, но у каждого была своя задача и роль, которую оба прилежно играли.

Талейран оставил после себя «Мемуары». Вот выдержка из них: «Инструкции, полученные мною, указывали, что я не должен был допустить внесения в договор ничего, что касалось бы раздела Оттоманской империи и даже будущей судьбы Валахии и Молдавской провинции (а именно на этих узловых точках сходились интересы России. – Авт.),я точно их выполнял. Таким образом, Наполеон… сохранил свободу, в то время как императора Александра оплел всевозможными обещаниями».

На людях Александр держался безукоризненно – вежлив, любезен, доброжелателен. Но при встречах с Наполеоном он умел отстаивать свою точку зрения. В ссылке на острове Святой Елены Наполеон даст Александру такую характеристику: «Он умен, изящен, образован; он легко может очаровать, но этого надо опасаться; он неискренен; это настоящий византиец времен упадка империи. У него, конечно, есть подлинные или наигранные убеждения, однако, в конце концов, это только оттенки, данные ему воспитанием и наставником. Поверите ли мне, если я скажу, что мы с ним обсуждали? Он доказывал мне, что наследование является злом для верховной власти, и я вынужден был потратить целый час и призвать на помощь все мое красноречие и логику, дабы доказать ему, что подобное наследование есть покой и счастье народов. Вполне возможно, что он меня дурачил, ибо он тонок, лжив, ловок: он может далеко пойти. Если я умру здесь, он станет моим настоящим наследником в Европе. Только я мог его остановить, когда он появлялся во главе своих татарских полчищ…»

Наполеон уже пережил войну в России, и Эльбу, и Ватерлоо, а про Александра так ничего и не понял. Но помнил, о чем беседовал с молодым Александром в Тильзите – про наследственную власть. А ведь Александр был именно искренен, когда коснулся этой темы. Наверное, ему хотелось узнать, как Наполеон относится к власти, когда она узурпирована, но прямо ведь не спросишь. Отсюда и замечание: «Он (Александр. – Авт.)ставит все чувства доброго сердца на место, где должен находиться просвещенный разум».

Тильзитские переговоры окончились тем, что Пруссии были оставлены, «из уважения к его величеству императору российскому», четыре провинции, отняты польские земли и образовано Великое герцогство Варшавское (России оставили только Белостокский округ). Во время переговоров Александр очень старался облегчить участь Пруссии, сам король Вильгельм Наполеоном в расчет не принимался. Между императорами был заключен тайный оборонительный и наступательный союз. Александр был вынужден принять к исполнению указ о континентальной блокаде.

8 июля 1807 года был подписан Тильзитский мир. Императоры обменялись знаками отличий своих государств, Наполеон получил ленту Андрея Первозванного, Александр – ленту Почетного легиона. Все пленные были освобождены. Затем был устроен смотр французской и русской гвардии, парад, крики «ура», императоры расцеловались на виду у войска – любовь до гроба!

Что испытал Александр по возвращении в Петербург, знает он один. Россия ненавидела Наполеона, а теперь царь подверг ее позорному унижению. Негодовала церковь, называя Наполеона «тварью, достойной презрения» и «антихристом», дворянство считало Тильзитский договор предательством. Уже делались жесткие заявления, что Александр – слабый государь, недальновидный, нерешительный, что не следует ждать от него чего-либо хорошего. Нашлись умники, которые шептали по углам, что император может кончить так же, как его отец и дед: за этим, мол, дело не станет. Мало того что шептались, анонимки присылали. Русская дипломатия тоже почитала себя смертельно обиженной.

Императрица Елизавета Алексеевна, как могла, поддерживала мужа. Она писала матери: «Чем более привязанности Александр выказывает своему новому союзнику, тем больший шум это вызывает, тем сильнее крики, от которых иногда становится страшно». Но эта поддержка мало значила. Семья была настроена против Александра. Мария Федоровна заявила, что ей неприятно целовать друга узурпатора Наполеона. Ее двор и составлял главную оппозицию. Мария Федоровна жила в Павловске, и туда стекались все недовольные. В противовес скромной даче Александра двор вдовствующей императрицы был роскошен. Она словно давала понять обществу, где находится истинная власть государства.

Но Александр знал, что поступил правильно. Положение его было действительно безвыходным. Он писал из Тильзита сестре Екатерине Павловне, своему верному другу: «Вместо жертв мы выходим из борьбы даже с некоторым блеском». Теперь ему оставалось только скрывать от всех свои мысли и планы, терпеть и ждать.

Между Тильзитом и Эрфуртом

Франция обожала Наполеона. Тарле: «Это был какой-то непрерывный, блестящий праздник, волшебная феерия… Никогда при старом режиме не было такого блеска и такой громадной толпы залитых брильянтами царедворцев обоего пола. Но все они знали, что в далеком кабинете дворца, куда не долетали звуки веселья, часто стоит, склонившись над географической картой Пиренейского полуострова, их властелин, многим из беспечно танцующих придется по велению императора внезапно распроститься со всей роскошью, в которой они купаются, и опять стоять под ядрами и пулями. И во имя чего?»

Вот именно – зачем? Но Наполеон не хотел ставить точку. Теперь ему необходимо было разделаться с Португалией и Испанией. Англия полновластная хозяйка на море. А какая может быть континентальная блокада, если Гибралтар в ее руках? В Испанию с армией был послан Мюрат. Испанский престол занимал слабый государь Карл IV Бурбон, страной фактически правила его жена вместе с фаворитом. Был еще наследник Фердинанд, который враждовал и с отцом, и с матерью. Когда французские войска шли на Мадрид, король с женой и ее фаворитом бежали из города, но были схвачены. Власть перешла в руки Фердинанда. Мюрат занял Мадрид 23 марта 1808 года. Наполеон не признал власти Фердинанда и пригласил семью Бурбонов во Францию. Там он фактически сделал их своими пленниками. Испанский престол занял брат Наполеона Жозеф.

Наполеон «замечательно» устроил дело с правителями, но не с народом. В Испании поднялось восстание. Партизанская война – непривычное и непонятное для Наполеона дело. «Нищие канальи», как звал их Наполеон, поднялись бороться за свободу страны. «Гверилья» – значит «маленькая война». Кстати замечу, что из всех покоренных Наполеоном стран только в Испании и в России началась эта самая гверилья – партизанская борьба. Недаром Хосе Ортега, философ и социолог, так любит проводить параллели между Россией и Испанией. Народная война – это как цунами, землетрясение. Со стихией Наполеон успешно сражаться не умел. Повстанцам удалось занять Мадрид. Война с Испанией входила в новую фазу.

Новое веяние тут же почувствовала Австрия и начала спешно вооружаться. Австрию надо было «укоротить», и Наполеон решил сделать это руками России. Именно это заставило его пригласить Александра в Германию на встречу в Эрфурте.

Александру очень не хотелось ехать в Эрфурт, но он обязан был выполнять пункты договора, подписанные в Тильзите. Против поездки активно выступила и мать Мария Федоровна. В России было известно, как обошелся «узурпатор» с испанской королевской семьей. А вдруг он задумал совершить подобное и с ее сыном? Тревожное было, одним словом, настроение.

Встреча состоялась 27 сентября 1808 года. Наполеон встретил русского императора, как и прежде, любезно и с подобающей пышностью. Музыка, торжественные приемы, обеды, охота, конные прогулки, каждое желание царя тут же исполнялось. Но год, проведенный после Тильзита, многому Александра научил. Он был учтив, сдержан и куда менее податлив, чем прежде. Разговоры между императорами продвигались туго. Наполеон сказал в сердцах французскому посланнику в России генералу Коленкуру: «Ваш император упрям, как мул: он глух ко всему, чего он не хочет слышать».

У каждого императора была своя политическая задача. В Тильзите щедрый на обещания Наполеон сказал, что Франции будет принадлежать Запад, а России – Восток. Россия находилась с Турцией в состоянии война. Год назад там произошло отречение султана Селима, государство было ослаблено, и Александр надеялся не только на присоединение Молдавии и Валахии, в мечтах он уже хотел захватить Константинополь. Разве не это завещала ему мудрая бабушка Екатерина? Но на деле выяснилось, что Наполеон рассчитывает сам хозяйничать в Турции и даже Молдавию и Валахию прибрать к рукам. Александр, в свою очередь, обходил молчанием все предложений Наполеона относительно Австрии. Император чувствовал, что царь ускользает от его влияния. Иногда он буквально выводил его из себя. Наполеон был вспыльчивым человеком и при объяснении со своими проштрафившимися подданными мог пустить в ход руки, ноги и даже палку. Но царя не ударишь. Однажды Наполеон в гневе сорвал с голову треуголку и яростно принялся ее топтать. Александр невозмутимо наблюдал за происходящим, потом сказал:

– Вы резки, а я упрям. Будем разговаривать, будем рассуждать, иначе я уеду.

Разговоры и рассуждения продолжились. В Эрфурте случилось, казалось, невозможное: Талейран, «великий дипломат» и правая рука Наполеона, предал своего хозяина в пользу Александра. Талейран запатентовал за собой в истории кличку «отец лжи». Еще о нем говорили, что он всегда продавал тех, кто его покупал, что он продал бы и родную мать, но не нашел покупателя. Талейран вышел в отставку еще в Тильзите. Говорили, что его прогнал Наполеон за непомерные взятки, но есть сведения, что он сам спровоцировал свою отставку, почувствовав, что власть Наполеона не может быть долговечной. Но и в отставке Талейран остался при деле. Он теперь назывался великим вице-электором, чисто дворцовая формальная должность с хорошим окладом и титулом «высочество». Но не в этом суть. Главное, что Наполеон вдруг взял его с собой в Эрфурт, днем он работал на Наполеона, вечером давал советы Александру, как этого Наполеона переиграть. Было несколько тайных свиданий. Цену за услугу Талейран заломил немыслимую. Сохранилось письмо Талейрана Александру – сентябрь 1810 года. Вице-электор вежливо попросил императора «по прочтении сжечь», но тот по забывчивости или с умыслом не выполнил эту просьбу. Письмо сохранилось для потомков. Вот несколько строк из него. Дело здесь даже не в смысле, но стиль! Истинный дипломат!

«…Целая система упреков, стеснений и внутренних треволнений поставила меня, а следовательно, и мои дела со времен Эрфуртского свидания в весьма затруднительное положение. Всякое побуждение, всякая простая в иное время вещь могли быть истолкованы в дурную сторону (кем? Наполеоном, конечно. – Авт.). Поэтому надобно было предоставить всесильному времени разъяснить предубеждение императора, которое должно было исчезнуть, так как моя преданность ему не изменилась ни на минуту». Еще на абзац шарканье ножкой, потом четкая деловая фраза: «Мне необходимо иметь всего 1 500 000 франков, и было бы весьма важно получить их в ноябре». Далее опять реверансы: «Ежели Ваше Высочество найдете, что, обратившись к Вам с полным доверием, я отдаю этим лишь должное присущим Вам достоинствам и великодушию и действую исключительно под влиянием того доверия, которое Вы мне внушили, и ежели все это возбудит у Вас вывести меня из затруднительного положения, то я умоляю Вас приказать доверенному лицу…» Затем следуют четкие указания, в какой банк и кому перевести деньги, чью подпись считать действительной и т. д. Александр велел выслать Талейрану деньги, но сумма была меньше требуемой. Тарле пишет, что свое предательство впоследствии Талейран объяснял заботой о Франции, которую Наполеон вел к неминуемой гибели. На этих страницах мы еще встретимся с «отцом лжи».

Рассуждая и разговаривая, Наполеон «разрешил» Александру «уладить отношения со Швецией». То есть царю «позволили» воевать со Швецией. В результате Шведской войны Россия получила Финляндию. Наполеон также согласился на присоединении к России Валахии и Молдавии, но вопрос о давлении России на Австрию так и не был решен. Переговоры в Эрфурте не принесли желаемых Наполеоном результатов. Были подтверждены договоренности в Тильзите, был подписан мирный и оборонительный союз, который не был соблюден. Раздраженный император назвал императора Александра «истинным византийцем», то есть человеком коварным и непредсказуемым. Известна еще одно прозвище, которым наградил император царя, – Северный Тальма. В Эрфурте была широкая «культурная программа», каждый вечер лучшие актеры «Комеди Франсез» разыгрывали драмы, это и вызвало ассоциацию с великим актером.

Потом Александра упрекали, что он дал обмануть себя Наполеону, который наобещал с три короба и ничего не выполнил. Но историк А. А. Корнилов пишет: «Трудно сказать, кто был более обманут в этом дипломатическом турнире… Если смотреть на дело с точки зрения тогдашних международных отношений и если принять реальные условия момента, то следует, во всяком случае, признать, что политика Александра в Тильзите и затем через год при новом свидании с Наполеоном в Эрфурте была очень искусна. В этих переговорах Александр выступает впервые в качестве тонкого и проницательного дипломата, и, кажется, теперь можно считать, что это и была его настоящая сфера, в которой он был, несомненно, крупным государственным человеком, способным состязаться со всеми европейскими знаменитостями своего времени».

1809 год. Наполеон усмирил и Испанию, и Австрию, он всемогущ, у него великая империя. А что нужно для укрепления империи навечно? Наследник, которого у Наполеона не было. Император решил развестись с Жозефиной. Стали искать невесту. Наполеон приказал провести быстрый поиск. На долгие смотрины у него не было времени. В Европе остались три великие державы: Англия, Россия и Австрия. Англию исключили сразу, с ней идет война. В России есть две великие княжны: Екатерина Павловна и Анна Павловна. Выяснилось, что Екатерину Павловну поспешили выдать замуж за принца Ольденбургского. В конце 1809 года Франция сделала запрос относительно брака Наполеона с Анной Павловной.

Петербург пришел в смятение. Мария Федоровна говорила, что ни за что не отдаст свою дочь в руки узурпатору. А что оставалось делать Александру? В самых вежливых выражениях он уверял французского посла Коленкура, что для него было бы истинным счастьем видеть свою сестру на французском троне, но Анна очень молода, шестнадцать лет, и мать просит императора Наполеона отсрочить свадьбу. Фактически это был отказ. Марию Федоровну поддерживало все ее окружение, континентальная блокада вызвала новый приступ ярости против Франции.

Австрийцы были более сговорчивы. Супругой Наполеона стала Мария-Луиза Австрийская. Казненная Мария-Антуанетта была ее родной теткой – вот ведь гримаса истории. Принц де Лиль сказал об этом браке: «Австрия принесла в жертву минотавру прекрасную телочку». Павловский двор вздохнул с облегчением, а русская дипломатия была обеспокоена. Похоже, Австрия окончательно перешла на сторону Наполеона, и теперь Россия осталась на континенте в полном одиночестве против произвола узурпатора.