Текст книги "Золото скифов"
Автор книги: Нина Колчина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Уже и этого было достаточно для придания скульптуре вполне античного вида. Но Сашка была мастером детали и на обработку мрамора сил не жалела. Чтобы он приобрел чуть желтоватый оттенок, зарывала уже готовые шедевры во влажный чернозем…
Отмыв от грязи сильно подревневшую головушку, она промокнула ее полотенцем, втерла в камень немного сухой земляной пыли и посмотрела критически на свое творение. Рисунок трещинок, еще резче проявившийся на мраморе, словно опалил его временем веков. Очень эффектно! Особенно в сочетании со знаменитой «архаической улыбкой» – первой попыткой античных мастеров оживить лицо скульптуры.
– Ну как?
Глеб стоял чуть сбоку от Сашки, одной рукой опираясь на спинку ее кресла, другой – на край рабочего стола, и так внимательно следил за ее движениями, что перед глазами поплыли круги. Он с наслаждением втянул в себя аромат сдобренного какой-то гадостью чернозема и зажмурился.
– Хочу тебя.
– Подожди! Дай руки-то вымою. Грязные ведь!
– Нет, не могу ждать. Если прямо сейчас тебя не трахну, умру.
Быстро и нетерпеливо он стал расстегивать ее блузку. Дутая перламутровая пуговичка, не выдержав напряжения, оторвалась и томно застучала о каменный пол…
– Алло… – Сашка взяла трубку и взглянула на часы. Час ночи почти. Кому это там неймется? – Привет тебе!..
…Вставай, Глеб, и быстро иди к Альбинке! Татьяна Павловна умерла.
4
Кажется, никогда еще похороны пожилой домохозяйки, вдовы не собирали такого количества важных персон на черных лимузинах, как похороны Татьяны. Накануне каждому из них звонил Глеб и произносил один и тот же текст: «Умерла моя теща. Представь, любил. Завтра похороны. Приходи, старик, поддержать меня. Поминки в «Праге»…»
Если обращение звучало на «вы», слово «старик» опускалось – вот и вся разница.
Альбину VIP-обзвон обошел стороной – муж разговаривал со своей половины дома. Поэтому, когда на похоронах она увидела толпу мало или вовсе не знакомых ей людей, для которых смерть ее матери не значила абсолютно ничего, она пришла в отчаяние. Последней каплей стали два огромных роскошных венка, стоящих у гроба; один из белых роз, другой из красных, с надписями на лентах: «От депутатов Государственной думы» и «От Совета Федерации».
– Как ты мог устроить этот цирк! Ты просто не имел права! – еле сдерживала она рыдания.
– Что тебе не нравится? Конечно, мои коллеги были не самыми близкими друзьями Татьяны Павловны, но многих из них она принимала на своем дне рождения у нас дома. И между прочим, не отказывалась от их материальной помощи. – Глеб наклонился совсем близко к уху жены, чтобы их перепалку не заметили со стороны.
– Что мне не нравится? – переспросила Альбинка. – Мне ты не нравишься! Очень сильно. – Она закусила губу и приложила к глазам платок.
Глеб искренне недоумевал, и Альбинкин упрек его не только удивил, но и обидел.
– Ну, это понятно, дорогая. – Он обнял ее за плечи и прикоснулся губами к виску. Могло показаться, что он шепчет жене слова утешения. – Только зачем было всех своих кобелей сюда тащить?
Альбинка подняла голову и сразу встретилась глазами с Дмитрием. Господи! Зачем он пришел! Она тотчас вспомнила, что Митя часто просил познакомить с ее мамой, которая тоже давно хотела увидеть друга дочери живьем, а не на фотографиях.
Но чаще забиться ее сердце заставил вовсе не лихорадочный блеск во взгляде Дмитрия Тусуева. В нескольких шагах от себя она увидела наконец Зиминых. Сашка шла с матерью, а Сергей Матвеевич тяжело опирался на руку Игоря.
Игорь… Она ни разу не встретилась с ним с тех пор. Хотя очень этого желала. Но чем больше желала, тем страшилась сильнее. Память о нем была такой живой и яркой, что она помнила все подробности их свиданий, разговоров и особенно последней встречи: «…Ты все придумала, чтобы проверить мою преданность? Это глупо, черт возьми!» Он тогда так встряхнул ее плечи, что голова чуть не оторвалась. «Ты меня любишь?» – спросил перед тем, как она выпроводила его из своей судьбы. А смотрел как отчаянно… А она ему ответила так ужасно… «Наверное, не настолько, чтобы связывать с тобой свою жизнь…»
Ласково, по-родному, как умеют только старые люди, Сергей Матвеевич прижимал к груди ее мокрое лицо и гладил по голове.
– Девочка моя.
Господи! Как же не хватало ей все эти годы искреннего отеческого участия! С тех пор как не стало отца, пропало ощущение защищенности, хорошо знакомое «папенькиным» дочкам. Когда он был рядом – большой, умный, добрый, – казалось, ничего плохого с ней случиться не может. Он разгонит любые тучи, отведет любую беду, самую горькую печаль развеет. А не стало его, и пришлось со всем бороться самой – с тучами, бедами, печалями…
Не то чтобы Глеб не сопереживал. Просто ее ровесникам Бог не дает этот дар – только совсем маленьким или совсем старым. И то не всегда.
Было время, Альбинка, позабыв давнишние распри, потянулась к отцу Глеба. Борис Петрович после того, как похоронил жену, стал как-то мягче, терпимее. Словно понял, что жизнь так коротка, чтоб тратить ее на дурацкие обиды! Но этот «расслабленный» период длился у него недолго. Привычка ворчать в адрес сына с невесткой, дуясь на все подряд, вновь обернулась шипами, на которые Альбинка натыкалась всякий раз, если искала родственного участия.
И вот Сергей Матвеевич! Милый, дорогой Сергей Матвеевич! Худой подрагивающей рукой он гладил ее но голове, шептал что-то утешительное… Альбинку накрыла волна такой ласковой сердечной доброты и сострадания, что, как она ни крепилась, разрыдалась.
Сердце сжималось от жалости к маме, которая наверняка пережила перед смертью что-то страшное, а ей даже не с кем об этом поговорить, от нежности к безвременно ушедшему отцу, от тоски по утраченной любви… Может, правда мстят скифские боги, никого не щадя? Проходит ее жизнь – тусклая, сытая, унылая, лишенная смысла и любви…
Игорь взял ее руку в свою и прижался к ней губами. В этом жесте было столько искреннего почтения к ее горю, что Глеб и Дмитрий невольно переглянулись, но, мгновенно смутившись, отвели глаза.
Поджав под себя ноги, Альбинка сидела на диване в двухэтажной Сашкиной квартире. Подруга хлопотала вокруг нее заботливо и уютно: пара упругих подушечек, чашка крепкого горячего чая, рюмка коньяку на журнальном столике. Сашка очень старалась отвлечь ее от тяжелых мыслей.
– А ты помнишь, как мы здесь, на этой квартире, праздновали день рождения Игоря? Ты тогда пришла вместе с мамой.
Татьяна Павловна была такая молодая, красивая и очень смешливая…
Альбинка улыбнулась:
– Это когда мы в фанты играли…
– И Татьяне Павловне пришлось объясняться Игорю в любви, – подхватила Сашка.
– Мама совсем недавно и фанты вспоминала, и как Игорь салат уронил ей на платье. – Альбинка закурила. – Все были такие беззаботные! А я очень хорошо помню тетю Надю. Я всегда ею любовалась, а она просто светилась вся в тот день! На нее все время хотелось смотреть.
– Родители сдали. Особенно отец… Ну ты видела вчера. – Сашка тоже закурила.
– А баба Ната как? Ей ведь уже лет восемьдесят, наверное!
– Она не меняется! Такая же бодрая, как была, только стала еще пышнее. А вот дядя Микола, наоборот, сохнет с годами. Морщины, конечно, возраст выдают, но издали похож на пацана. На той неделе в Москву приедет…
Альбинка всплеснула руками:
– Опять клад откопал? Покажи!
Идея так называемого клада сложилась не сразу. Лишь продав три-четыре пары серег, Сашка поняла, что «древности» лучше продавать оптом. Денежный клиент-коллекционер – явление почти столь же редкое, как и сами древнегреческие сокровища, и, уж если таковой попадался, его страсть к собирательству следовало использовать с максимальной для себя пользой. Примерно полгода работала она над коллекцией «архаических» серег и бус, и столько же, а иногда и намного дольше шел поиск покупателя. Это было, пожалуй, самое трудное в Сашкиной афере. С москвичами она не связывалась – предпочитала иногородних или иностранцев. Вероятность того, что обладатели почти одинаковых коллекций «древнегреческих» ювелирных изделий, приобретенных в одном и том же месте, когда-нибудь встретятся, довольно мала, но чем черт не шутит!
Когда нужный человек находился, его охмуряли по высшему классу. Для достоверности ситуации в Москву вызывался дядя Микола, как непосредственный участник событий. Его задачей было удовлетворить интерес покупателя к происхождению «находок». Чтобы не путаться в подробностях, Сашка запрещала ему фантазировать, а велела просто рассказывать, как нашел тот кладик, который привез в Москву два с лишним десятка лет тому назад в коробочке «Крымской смеси».
Приезд дяди Миколы в Москву для посвященных означал, что готова не только «архаическая» коллекция, но и сам покупатель, уже истомившийся ожиданием. К посвященным относились Глеб, Альбинка, дядя Микола и, как потом выяснилось, Том Полонски.
Сашка достала из сейфа обычный пластмассовый контейнер и поставила на журнальный столик перед Альбинкой:
– Тут серьги и ожерелья. Все золотые… Да ты не бойся! Возьми в руки! Там еще бусики красивые есть.
Сашка с удовольствием наблюдала за оробевшей Альбинкой. Та хоть и знала, что перед ней новодел, но выглядел он так роскошно древне и археологически, что прикасаться к этому руками запросто было противоестественно. Подбадриваемая Сашкой, она медленно вытянула из золотой горки серьгу совершенно музейного вида. «Как же она это делает?» – подумала Альбинка, и впервые ей пришло в голову, что Глебу, должно быть, очень нравится смотреть на Сашку за работой.
Она держала в руках большое золотое кольцо, на которое, в свою очередь, были нанизаны три золотые подвески-птички – большеголовые, с крупными тяжелыми клювами. К спинкам птичек прикреплялись колечки с утолщением, будто неровные, для нанизывания на большое кольцо. Именно утолщения и придавали всему изделию такой очаровательно-неуклюжий вид, что от серег нельзя было отвести глаз.
– А давай-ка мы на тебя все это примерим! – предложила Сашка, застегивая на Альбининой шее золотое ожерелье, тоже с птичками-подвесками. – Ну все! Ты похожа на скифскую царицу! – довольно заключила она.
– Почему на скифскую? – удивилась Альбинка.
– Дорогие украшения могла позволить себе либо гречанка знатного происхождения, либо скифская царица, для которой эти штучки заказывались у грека-ювелира.
– Здорово! А что там еще в коробочке?
Альбинка потянула за проволоку и извлекла из контейнера нитку бус, истинный цвет которых скрывала красно-бурая корка. Для достоверности Сашка всегда вплетала в ожерелье несколько старых бусин из того еще Миколкиного клада. В некоторых местах бусины были тронуты шлифовальным кругом, и глазки темно-медового янтаря смотрели оттуда словно из глубины веков.
Но самым роскошным сокровищем во всем кладе оказались серьги-наушницы, оригинал которых все эти годы Сашка хранила у себя. Поврежденную серьгу она так и не стала реставрировать – жалко было трогать ее паяльником – и на все последующие подделки наносила точно такие же повреждения, какие были на пострадавшей серьге.
Альбинка разглядывала их с благоговением. Сашка улыбнулась:
– Ну, как думаешь, понравятся моему коллекционеру?
– Конечно. Очень впечатляет… Но неужели нет таких признаков, по которым тебя, бандитка, можно вывести на чистую воду? – Альбинка зацепила серьгу за ухо и посмотрела на себя в зеркальце. – Ведь если твой коллекционер интересуется древнегреческой ювелиркой, должен же он понимать в ней что-то!
Сашка пренебрежительно махнула рукой:
– Во-первых, это совсем не обязательно. Во-вторых, если человек чего-то ждет и хочет, он всегда рад обманываться!
Она вдруг запнулась, удивленная не только точно сформулированной мудрости, но и широте ее распространения. Вот она, к слову, отчаянно хочет, чтобы Глеб был только ее мужчиной, и поэтому находит миллион доказательств его любви, верности и преданности. А то, что перед ней сидит сейчас его законная жена, от которой он и не думает уходить, вообще в расчет не принимает. Значит, она тоже, как тот самый коллекционер, рада обманываться?
А может, спросить Альбинку напрямик – дескать, отдашь мне когда-нибудь Глеба или нет?
Господи, как же так получилось, что Альбинка – любимая подруга, родная душа, а сколько с ней запретных тем! О пропаже скифского золота, как ножом полоснувшей по дружбе двух семей, молчат с юности… Потом арест Владимира Ивановича! Альбинка никогда не обсуждала с ней подоплеку и суть предъявленного ему обвинения, и что она об этом думает – Сашка не знает до сих пор. Молчит Альбинка и о своем отношении к Игорю, хотя интересуется вовсю подробностями его жизни. Сашка знает, что для брата «Альбика» по-прежнему свет в окошке. Похоже, и для Альбинки Игорь значит больше, чем хочет она показать. Иногда Сашке даже кажется, что подруга избегает встреч с братом, так как знает, что не сможет в его присутствии притворяться равнодушной, и возможное саморазоблачение ее очень пугает.
Вот о Мите, трепетном Альбинкином любовнике, можно говорить сколько угодно! Она хоть и не захотела знакомить его с Сашкой – рассказывает о нем легко и охотно.
И последнее табу – Глеб! Не он сам, конечно, а сложности взаимоотношений в пресловутом любовном треугольнике. Сложности, понятное дело, есть, а вот ревности – Сашка готова поклясться – нет! Ни у нее к Альбинке, ни у Альбинки к ней! Может, они какие-то дуры ненормальные? Ну не знает Сашка, хоть умри, другого такого примера, когда так мирно делили бы мужика две бабы.
Делить можно, а обсуждать нельзя! Вот такой заведен между ними порядок. Сашка взглянула на подругу. После смерти Татьяны Павловны Альбинка словно потухла вся. Смотрит грустно. Сказала недавно, что разговаривать ни с кем не хочет. И как это согласилась в гости к ней прийти! Сашка, когда приглашала, и не ждала, что удастся растормошить ее. Но хорошо, что она здесь. Может, немного отвлечется! Сашкин экзотический бизнес был ей всегда интересен. Поэтому и выставила перед подругой коробочку с «археологией».
Альбинка сняла с себя серьгу-наушницу и рассматривала ее со всех сторон.
– Значит, если очень ждешь и очень хочешь, всегда рад обманываться? – вернула она подругу к разговору, давшему заминку.
Судя по интонации, Альбинка тоже наделила Сашкин афоризм каким-то особым смыслом, но она сделала вид, что не заметила. Все эти подтексты, чтение между строк никогда не были ее коньком. Почуяв, что ступила на зыбкую почву, она поспешно ухватилась за любителей раритетов:
– Каждый коллекционер хочет заполучить редкие вещи! Ведь собирательство сродни наркомании! И потом – я хорошо представляю критерии, которыми будет руководствоваться мой коллекционер, раздумывая над подлинностью клада. И коллекционер, и его консультант, если он приведет его.
– Но существует же такое понятие, как экспертиза! – настаивала Альбинка.
– Да что ты! – Сашка лениво потянулась и состроила презрительную гримаску. – Если десять экспертов будут рассматривать грамотно сработанный фальшак, пятеро скажут, что, скорее всего, это подлинник, пятеро – что, скорее всего, это подделка, а точно не скажет никто. Каждый оставит для себя лазейку, чтобы потом утверждать обратное. – Она замолчала и несколько раз щелкнула родонитовой зажигалкой. – Знаешь, ведь все крупнейшие музеи мира забиты подделками, которые тоже когда-то проходили экспертизу.
– Ну, если сегодня их считают подделками, значит, со временем фальсификации все-таки разоблачили, – логично заметила Альбинка.
– Верно говоришь. Именно «со временем»! Недавно сделанные фальшивки разоблачить труднее всего.
– Почему? – удивилась Альбинка.
– Потому что каждое произведение несет в себе черты своей эпохи. Подделки под так называемую старину – не исключение. Как бы мастер ни старался проникнуться духом эпохи, в которую залез, ему невозможно почти отказаться от влияния современного художественного вкуса. В чем-нибудь он проявится обязательно! Смотреть на свое творение глазами того времени, стилю которого подражаешь, – очень непростая задача. Уверяю.
Альбинка согласно кивнула.
– Но современники-разоблачители, – Сашка развела сокрушенно руками, – в плену тех же эстетических представлений, что и фальсификатор. Вместе с ним они дети своей эпохи. А вот «со временем», как ты говоришь, ошибки и зависимость от вкуса и моды их века будут очевидны.
– Обязательно?
– Нет, конечно. Чем свободнее ориентируется фальсификатор в «своей» эпохе, чем лучше знает достижения археологии – тем труднее фальшивки разоблачить.
– Судя по тому, что они получаются у тебя гениально, – все это ты знаешь.
– Как тебе сказать… Я ж не новичок в этом деле, – уверенно сказала Сашка. – Проколов пока не было. Но грамотная подделка только образованному фальсификатору под силу. Ты понимаешь, конечно, я говорю о высшем пилотаже! Техническими приемами в моем деле надо владеть хорошо. Само собой! Как говорит Глеб: «Это – must![10]10
Категорическое долженствование в английском языке.
[Закрыть]» – При упоминании о Глебе она вдруг покраснела и, взяв со столика пластмассовую крышку от контейнера с драгоценностями, стала обмахиваться ею, как веером. – Нагляднее всего, кстати, ошибки фальсификатора проявляются в скульптуре. Либо понятия о пропорции, либо выражение лица, даже то, как заложены складки на одежде, выдают время создания подделки. И это все, дорогая моя, надо учитывать! – Она вернула крышку на место.
Альбинка улыбнулась:
– Ну хорошо! Предположим, в экспозиции музея какая-то вещь находилась как подлинник, а потом стало ясно, что это подделка. Что с ней делают?
– По-разному бывает. В конце девятнадцатого века, например, Лувр приобрел за бешеные деньги золотой куполообразный головной убор. Он вошел в историю подделок как «тиара скифского царя Сайтаферна». Потрясающая была афера. Один одесский еврей сделал тиару, другой толкнул ее в Лувр и легенду придумал складную. В тиару поверили почти все, а надпись на древнегреческом по краю вообще возвела ее в ранг сенсационных находок со своей историей – будто бы жители Ольвии преподнесли ее в дар скифскому царю. Можешь себе представить, какие авторитетные археологи и искусствоведы ее изучали?
– Не поняли, что фальшивка?
– Не-а! Скандал разразился лишь через несколько лет. А вот к твоему вопросу, что делают музеи с подделками: в Лувре тиару перенесли в отдел современного искусства, а потом и вовсе убрали в запасники.
– Наверное, чтоб музей не позорить, – решила Альбинка.
Слушая Сашкин рассказ, она поглаживала пальцем серьгу-наушницу и думала о СВОЕМ золоте. Мысль вернуть скифские сокровища Эрмитажу нередко приходила в голову, но как сделать это практически, не представляла. И мама возражала. Говорила, что неизбежно всплыли бы двадцатилетней давности обстоятельства его пропажи и имя отца…
– Что касается моей ювелирки, – продолжала Сашка, – есть у нее, конечно, слабое место – химический состав самого золота, который отличается от древнего. В начале своего творческого пути, – сказала она манерно и рассмеялась, – я пыталась подделать и его. Сама плавила, добавляла нужные примеси, но они иногда взаимодействовали так неожиданно, что сейчас я отказалась от этого. Есть, правда, одно место, где могут сделать для меня нужный сплав, но крайне редко обращаюсь туда. Только если работаю на очень серьезного клиента. Сейчас штуку одну делаю… Пектораль. Парадное нагрудное украшение… Вот с этим заказом комар носа не подточит!
Сашка постучала костяшками пальцев по деревянной столешнице.
– Покажешь? – спросила Альбинка.
– Не! Закончу скоро, тогда увидишь. Роскошная, скажу тебе, штука получается! Самой нравится.
– А не боишься, что кто-то из твоих клиентов проверит состав золотишка и нагрянет с претензиями?
– Где проверять-то? Сейчас, наверное, и лабораторий не осталось, в которых можно сделать спектральный анализ металла. Оборудование такое дорогое, – Сашка присвистнула, – а научные институты нищие. Да и вряд ли коллекционер выпустит из рук сокровища, отдав их в какую-то лабораторию, и позволит снимать с них стружку для исследования! А захочет выяснить чистоту – пожалуйста. Золото высочайшей пробы. – Она помолчала и добавила уверенно: – Нет, я не боюсь, что клиент нагрянет с претензиями по поводу древности сокровищ. Они действительно здорово сделаны. И потом… Ведь это раньше я изучала античную тему только по литературе. Теперь у меня консультант есть! – загадочно произнесла Сашка.
Альбинка удивленно взглянула на подругу:
– Кто же?
– Игорь!
Альбинке показалось, что внутри у нее что-то оборвалось. Сашка говорит неправду! Игорь в этом не может участвовать! Не может! Никогда в жизни она этому не поверит! Сашка шутит? Чтобы Игорь, честнейший, преданный археологии человек, помогал сестре фабриковать археологические находки? Она погубила свою жизнь ради того, чтобы не вовлечь его в историю с похищенным скифским золотом, не оскорбить ни его, ни Сергея Матвеевича недостойным поступком отца, а он, оказывается, способен на такие авантюры, какие ей и не снились!
– И почем нынче черные научные консультации? – едва справившись с собой, спросила Альбинка.
– Какие черные консультации? Ты с ума сошла! – возмутилась Сашка. – Да если Игорь узнает, что я продаю это как археологические находки, он убьет меня… Я не скрываю от него, что зарабатываю ювелиркой. Вот и говорю, что получила частный заказ на серьги или бусы в духе греческой архаики, а использовать сюжеты или приемы античных мастеров мне интересно, дескать, профессионально. Я никогда не показываю ему вещи после того, как состарю или нанесу повреждения! Некоторые он не видит вообще. Да что ты, ему и в голову не придет!
Альбинка облегченно вздохнула.
– А повреждения наносить обязательно? То хоть жена коллекционера могла бы надеть и шикарно, кстати, смотрелась бы, а так… только под стекло.
– Если на старой вещи нет повреждений – это в общем-то подозрительно. Но я же не весь клад порчу! Только самые эффектные штучки, – рассмеялась Сашка. – А захочет покупатель, чтобы все добро сияло, как у кота яйца, – говорю, что могу найти реставратора. Но работа будет стоить очень дорого!
– И что? Сама потом реставрируешь?
– Зачем? Новые делаю, а эти для следующего «клада» берегу.
– Ну ты даешь! – по-девчоночьи восхитилась Альбинка.
– Слушай! – Сашка сложила свою ювелирку снова в контейнер и встала, чтоб отнести его в сейф. – Я жракать хочу. Или поедем где-нибудь пообедаем, или жди меня здесь – я быстро съезжу за едой.
Альбинку вполне устраивал такой расклад, особенно возможность остаться одной в Сашкиной квартире, да и куда-то ехать не было сил. Но очень хотелось поговорить об Игоре.
– Саш, а как у твоего брата с этой немкой?
– Ты не представляешь! – решительно уселась в кресло Сашка. – Вцепилась в него мертвой хваткой! Охренела от скуки в своей Германии…
Немка Клара, с именем которой так складно сочеталось «Цеткин» и которая, по мнению Сашки, «вцепилась в него мертвой хваткой», встретилась Игорю на раскопках в Краснодарском крае в позапрошлом году. Пухленькая задорная Клара Цеткин – никто иначе и не называл ее – с первого взгляда влюбилась в Игоря. Да и он не остался равнодушен к несомненным прелестям студентки истфака из Германии, даже нашел ей такое занятие, чтобы побольше была у него на виду. Как начальник экспедиции, он жил не в лагере, а на базе – в отдельном домике. Игорь посадил туда Клару клеить керамику – черепки, которые поднимали из раскопа. Она приходила на базу сразу после завтрака и с каждым днем оставалась там все дольше и дольше, пока наконец не перебралась к нему совсем.
Когда экспедиция подходила к концу, Клара Цеткин объявила, что уезжать назад в Германию не входит в ее планы. Игорь даже не придал этому значения, поскольку планы у нее менялись довольно часто. Сначала она собиралась копать на Украине. Вроде как на местах боевой славы деда, который там воевал во время Второй мировой. Но с развалом Союза археологические экспедиции на Украине перестали финансировать, и если там кто и копал, то исключительно грабители. Дед Клары еще сыграет свою роль в научной карьере Игоря, и не только… А тогда, в то лето, Игорь и его полевая немецкая подруга вернулись в Москву вместе. Клара решила поступать в МГУ.
– Так теперь она постоянно живет у Игоря?
– Нет, наездами. С учебой в Москве ничего не получилось. Заканчивает университет в Германии… – Сашка помолчала. – Я так и не знаю, как отнестись к этому союзу. С одной стороны, надо все же, чтобы о брате кто-то заботился, и вообще… С другой – для настоящего душевного общения нужен жизненный опыт одного качества. Иначе… – Она покачала головой. – Но что-то в этой Кларе Цеткин, конечно, есть. Помнишь Пашку Гирина? Ну, Румына – приятеля Игоря? Ему она почти во внучки годится! Он так в нее влюбился, что сам не свой! Говорит, ради нее на все готов! Ну не дурак?
…Сашка уехала за едой, оставив Альбинку одну. Теперь у нее достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Ни за что не понесет назад скифское золото, и времени для поисков другого места нет!
Телефонный звонок сегодня утром не просто встревожил, а напугал до смерти. Альбинка подумала, что для нее это пока фигура речи, а вот бедное мамино сердце не выдержало страшной атаки… Глеб, как назло, был дома и все слышал, вернее, слышал-то он как раз не все, а только то, что говорила жена. Теперь будет строить догадки! Когда она поняла, что звонившего интересует скифское золото, скрыть от мужа испуг не могла.
Почему он позвонил не на мобильный?.. Специально, чтобы разговор слышал Глеб? А может, не знает номер? Нет, вряд ли. У Альбинки создалось впечатление, что он знает все.
Назвал ее по имени, выразил соболезнование в связи со смертью Татьяны Павловны… Наверняка это он и был в доме. Зачем мама впустила его в квартиру? Знакомый? Почему не попросил к телефону Глеба? Случайно или ему известно, что Глеб не имеет к золоту отношения? Никогда никому об этом Альбинка не говорила. А мама? Уверена, что нет! Мог отец рассказать кому-то в тюрьме? Она начисто отмела этот вариант. Отец был умен и не предвидеть возможного шантажа не мог. А именно этим и занимается теперь неизвестный ей человек. Когда он позвонил первый раз и упомянул скифское золото, она бросила трубку. К ее ужасу, он перезвонил и сказал, что дает ей время подумать обо всем. Да, так и сказал «подумать обо всем», а он, дескать, скоро ее найдет…
Альбинка взяла из прихожей свою «золотую» сумку, вошла в маленькую кабинку лифта и спустилась в мастерскую – кузницу древностей. Все было на месте: стол, кушетка, Сашкино рабочее кресло, муфельная печь, два газовых баллона, двухметровая керамическая ваза цвета охры… Альбинка достала целлофановый пакет, опоясанный со всех сторон скотчем, и веревку, свернутую клубком. Один конец она привязала к пакету и поболтала им в воздухе, словно хотела проверить прочность конструкции. Пододвинув кресло к высоченной вазе, она взобралась на него и стала осторожно, чтобы не разбить керамику, опускать туда сверток. Когда он коснулся дна, известив об этом глухим коротким звуком, она закинула туда же конец веревки, который держала в руках. Поставив кресло на место, поднялась наверх и стала ждать Сашку. Пусть полежат скифские сокровища у нее, пока не придумает, что с ними делать! Может быть, им, таким фантастически настоящим, даже уютнее будет здесь, в окружении поддельных…
