Текст книги "Возрождение Теневого клуба (ЛП)"

Автор книги: Нил Шустерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Встречный огонь

Алек не умер, да и из больницы его выписали в тот же вечер. Ему промыли желудок, накололи адреналином, а под конец поставили капельницу с бенадрилом. Он вернулся домой ещё до наступления темноты.

Несмотря на то, что с Алеком всё обошлось, когда на следующий день мои родители везли меня в школу на встречу с директором, у меня было чувство, будто я еду на похороны. День св. Валентина, а любовью что-то и не пахнет. Собственно, в то утро меня удостоили только одним-единственным словом. Когда я вышел из своей комнаты, отец глянул на меня и произнёс:

– Переоденься.

Оказывается, на мне были мои «плохие» шмотки – надел их автоматически, не думая. Я молча переоделся в обычные брюки и рубашку, все пуговицы на которой были в полном комплекте.

Когда мы прибыли на место, там ожидало ещё одно испытание: нам пришлось сидеть в приёмной на виду у всех проходящих мимо, пока, наконец, по прошествии десяти минут после начала первого урока директор Диллер не позвал нас в кабинет. Вернее, он позвал не всех. Сначала к нему отправились только родители, меня же он отправил в дальний конец коридора, к Грину. Разделяй и властвуй – я учил это на уроках обществоведения.

Я шёл к Грину не один, а под эскортом. Я узнал её – это была девчонка из шахматной команды. Та самая, что подзуживала меня преподать Алеку урок.

– Пусть говорят, что хотят, – обратилась она ко мне, – а я считаю – трюк был крутой.

У меня возникло дикое желание наорать на неё и оттаскать за крысиные хвостики. Вместо этого я спросил:

– А если бы он умер?

Она помотала головой.

– От аллергии не умирают. У меня аллергия на кошек, но я, как видишь, жива.

– А ты попробуй как-нибудь проглотить кошку, – посоветовал я, – вот и увидим, останешься ли жива.

Мистер Грин расхаживал по коридору около своего кабинета – ждал меня. Я шёл к этому человеку, словно на эшафот, и как бы я ни твердил себе, что ни в чём не виноват, избавиться от чувства обречённости было невозможно.

– Доброе утро, Джаред, – сказал завуч, завидев меня. – Полагаю, ты знаешь, зачем ты здесь?

В его голосе не звучало ни высокомерия, ни злорадства – мистер Грин был сама серьёзность, и это наводило ещё больший страх.

– Как Алек? – спросил я.

– Он сегодня остался дома. Будем надеяться, к пятнице поправится.

Я вздохнул с глубочайшим облегчением.

– Разумеется, – добавил мистер Грин, – его родители собираются выдвинуть против того, кто это сделал, официальное обвинение.

И тут я единственный раз за всё время взглянул Грину прямо в лицо. И сказал одну только чистую правду:

– Мистер Грин, я этого не делал.

И мистер Грин ответил:

– Я знаю, что ты этого не делал, Джаред. – Он распахнул дверь в свой кабинет – оказалось, в нём полно народу. Знакомые всё лица. Теневой клуб в полном составе.

Я ступил внутрь, спрашивая себя, не играют ли в данный момент какую-то странную шутку со мной самим. Судя по выражению лиц собравшихся в кабинете – нет. Мои бывшие соратники выглядели такими же испуганными и встревоженными, как и я. Даррен, Джейсон, О_о – словом, здесь были все, даже Шерил.

– Они заявились в мой кабинет вчера, сразу же после уроков, – объяснил мистер Грин, – и О_о предъявила мне вот это. – Он вытащил из ящика стола медицинскую карточку, которую О_о накануне показывала мне, ту самую, с запиской на обороте: «Мы на вашей стороне».

– Я рассказал мистеру Грину, почему ты ходишь в этой кепке, – сказал Даррен, – и вообще почему ты стал так одеваться. Ну, что ты вроде как под прикрытием.

– А я рассказал слово в слово, о чём мы говорили на том собрании, – добавил Джейсон.

– Сперва я им не поверил, – произнёс Грин.

– Да, – подтвердил Рэндал, – он думал, что это Теневой клуб решил так отмазаться.

– И что заставило вас изменить своё мнение? – спросил я.

– Я заставил, – раздался голос, которого я вовсе не ожидал услышать. Лишь сейчас я заметил, что на «электрическом стуле» кто-то сидит. Не только не член Теневого клуба, но скорее совсем наоборот. Это был Остин Пэйс.

– Почему бы остальным не отправиться на занятия? – предложил мистер Грин.

Теневой клуб покинул кабинет, оставив меня наедине с Остином и завучем.

– Ты, Остин? – с недоумением спросил я. – Это ты проделал все эти штуки? Ты отравил еду Алека?

За него ответил мистер Грин:

– Нет. Но Остин поступил не намного лучше.

Мой бывший товарищ по команде прятал от меня глаза. Завучу пришлось подтолкнуть его к ответу:

– Расскажи ему всё, Остин.

Я присел на один из стульев помягче – из тех, что предназначались для детей, нуждающихся в добром участии, а не в наказании.

– Это я подкинул твою пуговицу во двор Алека.

– Что?!

– Да я вообще не думал, что её кто-нибудь найдёт! – заявил Остин, немедленно принимая защитную стойку.

– Но... где ты раздобыл мою пуговицу?

– Обед у меня помнишь? – сказал Остин. – Ты тогда её потерял.

– Это ещё не всё, – проговорил мистер Грин. – Продолжай, Остин.

Тот бросил на меня короткий взгляд и тут же уставился в пол.

– В ту ночь, когда это случилось, я услышал снаружи какой-то шум. Алек ведь живёт прямо напротив. Я выглянул в окно и увидел, как кто-то убегает по улице. Я не знаю, кто это, но знаю одно – это был не ты. Уж поверь мне – твою манеру бегать я не спутаю ни с чьей.

Он пытался добавить что-то ещё, но, похоже, это давалось ему с трудом. Он посмотрел на мистера Грина, потом на меня и в конце концов уставился на свои нервно сцепленные пальцы.

– Но даже если бы я и не видел, я бы всё равно знал, что это не ты, потому что убеждён – после случившегося со мной ты никогда бы не сделал ничего подобного.

Услышать подобное от Остина Пэйса – всё равно что получить досрочное освобождение из тюрьмы. И самое поразительное: единственным из всех людей в школе, кто знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, что сердце у меня на месте, оказался мой старый соперник Остин Пэйс.

– Но зачем, Остин? – спросил я. – Если ты знал, что это не я, зачем ты подложил пуговицу?!

Тут он посмотрел на меня, и лицо его отразило целую гамму противоречивых эмоций. Тут были и осознание вины, и гнев, и досада.

– Потому что мне хотелось, чтобы это был ты.

Мистер Грин разрешил Остину уйти, а тот и рад был сбежать отсюда как можно быстрее. Затем мистер Грин уселся на краешек стола и промолвил:

– Мой долг извиниться перед тобой, Джаред. Извиниться за то, как я обращался с тобой, за то, что не верил тебе, за то, что подозревал в наихудшем. За всё это прошу: прости меня.

Признаюсь, я и помыслить не мог, что мистер Грин способен на такие слова. Видно, я тоже подспудно навесил на него ярлык человека, который ужом извернётся, но не попросит прощения, даже если и был в корне неправ. Наверно, мы оба судили друг о друге неверно, потому что от такой личности, как наш завуч, требуется немалое мужество, чтобы извиниться перед четырнадцатилетним пацаном.

– А как насчёт моих родителей?

– Директор Диллер известит их, что подозрения с тебя сняты. Он пока не знает подробностей, но мы сейчас отправимся в его кабинет и всё расскажем.

– Хорошо, – согласился я. – Может, вам не помешало бы попросить прощения и у моих родителей тоже?

Мистер Грин улыбнулся.

– Пожалуй, ты прав. Мой долг извиниться и перед ними.

Я чуть ли не в буквальном смысле ощутил, как гора свалилась у меня с плеч. В груди больше не теснило, и хотя ноги всё ещё ныли после вчерашней пробежки, мне хотелось подпрыгнуть до самого потолка. Я победил! Вот только... Кто-то другой, возможно, и удовлетворился бы достигнутым, но умение остановиться вовремя никогда не входило в число моих добродетелей.

– Есть одна проблемка, – сказал я. – Мы по-прежнему не знаем, кто виновник.

– Это больше не твоя забота, – ответил мистер Грин.

– Даже если и так, я не хочу бросать дело на полпути. Мне нужно выяснить, кто этот гад.

Завуч скрестил руки на груди. Теперь он смотрел на меня не как на предмет изучения – желательно с помощью вскрытия – а как на равного себе, как на человека, заслужившего его уважение. Вот уж никогда не думал, что меня будет волновать, уважает или не уважает меня мистер Грин...

– И как же ты намерен это осуществить? – спросил он.

* * *

План я выработал, замечу без ложной скромности, блестящий. Он требовал совместных усилий многих людей – только при условии полного сотрудничества можно было разоблачить этот обман... ну если не века, то по крайней мере учебного года. Задействованы были я, члены Теневого клуба, а также мистер Диллер и школьная охрана; но что самое важное – требовалось участие самого Алека, именно ему отводилась решающая роль. Хоть Алек и ненавидел меня, я был уверен: как только мистер Диллер объяснит ему всё, он согласится сотрудничать. Потому что уж больно хорошо он будет тогда выглядеть во всеобщем мнении.

Я не встречался и не разговаривал с Алеком, но мистер Грин заверил, что директор обо всём позаботится; да и Алек с гораздо большей охотой выслушает Диллера, чем меня.

В четверг вечером я совсем извёлся, нервничая, словно актёр перед премьерой. Я сидел за письменным столом, впившись глазами в голубую джинсовую бейсболку с большими оранжевыми буквами «ТК» спереди. Вошёл Тайсон. Я попытался спрятать бейсболку, но был недостаточно проворен. Может, рассказать Тайсону о своём плане выловить гада? Да нет, хватит ему в жизни сложностей и без этого.

– Это кепка Джоди Латтимер, да? – полувопросительно сказал он.

Я пожал плечами.

– Это расшифровывается «Теннисный клуб». Сейчас многие ходят в таких.

– Но это но эта кепка – Джоди, – сказал он.

– С чего ты взял?

– Козырёк завёрнут по-особому. Я такие вещи замечаю. – Тайсон направился к двери. Наверно, подумал, что между мной и Джоди что-то есть. Я остановил его.

– Это вовсе не то, что ты думаешь, – сказал я.

– Кто говорит, что я что-то думаю?

Он ушёл к себе и закрыл дверь. Нет, не хлопнул ею, но закрыл решительно, чтобы понятно было – он вне себя. Наверно, наутро стоит ожидать рисунков с огнём.

* * *

Алек вернулся в школу в пятницу – как раз вовремя, чтобы принять участие в предвыборных дебатах. День отдыха сотворил для него чудо. Ни малейшего признака аллергической реакции. По-видимому, директор школы поведал ему и его родителям, что я не несу никакой ответственности за случившееся с ним, но Алек всё равно избегал меня в тот день, упорно не желал встречаться со мной взглядом. Ну и хорошо – я и сам ещё не был готов к разговору с ним.

Дебаты начались точно в назначенное время. Томми Николс попытался изменить свой лозунг на «Выбор мыслящих людей», но его испорченному имиджу ничто уже не могло помочь. Последний удар кандидатской карьере Томми нанесла его девушка, попытавшаяся порвать с ним. Должно быть, она была для него важнее, чем власть, поэтому он прекратил свою кампанию и стал поддерживать Катрину Мендельсон. Согласно школьному опросу общественного мнения, видео, которое показал Алек, забрало у Шерил какое-то количество голосов, а поскольку Катрина одаривала всех, кто обещал голосовать за неё, домашним печеньем, число её приверженцев росло. Однако Алек опережал всех. Хотя половину школы колбасило при виде его очередного успеха, остальная половина с готовностью вела его к победе. Ко всему прочему на него работало теперь всеобщее сочувствие – уж слишком много несчастий обрушилось на беднягу в последнее время: тут тебе и клей на голове, и скунс в машине, и клубок волос в содовой, и – венец всему – почти смертельное отравление.

Когда я в тот день заявился в школу, там всё уже было готово к большому представлению. Я имею в виду не предвыборные дебаты. Я имею в виду мой собственныйспектакль .Хоть я и нервничал по-страшному, но всё время помнил, что у меня отличная команда помощников: за мной стоял весь Теневой клуб, и мистер Грин, и даже директор школы мистер Диллер тоже имел роль в пьесе. Я вошёл в актовый зал, неся свой образ Теневого Владыки. МТВ был теперь не просто окутывающей меня аурой; он распространялся от моей персоны, словно ударная волна; и я с радостью нёсся на гребне этой волны, осознавая, что в этот момент я в последний раз испытываю головокружительное чувство неохватной власти, пусть и иллюзорной. Думаю, из меня при должном стечении обстоятельств получился бы очень классный гад; и хотя, по идее, это должно было бы встревожить меня, но почему-то не встревожило. Наверно, потому, что я был твёрдо убеждён – стать гадом мне не грозит.

Дебаты шли своим чередом: люди из публики, тщательно отобранные для этой цели учителями, задавали вопросы; я ждал, не слушая ни вопросов, ни ответов, настраиваясь на то, что мне предстояло в скором времени. Впрочем, один вопрос запал мне в память. Алека спросили: «Какие качества делают тебя наилучшим кандидатом на пост президента класса?» Он ответил: «Я не боюсь бороться с несправедливостью и могу отличить правду от лжи, как бы хорошо ложь ни маскировалась». Его слова адресовались мне и сопровождались тем же самым холодным взглядом, каким он смотрел на меня до известия о моей непричастности к его мучениям. Мне, по правде, было не до того, чтобы разбираться, что происходит у Алека в голове; я предположил, что он играет свою роль в нашей маленькой пьесе, и решил, что это сигнал к моему выходу на сцену. Директор Диллер, ведущий собрание, предоставил мне слово, и я двинулся к микрофону, чтобы задать свой вопрос. Тёмная волна расходилась от меня во все стороны, порождая хор шепотков; их гомон стихал по мере моего приближения к подиуму. Когда я подошёл к микрофону, в зале царила такая тишина, что можно было услышать сипение пара в радиаторах отопления.

– Мне хотелось бы знать, – глубоким, полнозвучным голосом проговорил я в микрофон, – мне хотелось бы знать, как у Алека хватает духу и самоуважения стоять здесь и распинаться перед всеми после того, какя его унизил?

– Мистер Мерсер, – вмешался директор Диллер, – о чём вы толкуете?

– Вы прекрасно понимаете, о чём я толкую, – отрезал я. – Я сказал: «Алек, каково это – стоять здесь и знать, что там, среди всех, сижу я, человек, который приклеил твои руки к твоей же голове, который подсунул тебе скунса, который накормил тебя чилициллином и насовал волос в твою содовую? Каково это – смотреть на меня и знать, что ты ничего, ну ничегошеньки не можешь со мной поделать»?

Его лицо побагровело. Да он просто гениальный актёр!

– Ещё как могу!

– Признаю, – сказал я. – Все эти штуки прокрутил я. Я и Теневой клуб. И что теперь?

– Если вы желаете узнать, – проговорил Алек, обращаясь к публике, – что за личность поведёт вас в старшую школу, то смотрите, что сейчас будет.

Тут я увидел, как мистер Грин пробирается через зал к подиуму в сопровождении школьного охранника.

– Мистер Диллер, пришла пора Теневому клубу ответить за свои дела, – сказал Алек.

Мистер Диллер поднялся из-за стола ведущего. Зрители заволновались, зашумели. У меня возникло чувство, будто я нахожусь в зале суда, а не на предвыборных дебатах в начальной старшей школе; я почти ожидал, что вот сейчас директор Диллер стукнет молотком и призовёт публику к порядку. Но он вместо этого сказал:

– Мистер Грин, пожалуйста, выпроводите Джареда Мерсера и всех остальных членов Теневого клуба из зала.

Теневой клуб тоже присутствовал здесь, рассеянный по залу. У каждого из нас на голове красовалась бейсболка теннисного клуба – раздобыть их было проще простого, множество ребят в школе носило такие шапки. Даже Шерил на подиуме вытащила из сумки свою бейсболку и гордо водрузила её на голову к изумлению всех собравшихся. Результат превзошёл самые смелые ожидания. Мы провели за нос всех! И именно в этот момент школьный охранник, который тоже был в игре, вынул из своего заднего кармана наручники и защёлкнул их на моих запястьях.

– Мы больше не намерены мириться с Теневым клубом! – провозгласил мистер Диллер. – Или с любой другой бандой. Все члены Теневого клуба объявляются исключёнными из школы. Решение вступает в действие немедленно.

Нас всех до единого вывели из зала. Я шествовал во главе с руками, завёрнутыми за спину и в наручниках. Это было настолько реалистично, что, шагая по коридору в направлении школьной приёмной, я даже на мгновение испугался.

– Ладно, – обратился я к охраннику, который вцепился мне в руку, пожалуй, немножко чересчур крепко, – можете теперь снять их.

– И не подумаю, – ответил тот.

Я потрясённо уставился на него, а он ответил мне тяжёлым взглядом своих тёмных глаз.

И тут его губы разъехались в улыбке:

– Ха! Ну у тебя и видок!

– Очень смешно.

Нас препроводили в учительскую. Через несколько минут, когда прозвенел звонок и коридоры заполнились народом, к нам присоединился мистер Грин. Дымчатое стекло в двери учительской не позволяло любопытствующим разглядеть, с каким комфортом мы расселись на диванах, уплетая чипсы и наслаждаясь редчайшей возможностью находиться на территории, абсолютно недоступной для других учеников.

– Ну и ну, – сказал мистер Грин. – Вот это я называю отличной актёрской работой. Я даже сам на секунду поверил.

– И что дальше? – спросил Даррен. – Мы же теперь ИСКЛЮЧЁННЫЕ! – Он заржал.

– Будем ждать, – ответил я.

– Ждать чего? – спросил Джейсон.

– Когда кое-кто расколется. Правильно, мистер Грин?

Тот кивнул.

– Человек, виновный в издевательствах над Алеком, обязательно разоблачит себя, если не так, то иначе. Либо под влиянием чувства вины – ведь вас из-за него исключили из школы – либо похваляясь перед друзьями, в досаде на то, что все лавры достались вам.

Я снял свою бейсболку и, взглянув на буквы «ТК», рассмеялся.

– Надо же, как кстати эти штуки объявились в школе, правда?

– Угу, – отозвалась Эбби. – Отличная реклама для теннисного клуба.

И вот тут-то радужный воздушный шарик нашего плана лопнул. Укол нанёс директор Диллер.

– Какой ещё теннисный клуб? – спросил он.

– Ну, вы же знаете – городской теннисный клуб.

Директор рассмеялся.

– Я заядлый игрок в теннис и прекрасно знаю – нет в нашем городе никакого теннисного клуба! Мы много лет пытались его организовать, но до ближайшего корта нужно ехать двадцать миль.

В комнате установилась тишина, а я почувствовал то же самое, что, должно быть, ощутил Алек, когда заглянул в стакан с волосами.

– Что... как... А что же тогда означают эти буквы – «ТК»?

Я буравил глазами свою кепку, словно ожидая, что она ответит на мой вопрос. И тут наконец до меня начало доходить, как мы все ошибались. Все и во всём.

– О нет... – простонал я.

– И сколько таких шапок вы видели в школе? – поинтересовался Грин.

– Н-не знаю... – сказала Шерил. – Десять... или двадцать... или, может быть, чуть больше...

На краткий абсурдный миг в моём мозгу мелькнул образ Микки Мауса: вот он рубит в щепки заколдованную метлу, и стоит ему только отвернуться, как каждая щепка превращается в новую метлу, отращивает себе руки и обретает собственную волю [12]12
  Имеется в виду знаменитый эпизод «Ученик чародея» из диснеевской «Фантазии».


[Закрыть]. Вот только вместо вёдер с водой у каждой метлы на голове кепка с монограммой Теневого клуба.

Праздничные развлечения

Когда на город надвигается буря, её, как правило, удаётся предсказать. Усиливается ветер, океан дыбится волнами. В те долгие выходные (на понедельник выпадал Президентский день [13]13
  Каждый третий понедельник февраля в США празднуется «Президентский день» (англ. Presidents' Day, Washington's Birthday)– «День президентов», «День рождения Вашингтона»), посвящённый должности президента Соединённых Штатов Америки. Праздник приурочен к дню рождения Джорджа Вашингтона – 22-му февраля.


[Закрыть]) в наш городок пришла буря, но только не по морю и не посуху. Её принесли человеческие ноги.

Началось всё в субботу в траттории Солерно. Завсегдатаи обедали, вопреки всему надеясь, что сегодня в их пицце окажется меньше соли и чеснока, чем обычно; и вот тогда-то одному из них под слоем сыра попалось на зуб что-то хрустящее. Эта история, громом раскатившаяся по всему городу, дошла до меня через Бог знает сколько уст и ушей. Лично я услышал её от Шерил.

– То, что обнаружилось в пицце, – поведала она, – нельзя назвать пепперони, зато можно сказать, что в этой штуке сплошной протеин.

Ну да, это был таракан. Отборный, промышленного размера. Согласно рассказам, старый Солерно открыл свою кладовку и офонарел: там резвились сотни и сотни насекомых; заражено было всё – от муки до пармезана. Немедрено, что кое-кто из носителей протеина запёкся в пиццу или в лазанью. Меня терзают подозренья, что по крайней мере один (хотя, скорее всего, больше) из многочисленных Солерновских пекарей на четверть ставки носит бейсболку с надписью «ТК».

Знаю, слухи склонны к преувеличениям, но я, во всяком случае, верю той их части, которая утверждает, будто старина Солерно разразился слезами и заявил, что закрывает своё заведение навсегда.

* * *

Жертва вторая: миссис Памела Маквед, более известная, в том числе и нашим родителям, как миссис Помело Ведьмак. У овдовевшей ещё до моего рождения старой злючки, казалось, не было иной цели в жизни, как не подпускать соседских детишек к своему великолепному розарию. Весной и летом, когда в нём распускались розы всех цветов радуги, её сад и в самом деле был прекрасен. Миссис Маквед как раз только что подрéзала кусты, готовясь к весеннему сезону; но в это воскресенье, выйдя утром в сад, она увидела, что ей помогли, подрезав растения ещё капитальнее, а именно до самых корней. Все розовые кустики постигла судьба обезглавленной Марии-Антуанетты, больше им никогда не цвести. Слухи говорили, что вдова целый час простояла недвижно посреди разгромленного сада, пока соседи не увели её обратно в дом.

* * *

Жертва третья: Карсон Андервуд, программист-компьютерщик. Его атаковали, по всей видимости, всего лишь за то, что он был до умопомрачения толст. Лично я ничего не имею против толстяков, за исключением, разве что, тех случаев, когда кто-то из них сидит рядом в самолёте; но, опять-таки, они же не виноваты, что самолётные кресла такие узкие. Карсон тоже не виноват, что его тело стало ему врагом и не желает сжигать жир, как положено. Он прикладывал все усилия, чтобы похудеть – я видел его полные отчаяния пробежки. Так вот, в утро того воскресенья Карсон вышел на крыльцо и застыл: каждый квадратный дюйм его новенького «кадиллака» завалили жирнющей баночной ветчиной (пошло никак не меньше дюжины промышленного размера банок); но, как выяснилось, это было ещё не всё. Помыв машину, Карсон попытался завести мотор и не смог; тот почихал-почихал да и умер. Оказывается, на автомобиль навели глянец не только снаружи, в него добавили и начинку: бензобак заполнили растаявшим мороженым, в радиатор залили сладкий лимонад, а блок цилиндров обмазали несколькими фунтами сливочного масла.

После нескольких попыток Карсона завести двигатель, искра от свечей зажигания воспламенила масло; огонь охватил всю машину, а мистеру Андервуду оставалось только беспомощно наблюдать, как погибает в пламени его новенький «кадиллак».

* * *

Жертва четвёртая: мисс Реджина Пфайфер, заведующая детским отделом нашей городской библиотеки. Мы с нею подружились несколько лет назад, когда под её руководством я пришёл к невероятному открытию: оказывается, существует огромное множество книг, читая которые, испытываешь истинное удовольствие, причём многие из них написаны давно умершими авторами. Атака на библиотекаршу началась с разбитого в ночь на воскресенье окна библиотеки. Наутро полиция обнаружила, что из детского отдела пропали почти все книги, кроме одной: на средней полке красовалась «Шоколадная война» [14]14
  «Шоколадная война» – роман канадского писателя Роберта Кормье.


[Закрыть]– что имело смысл, поскольку всё остальное помещение было залито шоколадным сиропом «Херши». Что касается других книжек, то все они в тот же день были вынесены волнами на городской пляж, как выносит летом мёртвых медуз.

* * *

Это лишь несколько примеров того, что случилось в те выходные. Самое страшное – все эти истории пошли бродить по городу уже в воскресенье к вечеру, из чего следует сделать вывод: «шутники», фактически, хвалились своими «подвигами» сами, им было невтерпёж ждать, пока слухи распространятся естественным путём.

Мы с Шерил попытались определить источник слухов, ведь наверняка первый человек, рассказавший историю, как-то замешан в преступлении; но к этому моменту под подозрением был уже весь город. То есть, весь за исключением исконных, первоначальных членов Теневого клуба.

* * *

В понедельник днём мы все собрались в доме Шерил. Было решено выяснить, откуда у наших однокашников взялись бейсболки с надписью «ТК».

– А когда выясним, что тогда? – спросила О_о. – Повяжем и сдадим в полицию?

Джейсон нервно хихикнул.

– И как я, по-вашему, повяжу Арлисса Бута? У него же кличка «Бульдозер» – такие за красивые глазки не дают. Его даже наши футболисты боятся.

– К тому же, – подхватила Эбби, – доказательств-то у нас всё равно не будет!

– Нам доказательства не нужны, – возразил я. – Достаточно одного-единственного признания.

– Ага, как же, – буркнул Рэндал. – Так они и выложат тебе всю правду-матку, жди.

– Может, и выложат. Наверняка не один, так другой почувствует угрызения совести.

– Держи карман! – высказался Даррен. – Чем больше людей замешано в дело, тем меньше угрызений у каждого. Кому-кому, а нам-то это хорошо известно, правда?

Правда. И от этого ситуация выглядела ещё мрачнее.

Все ушли, остались только Шерил и я.

– Ты помнишь, кто ещё ходил в этих кепках? – задала вопрос Шерил.

Я потряс головой. Шапки-то я помнил, а вот лица под ними забыл.

– Начну-ка я с Джоди.

– Ты знаешь, где она живёт?

– Нет, но узнаю.

Шерил мгновение помолчала.

– Может, тебе стоит спросить у Тайсона? Он наверняка в курсе.

– Да не хочу я лезть с этим к Тайсону. Он наверняка подумает, что я его обвиняю.

– А если он и вправду замешан?

– Нет, что ты. Он не тот тип.

– А пожары, которые он устраивал? Это тот тип?

– Да, но пожары всегда были ответом на провокации других. Это у него вроде аллергии: реакция на плохое обращение. Тайсон не способен вот так ни с того ни с сего просто портить людям жизнь из вредности.

– Зато его подружка способна.

– Моя тоже оказалась способна, – вырвалось у меня. Не успел вовремя прикусить язык. Шерил содрогнулась, как будто ей отвесили пощёчину. – Прости, – пробормотал я.

– Нет, – сказала она. – За правду прощения не просят.

Последовало несколько неловких секунд. Мы с Шерил никогда не говорили о лодыжке Остина и камнях, на которых он её сломал. Хотя Шерил и созналась, что это она их подложила, основной груз обвинения вынес на своих плечах я. До нынешнего момента я и не осознавал, насколько глубока моя обида по этому поводу.

– Выходка с Остином была ужасна, и я очень о ней сожалею, – проговорила Шерил. – До сих пор не могу поверить в то, что я натворила.

Я взял её руку в свою и мягко пожал.

– Успокойся, сейчас же ты ни в чём не замешана. Теперь эти ужасы творят другие.

Она кивнула, выпростала свою ладонь из моей, и мы вернулись к работе.

* * *

– Ты слышал, что произошло в «Тьме-тьмущей»? – спросила Джоди, когда я получасом позже объявился на её пороге.

«Тьма-тьмущая» – так называется наш местный кинотеатр, работающий под лозунгом «В прокате не бывает столько фильмов, сколько у нас кинозалов!». А шло там на самом деле четыре-пять картин, зато на тьме-тьмущей экранов.

– Вообрази только, – рассказывала Джоди, – они сегодня открываются и видят: во всех проекционных полно коров! Представляешь – стоят, жуют киноплёнки! Оборудование всмятку! Что скажешь?

Что скажу... Не так уж это и странно, если вспомнить о том, что владелец кинотеатра вызывал ненависть у всей городской ребятни: он решительно выгонял из зала желающих попрыгать с места на место; а ещё у него было обыкновение величать народ, стоящий в очереди за билетами, «быдлом».

– Ты вот что мне лучше скажи, Джоди: как ты могла узнать об этом, если киношка открылась всего пятнадцать минут назад?

– Ну... слышала и всё.

Я прошёлся взад-вперёд по крыльцу – меня слегка нервировала её невозмутимость.

– А ты зачем пришёл? – спросила она. – Неужели собираешься пригласить меня в кино? – Она хихикнула. – А что – пожалуй, пойду, если там показывают «Рогатые тоже плачут».

Я резко обернулся к ней:

– Мне нужны имена. Я хочу знать, кто это сделал – называй всех до последнего. Сколько людей замешаны?

– Ты о чём вообще? – Она скривила рот в гримасе отвращения. – Не понимаю.

– Ещё бы, конечно, не понимаешь. Вся такая из себя невинная.

– Джаред, ты сбрендил?

Особенно раздражало меня это искреннее-преискреннее выражение на её лице. И как только это у неё получается – ведь врёт и даже глазом не моргнёт! Что же касается моих собственных глаз, то я даже не пытался представить себе их выражение в настоящий момент.

– Ты увязла по уши, и мы оба это знаем.

– Ни в чём я не увязла! Я прошлую ночь вообще у подруги ночевала!

– Поклянись! – выпалил я.

– Клянусь!

– Не верю!

– Клянусь могилой моей бабушки!

– Всё равно не верю!

– Хочешь, поклянусь на Библии?

– Хочу!

Она отреагировала без малейшего промедления:

– Хорошо, сейчас пойду принесу.

Но прежде чем войти в дом, Джоди приостановилась и произнесла:

– Я считаю, что все эти уроды получили по заслугам, но это вовсе не значит, что я или мои друзья приложили к этому руку! – А затем добавила: – Джаред, никто не хотел, чтобы тебя исключили из школы; так что, если подумать, логичнее прийти к выводу, что всё это проделали ты и твоидрузья. А, как ты считаешь?

Я потерял дар речи.

– Но... но бейсболки...

– Подумаешь, бейсболки. – Она передёрнула плечами. – Тоже мне ещё нашёл доказательство – бейсболки! – Она послала мне улыбку. – Сейчас принесу Библию.

Я ушёл, не дожидаясь её возвращения, потому что знал: Джоди в любом случае – замешана она или не замешана – положит руку на Библию и поклянётся в чём угодно.

* * *

По дороге домой я попытался перевести свои мозги в щадящий режим. Так, думал я, сейчас буду смотреть видео, играть на компьютере, сёрфить по интернету... Сяду за уроки, в конце концов! Всё лучше, чем изматывать себя мыслями о... Но придя домой, я понял, что не в состоянии ничего делать. Тайсона не было, родителей тоже. На телефонном автоответчике мигал огонёк. Ну нет, хватит с меня на сегодня плохих новостей. Я сидел, пялился на огонёк и забавлялся со своей ракушкой: то подбрасывал в воздух, то прикладывал к уху в тщетном желании услышать голос, который в одно мгновение решил бы все мои проблемы.

Наконец я подошёл к автоответчику и нажал кнопку.

– Привет, Джаред, это Даррен. – У меня занялось дыхание. Вот уж кого из всех бывших членов Теневого клуба я совсем не ожидал услышать. Голос его дрожал, видимо, Даррен был не на шутку перепуган. Я нажал на паузу, несколько раз глубоко вздохнул, затем прослушал сообщение до конца.

– Джаред, иди сюда как можно скорее! Тут с мистером Грином такое... Понимаешь, я же живу в одном квартале от него... ты это... словом, давай сюда! – Конец сообщения.

Я тотчас же выскочил из дому и припустил на полной скорости, чтобы узнать, что же стряслось с мистером Грином.