Текст книги "Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории"

Автор книги: Нил Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Более глубинные представления и самоощущение палестинцев, арабов и израильтян в связи с этой войной были совершенно различными и к тому же зачастую чрезмерно упрощались. В основном израильском нарративе о милхэмэт ха-ацмаут окруженная со всех сторон горстка плохо вооруженных бойцов одержала победу над хорошо оснащенными полчищами, подобно тому, как библейский Давид храбро сразился с могучим Голиафом и убил его. Согласно этому нарративу свежеиспеченные израильтяне едва избежали уничтожения исключительно благодаря собственным героическим усилиям[231]231
  В качестве эпиграфа к своей книге «1948: История первой арабо-израильской войны» (1948: The First Arab-Israeli War) Бенни Моррис приводит стихотворение «Давид» покойной американо-сионистской эссеистки и публицистки Мари Сыркин, предлагающее читателю «предположить, что Голиаф на этот раз не потерпел поражения», то есть что арабы выиграли войну в 1948 году.


[Закрыть]. По другую сторону баррикад высокопарная риторика пестовала другой нарратив – о том, как арабский мир уверенно рассчитывал отразить это новое нашествие «крестоносцев»[232]232
  Например, высказывания Аззама-паши в беседе с представителями сионистов Обри (Аббой) Эвеном и Дэвидом Горовицем в сентябре 1947 года; цитаты и обсуждение см. в: Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. II, 151–152, 274–276.


[Закрыть]. При этом в рассказах палестинцев и арабов о реальных боевых действиях сквозит ощущение, что они столкнулись с лучше организованным и высокомотивированным сионистским ополчением, которое годами втайне тренировалось и вооружалось, готовясь к этому дню[233]233
  См., например: Khalidi, W. (2009). The Hebrew Reconquista of Palestine: from the 1947 United Nations partition resolution to the first Zionist congress of 1897. Journal of Palestine Studies 39 (1): 24–42.


[Закрыть], в то время как сами они были дезорганизованы и обладали слабым командующим составом. По мнению одного критически настроенного палестино-американского историка, провальные для палестинцев итоги войны 1947–1949 гг. стали «трагическим эпилогом к сокрушительному разгрому 1936–1939 гг.», а поведение арабских государств в этой войне следовало схеме, устоявшейся в конце 1930-х гг., когда они впервые взяли на себя политическую инициативу и ответственность за дело Палестины – и «каждое крупное арабское государство… следовало собственному курсу и преследовало собственные интересы, как правило, с печальными последствиями для палестинцев»[234]234
  Khalidi, R. (2006). The Iron Cage: The Story of the Palestinian Struggle for Statehood, 123–124. Boston, MA: Beacon Press.


[Закрыть].

В современных исследованиях историки пытаются пробиться сквозь разноголосицу пропагандистских схем и представлений всех участников о себе как о слабой стороне, чтобы точнее и реалистичнее оценить соотношение сил на разных этапах арабо-израильской войны 1947–1949 гг. Большинство историков сегодня склонны не разделять позиции израильтян, что они в этой войне были «горсткой против полчищ». Конечно, в 1947 г. весь арабский мир намного превосходил по численности населения и размеру территории крошечный еврейский ишув, насчитывавший от 600 000 до 650 000 человек, однако реальное соотношение сил на поле боя сложилось в пользу сионистов. Например, на первом этапе войны (который иногда называют «гражданской войной»), до вторжения регулярных арабских армий, «Хагана» и другие сионистские ополчения одержали ряд важнейших стратегических побед над местными палестинскими бойцами и силами Арабской освободительной армии за счет лучшей мотивации, координации усилий центральным командованием и превосходства в численности: почти 50 000 евреев (включая резервистов) против менее чем 10 000 арабских бойцов[235]235
  Khalidi, W., From Haven to Conquest, 858–871; Flapan, S. (1987). The Birth of Israel: Myths and Realities, vols. 9–10, 187–199. New York: Pantheon; Pappe, I. (1992). The Making of the Arab-Israeli Conflict, 1947–1951. London/New York: I. B. Tauris/St. Martin’s Press, ch. 2.; Morris, B. (2000). Righteous Victims: A History of the Zionist Arab Conflict, 1881–1999. New York: Alfred A. Knopf, 1999/London: John Murray, 191–196, 215–218; Morris, B. (1948). A History of the First Arab-Israeli War, 81–93, 199–207, 398–402; Khalidi, R. The Iron Cage, 131–135.


[Закрыть]. Однако надо признать, что в первые недели боевых действий сионистские войска были оснащены не так хорошо, как те силы, которые выставили арабские государства.

Еще один неоднозначный момент, касающийся хода войны, развивает основное противоречие относительно роли Великобритании, рассмотренное в главе 4. По мнению сионистов/израильтян, после 1947 г. Великобритания продолжала снабжать своих арабских клиентов Иорданию и Ирак, параллельно обеспечивая им дипломатическое прикрытие и тем самым поощряя их воинственные амбиции, что в конечном итоге подтолкнуло их к нападению на зарождающееся еврейское государство. Однако сами палестинцы не выказывают британцам соответствующей благодарности за то, что те были им полезными союзниками. Разве не британские штыки, на которые 30 лет опирался еврейский национальный дом, спрашивают палестинцы, помогли ему укрепиться так, чтобы силой оружия захватить всю страну? Кроме того, палестинцы обвиняли британского губернатора Хайфы в сговоре с лидерами ишува и командованием «Хаганы», которой он в апреле 1948 г. якобы помог захватить этот город со смешанным населением[236]236
  Khalidi, W. (1959). The fall of Haifa. Middle East Forum 35: 1022–1032, см. также в: The fall of Haifa revisited. Journal of Palestine Studies 37 (3; Spring 2008), 30–58.


[Закрыть]. Но еще более серьезные претензии припасены у них для британцев за сговор с эмиром Трансиордании Абдаллой (и косвенно с сионистами), заключавшийся в том, что правительство Его Величества благословило план частичной аннексии Западного берега, тем самым помешав созданию там палестинского государства, возглавить которое мог бы муфтий Иерусалима (находившийся в изгнании в Каире) или его союзники[237]237
  Shlaim, A. (1988). Collusion across the Jordan: King Abdullah, the Zionist Movement, and the Partition of Palestine. Oxford: Clarendon Press; Khalidi, R. The Iron Cage, 127–129.


[Закрыть]. Другие внешние силы, на которые арабы возлагают ответственность за военные успехи сионистов, – это прежде всего США и в меньшей степени СССР, а также действовавшие в обеих этих странах агенты, поставлявшие сионистам живую силу и контрабандное оружие, что способствовало силовому захвату ими земель за пределами границ, рекомендованных планом ООН[238]238
  Pappe, I. (1988). Britain and the Arab-Israeli Conflict, 1948–1951. London: Macmillan Press/St. Antony’s College.


[Закрыть].

В результате этой первой арабо-израильской войны на свет появилось суверенное государство Израиль, которое в мае 1949 г. было принято в ООН. После подписания в том же году четырех соглашений о перемирии с Египтом, Иорданией, Сирией и Ливаном его границы вышли за пределы предусмотренных планом ООН и включили в себя примерно 78 % территории бывшей подмандатной Палестины. Территория, которая, в соответствии с картой раздела, предложенной ООН в 1947 г., могла бы стать государством палестинских арабов, оказалась раздробленной. Хотя британские и американские чиновники, как и представители Организации Объединенных Наций, еще несколько лет после этих событий ссылались в своих документах и речах на некое образование «Палестина», к середине 1949 г. территория, некогда известная под этим названием, была разделена между новым государством Израиль, Иорданией (Западный берег, аннексированный в 1950 г.) и Египтом (сектор Газа) – см. карту 6.2.

Катастрофа, Накба, лишила палестинцев родины, разрушила их общество и заставила сняться с места (бежать или быть изгнанными) половину арабского населения (от 650 000 до 750 000 человек). Эти палестинцы стали беженцами, лицами без гражданства, подопечными новой организации под названием «Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ», сокращенно БАПОР[239]239
  Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ, БАПОР (United Nations Relief and Works Agency for Palestine Refugees, UNRWA), было учреждено 8 декабря 1949 г. резолюцией Генеральной Ассамблеи № 302; его официальный веб-сайт: https://www.unrwa.org. См. Buehrig, E. H. (1971). The UN and the Palestinian Refugees: A Study in Nonterritorial Administration. Bloomington: Indiana University Press; Viorst, M. (1989). Reaching for the Olive Branch: UNRWA and Peace in the Middle East. Washington, DC: Middle East Institute.


[Закрыть]. Следующие 20 лет их будут называть арабскими беженцами – а термин «палестинец» отойдет на второй план. Право этих беженцев на возвращение в свои дома или на получение компенсации было признано в статье 11 резолюции № 194 Генеральной Ассамблеи ООН, принятой 11 декабря 1948 г.[240]240
  UNGA Resolution No. 194 (III), 11 December 1948, см. также в The Israel-Arab Reader, 85. См. также в: Tomeh, G. J. (ed.) (1988). United Nations Resolutions on Palestine and the Arab-Israeli Conflict, rev. ed., vol. I: 1947–1974, 16. Washington, DC: Institute for Palestine Studies; размещено на сайте: https://naip-documents.blogspot.com/2009/09/document-10.html.


[Закрыть] Однако по ряду сложных причин, кратко изложенных ниже, эти палестинские беженцы, в том числе их последующие поколения, существуют по сей день, а их права, предусмотренные этой резолюцией, до сих пор не реализованы.

Карта 6.2. Израиль и его соседи, 1949–1967 гг.

Одно из вызывающих наиболее ожесточенные споры основных противоречий, которое оформилось в ходе первой арабо-израильской войны, звучит так: как палестинцы стали беженцами в 1948–1949 гг.? И почему они остаются ими так долго? Политики, пропагандисты и историки годами тратили силы на попытки выяснить: палестинцы стали беженцами в результате добровольного бегства (побочного следствия войны) или же потому, что сионистские и израильские вооруженные силы преднамеренно сгоняли их с земли? Даже сегодня мнения по этому вопросу категорически не сходятся, а методы и мотивы его исследователей оспариваются не реже, чем сами исторические факты и доводы.

В течение многих лет официальная израильская версия тех событий гласила, что бо́льшая часть палестинцев покинула свои дома добровольно или по приказу арабских командиров о временной эвакуации, чтобы вернуться после победы над евреями. В 1960-х гг. это объяснение поставил под сомнение ирландский журналист, изучивший записи передач арабского радио, собранные сотрудниками Би-би-си, а затем ученые, анализировавшие архивные документы, доступ к которым начал открываться в 1980-е гг.[241]241
  Childers, E. B. (1961). The other Exodus. The Spectator (London), 12 May, см. также в: From Haven to Conquest (ed. W. Khalidi), 795–806; Flapan, S., Birth of Israel, 81–118; Hitchens, C. (2001). Broadcasts. In: Blaming the Victims: Spurious Scholarship and the Palestinian Question (ed. E. W. Said and C. Hitchens), 73–83. London: Verso.


[Закрыть] В просионистских публикациях иногда описываются случаи, когда евреи уговаривали арабов остаться – особенно в апреле 1948 г., при эвакуации арабских общин из Хайфы и Тверии, двух городов со смешанным населением. Подразумевается, что такие случаи были типичными, хотя на самом деле они наблюдались в уникальных обстоятельствах, да и искренность тех уговоров до сих пор остается под вопросом[242]242
  Khalidi, W. The fall of Haifa; Karsh, E. (2001). Nakbat Haifa: The collapse and dispersion of a major Palestinian community. Middle Eastern Studies 37 (4): 25–70; Abbasi, M. (2008). The end of Arab Tiberias: The 1948 battle for the city. Journal of Palestine Studies 37 (3): 6–29; Morris, B. 1948, 140–147; Karsh, E. (2010). Palestine Betrayed. New Haven/London: Yale University Press, ch. 6.


[Закрыть]. Недавние исследования, основанные на анализе устных свидетельств очевидцев, как правило, опровергают такие общие обвинения в адрес арабских лидеров и поддерживают противоположную версию, согласно которой во многих случаях палестинские и арабские лидеры призывали население не трогаться с места[243]243
  Abdel-Jawad, S. (2006). The Arab and Palestinian narratives of the 1948 War. In: Israeli and Palestinian Narratives of Conflict: History’s Double Helix (ed. R. I. Rotberg), 72–114. Bloomington/Indianapolis: Indiana University Press.


[Закрыть].

Поборники обеих сторон, стремясь доказать или опровергнуть морально-политическую ответственность арабов или сионистов/израильтян за бегство и/или изгнание палестинского населения, выборочно приводят только те из множества имеющихся свидетельств, что говорят в их пользу, и игнорируют или дискредитируют опровергающие их тезисы или противоречащие им. Так, например, Эфраим Карш 60 лет спустя вновь обратился к истории войны 1948 г., выборочно задействовав впечатляющий массив неизвестных ранее документов, в основном из архивов «Хаганы» и Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), чтобы доказать, что до 14 мая 1948 г. «никто из 170 000–180 000 арабов, бежавших из городов, не был изгнан евреями – и лишь немногие из 130 000–160 000 сельских жителей»[244]244
  Karsh, E. (2008). 1948, Israel, and the Palestinians: Annotated Text, Commentary, 7 May, https://www.commentarymagazine.com/articles/1948-israel-and-the-palestinians-annotated-text (дата обращения 1 июня 2018 г.).


[Закрыть].

Подобные исследования не беспристрастны; их задача – сослужить службу в неоконченных битвах, доказав либо опровергнув наиболее распространенное в наше время мнение, что сионистские отряды и израильские войска намеренно и систематически изгоняли палестинское население. Критики действий Израиля указывают на документ «Хаганы» под названием «План Д» (Тохнит Далет), в котором последовательно и систематически расписаны указания захватывать районы, населенные арабами, и укрепляться в них. Некоторые считают «План Д» доказательством намерения сионистов «этнически очистить» захваченные земли от палестинского населения – намерения, восходящего к планам и надеждам, которые со времен Теодора Герцля питали сионисты независимо от политического спектра: избавиться от местных арабов, «переместить» их, чтобы освободить место для будущего еврейского большинства[245]245
  Childers, E. B. (1987). The wordless wish: From citizens to refugees. In: The Transformation of Palestine, 2e (ed. I. A. Lughod), 165–202. Evanston, IL: Northwestern University Press; Khalidi, W. (1988). Plan Dalet revisited: Master plan for the conquest of Palestine. Journal of Palestine Studies 18 (1): 3–37; Simons, C. (1988). International Proposals to Transfer Arabs from Palestine, 1895–1947: A Historical Survey. Hoboken, NJ: Ktav Publishing; Masalha, N. (1992). Expulsion of the Palestinians: The Concept of «Transfer» in Zionist Political Thought, 1882–1948. Washington, DC: Institute for Palestine Studies; Khalidi, W. (1992). All That Remains: The Palestinian Villages Occupied and Depopulated by Israel in 1948. Washington, DC: Institute for Palestine Studies; Pappe, I. Making, ch. 3; Pappe, I. (2006). The Ethnic Cleansing of Palestine. Oxford: Oneworld Publications; Khalidi, R. The Iron Cage, 126.


[Закрыть].

Одно из самых тщательных и взвешенных исследований вопроса беженцев – это книга «Зарождение проблемы палестинских беженцев» (The Birth of the Palestinian Refugee Problem), опубликованная израильским «новым историком» Бенни Моррисом в 1987 г. и переработанная им в 2004-м[246]246
  Morris, B. (1987). The Birth of the Palestinian Refugee Problem, 1947–1949. Cambridge: Cambridge University Press, and Morris, B. (2004). The Birth of the Palestinian Refugee Problem Revisited. Cambridge, UK/New York: Cambridge University Press.


[Закрыть]. В книге Морриса приводятся свидетельства ранее неизвестных массовых убийств, изнасилований, зачисток и грабежей, совершенных израильскими военными, которые шокировали израильтян и других просионистски настроенных читателей, обеспечив автору известность по обе стороны израильско-палестинского раскола. Однако его кропотливые исследования не заставили его самого поддержать тезис, что палестинцы стали беженцами в результате осуществления сионистами генерального плана по этнической чистке арабского населения Палестины. В дебатах, последовавших за публикацией книги, Нур Масалха и другие критиковали Морриса за неспособность довести собственные рассуждения до логического, по их мнению, завершения[247]247
  Masalha, N. (1991). A critique of Benny Morris. Journal of Palestine Studies 21 (1): 90–97; Morris, B. (1991). Response to Finkelstein and Masalha. Journal of Palestine Studies 21 (1): 98–114; Shlaim, A. (2007). The debate about 1948. The Israel/Palestine Question: A Reader, 2e (ed. I. Pappe), 139–160; комментарии Эдварда Саида и аль-Асади приводятся в: Kabha, M. (2007). A Palestinian look at the new historians and post-Zionism in Israel. In: Making Israel (ed. B. Morris), 309. Ann Arbor: University of Michigan Press; Finkelstein, N. G. (2003). Image and Reality of the Israel-Palestine Conflict, new and rev. ed. New York: W. W. Norton [2e, London: Verso], ch. 3; Carey, R., Benny, M. & Morris, B. The historian and the twisted politics of expulsion. CounterPunch 19–20 July 2008, https://www.counterpunch.org/2008/07/19/dr-bennyand-mr-morris (дата обращения 1 июня 2018 г.).


[Закрыть]. В 2004 г. Моррис, вынужденный пересмотреть свои подходы и выводы, отреагировал на критику: он признал, что до 1948 г. идея «перемещения» пользовалась среди евреев поддержкой более широкой, чем он полагал, но заметил, однако, что «связь между этой поддержкой и тем, что в действительности происходило во время войны, гораздо слабее, чем готовы допустить арабские пропагандисты»[248]248
  Morris, B., Birth of the Palestinian Refugee Problem Revisited, 5–6, 39–64. Одновременно Моррис ответил израильским критикам Шабтаю Тевету и Аните Шапира, которые утверждали, что «нет никакой связи между несистематическим распространением» идеи «перемещения» и тем, что произошло в 1947–1948 гг. Однако он предпочел не отвечать на более обидные обвинения в интеллектуальной нечестности, выдвинутые против него в книге: Karsh, E. (2000). Fabricating Israeli History: The «New Historians», 2e (rev. ed.). London: Frank Cass, ch. 2.


[Закрыть].

Столкнувшись с такими оспариваемыми трактовками, многие из которых, возможно, так и останутся непроясненными, мы можем констатировать, что между 1947 и 1949 гг. почти 0,75 млн палестинцев по совокупности причин стали беженцами, причем ответственность за этот исход неравномерно распределена между разными воюющими сторонами и участниками событий:

Многие бежали от «обычных» жестокостей и зверств войны.

• В некоторых случаях палестинцев совместными усилиями принудили к отъезду ишув и британская администрация.

• Многие бежали в состоянии острой паники, особенно после широко распространившихся (и преувеличенных) сообщений о резне, учиненной «Иргуном» и «Лохамей Херут Исраэль» в палестинской деревне Дейр-Ясин в начале апреля 1948 г.[249]249
  Khalidi, R. The Iron Cage, 133 (где цитируется оригинальное исследование Халиди, опубликованное на арабском в 1999 г.); личные беседы с Филипом Матаром и Авраамом Селой.


[Закрыть]

• В некоторых районах сионистские ополченцы и подразделения ЦАХАЛ намеренно опустошали деревни и изгоняли людей тысячами.

• Многие палестинские арабы покинули свои дома, потому что пали духом и были сбиты с толку отсутствием эффективного руководства и дисциплины в их общине.

Что касается второго вопроса – почему палестинцы остаются беженцами так долго, – на него все так же нет ответа, а стороны упорно перекладывают вину друг на друга. По окончании многих войн XX в. проблемы беженцев удавалось или решать, или смягчать посредством международной гуманитарной помощи и политических компромиссов, но палестинский случай – это аномалия, справиться с которой сегодня кажется как никогда трудной задачей. Время от времени международные организации и отдельные деятели пытаются выработать формулу компенсации, репарации или переселения, но пока никакого выхода из тупика никто так и не нашел[250]250
  Тут можно упомянуть специальную миссию Джозефа Джонсона, президента Фонда Карнеги, который приехал в регион в 1961 г. в качестве уполномоченного Согласительной комиссии ООН по Палестине. См.: Forsythe, D. P. (1972). United Nations Peacemaking: The Conciliation Commission for Palestine. Baltimore, MD/London: Johns Hopkins University Press, ch. V; выдержки из доклада Джонсона см.: http://mfa.gov.il/MFA/ForeignPolicy/MFADocuments/Yearbook1/Pages/16%20Palestine%2 °Conciliation%2 °Commission-%20Nineteenth%20P.aspx (дата обращения 1 июня 2018 г.).


[Закрыть].

Израиль и его сторонники возлагают вину за то, что эта проблема до сих пор не решена, исключительно на арабские государства, указывая главным образом на их отказ подписать полноценные мирные договоры (см. главу 7). Если бы они предприняли дальнейшие ожидаемые от них шаги к миру и нормализации, утверждает Израиль, стороны соглашений о перемирии от 1949 г. смогли бы разобраться с нерешенными вопросами, включая проблемы границ и беженцев. Арабские государства, длящие состояние войны и отказывающиеся признать Израиль и примириться с его существованием, и есть, по мнению израильтян, главный камень преткновения на пути решения проблемы палестинских беженцев.

Под перекрестным огнем обвинений израильтяне и их сторонники продолжают обвинять арабские государства в том, что при попустительстве БАПОР («синекуры для бюрократов и рассадника ненависти и ирредентизма»[251]251
  Rubinstein, A. Z. (1991). Transformation: External determinants. In: The Arab-Israeli Conflict: Perspectives, 2e (ed. A. Z. Rubinstein), 82. New York: HarperCollins.


[Закрыть]) они цинично и целенаправленно удерживают беженцев в том же состоянии с тем, чтобы:

• не брать на себя никакой гуманитарной или политической ответственности за их расселение и интеграцию среди собственного арабского населения;

• подогревать в беженцах обиду и жажду мести, подготавливая их к тому, чтобы однажды вернуть их (если их примут) в качестве пятой колонны, дестабилизирующей еврейское государство, или (если их не примут) сделать из них диверсантов и боевиков для нападения на Израиль;

• использовать беженцев в качестве инструмента пропаганды в продолжающейся войне арабов против Израиля[252]252
  Например: Syrkin, M. (1980). The State of the Jews, 119–146. Washington, DC: New Republic Books/Herzl Press; Syrkin, M. (1972). The Palestinian Refugees: Resettlement, Repatriation or Restoration? [from Commentary magazine 41(1) (1966)], Israel, the Arabs and the Middle East (ed. I. Howe & C. Gershman), 157–185. New York: Bantam; Spyer, J. (2008, May). UNRWA: Barrier to Peace. BESA Perspectives Papers No. 44, 27, https://besacenter.org/perspectivespapers/unrwa-barrier-to-peace (дата обращения 21 апреля 2018 г.); Karsh, E. (2018, 15 May). The Privileged Palestinian «Refugees», BESA Mideast Security and Policy Studies No. 149, B, https://besacenter.org/mideast-security-andpolicy-studies/palestinian-refugees-privileged (дата обращения 12 октября 2018 г.).


[Закрыть].

Арабы и палестинцы обвиняют израильтян не только в преднамеренном изгнании огромного числа палестинцев, но и в бессердечном отказе признать закрепленное в резолюции № 191 право палестинских беженцев на возвращение в свои дома или компенсацию. Израиль отказался выполнять этот пункт резолюции Генеральной Ассамблеи, ссылаясь в том числе на то (как это сделали арабы в отношении резолюции № 181 о разделе), что такие резолюции имеют статус рекомендаций и не подразумевают обязательного исполнения.

Но за этой юридической позицией Израиля скрывается нечто большее, чем обычные препирательства или жесткая переговорная тактика. С той же силой и убежденностью, с какой перемещенные палестинцы верили, что у них есть неоспоримое право вернуться в свои дома, израильское руководство в 1948 и 1949 гг. заняло четкую позицию против их возвращения[253]253
  Morris, B. (1985). The crystallization of Israeli policy against a return of the Arab refugees: April-December, 1948. Studies in Zionism 6 (1): 85–118.


[Закрыть]. Отклоняя в конце июля 1948 г. личную просьбу посредника ООН о жесте, который мог бы облегчить тяготы, выпавшие на долю первых волн палестинских беженцев, новый министр иностранных дел Израиля Моше Черток (позже Шарет), писал графу Фольке Бернадотту в попытке донести до него доводы, увязывающие ответственность арабских стран за развязывание войны с судьбой палестинских беженцев:

Массовое бегство арабов из Израиля и с оккупированных Израилем территорий есть прямое следствие арабской внешней агрессии… Арабские правительства и великая держава [имеется в виду Великобритания], которая их поддержала, не могут получить и то и другое: делать все возможное, чтобы сломить и уничтожить государство Израиль, а затем, потерпев неудачу, требовать, чтобы государство Израиль взяло на себя ответственность за результаты их собственных безрассудных действий… Пока длится война, Временное правительство [Израиля] не в состоянии принять арабов, бежавших из своих домов, в сколько-нибудь значительных количествах.

Шарет, который в остальном придерживался умеренного дипломатического курса в части отношений Израиля с арабами и палестинцами, далее излагает мысль, которая ляжет в основу официальной жесткой линии израильского правительства, категорически несогласного с возвращением палестинских беженцев:

Исход палестинских арабов в 1948 г. – один из тех катаклизмов, которые, как показывает опыт других стран, меняют ход истории. Пока слишком рано говорить, как именно и в какой степени этот исход повлияет на будущее Израиля и соседних территорий. Когда арабские государства будут готовы заключить с Израилем мирный договор, этот вопрос можно будет конструктивно решать в рамках общего урегулирования и с учетом наших встречных претензий по поводу убийств и уничтожения имущества евреев. Долгосрочные интересы еврейского и арабского населения; стабильность государства Израиль и прочные основы мира между ним и его соседями; нынешнее положение и будущая судьба еврейских общин в арабских странах; ответственность арабских правительств за развязывание агрессивной войны и их обязательства по выплате репараций – [все это] будет иметь отношение к вопросу о том, должно ли быть позволено бывшим арабским жителям вернуться на территорию Израиля, в каких масштабах и на каких условиях. К такому всеобъемлющему и прочному мирному урегулированию Временное правительство Израиля всегда готово, но оно твердо уверено, что от него, справедливости ради, не следует требовать односторонних и частичных шагов к установлению мира, в то время как другая сторона настроена воевать[254]254
  M. Shertok to Count Folke Bernadotte, 1 August 1948, Israel State Archives. (1981). Documents on the Foreign Policy of Israel, vol. I (14 May-30 September 1948) (ed. Y. Freundlich), 443–444. Jerusalem: Israel State Archives.


[Закрыть].

Несмотря на резолюцию ГА ООН № 194 и подтверждающие ее резолюции, которые снова и снова принимались на протяжении многих лет, Израиль последовательно отвергал идею массового возвращения палестинских беженцев, обосновывая свою позицию доводами в духе процитированных выше высказываний Шарета[255]255
  См. также: Morris, B. Birth of the Palestinian Refugee Problem, ch. 4; Abba Eban statement at the UN, 4 May 1949, Israel State Archives (1986). Documents on the Foreign Policy of Israel, vol. 4 (May-December 1949) (ed. Y. Rosenthal). 14–16. Jerusalem: Israel State Archives [doc. 5].


[Закрыть]. С самого начала позиция Израиля заключалась в том, что он готов рассматривать только планы расселения (за пределами Израиля) и/или компенсации беженцам и только при условии, что арабы предпримут шаги к разрядке напряженности (например, откажутся от бойкота и блокады Израиля) и к окончательному всестороннему миру. В качестве гуманитарной меры Израиль предлагал рассмотреть возможность ограниченного воссоединения семей, но отвергал право беженцев на любое массовое возвращение.

Проблема палестинских беженцев, остающаяся нерешенной на протяжении многих поколений, является основным камнем преткновения для всех, кто уже в наше время пытается найти решение израильско-арабского и/или израильско-палестинского конфликтов. После дипломатического прорыва в Осло и начала прямых израильско-палестинских переговоров в 1993 г. заявляемое беженцами «право на возвращение» занимает важное место среди препятствий на пути к достижению всеобъемлющего и прочного мира, являясь одним из самых острых нерешенных вопросов в палестино-израильской дипломатии.

Накба и Шоа: снова жертвы против жертв

И словно проблема палестинских беженцев сама по себе недостаточно сложна, она усугубляется, когда к ней добавляются аргументы о связи между Холокостом и борьбой за Палестину, то есть о взаимосвязи трагедий европейских беженцев-евреев и палестинских беженцев-арабов. В 1947–1949 гг., во время и после боевых действий, имели место не одна, а две волны принудительной миграции, вызвавшие осложнения, которые будут сказываться на жизни многих поколений. Сотни тысяч палестинских арабов бежали или были изгнаны, оставив дома и имущество, которые новое государство Израиль, стремясь сгладить острый дефицит жилья, передало многим из сотен тысяч беженцев-евреев, томившихся после войны в европейских транзитных лагерях, а также «арабским евреям», покинувшим свои дома и бросившим свое имущество в арабских и мусульманских странах в 1948–1951 гг.[256]256
  См., например: Segev, T. (1986). 1949: The First Israelis. New York: Free Press; Lesch, A. M. & Lustick, I. S. (eds.) (2005). Exile and Return: Predicaments of Palestinians and Jews. Philadelphia: University of Pennsylvania Press.


[Закрыть] Трагедию отдельных еврейских и палестинских семей, связанных историями потерь и перемещений, убедительнее любых цифр и статистических данных доносят до нас произведения художественной литературы и кино[257]257
  См., например: Kanafani, G. (2000). Returning to Haifa. In: Palestine’s Children: Returning to Haifa and Other Stories (transl. B. Harlow & K. E. Riley), 149–196. Boulder, CO: Lynne Rienner; Yaari, Y. (1963). The Judgment of Solomon. In: Modern Jewish Stories (ed. G. Charles), 21–43. London: Faber and Faber [Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1965]. Написанная на арабском новелла Канафани с разрешения семьи покойного автора была переведена и адаптирована драматургом Боазом Гаоном и режиссером Синаи Питером для постановки на сцене Камерного театра Тель-Авива в 2008 г. См. рецензию: Diamant, E. (2008). Return to Haifa confronts Holocaust victims with Palestinian refugees. Palestine-Israel Journal of Politics, Economics and Culture 15 (1–2): 210–212.


[Закрыть].

Многие израильтяне в то время надеялись, что это явление будет восприниматься как «обмен населением» (как это произошло, например, между Грецией и Турцией после Первой мировой войны) и таким образом проблема беженцев будет быстро решена. Арабские государства и палестинцы отказывались рассматривать проблему беженцев (и предлагаемое для нее решение) в этих терминах; с их точки зрения, невинных палестинских арабов несправедливо заставили расплачиваться за Холокост, за грехи Европы.

Израильтяне и сионисты по сей день расходятся во мнениях с палестинцами и арабами относительно того, в какой степени тяжелое положение европейского еврейства в 1940-е гг. следует увязывать с сионистскими планами и претензиями на Палестину – это наше седьмое основное противоречие, сформулированное выше в этой главе. Считаным интеллектуалам удалось порвать с консенсусом, сложившимся в их национальных общинах по этому в высшей степени эмоциональному вопросу[258]258
  Примеры, касающиеся Израиля, см. в: Evron, B. (1981). The Holocaust: Learning the wrong lessons. Journal of Palestine Studies 10 (3): 16–25; Yehoshua, A. B. (1981). The Holocaust as junction. In: Between Right and Right, 1–19. New York: Doubleday; Burg, A. (2008). The Holocaust is Over: We Must Rise from Its Ashes. London: Macmillan; Burg, A. (2014). Independence and Nakba: Intertwined and inseparable. Haaretz; Pappe, I. The Idea of Israel, ch. 7 («Touching the Raw Nerves of Society: Holocaust Memory in Israel»).


[Закрыть]. Подавляющее большинство, рассуждая о связи между этими двумя проблемами, занимает глубоко прочувствованные, не поддающиеся опровержению или переубеждению позиции, ставшие частью национальных нарративов двух сторон с их взаимной склонностью воспринимать себя как жертву. Победа Израиля на поле боя принесла евреям ткума (избавление) после чудовищных гонений Шоа. Ацмаут (независимость) и государственность сделали из этих евреев и сионистов первых израильтян. По их мнению, именно агрессия и затем военное поражение арабов в 1948 г. стали причиной Накбы – потери палестинских земель, утраты шанса на создание национального государства и появления множества беженцев, рассеянных по всему региону и за его пределами.

Ощущение несправедливости преследований, тупика, в котором они оказались из-за Холокоста и первой войны в Палестине, пустило глубокие корни в душах многих палестинцев; его и сегодня не под силу развеять никаким объяснениям или контраргументам. Некоторые палестинцы осуждают сионистов и евреев за, как они это видят, манипулирование чувством вины за преступления Холокоста в стремлении игнорировать законные требования и проблемы палестинцев; по мнению Раджи Шехаде, израильтянам «спускали с рук преступления [против палестинцев в условиях оккупации], потому что сочувствовали им из-за Холокоста». Но это «выданное под влиянием эмоций особое дозволение», надеется он, «в конце концов исчерпает себя»[259]259
  Shehadeh, R. (2017). Where the Line is Drawn: A Tale of Crossings, Friendships, and Fifty Years of Occupation in Israel-Palestine, 177. New York: The New Press; резкую критику см. в Massad, J. (2000). Palestinians and Jewish history: Recognition or submission? Journal of Palestine Studies 30 (1): 52–67.


[Закрыть]. Даже выражая сочувствие израильским евреям в связи с сорокалетней годовщиной Холокоста, именитый палестино-израильский писатель Эмиль Хабиби все равно охарактеризовал этот геноцид «как первородный грех, который позволил сионистскому движению убедить миллионы евреев в правильности избранного курса». Свое эссе Хабиби завершает следующим предложением: «Если бы не ваш – и всего человечества – Холокост во Второй мировой войне, катастрофы, до сих пор определяющей судьбу моего народа, не могло бы случиться»[260]260
  Habibi, E. (1988). Your Holocaust, our catastrophe. The Tel Aviv Review I (1): 332–336. См. также: Shehadeh, R. Where the Line is Drawn, 222.


[Закрыть].

Кто-то может рассматривать сложившуюся ситуацию подобно Исааку Дойчеру с его аллегорией о прыгающем из горящего здания человеке, которая уже приводилась в главе 2 (в разделе «Аналогии и аллегории»). Но большинство израильтян отказываются считать себя, а также спасение остатков европейского еврейства причиной бед палестинских беженцев. Они отвечают, что до 1948 г. еврейская иммиграция в основном шла на пользу местному арабскому населению, а не «рухнула» на него и не «покалечила» и что арабский «пострадавший» не просто «клянется, что заставит его заплатить», но творит и кое-что похуже, запуская тем самым цикл насилия – отличительную черту этого конфликта. Израильтяне полагают, что эта аллегория, кроме всего прочего, упускает из виду страстное желание сионистов переселиться в Палестину/Эрец-Исраэль, существовавшее задолго до Холокоста. Кроме того, аналогия с выпрыгнувшим человеком не учитывает безразличия международного сообщества, которое могло бы открыть для переживших Холокост и другие двери, позволив выпрыгнувшему из горящего здания приземлиться где-нибудь в другом месте, не причинив вреда стоящему внизу палестинцу. Наконец, помня о неприязни, которую арабы испытывали к сионизму как до, так и после Холокоста, а также о периодических вспышках антисемитизма по всему миру, израильтяне видят Холокост в ином свете. Для них он и сегодня остается «незажившей раной»[261]261
  Elon, A. (1971). The Israelis: Founders and Sons. New York: Holt, Rinehart and Winston, ch. 8.


[Закрыть].