Текст книги "Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории"

Автор книги: Нил Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 7. Израиль и арабские государства, 1949–1973 гг.

Палестинский вопрос после 1949 г.

Конфликт, за развитием которого мы наблюдали в предыдущих главах, был столкновением прежде всего сионистов и палестинцев в их борьбе за контроль над Палестиной/Эрец-Исраэль. К 1949 г., когда смолкли пушки, палестинцы – вследствие общего упадка, начавшегося с подавления восстания 1936–1939 гг., – исчерпали свои силы. Теперь они представляли собой рассеянный, обезглавленный народ, лишенный своей территориальной базы; многие вели зависимую жизнь беженцев. Подмандатная Палестина исчезла с карт: ей на смену пришел Израиль, а меньшие части бывшей Палестины были присоединены к Иордании (Западный берег) и Египту (Газа). В следующие два десятилетия собственно палестинские процессы отошли на второй план на фоне нового регионального конфликта, в котором столкнулись Израиль, Сирия, Иордания и Египет.

Поскольку единого палестинского народа, объединенного национальным движением и стремящегося к созданию независимого палестинского государства, на тот момент не существовало, некоторые решили, что не существует более и никакой палестинской проблемы или вопроса. Израильтяне теперь строили свои политические, военно-стратегические и прочие планы в контексте двусторонних или многосторонних отношений с другими суверенными государствами. Противостояние сионистов/израильтян и палестинских арабов – двух соперничающих национальных общин, которые до 1948 г. добивались суверенитета над одной и той же территорией, – в этот период стихло и возобновилось лишь после 1967 г. (см. главу 8). На протяжении нескольких десятилетий после 1949 г. обычно говорили об арабо-израильском, а не об израильско-палестинском конфликте.

В этой главе мы рассмотрим, как изменилась структура и динамика арабо-израильского конфликта за четверть века с 1949 по 1973 г. – в период, отмеченный тремя крупными межгосударственными войнами: в октябре 1956 г. (между Израилем и Египтом), в июне 1967 г. (между Израилем, Египтом, Иорданией и Сирией) и в октябре 1973 г. (между Израилем, Египтом и Сирией). В это же время претерпели изменения и международные аспекты конфликта. До 1948 г. основные противоборствующие стороны мерились силами под практически неоспоримой властью державы-мандатария – Великобритании, другие европейские государства и США оставались на втором плане. После Второй мировой войны британцы, французы, американцы и русские принялись соперничать друг с другом в попытках укрепить и расширить свое влияние в регионе. Следует отметить, что после 1949 г. с началом холодной войны соперничество сверхдержав обострилось: США и СССР переманивали на свою сторону государства и народы, стремясь отыскать союзников на важном с геостратегической точки зрения Ближнем Востоке. Здесь, как и везде в мире, каждой малой стране приходилось решать, каким объемом номинального суверенитета пожертвовать, становясь государством-клиентом, зависящим от дипломатической, экономической и/или военной помощи американского или советского патрона. Новые глобальные измерения и новые идеологические расколы наложились на уже существующее соперничество и конфликты в регионе, где арабо-израильский спор был не единственным. Могущественные внешние силы преследовали свои интересы, которые затеняли, а зачастую и полностью затмевали интересы местных игроков.

Как мы уже знаем, вмешательство арабских государств в дела Палестины, начавшееся в период восстания 1936 г., – включая их неэффективную дипломатическую активность в ООН в 1947 и 1948 гг. и поражение арабских армий (вкупе с палестинскими ополченцами) в войне 1948–1949 гг. – повлекло за собой ряд негативных для палестинцев последствий. Дипломатические и военные победы нового еврейского государства и исчезновение арабской Палестины после 1948 г. привели арабский мир в состояние политической нестабильности, потрясения и униженности, однако же и вынудили арабов обратить критический взгляд на самих себя[262]262
  Критическую оценку палестинцами своих действий см., например, в: Alami, M. (1949). The lesson of Palestine. Middle East Journal 3 (4): 373–405. Другие важные примеры переосмысления опубликовали ученый из Бейрута Константин Цурейк: Constantine Zurayk, K. (1956). The Meaning of the Disaster (transl. R. B. Winder). Beirut: Khayat’s, и ливанский дипломат Малик: Malik, C. (1952). The Near East: The search for truth. Foreign Affairs 30; Arab Nationalism: An Anthology (ed. and introduced by S. G. Haim). Berkeley/Los Angeles: University of California Press, 1962, 189–224, esp. 200–205.


[Закрыть]. Наиболее заметными ранами были потеря территории, утраченная возможность создания независимого палестинского арабского государства и – что особенно болезненно – нерешенная проблема палестинских беженцев в Ливане, Сирии, Иордании и Газе, размещенных в основном в лагерях Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР).

На международном уровне место палестинского вопроса заняла гуманитарная проблема, известная как «проблема арабских беженцев». Обсуждение ежегодных докладов БАПОР в Генеральной Ассамблее ООН и голосование по выделению средств на помощь беженцам и на их образовательные нужды служили основной платформой для рассмотрения палестинских дел. За исключением местных и региональных комитетов, созданных для того, чтобы представлять палестинских беженцев и требовать их репатриации (или воссоединения семей), возвращения их активов (бизнесов, заблокированных банковских счетов и т. д.) или компенсации за брошенное или уничтоженное имущество, палестинцы как сообщество не имели признанного или эффективного руководства.

Две попытки сформулировать палестинский национальный консенсус и создать новые политические институты оказались недолговечными и неудачными в силу практически полной зависимости палестинцев от принявших их арабских режимов. В конце сентября 1948 г. муфтий Иерусалима в изгнании и остатки его Верховного арабского комитета объявили о создании Всепалестинского правительства с базой в секторе Газа; довольно быстро, однако, оно перенесло свою работу в Каир[263]263
  Shlaim, A. (1990). The rise and fall of the All-Palestine Government in Gaza. Journal of Palestine Studies 20 (1): 37–53; Khalidi, R. (2006). The Iron Cage: The Story of the Palestinian Struggle for Statehood, 135–136. Boston, MA: Beacon Press.


[Закрыть]. Еще через несколько месяцев в Иерихоне собрался Палестинский конгресс, призванный выразить «всенародное» требование – которое на самом деле координировали сторонники короля Абдаллы – аннексии Западного берега Хашимитским Королевством (что и произойдет в 1950 г.)[264]264
  Plascov, A. (1981). The Palestinian Refugees in Jordan, 1948–1957. London: Frank Cass; Wilson, M. (1987). King Abdullah, Britain and the Making of Jordan, 181–184. Cambridge, UK/New York, etc.: Cambridge University Press; Nevo, J. (1996). King Abdallah and Palestine: A Territorial Ambition, 166–171. London/New York: Macmillan [St. Antony’s Series]; Abu-Odeh, A. (1999). Jordanians, Palestinians and the Hashemite Kingdom in the Middle East Peace Process, 45. Washington, DC: United States Institute of Peace Press.


[Закрыть].

Реальная инициатива и ответственность за дело Палестины в политической и дипломатической сфере находились теперь в руках лидеров арабских государств. Для палестинцев все это было равносильно «арабской опеке». По словам палестино-американского историка Рашида Халиди, тем самым они лишались самостоятельности:

Если за них и говорили, то только арабские государства, причем каждое имело собственные соображения и расчеты, и все они были слабы… Даже те ограниченные попытки палестинцев говорить за себя на международной арене, какие имели место, полностью зависели от поддержки арабских государств[265]265
  Khalidi, R. The Iron Cage, 125–126, 136.


[Закрыть].

Вопросы восстановления Палестины и возвращения беженцев оказались тесно увязаны еще и с отношениями арабских стран между собой – то были годы «арабской холодной войны», описанной историком Малкольмом Керром[266]266
  Kerr, M. 1971. The Arab Cold: Gamal Abd al-Nasir and His Rivals, 1958–1970, 3e. London/New York: [for the Royal Institute of International Affairs] Oxford University Press.


[Закрыть]. Арабские политики и режимы обращались к палестинскому вопросу, чтобы выставить напоказ свой национализм и патриотизм или же чтобы подкрепить свои притязания на лидерство в регионе. Обычно это приводило к тому, что лидеры арабских стран старались «перебить ставки» друг друга и занять максимально жесткую позицию в отношении Израиля, что дополнительно подталкивало их в сторону радикализации политических позиций[267]267
  Rabinovich, I. 1991. The Road Not Taken: Early Arab-Israeli Negotiations, 82. New York/Oxford: Oxford University Press.


[Закрыть].

После 1949 г. выражение «дело Палестины» вызывало как положительные, так и отрицательные ассоциации. С одной стороны, поражение арабских государств в войне с евреями в 1948–1949 гг. покрыло позором старые режимы, и некоторые из них вскоре уступили место новым. С другой стороны, эта фраза символизировала обещание арабских государств восстановить палестинцев в правах и вернуть их на родную землю, изгнать (возможно) евреев и в целом устранить несправедливость 1948 г.

Эта пылкая риторика нашла выражение в ряде конкретных стратегий. Одна из них – строгий запрет на действия или контакты, которые подразумевали бы признание Израиля как суверенного государства. Действуя в этом духе, Лига арабских государств открыла в Дамаске офис для продвижения и мониторинга экономического бойкота Израиля (объявленного Лигой в декабре 1945 г.)[268]268
  MacDonald, R. W. (1965). The League of Arab States: A Study in the Dynamics of Regional Organization, 118–123. Princeton, NJ: Princeton University Press; Cohen, A. (1970). Israel and the Arab World, 348–349, 484–486. New York: Funk and Wagnalls; Chill, D. S. (1976). The Arab Boycott of Israel: Economic Aggression and World Reaction. New York: Praeger; Nelson, W. H. & Prittie, T. C.F. (1977). The Economic War against the Jews. New York: Random House; Hadawi, S. (1977). Arab Boycott of Israel: Peaceful, Defensive and Constructive. Ottawa: Arab League Information Center.


[Закрыть]. В начале 1950-х гг. арабские режимы иногда оказывали ограниченную материально-техническую и военную поддержку обосновавшимся в их странах палестинцам, совершавшим вооруженные вылазки на территорию Израиля (см. раздел «Вялотекущие пограничные конфликты, 1949–1956 гг.»). Эти ранние федаины («жертвующие собой», партизаны) несли израильтянам смерть и разрушение, совершая свои диверсии, и периодически провоцировали израильские силы на ответные действия против деревень и военных объектов принимающих стран, испытывая тем самым щедрость и гостеприимство своих арабских хозяев. Противоречивые и зачастую натянутые отношения, связывавшие в 1950-е гг. правительства Египта, Иордании и Сирии с этими в основном неорганизованными палестинцами[269]269
  См., например: Brand, L. A. (1988). Palestinians in the Arab World: Institution Building and the Search for State. New York: Columbia University Press; Khalidi, R. The Iron Cage, 136–138, 141.


[Закрыть], предвосхищали еще более запутанные отношения, которые сложатся у них с партизанскими группировками, из которых в дальнейшем будет сформирована Организация освобождения Палестины (ООП). Эскалация вялотекущих пограничных боевых действий в 1954–1956 гг. стала одним из факторов, способствовавших началу в конце 1956 г. второй арабо-израильской войны.

От перемирия к безмирью

24 февраля 1949 г. Египет и Израиль подписали на греческом острове Родос первое из четырех соглашений об общем перемирии, регламентировавших выход воюющих государств из войны. На тот момент все, кто принимал участие в составлении этих соглашений, предполагали, что действовать они будут недолго[270]270
  См., например: Pelcovits, N. A. 1993. The Long Armistice: UN Peacekeeping and the Arab-Israeli Conflict, 1948–1960, foreword by Samuel W. Lewis, 40–43. Boulder, CO/San Francisco/Oxford: Westview Press.


[Закрыть]. Но шли месяцы, а затем и годы, а ожидаемого движения к мирным договорам не наблюдалось, и разочарованные стороны вернулись к спорам о толковании подписанных ими в 1949 г. документов. Большая часть этих споров носила чисто юридический характер, поскольку в обсуждаемых текстах имелось достаточно двусмысленностей, чтобы стороны могли делать диаметрально противоположные выводы о том, какая из них придерживается договоренностей, а какая их нарушает[271]271
  См., например: Rosenne, S. (1951). Israel’s Armistice Agreements with the Arab States: A Judicial Interpretation. Tel Aviv: Blumstein’s [for the International Law Assn., Israel Branch]; а также статьи Генри Кэттана, Натана Файнберга и материалы семинара арабских юристов в: Moore, The Arab-Israeli Conflict I: 221, 246f., 339.


[Закрыть].

Неспособность превратить подписанные в 1949 г. соглашения о перемирии в мирные договоры – отклонение от нормальной последовательности «прекращение огня / перемирие / мир» – стала отличительной чертой нового арабо-израильского конфликта, из-за которой он, в отличие от других подобных ему международных споров, стал казаться практически неразрешимым. Шесть вопросов отягощали и без того напряженные отношения между Израилем и арабскими государствами в начавшийся в 1949 г. период «безмирья»:

(1) признание, легитимность;

(2) границы, территории;

(3) беженцы;

(4) Иерусалим;

(5) свобода судоходства в Суэцком канале;

(6) вода.

В сложившейся после подписания соглашений о перемирии ситуации неуступчивости сторон и арабы, и израильтяне занимали по каждому из вышеперечисленных шести вопросов все более жесткие позиции, что оставляло не имеющих руководства палестинцев не у дел и лишало беженцев всякой надежды на скорое обретение дома. С начала 1949 по конец 1951 г. Организация Объединенных Наций разработала несколько механизмов, в рамках которых сторонам предлагалось урегулировать свои разногласия. Но все усилия Согласительной комиссии ООН по Палестине, созданной в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи № 194 от декабря 1948 г., в конечном счете оказались тщетными.

Почему же бывшие стороны военных действий не смогли превратить соглашения о перемирии в мирные договоры? И можно ли возложить на какую-то из них вину за эту упущенную возможность, за то, что временное перемирие не перешло в постоянный мир? Ко второму вопросу мы вернемся в главе 12, а первый рассмотрим здесь.

В отсутствие какого-либо прогресса на пути к подписанию израильско-арабских мирных договоров ответственность за сохранение нестабильного равновесия на границах взяла на себя ООН. С этой целью была учреждена Организация по наблюдению за выполнением условий перемирия (ОНВУП) – агентство, следившее за работой Смешанных комиссий по перемирию, которые возникли в соответствии с условиями каждого из четырех соглашений. На границах, особенно в спорных районах и в зонах, обозначенных как «демилитаризованные», постоянно происходили боевые столкновения и другие неприятные инциденты, так что Израиль, Египет, Иордания и Сирия заваливали своими жалобами Смешанные комиссии, которые в итоге с головой погрязли в расследованиях и вынесении постановлений[272]272
  Превосходные отчеты о режиме перемирия от непосредственных очевидцев и из других источников см.: Hutchison, E. H. (1956). Violent Truce: A Military Observer Looks at the Arab-Israeli Conflict, 1951–1955. New York: Devin-Adair; Burns, E. L.M. (1963). Between Arab and Israeli. New York: Ivan Obolensky; von Horn, C. (1966). Soldiering for Peace. London: Cassell; Berger, E. (1965). The Covenant and the Sword: Arab-Israeli Relations, 1948–56. Toronto: University of Toronto Press [London: Routledge and Kegan Paul]; Bar-Yaacov, N. (1967). The Israeli-Syrian Armistice: Problems of Implementation, 1949–1966. Jerusalem: Magnes Press (Hebrew University); Shalev, A. (1993). The Israeli-Syria Armistice Regime, 1949–1955. Boulder, CO: Westview Press/Jerusalem: The Jerusalem Post [Jaffee Center for Strategic Studies, Study No. 21]; Pelcovits, N. A. Long Armistice; Caplan, N. (2015). Futile Diplomacy, vol. III: The United Nations, the Great Powers and Middle East Peacemaking, 1948–1954. London: [Frank Cass, 1997] Routledge RLE, ch. VIII.


[Закрыть].

Однако, если рассуждать о самой природе нового арабо-израильского конфликта и пытаться объяснить неспособность сторон перейти от перемирия к миру, надо признать, что первостепенными здесь были политические, а не юридические или военные соображения. Как и следовало ожидать, на конференциях, которые Согласительная комиссия ООН по Палестине провела в Лозанне (1949), Женеве (1950) и Париже (1951), и арабские правительства, и Израиль заняли непримиримые позиции по вопросам границ, беженцев, Иерусалима и признания еврейского государства. Однако все послевоенные дипломатические усилия ООН на Ближнем Востоке были, казалось, обречены на провал прежде всего в силу невозможности найти компромисс между предварительными условиями, выдвигаемыми каждой из сторон:

• арабы считали, что, подписав соглашения о перемирии, они признали, что война окончена; однако при этом они требовали, чтобы Израиль ушел с территорий, занятых им в ходе боев 1948–1949 гг., но выходящих за пределы границ, установленных картой раздела, предложенной ООН в 1947 г. (см. карту 6.2), а также позволил беженцам вернуться или выплатил им компенсации, прежде чем они рассмотрят вопрос о продвижении к миру и признании нового израильского государства,

• в то время как израильтяне считали, что подписанные ими соглашения не только положили конец боевым действиям, но и подразумевают, что на следующем этапе стороны должны перейти к переговорам о всестороннем мире; только в этом контексте Израиль был готов обсуждать территориальное урегулирование, выплату репараций и вопрос о беженцах.

Вот такие очертания принял после 1949 г. тупик, в который зашли усилия по ведению переговоров и установлению мира. Представители арабских стран не отказывались сотрудничать с Согласительной комиссией ООН по Палестине и участвовать в созываемых ею конференциях, но отказывались садиться за один стол с представителями Израиля или ставить свои подписи под какими-либо общими документами[273]273
  О безуспешных дипломатических усилиях ООН в описываемый период см. в: Caplan, N. (1992). A tale of two cities: The Rhodes and Lausanne Conferences, 1949. Journal of Palestine Studies 21 (3): 5–34; Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III: chs. III–VII, IX–X.


[Закрыть]. Единственными успехами Согласительной комиссии в ходе этих первых попыток организации переговоров стали техническая работа по подготовке досье для компенсации беженцам за утраченные активы, содействие воссоединению некоторых семей и договоренность о размораживании заблокированных банковских счетов палестинцев[274]274
  О работе Согласительной комиссии см. в: Forsythe, D. P. (1972). United Nations Peacemaking: The Conciliation Commission for Palestine. Baltimore, MD/London: Johns Hopkins University Press.


[Закрыть].

Израиль пытался опереться на соглашения о перемирии и на свое членство в ООН, куда его приняли в мае 1949 г. – в расчете на то, что большинство стран признает теперь еврейское государство и нормализует отношения с ним в рамках всемирной организации. И действительно, к концу 1949 г. 47 государств (из 58) признали Израиль и/или установили с ним дипломатические отношения[275]275
  Сведения со страницы на сайте израильского Министерства иностранных дел, к которой мы обращались в 2008 г. и которая более недоступна. Ср.: Klieman, A. S. (1990). Israel and the World after 40 Years, Washington, etc.: Pergamon-Brassey’s, 8; к маю 1949 г. Израиль признали 54 страны, а в 2014 году это число составляло уже 159 из 193. См.: http://mfa.gov.il/MFA/AboutIsrael/Maps/Pages/Diplomatic-Relations-of-Israel-around-the-World.aspx (дата обращения 25 апреля 2018 г.).


[Закрыть]. Помимо прочего, израильские лидеры ссылались на соглашения о перемирии как на де-факто подтверждение своих притязаний на территории, захваченные в ходе боев, и на этой же основе осуждали те арабские действия, которые подразумевали, что состояние войны сохраняется. Арабские представители, в свою очередь, подчеркивали, что область применения подписанных документов ограничена военными вопросами, и сетовали на дисбаланс сил, который заставил их заключить такие унизительные и неудовлетворительные соглашения[276]276
  См., например: Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III: 54–55; Pelcovits, N. A. Long Armistice, 42; Quigley, J. (2005). The Case for Palestine: An International Law Perspective, 90–93 (rev. and updated ed.). Durham, NC/London: Duke University Press; Israel State Archives (1991). Documents on the Foreign Policy of Israel, vol. 6 (1951) (ed. Y. Rosenthal), 66f., 201.


[Закрыть]. Что касается осторожных дипломатических инициатив 1950-х гг., все предложения потенциальных переговорщиков с арабской стороны обходили соглашения о перемирии молчанием и основывались либо на плане раздела от ноября 1947 г., либо на плане, представленном посредником ООН графом Фольке Бернадоттом незадолго до его убийства в сентябре 1948 г.[277]277
  О плане Бернадотта см. в: Futile Diplomacy, vol. III: 28–33, 279–283. См. также: Ilan, A. (1989). Bernadotte in Palestine: A Study in Contemporary Humanitarian Knight-Errantry, 177–191, 242–247. New York: St. Martin’s Press.


[Закрыть] Израильтяне, со своей стороны, не соглашались принять за отправную точку ни одно из этих предложений и настаивали на том, чтобы любые переговоры отталкивались от статус-кво, закрепленного в соглашениях о перемирии[278]278
  См., например: обращение Шарета к Национальному пресс-клубу в Вашингтоне 21 ноября 1955 г., процитированное в Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III, 55.


[Закрыть].

Перечисленные выше спорные вопросы, вставшие после 1949 г., оставались неразрешенными десятилетиями, а все попытки отыскать для них решение оказывались безуспешными. Главный среди них, вопрос о палестинских беженцах, превратился в образцовый объект политических игр. Отстаивание интересов беженцев, наряду с работой над окончательной делимитацией территории и взаимным признанием границ, отошло на второй план и замерло, пока Израиль и арабские государства препирались, сопротивляясь попыткам усадить их за стол переговоров о всеобъемлющем мире. Статус Иерусалима так и не был определен, поскольку рекомендации подкомитета Согласительной комиссии ООН по его демилитаризации и переходу под международное управление, представленные в сентябре 1949 г., шли вразрез с интересами как Израиля, так и Иордании. Два государства, фактически оккупировавшие разделенный Святой город, предпочли попросту проигнорировать мнение международного сообщества. Египет отказывал в свободном проходе через Суэцкий канал кораблям, шедшим в Израиль или из Израиля, несмотря на принятое в сентябре 1951 г. обязательное к исполнению решение Совета Безопасности ООН, поддержавшее израильское толкование права на свободу судоходства по этому международному водному пути. Египтян, которые упорно твердили, что перемирие не положило конец состоянию войны между ними и израильтянами, но лишь «приостановило» войну, так и не удалось заставить подчиниться резолюции СБ ООН № 95[279]279
  Резолюция СБ ООН № 95 от 1 сентября 1951 г., по состоянию на 27 марта 2019 г. на сайте https://undocs.org/S/RES/95(1951). Ответ Египта см. в: Oren, M. B. (1992). Origins of the Second Arab-Israel War: Egypt, Israel and the Great Powers: 1952–56, 39–42. London: Frank Cass; Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III, 54.


[Закрыть]. Израиль время от времени пытался – безо всякого успеха – испытывать египетскую блокаду на прочность, отправляя суда через Суэцкий канал, а иногда прилагал – столь же безуспешные – усилия к тому, чтобы побудить великие державы поставить перед Советом Безопасности вопрос о неисполнении Египтом резолюции № 95.

Этот период был отмечен единственным дипломатическим успехом. Благодаря неустанным усилиям команды американцев во главе с Эриком Джонстоном, личным посланником американского президента Дуайта Эйзенхауэра, была достигнута негласная договоренность о распределении водных ресурсов реки Иордан. Джонстон добился этого важного практического результата, курсируя между ближневосточными столицами с 1953 по 1956 г., однако его пришлось всячески скрывать в напряженный период, который в конце концов привел к началу второй арабо-израильской войны[280]280
  О миссии Джонстона см.: Saliba, S. N. (1968). The Jordan River Dispute, 89–107. The Hague: Martinus Nijhoff; Brecher, M. (1975). Decisions in Israel’s Foreign Policy, 192–197. New Haven, CT: Yale University Press; Lowi, M. R. (1993). Water and Power: The Politics of a Scarce Resource in the Jordan River Basin, 86–91. New York/Cambridge, UK: Cambridge University Press; Sofer, A. (1999). Rivers of Fire: The Conflict over Water in the Middle East (transl. M. Rosovsky & N. Copaken), 158–161. Lanham, MD: Rowman and Littlefield.


[Закрыть].

Вялотекущие пограничные конфликты, 1949–1956 гг.

Госсекретарь США как-то съязвила: «На Ближнем Востоке мир, похоже, определяется как затишье между войнами»[281]281
  Albright, M. & Woodward, B. 2008. Memo to the President Elect: How We Can Restore America’s Reputation and Leadership, 260. New York: HarperCollins.


[Закрыть]. После 1949 г., когда Израиль и арабские государства попали, казалось, в фактически вечный дипломатической тупик, пограничные стычки и воинственная риторика из года в год нарастали. Создавалось впечатление, что обе стороны упорно стоят на своем, не считая себя обязанными вступать в мирные переговоры, и тянут время, пока великие державы Организации Объединенных Наций не принудят их к дипломатии. Некоторые ждали новой, более благоприятной ситуации, которая могла бы сложиться по итогам следующей войны – в уверенности, что таковая рано или поздно обязательно разразится.

События 1949–1956 гг. разворачивались на фоне все более активного проникновения палестинских федаинов через израильские границы, в основном с территории контролируемой Египтом Газы, Израиль отвечал на эти вылазки со все возрастающей суровостью. И федаины, и израильтяне наносили удары как по военным, так и по гражданским целям, причем последние иногда выбирались намеренно, а иногда становились «сопутствующим ущербом». И израильтяне, и арабы несли материальный ущерб и сталкивались с потерями среди гражданского населения: атакующие зачастую прибегали к ужасающим методам – отнюдь не таким «джентльменским», как в случае конвенциональных военных действий между армиями[282]282
  Morris, B. 1993. Israel’s Border Wars, 1949–1956: Arab Infiltration, Israeli Retaliation, and the Countdown to the Suez War. Oxford: Clarendon Press, chs. 4–5.


[Закрыть].

Каждый год сообщалось о тысячах инцидентов на границах, а также о десятках погибших и раненых[283]283
  Morris, B. 1993. Israel’s Border Wars, 1949–1956, 97–99.


[Закрыть]. Мотивы, заставлявшие арабов проникать в Израиль, были самыми разными: экономическими (например, сбор урожая с семейного поля, оказавшегося по израильскую сторону линии перемирия), политическими (повреждение водопроводов или электрических сетей с целью дестабилизировать новое еврейское государство), криминальными (мародерство и убийство мирных жителей, иногда «из мести», иногда с целью устрашения). Непрекращающиеся трансграничные диверсионные акты возбуждали страх и неуверенность среди израильтян и лишь укрепляли их представление об арабах как о прирожденных убийцах, чьим агрессивным действиям можно положить конец только максимально жесткими мерами. Среди самых страшных нападений на израильских граждан – засада, устроенная в марте 1954 г. в Маале-Акрабим на следовавший из Тель-Авива в Эйлат автобус, пассажиров которого методично расстреляли, а также нападение вооруженных ручными гранатами федаинов на свадебное торжество в поселении Патиш.

Среди политических и военных руководителей Израиля росла популярность политики возмездия, где мотивы наказания, отмщения и сдерживания сливались в примитивный подход «око за око»; это была новая версия модели насилия, свойственной периоду арабского восстания 1930-х гг. и рассмотренной нами в главе 5 в связи с одним из выделенных в этой книге основных противоречий: оправдан ли переход [палестинцев][арабов][сионистов][израильтян] к насилию, или он подлежит осуждению. Крупные трансграничные операции, предпринятые Израилем, – Кибия (октябрь 1953 г.), Нахалин (март 1954 г.), Газа (февраль 1955 г.), Ас-Сабха (ноябрь 1955 г.), сирийские позиции у Тивериадского озера (декабрь 1955 г.) и Калькилия (октябрь 1956 г.) – ускоряли обратный отсчет времени перед Суэцкой/Синайской войной 1956 г.[284]284
  Бои в Калькилии, в результате которых погибло около 70 арабов и 17 израильтян, Бар-Он назвал «самым кровавым и ожесточенным сражением… со времен войны 1948 г.». Подробности боевых действий, а также политические и военные последствия этой операции см. в: Bar-On, M. (1994). The Gates of Gaza: Israel’s Road to Suez and Back, 1955–1957 (transl. R. Rossing), 213–218. New York: St. Martin’s Press; Dayan, M. (1966). Diary of the Sinai Campaign, 52–57. New York: Harper and Row; Morris, B. Israel’s Border Wars, 397–402.


[Закрыть] Каждая из этих операций была ответом на провокацию (например, теракт внутри Израиля), и каждая представляла собой серьезную эскалацию с точки зрения числа жертв, масштабов применения силы и военной изощренности.

Рейд в Кибию – малоизвестный, но важный поворотный пункт всей истории конфликта – служит хорошей иллюстрацией тогдашних дилемм безопасности и свидетельствует о взрывоопасности нестабильных невоенных и немирных израильско-арабских отношений в 1950-е гг.[285]285
  Morris, B. Israel’s Border Wars, ch. 8; Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III, 220–229; «The 1953 Qibya Raid Revisited: Excerpts from Moshe Sharett’s Diary», special document introduced by Walid Khalidi, annotated by Caplan, N. (2002). Journal of Palestine Studies 31 (4): 77–98.


[Закрыть] В ответ на террористический акт в израильской деревне Кфар-Яхуд, унесший жизни матери и двух ее детей, израильские силы особого назначения («подразделение 101») под командованием молодого капитана Ариэля Шарона предприняли карательную атаку на деревню Кибия на Западном берегу реки Иордан, откуда по предположениям прибыли налетчики. В ночь с 14 на 15 октября 1953 г. израильские спецназовцы убили от 50 до 60 жителей деревни и ранили еще 15 человек. До сих пор неясно, как погибли эти люди: по одним сообщениям, они прятались в своих домах, которые (думая, что они пустые?) взорвали израильские солдаты, по другим – людей целенаправленно расстреляли из пулеметов и закидали гранатами, а дома взорвали потом.

Масштабы и жестокость резни в Кибии вызвали беспрецедентное осуждение Израиля на международном уровне. И хотя красноречивый израильский посол Абба Эвен использовал все свои ораторские способности, защищая действия родной страны перед Генеральной Ассамблеей ООН, в частном порядке он признавался, что считает операцию в Кибии самым тяжелым ударом по репутации Израиля в глазах мировой общественности за все время существования государства – ударом, который повредил ей даже больше, чем расправа с арабами в деревне Дейр-Ясин, случившаяся еще до образования Израиля[286]286
  Эвен – Шарету, 26 ноября 1953 г., Israel State Archives. (1995). Documents on the Foreign Policy of Israel, vol. 8 (ed. Y. Rosenthal), 906–907. Jerusalem: Israel State Archives. Cf. Eban, A. (1977). An Autobiography, New York: Random House 173; Eban, A. (1992). Personal Witness: Israel through My Eyes, 236. New York: G. P. Putnam’s Sons; Rafael, G. (1981). Destination Peace: Three Decades of Israeli Foreign Policy: A Personal Memoir, 34. New York: Stein and Day; Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III, 222–224.


[Закрыть].

Однако другая часть израильского общества отнеслась к рейду в Кибию не столь критически. Сожалея о гибели невинных людей, Давид Бен-Гурион оправдывал эту акцию в заявлении кабинета министров, переданном по израильскому радио. Премьер-министр и одновременно министр обороны Израиля (который вскоре ненадолго уйдет в отставку) назвал операцию законным возмездием, которое, как он надеялся, положит конец четырем годам постоянных малозаметных вооруженных вторжений, которые день за днем приводили к жертвам, не вызывая серьезной озабоченности в мировых столицах[287]287
  Государственный архив Израиля, протоколы заседаний Кабинета министров, 1953 г., опубликовано в газете Davar 20 октября 1953 г.; в английском переводе см. в: Livia Rokach, Israel’s Sacred Terrorism: A Study Based on Moshe Sharett’s Personal Diary and Other Documents, Belmont, MA: Association of Arab-American University Graduates, 1980, 61f.; Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III, 224; Morris, B. Israel’s Border Wars, 252–258.


[Закрыть].

Операция в Кибии стала также предметом оживленных дебатов внутри страны и спровоцировала кризис в израильской политической элите, столкнув Бен-Гуриона с (вскоре смещенным) министром иностранных дел Моше Шаретом. Поздравляя Ариэля Шарона, Бен-Гурион подчеркнул, что «не имеет никакого значения, что будут говорить [о Кибии] в мире. Важно, как на это посмотрят в нашем регионе». По некоторым сообщениям, Бен-Гурион считал, что операция «дает нам возможность здесь жить»[288]288
  См.: Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. III, 224, и процитированные там источники.


[Закрыть]. Шарет, который рефлекторным силовым реакциям в стиле «око за око» предпочитал дипломатию и не хотел лишаться симпатий мировой общественности, считал, что решения о возмездии всегда должны рассматриваться в широком контексте «вопроса о мире… Мы должны сдерживать наши реакции. И всегда остается вопрос: а доказано ли, что возмездие обеспечивает безопасность, ради которой оно затевалось?» Он выступал за взвешенные ответы: избыточное возмездие, считал он, лишь разжигает жажду мести и приводит к эскалации насилия[289]289
  О Шарете см.: Caplan, N. (2005). The «Sharettist Option» revisited. In: Arab-Jewish Relations: From Conflict to Resolution? Essays in Honour of Prof. Moshe Ma’oz (ed. E. Podeh & A. Kaufman), 69, 73 (n. 6). Brighton: Sussex Academic Press; Sharett, M. (2019). My Struggle for Peace: The Diary of Moshe Sharett, 1953–1956 (ed. N. Caplan & Y. Sharett). Bloomington/Indianapolis: Indiana University Press. О несовпадающих взглядах и подходах Бен-Гуриона и Шарета см.: Brecher, M. (1972). The Foreign Policy System of Israel: Setting, Images, Process. London/Toronto/Melbourne: Oxford University Press, ch. 12.


[Закрыть].

Израильская операция в Кибии много недель горячо обсуждалась в выступлениях в ООН и в проектах резолюций ее органов[290]290
  24 ноября 1953 г. девятью голосами за при двух воздержавшихся была принята резолюция СБ ООН № 101 (1953), осуждающая Израиль. См.: Tomeh, G. J. (ed.) (1988). United Nations Resolutions on Palestine and the Arab-Israeli Conflict, vol. I: 1947–1974 (rev. ed.), 135–136. Washington, DC: Institute for Palestine Studies.


[Закрыть]. Другие обострения на границах запускали схожие процессы. Получив претензию по каналам ОНВУП, Совет Безопасности превращался в сцену унылого и предсказуемого политического театра: выслушивались речи, жалобы, обвинения и контробвинения; затем в тиши кабинетов составлялись резолюции, а членов организации убеждали голосовать так или эдак; время от времени дело действительно доходило до голосования, осуждавшего одну или обе стороны за нарушение перемирия. Организация Объединенных Наций неизменно критически оценивала ответные меры, санкционированные израильским государством, и одновременно призывала соседей Израиля тщательнее контролировать свои границы, предотвращая нежелательные проникновения на его территорию. Такие попытки продемонстрировать беспристрастность не нравились многим израильтянам, которые были убеждены, что всемирная организация настроена против них и отдает несправедливое предпочтение арабам.

Эффективность политики возмездия как средства сдерживания оставалась предметом постоянных дебатов среди израильского руководства, среди сторонников и противников Израиля за рубежом, а также среди специалистов в области социальных наук[291]291
  См., например: Glubb, J. G. (1954). Violence on the Jordan-Israel border: A Jordanian view. Foreign Affairs 32 (4): 552–562; Dayan, M. (1955). Israel’s border and security problems. Foreign Affairs 33 (2): 250–267; Khouri, F. J. (1966). The policy of retaliation in Arab-Israeli relations. Middle East Journal 20 (4): 435–455; Blechman, B. M. (1972). The impact of Israel’s reprisals on behavior of the bordering Arab Nations directed at Israel. Journal of Conflict Resolution 16 (2): 155–181; Shimshoni, J. (1988). Israel and Conventional Deterrence: Border Warfare from 1953 to 1970, 48–51, 65–68. Ithaca, NY/London: Cornell University Press; Morris, B. Israel’s Border Wars, chs. 5–6.


[Закрыть]. Несмотря на то что после отдельных карательных акций на границах ненадолго наступало затишье, в долгосрочной перспективе такая политика, похоже, способствовала дальнейшему ожесточению конфликта[292]292
  Khouri, F. J. (1963). Friction and conflict on the Israeli-Syrian Front. Middle East Journal 17 (1–2): 24; Khouri, F. J. The policy of retaliation, 438.


[Закрыть]. Одним из немногих ее преимуществ с точки зрения Израиля было то, что подобные акции повышали моральный дух населения, развеивали ощущение неминуемой угрозы и успокаивали возмущение среди простых людей. Однако по большому счету акции возмездия, взыскивая с арабов «цену за пролитую еврейскую кровь», только раскручивали маховик насилия и углубляли взаимную неприязнь.

С 1950-х гг. и до наших дней политические и военные руководители еврейского государства регулярно встают перед выбором, как им отвечать на действия проникающих на территорию страны налетчиков, называемых то «борцами за свободу», то «мучениками», то «террористами». Споры о тактике и этике в повторяющихся циклах насилия – типичная черта израильско-арабского и израильско-палестинского конфликтов. Каждая новая вылазка, бомбардировка или нападение практически гарантирует ответные действия со стороны жертвы, а кроме того, дает карты в руки тем, кто пытается доказать, что одна из сторон – агрессор, а другая лишь защищается от агрессии. Если взглянуть на ситуацию с долей иронии и цинизма, все это напоминает детскую жалобу «Он первый дал мне сдачи!».

От войны к войне, I (1949–1956 гг.)

Началу второй арабо-израильской войны в конце октября 1956 г. способствовали и другие факторы, причем некоторые из них были внешними по отношению к региону или имели мало общего с основной борьбой за Палестину/Израиль. Региональный баланс сил резко изменился летом 1952 г., когда в результате бескровной революции, во главе которой встала группа, называвшая себя «свободными офицерами», был свергнут коррумпированный египетский монарх. Популярный новый режим, возглавленный генералом Мохаммедом Нагибом и полковниками Гамалем Абдель Насером и Анваром Садатом, начал эксперимент по построению арабского социализма, проведению земельной реформы и пересмотру отношений с Западом. Задетый пренебрежительным отношением со стороны американцев и британцев (которые вскоре приступили к выводу своих войск с баз в зоне Суэцкого канала), Насер стал лицом Движения неприсоединения, объединившего развивающиеся страны, которые не желали выбирать между капиталистическим Западом и коммунистическим Востоком.

Смена режима в Египте также позволила Насеру и Моше Шарету тайно обменяться секретными мирными инициативами через египетского и израильского послов в Париже, тем самым ненадолго открыв и быстро захлопнув окно возможностей. К середине 1954 г., после того как в Александрии и Каире была разоблачена шпионская сеть, посредством которой израильские секретные службы и египетские евреи пытались осложнить отношения Египта с Великобританией и США, египетско-израильские отношения серьезно ухудшились. После поражения египетской армии в Газе во время массированной карательной операции, предпринятой Израилем в феврале 1955 г., две страны встали на тропу войны. Накачивание египетской армии советским оружием (которое ввозилось через Чехословакию) в 1955–1956 гг. вызывало серьезную озабоченность у израильтян, которые обратились к западным державам с призывом поддержать еврейское государство поставками соответствующих средств обороны, а также договором о гарантиях безопасности[293]293
  О событиях этого периода см.: Oren, M. B. (1990). Secret Egypt-Israel peace initiatives prior to the Suez campaign. Middle Eastern Studies 26 (3): 351–370, and Origins of the Second Arab-Israel War; Bar-On, M. Gates of Gaza; Caplan, N. (1997). Futile Diplomacy, vol. IV: Operation Alpha and the Failure of Anglo-American Coercive Diplomacy in the Arab-Israeli Conflict, 1954–1956. London: Frank Cass; Shlaim, A. (2014). The Iron Wall: Israel and the Arab World (updated and expanded). New York/London: W. W. Norton, chs. 3–4.


[Закрыть].

Лучше всего Израиль ладил с Францией; с ней было налажено негласное сотрудничество в области закупок оружия, обмена разведданными и ядерных исследований. Американцы и британцы делали все возможное, чтобы затягивать свои, как правило, отрицательные ответы на просьбы Израиля о предоставлении оружия или заключении договоров, надеясь любой ценой избежать гонки вооружений, в которой СССР объединится с арабским миром против них и Израиля. Тайные попытки заставить лидеров Египта и Израиля встретиться и обсудить условия англо-американского мирного плана, известного как «Проект Альфа», которые предпринимались в 1955 и 1956 гг., закончились ничем, поскольку Насер, Бен-Гурион и Шарет умело уклонялись от взятия на себя обязательств – каждый по своим собственным соображениям[294]294
  Shamir, S. (1989). The collapse of Project Alpha. In: Suez 1956: The Crisis and Its Consequences (ed. W. R. Louis and R. Owen). Oxford: Clarendon Press, 73–100; Caplan, N. Futile Diplomacy, vol. IV.


[Закрыть].

Ни Насер, ни Бен-Гурион не хотели, чтобы международное сообщество сочло их инициаторами новой войны, но и египтяне, и евреи устраивали провокации на общей границе и делали все возможное, чтобы вынудить противника начать полномасштабные боевые действия. С израильской точки зрения продолжающийся цикл трансграничных вылазок и операций возмездия – в отсутствие крупных поставок вооружений или гарантий безопасности со стороны трех западных держав – усиливал давление на израильское правительство со стороны военных и политиков, требовавших рассмотреть возможность превентивного нападения на Египет прежде, чем он сможет поставить на вооружение новое советское оружие, которое будет направлено против Израиля. Хотя сам Давид Бен-Гурион, занимавший в то время посты премьер-министра и министра обороны, сопротивлялся этому давлению, глава генштаба Моше Даян и другие руководители искали способа спровоцировать Египет на нападение, надеясь втянуть в войну еще и Иорданию, чтобы у Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ) появилась возможность «выправить» границы Западного берега, определенные в 1949 г. и казавшиеся им малопригодными для обороны[295]295
  О скатывании к войне см. анализ, предложенный в: Bar-On, M. Gates of Gaza; Morris, B. Israel’s Border Wars; Golani, M. (1988). Israel in Search of War: The Sinai Campaign, 1955–1956. Brighton: Sussex Academic Press; and Bar-On, M., Morris, B., & Golani, M. (2002). Reassessing Israel’s road to Sinai/Suez, 1956: A trialogue. In: Traditions and Transitions in Israel Studies: Books on Israel, vol. 6 (ed. L. Z. Eisenberg, N. Caplan, N. B. Sokoloff & M. Abu-Nimer), 3–41. Albany: State University of New York Press.


[Закрыть].