Текст книги "Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории"

Автор книги: Нил Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Карта 2.1. Подмандатная Палестина, 1923 г.

Когда британцы тридцатью годами позднее объявили о своем намерении отказаться от мандата, новорожденная Организация Объединенных Наций приняла доклад Специального комитета по Палестине (UNSCOP) о разделе страны на арабское и еврейское государства с международным анклавом вокруг Иерусалима. Палестинские арабы и лидеры арабских государств отвергли этот план не только потому, что их не устраивали границы, предложенные для будущего арабского государства, но также и потому, что они не признавали полномочий ООН принять решение, которое шло вразрез с желаниями большинства населения страны. В 1947 г. начался вооруженный конфликт, переросший в войну, по окончании которой в 1949 г. на карте появилось независимое государство Израиль; оставшиеся части бывшей подмандатной Палестины были аннексированы Трансиорданией (Западный берег) или отданы под управление Египта (сектор Газа) (см. карту 6.2).

Если говорить о двух народах, претендующих на право национального самоопределения на одной и той же территории, то мы видим, что к 1949 г. один из этих народов (с тех пор называемый израильтянами) достиг своей цели и основал национальное государство. Вопрос, который остается нерешенным и сегодня: добьется ли другой народ, палестинцы, суверенитета над выделенными ему частями территории (или над всей этой территорией), которую они считают своей законной родиной.

2. Демография, cкупка земельных участков и миграция [39]39
  Глубокий анализ демографических аспектов конфликта см. в: Wasserstein, B. Israelis and Palestinians, ch. 1. См., например: Stein, K. W. (1984). The Land Question in Palestine, 1917–1939. Chapel Hill: University of North Carolina Press; Wasserstein, B. Israelis and Palestinians, ch. 2.


[Закрыть]

Демография, cкупка земельных участков[40]40
  Stein, K. W. The Land Question in Palestine, 1917–1939. Wasserstein, B. Israelis and Palestinians, ch. 2.


[Закрыть] и миграция неразрывно связаны тут между собой. Территориальный суверенитет и установление границ между современными национальными государствами основываются на принципе уважения воли большинства национальных, этнических, языковых и/или религиозных групп, которые населяют ту или иную территорию. В случае тех провинций Османской империи, которые впоследствии стали британской подмандатной Палестиной, на протяжении большей части недавней истории – вплоть до 1948 г. – на этой территории безусловно преобладало арабо-мусульманское большинство.

Еврейская иммиграция, скупка земельных участков и основание поселений были сутью деятельности «практического сионизма», который стремился изменить фактическое положение дел, создав критическую массу еврейского населения, обрабатывающего свою землю, как условие для образования еврейского государства на территориях, определяемых присутствием евреев и плотностью их расселения. Теоретически формирование еврейского большинства путем постепенной, но стабильной миграции (на иврите она известна как алия – слово, в котором есть оттенок значения «подъема» или «восхождения») и скупка земельных участков должны были привести к возникновению радикально новых демографических, социальных, экономических и территориальных условий на местах – предпосылок к созданию еврейского государства.

Поначалу мало кто из сионистов или британских наблюдателей предвидел непреодолимые трудности, связанные с возможными возражениями палестинских арабов, которые, согласно этому плану, должны были превратиться из большинства в меньшинство населения по мере того, как страна будет продвигаться к моменту, когда в ней станут преобладать евреи. На Версальской мирной конференции в феврале 1919 г. доктор Хаим Вейцман говорил госсекретарю США, что сионисты хотят создать в Палестине органы управления, «которые вырастали бы из естественных условий страны – всегда защищая при этом интересы нееврейского населения, – в надежде, что благодаря еврейской иммиграции Палестина в конце концов станет такой же еврейской, как Англия – английская»[41]41
  Weizmann, C., (1949) Trial and Error: The Autobiography of Chaim Weizmann. London: Hamish Hamilton, 305.


[Закрыть].

Приток еврейских иммигрантов в Палестину в одни годы был небольшим, в другие – более значительным (см. таблицу 2.1). После того как в 1933, 1934 и 1935 гг. резко выросла иммиграция из Германии, палестинцы стали опасаться, что скоро наступит день, когда недавно прибывшие евреи превзойдут их по численности. И хотя сионисты действительно ставили перед собой такую цель, интересно отметить, что примерно в это же время лишь немногие из идеологов сионизма сомневались в жизнеспособности плана постепенного и мирного увеличения численности еврейского населения за счет иммиграции в Палестину. Один из них, лидер сионистов-лейбористов доктор Хаим Арлозоров, пессимистично заключал, что цель превратить арабское большинство в меньшинство может оказаться вообще недостижимой постепенными методами без применения силы[42]42
  Арлозоров – Вейцману, 30 июня 1932 г. Weizmann Archives (Rehovot, Israel). См. также: From Haven to Conquest: Readings in Zionism and the Palestine Problem until 1948 (пed. and introduced by Walid Khalidi), 245–254. Beirut, 1971; 2е, Washington, DC: Institute for Palestine Studies, 1987; Caplan, N. (1988). Zionist visions in the early 1930s. In: Studies in Contemporary Jewry: An Annual, vol. IV (ed. J. Frankel), 256–259. Oxford: Oxford University Press; Avineri, S. (1985). The Socialist Zionism of Chaim Arlosoroff. Jerusalem Quarterly 34: 84–87.


[Закрыть]. В 1930-е гг. еще несколько человек неохотно пришли к выводу, что мечта сионистов о создании еврейского государства в регионе может оказаться неосуществимой; эти деятели искали решения в таких формулах, как двунациональное государство, кантонизация или федеративное устройство[43]43
  Caplan, N. Zionist visions; Caplan, N. (2015). Futile Diplomacy, vol. II, Arab-Zionist Negotiations and the End of the Mandate. London: [Frank Cass 1986] Routledge RLE, ch. 1.


[Закрыть].

Таблица 2.1. Еврейская иммиграция в Палестину в отдельные годы по данным британской администрации подмандатных территорий

Источник: Palestine Blue Book (London: HMSO, annual); Survey of Palestine, I: 185, III: 17. Приведенные цифры относятся к зарегистрированной легальной иммиграции. Британские оценки нелегальной еврейской иммиграции составляют 30 000–40 000 до апреля 1939 г. и еще 30 000–35 000 в период с апреля 1939 г. по декабрь 1946-го.

^a Согласно различным израильским источникам, показатель для 1946 г. равняется 17 760 или 18 760, а для 1947 г. – 21 542 или 22 098.

В таблице 2.2 приведены ежегодные данные о зарегистрированной еврейской иммиграции и ее влиянии на баланс арабского и еврейского населения в период, предшествующий созданию израильского государства. К 1947 г. в стране насчитывалось от 600 000 до 650 000 евреев, что в десять раз превышало численность еврейского населения Палестины в период до начала Первой мировой войны. Теперь ишув составлял критическую массу, которую уже невозможно было игнорировать. Но когда ООН взялась за разработку плана для оспариваемых территорий, арабы, численность которых за те же три десятилетия сильно (хоть и не так резко, как в случае евреев) выросла, удвоившись и достигнув 1,3 млн, по-прежнему составляли большинство в две трети населения. Когда война 1948–1949 гг. завершилась созданием государства Израиль, «демографическая битва» продолжилась в новых формах.

В то время как иммиграция оставалась основной движущей силой увеличения численности еврейского населения, отток во время и после войны резко сократил долю живущих на оспариваемых территориях палестинцев. Значительное число палестинцев были вытеснены – иногда утверждают, что в результате этнической чистки, – и превратились в беженцев. Вынужденные спасаться бегством, они требовали права вернуться в дома, которые им пришлось покинуть во время боевых действий, или же компенсации – и это требование было поддержано резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 194, принятой в декабре 1948 г.[44]44
  Статья 11 резолюции № 194 Генассамблеи ООН (III), 11 декабря 1948 г. См.: United Nations Resolutions on Palestine and the Arab-Israeli Conflict, vol. I: 1947–1974 (rev. ed.) (ed. G. J. Tomeh). Washington, DC: Institute for Palestine Studies, 1988, 16; размещено на сайте https://naip-documents.blogspot.com/2009/09/document-10.html.


[Закрыть] За прошедшие годы число беженцев, зарегистрированных БАПОР, выросло с 760 000 в 1949 г. до 5 млн в настоящее время. Кроме того, численность незарегистрированных беженцев, по некоторым оценкам, может достигать еще 2,5 млн человек[45]45
  https://www.unrwa.org/palestine-refugees (дата обращения 30 мая 2018 г.).


[Закрыть].

Таблица 2.2. Население Палестины, 1930–1946 гг.

Источник: Tables «Population of Palestine by Religions,» and «Number of Immigrants Annually by Race,» in A Survey of Palestine, prepared in December 1945 and January 1946 for the Information of the Anglo-American Committee of Inquiry, London: HMSO, 1946; reprinted by the Institute for Palestine Studies, 1991, vol. I: 141, 185, and revised (1944–1946) in the Supplement, vol. III: 10–11, 17.

^а Британские данные о численности населения фиксируют «мусульман», «христиан» и «других» – но не «арабов». Приведенные здесь данные по численности «арабов» представляют собой суммированные британские данные по «мусульманам» и «христианам».

Урегулирование проблемы беженцев и удовлетворение их требований (и особенно вопрос о том, сколько из них действительно вернутся в Израиль, сколько – на палестинские территории, а сколько получат компенсацию и осядут где-нибудь еще) являются важным элементом любых потенциальных переговоров по достижению как окончательного соглашения между израильтянами и палестинцами, так и всестороннего урегулирования между Израилем и арабскими государствами, где в лагерях, находящихся в ведении БАПОР, и проживает бо́льшая часть палестинских беженцев.

Продолжающемуся росту еврейского населения Израиля способствовали последовательные усилия с целью побудить евреев «совершить алию», то есть покинуть свою диаспору и начать новую жизнь в еврейском государстве. Еврейское население Израиля выросло с чуть более 1 млн человек в 1949 г. до почти 6,5 млн в 2016 г. Внезапная и значительная по объему волна миграции евреев, изгнанных или бежавших из Ирака, Йемена и других арабских стран, за три года, с 1949 по 1951 г., составила более 250 000 человек, внеся свой вклад в рост численности еврейского населения Израиля с 760 000 в конце 1948 г. до 1,4 млн в конце 1951 г.[46]46
  Statistical Abstract of Israel (2017), табл. 2.1 и 2.6, см. в разделе Publications & Products на сайте http://www.cbs.gov.il/reader/cw_usr_view_Folder?ID=141. В результате «ашкеназский» (или европейский) характер еврейского населения Израиля стал менее выраженным, а демографический баланс изменился: если в 1948 г. ашкеназы составляли 75 %, то уже в 1961 г. – только 55 %, тогда как доля «сефардов» (восточных и средиземноморских евреев) продолжала расти. Описание и анализ проблем и трудностей, с которыми столкнулись в этот период евреи, иммигрировавшие в Израиль из арабских стран, см.: Sachar, H. M. (1976). A History of Israel: From the Rise of Zionism to Our Time, 395–409. New York: Alfred A. Knopf; Segev, T. (1986). 1949: The First Israelis (ed. A. N. Weinstein). New York: Free Press/London: Collier Macmillan, ch. 6 («Nameless People»).


[Закрыть]

Еще одно демографическое соображение касается арабов-палестинцев, живущих в Израиле. В 1948 г. под властью только что созданного государства Израиль оказалось более чем 160 000 палестинцев, проживавших в его новых границах. По их собственным словам, они стали «меньшинством, живущим на своей исторической родине», в окружении непростой реальности, которая «изолировала [их] от остального палестинского народа и от арабского мира», потому что они «вынуждены были принять израильское гражданство»[47]47
  The National Committee for the Heads of the Arab Local Authorities in Israel (2006). The Future Vision of the Palestinian Arabs in Israel, http://www.adalah.org/newsletter/eng/dec06/tasawor-mostaqbali.pdf (дата обращения 3 июля 2018 г.).


[Закрыть]. Эти палестинские граждане Израиля, которых в Израиле и на Западе в то время называли арабами-израильтянами, с 1948 г. стабильно составляли от 15 до 20 % населения страны; к 2016 г. их численность превысила 1,8 млн человек, то есть 21 % от общей численности населения, равной 8,6 млн[48]48
  Statistical Abstract of Israel 2017, table. 2.1.


[Закрыть]. Отношения между большинством и меньшинством в Израиле всегда были проблематичными, отягощенными неснятыми претензиями и обвинениями в дискриминации и антиарабском расизме. Периодически ситуация доходила до кризисов и столкновений, самые серьезные из которых вспыхнули в октябре 2000 г. во время митингов и беспорядков в знак солидарности с палестинцами по другую сторону «зеленой линии»[49]49
  Столкнувшись 2 октября с разгневанными демонстрантами на перекрестке Умм-эль-Фахм, снайперы израильской полиции застрелили 12 протестующих, в том числе 17-летнего члена организации «Семена мира». После этого печального эпизода было начато правительственное расследование под руководством судьи Теодора Ора, выводы которого зафиксировали серьезные проблемы в отношениях между общинами. Официальное резюме отчета комиссии Ора см. на сайте https://www.seedsofpeace.org/wp-content/uploads/2011/12/Or-Commission-Report-Summation-English.pdf.


[Закрыть].

Отношения палестинской общины Израиля с израильтянами-евреями – непростая тема, выходящая за рамки этого исследования, которое будет посвящено в основном палестинцам, живущим за пределами государства Израиль. Однако можно отметить, что национальное меньшинство палестинских граждан Израиля самим своим присутствием бросает вызов провозглашаемому еврейскому и демократическому характеру этого государства, становясь серьезным испытанием для обещаний «полного общественного и политического равноправия всех… граждан без различия религии, расы или пола» и «свободы вероисповедания и совести, права пользования родным языком, права образования и культуры», закрепленных в Декларации независимости Израиля[50]50
  The Declaration of the Establishment of the State of Israel, 14.05.1948, размещено на сайте https://naip-documents.blogspot.com/2010/08/document-s8.html.


[Закрыть]. Некоторые израильтяне-евреи считают все более требовательное палестинское меньшинство угрозой сионистской сущности своего государства, а зачастую и просто не верят в лояльность сограждан-палестинцев[51]51
  См., например: Mada al-Carmel. The Haifa Declaration, 15.05.2007, http://mada-research.org/en/2007/09/12/the-haifa-declaration-arabic-english-hebrew-2007/ (дата обращения 8 июля 2018 г.); The Vision Documents of Palestinian citizens. Israel Studies Forum 23:2 (2008), 3–73 (статьи Амаля Джамала, Уриэля Абулофа, Дова Ваксмана и Илана Пелега); Susser, A. (2012). Israel, Jordan, and Palestine: The Two-State Imperative, 100–105, 156–164. Waltham, MA: Brandeis University Press; Rabinovich, I. (2013). The Lingering Conflict: Israel, the Arabs, and the Middle East, 1948–2012 (rev. ed.), 238–246. Washington, DC: Brookings Institution Press; Ghanem, A. (2013). Palestinians in Israel and binationalism: Escape from the impasse. In: The Failure of the Two-State Solution: The Prospects of One State in the Israel-Palestine Conflict (ed. H. A. Faris), 257–268. London: I. B. Tauris/New York: Palgrave Macmillan; Waxman, D. (2013). Israel’s other Palestinian problem: The future vision documents And the demands of the Palestinian minority in Israel. Israel Affairs 19 (1): 214–229.


[Закрыть].

Последнее демографическое соображение касается Западного берега (который некоторые израильтяне называют Иудея и Самария) и сектора Газа. После того как в ходе войны в июне 1967 г. Израиль оккупировал эти территории, число палестинских арабов под его властью резко выросло с 1 052 000 человек до 2,9 млн человек к 1997 г. и до почти 4,8 млн к 2017 г. На протяжении долгих десятилетий эти территории не были ни возвращены (полностью или частично) Иордании и Египту, ни переданы под самоуправление палестинцев в рамках мирного договора. Более того, с 1967 г., в нарушение большинства толкований Четвертой Женевской конвенции[52]52
  Женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны от 12.08.1949 г., https://ihl-databases.icrc.org/ihl/385ec082b509e76c41256739003e636d/6756482d86146898c125641e004aa3c (дата обращения 4 июня 2018 г.); Shafir, G. (2017). A Half Century of Occupation: Israel, Palestine, and the World’s Most Intractable Conflict, 22–27. Oakland, CA: University of California Press.


[Закрыть] (см. главу 7), сотни тысяч израильских евреев перебрались в поселения на землях, завоеванных в ходе июньской войны.

После 1993 г. дислокация израильских войск была изменена, и часть этих территорий вернулась под палестинское самоуправление, однако судьба многих еврейских поселений до сих пор не решена. Летом 2005 г. Израиль эвакуировал 8000–9000 оставшихся еврейских поселенцев из 21 поселения в секторе Газа, и почти 2 млн палестинцев были предоставлены сами себе, хотя они по-прежнему окружены и блокированы Израилем и Египтом. В 2018 г. на Западном берегу проживало около 2,4 млн палестинцев; там же находилось 126 еврейских поселений, население которых в сумме достигало примерно 405 000 человек (более 610 000 с учетом еврейских пригородов Иерусалима, возникших после 1967 г.)[53]53
  Palestinian Central Bureau of Statistics, Preliminary Results of the Population,
  Housing and Establishment Census 2017 (February 2018), http://www.pcbs.gov.ps/Downloads/book2364-1.pdf (дата обращения 30 июня 2018 г.); Statistical Abstract of Israel 2017, table. 2.16; Gorenberg, G. (2006). The Accidental Empire: Israel and the Birth of Settlements, 1967–1977, 364. New York: Times Books; Zertal, I. & Eldar, A. (2007). Lords of the Land: The War over Israel’s Settlements in the Occupied Territories, 1967–2007 (transl. Vivian Eden), xiii. New York: Nation Books; Shafir, G. A Half Century of Occupation, 68.


[Закрыть].

Меньшая, но все же значительная часть израильтян твердо убеждена, что все земли, занятые в ходе войны 1967 г., должны оставаться в юрисдикции Израиля как по соображениям безопасности (отсутствие мира, недоговороспособность противника), так и во исполнение библейских пророчеств и предписаний. Однако многие израильтяне выступают против аннексии: одни – чтобы избежать демографических последствий и не превратиться в еврейское меньшинство посреди палестинского большинства, другие – чтобы избавиться от обременительной обязанности контролировать сопротивляющееся и озлобленное население, управляя занятыми территориями. К этому вопросу мы вернемся в главе 13.

3. Границы

Проблемы суверенитета и демографии также неразрывно связаны с вопросом о том, где проводить границы. В определенном смысле начиная с 1948 г. мы можем рассматривать конфликт между Израилем и арабскими государствами, а также (в меньшей степени) между палестинцами и израильтянами как борьбу за установление границ. В первую палестинскую войну 1947–1949 гг. военные действия были прекращены четырьмя соглашениями о перемирии, подписанными между Израилем и Египтом (февраль 1948 г.), Иорданией (март 1949 г.), Ливаном (июль 1949 г.) и Сирией (июль 1949 г.). Однако эти соглашения о перемирии так и не превратились в мирные договоры, и якобы временные линии прекращения огня между воюющими сторонами сохранялись десятилетиями, так и не став согласованными, международно признанными границами.

После войны 1948 г. этот незакрытый вопрос границ стал одним из факторов, вызывавших трансграничные стычки и вторжения, которые время от времени перерастали в крупные войны: в октябре 1956 г. (Израиль против Египта), июне 1967 г. (Израиль против Египта, Иордании и Сирии) и октябре 1973 г. (Египет и Сирия против Израиля). Договоры, подписанные в 1979 и 1994 гг., разрешили израильско-египетский и иордано-израильский пограничные споры, однако, когда и если Израиль, Ливан и Сирия сядут за стол переговоров для заключения мирных договоров, им в том числе придется урегулировать и вопрос спорных границ.

Проблема границ внесла свой вклад также и в создание патовой ситуации, в которой отношения израильтян и палестинцев пребывают с 1993 г., когда стороны должны были реализовать промежуточные договоренности о выводе израильских войск с оккупированных в 1967 г. территорий и о переходе к палестинскому самоуправлению на части этих территорий – ядре будущего независимого государства. В соответствии с принципами мирного урегулирования, согласованными израильтянами и палестинцами в Осло в 1993 г., границы являются одним из вопросов окончательного статуса, которые должны были быть решены по мере урегулирования конфликта на основе сосуществования двух государств. В ходе бесплодных переговоров 2000–2001 гг. в Кэмп-Дэвиде и Табе, а затем в Аннаполисе в 2007–2008 гг. палестинские и израильские представители рисовали карты и спорили о степени отхода Израиля с земель, занятых в 1967 г., и об обмене территориями, позволившем бы провести между Израилем и будущим палестинским государством согласованные границы.

Соперничающие нарративы: правые против правых, жертвы против жертв

В общем и целом претензии и встречные претензии материального типа, о которых говорилось выше, обладают тем преимуществом, что их можно рассматривать как интересы, компромисс относительно которых может быть достигнут в ходе обычного переговорного процесса. Нематериальные же вопросы – вопросы психологии, мифов, стереотипов и соперничающих нарративов[54]54
  Полезное сопоставление конкурирующих израильских и палестинских версий конфликта: Scham, P. (2005). Введение к: Shared Histories: A Palestinian-Israeli Dialogue (ed. P. Scham, W. Salem & B. Pogrund), 1–12. Walnut Creek, CA: Left Coast Press.


[Закрыть] – представляют собой проблему совершенно иного характера. Эти зачастую экзистенциальные споры связаны с реализацией требуемых прав или исправлением предполагаемой несправедливости, а не с претензиями на конкретные активы, которые, по крайней мере теоретически, могут быть урегулированы при помощи обмена, компенсации, компромисса или какой-нибудь хитроумной формулы. Именно такие вопросы, как будет показано в главе 13, труднее всего решать.

Чтобы понять глубину и продолжительность израильско-палестинского конфликта, нам в конечном итоге важнее сосредоточиться на мифах, символах и стереотипах, чем на так называемых объективных фактах. В главе 12 мы рассмотрим вопросы предвзятости и объективности, поскольку они влияют на то, как видят конфликт историки. Здесь же достаточно отметить, что каждая сторона с ужасающей предсказуемостью интерпретирует факты своего исторического опыта так, что они лишь усиливают ее глубокое чувство обиды и ощущение, что она пострадала от другой стороны. Как видно из меткого названия «Праведные жертвы» (Righteous Victims) подробного исторического исследования Бенни Морриса, посвященного развитию конфликта с 1881 г., каждая из сторон искренне и всей душой верит, что это именно она является жертвой агрессии и злых намерений другой стороны[55]55
  Morris, B., (2001). Righteous Victims: A History of the Zionist-Arab Conflict, 1881–1999. New York: Alfred A. Knopf.


[Закрыть].

В части II, где будет рассмотрена история конфликта на различных его этапах, мы увидим, как проявляются эти параллельные, но взаимоисключающие представления о том, кто здесь жертва. Склонность считать себя жертвой является, пожалуй, самым серьезным для каждой из сторон препятствием к переговорам, а также к признанию легитимности, прав и человеческой сущности противника.

Способы визуализации конфликта

Историки и политологи предлагают разные способы визуализировать этот конфликт. Историки в целом склонны изображать его линейно, в виде, например, хронологической шкалы с оговоренной датой начала и важными поворотными пунктами, такими как войны и мирные переговоры. Некоторые показывают также, как с течением времени к тому, что начиналось как более простой спор, добавлялись дополнительные игроки и новые уровни сложности. Например, Алан Даути недавно предложил воспринимать конфликт как прошедший четыре стадии развития:

(1) 1882–1948 гг. – конфликт между двумя национальными общинами за контроль над одной и той же территорией.

(2) 1948–1990-е гг. – конфликт между Израилем и соседними арабскими государствами, роль палестинцев в котором поначалу была малозаметной, однако вскоре они вышли на авансцену в качестве главных действующих лиц.

(3) 1990-е – 2000-е гг. – в основном израильско-палестинская конфронтация, связанная с безуспешными попытками отыскать формулу раздела территорий между двумя государствами, тогда как арабские страны снижали уровень своего участия.

(4) 2001 г. по настоящее время – тлеющий, неразрешенный локальный конфликт с региональным и международным измерениями, движущей силой которого все чаще становятся религиозный фундаментализм[56]56
  Dowty, A. (2017). Israel/Palestine, 4e. Malden, MA/Cambridge, UK: Polity Press, pp. 182–183. Другие примеры хронологических шкал см. в: Rubinstein, A. Z. (ed.) (1991). The Arab-Israeli Conflict: Perspectives, 215–222. New York: HarperCollins, 1991; Bickerton, I. J. & Klausner, C. L. (2010). A History of the Arab-Israeli Conflict. Upper Saddle River, NJ: Pearson/Prentice Hall; Wasserstein, B. Israelis and Palestinians, 179–194; Lesch, D. W. (2008). The Arab-Israeli Conflict: A History, 467–472. New York/Oxford: Oxford University Press.


[Закрыть].

Другие историки и политологи представляют конфликт в виде цикла или спирали: недовольство накапливается, напряжение нарастает, из искры разгорается пламя войны. Вооруженные столкновения заканчиваются, но лишь на время, а их первоначальные причины не устраняются. Новые и обострившиеся старые взаимные претензии вызывают новую нестабильность и создают условия, которые в конечном итоге приводят к следующей вспышке боевых действий. Эскалацию насилия и включение в него новых элементов, участников и уровней сложности, отсутствовавших на предыдущих стадиях конфликта, в этом случае можно представить как расширение спирали.

Изменение очертаний конфликта с течением времени также можно изобразить географически, сопоставляя и сравнивая карты. Как уже упоминалось в главе 1, одним из ключевых аспектов истории конфликта до 1948 г. являются демографические изменения, структура еврейского землевладения и расселения; это можно легко показать на картах – как в виде потерь палестинцев, так и в виде приобретений сионистов[57]57
  Одни из лучших доступных карт такого рода см. в: Khalidi, W. (1984). Before Their Diaspora: A Photographic History of the Palestinians, 1876–1948. Washington, DC: Institute for Palestine Studies, 34, 84, 237, 239 и на сайте http://www.passia.org/maps/38 (по состоянию на 30 июня 2018 г.). Общий обзор и критическое обсуждение см. в: Biger, G. (2008). The boundaries of Israel-Palestine, past, present and future: A critical geographical view. Israel Studies 13 (1): 68–93.


[Закрыть]. Изменение границ Палестины и Израиля тоже можно проследить по картам, которые перерисовывались после войн 1947–1949, 1967 и 1973 гг., а также соглашений 1979 г. (Египетско-израильский мирный договор), 1994 г. (Израильско-иорданский мирный договор) и 1993–1998 гг. (Палестино-израильское временное соглашение).

Политологи иногда использовали для визуализации арабо-израильского конфликта и другие графические образы – от простых концентрических кругов, изображающих его ядро и периферию, до сложных схем, демонстрирующих, как люди, принимающие решения, реагируют на повторяющиеся кризисы[58]58
  См, например, новаторскую работу Brecher, M. (1972). The Foreign Policy System of Israel: Setting, Images, Process. London/Toronto/Melbourne: Oxford University Press, and Decisions in Israel’s Foreign Policy. New Haven, CT: Yale University Press, 1975.


[Закрыть]. Опираясь на труды экспертов в области дипломатии и разрешения конфликтов, полезно представлять этот конфликт как разворачивающийся на нескольких уровнях. Историк Итамар Рабинович, бывший посол Израиля в США и участник переговоров Израиля с Сирией, считает, что «единого арабо-израильского спора не существует», а есть скорее «кластер отдельных, взаимосвязанных конфликтов», которые он определяет следующим образом:

(1) основной конфликт между Израилем и палестинцами – «классический конфликт двух национальных движений, заявляющих о своем праве собственности на одну и ту же землю и вступивших в борьбу за владение ею»;

(2) более широкий спор между Израилем и арабским национализмом – «национальный, политический, культурный, а все чаще и религиозный конфликт», в который обе стороны привносят «свое историческое и культурное наследие» и общенациональные нарративы;

(3) ряд двусторонних конфликтов между Израилем и соседними арабскими государствами, в основе которых лежат противоборствующие геостратегические и геополитические интересы;

(4) локальный компонент или горячая точка более масштабных международных конфликтов – например, соперничества великих держав, колониализма и сопротивления европейской гегемонии[59]59
  Rabinovich, I. The Lingering Conflict, 2–3. См. также: Cohen, S. P. (2005). Intractability and the Israeli-Palestinian conflict. In: Grasping the Nettle: Analyzing Cases of Intractable Conflict (ed. C. A. Crocker, F. O. Hampson & P. Aall), 348–350. Washington, DC: United States Institute of Peace Press.


[Закрыть].

В конечном итоге, какой бы способ визуализации мы ни выбрали, я полагаю, что израильско-палестинский и арабо-израильский конфликты существуют как минимум на двух основных взаимосвязанных уровнях:

• два народа, стремящиеся к самореализации и самоопределению в качестве уникальных национальных единиц и соперничающие за владение одной и той же землей (ядро конфликта, как оно рассматривается на этих страницах и в других источниках);

• исходный локальный конфликт, в разной степени вовлекающий внешние силы – региональных игроков, диаспоры, мировые державы.

Фактически моя книга организована согласно такой схеме: в главах с 3-й по 6-ю основное внимание уделено первому из этих уровней (периоду до 1949 г.), в главе 7 появляются важные элементы второго уровня, а затем, в главах с 8-й по 11-ю, внимание вновь возвращается к первичному ядру конфликта.

Аналогии и аллегории

Когда холодный логический анализ кажется неспособным объяснить важные аспекты конфликта, некоторые авторы прибегают к притчам, аллегориям или аналогиям. Одну из наиболее часто цитируемых аллегорий ввел в оборот покойный Исаак Дойчер, историк русской революции и биограф Иосифа Сталина. В интервью, данном вскоре после июньской войны 1967 г., Дойчер предложил следующую аллегорию о падающем человеке:

Один человек спрыгнул с верхнего этажа горящего дома, спасаясь от пожара, в котором уже погибли многие члены его семьи. Ему удалось спастись; но, падая, он рухнул на другого, стоявшего внизу, и переломал ему руки и ноги. У прыгнувшего не было выбора, но для человека, которого он покалечил, именно он стал причиной несчастья. Если бы оба вели себя рационально, они не стали бы врагами. Человек, спасшийся из огня, придя в себя, попытался бы помочь второму пострадавшему и утешить его; а тот, быть может, понял бы, что его обидчик стал жертвой обстоятельств, над которыми был не властен.

Но посмотрите, что происходит, когда эти люди ведут себя нерационально. Покалеченный обвиняет упавшего в своих несчастьях и клянется, что заставит его заплатить. А тот, испугавшись мести со стороны пострадавшего, оскорбляет его, пинает и колотит, где бы они ни встретились. Побитый снова клянется отомстить и снова получает тычки и затрещины. Жестокая вражда, нечаянно возникшая, становится все ожесточеннее и отравляет все существование этих двоих, затуманивая их разум[60]60
  Deutscher, I. (1968). The Israeli-Arab War, June 1967 (из интервью журналу New Left Review, 23 июня 1967 г.). В: The Non-Jewish Jew and Other Essays, 136–137. London: Oxford University Press. Ср. похожую аллегорию в: Nusseibeh, S. & David, A. (2007). Once upon a Country: A Palestinian Life, 462. New York: Farrar, Straus and Giroux.


[Закрыть].

На первый взгляд эта притча кажется проницательным анализом конфликта, каким он выглядел после решительной победы Израиля в июньской войне. Она не щадит ничьих чувств, подчеркивая безжалостность обстоятельств, которые столкнули переживших Холокост евреев с коренными арабами Палестины, которые в итоге и страдают. Однако при внимательном рассмотрении эта аллегория оказывается исторически небезупречной, и, как мы увидим в главе 6, каждая сторона может утверждать, что так или иначе искажает суть происходящего.

Авторы, наделенные литературным даром, в числе которых Амос Оз, Самех Изхар и Сари Нусейбе, тоже предлагали интересные аналогии, например:

• два дерущихся человека держат друг друга за горло, и каждый боится разжать пальцы первым;

• два человека тонут в море и борются за жизнь, цепляясь за одно-единственное бревно;

• два борца, и ни один из них не может победить другого, потому что их обоих засасывают зыбучие пески[61]61
  Nusseibeh, S. Once upon a Country, 483–487.


[Закрыть].

Еще одна метафора изображает евреев и палестинцев, вынужденных жить в одном доме или квартире, – изображает либо доброжелательно, и тогда их представляют арендаторами отдельных комнат, которые вынуждены делить коридор, либо с обвинительным уклоном, когда сионистов представляют захватчиками, выгоняющими на улицу прежних жильцов-палестинцев. Кроме того, Амос Оз часто сравнивал нынешнюю тупиковую ситуацию с проблемами неблагополучной супружеской пары, остро нуждающейся в полюбовном решении вопроса о разделе имущества при разводе[62]62
  Oz, A. (2006). How to Cure a Fanatic, 19–20, 62. Princeton, NJ: Princeton University Press; Burg, A. (2003). A three-story approach to ending the Israeli-Palestinian conflict. Haaretz 5.


[Закрыть].

Такие приемы могут давать новое понимание проблемы, но они также спорны и оспариваемы; подходить к ним нужно с осторожностью, чтобы не попасть в ловушку ложных выводов.

Конфликт в сравнительной перспективе: три парадигмы

Другой способ понять какой-либо конфликт – это спросить себя, чем он похож на любой другой и в чем его уникальность. Получится ли у нас лучше объяснить или понять этот конфликт, прибегнув к сравнениям и аналогиям или опираясь на предположительно похожие примеры из мировой истории и текущих новостей? Если да, то какие конфликты мы можем рассматривать в качестве уместных параллелей?

Пытаясь помочь своей аудитории лучше понять арабо-израильский конфликт, и ученые, и пропагандисты с удовольствием используют парадигмы, то есть параллели с другими спорами. К следующим трем обращаются особенно часто:

(а) Ишув периода до 1948 г., а следом за ним и Израиль изображаются как незваные современные крестоносцы, которые вторглись в Святую землю и которые, настанет время, обязательно оттуда уберутся[63]63
  См. Ochsenwald, W. L. (1976). The Crusader Kingdom of Jerusalem and Israel: An historical comparison. Middle East Journal 30 (2): 221–226; Haddad, Y. (1992). Islamists and the ‘Problem of Israel’: The 1967 awakening. Middle East Journal 46 (2): 270–271, 280–282; Avnery, U. (1971). Israel without Zionism: A Plan for Peace in the Middle East. New York: Collier, ch. 5; Ohana, D. (2012). The Origins of Israeli Mythology: Neither Canaanites nor Crusaders (transl. D. Maisel), 151–162, 169–181, 222–223. Cambridge UK/New York: Cambridge University Press; Avnery, U. Crusaders and Zionists, 11.10.2014, 2.09.2017, http://zope.gush-shalom.org/home/en/channels/avnery/1412954246/, http://zope.gush-shalom.org/home/en/channels/avnery/1504285130 (дата обращения 3 июня 2018 г.).


[Закрыть]. Израиль с момента его создания в 1948 г. рассматривается как колониально-поселенческое государство, а его движущая сила (сионизм) – как агрессивное колониальное движение, четкая цель которого состоит в том, чтобы заселить чужаками якобы пустую территорию, завладев землей путем порабощения, грабежа и/или изгнания коренного населения.

(б) Сионизм изображается как национально-освободительное движение, собирающее евреев, рассеянных по странам диаспоры, где они являются уязвимым меньшинством, и содействующее их переезду на историческую родину, – движение, столкнувшееся, однако, с препятствием в виде другого народа, который уже населяет эту землю и стремится к собственному национальному освобождению на той же территории[64]64
  См., например: Talmon, J. (1970). Israel among the Nations. London: Weidenfeld and Nicolson; Tsur, J. (1977). Zionism: The Saga of a National Liberation Movement. New Brunswick, NJ: Transaction; O’Brien, C. C. (1986). The Siege: The Saga of Israel and Zionism. New York: Simon and Schuster.


[Закрыть].

(в) Стремление сионистов и израильтян создать и сохранить еврейское большинство в еврейском государстве рассматривается как расизм той же разновидности, что практиковали южноафриканские поселенцы-африканеры, выстроившие изощренно дискриминационный режим апартеида с целью подавления и угнетения коренного большинства темнокожих африканцев[65]65
  См., в частности: Bishara, M. (2001). Palestine/Israel: Peace or Apartheid: Prospects for Resolving the Conflict. London: Zed Books/Halifax, NS: Fernwood. Обзор примеров употребления и злоупотребления аналогиями между Израилем и Южной Африкой см. в: Adam, H. & Moodley, K. (2005). Seeking Mandela: Peacemaking between Israelis and Palestinians. Philadelphia, PA: Temple University Press.


[Закрыть].

Важно, что парадигмы (а) и (б) – это не просто диаметрально противоположные способы представления и понимания конфликта сторонними наблюдателями; они составляют становой хребет палестинского и израильского нарративов соответственно. В главе 3 мы изучим их в качестве одного из одиннадцати основных противоречий, которым посвящено это исследование.

Выбор одной из этих парадигм как основы восприятия конфликта серьезно влияет на то, как исследователь взвешивает и интерпретирует свидетельства, факты и аргументы, которые пускают в ход противоборствующие стороны. Один израильский историк заметил:

Во всех моделях, к которым прибегают, чтобы пролить свет на арабо-израильский конфликт, исторические прецеденты – или их отсутствие – имеют решающее значение. Не менее важен и выбор, с какими обществами древнего или современного мира нам предлагают сравнивать Палестину и Израиль. Ставки, связанные с этим выбором, высоки и воспринимаются как таковые. Необходимость выбирать между противоречащими друг другу отсылками к истории реальной, воображаемой и даже сфальсифицированной, вероятно, будет и впредь представлять сложность для ученых, широкой общественности да и каждого конкретного участника/наблюдателя[66]66
  Troen, S. I. (2007). De-Judaizing the Homeland: Academic politics in rewriting the history of Palestine. Israel Affairs 13 (4): 882–883.


[Закрыть].

В мои намерения не входит убедить читателя в правильности той или иной модели. Я, скорее, указываю тут на эти три актуальные сегодня парадигмы с целью продемонстрировать, сколь разными могут быть возможные конфликтующие интерпретации. В следующих главах я буду говорить о схожих и родственных точках зрения, которые складывались в определенном историческом контексте. За читателем останется ответственность сделать собственный выбор, решив, какая из них представляется ему наиболее убедительной.