Текст книги "Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории"

Автор книги: Нил Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Эти идеалисты от сионизма, включая и тех из них, кто были социалистами и интернационалистами, не были свободны от культурных предрассудков своего времени, предполагавших превосходство европейцев над примитивными «туземцами», нуждающимися в политической стабильности и социально-экономическом прогрессе, которые эти европейцы должны принести с собой в Западную Азию. Сионисты действительно не считали арабов равными себе и думали о них как об отсталом народе, не особо привязанном к какой-то конкретной территории, – народе, который уважает только силу и (примером тому долгое репрессивное правление турок) склонится перед более продвинутой властью. Ранние сионистские планы и представления о Палестине и палестинцах отражены в наивном лозунге «Земля без народа для народа без земли» (см. главу 1, раздел «Карты»).

Мусульмане и христиане Османской империи, со своей стороны, начали опасаться прибывающих евреев как представителей загадочного народа, ранее покорного и послушного, а теперь стремящегося к мировому господству, – их (как и многих их современников) убежденности в этом способствовали конспирологические построения «Протоколов сионских мудрецов»[102]102
  См., например, свидетельства, которые приводятся в: Patai, R., The Seed of Abraham, 279–296.


[Закрыть]. Эта фальшивка помогла демонизировать сионизм как опасную и имеющую тайные связи во всех мировых столицах империалистическую силу, единственная цель которой – лишить палестинцев и других арабов их родины. Националисты призывали своих последователей бороться с господством этих нежданных агрессоров.

Как мы увидим, когда будем рассматривать последующие десятилетия конфликта, ощущение себя единственной, причем праведной жертвой станет устойчивой чертой самоощущения каждой из сторон, от которой не так-то просто избавиться при помощи успокаивающих слов о добрых намерениях.

Глава 4. Арабы и евреи в период Британского мандата: углубление противоречий, 1917–1928 гг.

Обязательства военного времени: Палестина как «земля переобетованная»?

В конце 1917 г. британские войска выдвинулись с баз в Египте, выбили турецкую армию с ее позиций и захватили южную половину Палестины до линии чуть севернее Иерусалима и Яффы. Оставшаяся часть спорной территории Палестины/Эрец-Исраэль перейдет под контроль Великобритании в новом году, в результате второго наступления. Следующие 30 лет в контролируемой британцами Палестине тлел, накалялся и становился более труднозарешимым конфликт, который позже назовут арабо-израильским. В период Британского мандата, как он стал называться, обрело форму и набрало силу противоборство двух национальных общин, выросшее из соперничества, еще до войны подмеченного Азури и другими.

Версальский мирный договор 1919 г. сложным образом повлиял на зарождавшийся сионистско-палестинский конфликт, во многом определив его очертания. После Первой мировой войны на месте восточно-средиземноморских провинций побежденной четырехсотлетней Османской империи возникает ряд суверенных государств и полуавтономных территорий, отданных только что созданной Лигой Наций под управление нескольким европейским христианским державам в рамках системы мандатов. На новой карте Ближнего Востока появляются Французский мандат в Сирии и Ливане и Британские мандаты в Ираке и Палестине.

В этой главе мы постараемся понять, как послевоенное урегулирование и британское правление повлияли на рассматриваемый нами конфликт и его участников. Описывая развитие конфликта в этот период, мы также обсудим следующие три основных противоречия, которые сделали его еще более сложным и неподатливым.

Третье основное противоречие: Не создали ли или не усугубили ли британцы конфликт между палестинскими арабами и евреями-сионистами, необоснованно отдавая предпочтение одной стороне?

Четвертое основное противоречие: Были ли протесты и требования палестинских лидеров законным проявлением подлинного национального чувства палестинцев?

Пятое основное противоречие: Что сионизм принес коренному населению Палестины и всего региона – пользу или вред?

Чтобы как следует понять период Британского мандата, необходимо ненадолго вернуться назад и изучить обязательства и обещания, которые Великобритания раздавала в годы войны и на которых арабы, палестинцы и сионисты десятилетиями будут основывать свои взаимоисключающие требования. Когда во время Первой мировой войны Османская империя встала на сторону Германии, Британия, Франция и Россия параллельно с военными действиями начали готовить дипломатические союзы с целью расширить сферы своих интересов и зоны влияния на Ближнем Востоке. Основным инициатором трех важнейших обязательств, определявших, что должно произойти, когда умолкнут пушки, стала Великобритания. Об этом «восточном» или «арабском вопросе», о мотивах и маневрах всех игроков написано немало; то, что будет сказано далее, в силу необходимости является упрощенным изложением ряда крайне непростых сюжетов.

Хронологически первое из этих обязательств возникло в ходе переписки между Хусейном, шарифом Мекки (расположенной тогда в Хеджазе, а позже в Саудовской Аравии), и сэром Генри Макмагоном, британским верховным комиссаром в Каире. С июля 1915 г. по март 1916 г. они обменялись дюжиной писем и сообщений, подготовив почву для арабского восстания против турок, начавшегося в июле 1916 г. под руководством Хусейна и его сыновей Абдаллы и Фейсала. Хусейн в обмен рассчитывал, что после турецкого поражения Великобритания поддержит идею арабской независимости[103]103
  Карты, на которых обозначены как территории, обещанные арабам, так и те, которые должны были быть поделены между союзниками в соответствии с соглашением Сайкса – Пико, см. в: Gilbert, M. (2012). The Routledge Atlas of the Arab-Israeli Conflict, 10e, 5–6. London/New York: Routledge.


[Закрыть].

Тем временем представители Британии, Франции и царской России готовились поделить регион на сферы прямого и непрямого контроля. В их планах было создание «независимого арабского государства или конфедерации арабских государств» под британским и французским протекторатами. По условиям сверхсекретного договора, заключенного в мае 1916 г. и получившего название «соглашение Сайкса – Пико» по фамилиям сэра Марка Сайкса и Франсуа Жоржа-Пико, Палестина должна была перейти под «международное управление»[104]104
  Грей – Камбону, 16 мая 1926 г. Цит. по: Moore, J. N. (ed.) (1977). The Arab-Israeli Conflict: Readings and Documents, abridged and revised edition, 880–883. Princeton, NJ: Princeton University Press.


[Закрыть].

Третьим обязательством военного времени, причем имеющим наиболее непосредственное отношение к нашей теме, стала декларация Бальфура, выпущенная 2 ноября 1917 г. и обещавшая британскую поддержку созданию в Палестине «национального очага для еврейского народа». Она является иллюстрацией того, какую огромную роль играют в этом конфликте влиятельные внешние игроки; это один из самых важных, самых обсуждаемых и самых спорных документов, касавшихся будущего Палестины и Израиля. Текст декларации предельно краток, в оригинале всего 67 слов:

Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране.

Главе Британской сионистской федерации лорду Уолтеру Ротшильду об этом решении правительства было сообщено письмом министра иностранных дел Артура Бальфура.

С пониманием отнестись к непрестанным лоббистским усилиям сионистских лидеров членам британского кабинета помогло сочетание имперской realpolitik и религиозных чувств. Циничный политический расчет подсказывал идею заручиться поддержкой военных усилий Британии и ее послевоенных интересов со стороны мирового еврейства. Эти соображения сочетались с религиозными убеждениями ряда влиятельных государственных деятелей Британии, которые, изучая библейские пророчества, прониклись сочувствием к стремлению рассеянного по миру еврейского народа вернуться жить на землю своих предков. Окончательная формулировка декларации Бальфура оттачивалась на протяжении пяти предшествующих месяцев. Не считая небольшого разочарования из-за использования слова «создание» (а не «воссоздание», что указывало бы на признание исконного права евреев на возвращение), лидеры сионистов сочли декларацию о поддержке со стороны великой державы крупнейшим своим достижением[105]105
  Классическое исследование политических обстоятельств, в которых появилась декларация Бальфура: Leonard Stein (1961). The Balfour Declaration. London: Valentine Mitchell. Антисионистская критика декларации с легалистских позиций: Mallison, W. T. Jr. (1987). The Balfour Declaration: An appraisal in international law. В: The Transformation of Palestine, 2e (ed. I. A. Lughod), 61–111. Evanston, IL: Northwestern University Press; Mallison, W. T. and Mallison, S. V. (1986). The Palestine Problem in International Law and World Order. Harlow, UK: Longman, ch. 1.


[Закрыть].

Самыми проблематичными в долгосрочной перспективе оказались двусмысленные фразы, обозначившие, как его назовут позже, «двойное обязательство» Великобритании: утвердительная формулировка обязательства перед сионистами сопровождалась отрицательной формулировкой обязательства перед коренным населением Палестины (в виде запрета нарушать их гражданские и религиозные права). Такая комбинация содержала в себе внутреннее противоречие и встроенный дисбаланс – потому-то ее и отвергли палестинские и арабские националисты. Среди прочего последние указывали, что местное население называлось в тексте не «арабским» и не «палестинским», но «нееврейским» и гарантировались ему только «гражданские и религиозные права», но не политические или национальные[106]106
  Antonius, G. (1946). The Arab Awakening: The Story of the Arab National Movement, New York: G. P. Putnam’s Sons [orig. London: Hamish Hamilton, 1938; New York: Capricorn, 1965], 394–397, 400–402; Khalidi, R. (1997). PalestinianIdentity: The Construction of Modern National Consciousness, 22–23, New York: Columbia University Press, & Khalidi, R. (2006). The Iron Cage: The Story of the Palestinian Struggle for Statehood, 32–33, 36. Boston, MA: Beacon.


[Закрыть].

О том, противоречили ли друг другу эти три обязательства и действительно ли британцы верили, что смогут выполнить все три, написано немало. Большинство авторов убеждены, что эти обещания военного времени дают основание считать Палестину/Израиль «дважды обещанной», «переобетованной землей»[107]107
  Miller, A. D. (2008). The Much Too Promised Land: America’s Elusive Search for Arab-Israeli Peace. New York: Random House (Bantam Dell); Chapman, C. (2002). Whose Promised Land? The Continuing Crisis over Israel and Palestine. Grand Rapids, MI: Baker Books.


[Закрыть]. Другие не считают эти три пересекающихся обязательства взаимоисключающими и говорят, что они лежали в русле стандартной международной дипломатической практики того времени, основанной на имперском расчете[108]108
  См., например: Kedourie, E. (1976). In the Anglo-Arab Labyrinth: The McMahon-Husayn Correspondence and Its Interpretations, 1914–1939. Cambridge: Cambridge University Press; London: Frank Cass, 2000; Stone, J. (1981). Israel and Palestine: Assault on the Law of Nations. Baltimore, MD: Johns Hopkins University Press, ch. 1; Friedman, I. (2000). Palestine, a Twice-Promised Land? New Brunswick, NJ: Transaction.


[Закрыть].

Отношение и поведение британцев вызвали не только антиколониальное недовольство арабов, но и (после первоначальной эйфории) глубокое недоверие и подозрительность евреев. Арабских националистов возмущало, что британцы, несмотря на все свои обещания, предали их, не выполнив обязательства, закрепленного в переписке Макмагона и Хусейна: признать арабскую независимость на территориях, включающих и Палестину. Британцы в ответ заявляли, что территория, ставшая подмандатной Палестиной, не входила в число обещанных арабам. Попытки прийти к согласию относительно интерпретации территориальных посулов Макмагона (например, во время круглого стола в Сент-Джеймсском дворце в начале 1939 г.) никого до конца не убедили. Даже сегодня ученые расходятся во мнениях относительно того, каков был статус этой переписки, что именно британцы пообещали арабам и не обманули ли они их[109]109
  Antonius, G. Arab Awakening, ch. VIII, IX, X, XIII; John, R. & Hadawi, S. (1970). The Palestine Diary, vol. 1, с предисловием Арнольда Тойнби, 299–312. New York: New World Press; Kedourie, E. In the Anglo-Arab Labyrinth; Friedman, I. (1973). The Question of Palestine, 1914–1918: British-Jewish-Arab Relations. London: Routledge and Kegan Paul, and Palestine, A Twice-Promised Land?; Smith, C. D. (1993). The invention of a tradition: The question of Arab acceptance of the Zionist right to Palestine during World War I. Journal of Palestine Studies XXII (2; Winter): 48–61; United Nations, Division for Palestinian Rights, The origins and evolution of the Palestine problem: 1917–1988. New York, 1990, https://unispal.un.org/DPA/DPR/unispal.nsf/0/57C45A3DD0D46B09802564740045CC0A (дата обращения 29 мая 2018 г.).


[Закрыть]. Одно можно сказать наверняка: эти противоречивые обещания военного времени пробудили в арабах, палестинцах и сионистах завышенные и несовместимые ожидания, усугубив уже существовавшую напряженность и взаимную подозрительность.

«Двойное обязательство» Великобритании

В первые послевоенные годы британцы пытались продвигать свои интересы в регионе, одновременно в минимальном объеме удовлетворяя некоторые претензии и требования своих французских союзников, а также новых клиентов – арабов и сионистов. В год Парижской мирной конференции, например, предпринятые британцами усилия по примирению этих конкурирующих факторов привели к тому, что при посредничестве официальных представителей вроде полковника Томаса Эдварда Лоуренса (Лоуренса Аравийского) была достигнута договоренность между эмиром Фейсалом, который (временно) занял престол в Дамаске, и доктором Хаимом Вейцманом, возглавлявшим Сионистскую организацию. Эти усилия действительно привели к подписанию договора огромного исторического значения, который, однако, так и не начал работать – отчасти из-за того, что Франция настаивала на своем контроле над Дамаском и смещении Фейсала, который в начале 1920 г. провозгласил себя королем Сирии[110]110
  Это мертворожденное соглашение стало пусть неоднозначной, но все-таки вехой в истории арабо-сионистских дипломатических усилий. См.: Caplan, N. (2015). Futile Diplomacy, vol. I: Early Arab-Zionist Negotiation Attempts, 1913–1931, 36–46. London: [Frank Cass, 1983] Routledge RLE, и Caplan, N. (1983). Faisal Ibn Husain and the Zionists: A re-examination with documents. International History Review (4): 561–614.


[Закрыть]. В качестве частичного исполнения обещания, данного в годы войны королю Хусейну, Великобритания в 1921 г. усадила на трон двоих его сыновей: Фейсала – в Ираке, а Абдаллу – в Трансиордании.

Арабы, палестинцы и сионисты в то время по-разному оценивали роль и ответственность Великобритании, а их сторонники продолжают это делать и сегодня. Как уже было сказано, несбывшиеся надежды на послевоенную независимость ожесточили многих арабских националистов, поскольку новые подмандатные территории оказались слабо замаскированной разновидностью колониального правления. Большинство арабов по умолчанию не признавали легитимность декларации Бальфура и условий мандата, основанных на этом британском обещании. Разочарованные и раздосадованные тем, что после Первой мировой войны они не получили независимости, арабские националисты вместе с тем считали действия Британии коварными и ущемляющими их права и интересы: их не устраивали ни ее более широкая колониальная политика, препятствовавшая обретению арабами независимости, ни ее конкретная реализация в Палестине, где сформулированные Лигой Наций условия осуществления мандата поощряли создание национального дома для еврейского народа. Эта мысль проходит через все официальные петиции, меморандумы и прокламации, изданные признанным руководством палестинцев (в 1920-е гг. это был Арабский палестинский конгресс и его Арабский исполнительный комитет, а с 1936 г. – Верховный арабский комитет).

Тот же критический взгляд на роль Великобритании просматривается в работах внешних наблюдателей и ученых; одним из первых примеров тут может служить книга Джорджа Антониуса «Арабское пробуждение», опубликованная в 1938 г. Недавно разработанная экспериментальная программа по истории для израильских и палестинских старшеклассников так описывает палестинский нарратив, отражающий этот взгляд на роль Великобритании:

Британский империализм обрел в сионизме идеальный инструмент продвижения собственных интересов на Арабском Востоке, который был стратегически и экономически важен для империи. Точно так же и сионизм нашел в колониализме и международную поддержку, и экономические ресурсы для реализации своего плана по колонизации Палестины. Этот союз британского империализма и сионизма имел своим результатом… декларацию Бальфура… ставшую кульминацией британской внешней политики незаконного захвата земель и ресурсов другого народа и уничтожения его самобытности в дополнение к агрессии, экспансии и подавлению любых попыток национального освобождения. 1917 год стал для палестинцев первым из многих лет… отмеченных трагедиями, войнами, несчастьями, смертями, разрушением, бездомностью и катастрофами[111]111
  Adwan, S., Bar-On, D., Naveh, E., and PRIME. (2012). Side by Side: Parallel Histories of Israel-Palestine, 5. New York: The New Press. См. также: Bar-On, D. & Adwan, S. (2006). The psychology of better dialogue between two separate but interdependent narratives. В: Israelis and Palestinian Narratives of Conflict: History’s Double Helix (ed. R. I. Rotberg). 219–220, Bloomington/Indianapolis: Indiana University Press.


[Закрыть].

Нет нужды говорить, что сионисты и израильтяне оценивают роль Великобритании иначе. Та же самая экспериментальная программа по истории дает следующее краткое описание сионистского нарратива в отношении британского вклада:

Сионистское движение, зародившись в местах наиболее плотного расселения евреев в Европе, поставило своей целью вернуть еврейский народ на родную землю и изменить его ненормальный статус народа, рассеянного среди других, лишенного собственного дома… [Далее следует описание сионистской иммиграции и поселенческой активности с 1882 г.] В письме лорда Бальфура какая-либо страна впервые выразила поддержку сионизму… Оно сулило помощь британского правительства в создании национального дома еврейского народа на земле Израиля.

Отмечая «огромную радость», с которой евреи встретили в то время декларацию Бальфура, и указывая на некоторые мотивы, подтолкнувшие Великобританию к ее принятию, то же учебное пособие делает акцент на нуждах евреев и на их собственных усилиях, несколько преуменьшая роль Великобритании: «На самом деле только после того, как декларация Бальфура была формализована в виде положений мандата, который устанавливал условия британского правления в Палестине по решению Лиги Наций, политический сионизм достиг своего пика»[112]112
  Adwan, S. et al. Side by Side, 6, 8, 10, 12, 14, 16; Bar-On and Adwan, The psychology of better dialogue, 219–221.


[Закрыть]. Это согласуется с тем, что после 1921 г. и в своих заявлениях, и в полемике сионисты начали представлять себя пострадавшей стороной, вынужденной иметь дело с невыполненными британскими обязательствами, вялой британской поддержкой на местах и ощутимым проарабским креном в британских взглядах и политике.

Важным поворотным пунктом в этом отношении стало создание в середине 1921 г. эмирата Трансиордания на той части территории подмандатной Палестины, которая располагалась к востоку от реки Иордан (что было частью проекта по обеспечению престолом сына Хусейна Абдаллы). Исключение этой территории из сферы применения положений мандата о национальном доме еврейского народа стало большим разочарованием для многих сионистов. Для последователей лидера сионистов-ревизионистов Владимира Жаботинского это было не чем иным, как британским «предательством» и «первым разделом» вожделеемой ими родины[113]113
  Ср. карту 1.2. Бернард Вассерштейн отвергает такую интерпретацию урезания британцами территории, якобы обещанной для еврейского национального дома, как правую пропаганду. См.: Israelis and Palestinians: Why Do They Fight? Can They Stop? 3e, 102–106. New Haven, CT/London: Yale University Press/London: Profile Books, 2008.


[Закрыть].

В последующие годы представители сионистов будут адресовать свои жалобы и претензии в Лондон и в Лигу Наций, обвиняя британскую администрацию в Палестине в недобросовестной реализации политики, которая, как они ожидали, должна была способствовать развитию еврейского национального дома. Эта аргументация нашла свое умеренное и вежливое выражение в настрое основной массы сионистов, но в 1930-х и 1940-х гг. она переросла в более радикальную (иногда антиколониальную) риторику и действия раскольнических вооруженных группировок вроде «Иргун Цваи Леуми» (также просто «Иргун» или ETZEL) и «банды Штерна» («Лохамей Херут Исраэль», или LEHI)[114]114
  О «банде Штерна» см.: Heller, J. (1995). The Stern Gang: Ideology, Politics, and Terror, 1940–1949. London/Portland, OR: Frank Cass.


[Закрыть].

Такая сионистская критика британского «предательства» прослеживается в мемуарах, пропагандистских сочинениях и материалах на интернет-сайтах[115]115
  Например: Ziff, W. B. (1938). The Rape of Palestine. New York/Toronto: Longmans, Green and Co.; Katz, S. (1968). Days of Fire: The Secret Story of the Making of Israel. Jerusalem: Steimatsky’s [London: W. H. Allen]; Netanyahu, B. (2002). A Durable Peace: Israel and Its Place among the Nations (rev. ed.) New York: Warner Books, ch. 2 («The Betrayal»).


[Закрыть]. Одна из самых масштабных – и натянутых, если тщательно изучить исторические свидетельства[116]116
  Трезвый и проницательный взгляд на роль британских чиновников, работавших в Палестине, см. в: Wasserstein, B. (1991). The British in Palestine: The Mandatory Government and the Arab-Jewish Conflict, 1917–1929, 2e. Cambridge, MA: B. Blackwell. См. также: Mossek, M. (1978). Palestine Immigration Policy under Sir Herbert Samuel: British, Zionist, and Arab Attitudes. London: Frank Cass; Sheffer, G. (1988), Principles of pragmatism: A reevaluation of British policies toward Palestine in the 1930s. In: The Great Powers in the Middle East, 1919–1939, (ed. U. Dann), 109–127. New York/London: Holmes and Meier; Shepherd, N. (2000). Ploughing Sand: British Rule in Palestine, 1917–1948. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press; Sherman, A. J. (2001). Mandate Days: British Lives in Palestine, 1918–1948. Baltimore, MD: Johns Hopkins University Press, [New York, NY: Thames and Hudson, 1998].


[Закрыть], – конспирологических теорий о британском двуличии по отношению к евреям и о британском «проекте» или «генеральном плане» контроля над Палестиной исходила от основателя «Иргуна» Менахема Бегина, впоследствии премьер-министра Израиля. В своих мемуарах под названием «Восстание» (The Revolt, 1972) он выдвигает следующие обвинения в адрес Великобритании:

Арабы, когда потребуется, «восставали» против «иностранного вторжения», а евреи всегда оставались меньшинством под угрозой исчезновения. Каждого требовалось защищать от другого – британскими штыками… Этот цикл событий повторялся снова и снова. Арабов поощряли, иногда совершенно открыто, нападать на евреев. Затем формировалась очередная комиссия по расследованию со своими докладами. Публиковалась Белая книга, и иммиграция прекращалась или сводилась к минимуму[117]117
  Begin, M., The Revolt [Story of the Irgun], foreword by Rabbi Meir Kahane (1972). Los Angeles: Nash Publishing [orig. New York: Schuman/London: W. H. Allen, 1948/1951], 30–32. Развернутые обвинения в адрес Великобритании в поощрении арабской оппозиции сионизму и манипулировании ею см. в: Netanyahu, B. A Durable Peace, 55–72.


[Закрыть].

Такие полярные мнения дают понять, в какой тупик зашли британцы, чьи попытки исполнить свое двойное обязательство в условиях мандата неизбежно приносили разочарование одной из сторон, а зачатую и обеим. Британцы были не в состоянии одновременно удовлетворить и арабов с их постоянными опасениями, возражениями и сопротивлением, и сионистов, жалующихся, что британцы не выполняют своих торжественных обещаний. Эти взаимоисключающие взгляды на роль Великобритании переплелись с другими спорными темами – например, возвращались ли сионисты на свою землю или вторгались в чужую, было ли недовольство палестинцев подлинным или возбуждалось искусственно. И хотя эти вопросы не кажутся такими неразрешимыми, как первые два из основных противоречий, сформулированные в главе 3 этой книги, споры о роли, которую сыграла Великобритания, лишь подливают масла в огонь.

В оставшихся разделах этой главы будет представлено еще больше свидетельств того, как эта линия раскола проявляла себя в палестинско-еврейско-британских отношениях в период мандата. В ходе этого обзора мы также сформулируем и рассмотрим четвертое и пятое из выделенных мною основных противоречий: были ли палестинский национализм и его сопротивление сионизму подлинными, искренними и основанными на реальном недовольстве и что принес сионизм коренному населению – пользу или вред.

Мандат и его реализация: цикл протестов и комиссий по расследованию

Действуя в широком контексте общего для всех арабов разочарования послевоенным урегулированием, разделившим Ближний Восток на французскую и британскую сферы влияния в рамках системы мандатов, арабы Палестины, которые до того были активными членами националистических клубов, продвигавших идеи независимости, в первые послевоенные годы (1918–1921) перенесли акцент с общеарабской борьбы на специфически местную форму палестинско-арабского национализма. С крушением послевоенных надежд на включение Палестины (как «южной Сирии») в арабскую конфедерацию под руководством правящего из Дамаска Фейсала лидеры палестинских арабов переключились на сопротивление сионистской программе в самой Палестине – программе, которая, будучи воплощена в жизнь, несомненно заблокировала бы саму возможность возникновения там независимого арабского государства[118]118
  Porath, Y. (2015). The Emergence of the Palestinian Arab National Movement, 1918–1929. London: [Frank Cass, 1974] Routledge RLE, гл. 2; Khalidi, R. Palestinian Identity, ch. 7.


[Закрыть].

С 1920 г. и далее палестинская община (как и ее соперник – еврейский ишув) создавала государство в государстве. Палестинский политический аппарат состоял поначалу из двух основных институтов: Арабского палестинского конгресса, созданного на основе местных мусульманско-христианских ассоциаций, и Высшего мусульманского совета. Первый избирал Арабский исполнительный комитет, призванный представлять разные родовые, территориальные и религиозные группы. До середины 1930-х гг. Арабский исполнительный комитет исполнял функцию главного защитника интересов палестинцев в переговорах с британскими чиновниками, он же направлял делегации в Лондон и Женеву[119]119
  См., например: Porath, Emergence, ch. 3, 7, 8; Lesch, A. M. (1979). Arab Politics in Palestine, 1917–1939: The Frustration of a National Movement. Ithaca, NY/London: Cornell University Press, 90–101, 152–170.


[Закрыть].

После 1920 г. и арабы, и сионисты действовали в рамках одной и той же схемы: без конца жаловаться чиновникам британской колониальной администрации в Палестине и/или в Лондоне на беззакония и агрессивное поведение другой стороны и/или на несправедливое отношение к ним властей – несправедливое особенно в сравнении с отношением к другой общине. Внешне незначительные инциденты или символические жесты приобретали националистическую окраску, потому что каждая из сторон ревностно стремилась сохранить и повысить свой статус относительно другой – как, например, в случае, когда британцы решили признать иврит одним из трех официальных языков Палестины и использовать его в правительственных сообщениях, на монетах и почтовых марках.

Мандат на управление Палестиной – международно-правовой документ, состоящий из 28 статей, – был официально ратифицирован в середине 1922 г. и вступил в силу годом позже. Вторя двойственности и противоречивости декларации Бальфура, преамбула и статьи 2, 4 и 6 мандата содержали формулировки, которые для сионистов были даже благоприятнее самой декларации – особенно сделанное в преамбуле признание «исторической связи еврейского народа с Палестиной и… оснований для воссоздания в этой стране его национального дома». Документ давал трем сторонам что-то вроде основного закона, определявшего обязательства и ответственность Великобритании как держателя мандата и по отношению к сионистам, и по отношению к коренному населению; на него наперебой ссылались в своих официальных жалобах лидеры обеих общин.

В период британского правления палестинское руководство не признавало законности самого мандата, считая его нарушением некоторых положений статьи 22 Устава Лиги Наций. Палестинцы указывали на то, что условия мандата, предусматривающие создание национального дома еврейского народа, противоречат принципам самоопределения народов и обещаниям, данным в других британских декларациях, в Четырнадцати пунктах американского президента Вудро Вильсона и в докладе комиссии Кинга – Крейна, представленном в августе 1919 г.[120]120
  Текст отчета комиссии Кинга – Крейна: https://wwi.lib.byu.edu/index.php/The_King-Crane_Report (дата обращения 18 апреля 2018 г.). Другие важные документы за 1918–1919 гг. см. в: A Documentary History of the Arab-Israeli Conflict (ed. аnd with historical introductions by Charles L. Geddes), 23–28, 39–78. New York, etc: Praeger, 1991; Antonius, G. Arab Awakening, 440–458; The Israel-Arab Reader, 21–25. Обсуждение см. в Antonius, G. Arab Awakening, 292–298; Porath, Y. Emergence, 42–49; Knee, S. E. (1977, April). The King-Crane Commission of 1919: The articulation of political anti-Zionism. American Jewish Archives, 22–52, http://americanjewisharchives.org/publications/journal/PDF/1977_01_00_knee.pdf (дата обращения 28 мая 2018 г.); Lesch, D. W. (2008). The Arab-Israeli Conflict: A History, 85–90. New York/Oxford: Oxford University Press.


[Закрыть] На протяжении многих лет специалисты по международному праву и политические комментаторы оттачивали свои аналитические навыки, отстаивая позицию палестинцев или израильтян – пытаясь, словно в суде, доказать, легитимны или нелегитимны были декларация Бальфура и мандат на управление Палестиной с точки зрения международного (т. е. европейского) права и дипломатии[121]121
  Арабская позиция изложена в: Boustany, W. F. (1936). The Palestine Mandate: Invalid and Impracticable: A Contribution of Arguments and Documents towards the Solution of the Palestine Problem. Beirut: American Press; Cattan, H. (1976). Palestine and International Law: The Legal Aspects of the Arab-Israel Conflict, 2e. London: Longman, ch. II & III; Mallison, W. T. & Mallison, S. V. The Palestine Problem, ch. 1 & 2; Kattan, V. (2009). From Coexistence to Conquest: International Law and the Origins of the Arab-Israeli Conflict, 1891–1949. London: Pluto Press. Сионистская позиция изложена в: Feinberg, N. (1979). Studies in International Law: With Special Reference to the Arab-Israel Conflict. Jerusalem: Magnes Press, Hebrew University; Dershowitz, A. (2003). The Case for Israel. New York: John Wiley, ch. 4.


[Закрыть].

Невзирая на протесты палестинцев, мандат был утвержден и вступил в силу. Великобритании предстояло управлять Палестиной почти как королевской колонией, за исключением того, что здесь на нее возлагалось двойное обязательство: содействовать созданию еврейского национального дома и в то же время готовить местное население к будущей независимости и самоуправлению. Британцы должны были представлять ежегодные отчеты в Постоянную мандатную комиссию Лиги Наций, которая заодно стала и адресатом встречных заявлений палестинских арабов и сионистов.

Основные камни преткновения оставались более-менее неизменными на протяжении всего периода мандата: еврейская иммиграция, скупка земли евреями и создание институтов самоуправления. Представители арабской стороны призывали ограничить или запретить первые два процесса, настаивая при этом на реализации мер по ускорению третьего (предусмотренного статьей 2 мандата). Представители сионистов ратовали за первые два (предусмотренные статьей 2 и другими статьями мандата), утверждая, что они несут стране и ее жителям только пользу и прогресс. Они настоятельно рекомендовали не предпринимать шагов, которые могли бы приблизить страну к полному демократическому самоуправлению, на том основании, что пожелания местного населения нельзя использовать для отказа от заявленной цели создания в Палестине еврейского национального дома.

Если рассматривать период мандата в целом, то можно заметить, как с разной частотой воспроизводился один и тот же сюжет:

• Британская администрация принимает решение реализовать тот или иной пункт сионистской программы – например, одобряет новые квоты на иммиграцию, разрешает сделку по покупке земли и строительство нового еврейского поселения, заключает правительственный контракт или концессионный договор с предпринимателем-евреем или сионистской организацией.

• Палестинские арабы выражают недовольство этим решением как продвигающим интересы сионистов и потому несправедливым по отношению к арабам.

• Под влиянием разочарования и других факторов эти недовольства и протесты периодически перерастают во вспышки насилия, направленного против ишува и/или британской администрации.

• Британцы применяют для восстановления законности и порядка полицейские/военные меры, а затем обдумывают (минимальные) политические шаги для снижения уровня недовольства среди палестинцев.

• Создается комиссия по расследованию, собираются свидетельства и формулируются рекомендации (чаще всего в виде так называемой Белой книги) по паллиативным мерам, направленным на устранение самых острых претензий палестинцев.

• Сионисты жалуются на то, как британцы реагируют на жалобы палестинцев.

• Палестинцы жалуются на недостаточность и/или лицемерность предложенных британцами решений и/или на сохраняющуюся у сионистов возможность обходить или изменять планы по осуществлению рекомендуемых изменений британской политики.

Стычки и споры в первые годы мандата

Такой цикл «протест – комиссия – рекомендации» особенно ясно просматривается на примере вспышек насилия в апреле 1920 г., мае 1921 г., августе 1929 г. и апреле 1936 г. В первом случае в результате трехдневных антиеврейских беспорядков в Иерусалиме в период одновременно трех религиозных праздников (Наби Муса, Пасха и Песах) 5 евреев погибли, а 211 были ранены; жертвы среди арабов составили 4 человека убитыми и 25 ранеными, причем арабы пострадали в основном от действий британской полиции. Религиозная и политическая напряженность обострилась тогда из-за поступившей из Сан-Ремо новости, что Великобритания в самом деле получит мандат на управление Палестиной, а также из-за бурных протестов, в ходе которых демонстранты размахивали портретами Фейсала как «короля Сирии и Палестины». Сионистское руководство отреагировало на эти события, объявив их «погромом», ответственность за который оно возложило на «арабских агитаторов»; оно также открыто обвиняло британские власти в соучастии и поощрении погромщиков в форме безразличия и враждебности к евреям. Военное расследование (комиссия Палина) сосредоточило внимание на ошибках при поддержании правопорядка, допущенных британской военной администрацией (которую вскоре должна была сменить гражданская)[122]122
  Report of the Court of Inquiry … regarding the Riots in Jerusalem, 1 July 1920, National Archive (Public Record Office), Kew, England, FO 371/5121, file E9379/85/44; Caplan, N., Palestine Jewry and the Arab Question, 1917–1925, 57–61. London: [Frank Cass, 1978] Routledge RLE.


[Закрыть].

Иерусалимские беспорядки 1920 г. и последовавшее за ними тюремное заключение Владимира Жаботинского и других евреев, которые пытались организовать вооруженные отряды самообороны, изменили тональность обсуждения ишувом и сионистскими лидерами вопроса об организации ополчения для защиты евреев от нападений арабов. В декабре того же года Гистадрут (могущественное объединение еврейских профсоюзов) основал «Хагану» («Оборону»), полуподпольное еврейское военизированное формирование, которое в 1948 г. будет преобразовано в Армию обороны Израиля (ЦАХАЛ). «Хагана» опиралась на опыт и кадры групп самообороны, созданных еще до 1914 г. для защиты отдаленных еврейских поселений. Ее командиры должны были получать финансирование от ишува и подчиняться его политическому руководству, но предполагалось, что сами ополченцы будут держаться в тени при молчаливом попустительстве Великобритании[123]123
  Caplan, N. Palestine Jewry, 76–79; Shapira, A. (1999). Land and Power: The Zionist Resort to Force, 1881–1948 (transl. William Templer), 97–98, 124–125. Stanford, CA: Stanford University Press; Lozowick, Y. (2003). Right to
  Exist: A Moral Defense of Israel’s Wars, 70–71. New York, etc.: Doubleday.


[Закрыть].

В мае 1921 г., уже при новой гражданской администрации во главе с верховным комиссаром сэром Гербертом Сэмюэлем, палестинские арабы атаковали евреев в Яффе и еврейских поселениях вокруг нее. После стычек между двумя еврейскими первомайскими демонстрациями на окраине Тель-Авива в Яффе начались грабежи и «повальные облавы на евреев», которые охватили и сионистское общежитие для новых иммигрантов. За шесть дней периодических столкновений около 50 евреев были убиты и 150 ранены. Когда бесчинства прекратились, сионистские лидеры раскритиковали британцев за то, что те не смогли защитить евреев, и были крайне обеспокоены решением верховного комиссара временно приостановить еврейскую иммиграцию – шаг, который, как они опасались, станет политическим прецедентом и может вылиться в фактическое арабское вето на создание еврейского национального дома.

Давая показания следственной комиссии, которую возглавлял председатель Верховного суда Палестины сэр Томас Хейкрафт, представители сионистов и ишува подчеркивали пагубную роль, которую сыграли в этих событиях арабские демагоги, агитаторы, «эфенди» и иностранные агенты. Представленные сионистами доводы были суммированы комиссией в абзаце, который заслуживает быть процитированным, поскольку эта аргументация будет использоваться снова и снова на протяжении всего периода мандата:

Свидетели-евреи сообщали, что в то время [май 1921 г.] не наблюдалось никаких особых антиеврейских настроений, но что движение против евреев было организовано людьми, которые, желая дискредитировать британское правительство, возбуждали недовольство и призывали к нарушению общественного порядка, настраивая народ против евреев. Они утверждали, что все неприятности вызваны пропагандой, исходящей от небольшой группы, члены которой сожалеют о конце старого режима, потому что британская администрация лишила их привилегий и возможностей для обогащения, которыми они раньше пользовались… Эти свидетели уверены, что сионизм не имеет никакого отношения к антиеврейским чувствам, вылившимся в беспорядки в Яффе.

Решительно отвергая такую интерпретацию, доклад комиссии Хейкрафта отмечает, что «чувства против евреев были слишком искренними, слишком повсеместными и слишком сильными, чтобы их можно было объяснить в столь поверхностном духе»[124]124
  Colonial Office, Palestine: Disturbances in May 1921, Cmd. 1540, октябрь 1921 (доклад Хейкрафта, цитата со с. 44; Caplan, N., Palestine Jewry, 85–87, 94.


[Закрыть].