Текст книги "Негодяи (сборник)"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Патрик Ротфусс,Джо Аберкромби,Гиллиан Флинн,Гарт Никс,Майкл Суэнвик,Конни Уиллис,Джо Лансдейл,Чери Прист,Скотт Линч,Дэниел Абрахам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 53 страниц)

– Я так не думаю, – сказал Аларик.

Пирос едва улыбнулся.

– Он предложит тебе золото. Я уверен в этом.

Аларик покачал головой.

– У меня было золото. Оно воров привлекает. Я предпочитаю путешествовать. Или ты от меня устал, друг мой Пирос, раз хочешь сгрузить, как эти мешки с зерном?

Пирос повернулся к нему.

– Он может предложить тебе порошок, чтобы ты остался. Как владыка пещер, где его добывают, он имеет большой запас.

– Неужели? Тогда я не стану есть его пищу. Он стал богат благодаря порошку?

– Помимо всего прочего, – ответил Пирос. – Здесь делают ковры и украшения, которые очень ценятся по обе стороны пустыни. А еще добывают соль.

Он показал в северную сторону.

– Рудники там, на некотором расстоянии, но никто не скажет тебе в точности, где и на каком. Они собирают ее в мешки от зерна, которое привезли в прошлом году, и хранят специально для нас в хранилище, до которого полдня пути. Команда моих людей заберет ее завтра, а я тем временем отправлюсь в другое место. Если хочешь хорошо потрудиться, отправляйся с ними.

– А ты будешь… в другом месте, – сказал Аларик.

Пирос поглядел на принца, который кивнул, когда к его ногам принесли последний мешок зерна. Кивнул в ответ, но Аларик не понял, адресовано это принцу или ему.

– Может, захочешь отправиться со мной, – сказал каравановожатый. – Обернемся за четыре-пять дней.

– С порошком, – утвердительно сказал Аларик.

Пирос скрестил руки на груди.

– Друзья познаются в пустыне, – сказал он.

Аларик улыбнулся.

– Как и в любом трудном путешествии.

Он вспомнил ледяные пустыни Севера, другие, но тоже пустыни, людей, которых он знал там.

– Ты отважен, менестрель, – сказал Пирос.

Аларик покачал головой.

– Менее, чем ты думаешь, друг мой Пирос. Но я очень любопытен, а это иногда сходит за отвагу.

Пирос поглядел на верблюдов, потом на костры.

– Как я уже говорил, с нами отправится мой сын. За ним нужен присмотр. Ему нравятся твои песни. Может, они удержат его от того, чтобы бежать за городом.

– Почему не оставить его здесь? Твои люди – хорошие часовые.

– У меня порошок, тот, что ему нужен, по крайней мере, столько, чтобы добраться до источника, – сказал Пирос. – Есть лишь один человек, которому я могу его доверить, и он отправляется со мной.

Он жестко поглядел на Аларика.

– Думаю, я получил твое согласие, менестрель. За это путешествие не будет отдельного вознаграждения, но я не думаю, что оно тебе нужно.

– Хорошая песня – достаточная награда для меня.

Пирос снова кивнул.

– Я и Ганио знаем, как найти это место. Ориентироваться в пустыне сложно. Особенно новичку. Уйдешь в сторону – потеряешься навеки.

– Я осторожный путешественник и редко теряюсь, – сказал Аларик. Не стал говорить «никогда», хотя это было бы правильнее. Карта всех мест, где он побывал, остававшаяся у него в голове, всегда помогала ему использовать его особую силу. – А еще я легко иду за остальными.

– Очень хорошо, – сказал Пирос. – Утром, когда группа отправится за солью, на север, мы отправимся на юг.

– В сторону призрачного города.

– Да. Это тоже обрадует моего сына.

Жители деревни радушно приняли их, угостив свежим мясом и овощами, а потом все слушали игру Аларика. Принц не стал предлагать ему золота, но Аларик и не ожидал этого после одного вечера. Утром большая группа людей отправилась на север верхом на верблюдах. Один из местных пошел с ними проводником, хотя, по словам Пироса, его люди и сами бы нашли склад, на привычном месте. Пирос, Ганио и Рудд отправились на юг, вместе с Алариком на Фолеро и еще четырьмя вьючными верблюдами с водой и едой. Вечером они остановились в особенно пустынном месте, таком, какого Аларик не видел до сих пор. Источника воды не было, но они взяли запас с собой и заварили чай. Поели они хлеба, оставшегося с завтрака. Менестрель спел новую песню, про поющие барханы, а два его спутника дружно подпевали. И лишь Рудд молчал, сидя у огня и глядя в темноту на юг, будто что-то там видел.

На следующее утро они двинулись дальше, потом снова разбили лагерь, поели, и Аларик снова пел. На третий день впереди показались холмы, пологой линией уходящие к юго-западу. За полдня они добрались до них и обнаружили у подножия холмов семь хижин, аккуратно выстроенных, но поменьше, чем в деревне, где жил принц. Вода тут тоже была, но Пирос сразу же предупредил, что пить ее нельзя, даже прокипятив. Приглядевшись, Аларик увидел, что у воды неприятный желтоватый оттенок. Даже верблюды ее пить не стали.

Из хижин вышли несколько мужчин, приветствуя их. Худощавые, с проступающими на лицах скулами и челюстями, с запавшими глазами, темными кругами под ними, костлявыми руками и ногами, в болтающимися на них просторных одеяниях, так, будто когда-то эти люди были покрепче сложением. Главный среди них, очень рослый, низко поклонился Пиросу и проводил его в хижину. Другие начали снимать поклажу с верблюдов. Аларик вызвался помочь, снял мехи с водой, наполненные в деревне и связанные толстой веревкой.

Худые отнесли воду в шесть хижин, а остальную поклажу убрали в седьмую, ту, что стояла ближе всего к выкопанной в земле костровой яме. Когда все распределили между ними, Пирос и рослый мужчина вышли, завершив переговоры.

– Придется собрать побольше, – сказал товарищам Пирос. – Так что мы пробудем тут целый день, пока они закончат.

Ганио кивнул. Он привез из деревни молодого козленка, положив его себе на колени в нитяном мешке, а теперь он забил его одним быстрым ударом ножа. Он снял шкуру, выпотрошил и повесил жариться на огне. Местные забрали внутренности и кинули в котел, чтобы отварить.

Пока шла готовка, двое худых взяли из хижины, служившей складом, небольшие пустые мешки и пошли вверх по холму за деревней. А затем скрылись за ним. Их не было достаточно долго, а когда они вернулись, в мешках было нечто тяжелое и бесформенное. Двое других отправились туда же, с пустыми мешками, и вернулись с полными. Они делали так раз за разом, сменяя друг друга, а Ганио навьючивал мешки на верблюдов. Пирос принес еще несколько полных мешков из хижин и тоже навьючил на верблюдов.

В какой-то момент Рудд, сидевший у огня, скрестив ноги, и глядевший, как готовится ужин, встал и пошел вверх по холму. Ганио, увидев это, сразу оставил поклажу и пошел за ним. Спустя пару мгновений следом пошел и Аларик, в паре десятков шагов позади. С вершины холма он увидел призрачный город – на горизонте на юге. Рудд спускался с холма, Ганио шел рядом, бок о бок, и что-то говорил ему. Аларик не слышал, что говорит Ганио, но, судя по тону, он говорил мягко и успокаивающе. Наконец Ганио поймал Рудда за руку и остановил. Судя по всему, начал уговаривать вернуться. Подошел Пирос, но не стал спускаться к сыну. Ганио наконец-то удалось развернуть Рудда, и Пирос слегка кивнул ему. И сразу же пошел обратно к костру.

Этой ночью Аларик пел о долгих и опасных поисках сокровищ. Старая песня, которую он услышал очень далеко отсюда, но она показалась ему подходящей. Отрезал себе жареной козлятины, которая оказалась очень вкусной. Увидев осторожный жест Пироса, не стал есть вареные потроха, которые сильно пахли чем-то, похожим на тимьян. Ни Пирос, ни Ганио их не ели. Ел их Рудд или нет, Аларик не увидел. После ужина Пирос поставил палатку, и они забрались внутрь, спасаясь от ночного холода пустыни. Аларик проснулся лишь раз, когда кто-то – не Рудд, который спал рядом с ним, – вылез из палатки, видимо, по зову природы, но ему самому выходить не требовалось, так что он снова уснул.

Утром они испекли немного хлеба на камнях у костра и доели холодную козлятину. Затем Ганио сказал, что, если Аларику любопытно, он может поглядеть, как собирают порошок, раз уж он сюда добрался.

– А это разрешено? – спросил Аларик.

– Да, но смотреть особенно не на что, – сказал Пирос.

Рудд, до этого склонившийся над едой, поднял взгляд.

– Я бы тоже посмотрел.

– Ты уже видел это прежде, – сказал ему отец. – Ничего не изменилось.

– Я хочу посмотреть, – громко сказал Рудд. Встал, бросил недоеденное мясо, развернулся и пошел вверх по холму.

– Мне бы помощь не помешала, – сказал Ганио.

Рудд обернулся и поглядел на отца.

– Не хочешь пойти со мной, отец? Чтобы я под присмотром был.

Пирос глянул на Аларика и ничего не ответил.

– Я пойду, – сказал менестрель.

Он быстро догнал Рудда.

– Можешь рассказать, как его собирают, – сказал он.

– Отец это лучше знает, – мрачно ответил Рудд. – Но он этого боится. Правда, отец?

Пирос глядел на сына, прищурившись.

– И тебе следовало бы, – сказал он. – Погляди, что стало со сборщиками.

– Они умрут прежде срока, даже не вдыхая яд, – сказал Пирос Аларику. – Многие годы бок о бок с ним, никуда не денешься.

– Наверное, я не хочу на это смотреть, – сказал Аларик, делая шаг назад.

– Просто держись подальше от входа в пещеры, – сказал Пирос. – Там будешь в безопасности. Исходящего от них запаха вполне достаточно, чтобы не подходить ближе, чем следует.

– Запаха боится, – сказал Рудд.

– А что за запах? – спросил Аларик.

– С духами не спутаешь, – ответил Пирос. – И с тимьяном тоже.

Аларик на мгновение замешкался. Ганио шел вперед, и, похоже, пока что он вполне здоров. Наконец любопытство взяло верх над сомнениями, и Аларик кивнул Ганио и Рудду. Они забрались на вершину холма. Потом пошли по гребню в западном направлении. Сотню шагов, две. Справа на горизонте дрожал в воздухе призрачный город. Рудд постоянно на него поглядывал, но не порывался бежать туда. Видимо, подумал Аларик, поскольку Ганио крепко его за локоть держал. Вода – или то, что выглядело, как вода – протянулась от города в их сторону, выглядя совершенно как настоящая, вот только ее кромка постоянно колебалась, будто это была вода в тазу, который несли через толпу в таверне.

– Расскажи мне, как его собирают, – сказал Аларик.

Рудд не ответил, и через некоторое время заговорил Ганио:

– Дыхание задерживают. И ничего больше. Такой вонью никому дышать не захочется.

– Собирают, задержав дыхание? – переспросил Аларик.

– Больше никак, – ответил Ганио. – Большой опыт позволяет им делать это долго. Тех, у кого не получается, на работу не берут. Либо они умирают.

– Не слишком привлекательная работа, – сказал менестрель. – Ранняя смерть, а может, и еще более ранняя. Кто же за такую берется?

– Выбора нет, – сказал Ганио. – Принц приказывает, они подчиняются. Конечно, сборщики могут употреблять порошок, сколько захотят. Некоторая компенсация.

Аларик почуял, куда они идут, прежде чем они подошли. Запах действительно отталкивающий, как и сказал Пирос, сильный запах тухлятины, будто потроха на солнце оставили лежать. Он остановился, пропуская вперед Ганио и Рудда. Те сбежали по склону и скрылись под скальным выступом. Постояв, Аларик сделал еще пару шагов и снова встал. Любопытство и осторожность боролись в нем. И все более сильное беспокойство. Сколько бы Ганио ни говорил, что это безопасно, Аларик все не решался.

Вдруг из-под скального выступа выскочил один из худых и ринулся вверх по склону. Аларик услышал, как Ганио что-то кричит, но не разобрал слов. Едва успел отойти в сторону, как худой мужчина пробежал мимо него туда, откуда они пришли.

Ганио высунулся из-под скального выступа и снова крикнул, махнув Аларику рукой. Менестрель поглядел на склон холма. Что же случилось, подумал он, что Ганио и один из худых не могут справиться? С чего бы им думать, что он им поможет?

Он обернулся, услышав топот ног. Пирос и пятеро худых бежали по гребню холма.

– Что там наделал этот глупый мальчишка?! – крикнул Пирос, пробегая мимо Аларика и не дожидаясь ответа.

Двое последних худых схватили Аларика за руки и потащили вперед. Спотыкаясь, едва не падая, Аларик побежал вниз по склону вместе с ними.

Под скальным выступом, в небольшом углублении, где склон холма был почти вертикальным, образуя стену в человеческий рост высотой, виднелась массивная деревянная дверь. Рудд лежал у двери, а Ганио сидел рядом, держа на коленях его голову.

– Что случилось? – спросил Пирос, склоняясь над сыном.

Внезапно один из худых распахнул деревянную дверь настежь. За ней была темнота пещеры, а запах гниения усилился десятикратно. Аларик задержал дыхание. И тут трое худых схватили Пироса, подняли вверх и швырнули внутрь. Остальные подхватили менестреля с такой силой, что он не смог даже сопротивляться, и тоже швырнули. Упав прямо на Пироса, Аларик непроизвольно выдохнул. Дверь захлопнулась, и стало темно.

В кромешной тьме Аларик прижал к себе тело каравановожатого, и в следующее мгновение они оказались на Севере. Ужасающую вонь сдуло морозным северным ветром.

Аларик отпустил Пироса и перекатился на колени, кашляя и хрипло дыша. Воздух был холодный, и после жара пустыни он сразу же начал дрожать, хотя, по меркам Севера, мороза не было вовсе. Глядеть на Пироса он боялся. Аларик на самом деле не думал и даже усилия воли не приложил, чтобы использовать свою силу. На это времени не было. Забрал он с собой тело Пироса целиком или только кусок, будто отрубленный мясником?

Услышав тихий стон, заставил себя посмотреть. Пирос приподнялся на локтях и закашлялся. Целиком, и не просто целиком. Оказалось, что он и Аларик лежат на широкой каменной плите. Аларик понял, что его сила позволила перенести не только Пироса, но и изрядный кусок каменного пола пещеры. На котором лежал обесцвеченный временем человеческий скелет со сломанными ребрами и рассыпающимися костями рук и ног. Скорее всего, подумал Аларик, он и Пирос просто упали на скелет и раздробили его. Среди костей виднелись крохотные пятна то ли плесени, то ли минеральных отложений серо-синего цвета. Такое же пятно Аларик увидел у себя на рукаве и, встав, тщательно стряхнул его другим рукавом, чтобы не прикасаться, чтобы не вдохнуть и чтобы на кожу не попало. Можно догадаться, что это такое.

Пирос сел, широко открытыми глазами глядя на жесткую северную траву, торчащую из-под каменной плиты, на которой они очутились, кусты и невысокие деревца, покрывающие холмистую землю, горы с белыми снежными шапками вдали. Нахмурился и поглядел на Аларика.

– Это земля мертвых? – спросил он.

– Нет, этого мы избежали, – ответил Аларик, покачав головой. – Это просто Север.

Каравановожатый стал на колени и подполз к краю каменной плиты. Потрогал руками холодную северную землю, воткнул в нее пальцы. А затем встал на ноги.

– Как мы сюда попали? – прошептал он. И снова поглядел на Аларика. – Ты это сделал.

Аларик не ответил ничего.

Пирос повернулся, оглядываясь по сторонам.

– Так далеко, – прошептал он, запахивая плотнее одежду, предназначенную для пустыни. А затем низко склонился перед Алариком.

– Что вам угодно, мой повелитель?

У Аларика перехватило дыхание. Такой реакции он не ожидал. Страха перед его колдовской силой – да. От которого рукой подать до ненависти. Но почтение?

– Ничего мне не нужно, друг мой Пирос, кроме твоей дружбы.

– Я обязан тебе жизнью, – сказал Пирос. – Такой долг так просто не отдашь.

Аларик мотнул головой.

– Я спасал свою. Оказалось достаточно легко взять с собой и тебя.

– Ты мог оставить меня умирать.

– Не такой я человек, – сказал Аларик.

Пирос прищурился.

– А человек ли ты? Или какой-то волшебный дух?

– Человек.

– Однако…

– Я родился с этой способностью. Стараюсь ею не пользоваться, когда другие могут увидеть. Она их пугает.

Аларик жестко поглядел на Пироса.

– Но ты не испугался.

– Я очень многое в жизни повидал, – сказал Пирос. – И никогда не видел, чтобы от страха была польза. Сможешь вернуть меня обратно? Только не в пещеру, а снаружи.

– Я могу вернуть тебя в лагерь худых людей, в деревню у пруда или в таверну твоего брата.

– А на холм над пещерой?

– И туда тоже.

– Я должен знать, кто это устроил. И должен увидеть моего сына и Ганио, если они еще живы.

– Сборщики превосходят нас числом, – сказал Аларик.

– Безусловно, но на этот раз на нашей стороне – внезапность, – ответил Пирос. Тряхнул головой. – Они не могли сделать это сами. Принц не позволил бы им убить меня, если только кто-то не хочет встать на мое место, сделав ему более щедрое предложение. Вопрос лишь… кто?

– Ты подозреваешь?..

Пирос мрачно сжал губы.

– Кто-то, кто пришел с нами к источнику порошка, чтобы дело было сделано. И убить тебя, чтобы не оставить надежного свидетеля.

– Возможностей две, – тихо сказал Аларик.

– Действительно, – сказал Пирос. – Отнеси меня обратно, менестрель. Я должен знать правду.

– На небольшом расстоянии от пещеры, – сказал Аларик. – Так, чтобы оттуда видно не было.

Пирос кивнул.

Они крепко обнялись и спустя удар сердца снова оказались в пустыне, на северном склоне гребня, по которому они шли к пещере. Край гребня был чуть выше их голов, но они сразу присели. Пирос подполз повыше и выглянул. Махнул рукой Аларику, подзывая его.

Скальный выступ, под которым был вход в пещеру, оказался в дюжине шагов наискосок от них. Там стояли трое худых людей.

– У тебя нож есть? – прошептал Пирос.

Аларик покачал головой. Нож у него был, но остался в заплечном мешке в лагере худых.

– Тогда бери этот, – сказал Пирос, доставая из рукава длинный кинжал и подавая Аларику рукояткой вперед.

– Я не убиваю людей, – прошептал менестрель.

– Нужно только напугать. Призраки с кинжалами. Как думаешь, устоят они против такого?

Аларик взял кинжал. Пирос достал из рукавов еще два. Интересно, сколько у него их всего, подумал Аларик.

– Иди за мной, – сказал каравановожатый. Вскочил на ноги, перепрыгнул через гребень и побежал вниз.

– Убийцы! Убийцы! – закричал он.

Аларик побежал следом, крепко сжимая кинжал.

Трое худых поглядели вверх и завопили – пронзительно, будто раненые псы. Сбились в кучу, будто перепуганные дети. Из-за скального выступа вышли трое других и тоже завопили.

Пирос уже подбежал к ним.

– Лежать! – заорал он. – Лежать, псы, каковы вы и есть, мордой в землю! Посыпьте главы прахом и камнем и молите меня, чтобы я не исполнил правосудие, которого вы заслужили!

Он помахивал ножами, и Аларик, остановившись в паре шагов за его спиной, стал делать так же в надежде, что это выглядит угрожающе.

Худые стояли на четвереньках, трясущимися пальцами собирая с земли пыль и посыпая себе головы, но не переставая вопить.

– Молчать! – проревел каравановожатый.

Вопли прекратились, сменившись тихим плачем и кашлем.

– Кто приказал? – спросил Пирос, пнув ближайшего из поверженных по голове. Раз, другой. Ответом было молчание. Пирос полоснул стоящего на коленях кончиком кинжала по плечу, взрезав одежду и кожу. Потекла кровь.

– Отвечай! – крикнул Пирос.

Раненый схватился за плечо и застонал.

– Твой человек, – сказал другой. – Это твой человек.

– Ганио, – сказал третий. – Сказал, если мы это сделаем, вернемся в деревню. К нашим семьям!

– Сказал, что они нас примут, – заговорил четвертый. – Что порошок пойдут собирать другие!

Пирос быстро прошел мимо стоящих на четвереньках худых мужчин, и они не попытались остановить его, лишь смотрели ему вслед. Аларик обошел их подальше, раздумывая, сколько еще их будет удерживать ужас, пока они не поймут, что он и Пирос – не духи.

Ганио стоял под скальным выступом, спиной к двери, закрывающей вход в пещеру. У него в руках тоже были два ножа с длинными изогнутыми лезвиями.

– Значит, есть другой выход, – сказал он. – А яд – ложь.

Пирос покачал головой.

– Ты нас убил.

– Я так не думаю, – сказал Ганио и пнул ногой камень в сторону Пироса. Камень ударился в мягкий сапог каравановожатого, у края халата. – Вы из плоти и крови пока что.

Пирос нахмурился.

– Где мой сын?

– Ушел, – ответил Ганио, показав острием ножа на юг. – Туда, куда всегда хотел уйти.

Пирос не сводил с него глаз.

– Он знал, что ты собираешься сделать?

– Конечно, знал. Думаешь, ему нравилось жить в тюрьме, которую ты сотворил из его жизни?

Аларик увидел, как побелели костяшки пальцев Пироса, сжимая рукоятки кинжалов.

– Я бы все равно отдал дело тебе, рано или поздно, – сказал он. – Не ему.

– Когда-нибудь, лет через двадцать, – ответил Ганио. – А до тех пор мне терпеть все это безумие. С меня хватит. Терпение мое кончилось, и уже давно.

Пирос медленно перешел к каменной стене почти вплотную.

– Значит, вот как вышло.

– Двое на одного, – сказал Ганио.

– Семеро против двоих, – ответил Пирос. – Ты сам так сделал.

Ганио покачал головой.

– Они думают, что вы мертвецы. Уже убежали.

Пирос не повернул головы в сторону перепуганных худых, а вот Аларик глянул. Действительно, убежали.

– Похоже, мы одни, – сказал он.

Пирос кивнул.

– Скажи, если они вернутся. В противном случае все между нами, мной и Ганио.

Он сделал шаг в сторону Ганио.

– Какой из них твой?

– Оба, – ответил Ганио. – Когда я уйду отсюда без тебя.

Он поднял руку с ножом на уровень пояса, а вторую оставил у бедра.

Пирос прыгнул вперед, сбив в сторону ножи Ганио своими, и они на мгновение прижались к деревянной двери, а потом упали на землю, путаясь в одеждах. Ганио оказался сверху. Аларик почувствовал, что не дышит, готовый сбежать известным ему способом, но не решился сделать это. Стоял на месте мгновение, потом еще одно.

Пирос столкнул Ганио в сторону и, шатаясь, встал. Лезвие кинжала в левой руке было по рукоятку в крови, а по одежде на животе Ганио расползалось пятно того же цвета. Пирос вытер окровавленный кинжал о подол халата Ганио, а затем убрал оба кинжала в рукава.

– Пусть местные его хоронят, – сказал Пирос. – Или просто оставят здесь высохнуть на солнце. А теперь надо сына найти.

Он начал подниматься вверх по склону.

Аларик пошел следом.

– Что ты с ним сделаешь? – спросил он.

Дойдя до гребня, Пирос развернулся и поглядел на юг. Аларик стал рядом и сделал то же самое. На горизонте дрожал призрачный город, как всегда, а между ними и городом, на серой поверхности пустыни, виднелась крохотная фигурка в зеленой головной повязке.

– Интересно, сколько свежего порошка они ему дали, – сказал Пирос. – Он сильнее, когда свежий. Наверное, сейчас он видит башни из алебастра и цветущие сады там, где мы видим лишь смутные силуэты, похожие на облака. Может, даже лодки на воде.

Он глубоко вдохнул.

– Я тоже это видел. Меня это так напугало, что я больше никогда порошок не пробовал.

– Мы можем вернуть его, – сказал Аларик.

– Можем, – ответил Пирос. – Но мне даже не надо было спрашивать Ганио, знал ли он про заговор. Иначе они бы швырнули его в пещеру следом за нами. Ганио всегда славился осторожностью. Хороший помощник, который никогда ничего не упустит. Если он решил убить тебя, чтобы не оставить свидетелей, он бы не стал щадить Рудда.

– В этом ты не можешь быть уверен, – сказал Аларик. – Ганио мог лгать, чтобы получить преимущество в схватке. Мог довериться силе порошка, что затуманит ум парню.

Он прищурился, оценивая расстояние. Если воспользоваться его особой силой, ничего сложного. Если он схватит мальчишку внезапно, и тот не успеет начать сопротивляться, то вернуться тоже будет легко.

– Пирос, – сказал он. – Он твой сын.

Пирос усмехнулся, тихо и мрачно.

– Порошку он сын. А мне тоже надоело держать его в тюрьме.

Он снова тяжело вздохнул и отвернулся, не глядя на город и на сына.

– Пусть он обретет то, чего желает его сердце.

И Пирос начал спускаться по северному склону, к хижинам худых.

– Пирос… – снова сказал Аларик, спускаясь следом.

Каравановожатый не останавливался.

– Это хороший конец для твоей песни, менестрель? – спросил он.

– Идеальный конец песни, но не человеческой жизни, – ответил Аларик. – Позволишь ли ты умереть ему там лишь потому, что порошок затуманил его ум?

– Если пойдешь за ним, то дальше тебе за него отвечать, – сказал Пирос. – Ты этого хочешь?

Аларик сглотнул ком в горле.

– Пирос… я не могу позволить ему умереть.

Пирос покачал головой.

– Не думал я, менестрель, что ты дурак, но так вышло.

Спустя удар сердца Аларик шел на юг, в паре шагов за спиной сына Пироса.

– Рудд! – крикнул он.

Юноша едва обернулся. Похоже, не удивился, увидев Аларика.

– Возвращайся, – сказал менестрель. – Там ничего нет. Нет города.

– Ты слишком много моего отца слушал, – сказал Рудд. – Он знал, что там город, но слишком испугался, поэтому отказался от него.

– Это иллюзия, – сказал Аларик. – Обман, который создала пустыня. Я каждый день его вижу, и каждый день он исчезает.

– Для меня он не исчезнет, – сказал Рудд и пошел быстрее, будто желая нагнать город прежде, чем он растворится в воздухе.

Аларик остановился. Рудд уходил все дальше. Город впереди, еле различимый, манящий, но он еще есть. Пирос сказал, что это иллюзия. Аларик принял это, но что, если там все-таки что-то есть? Если там есть город – какой-то город? Что, если прав Рудд? Прикинув расстояние, он прыгнул вперед, так, как только он умел. Обернулся. Рудда позади не видно, а город впереди, так же далеко, как и прежде. Еще прыжок. Второй. Третий. На десятый прыжок город исчез, но пятно воды все так же блестело вдали, манящее, посреди пустыни. Еще пара прыжков, а вода все так же отступала вдаль.

Иллюзии, только иллюзии. Теперь он знал это точно. Несколько огорчился и устыдился того, что позволил себе думать иначе, пусть и недолго. Он вернулся туда, откуда начал, в паре шагов позади Рудда. Чуть пробежался, чтобы догнать юношу.

– Все еще здесь? – спросил Рудд.

– Пройдусь с тобой, – сказал Аларик. – Когда город исчезнет, вернемся.

– Вернемся, зачем? – спросил Рудд. – Караваном теперь управляет Ганио, я там ему не нужен.

Он поглядел на Аларика.

– Да, я знаю, что мой отец мертв, как и ты. Ты иллюзия, но ты здесь. Почему я должен верить в тебя, но не верить в город?

Аларик не стал отвечать.

– Я здесь, чтобы вернуть тебя в мир живых. Если хочешь, хоть в таверну твоего дяди.

Рудд сунул руку в складку одеяния и достал кожаный кошель, такой, в каких монеты хранят. Сунул внутрь пальцы и достал щепотку серого порошка. Слизнул.

– Я и есть в мире живых, – сказал он. – И город ждет меня.

– Рудд…

Парень протянул кошель Аларику.

– Сможет ли мертвый отведать порошка?

Аларик покачал головой.

– Какая жалость, – сказал Рудд. – В городе предостаточно порошка.

Он завязал кошель и убрал.

– Порошка предостаточно в караване, – сказал Аларик. – Пойдем со мной обратно.

Он схватил Рудда за руку, чуть выше локтя.

Рудд резко остановился и уставился на руку Аларика.

– Совсем не иллюзия, – пробормотал он. Высвободил руку и оттолкнул менестреля. Отошел на пару шагов и достал из рукава кинжал. Сделал выпад в сторону Аларика.

Аларик отшатнулся в сторону, сдержав желание исчезнуть.

– Значит, ты можешь умереть дважды, – сказал Рудд, бросаясь вперед.

Спустя мгновение Аларик снова оказался на Севере. У его ног была каменная плита, та самая, с человеческими костями. Сделав глубокий вдох, он прыгнул обратно, оказавшись в десятке шагов позади парня.

– Рудд! – крикнул он. – Город не желает тебя видеть. Он послал меня, чтобы я увел тебя!

Парень резко развернулся.

– Лжец! – крикнул он, махая ножом. – Он всегда желал меня!

И Рудд снова развернулся и пошел на юг.

– Рудд!

На этот раз парень не ответил.

– Рудд, – тихо сказал Аларик. Долго глядел, как удаляется силуэт юноши, глядел на призрачный город на горизонте, недостижимый. Когда Рудд превратился в еле различимую точку на глади пустыни, Аларик вернулся к хижинам худых.

Пирос был в одиночестве, проверяя ремни на мешках с порошком. Когда Аларик пошел к нему, он поглядел на него.

– Он не стал возвращаться? – спросил Пирос.

Аларик покачал головой.

– Я и не думал, что вернется, – сказал Пирос и похлопал по шее верблюда. – Уходим, сейчас же. Мы и так слишком задержались.

– А сборщики? – спросил Аларик, глядя по сторонам.

– Сбежали, – ответил Пирос. – Может, к принцу, чтобы рассказать о нашем волшебстве, если осмелятся. Думаю, он все на порошок спишет. Может, просто в пустыне, ждут, пока мы уйдем. Без разницы. Нам они больше не нужны. На этот раз у нас порошка достаточно. Готов поспорить, до следующего года они все забудут.

– А я и ты?

– Вернемся в деревню и продолжим наш путь. Возьми-ка немного козлятины на завтра.

Аларик срезал несколько полос мяса с костей и убрал в мешок, в котором до этого был хлеб. Привязал к веревкам на боку Фолеро. Когда закончил, Пирос уже сидел верхом на верблюде.

– Как думаешь, многие ли еще знают про это? – спросил Аларик, пока Фолеро опускалась на колени, чтобы он сел в седло.

– Без разницы, – сказал Пирос. – Они пойдут за тем, кто вернется.

Скривил губы, но не в улыбке.

– Думаешь, меня в первый раз убить пытаются?

Аларик нахмурился.

– Промысел богатый, – продолжал Пирос. – По окончании всегда хорошо платят. Но иногда кому-нибудь хочется получить еще больше. До сегодняшнего дня Ганио всегда был на моей стороне. Я думал… ну, не важно, что я думал. Фолеро тебя ждет.

Аларик сел в седло, и верблюдица рывком встала, неуклюже и в то же время грациозно. Он уже к такому привык.

– Ты оставляешь здесь своего сына, – сказал он. – Может, вдвоем мы бы его уговорили.

– Нет у меня сына, – сказал Пирос и дернул поводья. Верблюд двинулся на север. Другие, привязанные веревками, зашагали следом. Пирос оглянулся и махнул рукой Аларику.

– Но это можно поправить позже, – добавил он.

Аларик ехал позади небольшого каравана и никак не мог отделаться от мысли, что Пирос имел в виду не то, что заведет себе другую жену, молодую.

На следующий день они все так же шли на север, и каждый раз, как менестрель оглядывался, он видел позади призрачный город, манящий. Он остался с Пиросом, стараясь не думать о парне, который пошел на зов, но никогда не достигнет города. Слова песни уже складывались в его голове, трагической сказки, которую хорошо петь длинными зимними ночами у пылающего очага, далеко, очень далеко от этих пустынь. Когда-нибудь он сможет спеть ее, не думая, что еще можно было сделать, чтобы у песни был другой конец.