Текст книги "Негодяи (сборник)"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Патрик Ротфусс,Джо Аберкромби,Гиллиан Флинн,Гарт Никс,Майкл Суэнвик,Конни Уиллис,Джо Лансдейл,Чери Прист,Скотт Линч,Дэниел Абрахам
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 53 страниц)

Я ждал. Учитывая тон Элизабет, было нетрудно догадаться, кто провинился. Но я хотел, чтобы она сама это сказала.

– Преподаватель оркестра, – сказала Элизабет. – Дэвид Гаррет.

– Ты имеешь в виду парня, на котором катаешься, как на быке в родео? – сказал я, выпрямляя ноги.

Ее это не задело.

– Весьма вульгарное определение, – сказала она. – И никто больше этого не знает. Так что помалкивай.

Я усмехнулся с неожиданной горечью.

– Черт, Лестер, наверное, красными крестиками в календаре отмечает те дни, когда ты и мистер Гаррет приходите на работу с интервалом меньше пяти минут. Городок-то маленький, Лизбет. Если директор школы играет на трубе с владыкой школьного оркестра ботанов, это замечу не я один.

Элизабет наградила меня взглядом, которым можно было бы разрезать стекло.

– Все, что я хочу от тебя услышать, – возьмешь ли ты первый час с симфоническим окрестром, потом час побездельничаешь, а потом прикроешь два часа подряд по истории. Мисс Конли оставила DVD по битве при Геттисберге, сказала, что как раз для обоих уроков. Потом ты можешь идти домой с оплатой за полдня. Или взять еще два урока на самостоятельных занятиях после обеда. Через неделю экзамены, и мало кто из нормальных учителей их возьмет.

Я попытался ответить ей таким же взглядом, но в этом она меня явно превосходила.

– Во-первых, я ни фига не знаю, как вести занятия с оркестром. Во-вторых, благодарю за «нормальных учителей». В-третьих…

Если бы мое приключение на выходных оказалось более доходным… а так, восемьдесят баксов не повредят.

– О’кей. После обеда тоже поработаю.

Элизабет снова обрела самообладание вожака стаи.

– Насчет оркестра не беспокойся. За этим здесь Мэрайза была. Она еще подросток, но ее уже взрослые уважают. Например, Дэвид. Я дала ей ключи от шкафов с инструментами, и она проведет репетицию. Тебе надо только проследить, чтобы ей никто не мешал. В пятницу уже весенний концерт, так что они должны хорошо все играть. После концерта будут продавать выпечку и устроят барбекю, если людям шоу понравится, они больше купят. Наш благотворитель предоставил хорошие инструменты и футболки, но нам все равно нужны деньги, чтобы вывозить оркестр на футбольные матчи и районные конкурсы в следующем году.

– Думаешь, твой, э-э, мистер Гаррет к пятнице выйдет? – спросил я. – В смысле, несколько беспокоит, что он не сказал, почему сегодня не вышел, не думаешь? Опять же, что очутился вне зоны покрытия мобильной связи.

Эти вопросы не были ни приятными, ни полезными с моей стороны. Правда, и я уже не тот приятный и полезный парень, как когда-то был.

На этот раз Элизабет сохранила спокойствие.

– У Дэвида брат в какие-то неприятности попал. Он не стал рассказывать подробности, а я не спрашивала. Но, думаю, он именно поэтому отсутствует. В любом случае, он не подставит оркестр. На самом деле вчера здесь был, в воскресенье. Мы оба ставили новые замки на шкафы с инструментами. Дэвид за них из своего кармана заплатил, кстати.

Она вздохнула.

– А теперь скажи, какое тебе до этого дело.

– Эй, я просто хотел помочь, если смогу, – сказал я. – Совершенно уверен, что смогу до пятницы научиться дирижировать.

– Ага, запомню обязательно, – сказала она, уже готовая меня выпроводить.

Но я еще не закончил.

– Кстати, о новых замках. Заместитель шерифа сказал, что инструменты украли.

На самом деле не сказал такими словами, но это совсем небольшая ложь.

– Для сегодняшнего урока это проблема?

Элизабет покачала головой.

– Нет. На самом деле один из украденых инструментов – тубу – вернули. Он волшебным образом появился у погрузочных ворот кафетерия вчера утром. Видимо, вор понял, что на черном рынке инструментов для оркестров не нужны те, на которых сидя играют. Когда жаришь польку, кумбию, ранчеру и поп-музыку подряд, никто из музыкантов не сидит. Особенно те, кто на басах играет.

Я понимал, что тубу вернула Мэрайза, скорее всего, но не понимал, зачем. И уже понял, даже до того, как увидел, как одет Карлос, что сузафоны воруют, чтобы перепродать другим оркестрам – может, в Техасе, может, в Мексике. Кому еще они нужны, черт их дери?

– Вот поэтому я предпочитаю блюз в электричестве. Можешь сидеть, можешь стоять, тебе не надо морщиться и дуть в трубу и плевать слюнями во все стороны. Если ты, конечно, не барабанщик. Плюс к тому не надо слушаться приказов от басистов.

– Я помню, – сказала Элизабет, улыбнувшись совсем слегка, но очень искренне. Встала, подошла к двери и положила руку на ее ручку. – Так уж получилось, что у нас в школьном оркестре очень хороший трубач-басист. Сам увидишь.

Зазвонил звонок, и она открыла дверь.

– Иди, уже опаздываешь.

Я встал, поглядел на нее, и у меня защемило сердце.

– Наверняка Энни на чем-нибудь играла бы.

Эти слова сорвались с моих губ прежде, чем я осознал их.

Элизабет закрыла глаза, а я пожалел, что не откусил себе язык вместо того, чтобы размышлять вслух.

Она открыла глаза, и мы вернулись в настоящее.

Открыла дверь.

– Зал для оркестра в новой пристройке, подальше от остальных классов. Иди по этой стороне коридора до выхода на стоянку позади школы. По коридору между кафетерием и спортзалом, потом…

Я пошел мимо нее.

– Просто пойду на звук щенячьих визгов, – сказал я.

Элизабет закрыла за мной дверь, и я миновал стойку, за которой сидел Лестер, все так же склонившись над кружкой с кофе.

– Ты все это слышал? – спросил я.

Он глянул на меня затуманенными глазами.

– Надо же хоть как-то развлекаться. Вряд ли я привыкну сидеть дома и смотреть всякое «мыло» вместе с женой. Она же меня зарежет.

– Не могу ее в этом винить, Лестер.

– Вот все так.

Толкнув наружную дверь, я вышел в пустой коридор. Наверное, чувствовал бы себя куда лучше, если бы на минуту раньше вышел из кабинета Элизабет. В конце концов, мне с Элизабет всегда хорошо было. Главное – не затягивать.

Но некоторые вещи сами себе предел устанавливают.

7. Метеоризм, китовый

Мэрайза, как вы помните, была худощавой и невысокой, так что туба «Грониц» казалась изрядно больше играющей на ней. Когда Мэрайза надела ее на себя, оперев на колени, остались видны только ноги в белых кроссовках, торчащие из-под переплетения латунных трубок.

Тем не менее, сидя в верхнем ряду оркестровой, она выкрикивала команды и отсчитывала такт не хуже армейского сержанта. Как и сказала Элизабет, остальные ее уважали и слушались.

Их было пятьдесят шесть, и это был самый большой оркестр за всю историю Кингмэна. И играли они отлично. Особенно Мэрайза. Даже соло в «Звездах и полосах навсегда», которое обычно играют на флейте-пикколо, сыграла она. Каждая нота тубы звучала четко и правильно, и они сыпались друг за другом с огромной скоростью.

Ну, если честно, все они напоминали мне китовый пердеж. Но очень быстрый, четко выраженный и идеальный китовый пердеж.

Я впечатлился. И озадачился. Девочка явно с удовольствием играла в этом старомодном школьном оркестре. Как же она могла стать частью банды, занявшейся воровством сузафонов, обкрадывая этот самый оркестр? Или она вернула назад тубу только потому, что поняла, что иначе у нее не будет нормальной трубы?

Товарищи по банде и их покупатель знали, что она сделала. А покупатель взял с собой огромный, до идиотизма, револьвер, заряженный ружейными патронами. И не боялся его применить. Вне зависимости от мотивов Мэрайзы, не следовало ли ей несколько раз подумать, прежде чем возвращать свой «Грониц»?

Вроде бы все это не должно было меня беспокоить. Мэрайза оказалась малолетней воровкой, а я спер у нее и ее приятелей-воров деньги. Я всегда воровал только у плохих людей. Так что ее мотивы – не мое дело. Как и их последствия.

Но, сидя на репетиции оркестра, было сложно сдержать любопытство. Двое приятелей-воров были здесь, вместе с Мэрайзой. Кейли, в такой же футболке с надписью «Крутая медь» на спине, игравшая на трубе, сидела в одном ряду с Мэрайзой. А Джаред сидел в нижнем ряду, слева от дирижерского пульта, за который я уселся. Один из восьмерых кларнетистов, первый в ряду. Видимо, он был лучшим среди них.

Когда я только вошел в зал, посередине очередной музыкальной фразы, первое, что я увидел – футболку «Кингмэн Кугар Бэнд» на Джареде, со спины.

Футболку с надписью «Клевое дерево».

– По ходу, это не бравада, если это правда, – сказал я.

– Чо? – переспросил Джаред.

Сейчас, когда очередная музыкальная фраза закончилась и «Звезды и полосы навсегда» завершились мощным китовым пердежем всей басовой секции, я потер уши и задумался, где же мне провести предстоящий свободный час. Не в учительской, где отношение к подменным учителям было, как к разносчикам ветрянки, и было невозможно вздремнуть. В уборщицких царил слишком веселый запах. А в моей «Тойоте» кресла не откидываются, как в «Крайслере» помощника шерифа Бизвэкса. Значит, в преподавательской оркестра, вон той, в задней части репетиционного зала, за дверью с непрозрачным окном.

Кроме того, на самом деле я понимал, что это единственный шанс порыться в столе у Дэвида Гаррета. Не то чтобы «лучше знать своего врага», но «лучше знать того, кто тебя сменил».

Когда отзвучали последние аккорды, Мэрайза встала, оперев тубу на левое бедро и сильно наклонившись вправо, чтобы удержать равновесие.

– Отлично, а теперь давайте сделаем так, чтобы мистер Гаррет не отменил концерт! – заорала она. – Деревянные духовые, не бросать ваши мокрые трости на пол! Медные духовые, подтереть за собой слюни! Ударные, бегом отсюда! Если инструмент остается здесь, убираем его быстро! Три минуты на все!

Наклонившись к мундштуку тубы, она быстро сыграла семь нот. «Стрижка и бритье, два четвертака», классический рифф Бо Дидли.

Никто из учеников на меня и не глянул за подтверждением. Все принялись исполнять приказ Мэрайзы, хлопая кофрами. Я оставался на месте, глядя на Мэрайзу, Кейли и Джареда. Ни капли чувства вины и нервозности на лицах, это после таких-то чудесных выходных. Правда, и у меня тоже.

Не похоже, чтобы они выглядели разочарованными или подавленными из-за того, что у них добычу сперли. Это меня слегка раздражало.

Школьники заканчивали паковать инструменты, а Кейли с Джаредом подошли к Мэрайзе, стоявшей у северной стены, основную часть которой занимал огромный пятидверный дубовый шкаф. Туда убрали тромбоны, валторны, баритоны и пару горнов, а затем Мэрайза и ее приятели закрыли двери новенькими замками. Последней в шкаф отправилась туба. Затем Кейли и Джаред вместе с остальными школьниками вышли через большие распашные двери зала, а Мэрайза принялась пробираться между складными стульями, чтобы забрать свой рюкзак. Потом, по дороге к выходу, остановилась у дирижерского пульта, рядом со мной.

– Спасибо, что с нами понянчились, – сказала она. – Мы еще увидимся на уроке литературы?

– Боюсь, нет. Я нянька, но не на полный день. Хотя получать деньги, ничего не делая?..

Я обвел рукой зал.

– Как мне было во все это встроиться? Или умение ничего не делать… форте в моем исполнении?

Мэрайза язвительно улыбнулась.

– Музыкальная шутка. Очень умно, мистер Маркс. Но сделайте так, чтобы мисс Оуэнс этого не услышала.

Она пошла прочь, и я решил попробовать.

– Мне любопытно, – сказал я. – Как ты заставила воров вернуть «Грониц»?

Она остановилась и нахмурилась.

– А почему вы думаете, что я имею к этому хоть какое-то отношение?

– Ты единственная в оркестре, кто на тубе играет. Если бы я спер тубу, то обратился бы за выкупом именно к тебе.

– Это не сработало бы. У меня денег нет.

– Как думаешь, кто украл трубы? – спросил я, пытаясь подойти с другой стороны.

Мэрайза поглядела на меня, даже не моргнув.

– Так и не скажешь. Никогда не догадаешься, кто ворует.

Развернувшись со скоростью, скорее, балерины, чем девушки, играющей на тубе, она быстро ушла.

8. Девочка в лиловом бикини

Я дошел до двери и смотрел ей вслед, пока она не свернула за угол, к кафетерию. Во всем коридоре пристройки никого не осталось. Я вернулся в репетиционный зал и закрыл распашные двери.

Потом подошел к двери преподавательской и подергал ее. Закрыта. Достав из кармана две скрепки, я за двадцать секунд разобрался с замком и оказался внутри. Закрыл за собой дверь и защелкнул замок.

Ткнул выключатель на стене из шлакоблока. Зажглись две круглые люминесцентные лампы. Я оглядел захламленную комнату, едва три на три метра размером. Если убрать шкафы, сложенные одна на одну коробки, стол и массивное офисное кресло.

Я сел в кресло и тронул средний ящик стола. Тоже закрыт. Это меня порадовало.

Замок отнял у меня где-то минуту. Многовато для ящика стола, но время у меня было. Совсем не возражаю, если наткнусь на что-нибудь, выставляющее Гаррета в плохом свете. Я представил себе, как отправлю Элизабет доказательство того, что она совершила ужасную ошибку.

Поначалу я не заметил в ящике ничего стоящего. Ручки, мелочь, трости для кларнета и саксофона. Розовый ластик, сломанная дирижерская палочка. Пара мундштуков для медных духовых.

Но под ними оказался блокнот на пружинке. Я достал его и открыл. Куча небрежно написанных заметок насчет ранжирования деревянных духовых. Захватывает, как текст экзамена на права.

Из-под задней обложки блокнота вывалились пара конвертов формата «легал». Незапечатанные, так что я их открыл.

О’кей, я бы все равно их открыл.

В первом лежала стопка из пяти фотографий, распечатанных на домашнем принтере с цифровых снимков. Фотографии Элизабет, и некоторые из них были очень пикантны.

Ну, если по правде, то не особенно. Но не стоит такие в школе хранить. Даже у баптистов есть границы на ту тему, в каком виде дети могут увидеть директора. И какие ее части. Снимки были сделаны в солнечный летний день на пляже в Галвестоне, и Элизабет выглядела хорошо. Не хуже девочек в лиловых бикини из порно. Так что мальчики-подростки их быстро отсканят и выложат по всему Интернету.

Меня это взбесило. Неужели Гаррету действительно надо было их распечатывать и на работу приносить? Неужели он не мог восемь часов провести, не глянув на пупок Элизабет? Черт, я уже шесть лет воздерживаюсь, и ничего. Более-менее.

Я заткнул фото в бикини обратно в конверт, решив не разглядывать их слишком пристально. Теперь я знаю, где их снова найти.

А потом я открыл второй конверт. Там была всего одна фотография, куда более старая. Снятая настоящим пленочным фотоаппаратом и напечатанная в фотостудии. Вот насколько старая.

На ней был Дэвид Гаррет, в бытность свою старшеклассником, на фоне большого дома на ранчо и с еще одним кадром, на пару лет его помоложе. Подросток Дэвид ухмылялся и держал – вернее сказать, был одет в – блестящий медный сузафон. Он и тогда был симпатичным, возможно, одаренным и популярным, несмотря на то, что в оркестре его считали чудиком. Так хотелось вернуться назад во времени и закатить ему пощечину.

Но, помимо этого желания, я весьма заинтересовался другим парнем.

Он был белым. И он, и Дэвид были в футболках с портретом Джимми Хендрикса и синих джинсах. Футболки разного цвета, но такого вида, будто их купил один и тот же человек в одном магазине.

Чтобы что-то понять, мне потребовалась минута, как ни странно. Может, сбили с толку темно-русые волосы второго парня, поскольку я его таким еще не видел. Но затем я его узнал. На нем не было красного жилета и ковбойской шляпы, но серые глаза и мрачное выражение лица с годами не очень-то изменились.

На фотографии он был с фиберглассовым сузафоном на плечах. Может, поэтому и мрачный, раз медного не досталось.

И это был тот самый покупатель, встретившийся субботней ночью с бандой малолеток. Чувак с чудовищным револьвером по имени «Судья».

Карлос.

9. Слабый мундштук

Я смотрел на фото Гаррета и Карлоса, когда услышал, как двойные двери репетиционного зала открылись.

Поглядел вправо. Дверь в кабинет закрыта на замок, ставни на окнах тоже закрыты. Кто бы там ни был снаружи, меня не увидят. Может, даже не увидят, что свет включен. Я затих и прислушался.

– Давай быстрее, Донни.

Голос Мэрайзы.

– Мне нельзя опаздывать. На шесть-семь минут могу уйти, но не на десять.

– Тогда зачем ты меня сюда притащила? – спросил Донни. – И где мистер Маркс? Ты сказала, он подменял. Но мы не видели, чтобы он проходил по коридору.

– Думаю, пошел на стоянку на заднем дворе, чтобы покурить, – сказала Мэрайза. – Или что-нибудь еще. Он ушел, как и все остальные. В пристройке сегодня больше никаких уроков нет, так что здесь самое безопасное место для разговора. Так что ты хочешь? Почему просто эсэмэску не послал?

На стоянку, чтобы покурить? Как бесцеремонно. Я не курю. По крайней мере, сигареты и в школе.

– Что у меня за проблема?

Голос Донни дрогнул.

– Ты шутишь? Ты сперла грузовик мистера Энтони, привезла обратно тубу, а грузовик бросила в кювете. Мне пришлось этих чуваков в город везти. А теперь Кейли заявляет, что у нее нет денег, вырученных за «Конн». А ты на эсэмэски не отвечаешь с тех пор, как смылась.

– Во-первых, этот грузовик не принадлежит мистеру Энтони, – холодно и уверенно заговорила Мэрайза. – Он его угнал, а украсть у того, кто сам крадет, – уже не совсем воровство. Во-вторых, Кейли вам велела не показывать покупателям ничего, кроме сузафонов. Любая из нас вам сказала бы, что они дали бы за тубу бросовую цену, прежде чем вы ее сперли, если бы вы нам хоть намекнули, что собираетесь.

– Я вообще ничего заранее сказать не мог! – ответил Донни. – Кроме того, мистер Энтони не говорил нам не брать тубу. По крайней мере, туба Карлоса в бешенство не привела. Не то что тот сузафон. А потом он снова взбесился, когда ты грузовик угнала! Ты!

Мэрайза что-то неразборчиво пробормотала по-испански.

– Я вообще не понимаю всего этого снобизма насчет фибергласса. Что же до того, что я сделала, – ну, «Грониц» нельзя продавать так дешево. Это неправильно, – сказала она.

– Но Кейли кивнула!

– Это не было сигналом соглашаться. Мистер Энтони приходится Кейли то ли двоюродным, то ли троюродным дядей, что-то вроде, она говорила, что он заправлял темными делишками всего округа Кингмэн с тех пор, когда еще наших матерей на свете не было. Насколько она поняла по его поведению, они предлагали нам наилучшую цену, на какую можно рассчитывать. Вот что она хотела сказать.

Снова заговорил Донни, тихо и мрачно.

– Что ж, она ошиблась. Тайлер перед первым уроком получил сообщение от мистера Энтони. Похоже, Карлос готов дать нам хорошие деньги за тубу, если мы ее притащим сегодня ночью. Двадцать пять сотен.

– Скажите на милость! – выпалила Мэрайза по-испански.

– Я серьезно, – продолжал Донни. – И, слушай, Кейли должна принести четырнадцать сотен и отдать Тайлеру. Потом сложим их с двадцатью пятью сотнями и поделим. Но больше не можем доверять Кейли дальше их хранить у себя. Тайлер сказал, что, если она не объявится, он как следует отколошматит Джареда. Не по-детски, с выбитыми зубами и сломанными костями. И хочет, чтобы Кейли на это посмотрела. А потом отправит ее папочке по электронке письмо, где расскажет, что она и Джаред трахаются. Чтобы ее старик перестал класть деньги в трастовый фонд ей на колледж. Мы слышали, он ее в Бейлор хочет отправить, но только если она целкой останется. Это его правило или в Бейлоре, не знаешь?

– Без малейшего понятия, – ответила Мэрайза. – Но знаю, что кто-то залез в дом и спер деньги, пока Кейли и Джаред спали. Они и не поняли, пока мама Кейли не позвонила и их не разбудила. А мобильник Кейли они нашли на заднем крыльце.

Донни явно не купился на это.

– Откуда нам знать, что они это не придумали, чтобы денежки зажать?

– Откуда мы знаем, что это не ты с Тайлером пришли тайком, чтобы их спереть? – парировала Мэрайза.

Этот фрагмент ситуации возник по моей вине, и он мог закончиться плохо. Но этого не случилось бы, если бы сами детишки не были вороватой мразью. Так что я не чувствовал за собой особой вины.

– Придется тебе поверить мне на слово, – сказал Донни, вдруг придав голосу роматничную интонацию. Возможно, он считал ее соблазнительной. – Я не буду тебе голову морочить, Мэрайза. Слишком сильно ты мне нравишься. Именно поэтому я тебя во все это и втянул. Но подключить Кейли и Джареда было твоей идеей, так что, если они нас кинули, это твоя оплошность.

Мэрайза резко усмехнулась.

– Ты меня в это втянул не потому, что я тебе так нравлюсь. Ты втянул меня потому, что ты и Тайлер понятия не имели, сколько стоят эти трубы. А Кейли – единственная, кто мог бы хоть как-то раскусить мистера Энтони. Джаред пошел довеском к Кейли. Так что если не хочешь, чтобы в следующий раз вам мешались чудики из оркестра, не воруй у оркестра инструменты.

Мне подумалось, что Донни пожал плечами.

– Мы думали, все просто будет. Клянусь перед Богом, Мэрайза, я хотел, чтобы ты получила свою долю. Понимал, что тебе придется играть на этом дрянном сузафоне, которому больше двадцати лет, если мы заберем хорошие, и мне это не нравилось. Ты мне действительно нравишься…

Спустя мгновение я услышал чмоканье соединяющейся плоти, как тогда, субботней ночью.

– Знаешь, что? – сказала Мэрайза. – Никуда мы больше не пойдем. У тебя мундштук слабоват. Надо было сразу понять. Я же на медных играю.

Донни хмыкнул.

– О’кей, кое на что ты годишься. Ты собираешься взять тубу домой, чтобы позаниматься, правильно?

– Нет. Когда я занимаюсь на «Гронице», я делаю это здесь. И обычно в присутствии мистера Гаррета.

– Но не сегодня, – возразил Донни. – И сейчас никто не может помешать тебе ее забрать. Даже этот заместитель шерифа в вестибюле. А мисс Оуэнс должна была дать тебе ключи от шкафов. Забирай тубу домой, и сегодня вечером мы ее продадим.

– Тогда я буду первой из подозреваемых, – ответила Мэрайза.

– Без проблем, – сказал Донни. – Прокатишься с Кейли в этом ее дурацком «ПТ Крузере», хорошо? А потом скажешь, что ее украли из машины, когда вы остановились купить «Кока-колы», или что-нибудь в этом духе. Ради такого случая я даже окно ей разобью в машине.

– Какой ты классный, Донни.

– Позволь мне доказать это.

– Как ты сам сказал, придется поверить тебе на слово.

Донни снова хмыкнул.

– О’кей, ладно. Встречаемся на ранчо у Джареда в 11:30 вечера. Если придется смываться от мамы, сделай это. Кейли и Джаред должны принести четырнадцать сотен…

– У них их нет.

– …а ты – тубу. Не опаздывай.

– Это ошибка, – сказала Мэрайза. – Неужели не помнишь, какая дешевка этот Карлос? Почему ты думаешь, что он заплатит двадцать пять сотен за тубу, которую он полтора дня назад вообще покупать не хотел?

– Я знаю только то, что написал Тайлеру мистер Энтони. Написал, что, если мы снова устоим беспорядок, Карлос нас всех отловит и сделает нам лишние дырки в задницах своим громадным револьвером.

– Может, да, может, нет, – тихо сказала Мэрайза, снова по-испански. – Думаю, не стоит выяснять.

Она резко и шумно выдохнула, и ее голос снова стал нормальным.

– Хорошо, я кое о чем подумаю. А теперь лучше возвращаться на уроки. Ты первый.

– Чо? И почему?

– Чтобы никто не видел нас вместе, выходящими из пристройки. Если туба должна исчезнуть снова, не надо, чтобы кто-то потом сказал, что видел нас вместе поблизости от репетиционного зала. Ты не в оркестре. А я на тубе играю. Сечешь?

– Ох, ладно.

Скрипнула одна из двойных дверей.

– Не забудь, 11:30. Если сможешь, лучше пораньше.

Дверь стукнула о другую, закрываясь. Я ожидал услышать, как вышла бы и Мэрайза.

Но услышал, как она копается в рюкзаке. А потом услышал ее голос.

– Оставляю на голосовую почту, чтобы ты был уверен, что это не кто-то другой, с моего телефона, – сказала она. – Ты был прав. Они хотят «Грониц». Так что я его привезу. Сегодня вечером в 11:30. В деревенском домике Джареда. Но они хотят и деньги, а у нас их нет. Так что не подвешивай нас, иначе все кончится полным дерьмом.

Последнее слово она снова сказала по-испански.

Раздался тихий щелчок, когда открылась одна из дверей, а потом наступила тишина.

Я взял в руку последнее фото, Гаррета и Карлоса, когда они еще подростками были. Кроме того, что у них был разный цвет кожи и разные инструменты, в остальном они были очень похожи.

Я убрал фотографию обратно в конверт, но вздремнуть мне уже расхотелось. Надо подумать, как я проведу нынешний вечер.

Он может принести мне двадцать пять сотен баксов. Я привык жить роскошно, в своей квартире над хозяйственным магазином, и они мне пригодятся.

_{10. Решение по земле пушистого кролика}

К десяти вечера я уже снова был в лесу к северо-западу от покосившегося домика, в темной одежде и с выкрашенным тушью для глаз лицом. Ощущал нечто в заднем кармане джинсов, от чего чувствовал себя несколько глупо.

В доме было темно, у подъездной дороги не было ни одной машины. Поэтому я решил начать наблюдение с той же позиции, что в субботу. Я приехал рано. Но в моем крохотном mp3-плеере было полное собрание Отиса Раша. Я все хорошо сделал.

Вернее, сделал бы, если бы не заснул. Потому что не смог вздремнуть днем в школе.

Я проснулся, когда в наушниках-затычках играла «Crosscut Saw», прижавшись правой щекой к стволу дуба. Голени зудели, по ним ползали муравьи. Выдернув из ушей затычки, я сунул их в карман джинсов вместе с mp3-плеером и принялся хлопать по ногам, пока не добился того, что по ним никто не ползает. Посмотрел на часы. 11:15.

По другую сторону подъездной дороги в слабом свете луны и желтом свете ламп из покосившегося домика стояли пикап Донни, «Хонда» Джареда и «ПТ Крузер» Кейли. Я не услышал, как они приехали, из-за музыки Отиса в наушниках. Интересно, как у них там дела, с учетом того, что пропавшие четырнадцать сотен ни откуда не материализуются. Если только чудики из оркестра не порылись по копилкам у родителей.

И тут на подъездную дорогу упал свет фар. По крайней мере, я проснулся вовремя, подумал я, к приезду Бобби Энтони и Карлоса.

Но новенький «Ниссан Максима» привез не Бобби Тона и Карлоса, хотя в нем и сидели двое. Водителя я не смог разглядеть, но я знал, что машина принадлежит Дэвиду Гаррету, руководителю оркестра Кингмэна и фотографу-любителю по части лиловых бикини. Так что вполне законно было предположить, что за рулем он. А вот лицо пассажира было освещено вполне достаточно, чтобы я узнал директора школы Элизабет Оуэнс, энтузиаста-педагога и любительскую модель для съемок в лиловом бикини.

Что бы это ни означало и каков бы ни был результат, он меня не обрадует по-любому. По крайней мере, проснулся я окончательно.

«Максима» остановилась у подъездной дороги между «ПТ Крузером» и домом. Гаррет и Элизабет вышли. На них были джинсы и футболки, будто на субботнем выезде кружка живописи. Они поднялись на крыльцо и сразу же зашли в дом. Не знаю, была ли дверь открыта или кто-то из ребят им открыл. Но этой ночью внутри не играла музыка Хэнка Уильямса Третьего.

Похоже, что окна покосившегося домика были открыты, чтобы впустить внутрь немного сырого апрельского воздуха. Раз на крыльце никого нет, подумал я, не надо заботиться об особой скрытности, как в субботу. И менее чем через две минуты после того, как Гаррет и Элизабет вошли в дом, я уже сидел под окном передней у северной стены.

Пробегая к дому от леса, я мельком глянул в окно и теперь знал, что Донни, Тайлер, Кейли, Джаред и Мэрайза были внутри, вместе с Гарретом и Элизабет. Ребята из оркестра вели себя расслабленно и особо не болтали. Такое впечатление, что они вовсе не испугались вновь прибывших. А вот Тайлер и Донни явно напряглись. Ругались и ныли. Легко понять, почему. Директор и ее парень испортили им все дело.

– Вариант только один, ребята, – сказала Элизабет. – Если два пропавших инструмента будут возвращены, мы не станем заявлять на вас.

Звучит странно. Позволять мерзавцам слезть с крючка как-то не по-техасски. Элизабет, конечно, из Остина, Земли Пушистых Лохов Штата Одинокой Звезды, но даже она не стала бы просто говорить: «Что ж, дети есть дети», столкнувшись с воровством такого масштаба.

– Кто-то накрысячил! – сказал Тайлер. Пытался говорить, как гангстер, точно так же, как пытался изображать коммивояжера два дня назад. Получилось ничуть не лучше. – Донни, это твоя клятая подружка!

Я услышал скрип ножек стула по полу, и заговорил Дэвид Гаррет. У него был низкий, мощный и повелительный голос. Сейчас он мне нравился меньше, чем когда-либо.

– Присядь, Тайлер, – сказал Гаррет. – В свое время мне пришлось выбирать между оркестром и футболом, и я выбрал оркестр. Но до сих пор помню, как хорошенько треснуть.

Стул снова скрипнул, но уже тише.

– Так-то лучше. Для начала, никто не стучал. Стукачи пошли бы к шерифу, а не ко мне. Но я бы все равно узнал, что произошло, увидев, как Донни проехал на своем пикапе в три часа ночи в воскресенье с кофром от сузафона в кузове. Потом я поговорил с музыкантами, они описали покупателя, и я понял, кто это. Попросил друзей, и ему намекнули, что оркестру из Корпус Кристи для записи требуется туба. Очень скоро он сообщил вам об этом. Вот так все и получилось.

Я почему-то подумал, что на самом деле Гаррет видел пикап Донни с сузафоном в кузове… когда ехал домой, проведя ночь дома у Элизабет. Ведь не обязательно ехать в воскресенье из дома директора прямо в церковь, правда? Даже если весь город знает, что ты с ней спишь.

Но слова насчет стукачей, которые не стукачи, если они сказали учителю, а не копам, – некоторая натяжка. С другой стороны, настучать на воров может и не называться стукачеством, если ты с самого начала не член банды.

Кроме того, я знал то, что Тайлер и Донни, привыкшие играть в команде, понять не могли. Чтобы гарантировать отсутствие утечек, надо работать одному.

– Итак, вот что должно быть сделано, – продолжила Элизабет. – Прежде чем прибудут покупатели, Донни и Тайлер вынесут тубу на крыльцо. Пусть покупатели ее увидят, когда остановятся у дома, и людей, которых они узнают. Пусть выйдут из машины и подымутся на крыльцо. А потом можете уходить внутрь. Дальше с ними будет мистер Гаррет разбираться.

– Типа? – спросил Тайлер. – Задержание гражданским лицом, вроде того?

– Никого не надо задерживать, – ответил Гаррет. – Незачем, поскольку мы просто все на места поставим. Для этого мне нужно просто поговорить с покупателями. В особенности с одним из них.

– Ведь «Грониц» не надо будет из кофра доставать, так? – спросила Мэрайза. – Эти парни с ним церемониться не станут.

– Достаточно, чтобы ребята крышку открыли, – ответил Гаррет. – Если покупатели его не увидят, могут занервничать и уехать. А если это случится, то нам действительно придется обращаться к шерифу, чтобы вернуть «Конн». Хорошего с того никому не будет. Хватит и того, что «Кинг» повредили. Только раструб, так что разберемся, как его заменить.

Повисло молчание.

– Это, парень по имени Карлос выстрелил в «Кинг» просто потому, что не ожидал, что это фибергласс. Если он снова напорется на что-то неожиданное, может снова стрелять начать, – сказал Донни.