Текст книги "Звездный рубеж"

Автор книги: Нил Эшер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Нил Эшер
Звездный рубеж

Как всегда, я благодарю Кэролайн за одобрение и поддержку даже во время моих лекций или категоричных тирад относительно сюжетных линий; Питера Лейвери за рассудительность и щедрое покровительство; Стефани Бирверф за действенную помощь; Стива Ролингса, Ричарда Огла и Джеймса Нолливелла за умопомрачительные обложки; Ажейсона Купера и Шанталь Ноэль за распространение моих книг в Америке и Германии; и всех остальных за их тяжкий труд.

Также спасибо людям, занимающимся трансплантацией в исследовательских учреждениях и лабораториях по всему миру: тем, кто в конце концов лишат бизнеса изготовителей инвалидных кресел, восстановят потерянное зрение и создадут искусственные конечности, если не найдут способов вырастить новые; изобретут или отыщут лекарства от рака и других болезней – в общем, приблизят будущее пусть даже в тех незначительных аспектах, которые я попытался представить.

ПРОЛОГ

Уже во второй раз за сегодняшнее утро Эльдина почувствовала слабость и головокружение – не собирается ли сколь сбросить «листочки»? Она оттянула ворот рубашки, чтобы проверить состояние своего постоянного спутника, снабжавшего ее кровь кислородом в обмен на питательные вещества. Складки между темно-коричневыми сегментами-ножками, которыми это создание, похожее на огромных размеров тлю, цеплялось за ее грудь, стали пурпурными. Значит, симбионт, готовясь к размножению, усиленно питается. Эльдина бросила взгляд в сторону квадратных прудов – начальник смены Улат оживленно разговаривал с проктором Болюсом, второго было легко узнать по белой униформе – и сделала неутешительный для себя вывод: сейчас не самое подходящее время просить о переводе на легкую работу. Стиснув зубы, она с усилием подняла корзину и двинулась вперед.

Сквермы были еще сонными, однако их благодушное настроение быстро изменилось, когда девушка стала разбрасывать гранулы сушеной свинины, их излюбленное лакомство. Тем же занимались рабочие, стоя у прудов, в шахматном порядке располагавшихся до самого горизонта, над которым уже всходил на фоне солнца газовый гигант Калипсо. Многочисленные отражения планеты переливались красным, золотистым и опалово-зеленым цветами; когда сквермы в каком-нибудь из прудов жадно набрасывались на корм, нарушая невозмутимую поверхность воды своими движениями, отражения временно пропадали. Безусловно, красивое зрелище, но у Эльдины уже не осталось сил любоваться им.

Опустив корзину на землю у очередного пруда, девушка закрепила сачок и щуп возле водослива и принялась наблюдать за происходящим в воде. Все сквермы в этом пруду были метровой длины и толщиной с ее руку; их чешуйки, казавшиеся отштампованными на каком-нибудь ювелирном заводе, отливали металлически-неживым блеском. Хвост каждого существа заканчивался длинным яйцекладом, который представлял определенную опасность для человека, так как мог проникнуть в плоть и даже разрушить кость. Голова была чуть шире в той части, где находился пучок стекловидных щупальцев, похожих на крючья, – ими скверм захватывал пищу, чтобы затем дать работу дисковидным челюстям. Эти щупальца были не так опасны, как яйцеклад, но вполне могли содрать кожу с руки зазевавшегося рабочего.

Эльдина бросила в пруд горсть мясных хлопьев, и вода словно вскипела, когда сквермы накинулись на еду; их тела сверкали в утреннем свете, а блестящие щупальца двигались взад-вперед. Вторая порция вызвала еще большее возбуждение: некоторые сквермы едва ли не выпрыгивали из воды. После третьей их активность несколько снизилась.

"Только один дохлый в этом пруду, – с удовлетворением отметила Эльдина, – да и тот погиб совсем недавно – судя по тому, что сородичи пока игнорируют его".

Она взяла щуп, чтобы проверить, сможет ли достать издохшего скверма с берега, но труп плавал слишком далеко. Вздохнув, девушка надела армированные перчатки и ступила в воду. Водоросли путались под ногами, а сквермы пытались вонзить щупальца и яйцеклады в ее сапоги. Подцепив сдохшее животное щупом, Эльдина, однако, чуть не выронила его, когда один из сквермов неожиданно взвился вверх, шевеля щупальцами всего лишь в метре от ее лица, но затем шлепнулся в воду.

Таща за собой выловленное животное, девушка поспешно покинула пруд и остановилась на берегу среди зарослей дикого ревеня, чтобы перевести дух и проглотить горькую слюну – привычное состояние в период активности сколи. Бросив скверма на поросший мхом участок возле дорожки, Эльдина опять взялась за корзину с кормом и направилась к следующему пруду. Она подберет тушку на обратном пути, когда обойдет все двенадцать закрепленных за ней прудов и израсходует запас мясных гранул.

Пока Эльдина тащилась к следующему пруду, она изредка поглядывала на небо – на мерцавшие искусственные спутники. Неужели там, в глубине космоса, как ей рассказывали, находятся удивительные миры и прочие чудеса? Однако ничего не было видно, кроме пересекавшихся траекторий спутников, напоминавших тюремную решетку.

Станции аутлинкеров располагались на краю то расширявшейся, то сжимавшейся пограничной зоны – буферной зоны человеческой цивилизации, так что для здешних миров юрисдикция Правительства была величиной переменной. Это был рубеж, за которым ни искусственный разум, ни законы уже не действовали; далее находились бесчисленные неисследованные миры. Рискуя жизнью, люди пытались проникнуть туда и познать неведомое, но подтвержденные факты по-прежнему терялись среди причудливых сказок и мифов.

К обитателям станций, нормально себя чувствовавшим лишь при низких значениях гравитации, жители миров Правительства относились настороженно, считая их чужаками, впрочем, сами станции представляли собой вполне самостоятельные сообщества. Каждая имела свои особенности, форму, обусловленные достижениями технологий и моды. Одни станции были сферическими, другие – яйцевидными, иные представляли собой просто группы блоков. Что касается "Миранды", то она походила на стебель кукурузы восьмикилометровой длины; многочисленные надстройки-"семена" свидетельствовали о ее долгой истории.

Апис Кулант был одним из самых экзотичных представителей своего семейства. Лишенный мускулатуры, он отличался особой тщедушностью и при силе тяжести больше четверти единицы наверняка не удержался бы на ногах, его позвоночник не был рассчитан на нормальные для обычного землянина нагрузки. Апис инстинктивно избегал общения с космическими путешественниками – те чаще всего встречались там, где гравитация равнялась единице. Впрочем, он старался как можно реже посещать и своих родственников, таких же безволосых и желтокожих, обустроивших свои жилища в отсеках между термоядерным оборудованием "Миранды". Но юноша не тяготился изоляцией: ему нравились одиночество и теплая наэлектризованная атмосфера в той части станции, где располагались генераторы магнитных полей.

Представители клана Кулантов большей частью заботились только о поддержании своего существования и довольствовались тем, что им мог предложить ИР, управлявший станцией и ее рансиблем, а именно: оборудование, удобрения для плавучих садиков и агроцилиндров, а также информацию – сплетни, слухи. Можно было обвинить их в инертности и даже глупости, но Апис считал, что это добровольный выбор каждого – позиция невмешательства и потребительское отношение к властям.

Апис Кулант еще учился, поэтому не занимал важную должность; его квалификация не позволяла ему соперничать со станционными дронами. Обучение шло быстро, и впереди маячило повышение: из простого регистратора показаний приборов он превратится в контролера тестирования и рекристаллизации. Но сегодня, продвигаясь между D-образными секциями отсека, он думал не о будущих служебных успехах, а вспоминал первый за свою четырнадцатилетнюю жизнь сексуальный опыт.

Для Кулантов полиандрия была в порядке вещей, и большинство женщин, не руководствуясь особой щепетильностью, обзаводились тремя и более мужьями. Женщины были крупнее и сильнее, поэтому процесс отбора мужчин превращался в испытание на выносливость последних. Первый муж, как правило, отличался крепким сложением и, соответственно, легче переносил суровое обращение. Процедура выбора второго и третьего супругов проходила более болезненно, так что Апис, едва достигший полового созревания да к тому же новичок в этом деле, получил множество синяков и теперь чувствовал себя слегка контуженным, а еще – смущенным и сбитым с толку.

Что там виднеется, рядом с одним из мерцающих экранов?

Прошло целых две минуты, пока Апис понял: что-то необычное происходит на одном из бездействующих коммуникационных пилонов. Юноша оттолкнулся от стойки и проскользнул перед экраном, чтобы ухватиться за другую, дальнюю стойку. Он знал наизусть каждый уголок и изгиб пилона – это входило в его обязанности, – поэтому появление среди якобы хаотичного нагромождения множества труб и прочих деталей чего-то бесформенного насторожило его. Здесь ничего не должно быть – как живого, так и неживого.

Жалея о том, что еще слишком молод для обладания модулем, Апис доложил через телефон-браслет:

– Апис Кулант, м-техник номер сорок семь. Аномалия на ком-пилоне три шесть восемь шесть-В. Ответьте.

– Эта антенна отключена, соответственно, не связана с системой, – отозвалась "Миранда". – Включаю визуальный режим. Да, действительно, там что-то есть. Отправляю дрон для сбора образцов.

– В этом нет необходимости. Я посмотрю сам, – ответил он, чувствуя возбуждение, какого не испытывал с… последнего периода планового сна.

Апис не только внешне отличался от остальных людей, он действительно был другим, потому что в свое время его предки чересчур увлеклись адаптогенными препаратами, а также рекомбинатной и прочими подобными ей технологиями. Вследствие этого у него отсутствовали поры, а ярко-желтая непроницаемая кожа к тому же в случае необходимости еще и отвердевала. Сфинктеры перекрывали ноздри и ушные отверстия, глаза защищали мембраны, похожие на стеклянные линзы. Юный Кулант мог задерживать дыхание целых пятьдесят минут.

И еще он мог находиться в вакууме.

Пройдя сквозь мерцающий экран, Апис выпустил почти весь воздух из легких, а затем слюна на его губах, превратившись в подобие смолы, плотно запечатала их. Тело несколько раздулось, потом его форма стабилизировалась.

Ухватившись за старые перила, прикрепленные к стене, юноша медленно двинулся в сторону пилона и спустя пять минут уже внимательно изучал его. Среди металлических подпорок на тонких волокнах висело что-то вроде плесени металлического зеленого цвета, по текстуре – как удалось определить на ощупь – напоминавшей дерево. Сначала Апис был озадачен, а потом испугался, заметив, что от плесени к некоторым из ближайших подпорок тянутся нити. Воспользовавшись специальными энергетическими ножницами, он ловко отрезал кусочек субстанции, потом приложил молекулярный тестер к подпорке, но она рассыпалась, едва тестер коснулся ее. Кулант дотронулся им до другой подпорки, и та тоже треснула – хрупкая, как обожженная кость. После того как от прикосновения тестера через мгновение распалась на куски третья подпорка, принимающая антенна-тарелка полетела вниз. Апис едва успел отскочить в сторону, а подпорки все продолжали рушиться. В панике он поспешил назад к мерцающему экрану. Хотя для четырнадцатилетнего юноши Кулант был развит не по годам, справляться с эмоциями ему еще предстояло научиться.

Придерживая левой рукой белокурого мальчика, пристроившегося на ее колене, женщина не без труда перевернула правой рукой страницу детской книжки и продолжила:

– "С братцем, что жил в домике из тростника, случилась настоящая беда. Однажды ночью героин остановился возле его дома… " И что же он сделал?

Ребенок потянулся и ударил по картинке пухлым пальчиком. На изображении существа, отдаленно напоминавшего болотную шпицу, появился отпечаток.

– Героин, – сказал он, широко распахнув глаза, удивленный собственными познаниями.

– Верно, так что же он сделал?

– Он клевал и клевал, клевал и клевал…

– И от этого домик развалился, – добавила женщина. – А теперь помнишь, о чем просил братец, когда его дом разрушил героин?

Ее сын сосредоточенно нахмурился, а потом улыбнулся от восторга, предвкушая самый интересный момент.

– Не ешь меня! – воскликнул он.

– А как поступил героин?

– Он проглотил его! Он проглотил его! – ответил мальчик, подпрыгивая от возбуждения.

«Расскажите мне о вашей смерти еще раз». Всматриваясь в странное, розово-полосатое небо – новые глаза видели гораздо лучше, чем прежние, – он подбирал нужные слова. Поскольку память подчинялась его желаниям, он помнил все нюансы и мог живо представить каждую секунду своей кончины.

– Я увидел вспышку, луч поразил меня, и я упал…

В это мгновение все куда-то поплыло: произнесенная фраза, пробудившиеся заново чувства, перебивавшие друг друга звуки, свет над искусственными венами век, сила гравитации, притягивавшая его к теплой, но жесткой плите. Раньше он никогда не прислушивался к стуку своего сердца и теперь уже никогда его не услышит…

Закончив подробный рассказ, он спустя минуту поинтересовался:

– Что происходит?

"Вы уже не в виртуальном состоянии. Реальность, которую вы ощущаете сейчас, подлинная".

Ну и шутник! Гант помнил, что он испытывал, когда человеческие кости хрустели у него в руках, он не забыл эти крики, кровь… Настоящий кошмар, который, к счастью, остался в прошлом.

– И все же есть разница, – произнес он с некоторым сарказмом.

"Виртуальное состояние отлично подходит для физической тренировки – так вы способны трезво оценить свои способности, но слишком долгое пребывание в нем может сказаться на оценке происходящего. В виртуальном состоянии вы узнали, что можете убить человека в мгновение ока, научились контролировать ваше новое тело. Но вы не получили информацию о возможных последствиях".

– Думаете, я не в состоянии предвидеть их?

"Да, в виртуальной реальности вы убили двадцать человек, многих – нечаянно, и притом без всяких последствий. Вы же постоянно сознавали, что эти люди нереальны. Можно было бы подавить осознание данного факта, но дезориентация иногда способна довести до параноидной шизофрении".

– Мой разум сделан из силикона, – напомнил Гант.

"Это ваш мозг из силикона. А разум состоит из воспоминаний и образов, мыслей, лишь немного отличных от тех, что существовали в вашем органическом мозгу".

– Я не слышу своего сердцебиения.

"Вы сами выбрали возможность иметь мемплантат, солдат Брежой Гант. Предпочитаете штатное завершение программы? "

– Нет… Полагаю, нет.

Гант открыл глаза и уставился в потолок, состоящий из прямоугольных плит, затем сел и по старой привычке повертел головой слева направо и наоборот. Ни напряжения, ни болей или прочих неприятных ощущений. Он мог чувствовать – о да, конечно мог, причем с удивительной четкостью и остротой.

Оглядывая помещение, Гант переключил зрение сначала на инфракрасный, затем на ультрафиолетовый спектр, оценил диапазон своего слуха, а потом резко вскочил с плиты и встал возле нее. Теперь настал черед детального осмотра обнаженного тела – что ж, никаких шрамов. Брежой потрогал себя за гениталии и убедился, что они не стали менее чувствительными, чем прежде.

– И все-таки я не Гант, – сказал он. "Вы – его копия".

– Я имею в виду то, что было у меня: железы, органы, тело, боль, страдания. Я не человек и не буду поступать как человек.

"Это важно? "

– Но я хотел бессмертия. "И вы его получили".

– Но не Брежой Гант.

"Такой вещи, как бессмертие, не существует, потому что смерть – это лишь изменение. Человек постепенно умирает в каждый день своей жизни. Вещества его тела заменяются другими, его мысли тоже преображаются. Живет только ДНК, и какое вам до этого дело? Значение имеет только ваш разум. А он сейчас ближе к тому состоянию, в каком был в момент вашей смерти на Самарканде; кстати, если бы вы выжили, в мозгу произошли бы необратимые изменения, что сказалось бы на вашей мыслительной деятельности. Кристалл мемплантата не копирует абсолютно все, но вероятность ошибки у него меньше, чем возможные отклонения в органическом мозге… "

– Это точно, – перебил Гант, еле сдерживая смех. Во рту ощущался запах воздуха, который только что вдохнули его искусственные легкие. Воздух казался приятным, хотя теперь в нем не было особой нужды.

Что ждет его впереди? Какое будущее смерть не смогла отнять у него?

Он продолжал вдыхать воздух, который убил бы того человека, каким прежде был Гант.

Ян Кормак прикрепил интенсификатор зрения к шлему и затем с пульта, закрепленного на поясе, ввел сигнальный код. Он увеличивал масштаб и прочие параметры, а линзы-хамелеоны меняли форму, приспосабливаясь к любым, даже невольным движениям его головы. Вокруг не было видно ничего примечательного, только плитчатые скалы, белые под жгучими лучами солнца, плазодермы, торчавшие из сухой почвы подобно гигантским птичьим когтям, да перемещения многочисленных представителей местной смертоносной фауны. Именно куллорапторы и превращали это место в сущий ад, а не постоянная температура выше пятидесяти градусов Цельсия вкупе с иссушенным воздухом, полным цианидов, и даже не сила тяжести, в два раза превышавшая земную. Куллорапторам ничего не стоило разорвать скафандр и прокусить мясо до кости, хотя человеческая плоть была для них ядовита. Учитывая все эти обстоятельства, Кормак был доволен своими спутниками, хотя не понимал, почему ЦСБЗ выбрала именно их.

– Пока ничего не видно, – сообщил Гант. Разумеется, голему не нужен интенсификатор зрения, он у него встроенный. Ян покосился на Ганта – обладателя разума, загруженного из мозга погибшего солдата. Ни за что не догадаешься, что перед тобой андроид, если бы не отсутствие скафандра. Обычного человека, последуй он его примеру, ждала бы неминуемая смерть – от удушья или обезвоживания. Что касается Шрама, то о его нечеловеческой сущности можно было судить не только по костюму, но и по походке – он переставлял ноги по-птичьи, так как дракониды имели с пернатыми общих предков.

– Никаких следов, – согласился Кормак. – Я думал, что у них башни. Как вы считаете, у них есть пушки для наших маленьких друзей? – Он^указал направо, где на скальной плите сидел раптор, наблюдая за ними ярко-оранжевыми, глубоко посаженными глазками.

Это существо при наличии богатого воображения можно было счесть родственником дракочеловека. Название животному дали по имени планеты – Куллорум, а также вследствие сходства с динозавроподобными рапторами, когда-то бродившими по древней Земле. Создание полутораметровой высоты передвигалось на задних конечностях; передние, согнутые в локтях, заканчивались тремя пальцами с острыми когтями. Пасть представляла собой три независимые друг от друга подвижные челюсти, усеянные загнутыми внутрь острыми зубами, а чрезвычайно гладкая шкура имела пурпурно-красный оттенок.

– Он мой, – заявил Шрам.

Снисходительно кивнув, Гант опустил автомат. Драконид, держа оружие у бедра, приблизился к животному странной из-за вывернутых коленей походкой.

Кормак задумался: почему Шрам настроен так враждебно – раптор не прятался, даже не двигался с места и представлял собой отличную цель, так что не было никакой необходимости дразнить его.

Когда дракочеловек оказался в нескольких метрах от куллораптора, тот разинул пасть и издал мощный рык – своего рода боевой клич. После чего последовала атака: животное устремилось навстречу добыче, перескакивая с плиты на плиту подобно кенгуру. Тройной выстрел застал его в прыжке между двумя плитами. Спустя мгновение безголовое тело, фонтанируя серой жидкостью, упало на спину, покатилось; плазодерм оказался естественным барьером на его пути.

– Развлекаемся? – заметил Кормак.

Гант взглянул на него с усмешкой, потом перестал улыбаться и поправил автомат на плече. Шрам повертел жабьей головой в поисках еще какой-нибудь цели, потом неудовлетворенно хрюкнул.

– Может быть, двинемся дальше? – предложил Ян и направился к следующей плите.

Хотя его скафандр эффективно противостоял зною и защищал от внешних воздействий, агент ЦСБЗ чувствовал усталость – все-таки приходилось справляться с двойной силой тяжести. Его спутникам, разумеется, сегодняшнее путешествие казалось веселой прогулкой.

– Ты так и не объяснил, почему тебя отправили в паре с драконидом.

Кормак миновал расщелину, провожаемый сонным взглядом отдыхавшего в ней раптора. Выпяченный живот ящера свидетельствовал, что тот недавно пообедал и теперь, если верить зоологам, будет переваривать пищу в течение земного месяца.

Гант ответил не сразу, сначала он тоже пересек расщелину.

– Хотя драконид считается свободным гражданином, ему не слишком доверяют. Мы работаем вместе, и я за ним присматриваю.

Оба машинально обернулись на Шрама, который задержался все в той же расщелине и теперь направил оружие на спавшего раптора. Затем, передумав, дракочеловек двинулся вперед.

– Мы можем доверять тебе, Шрам? – поинтересовался Ян.

Тот лишь проворчал в ответ – драконидов отличала крайняя неразговорчивость.

Кормак понимал, что вопрос о доверии, так или иначе, будет еще долго оставаться открытым. Разве могло быть по-другому в отношении отпрыска трансгалактического существа, называвшего себя драконом, – а это существо было столь же недостойно доверия, сколь и огромно. Дракон провозгласил себя эмиссаром чуждой расы, а затем развязал настоящую резню и разрушил мир под названием Самарканд. Событие совпало по времени с миссией на эту планету, которой руководил Кормак, тогда и погиб спаркинд Брежой Гант. Вероятно, именно поэтому ЦСБЗ избрала голема для присмотра за Шрамом – что ж, в логике этим ребятам не откажешь.

Почти весь куллорумский день ушел на преодоление скал; наконец впереди замаячило сравнительно проходимое соляное озерцо. На его берегу плазодермы выстроились подобно армии, и меж них то тут, то там мелькали боязливые рутсакеры – крайне странные треногие создания, почти лишенные того, что можно было бы назвать туловищем, овальная безглазая голова заканчивалась длинным изогнутым рылом с кольцом черных щупальцев. Эти безобидные существа питались соком корней плазодермов.

Кормак продолжал исподтишка наблюдать за драконидом. Очевидно, Шрам теперь вполне самостоятелен и уже не контролируется драконом, поскольку в ходе той миссии целостность чудовища была нарушена…

"Частично нарушена", – напомнил себе Ян.

Когда впервые человеческая раса столкнулась с драконом на планете Астер Колора, тот состоял из четырех соединенных между собой огромных шаров с псевдоподиями, похожими на гигантских змей. В результате враждебных действий чудовища люди приняли решение уничтожить его, но, увы, не довели операцию до конца. Это выяснилось, когда один из шаров атаковал Самарканд. Теперь шары превратились в одичавшие биологические конструкции – три огромные точки под тремя гигантскими вопросительными знаками.

Солнце светило так ярко, что одного взгляда на него было достаточно, чтобы реактивное стекло щитка шлема становилось черным и не меняло цвета еще некоторое время. А затем огненный диск скрылся за куполообразными горами, и сразу, без каких-либо промежуточных стадий, опустился синий полумрак – самое время для пряток, любимого занятия куллорапторов.

– Я вижу башню, – сообщил Гант.

Кормак снова воспользовался интенсификатором и в центре поискового квадрата увидел башню-треножник, увенчанную автолазером на подвижной платформе. Пока он смотрел на башню, пушка развернулась, и тут же сверкнул рубиново-красный луч.

– Ладно, – сказал Ян, снимая интенсификатор, – ничего особенного. Надо выяснить, каков радиус поражения, и определить местоположение вышки для "Оккама". Когда лазер будет разрушен, мы пойдем дальше. Вы двое найдете их генератор и выведете его из строя. А я отправлюсь за Скеллором.

– Если он еще жив, – вставил Гант.

– А "Оккам" увидит? – поинтересовался Шрам, его морда выдвинулась вперед, пока он вглядывался в темноту.

– Мы не узнаем этого, пока не попытаемся, – ответил Кормак.

– Не ожидал, что они стали такими продвинутыми. Даже наше хамелеон-оборудование не настолько хорошее, – пробормотал Гант.

– Скеллор жив, иначе бы сигнал его имплантата изменился.

Голем кивнул, соглашаясь, затем продолжил:

– Непонятно, почему так беспокоятся из-за этого парня? Думаю, если бы он был так опасен, ЦСБЗ давным-давно его бы завалила.

– Скеллор – биофизик высшей квалификации, его ценят и ИР, и ЦСБЗ, но его методы всегда были по меньшей мере сомнительны. Ходили слухи, что свои опыты он ставил над людьми, но для обвинения не нашлось необходимых улик, как, впрочем, и для того, чтобы его "завалить" – воспользуюсь твоим выражением. Полагаю, жесткие меры не применялись из-за возможной выгоды, которую можно извлечь из его исследований. Теперь Скеллора похитили сепаратисты, и дело принимает несколько иной оборот. Он занимался нанотехнологией и биологическими системами – не надо обладать большой фантазией, чтобы понять, что могут натворить наши доморощенные террористы, имей они на вооружении его знания.

– Ну, тогда нам надо постараться.

Сбросив с плеча автомат, голем проворно ввел новую программу на его боковой панели.

– Убийство Скеллора пока еще не стоит на повестке дня, – заметил Кормак. – Мы пока не знаем наверняка, был ли он похищен или удрал по своей воле.

– Ясно. – Гант одним движением повернул три ствола автомата. Взглянув на Шрама, он пояснил: – Ночной режим.

Дракочеловек сделал то же самое со своим оружием.

– Какой заряд? – уточнил Ян.

– Сталь, – ответил Гант.

Кормак кивнул и двинулся вперед. Вместо выстрела зарядами ионизированной алюминиевой пыли теперь их автоматы будут стрелять стальными пулями с наконечниками; материал покрытия был делом вкуса – керамаль или ртуть. Впрочем, у него имелось свое излюбленное оружие. Он активировал сюрикен с пульта, потом вытащил пистолет, прикидывая в уме, сколько сепаратистов ему придется убить сегодня ночью. Ничего необычного, в качестве агента Службы безопасности ему в основном и приходилось заниматься именно этим. Распространившись в космосе, человечество также повсюду "разнесло" все традиционные земные проблемы, и те, кого когда-то окрестили террористами, теперь называли себя сепаратистами, пытаясь таким образом хоть как-то прикрыть неприглядную деятельность. В действительности они стремились к своим обычным целям – богатству и власти, что спустя короткий промежуток времени становилось очевидным на любой планете, вышедшей из-под контроля ИР. Обитатели миров, ставших жертвами террористов, неизменно обращались в ЦСБЗ, требуя или умоляя восстановить суверенитет Правительства.

– Гант, я хочу, чтобы ты определил положение башни. – Ян взглянул на андроида, и тот пожал плечами.

– Вообще-то я никогда не пользуюсь прицелом. И действительно, с его-то глазами!

Кормак повернулся к Шраму.

– Ну а твой прицел в порядке?

– Да, – проскрипел драконид.

– Отлично, тогда ты определишь местоположение башни.

Последовал небрежный кивок. И если бы Ян вгляделся повнимательнее, он наверняка заметил характерную ехидную усмешку драконида.

Глубокая темнота сменила синий полумрак, но интенсификатор создавал иллюзию ясного дня, вот только тени странным образом отсутствовали. В этом сверхъестественном свете вскоре стало возможно оценить радиус действия лазера. Подумав о других возможных радиусах, Кормак невольно бросил взгляд на драконида и выяснил для себя интересную деталь: Шрам был явно поражен количеством убитых куллорапторов, чьи трупы лежали вокруг башни, образуя почти ровную дугу.

Позади башни возвышались три геодезических купола, у подножия которых располагались невысокие строения, похожие на бараки, а дальше маячили остальные башни ограждения. В центре лагеря виднелось замысловатое сооружение: леса поддерживали над поверхностью земли какое-то оборудование, и можно было различить огромную сплющенную спираль красноватого металла, колебавшуюся в разгоряченном туманном воздухе.

Поисковый квадрат интенсификатора уменьшился, сконцентрировавшись на одном из куполов. Кормак дал знак остановиться и указал на центральную часть лагеря.

– Вот та штуковина в лесах и есть ваша цель. Скеллор находится в крайнем левом куполе, – пояснил он, после чего произнес в микрофон: – Томалон, вы по-прежнему висите над нами?

– Да, – послышался ответ. – Вы в двухстах метрах от предельного радиуса действия их защитных лазеров. По данным сканирования, перед вами свободное пространство.

– Шрам, – Кормак кивнул в сторону драконида, – сейчас отправит вам код своего автомата, а потом прицелится в лазер. Ждите моего сигнала.

– Понятно, – ответил Томалон.

– Челнок готов?

– Да. Будет у вас через пять минут.

– Вам придется подождать, пока мы разберемся в ситуации. Даже эти лазерные вышки весьма замысловато устроены, а ведь их установили всего лишь против местной фауны. И еще: мне надо, чтобы Скеллор был в безопасности, пока не начнется эта… заваруха.

– Я знаю свою работу, – проворчал Томалон.

Он говорил правду: невозможно стать капитаном корабля, подобного "Бритве Оккама" [1]1
  Оккам Уильям (1285 – 1349) – английский философ-схоласт, логик и церковно-политический писатель, главный представитель номинализма. Согласно принципу «бритвы» Оккама, понятия, несводимые к интуитивному и опытному знанию, должны удаляться из науки, то есть во всяком рассуждении следует избегать придумывания новых понятий и терминов, если без них можно обойтись. (Прим. ред.)


[Закрыть], без реального боевого опыта. Кормак взглянул на своих спутников.

– Готовы?

Гант и Шрам подтвердили готовность кивками.

– Что ж, тогда начнем.

Драконид поднял автомат и прицелился в башню. Он не собирался стрелять, а лишь навел лазерный прицел на мишень и передал соответствующие данные на корабль.

– Принято, – сообщил Томалон.

– Стреляйте, – приказал Кормак.

Потянулись напряженные секунды ожидания. Ян понимал: задержка может объясняться тем, что Томалон скорее применит кинетическую ракету, чем лучевое оружие. Наконец-то! Ослепительная вспышка, взрыв – и башня, разваливаясь на куски, взлетела в воздух. Брызги расплавленного металла, застывая и превращаясь в гранулы, посыпались на землю.

Переждав некоторое время, бойцы ЦСБЗ поднялись и побежали к лагерю, пробиваясь сквозь клубящееся облако пыли. Затем Гант и Шрам отделились от Кормака и поспешили к странному объекту в центре лагеря. В это время из дверей одного из бараков выскочили люди, вооруженные лучевыми ружьями весьма примитивной конструкции. Однако Ян уже был возле стенки купола. Он отчетливо слышал прерывистые очереди автоматов сепаратистов и звук ответных выстрелов. В наушниках раздавалось довольное рычание драконида.

В пластобетонной стене купола появились отверстия от пуль. Посланный им в ответ сюрикен атаковал одного за другим двух нападавших, оба рухнули на землю, чья-то конечность отлетела в сторону, брызнувшая фонтаном кровь почти мгновенно испарилась в иссушенном воздухе. На обратном пути звездочка оставила без головы и третьего нападавшего – тот даже не успел понять, что его товарищи уже убиты. Кормак отправил с пульта новые инструкции, и сюрикен впился в стену купола с воем циркулярной пилы.