Текст книги "Реалити - шоу"

Автор книги: Николай Воронков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

День, только что солнечный и тёплый, будто разом превратился в грозовые сумерки. С трудом встав, поплёлся куда глаза глядят. Мысли были такими тягостными, что хотелось только одного – напиться. Очень быстро и очень сильно. Через несколько улиц как раз была подходящая забегаловка, и я поплёлся туда. Бросив хозяину золотой, потребовал лучшего вина, и, усевшись в одиночестве за стол в углу, начал заливать в себя это глупое лекарство. Ни вкуса, ни крепости я не чувствовал. Я вообще ничего не чувствовал, кроме невыносимой тоски. Вид собачонки, стремительно убегающей от меня, стал для меня символом, что меня бросили. ВСЕ! И у меня больше ничего нет. НИЧЕГО! Я снова и снова пытался избавиться от этого воспоминания, заливая в себя вино, но картинка снова и снова возвращалась, наполняя меня тоской и болью. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать, и голоса посетителей, случайно зашедших в таверну по каким-то своим делам, стали неприятным раздражающим уколом.

– Пошли вон – рявкнул я.

То ли меня не услышали, то ли не восприняли всерьёз, но один из вошедших что-то снова сказал, и вроде даже обидное для меня. Этого оказалось достаточным, чтобы я взбесился.

– Я же сказал – пошли вон! – заорал я, да ещё и ударил ладонью по столу. Ударил по столу, а такое впечатление, что по воде. Из под ладони плеснула волна и кольцами ударила в стороны. Посуду со столов, да и сами столы швырнуло на стены, оконное стекло разлетелось брызгами, а люди после короткого замешательства бросились в дверь.

Услышали, наконец, удовлетворённо подумал я.

– Хозяин, ещё вина!

Но тот, видимо, сбежал вместе с остальными. Пришлось вставать самому, шариться по кладовке, пытаясь найти вино. Бутылок не было, только несколько бочонков с непонятным содержимым. Пришлось выбивать донышки, зачерпывать ладошкой и пробовать. В двух оказалось масло, в четверых – вино. Я чуть засомневался, какое выбрать – самое вкусное или самое крепкое. Хотя, зачем мне вкусное? Я, что, праздновать собрался? Вернувшись в зал, взгромоздил бочонок на единственный целый стол и уселся на единственный целый стул. После этого время остановилось. Я пил, пил, пил, пытаясь залить свои мысли и ни о чём не думать.

Когда рядом возникла чья-то фигура, я долго не мог сфокусировать зрение.

– Ты кто?

Фигура приблизилась вплотную.

– Это я, Верона.

Некоторое время я пытался вспомнить кто это. Ах, да, моя хозяйка. Похожа. Почему-то после всего выпитого она показалась мне самым близким человеком на свете. Подтащив её за талию к себе, уткнулся лицом куда-то область груди и на некоторое время притих. Верона, видимо, ожидала продолжения, а я, сразу забыв про свои проблемы, просто начал засыпать, пригревшись на её груди. Верона начала тормошить меня.

– Гордан, ты устал. Пойдём домой, я тебя провожу.

Какой-то смысл в её словах был. Вот только надо допить вино, чтобы не пропало. Вылив в себя и на себя всё, что ещё оставалось на столе, попытался галантно предложить даме руку, но чуть не упал. Верона подхватила меня, мы сделали несколько шагов… А дальше я помню урывками. Вроде мы куда-то шли. Вроде потом сидели на какой-то поляне. Потом я вроде лежал, положив голову Вероне на колени и монотонно материл её, Эли и весь этот долбанный мир вообще и по частям. Верона послушно соглашалась со всеми моими словами и вроде тоже что-то добавляла, но таким ласковым, участливым тоном, что я от жалости к себе под конец просто захлюпал носом, уткнувшись ей в колени. Верона гладила меня по волосам и что-то говорила, говорила… А потом я не помню.

Очнулся я с почти ясной головой. Огляделся по сторонам – вроде спальня моя. И одежда вся моя и на мне. И даже сапоги на мне. Попробовал сесть, и меня тут же замотало по сторонам. С трудом зафиксировавшись в вертикальном положении, медленно огляделся по сторонам. Точно, спальня моя. На столике рядом с кроватью стоял кувшин, который я туда не ставил. Внутри сразу проснулась жажда, я осторожно подтянул к себе, но от непонятной, странно пахнущей жидкости меня чуть не вывернуло. Они что, отравить меня решили?! Нет, похмелье надо лечить более проверенными средствами. Встать удалось достаточно быстро, и пошатываясь, я поплёлся искать выпивку. В каком-то из подвалов я вроде видел несколько бочек.

За дверью меня поджидал Гусля. Можно было отправить за выпивкой и его, но мне хотелось на свежий воздух, да и неизвестно, что он посчитает хорошим вином. Я и сам ещё не определился, чего я сейчас хочу больше – то ли сухонького, то ли водки.

Встречные шарахались от меня, но сначала я списал это на свой внешний вид. Потом на перегар. Но когда во дворе и солдаты, которых вряд ли можно напугать подобными вещами, торопливо уступали мне дорогу, поведение окружающих начало напрягать. Я и раньше не пользовался всеобщей любовью, но сегодня нежелание общаться со мной проявлялось особенно отчётливо. Все старались держаться на расстоянии, и при первой же возможности исчезали. Наконец я не выдержал.

– Гусля, в чём дело? Почему люди сторонятся меня так откровенно?

– После вчерашнего, милорд.

– И что было вчера?

– Вы были пьяны.

– И что? Они видят подобное впервые?

– Да, милорд.

– Не говори загадками.

– Для начала вы разгромили таверну.

– Подумаешь, несколько чашек разбил.

– Вы разбили ВСЮ посуду и мебель, и даже стены таверны перекосило. Причём, сделали это одним движением руки. Хорошо хоть люди не пострадали.

Я неопределённо пожал плечами. Что-то я подобного не помню. Чашки, да. Столы вроде тоже. А вот про остальное врёт.

– Когда вы с леди Вероной покинули таверну, вы её взорвали.

– Взорвал?! Чем интересно?

– Вы просто сделали движение рукой, и она поднялась в воздух, а затем обрушилась вниз перемолотыми щепками.

– Никогда не умел делать ничего подобного – недовольно буркнул я.

– Но вчера у вас это получалось легко – Гусля был серьёзен – Потом вы долго сидели с леди Вероной на поляне, но к вам никто не решился подойти. А когда вы вернулись в замок, вам захотелось развлечений, и вы решили, что на женщинах одето слишком много одежды, и это надо исправить.

– И что? – появилось нехорошее предчувствие.

Гусля неожиданно расплылся в улыбке.

– Вы что-то сделали, и у всех женщин, стоявших во дворе, исчезла одежда.

Мне вдруг стало резко хуже.

– А… у леди Вероны…

Гусля убрал улыбку.

– Самое удивительное, но на леди Верону ЭТО не подействовало. Так же как и на мужчин. Визгу было… – Гусля снова заулыбался – Очень полезное заклинание.

– Я не маг – мрачно обрезал я.

– Вам виднее – легко согласился Гусля – Женщин одели, а леди Верона пообещала, что серьёзно поговорит с вами. На первое время она приказала спрятать всю выпивку в замке, и что удивительно, все только обрадовались такому решению. Но подходить к вам пока опасаются. Если уж вы с такой лёгкостью творите – Гусля замялся – подобные вещи спьяну, то неизвестно, что вы сделаете с похмелья. Рисковать никто не хочет.

– Я что, страшнее магистра?

– Магистр учился в академии, у него есть диплом и звание. Уровень его силы можно представить хотя бы примерно. А с вами, милорд… Я не смею даже намекать, но с вами трезвым всё же спокойнее.

Некоторое время я пытался переварить услышанное.

– А с чего вдруг Верону потянуло в таверну?

– Так её позвали перепуганные жители.

– Что, не было рядом здоровых мужиков?

– Никто не рискнёт связываться с пьяным магом.

– Я не маг – я уже начал злиться.

– Как скажете, милорд – Гусля снова покорно склонил голову.

Некоторое время мы молчали, но мне уже стало интересно.

– И что, Верона оказалась самой смелой?

– Да, милорд.

– И попёрлась успокаивать пьяного мага, как ты говоришь, из-за разбитой посуды и мебели?

– Если бы дело ограничилось только мебелью, никто бы даже не обеспокоился – мало ли как развлекается господин. Но потом над таверной появилось разноцветное холодное пламя, похожее на разорванную перекрученную радугу. Оно становилось всё больше и металось всё более яростно. Вот тогда люди испугались по-настоящему и позвали леди Верону. И правильно сделали. Как только она вошла внутрь, пламя почти сразу исчезло.

– Ну, ещё бы, пришла хозяйка и враз приструнила зарвавшегося раба – невольно хмыкнул я.

Гусля странно посмотрел на меня.

– Когда вы вышли из таверны, ошейника на вас не было.

Я осторожно ощупал шею – действительно, ничего нет.

– А кто его снял и когда? Верона, что ли?

– Не знаю, милорд.

– Ну, не знаешь и ладно, сам потом у Вероны спрошу. А чего это ты весь искланялся? – я с подозрением посмотрел на Гуслю – И через слово повторяешь «милорд»?

– Я не раз слышал, что подобные ошейники одевают только на очень знатных господ, и снять его почти невозможно – сделать это может только очень сильный маг. Леди Верона точно не маг, и кроме вас в таверне никого больше не было. Так что после вчерашних событий я теперь могу с чистой совестью называть вас «милорд» – Гусля снова поклонился.

У меня от таких новостей почему-то резко разболелась голова.

– Слушай, Гусля, а где ещё можно раздобыть вина? Надо бы опохмелиться.

Старый слуга только вздохнул.

Разговора с Вероной тоже не получилась. Когда она пришла ко мне в комнату, стол уже был уставлен бутылками, которые Гусля прикупил для меня в городе. Чуть сморщившись (видимо, перегар стоял знатный), она грустно произнесла.

– Я прикажу, чтобы тебе принесли побольше горячей закуски. И, Гордан, пожалуйста, не напивайся сильно.

– А то что? – я с вызовом глянул на неё.

Верона через силу улыбнулась.

– Трезвый ты гораздо лучше.

И пока я подыскивал адекватный ответ, быстренько умотала. Но настроение испортить успела. Здоровье я поправил, а вот дальше вино как будто встало поперёк горла. Вроде вот оно, хоть залейся, а интерес пропал.

Погулял по замку, но народ разбегался от меня во все стороны, и удовольствия от собственной крутости и страшности по-прежнему не было. Плюнув, ушёл из замка, нашёл в близлежащей роще полянку и улёгся на траве, бездумно глядя в небо. Лёгкий ветерок ерошит волосы, птички поют. Я даже уснул, разомлев. Проснулся уже к вечеру, с прояснившейся головой. Не скажу, что стало легче, но тоска и боль внутри немного утихла.

Результатом моей пьянки стала стена отчуждения, появившаяся вокруг меня. Меня внимательно слушали, малейшая просьба воспринималась как приказ и исполнялась беспрекословно. Но люди старались исчезнуть при первой же возможности. Я щедрой рукой компенсировал расходы на постройку новой таверны, всем женщинам купил новые наряды, но ничего не изменилось. Такое впечатление, что меня побаивались. Даже после резни, которую я устроил в день предполагаемого принятия присяги, такого не было. Возможно, смерть здесь воспринимают гораздо проще и обыденней, чем в нашем мире. Но почему на их отношение так сильно повлияла моя пьянка? Может, я что и учудил, но не в таком же масштабе! Про посуду помню. Помню злость, что меня сделали рабом. Помню, что даже хватался за ошейник. Но как я его снял?! Если это вообще сделал я. А может это Верона придумала такой розыгрыш, чтобы отучить меня от пьянки? Научила остальных, чтобы они рассказывали мне всякие ужасы, раз уж я ничего не помню?

Но больно уж сложно получалось. Можно научить пять, десять человек говорить нужные слова. Но научить буквально всех испуганно шарахаться от меня? Я перебрал слова Гусли, но явного криминала не нашёл. Переломанные столы – ерунда. Разрушенная таверна? Так вроде обошлось без жертв. Одежду на женщинах как-то содрал? Вполне невинная шутка. Что там ещё? Ошейник, который может снять только сильный маг. Опять же вопросы – насколько сильный, и с чего вдруг все стали такие грамотные и знающие? Да и не помню я ничего. Кто снял, как снял. Может, врут? Оставалось ещё непонятное пламя, но это вообще больше походило на красивую сказку. Можно было бы поспрашивать магистра, но тот как специально куда-то исчез. Да и о чём я его спрошу? Мол, я какой-то мифический золотой дракон, не подскажете, что я умею и что могу? Может и ответит, а может просто покрутит пальцем у виска.

Когда очередной слуга поспешил сбежать от меня, мне это надоело. Да пошли они все! Забрался на стену, выгнал часового из угловой башни, заблокировал двери, и, усевшись на парапет, стал просто смотреть на открывающую картину.

Сначала просто смотрел, но закат был невыразимо красив, и злость постепенно улеглась. Что я собственно дёргаюсь? Это теперь мой мир на всю оставшуюся жизнь. И люди вокруг тоже почти мои. Как и на Земле, умные и глупые, смелые и трусливые. Хочу я этого или нет, но надо жить дальше и приспосабливаться.

Что мы имеем ещё? А имеем мы молодого здорового мужика, которому нечем заняться. Формально я сейчас в роли телохранителя-любовника одной из самых богатых и влиятельных женщин королевства. Если ей ещё и удастся навести порядок в новых владениях, то станет и одной из сильнейших. Я ей, конечно, подпортил отношения с будущими вассалами, но она что-нибудь придумает.

И что от меня ждут дальше? Судя по развитию событий – новых героических подвигов. И пример собственной собаки очень уж вовремя. Служи, собачка Гордан, служи. Может хозяйка и похвалит. Я даже дёрнулся от вновь вспыхнувшей злости. Нет, я так не смогу. Ошейника больше нет, ничто больше не держит. Немного жалко Верону, но в конце концов, я же не на улице её бросаю! Огромные владения, куча солдат, крепость, поддержка короля. Другие о подобном могут только мечтать. А то, что она считает меня своим Хранителем – ерунда. Не будет меня рядом, не будет и проблем. И мужика найти тоже проблем не будет. Вон, Хенрик как на неё поглядывает. Почему-то стало неприятно, но я отмахнулся от непонятного чувства. Не хватало ещё начать ревновать. Так что попробую подождать подходящий повод смотаться из замка. А если станет совсем невтерпёж, просто встану и уйду. Оружие и деньги всегда со мной, а больше мне и не надо. Мир большой, идти можно далеко и долго.

Успокоившись, я до самого утра просто сидел, впитывая в себя ощущения своего нового мира.

Повод искать не пришлось. Ближе к обеду меня разбудил Гусля и сказал, что меня вызывает Верона. Наспех сполоснув лицо над тазиком, я зашёл в кабинет Вероны. Судя по её напряжённому лицу, случилось что-то серьёзное.

– Только что гонец привёз письмо. Сундур отказался от моего покровительства и объявил себя свободным городом! Им даже месяц не потребовался, чтобы принять решение! – Верона толкнула письмо по столу в мою сторону.

Чувствовалось, что ей очень хочется высказать всё, что она думает обо мне и моих действиях, но она сдерживалась. Я только пожал плечами – название мне ни о чём не говорило. Да и причины для раздражения я пока не понял.

– А где это и что это?

Верона поджала губы, но подошла к карте и ткнула пальчиком куда-то в холмы на северо-западе.

– Вот!

– И чем он для нас важен?

Стараясь сдержаться, Верона прошлась по кабинету.

– Город расположен на важном торговом пути, через него идёт основной поток товаров из соседнего королевства. Кроме того, там есть богатые залежи железа, серебра. Много мастерских.

– Ну и что, что свободный город? Они что, торговать больше не будут? – не понял я.

Верона глянула на меня как на дурака.

– Торговать они не перестанут, но казна не получит от этого ни единого медяка.

– А вон ты про что – немного успокоился я – Но нападать на нас они не собираются?

– Нападать? Зачем им это?

– Так чего тогда волноваться? Мы их не трогаем, они нас не трогают. Будем жить в мире и согласии.

– Ты что, специально стараешься меня разозлить? – взорвалась Верона – Ты что, не понимаешь, что от моих земель оторвали жирный кусок? И если бы не твоя выходка, они бы уже принесли мне присягу!

– И что? Какие-то слова удержали бы их? Бегут не потому, что клятва не держит, а потому, что убежать очень хочется. А что они выигрывают от этого?

– Деньги – Верона немного успокоилась – Все налоги они оставят себе.

– Но ведь не всё меряется деньгами. В составе большого государства можно рассчитывать на помощь и защиту.

– Город расположен очень удобно, окружён высокими стенами и в любой момент может нанять десятки наёмников для защиты.

– Как же тогда его подчинил себе Киксо?

– Точно не знаю, но вроде там были какие-то кровавые события.

– Чем это может грозить нам кроме потери денег?

– Нехороший пример. Если так пойдёт, то через месяц у нас может остаться только этот замок.

– А повоевать?

– Чем? – Верона горько усмехнулась – даже если собрать всех, то наберётся не больше тысячи. Но это значит оголить все остальные города и замки. И неизвестно, не захочет ли кто-нибудь воспользоваться этим.

– А просто поговорить? Может дело в непонимании или чьих-то обидах?

– В письме сказано, что решение окончательное.

Я снова стал рассматривать карту, прикидывая варианты, и вдруг понял, что повод нашёлся. Стараясь не заулыбаться, я повернулся к Вероне.

– А я всё-таки попробую.

– Что попробуешь?

– Ну, это, съездить, поговорить. Может вопрос выеденного яйца не стоит.

Верона почему не обрадовалась.

– Ты это серьёзно?

– Вполне.

– И как ты это себе представляешь?

– Как? Просто приеду и поговорю.

Верона подошла к карте и очертила область в середине.

– Придётся ехать через земли баронов, которых ты убил. Там сейчас траур, и я не знаю, что они предпримут через неделю.

М-да, аргумент очень весомый. Ехать туда в одиночку – почти гарантия смерти. Но остановиться я уже не мог.

– Хорошо, возьму с собой полусотню.

– Против пятитысячного города, против городских стен?

– Сидя здесь, мы всё равно ничего нового не узнаем и не изменим.

– И когда думаешь ехать?

– Да вот пообедаю, и через пару часов можно ехать.

Верона долго молчала, вглядываясь в меня.

– Бросаешь меня? – спросила она неожиданно.

Я поморщился от такой проницательности и попытался смягчить формулировку.

– Здесь мне делать нечего. А там, может, будет хоть какая-то польза.

Верона снова долго молчала.

– Не откажешься пообедать со мной?

Не хотелось обижать её напоследок, и я согласно кивнул.

– Давай через час. Я пока скажу Хенрику, чтобы готовил людей, сам соберусь. И это, не надо разносолов. Что-нибудь простое и сытное.

Хенрик выслушал приказ, поглядел на солнце, немного подумал.

– Времени уже достаточно много. Может лучше выехать утром? И время на подготовку будет больше.

Я тоже поглядел на солнце.

– Можно и завтра. Можно и через неделю. А можно и вообще никуда не ездить, просто сидеть и ждать, когда приедут в гости к нам – Хенрик воспринял мои слова как ехидство, встал по стойке смирно, а я больше испугался, что завтра могу на такое и не решиться – Короче, выезд через два часа. Или это слишком быстро для ваших солдат?

Хенрик сделал равнодушное лицо.

– Какую полусотню возьмёте, милорд?

– На ваше усмотрение. Но есть нехорошее подозрение, что придётся ещё и драться.

Хенрик кивнул.

– Через два часа всё будет готово.

Собственные сборы я закончил за пять минут. Гусля принёс дорожную сумку, я кинул в неё пару комплектов белья и решил, что этого мне хватит. Потом что-то засомневался – ведь если и вправду придётся разговаривать с горожанами, то надо бы выглядеть попредставительней. На всякий случай положил ещё и новенький костюм для парадных выходов. Что ещё? Оружие и деньги со мной. Значит готов.

Гусля было заикнулся, чтобы взять и его, но я только хмыкнул, окинув его взглядом, и он сразу отступил.

Обед прошёл скованно. Верона поняла мои слова немного по-своему. Никаких салатов и десертов, сплошное мясо во всех видах. И даже бутылочка вина. Не зная, как себя вести, я ел и ел, стараясь наесться впрок. Да и о чём говорить? Весёлое не вспоминалось, о плохом говорить не хотелось. Верона сидела тихонечко, даже не притронулась к еде. И смотрела, смотрела на меня. Под конец я не выдержал.

– Верона, я уже решил, и это не обсуждается. И не хорони меня раньше времени. Съезжу и посмотрю, делов – то.

– Ты вернёшься?

Я замялся. Врать не хотелось, но и говорить правду было немного жестоко.

– Я сделаю всё, что зависит от меня, – ответил я немного туманно – но есть ещё и судьба – и Эли, закончил я про себя. И что он ещё придумает – неизвестно.

Верона после слов о судьбе замерла, потом еле слышно выдохнула.

– Раз ты решил, значит так и надо. А я буду ждать.

Когда мы вышли во двор, все уже были готовы и ждали только меня. Не желая затягивать проводы, я сразу уселся на коня, повернулся, чтобы сказать что-нибудь на прощание, но слова сразу пропали – Верона стояла неестественно прямо, смотрела на меня, не отрывая взгляда, и по лицу непрерывно бежали слёзы.

Успокаивать, врать, обещать? Больше мы не увидимся. И сюда я уже точно не вернусь, во всяком случае, по своей воле.

С трудом отведя взгляд от лица Вероны, я махнул рукой отряду

– Вперёд!

Дорога, как ни странно, прошла без приключений. Может мы даром никому не нужны были, а может сыграла роль готовность отряда к атаке в любой момент. Уже вечером, когда вокруг начались безлюдные места, полусотник Пеко, командовавший отрядом, приказал всем одеть кольчуги. И двигались мы по всем правилам – и впереди и сзади колонны боевое охранение. Если места казались подозрительными, то отправляли и боковое охранение. При устройстве лагеря никто не филонил, а уж заснуть на посту и вообще было бы чрезвычайным происшествием.

Двигались мы по достаточно оживлённой дороге, и вид мрачных солдат, наверное, производил сильное впечатление на встречных. Я не собирался таиться, и слухи о нашем движении расползались во все стороны, обгоняя нас. Только этим можно было объяснить то, что стоило нам встать лагерем, как к нам в гости являлся какой-нибудь местный начальник. Вежливо представлялся, вежливо интересовался, не надо ли чего. Очень – очень осторожно интересовался целью поездки. Узнав, что я еду «поговорить» с мятежным городом, ещё более осторожно оглядывались на моих солдат.

Парочка оказалась из тех, что присутствовали при неудачной попытке присяги. Один даже осмелился спросить.

– Милорд, вы обещали месяц на размышление.

– А я разве что-то от кого требую? Я еду посмотреть, узнать, что и как, поговорить.

– А если вас разговор не устроит?

– Не устроит, так не устроит. Пока меня не трогают, я тоже стараюсь никого не трогать.

Странные разговоры, полные намёков. Кто-то выпрашивал себе льготы, кто-то оглядывался на соседей, словно ожидая какого-то сигнала или значительного события. Но все разговоры заканчивались ничем. Я не дипломат, да и неинтересно мне ловчить, меняя шило на мыло. Вот если бы я хотел создать свою империю, может я бы и попытался кого то склонить на свою сторону. Может это будет медвежьей услугой Вероне, но потеря таких «слуг» не казалась особой потерей. А когда уж очень надоедали, я коротко бросал:

– Месяц у вас ещё есть, думайте – и как бы невзначай с улыбкой смотрел на своих солдат. Намёк понимали все. Кто-то бледнел, кто-то становился задумчивым, но хамить и хвататься за оружие не пытался никто. Уже неплохо. Первый раз это получилось совершенно случайно, но результат мне понравился, и в дальнейшем я использовал этот приём уже сознательно. А что, очень даже дипломатично. На меня напали – я убил. Открыто отказались от власти Вероны – еду «поговорить», прихватив для компании солдат. Месяц кончится – начальникам придётся или принимать присягу или убираться с этих земель. Вроде всё честно. Свобода выбора, так сказать. Наверное, многие и так принесли бы клятву и служили честно, а я всех сбил с толку и заставил сомневаться. Но может и в такой ситуации была польза? Во всяком случае, явных врагов можно было отсечь, а сомневавшиеся придут проситься сами.

До Сундура мы добрались за четыре дня. И я не уставал удивляться контрастам местной природы. То ровный лес, то сопки, то голые долины. Сами по себе они интереса не вызвали бы, нечто подобное я уже видел (природу). Но чтобы зоны менялись так резко? Явно, без вмешательства богов здесь не обошлось.

Мы медленно ехали по улице, ведущей к крепостной стене, и настороженно присматривались. Сундур и в самом деле поставили в удачном месте. То, что он стоял на пересечении торговых путей, это одно. Но и сам город бы расположен очень удачно. Центр – крепость с тыла прикрывал огромный холм с крутейшими склонами. Даже на вид крепостные стены выглядели толстыми и надёжными. Метров десяти в высоту, они образовывали квадрат. Башня над центральными воротами, ещё две угловых, это то, что было на виду. По верху стены местами зубцы или просто выступы с амбразурами для стрельбы. Не сказать, что суперкрепость, но полусотне всадников явно не по зубам. Я попытался посчитать. В городе постоянного населения тысяч пять. Плюс всяких проезжих ещё с тысячу-две. Даже если воином будет один из двадцати, то против нас выступит человек триста. И это ещё будет удачным вариантом. Крепость – это на случай осады и для богатеньких. Люди попроще живут в пригороде (слободе). Но и здесь дома крепкие, много складов, огороженных заборами из брёвен метра по три-четыре в высоту. Тоже своеобразные маленькие крепости, готовые к обороне.

Да и люди совсем другие, не как в столице или её окрестностях. В основной массе крепкие, со смелыми взглядами. Привыкли к свободной жизни и никому не собираются её уступать. Наверное, местный аналог нашего Великого Новгорода. Богатый, лакомый кусочек для любого хозяина. Не знаю, как Киксо их подчинил, но почувствовав слабину, они тут же взбрыкнули. Интересно, чем же я могу их привлечь? Или напугать?

Но пока в мои планы это не входило. Я просто еду ознакомиться с обстановкой, поговорить с людьми. Они ведь тоже не дураки, чтобы напрочь отвергать центральную власть. Им нужны дороги, охрана, постоялые дворы, чтобы торговать с прибылью. И при всей их крутости в случае опасности хорошо иметь запасной вариант и союзников. Неужели они этого не понимают? Или понимают, но надеются заключить новый договор на своих условиях, оставив Вероне роль девочки на побегушках?

О нашем приезде, судя по скорости появления всё новых зрителей, знали. Не задирались, но улыбки у многих были, как бы это сказать, предвкушающие. Будто они знали что-то очень интересное. В принципе, я на них почти не обижался. Если вспомнить нашу историю, то вольные города и князей выгоняли, если те их не устраивали. А я кто? Я вообще… непонятный командир всего лишь полусотни воинов, да ещё и приехавший права качать. Ничего подобного я делать не собирался, но ведь они-то об этом не знают, вот и приготовили явно что-то нехорошее.

Ситуация разъяснилась очень быстро, через каких-то двести метров. По каким-то причинам пригород не прилегал вплотную к крепостной стене, а оставлял разрыв метров в двести. То ли он играл роль противопожарного, то ли так было задумано для удобства обороны. Непонятно, а спросить я просто не успел.

Шутка заключалась в том, что в сам город нас не пустили. Только что ворота были приветливо распахнуты, люди сновали туда-сюда, но как только мы приблизились, народ мгновенно рассосался, а ворота закрылись прямо перед нами.

Сверху раздался издевательский голос.

– Что, милордик, не нравится?

Отъехав немного назад, чтобы не задирать голову, нашёл глазами шутника.

– А в чём дело-то? Случилось что, или к войне готовитесь?

– Воевать нам не с кем, а вот тебе здесь делать нечего.

– А что так? Я вроде только поговорить хотел.

– Знаем мы твои разговоры – раздался другой голос, и над стеной появилась голова в шлёме – после них только успевают трупы вывозить.

– Неужто испугались? – даже удивился я – вас вон сколько, а я один. Ну, ещё немного охраны, чтобы я сам не сильно боялся.

Шутку наверх не поняли, и восприняли мои слова болезненно – высокомерно.

– Никто тебя не боится, потому что ты никто, и звать тебя никак. Город у нас вольный, но раба здесь никто слушать не станет. А уж чтобы признать его волю над собой – этого не будет никогда!

– Да живите как хотите – отмахнулся я – Мне бы с горожанами поговорить.

– А не о чем говорить! – заорали сверху – Мы уже всё обсудили промеж собой. Я, капитан Корзун, говорю от имени солдат и горожан. Ни единой монетки, ни единого солдата ты здесь никогда не получишь! Убирайся отсюда, пока на тебя собак не спустили!

– Капитан, ты бы не зарывался! – я начал понемногу заводиться – А то ведь могу ваш город и по камешкам раскатать!

Наверху захохотали откровенно издевательски.

– Ты, падаль, научись сначала на лошади сидеть! Потом деньги найди на идиотов, которые согласятся за тобой в бой пойти! А уж потом и грозись. А пока для тебя и стрелы жалко.

Сверху прилетел булыжник и упал в опасной близости от меня. Конь непроизвольно попятился, чем вызвал бурю восторга наверху. Затем нарастающий поток всяческого мусора, камней и досок заставил меня и солдат отступить на безопасное расстояние. Но развлекающимся на стене этого показалось мало, и один из них совершил роковую ошибку.

Очередной предмет, прилетевший со стены, оказался горшком, набитый мерзко воняющим дерьмом. Такое впечатление, что туда навалили из помойки, добавили отбросы скотобойни и гниющую рыбу, всё это старательно перемешали, да ещё и подержали на жаре несколько дней для верности. Вонь была такой резкой, что мы отступали всё быстрее, но это не спасало. Может использовали специальные метательные машины, но в безопасности мы оказались, только отступив метров на двести, вплотную к пригороду.

Народ исчез, чтобы не подвернуться под горячую руку, но явно подглядывал за нами из всех щелей. Я оглядел солдат. Ни страха, ни растерянности не было. Побывавшие не в одном бою, камни они восприняли спокойно. Дело был в другом. Королевских солдат обливают дерьмом?! При штурме вражеской крепости и это можно стерпеть. Но в мирное время, в собственной стране?! Кто-то должен ответить. Или жители этого города, или я. За командиром, спускающим подобные оскорбления от собственных (формально) подданных, никто не пойдёт.

Вроде всё просто. Крепость для нас сейчас недоступна, но пригород – вот он! Достаточно скомандовать, солдаты бросятся жечь и убивать. Пятьдесят человек – это вполне приличная сила. Но, может, этого от меня и ждут? Повода для расправы? Ругань – это одно. И горшок с дерьмом – обидно, но не смертельно. А вот кто первый обнажит меч, тот и будет виноват в резне. И очень может быть, что за сплошными заборами нас уже ждут, и за воротами крепости стоит наготове отряд, чтобы ударить нам в спину.

Но и оставить подобное поведение без последствий нельзя. Надо что-то сделать, и по возможности прямо сейчас.

Я снова повернулся к крепостным стенам и стал их рассматривать. Вроде ничего особенного, и при наличии штурмовых лестниц, осадных орудий, достаточного количества людей взять её можно за час. Но у меня ничего этого нет и не предвидится. Да и резня, неминуемо последующая за штурмом, никому не нужна. Немного отомстить, показать силу, вернуть себе уважение – мне этого хватило бы вполне.