Текст книги "Закон военного счастья (сборник)"
Автор книги: Николай Басов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 98 страниц) [доступный отрывок для чтения: 35 страниц]
Боловск с этой стороны был не очень-то красив – выставленные прямо в поле хрущевские пятиэтажки, обшарпанные, грязненькие, но почти во всех окнах виднелись лица людей. Ну да, понял Ростик, воду еще подают, и канализация работает, значит, возни раза в три меньше, чем в домах частного сектора, вот народ сюда и подался.
Эти люди, завидев батальоны, шагающие почти правильной колонной, стали выходить. Как и было приказано, многие заговорили об оружии. Вопрос был понятен, кто-то побежал, кто-то пригласил в дом, кто-то выбросил из окна в заботливо подставленные руки. Немало было и таких, особенно среди мужичков, кто вообще сам вышел и помаршировал со всеми вместе.
Когда вошли в более обжитую часть города с личными садами и полисадничками, об оружии спрашивали уже все безоружные. Трюк оказался действенным, приказ срабатывал. Но тут присоединившихся добровольцев оказалось еще больше. Когда к Ростику стали подходить женщины с грудными младенцами на руках, он наконец не выдержал:
– А ну-ка, девоньки, марш по домам! Вам малышню кормить и пеленки стирать, а не воевать.
– А вы разве воевать идете? – удивилась одна молодуха с пареньком лет трех на крепких, почти как у кузнеца, руках.
– Рассчитываю, что через четверть часа налетят, – прищурился Ростик.
Кто-то попробовал было побойчее ответить, но неудачно. Новость стала разлетаться по толпе, и скоро былого энтузиазма уже не наблюдалось. Народ, что посмирнее, стал отпадать. И все равно людей осталось еще очень много.
Рост догнал середину колонны и рявкнул так, что, как ему показалось, стекла в домах звякнули:
– Батальон, стой!
Потом прошелся по тротуару. От батальона, конечно, мало что осталось. Вернее, в этой куче-мале, которую он теперь вел, его изначальный батальон растворился, как кусок коровьего масла в казахском чае. Поэтому построились не сразу. Иных людей сдвигали, кто-то не сумел найти своих и метался, выкрикивая имена, кого-то довольно решительно попросили отвалить. Но все равно осталось немало таких, кто пыжился и делал героические мины, выставив вперед, как защиту, какое-никакое оружие.
Ростик прошелся, выцарапал из строя самых нелепых из тех, кто присоединился по дороге. Зато прошел мимо тех, кто показался ему настроенным решительно. Все равно черт знает что, подумал он, и скомандовал вслух:
– Бойцы! Слушай приказ. Если мы пойдем таким вот цыганским табором, то обнаружим себя раньше времени. Поэтому приказываю первоначальному батальону выйти вперед, остальным, кто собрался идти с нами, следовать сзади в сотне метров, не меньше. В бой вступает батальон, остальные помогают по обстановке. Выполнять!
Теперь порядка стало побольше, но лишь на не очень требовательный взгляд. Ростик понял: большего порядка он без взводных не добьется. А тратить время на них у него охоты не было. Он был уверен, что спокойного времени у него действительно осталось минуты, а не часы.
Они прошли треть города. Снова толпа сзади увеличилась, но Ростик надеялся, что она распадется, едва грянут первые выстрелы. Собственно, эти люди уже сделали свое дело, они вооружили батальон, и хорошо бы им разойтись, но как это сделать, он придумать не мог. Не стрелять же в воздух – патронов жалко. Да и не был он уверен, что это отпугнет любопытных, могло получиться и наоборот…
И тогда налетели пурпурные. Их было много, машин десять, а может, и больше. В тесноте боковых улиц все гравилеты были не видны из-за крыш домов, из-за только что покрывшихся белой кипенью вишен и акаций.
Сначала они прошлись над толпой. Но их огонь был не очень силен, постреливали две-три лодки, не больше. И все равно осколки старой, еще дореволюционной брусчатки, мигом загоревшиеся деревья и дома, крики перепуганных людей – все сразу превратилось в какую-то мешанину.
И конечно, пали первые убитые, мостовая обагрилась кровью.
К тому же все произошло очень быстро. Ростик только и сумел выкрикнуть:
– Воздух!
Как ни странно, лодки поливали именно его батальон, именно по его солдатам вели огонь. То ли у них оказалась разведка в городе, то ли сверху в самом деле было видно все.
Так, теперь посмотрим, чего стоят мои мужички, решил Ростик, передернул затвор и огляделся.
Ребята с противотанковыми ружьями стояли слишком тесно, пожалуй, кузнец перестарался, стараясь не упускать из виду ни одного из своих. Но Рост сам ему приказал…
– Рассредоточиться, прикрывать все направления разом! – Ростик выбежал к ним и, отчаянно жестикулируя, заставил рассыпаться в подобие кольца, охватывающего батальон.
Три паренька с ружьями резво побежали вперед. Еще двое устраивались на крышах соседних домов, разом увеличив радиус обзора на несколько километров…
– Только бы они не опоздали, – прошептал Ростик вслух. – Только бы батальон подавить не успели…
Они не успели. Внезапно частая, но бессистемная стрельба из автоматов и винтовок оказалась перекрыта несколькими выстрелами подряд из противотанковых ружей. И, по крайней мере, один из выстрелов оказался удачным. Висевший в стороне солнца гравилет задергался с уже знакомым Ростику неуверенным, как падающий лист, качанием из стороны в сторону. Из его бока повалил дым.
Снова выстрелы, ответный огонь зеленых струй, мощный и решительный… Ростик поймал на мушку эту лодку, неторопливо идущую поперек улицы на высоте в сотню метров, не больше, и всадил в ее голову всю обойму. Никакого эффекта… А впрочем, нет, ее болванки, подвешенные с четырех сторон, повернулись, и она заскользила вдоль улицы, набирая скорость. Но тут из-под деревьев выскочил Чернобров.
Трудно сказать, о чем он думал, когда вот так подставлялся под удар. Нос лодки уже опустился, чтобы испепелить крохотного человечка и все, что окажется поблизости…
Чернобров поднял свое ружье, выстрелил прямо с рук, упал от отдачи, попробовал было уползти, как вдруг… Это было именно вдруг – лодка накренилась и повалилась вбок. Ее хвост охватило пламя. Ростику было отлично видно, что это не настоящее пламя, а какое-то химическое, слишком светлое, слишком ослепительное даже под солнцем Полдневья. И оно рассыпало искры в воздухе.
Забыв обо всем, Ростик бросился к Черноброву. Тот тяжело дышал, на его лице застыла испарина, но он был жив и даже не особенно поцарапался об асфальт, когда уползал под деревья.
– Ты чего?! – тем не менее заорал на него Ростик. – Жить надоело?
– Нет, командир, – он выглядел счастливым, хотя и перепуганным насмерть. – Мне сказали, у лодок, как ты их называешь, сзади какое-то топливо сложено. И оно горит… за милую душу.
Ростик оглянулся. Стрельбы стало еще больше, но теперь в ней преобладал огонь людей, трескотня их оружия. И больше ни одна из лодок не решалась палить, зависнув над улицей. Теперь они все били, пролетая над домами. И все равно Ростик отчетливо видел: эти разрозненные атаки получают жесткий отпор, кажется, скоро пурпурные не выдержат, решил он.
– Кто тебе сказал? – повернулся он к Черноброву.
– Вот тот старик, – водила кивнул на совершенно лысенького, но не очень старого мужичка, который стоял и как зачарованный смотрел на чей-то горящий дом.
Ростик подбежал к лысому.
– Отец, откуда ты знаешь про топливо?
– А, командир… Сынок, – он стал весьма деловым, даже голос его звучал неторопливо, словно они сидели на лавочке за шахматной партией и вокруг не кипел бой, исход которого был еще не предрешен, – я удрал вчера от них. А до этого они погнали нас на стадион, у них там временная база этих… самолетов.
– На стадионе? Ты не путаешь?
– Они и сейчас оттуда прилетели, – лысый кивнул на одну из лодок, заходящую для атаки в дальнем конце улицы. Но на этот раз атака не удалась, и, даже не успев накренить нос, лодка вынуждена была отвалить вбок, за ближайший трехэтажный дом. – Вот эти – точно оттуда.
– Откуда знаешь?
– Нам сказали, для боя против стрелков на брюхе наклепывать накладки из листового металла, а эти все – с накладками. Их вчера специально с завода на стадион свозили.
Ростик не знал, важно это или не очень. На всякий случай все-таки переспросил:
– А те, что базируются на аэродроме, значит, без накладок?
– Туда и листы везти далеко, и к тому же их решили оставить для дальних маршрутов, ну, чтобы еще куда-то лететь, понимаешь? – Лысенький специалист по летающим лодкам огляделся и вдруг широко улыбнулся. Оказалось, у него не хватало доброй половины зубов. – Только если так пойдет, им не дальше лететь, а удирать придется.
– А почему ты посоветовал Черноброву стрелять не по пилотам?
– Кому посоветовал? А, этому, – лысый оглянулся. – Ну, нас к бомбочкам и патронам-то не подпустили, вот я и не знаю, куда их складывать полагается. А топливо – пожалуйста, мы загрузили, вот я и знаю, как его подпалить.
– Так у них и бомбы есть?
– Бомбочек мало, топливо вернее будет. Кто-то вечером в огонь бросил таблетки две, так костер горел, как скаженный.
– Топливо в таблетках? – удивился Ростик.
– А в чем же? – Лысый посмотрел на Ростика так удивленно, словно не знать такую вещь о лодках пурпурных было непростительной глупостью для командира. – Такие черные кубики, похожие на воск, только ломаются трудно.
Бой затихал. Они не просто отбились, они нанесли противнику существенный урон. Если учесть, что у пурпурных тут не было ни ремонтной базы, ни умелых спецов, эти потери становились скорее всего невосполнимыми.
Скорее уже по привычке, почему-то оказавшейся такой важной тут, в Полдневье, Ростик спросил:
– Как они себя называют, не знаешь?
– Почему не знаю? – рассудительно переспросил лысый. – Знаю. Называют они себя губисками. Как кто-то из наших выяснил, это на их языке означает – пираты.
– Пираты?
– Пираты Полдневья. На их языке, – пояснил он со значением.
– Губиски? – Ростик покатал слово на языке. – Губиски. Что же, лучше и не придумаешь.
Кто-то стал выходить на середину улицы, чтобы получше прицелиться в кружившие в отдалении на приличной высоте лодки. Те еще грозили атакой на бреющем, но как-то не очень убедительно. Ростик прокричал:
– Прекратить огонь! Батальон, стройся! – И уже потише добавил: – Раненых подберут жители окрестных домов.
Он посмотрел в ту сторону, где осталась больница, где были мама и Любаня. Но до них было очень далеко, следовало, как минимум, обойти стадион. Вот им-то Ростик и решил заняться. Но не из-за мамы и Любы, а потому что не хотел оставлять противника в тылу.
– Приказываю – идем штурмовать стадион. Там на поле пурпурные устроили временную базу самолетов, их нужно… придавить.
Настроение людей поднималось. И хотя усталость, голод, недавно пережитая горячка боя делали свое дело, но многие уже улыбались, поблескивая зубами и глазами на закопченных лицах.
Батальон построился довольно толково, гораздо толковее, чем прежде.
– На стадион, шагом…
– На стадион идти придется через центр, – отозвался из строя Чернобров. – А там, я слыхал, в Белом доме гауляйтер засел. Борщагов, то есть райкомский секретарь.
Разговор с командиром из строя был нарушением устава, но Чернобров у всех на глазах подпалил лодку и – что было еще важнее – заставил ее отвернуть, а сам остался жив.
– Их тоже неплохо бы придавить, – мрачно отозвался кто-то сзади.
– А куда они денутся? – звонко спросил кто-то третий, и Ростик со всеми заодно ухмыльнулся.
Кажется, он становился комбатом победителей. Это было очень приятно, можно было и посмеяться. Хотя бы до следующего боя.
Глава 27Движение к центру города прошло спокойнее, чем Ростик думал. Никто к ним больше не приставал, только те, кто был готов драться, и, как правило, со своим оружием. Как правило, с арбалетами.
Ростик шел рядом со строем, на тротуарчике, и именно потому, что оказался чуть выше остальных, хорошо видел плечи солдат, оружие, пилотки или каски, неправильные ряды стволов или арбалетных луков.
Ростик хотел было заняться делом, узнать еще что-нибудь полезное про летающие лодки пурпурных, но выискать в этом строю лысого было практически невозможно. Да и идти было не так уж далеко. Минут через семь-десять ходу дома стали двухэтажные, из хорошего белого кирпича, который считался настолько красивым, что его даже не штукатурили. А потом и вовсе начался центр города.
Минуя многоэтажки, иные из его солдат спрашивали у людей, выглядывающих в окошки:
– Эй, Марья, до пурпурных далеко будет?
Как правило, очередная Марья начинала бойко отвечать, но иногда и отмалчивалась. Власть в городе была непонятная, а советское иго настолько приучило людей держаться в стороне, что даже Полдневье не могло сломить эту привычку.
И все-таки Ростик, топая рядом с батальоном, вполне оперативно получал сведения, что до поста наемников под командованием пурпурного было две троллейбусных остановки, двести метров, пятьдесят…
Когда они выглянули из-за поворота, то рядом со свежевозведенной рогаткой никого не было. Охрана поста разбежалась или отступила на заранее подготовленные позиции.
Шлагбаум оказался врыт халтурно, кто-то ухватился, попросил подсобить, ему подсобили, и через мгновение все сооружение уже свалилось на асфальт, выдернутое из земли, как гнилой зуб. Пошли дальше. Но уже недолго, за поворотом начинался садик с памятником воинам-освободителям, а за ним виднелась и статуя Ленина с вечевым колоколом на вытянутой вперед руке.
– Батальон, рассыпаться цепью! – негромко проговорил Рост.
Его услышали, зашуршали и затрещали кусты, в садик вошло уже вполне развернутое по фронту, готовое к линейному бою подразделение. Рядом с Ростиком оказался Чернобров.
– Командир, смотри-ка, у них летун над Белым домом завис.
– Вижу.
Этот летун висел очень низко, метрах в десяти над коньком бывшего райкома, побелевшего после нашествия саранчи. Каким-то образом, как и некоторые прежние лодки, он размазывался на фоне самого высокого в округе дома, и, если бы не водила, Ростик в самом деле мог его и не заметить. Стрелять по лодке, с риском попасть в дом, в котором почти наверняка были люди, не хотелось. Но делать было нечего, эта летающая штука могла нанести слишком большой ущерб его батальону, а что касается стрельбы… Ее все равно было не избежать.
Ростик оглянулся. Сопровождающая его батальон толпа стояла далеко, в начале той улицы, по которой они подошли к центру города. Значит, для них это было почти безопасно. Можно было начинать.
– Чернобров, снимай эту лодку, как говорили у нас во взводе, на раз.
– С одного залпа? Ну, командир, ты задания даешь!
Не добавив больше ни слова, он исчез в зарослях только-только выбросившей крохотные листочки сирени. Но ненадолго. Снова что-то затрещало, и к Ростику вывалилось трое мужиков с ружьями. Тут был и тот хмурый, которого Ростик помнил еще с обсерватории. Зато не было кузнеца. Похоже, Чернобров объяснил им задачу на ходу. Ростик услышал лишь его последние слова:
– Бить будем залпом, по команде командира.
– Нет, залпом не нужно, пусть каждый бьет прицельно, – приказал Рост.
– Они от залпа быстрее отгоняются, – весело проговорил один из бронебойщиков.
– Замучились уже отгонять, – буркнул хмурый, – надо завалить ее, и все дела.
– Тогда завали, – ответил Ростик.
Бронебойщики разошлись, выискивая подходящие опоры для сошек своих ружей. Остальные бойцы батальона, осознав, что происходит, ждали. Ростик остался на месте, чтобы скомандовать атаку, и, когда все были готовы, скомандовал:
– Ну, что же… Пли!
Выстрелы ружей захлопали непривычно басовито. Ростик бросился вперед, даже не посмотрев, куда попадают его стрелки. На ходу он заголосил:
– Батальон, в атаку! Ура!
Кто-то подхватил его крик сбоку, потом умолк, но спустя пару мгновений снова закричал, потом кричали уже многие, и все бежали вперед.
Ростика в его доспехах обогнали, он увидел уже только спины, где-то сбоку защелкали автоматно-винтовочные выстрелы. Неожиданно спереди ударил пулемет. Это был ручной пулемет Калашникова, довольно неудобная и не очень толковая штука. Одиночными стрелять из него было неплохо. Но голый, как крысиный хвост, ствол быстро перегревался, и пули начинали после трех-четырех рожков плюхаться на землю чуть не в сотне метров, не дальше. Это Ростик хорошо выучил во время Рельсовой войны с насекомыми.
К счастью, на этот раз с той стороны пулеметчик попался бестолковый. Он высадил рожка два, когда люди Ростика были еще невидимы за листвой, и стоило им выкатить на открытое пространство, умолк. Ростик тоже выскочил на липовую аллейку, которая кончалась недалеко от стен бывшего райкома.
Там, у этих стен, суетились, бегая туда-сюда, назад и вперед, какие-то фигурки. Они могли это себе позволить, потому что в десятке метров от входа была выложена вполне надежная против стрелкового оружия баррикадка из мешков с песком. И все-таки Ростик присел за куст и попытался найти пулеметчика.
Не нашел, палец на курке просто горел, и, отчаявшись найти офицера или пулемет, Ростик выпулил целую обойму в головы, мелькающие с той стороны мешков. Разок, кажется, попал, но не больше, очень мешал ответный огонь, особенно из верхних окон райкома.
Там снова появились пулеметы. Эти были покрепче и более умелые. Они быстро сдержали атаку, а некоторые секторы даже заставили втянуться в кусты. Бой принимал затяжной характер, и главное – безнадежный. Без кровавой лобовой атаки пулеметчиков достать было трудно.
Ростик осмотрелся. Так и есть, почти два десятка раненых и убитых впереди, батальон затаился, отстреливались вяло, берегли патроны. Но, по сути, никто не знал, что делать.
– Передай по цепи – бронебойщиков к командиру, – приказал он солдатику слева. Те же слова произнес направо.
Через пару минут снова появились хмурый мужчина и Чернобров. Водила пытался было поговорить, но Ростик его осадил, на треп тратить время было некогда. А вязнуть тут в бесплодном бою – и того хуже.
– Разрывные есть? – спросил он.
– Штук десять, – ответил угрюмый. Стало ясно, что он обходился без заряжающего.
– У меня побольше, но я хотел их приберечь для стадиона и аэродрома… – бойко доложил Чернобров.
– Сейчас мы пойдем в атаку, ваша задача – сдержать пулеметы. Не дать им бить прицельно. – Он посмотрел со значением на бронебойщиков. – Кстати, как с тем летуном, что висел над Белым домом?
– А-а, с тем… – Чернобров пожал плечами. – Пока не сбили, но ребята его гоняют.
Ростик понятия не имел, как можно его «гонять» и куда, собственно, ребята это делают, но выяснять не стал.
– Ладно, все ясно? Я на вас надеюсь. – Он посмотрел на залегших в кустах и спрятавшихся за деревьями солдат. – Бойцы, перебежками… вперед!
Он сам поднялся и пробежал метров двадцать, до деревца, которое уже давно приметил для себя. Снова впереди заработали пулеметы, очередь застучала над головой в стволы лип. Потом грохнули выстрелы винтовок, басовито и раскатисто подало голос ружье угрюмого. Спереди негромко хлопнул разрыв…
Батальон продвигался вперед, не очень резво, довольно-таки опасливо, но и это было неплохо. Против трех пулеметов-то! Или их было больше?..
А потом вдруг пулеметы умолкли. И тогда его орлы словно с цепи сорвались. Даже не сгибаясь, стреляя на ходу, сплошной волной человеческих тел и ненависти, они рванули вперед… Где-то сбоку грохнули разрывы гранат, но они уже не могли сдержать нападавших.
Ростик тоже поднялся во весь рост и побежал, пару раз пальнув поверх голов в окна райкома. И вдруг…
Это произошло с его стороны, поэтому он все очень хорошо видел. Ворота райкомовского дворика, где находились склад, гараж и что-то еще, вдруг разлетелись посередине, как скорлупки лопнувшей пополам ракушки. И в проем выкатила БМП. Это была прекрасно знакомая Ростику «бээмпэшка», он сам не раз на ней катался, например, в Чужой город или как наблюдатель за роем саранчи…
Сейчас машина неслась по улице, выруливая в ту сторону, где не было ни одного солдата из его батальона.
Ростик выскочил на открытое пространство. Прицелился, выстрелил, скорее почувствовал, чем увидел, как пуля его сухой горошиной отскочила от тяжелой брони машины.
БМП уходила, и уходили те, кто нес ответственность за происходящее…
И вдруг перед машиной появился человек. Он был один и двигался с такой неторопливостью, словно не стоял перед несущимся стальным монстром, а покупал стакан газировки воскресным утречком. Это был кузнец. В руках у него было ружье.
И каким же слабеньким, тонким оно показалось Ростику. Уперев его в бедро, кузнец поднял ствол, глухо клацнул выстрел. БМП заюлила, но потом, как показалось Ростику, пошла еще резвее. Кузнец, придерживая ружье левой, открыл затвор, выволок из зубов еще один патрон – как хороший сапожник, свои гвозди он держал зубами, – вставил, закрыл, подхватил двумя руками…
Машина была уже очень близко. И неслась на него, газуя. За ней оставался сизый дымок, выбрасываемый обеими выхлопными трубами.
– Уходи, кузнец! – заорал Ростик, махнул рукой, забыв, что в ней зажат карабин. – Уходи!
Кузнец не ушел, он выстрелил, а когда попробовал было прыгнуть в сторону, машина вдруг вильнула, и Ростику показалось, что он услышал грузный, чмокающий удар… А может, и в самом деле он его услышал. Тело кузнеца покатилось по асфальту, его ружье отлетело в противоположную сторону, блеснув на солнце тусклой сталью.
Но и БМП не очень далеко укатила. Еще пару раз вильнув, она вдруг задымила, потом дым стал гуще, и не успела она свернуть за угол, как вдруг дым стал почти сплошным. Это был тяжелый, мазутный, черный дым. Он валил круглыми клубами, словно прямо на улице устроился вполне приличный вулкан, попыхивая жерлом.
Не обратив внимания на хлестнувшую, впрочем, довольно быстро оборванную очередь из Белого дома, Ростик добежал до горящей машины. С той стороны, которая осталась невидимой для него, дверь кабины была открыта, и в ней, конечно, никого не было.
Возвращаясь к Белому дому, Ростик склонился над кузнецом. Его плечи превратились в кровавое месиво, а тело в тазе было согнуто, как кусок проволоки. На залитом кровью лице странно блестели яркие голубые глаза, устремленные в низкое, серое небо.
Когда Ростик дошел до райкома, бой был окончен. Два десятка пленных предателей вывели на крылечко, среди них стоял один пурпурный губиск. У него вполне по-человечески дрожали руки.
Отдельные выстрелы еще щелкали в здании, но по тому, как редко они звучали, волноваться об этом не стоило.
– Так, – Ростик не мог собраться с мыслями, – этих в подвал, потом будем их судить. Пурпурного посадить отдельно, чтобы с ним чего не сделали. Он нам еще пригодится… – Внезапно Ростик увидел одного из солдат, с которым сидел в подвале больницы во время нашествия саранчи. Это был настоящий солдат, попавший в город, когда устраивали летний лагерь для Боловского гарнизона, к тому же, кажется, из старослужащих. – Сержант Балашов!
– Я!
– Сержант, возьми двадцать человек, займи здание. Задача – контролировать центр города, если потребуется – держать оборону, стеречь пленных, если получится, прослушивать связь. Тут, кажется, где-то была радиостанция.
– Товарищ командир? – Сержант хрестоматийно сдвинул на лоб каску и почесал затылок. Ростик посмотрел на него. – А как я различу наших и тех… Против кого должен держать оборону?
– Не знаю, сержант. Но ты уж различи как-нибудь. Сделай милость, не дай себя обмануть.
– Есть! – Сержант, наверное, не очень понял ответ, но вкус самостоятельности ему нравился.
Тогда Ростик посмотрел на неторопливо собирающийся вокруг батальон. Людей было по-прежнему много, хотя выкупом за это здание смерть выкосила человек пятьдесят, а то и больше. И каких людей! Он посмотрел на горящую БМП.
– Боец, – обратился он к первому из тех, кому, похоже, не досталось ничего существеннее арбалета, – выбери себе друга и сбегайте, у горящей машины лежит один наш, возьмите у него противотанковое ружье и патроны. – Потом он посмотрел на серые лица людей вокруг себя. Он был командир, эти люди ждали его команды. – Ну, ладно. Стройся. Пойдем дальше, на стадион. Не дадим супостату передышки!
Они построились, постояли, пошли дальше. Все получилось как бы само собой. Ростик больше не произносил ни слова, он задумался. Он пытался вспомнить, не произносил ли кто-нибудь при нем имя кузнеца? Почему-то это было очень важно.
