Текст книги "Закон военного счастья (сборник)"

Автор книги: Николай Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 98 страниц) [доступный отрывок для чтения: 35 страниц]

Глава 24

Толпа образовалась вокруг трех человек в форме, которых взяли живыми. Это были перебежчики, конвоиры, солдаты пурпурных. Они были крепко избиты, одного так приложили, что он едва стоял, но все-таки они были живы.

Недавние пленные смотрели на них и негромко, как почему-то сразу привыкают в русских тюрьмах, переговаривались. Многие смотрели и срывали с себя плетеные ошейники, исцарапывая пальцы в кровь, ломая ногти, шипя от боли и злости.

Ростик оказался рядом с пленными почти в тот самый момент, когда откуда-то сбоку к ним подлетел кузнец. Он был молодцом, волок свое противотанковое ружье, и толпа перед ним раздавалась, как волны перед кораблем.

Ростик кивнул ему.

– Ты в порядке?

– Как видишь. А ты?

Они разговаривали, словно других людей поблизости не было, словно никто их тут больше не понимал, как иностранцев.

Ростик огляделся, так и есть. Люди, которых они освободили, еще не были солдатами. Они еще не способны были идти на штурм города, не умели побеждать противника. В них еще слишком сильно было чувство самосохранения, возникающее у каждого, кто побывал в плену, тем более в таком плену! И тут следовало что-то придумать, вот только что?

– Что с этими? – спросил кузнец.

– Сейчас допросим.

Ростик посмотрел в лица пленных. Это были обычные лица, в них не было ни какой-то особенной подлости, и тем более не было злодейства – они явно не стояли с кистенем в подворотне до того, как пошли в услужение к врагам.

У одного, что едва не терял все время сознание, не хватало двух пальцев на правой руке. Но большой и указательный у него были как раз приспособлены для стрельбы. Широкий чуб падал ему на исцарапанный, синюшный лоб, поэтому выражение его глаз было невозможно прочитать.

Второй был подлиза, это было ясно. Маленький, кругленький, какой-то лоснящийся, он даже на солдата был не похож. И тем не менее в его кротких глазах застыло такое выражение, что Ростик почему-то начал в нем подозревать самого большого изувера из всех уже погибших конвоиров. Ожидая своей участи, он странно плямкал губами, Ростик впервые видел такой нервный тик.

Третий был высоким, стройным, довольно мускулистым и темно-рыжим. Так уж повелось, что к рыжим у Ростика была слабость, и то, что третий тип оказался именно этой масти, почему-то приводило в замешательство.

– Ну, ребята, что вас толкнуло на путь, как говорится, служения врагу?

– Какие же они враги? Они просто напали, предложили перейти к ним… – начал было пухлый, но ему не дал договорить беспалый.

– Пошел ты… – Он поднял голову, посмотрел на небо, на кружащие в отдалении самолеты. – Все равно один конец, чего уж разговаривать?

– Разговаривать как раз есть причина. Где у них главные силы, где командование?

– А почему мы должны тебе это рассказывать? – спросил рыжий.

– Просто потому, что ты все-таки еще человек, а не пурпурный.

– Они тоже люди, – быстро вставил пухлый.

– Они пришли, чтобы сделать большую часть наших людей рабами, понимаешь – рабами. А ты…

– Я всегда был рабом, – признался беспалый. – Рабом коммунистов, и ты был, и каждый из нас. Вот и захотел для разнообразия, чтобы кто-то другой походил в ошейнике, а я нет.

Это было, конечно, не объяснение, но большего он все равно не рассказал бы. Почему-то Ростик решил, что он из сидевших, только, кажется, все-таки не по интеллигентным, политическим статьям, а по уголовной.

– Да что с ними разговаривать? – спросил кто-то из толпы, которая почему-то собралась за плечами Ростика. – Расстрелять, и все дела.

Толпа зашумела, кто-то даже шагнул вперед с занесенной для удара рукой.

– Отставить!

Ростик посмотрел на трех дермецов, которые только притворялись людьми, но на самом деле ими не были. Потом вдруг осознал, что настроение ненависти к этим людям оказалось заразным, и попытался сбросить его.

– Последний раз прошу быть хоть немного людьми и рассказать, где у них находятся жизненно важные для обороны объекты, сколько их, сколько у них таких, как вы?.. – Он не мог подобрать слова.

– Я хочу, хочу рассказать, – зачастил вдруг пухлый, но осекся.

Ростик обернулся, через толпу мужиков протолкался спокойный, даже какой-то благостный старик. Волосы у него свисали неровными седыми сосульками, а кожа была такой морщинистой, словно ее покрывали сплошные шрамы. У него не было зубов, и губы складывались в привычную лягушачью складочку. Рост подумал, что очень давно не видел по-настоящему старых людей, каким-то образом они первыми пропали из города после Переноса.

– Вот этот, – старик указал на пухлого, – участвовал в пытках и расстрелах заложников. А этот, – он ткнул в беспалого, – насильник и вор.

– Вор? Какой вор? – Ростик даже не понял старика, или ему показалось, что он ослышался.

– Мародер. Ходил по домам и грабил.

Значит, просто шкуры, и все, никаких прочих сложностей.

– А про рыжего можешь что-то сказать?

– Пришлый он человек. Прибился к их компании, и хотя я ничего не знаю о нем, все одно – нелюдь он.

– Я не хочу так, – вдруг прохныкал пухлый. – Я думаю, суд должен быть, а не так…

– Ладно, принимая во внимание показание старика и ваш отказ сотрудничать… – Ростик посмотрел на лица собравшихся тут людей и позвал: – Кузнец.

– Что, расстрел? – вздрогнул рыжий.

– Вот еще, – фыркнул кузнец. – Пулю на тебя, погань, тратить.

Он протянул руку, выдернул из ножен Ростиков палаш и подтолкнул пленных к обочине. Ростик автоматически принял его противотанковое ружье, потому что это сейчас было важнее – не выпускать оружие из рук, следить, чтобы оно не запылилось.

Потом пленные что-то стали кричать. Особенно заливисто голосил пухлый. Ростик закрыл глаза. Он не был уверен, но почему-то думал, что не скоро забудет этих троих предателей, трех казненных по его приказу людей. Потом стало тихо. Но не надолго.

– Что тут происходит? – к Ростику, широко шагая, пер прямо сквозь толпу лейтенант Достальский.

– Лейтенант! – Ростик бросился к нему, пожал руку.

– Значит, это ты нас атаковал? – лейтенант кивнул в сторону обсерватории, улыбаясь запекшимися губами, и было видно, как ему больно их растягивать. Видно, хорошенько ему досталось, прежде чем он попал к пленным. – Хорошая идея. Твоя?

– Какая разница…

– Сколько у нас ружей? Ого! – он вдруг заметил противотанковое ружье в руках Ростика. – Хорошо придумал, взводный.

Раздвинув людей плечом, к ним из толпы вышел кузнец, он вытирал клинок каким-то тряпьем. Потом уронил тряпку в пыль, вернул палаш Ростику и подобрал свое ружье, в его лапах оно не казалось очень тяжелым или неуклюжим. Скорее, оно было ему в самый раз.

– Да, с такими орлами можно было и в лоб колонну брать, – согласился, снова усмехаясь, лейтенант.

А ведь в самом деле, подумал Ростик с облегчением, что это я? Ведь победа, пусть маленькая, не окончательная, но уже победа – чего же киснуть? Неужели из-за этих троих? Он стиснул зубы, гораздо более достойные люди погибли, когда бросились на этих гнид, а он переживает по их подлым душонкам…

– Я не только колонну, я и город собираюсь так же брать.

– Вот как? – Достальский взглянул на него исподлобья, но неодобрения в его взгляде не было. – Даже без разведданных?

– Каждый скажет, что знает, стоит нам в город войти, – убежденно проговорил Ростик. – Чего же тратить время на разведку?

Лейтенант улыбнулся.

– Это дело. В чем же загвоздка?

Ростик осмотрел освобожденных. Они стояли порознь. Может, из них некоторые и ждали приказа, но Ростик знал, что не сумеет его отдать. Он еще не умел так – приказать, чтобы почти тысяча человек тут же встала под ружье. Но теперь, с Достальским, это было, кажется, решаемо – как говорил когда-то отец.

– А думаешь, у них не хватит боевого задора? – лейтенант сразу посерьезнел. – В общем, взводный, ситуацию ты тонко понимаешь, вот только уверенности тебе не хватает.

Он оглянулся. Чуть в стороне от дороги был взгорок. На нем люди оказывались более на виду.

В эту сторону лейтенант и зашагал. Ростик не отставал от него. За ними следом тихо, как мышь в кладовке, шагал кузнец. Ростик с внезапным сожалением подумал, что так и не узнал его имя. Теперь не время было спрашивать.

Достальский вышел на холмик, потеснив всех, кто стоял тут до него. Ростик оглядел дорогу, колонна медленно и бестолково разбредалась. Ситуацию в самом деле следовало брать под контроль, иначе воевать скоро станет просто некому.

– Солдаты! – почти не повышая голоса, заговорил лейтенант, но его, кажется, услышали. Лица людей, что находились рядом, повернулись к нему, многие стали подходить ближе. – Враг напал на наш город. Мы все это знаем, и все видели, что они пытаются сделать из нас. На своей шкуре испытали.

Кто-то из задних рядов что-то прокричал, но Ростик не расслышал этих слов. Важно было лишь то, что говорил лейтенант. Потому что в этом молодом еще, избитом офицере появлялась какая-то почти мистическая сила, заставляющая людей слушать и подчиняться ему. Она была сначала не очень ощутима, но чем дольше он говорил, тем определеннее она становилась. И скоро Ростик мог уловить ее без труда, как ощущаешь тепло, идущее от печки в мороз, как видишь свет, испускаемый костром.

– У нас есть выбор – два, так сказать, варианта. Первый – разбежаться, одичать, стать жертвой местных бродяг, о которых многие из вас знают не понаслышке. Или стать кормом для панцирных шакалов, их вон сколько развелось. Без оружия, спичек и цели на это не потребуется много времени. И второй! – голос лейтенанта зазвенел. Теперь их слышали все, Ростик в этом не сомневался. – Атаковать и отвоевать назад наш город, наши дома, наши семьи, наше будущее! У нас мало оружия, но мы знаем, что в городе оно есть. А кроме того, оно есть у врага, можно подобрать их ружья, вот такие…

Лейтенант указал на широкоствольное ружье пурпурных, которое держал какой-то веснушчатый паренек, стоящий в первых рядах. Ростику смутно показалось, что он знает этого пацана, но только он был какой-то слишком серьезный.

– Из них вполне можно громить пурпурных и перебежчиков!

– А их самолеты? – спросил кто-то довольно спокойно, без аффектации.

– Да, что делать с этими – самолетами?

– Вы видели, противотанковые ружья справляются с ними.

– Да, ружья должны их пробивать, – горячо заговорил кто-то в толпе, непонятно к кому обращаясь. – Я знаю, был на аэродроме, у них же корпус – скорлупка. Чихнешь, а она уже гнется, консервная банка, честное слово…

– Банку и из автомата возьмешь, а этих…

– Тихо! – рявкнул лейтенант. Потихоньку гомон в самом деле стих. – Выходи строиться. Вдоль дороги! Те, кто хочет достать врага, а не отсиживаться по оврагам – стройся!

– Значит, на город пойдем? – спросил дед, тот самый, что опознал предателей.

Лейтенант посмотрел на него, хмыкнул уважительно.

– Пойдем, отец.

– Вот и правильно.

Старик вышел на середину дороги, стал лицом к лейтенанту с Ростиком и поднял руку в извечном приказе равняться по себе. И это подействовало. Люди, кто посмеиваясь, кто удивляясь, вдруг стали подравниваться под него, а скоро уже и под сложившийся строй.

Как оказалось, таких, кто не захотел оказаться в строю, было мало. И Ростик вздохнул с облегчением. Теперь, подумал он, может, что-нибудь и получится.

Да нет же, не «может быть», а обязательно получится.

Получится – он стиснул зубы и осмотрел строй перед собой. Чего-чего, а людей теперь у них хватало.

Часть V
Пираты Полдневья

Глава 25

Лейтенант вытер потное лицо. Как оказалось, ему этот крик, эта волна энергии, поставившая в строй людей, переживших плен, думающих только о бегстве, тоже далась нелегко. Но вслух лейтенант подумал иначе.

– Самое легкое сделано. Теперь – главное. – Он посмотрел на Ростика внимательно и подошел к нему. – Какой у тебя план?

– План? Какой план?.. Ах, план.

Он оглянулся, рядом никого не было. Вне строя остались только он да лейтенант. Разумеется, сзади стояли еще те, кто отказался воевать, но большинство из них было ранено, некоторые находились в шоке, иные вообще не понимали, что вокруг происходит, таких вести в бой, конечно, нельзя.

– Какой у тебя план? – спросил лейтенант, отчетливо выговаривая каждое слово. – Ты же не хочешь сказать, что действовал наобум?

– Нет, конечно, – Ростик стал прямее, как положено солдату. – Сначала мы напали на арсенал.

– Так, хорошо. Где он?

– Он находится в Квелищево. Но две машины с оружием мы уже оттуда вывезли…

– Ружья взяли там же?

– Чернобров подсказал.

– Давай разделим их.

Лейтенант снова вытер лицо. Только теперь, когда Ростик увидел его загорелые руки, он вдруг обратил внимание, каким бледным выглядит Достальский. Понизив голос, он спросил:

– Лейтенант, тебе плохо?

– Сердце болит… Как ты дальше думал припечь пурпурных?

– Поставить как можно больше людей под ружье и двинуть на город.

На мгновение идея лобовой атаки показалась Ростику глупой, мальчишеской, заранее обреченной на неудачу. Но он не подал вида. И правильно сделал. Потому что лейтенант посмотрел на строй, где почти все вооруженные стояли в первой шеренге, повернулся к городу, к коптящим у обсерватории летающим машинам пурпурных.

– Отлично. Так и сделаем. Только бить нужно не в одно место, а фронтально, по их скоплениям, чтобы они не смогли маневрировать силами. Сделаем так – разделим людей на два батальона, будет почти в самый раз по списочному составу Красной Армии, – он улыбнулся бледными губами. – Один поведу я. На завод, где они, похоже, опять уже в который раз растаскивают наш металл. А ты… Где у них еще скопление?

– Мне говорили, что их главная база на аэродроме. Я хотел туда рвануть, заодно и люди бы вооружились.

Достальский кивнул, подумал, снова осмотрел строй.

– Пожалуй. Только учти, на широком поле они возьмутся за тебя сверху без всяких затей. Ты будешь как на ладони, а они… Знаешь, для атаки на аэродроме тебе ружья будут нужнее, чем мне. Сколько их всего?

– Двенадцать, если все целы. И есть одна спаренная пушка с их лодки, но из нее довольно сложно стрелять и таскать… не очень удобно.

– Тогда пушку лучше оставим тут. Боеприпасы для ружей есть?

– Навалом.

– Тогда возьми восемь, мне для боя на заводе хватит и четырех, чтобы отгонять их.

Ростик повернулся, нашел глазами Черноброва. Он стоял не очень далеко от командиров, привычка шофера всегда находиться под рукой сказалась, или он просто любил быть в гуще событий.

– Чернобров, возьми пятнадцать человек покрепче, сгоняй на обсерваторию, и соберите боеприпасы и все ружья, что там еще остались. Квадратному скажи, что он со спаренной бандурой остается тут, в тылу. Не будет слушаться, передай, что это приказ.

Люди зашевелились, Чернобров быстро похлопал кого-то по плечу, и небольшая команда в самом деле довольно резво угнала к обсерватории.

– У кого есть противотанковые или боеприпасы к ним, пять шагов вперед.

Шеренга раздалась в стороны, потом кто-то вышел, потом еще. К удивлению Ростика, это были не те люди, с которыми он начинал бой из обсерватории. Но Ростик не видел, как кто-либо из его людей погиб, значит, просто избавились от неуклюжего оружия, оставшись с тем, что привычней. Или отдали тому, кто мог лучше управляться с тяжеленными стальными оглоблями.

Из прежних перед строем стоял только кузнец. Поглядев на него с прищуром, очевидно узнав его, лейтенант кивнул, а затем негромко скомандовал:

– Сомкнуть строй.

Строй сомкнулся. Достальский повернулся к Ростику.

– Все-таки ты, если сможешь, тоже попытайся действовать из-за укрытий.

– Я не то что из укрытий, я настоящую артподготовку организую. К тому же, – Ростик подумал мгновение и уверенно договорил, – это будет иметь психологическое значение. Представляешь, мы будем молотить по их взлетающим машинам, как на охоте.

– Как на охоте, может и не получиться, – лейтенант нахмурился. – Хотя… может получиться, только не переусердствуй.

– Какое уж тут усердие, мне лишних людей класть удовольствия не доставит.

Лейтенант посмотрел на Ростика серьезными, траурными глазами. Вздохнул.

– Ты забудь об этом.

– О чем?

– О том, что кто-то лишний ляжет. Никто не погибает зря, никто не умирает впустую. Но главное – не люди, главное – победа. Поэтому…

Внезапно он замолчал. Повернулся к строю, чуть ли не строевым шагом, с оттянутым носком подошел к середине сплошной стены людей, стоящих на дороге, как на линейке, начерченной на гарнизонном плацу, вытянул руку вперед и прокричал:

– Те, кто слева от меня, – пойдут со мной на завод. Командую я. Те, кто справа, подчиняются… – Он помолчал, вспоминая, вероятно, фамилию Ростика. – Подчиняются младшему лейтенанту Гриневу. Батальон! – он стал еще прямее, хотя это казалось и невозможно, но таков уж был этот лейтенант, выученик офицерского училища, оставшегося где-то там, в необозримой дали, на Земле, но впитавший в себя традиции регулярной армии, и неплохой армии, между прочим. – Нале-во!

Повернулось, как и ожидал Ростик, гораздо больше людей, чем оказалось слева от руки лейтенанта, те, которые стояли ближе к городу. Но ошибку Достальский исправил довольно быстро.

– Ну куда ты, куда? Я же скомандовал только своему батальону, а твой командир – вот он, – заговорил он без малейшей злобы, наверное, с самого начала подозревал, что бестолковых будет немало.

– Я думал, ну… – пролепетал какой-то ретивый вояка.

– Баранки гну, стань прямо, ротозей. – И, уже переведя глаза на «свой» батальон, лейтенант проорал так, что в ушах заложило, а ведь Ростик стоял шагах в пятнадцати от него: – Батальон, на завод, в бой, шагом… арш!

Дружно, хотя, конечно, и не в ногу, люди качнулись и пошли, растягиваясь по дороге. Достальский бросился к голове колонны. Уже на бегу он повернулся и заорал:

– Четверо с ружьями и боеприпасами за мной, бегом… Гринев, назначь взводных, а не то эти орлы у тебя шнурки от сапог не отыщут!..

Четверо ребят с ружьями и еще двое с мешками, в которых звякали тяжелые патроны к ним, неуклюже посеменили за лейтенантом. Глядя на них, и главным образом из-за шутки лейтенанта, кто-то хохотнул, кто-то заговорил, давая выход накопившемуся напряжению.

Ростик проводил лейтенанта взглядом, потом прошелся вдоль шеренги, вглядываясь в лица оставшихся с ним людей. Настроение многих, как ни странно, поднялось. Толковое поведение лейтенанта, его привычка командовать, его голос понравились этим людям. Если они о чем и жалели, так о том, что не попали в тот батальон, который уже ушел.

Но так, как орал лейтенант, Ростик орать не умел. У него и не получилось бы, да и не особенно важно это было. Главное, как заметил Достальский, была победа. Вот об этом он и стал соображать.

– Значит, так. – Ростик вышел примерно к середине строя и, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, чтобы лучше было слышно, проговорил: – Оружия у нас маловато для лобовой атаки. Но мы пойдем через город. Многие будут выходить к калиткам, может, даже попробуют пойти с нами. Приказываю: спрашивать всех, кто попадется на глаза, – нет ли дома оружия? Надеюсь, эти люди не всё отдали оккупантам, кое-что и по сараюшкам припрятали…

– А как же, командир, я знаю наших – непременно припрятали! – отозвался чей-то веселый высокий голосок.

Ростик делано нахмурился:

– Разговоры в строю! – Он подумал еще. – Необходимость отлучиться из строя, чтобы забрать винтовку, пистолет или даже самострел, считать дезертирством не буду. Но догонять строй быстро, бегом. Ясно?

Люди загудели. По этим голосам Ростик вдруг понял, что все кончится удачно, что они непременно одолеют пурпурных и предателей, перебежавших к ним. Они непременно вернут себе Боловск.

– Тогда – нале-во! Шагом марш!

Он оглянулся, приставив руку козырьком к глазам. Чернобров, посланный за остальными ружьями, уже бежал назад с людьми, которые по двое тащили длинные ружья или пригибались от тяжеленных солдатских мешков с патронами.

Ростик подошел к ребятам, которые стояли отдельно, посмотрел на кузнеца.

– Кузнец, ты – командир всех, кто с противотанковыми ружьями. Если кто-то не знает, как с ними обращаться…

– Все знают, – вмешался в разговор тяжелый, пожилой, кряжистый мужик. Он излучал такую уверенность, что ему сразу верилось.

– Хорошо. Кузнец, дождитесь Черноброва с ребятами, распределите груз, если мало людей, возьми еще кого-нибудь из строя… И держитесь сзади колонны, ваше дело не в атаку лезть, а от летунов нас прикрывать.

– Сделаю, – прогудел кузнец. Его глаза вдруг стали узкими от усмешки или от переполняющей его силы и решимости. Он оглянулся на Черноброва, тот торопился.

В шофере вдруг проявилось исконное солдатское чутье – как бы ни тяжела была поклажа, лучше пробежаться, но быть со своими, чем топать в стороне.

– Да, и помните, патронов у нас только на один приличный бой. Поэтому бить прицельно.

– Есть, – прогудел мужчина. Похоже, он стал в этой команде поглавнее кузнеца. Но Ростик решил, что дело от этого только выиграет.

Он пошел догонять колонну, размышляя, не стоило ли сверить с лейтенантом время для одновременной атаки на оба выбранных объекта. Его еще можно было догнать и договориться. Впрочем, решил он, это хорошо для штабных учений, а в реальной войне, той, которую вели они, все решается по обстоятельствам. К тому же всегда можно было и ушами послушать, как дела у соседа.