Текст книги "Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока"

Автор книги: Николай Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Вышинский.Скажите, в чем выражается ваша вредительская деятельность?

Зубарев.Когда я работал в области семеноводства по линии Нар-комзема Союза, она выразилась в том, о чем говорил вчера подсудимый Чернов: запутывание семеноводства, ухудшение качества семян, применение недоброкачественного материала, плохая его очистка, небрежное хранение, а в результате, это вызывало не только снижение урожая, но и враждебное настроение со стороны крестьянства, недовольство этими, так называемыми, сортовыми семенами.

А дальше, в марте 1934 года я оставил работу в Наркомземе Союза и перешел на работу в Наркомзем РСФСР.

Здесь моя преступная деятельность заключалась, прежде всего, в неправильном планировании посева овощей. В частности, уделялось слабое внимание развитию посевов овощей в наших восточных районах, где развитие овощеводства имело громадное значение, особенно в связи с развитием промышленности, в частности, в ДВК и в Западно-Сибирском крае. Завоз туда овощей из основных овощных районов центральной части России составлял величайшие экономические трудности и загружал транспорт чрезвычайно невыгодным грузом, – это во-первых. Во-вторых, проводилась точно такая же работа в отношении слабого развития питомников по плодовым растениям.

По линии совхозов основное вредительство заключалось в том, что до самого последнего времени не были установлены правильные севообороты, а в целом ряде совхозов их вовсе не было. Все это, естественно, снижало урожай. Целый ряд совхозов, имевших большое количество скота, вследствие неправильного построения севооборотов оставался без кормов. В результате – падеж скота, медленное развитие скотоводства.

Вышинский.Известно вам было, что в программу центра и всей группы «право-троцкистского блока» входили террористические акты?

Зубарев.Да, известно.

Вышинский.Вы лично причастны в какой-либо мере к организации террористических актов?

Зубарев.Да.

Вышинский.Когда и против кого?

Зубарев.В конце 1936 года, примерно, в декабре, мы – я и Лисицын – имели директиву об организации в Наркомземе РСФСР террористической группы.

Вышинский.Вы входили в эту группу?

Зубарев.Да, я входил.

Вышинский.Вы организовали эту группу?

Зубарев.Я был одним из участников и одним из организаторов ее.

Вышинский.Против кого вы намеревались совершить ваши злодейские террористические акты?

Зубарев.Вначале мы конкретно никого персонально не имели в виду, – а вообще намечали террористические акты против руководящего состава Центрального Комитета ВКП(б), в частности, против членов Политбюро. В силу своего положения, в силу своих связей и больших возможностей в смысле организации террористического акта мы остановились на Молотове...

Вышинский.На Молотове – Председателе Совета Народных Комиссаров СССР?

Зубарев.Да, на Молотове.

Вышинский.А еще были у вас преступные замыслы такого рода?

Зубарев.Мы остановились на этом. Других возможностей мы не видели. Вначале ставился вопрос относительно Сталина, Кагановича, Ворошилова и Молотова, но мы остановились на Молотове по тем соображениям, о которых я уже говорил.

Вышинский.Расскажите, при каких обстоятельствах вы оказались агентом царской охранки.

Зубарев.В 1908 году у моего отца в деревне, где я также был в тот момент, был произведен обыск большим нарядом полиции. При обыске было найдено значительное количество литературы.

Вышинский.Какой?

Зубарев.Нелегальной литературы. Руководивший обыском пристав Васильев поставил передо мной вопрос в такой плоскости: «если вы, Зубарев, хотите избегнуть репрессии, то у вас есть только единственная возможность – принять мое предложение быть агентом полиции».

Через некоторое время я был у него на квартире в городе Котельниче. Получил от него задания относительно информации о составе котельнической организации, о характеристике отдельных наиболее активных руководителей – Чибисове, Петухове и Попове. Я должен был давать сведения о спичечной фабрике и о воинском гарнизоне. Это было в декабре – ноябре 1908 года. В марте я был у него второй раз. Затем выехал из пределов Вятской губернии в Уфимскую губернию и поступил на работу в качестве счетовода в кооперативе в уездном городе. В первый момент мне там не пришлось встречаться с полицией, но затем в середине 1910 года у меня установилась связь со стерлитамакским исправником.

Вышинский.Какая связь?

Зубарев.Как агента.

Вышинский.То есть вы стали агентом полиции в Стерлитамаке?

Зубарев.Да. Пристав Васильев мне заявил, что им было послано соответствующее уведомление по месту моего последующего жительства. С этого времени началась моя работа, причем я получил кличку «Палин».

Вышинский.Это вторая ваша кличка?

Зубарев.Да. Первая кличка была «Василий».

Вышинский.Были у вас еще клички?

Зубарев.Была еще кличка «Прохор», в Уфе.

Вышинский.Кого вы предавали?

Зубарев.Кооперативные кадры и кадры земских работников. В Стерлитамаке я имел поручение давать сведения о ссыльных, которых было в Стерлитамаке значительное количество.

Вышинский.Большевистскую ссылку освещали?

Зубарев.Там был один социал-демократ агроном Силин и еще один социал-демократ, фамилию которого я сейчас не помню.

Вышинский.Значит, всех, кого предали, вам трудно запомнить. В конце 1915 и начале 1916 года вы переехали на жительство в Уфу?

Зубарев.Да.

Вышинский.При каких обстоятельствах? Почему вы потянулись в Уфу?

Зубарев.Губернское земство предложило мне занять должность губернского инструктора по кооперации. Я приехал в Уфу и через полтора месяца был мобилизован...

Вышинский.Приехав в Уфу, вы опять связались с полицией?

Зубарев.Да, в начале февраля 1916 года.

Вышинский.Значит, вы вступили в связь с полицией в 1908 году?

Зубарев.Да.

Вышинский.На протяжении ряда лет эта связь продолжалась. Потом вы оказываетесь в Стерлитамаке и вступаете здесь в связь с полицией. Значит, 1910, 1911, 1912, 1913, 1914 годы и часть 1915 года вы состояли в связи с полицией, проживая в то время в Стерлитамаке?

Зубарев.Да.

Вышинский.Потом вы переезжаете в Уфу и опять связываетесь с полицией. После этого вы призываетесь в армию. Когда вы были в армии, продолжали вы давать сведения полиции о революционных настроениях в армии?

Зубарев.Я получил задание освещать политические настроения той воинской части, в которой я находился.

Вышинский.Вы это делали?

Зубарев.Да, один раз я это сделал, потом выехал из Уфы.

Вышинский.Значит, на протяжении большого периода вы были связаны с полицией вплоть до самой революции?

Зубарев.Да.

Вышинский.Вы получали вознаграждение за эту свою работу?

Зубарев.Дважды от пристава Васильева по 30 рублей.

Вышинский.По 30 серебренников?

Зубарев.Да.

Вышинский.В два раза больше чем Иуда?

Зубарев.Да.

Председательствующий.Вы занимались шпионской деятельностью?

Зубарев.Да.

Председательствующий.Расскажите вкратце о своей шпионской деятельности.

Зубарев.Моя шпионская деятельность началась с конца 1935 года. Вовлечен я был в эту организацию для дачи секретных сведений секретарем Сулимова Ивановым. Сведения секретного порядка, касающиеся данных по линии сельского хозяйства, я давал дважды – в январе и в декабре 1936 года. Я подробно освещал состояние деревни, освещал хлебные запасы, семенные и продовольственные фонды, особенно фуражные, говорил о состоянии скота.

От Иванова я узнал, что эти сведения давались в пользу фашистской Германии.

Вышинский.Я прошу вызвать сюда в качестве свидетеля бывшего полицейского пристава Васильева, который вербовал в свое время Зубарева, для проверки этого обстоятельства.

Председательствующий.Суд определил удовлетворить ходатайство Прокурора и вызвать Васильева в качестве свидетеля на заседание суда.

ДОПРОС СВИДЕТЕЛЯ ВАСИЛЬЕВА Д. Н.

Председательствующий.Ваша фамилия Васильев?

Васильев.Васильев.

Председательствующий.Ваше имя, отчество?

Васильев.Дмитрий Николаевич.

Председательствующий.Когда вы родились?

Васильев.В 1870 году.

Председательствующий.Вы в 1907, 1908, 1909, 1910 годах в каких городах жили?

Васильев.В городе Котельниче.

Председательствующий.Какую должность занимали?

Васильев.Я был становым приставом 4-го стана.

Председательствующий.С какого и по какой год были приставом?

Васильев.С 1906 года по 1917 год.

Председательствующий.Во время вашей работы в качестве пристава приходилось вам кого-нибудь вербовать в качестве провокатора?

Васильев.Приходилось.

Председательствующий.В частности, не приходилось ли вам завербовать Зубарева?

Васильев.Зубарева да, так точно.

Председательствующий.В двух словах расскажите, как вы его завербовали.

Васильев.Полицейский урядник Смердинской волости сообщил мне, что в доме, где жил у своего отца в деревне Зубарев Прокопий Тимофеевич, собираются молодые люди, поют революционные песни, читают революционные книги. Ну, я, конечно, по долгу своей службы тогда приехал в деревню с урядником Коневым, сделал обыск, обнаружил и отобрал действительно много революционных изданий. Зубарева пришлось, конечно, арестовать. В моей канцелярии Зубарев сказал, что у них еще есть в деревне революционно настроенные люди. Назвал он мне имена двух человек, но фамилии не сказал, и обещал, что он выявит этих двух людей. Я доложил исправнику. Исправник велел его завербовать и отобрать от него подписку.

Председательствующий.Какого характера подписку?

Васильев.О том, что он обязуется давать полиции сведения. При отобрании этой подписки он сказал, что кличка его будет «Василий».

Председательствующий.Сам сказал?

Васильев.Да, сам сказал. Я хорошо помню.

Председательствующий.О деньгах стал разговаривать?

Васильев.Потом уже о деньгах.

Председательствующий.Какая же плата была установлена?

Васильев.Исправник прислал ему 30 рублей.

Председательствующий.Потом вам приходилось давать ему еще деньги?

Васильев.Я хорошо помню один раз, но может быть и еще давал, я не отрицаю.

Вышинский.В течение какого времени вы были связаны с Зубаревым?

Васильев.С 1908 по 1909 год.

Вышинский (обращаясь к Зубареву). Вы не припомните, этот Васильев тогда был приставом?

Зубарев.Так как прошло 30 лет, мне трудно сейчас вспомнить, но, кажется, что этот... Не отрицаю.

Вышинский.Похож?

Зубарев.Да.

Вышинский.Вы получали деньги от Васильева или от кого-либо другого? И кому давали сведения?

Зубарев.Да, от Васильева и передавал сведения Васильеву.

Вышинский.Сколько раз, не помните?

Зубарев.Я был у него два раза.

Вышинский.Вы подтверждаете, что свидетель Дмитрий Николаевич Васильев напоминает вам того пристава Васильева, который вас впервые завербовал на службу в полицию?

Зубарев.Да, подтверждаю.

Вышинский.У меня больше вопросов нет.

_____

На этом утреннее заседание заканчивается, и Председательствующий объявляет перерыв до 18 часов.

Вечернее заседание 3 марта

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КРЕСТИНСКОГО

Председательствующий.Приступаем к допросу подсудимого Крестинского.

Вышинский.Позвольте мне до допроса Крестинского задать несколько вопросов подсудимому Раковскому.

Председательствующий.Пожалуйста.

Вышинский.Подсудимый Раковский, вы признали себя виновным в преступлениях, которые вам предъявлены?

Раковский.Признал.

Вышинский.Вы здесь слышали также ответ Крестинского, который на вопрос суда заявил, что он не троцкист и не совершил преступлений, в которых он признавался на предварительном следствии. Я хотел бы спросить у вас, как у одного из виднейших представителей и руководителей троцкистского подполья в СССР, что вы знаете о троцкистской деятельности Крестинского в последний период времени?

Раковский.Крестинский в доказательство того, что он отошел от троцкизма, заявил, что в конце 1927 года он послал письмо Троцкому, в котором отмежевался от троцкистских позиций. Это письмо Крестинского мне известно. Троцкий давал мне его читать. И не только мне. Но для того, чтобы осветить смысл этого письма, я должен прежде всего указать на один факт.

Возвращаясь в Москву, за несколько недель до посылки Крестинским этого письма, накануне пленума ЦК перед XV съездом, я остановился в 1927 году в Берлине, как всегда – в полпредстве, где тогда работал Крестинский. Вместе со мной был Каменев. Он приехал из Рима и тоже отправлялся на пленум ЦК. Между мной, Каменевым и Крестинским, как между единомышленниками, происходил тогда в Берлине обмен мнений.

Вышинский.Как между единомышленниками?

Раковский.Да. Само собой понятно, как между единомышленниками. До этого времени со стороны Крестинского не было никаких признаков отхода от оппозиции. При встрече в Берлине мы вместе обсуждали, что следует предпринимать оппозиции на предстоящем пленуме. Крестинский оставался в Берлине. Он был того мнения, что нужно продолжать и дальше маневрировать.

Вышинский.То есть двурушничать?

Раковский.Тогда это слово не употреблялось.

Вышинский.А смысл?

Раковский.Смысл тот же.

Через некоторое время после этого, когда я уже был в Москве, Троцкий мне показал письмо Крестинского.

Вышинский.Когда это было?

Раковский.Я думаю, что это было в первых числах декабря 1927 года.

Вышинский.Вы припоминаете, что в этом письме было?

Раковский.Точное содержание я не помню, но общее впечатление было такое, что это маневр. Когда я прочел это письмо Крестинского, я сказал Троцкому: «Крестинский подготавливает то, что на языке юриспруденции называется свое «алиби». Троцкий подтвердил это. Так впоследствии и получилось, ибо, когда ЦК ВКП(б) обратился к полпредам, разделявшим троцкистские взгляды, с вопросом, как они относятся к исключению руководителей оппозиции из партии, Крестинский написал в ЦК письмо и ссылался в нем на это свое «алиби».

Вышинский.Ссылался на письмо к Троцкому, как на доказательство разрыва с троцкизмом?

Раковский.Да, на это письмо, как на доказательство, что он отошел. Письмо Крестинского в ЦК было напечатано в газетах в 1928 году. Я не считаю, что этот документ свидетельствует об отходе Крестин-ского от троцкистской оппозиции.

Вышинский.Следовательно, письмо, о котором здесь говорил подсудимый Крестинский, как о доказательстве его разрыва с Троцким и троцкистами, вы рассматриваете исключительно как маневр, как документ, который должен был бы, в случае необходимости, свидетельствовать о его «алиби»?

Раковский.Правильно.

Вышинский.Следовательно, на мой вопрос – был ли в ноябре 1927 года и позже Крестинский троцкистом, – как вы отвечаете?

Раковский.Да, Крестинский был троцкистом и с троцкизмом никогда не порывал.

Вышинский.Следовательно, как вы расцениваете сделанное здесь вчера заявление подсудимого Крестинского, что он не был троцкистом, по крайней мере с ноября 1927 года?

Раковский.Как не соответствующее действительности.

Вышинский.Вам известно, что обвиняемый Крестинский и позже был троцкистом?

Раковский.Известно.

Вышинский.Вы можете привести какие-нибудь факты?

Раковский.Могу, я обращусь, если позволит суд, к самому Крестинскому.

Председательствующий.Пожалуйста.

Раковский (Крестинскому). Николай Николаевич, когда я был в ссылке, ты мне писал?

Крестинский.Да, через дочь, которая ехала в Саратов, я писал.

Вышинский.Позвольте спросить подсудимого Крестинского: в каком году это было?

Крестинский.Это было в 1928 году.

Раковский.Это было в 1929 году, в августе или июле. В 1928 году я был в Астрахани.

Вышинский.Я просил бы, подсудимый Раковский, сообщить, о чем вам писал в 1929 году, во время вашего пребывания в Саратове, в ссылке, обвиняемый Крестинский?

Раковский.Крестинский в этом письме писал, чтобы я вернулся в партию, естественно, в целях продолжения троцкистской деятельности.

Вышинский.Значит, вы сейчас устанавливаете факт его связи с вами, хотя вы были ссыльным троцкистом?

Раковский.Да, и его желание, как и других троцкистов, сохранить троцкистские кадры, по возможности проникнув в партию.

Вышинский.Значит, он уговаривал вас, чтобы вы, из тактических соображений, в интересах троцкистского дела, вернулись в партию?

Раковский.Так я понял.

Вышинский.Подсудимый Крестинский, правильно понял содержание вашего письма подсудимый Раковский?

Крестинский.Правильно.

Вышинский.Я прошу суд о следующем. По моему требованию сейчас были проверены документы, изъятые при обыске у Крестинского. Среди них имелась копия его письма Троцкому от 27 ноября 1927 года, того самого письма, на которое ссылался вчера Крестинский и о котором говорит Раковский.

Я прошу разрешить мне предъявить Раковскому и Крестинскому эту копию письма и спросить их, об этом ли письме Троцкому оба они говорят.

(Копия письма от 27 ноября 1927 года предявляется Крестинскому.)

Крестинский.Это то самое письмо.

Вышинский.Прошу предъявить копию письма обвиняемому Ра-ковскому.

Раковский (читая письмо). Да, насколько я могу помнить, это есть то самое письмо.

Вышинский.Прошу разрешить предъявить Раковскому выдержку из газеты «Экономическая жизнь» от 8 апреля 1928 года, где написано: «Выдержка из письма Крестинского от 22 марта 1928 года». Не это ли он имел в виду, когда говорил о письме Крестинского в ЦК, посланном уже после его письма к Троцкому?

Раковский.Да, об этом.

Вышинский.Значит все факты установлены. Подсудимый Раковский, не помните ли вы следующего места из личного письма Крестинского Троцкому, как оно отражено в копии. Крестинский пишет: «По моему глубокому убеждению, тактика оппозиции за последние полгода была глубоко ошибочной), вредной для целей самой оппозиции, можно сказать, трагически неправильной». Можно ли из этого абзаца сделать заключение, что здесь содержится какое-либо осуждение троцкизма?

Раковский.Нет. Крестинский рассуждает как человек, находящийся в троцкистской организации. Он исходит из троцкистских предпосылок. Он говорит в интересах троцкистской организации, троцкистских целей.

Вышинский.Следовательно, здесь есть просто оценка тактической линии троцкистов, даваемая человеком, в данном случае Крестинским, остающимся на почве троцкистской борьбы против Советской власти?

Раковский.Да, это так.

Вышинский.Позвольте спросить Крестинского: правильно ли будет так понимать это место из вашего письма к Троцкому?

Крестинский.Да, так.

Вышинский.Дальше в копии этого письма говорится:

«Смешно говорить о сохранении кадров, когда они уже фактически уничтожены неправильной политикой самой оппозиции. Нельзя, ведь, считать кадрами пару сотен исключенных и поставленных вне закона товарищей. Это – кадры для тюрьмы и ссылки, а не для продолжения внутрипартийной борьбы. Еще смешнее говорить о сохранении влияния на массы. Где это бывало в истории, чтобы группа, потерпевшая полное поражение в борьбе благодаря собственным ошибкам, могла сохранить влияние на массы? А, ведь, для всякого не ослепленного ясно, что преждевременные, обреченные на неудачу выступления и последующее полное поражение есть результат ошибок, плохого, неверного руководства.

И при капитуляции, и при непримиримой тактике потеря влияния неизбежна. Но в первом случае медленно, постепенно, упорной работой внутри партии и в советском аппарате можно восстановить, вновь заработать доверие масс и влияние на них».

О чем же здесь идет речь? Мне представляется, что здесь речь идет об оценке тактической линии троцкистов с точки зрения интересов троцкистской борьбы против партии, но никак не о разрыве с троцкизмом.

Раковский.Да, это так, я это подтверждаю полностью.

Вышинский (обращаясь к Крестинскому). Вы выслушали подробное объяснение Раковского о так называемом отходе вашем от троцкизма. Считаете ли вы эти объяснения Раковского правильными?

Крестинский.То, что он говорит, правильно.

Вышинский.Если верно то, что говорил здесь Раковский, то – будете ли вы продолжать обманывать суд и отрицать правильность данных вами на предварительном следствии показаний?

Крестинский.Свои показания на предварительном следствии я полностью подтверждаю.

Вышинский.Что означает в таком случае ваше вчерашнее заявление, которое нельзя иначе рассматривать, как троцкистскую провокацию на процессе?

Крестинский.Вчера, под влиянием минутного острого чувства ложного стыда, вызванного обстановкой скамьи подсудимых и тяжелым впечатлением от оглашения обвинительного акта, усугубленным моим болезненным состоянием, я не в состоянии был сказать правду, не в состоянии был сказать, что я виновен. И вместо того, чтобы сказать – да, я виновен, я почти машинально ответил – нет, не виновен.

Вышинский.Машинально?

Крестинский.Я не в силах был перед лицом мирового общественного мнения сказать правду, что я вел все время троцкистскую борьбу против Советской власти.

Я прошу суд зафиксировать мое заявление, что я целиком и полностью признаю себя виновным по всем тягчайшим обвинениям, предъявленным лично мне, и признаю себя полностью ответственным за совершенные мною измену и предательство.

Вышинский.У меня вопросов к подсудимому Крестинскому пока нет.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЫКОВА

Председательствующий.Подсудимый Рыков, ваши показания, данные на предварительном следствии, вы подтверждаете?

Рыков.Да, подтверждаю.

Вышинский.Подсудимый Рыков, скажите, когда началась ваша подпольная заговорщическая деятельность против Советского правительства?

Рыков.По существу дела она началась с 1928 года.

Вышинский.С 1928 года она оформилась?

Рыков.Может быть, трудно запомнить.

Вышинский.Скажите, в чем выражалась в это время ваша антисоветская деятельность, какие непосредственно ставили организационные задачи, какие вы преследовали цели?

Рыков.В этот период, 1928-1930 годы... Я говорю – «в этот период» потому, что он несколько однотипен. Я боролся активно против всей политики партии и Советского правительства и, главным образом, против политики партии в отношении к крестьянству. Эта деятельность выразилась в моих, что называется, легальных выступлениях. Нелегальная организация в этот период использовала легальные возможности.

Вышинский.Какие у вас были отношения с Ягодой в 1928-29 годах?

Рыков.В отношениях с Ягодой все было нелегально. У нас уже в этот период существовали кадры, которые были специально законспирированы в целях организации дальнейшей борьбы с партией. К этим людям, в частности, принадлежал Ягода, с которым я был в этот период и перед тем связан лично, от которого я получал специально подобранную информацию, которую я использовал для своих выступлений против политики партии в деревне. Когда, в дальнейшем, на заседании Полит-бюро было вскрыто сочувствие Ягоды нам по вопросу о чрезвычайных мерах в хлебозаготовках по отношению к кулачеству, он после короткого времени осуществил маневр двурушничества, заявил себя сторонником партии, на самом деле оставаясь членом нашей контрреволюционной организации. Причем сделано это было не только с моего ведома, а, насколько помню, и по моему совету.

Вышинский.Было ли у вас с Ягодой соглашение о том, что члены вашей подпольной организации им не будут репрессироваться?

Рыков.Конечно.

Вышинский.Было ли с Ягодой соглашение о том, что он будет оберегать подпольную организацию правых, используя свое служебное положение?

Рыков.Да.

Вышинский.Подсудимый Ягода, вы подтверждаете эту часть показаний Рыкова?

Ягода.Факт подтверждаю.

Вышинский.В 1929 году было это?

Ягода.Было.

Вышинский (обращаясь к Рыкову). Подсудимый Рыков, вы говорите, что это было в 1929 году?

Рыков.Да, это было в 1929 году.

Вышинский.Во всяком случае, это было тогда, когда вы, подсудимый Ягода, были заместителем председателя ОГПУ и когда на вашей обязанности лежала борьба с подпольными группами?

Ягода.Да.

Вышинский.Следовательно, вы совершили прямую государственную измену?

Ягода.Да.

Вышинский.Садитесь. Продолжайте, подсудимый Рыков.

Рыков.Уже с самого начала нашей открытой борьбы против партии образовалась прослойка членов нашей контрреволюционной организации, которая не заявляла себя открыто сторонниками правых. К их числу, кроме Ягоды, принадлежали такие люди, как Антипов, Разумов, Румянцев.

Таким образом, в этот период так называемой открытой борьбы, наряду с легальной, открытой борьбой, сразу стал складываться и нелегальный центр правых в составе меня, Бухарина и Томского. Руководство борьбой было в наших руках. Этот центр удержался и продолжал свою контрреволюционную работу до последнего времени.

Нелегальная работа заключалась в том, что такие же группы в тот период – с 1928 по 1930 год – стали создаваться и на территории Союза. Главными составными частями того, что вошло в состав контрреволюционной организации в Москве, был Томский со своими профессионалистами, Бухарин со своими связями, в частности, со своими учениками, с его «школкой», потом я с целым рядом своих сторонников, затем Угланов с группой своих сторонников из москвичей. Это сразу составило организацию правых. До 1930 года шло накопление этой организации.

В этих же целях, в целях борьбы с партией мы использовали профсоюзный съезд. Почти все 93 человека, которые голосовали за Томского и против партии на профсоюзном съезде, вошли в нашу контрреволюционную организацию.

Когда на пленумах, конференциях и съездах партии позиции правых подвергли систематическому разоблачению, было совершенно ясно, что удержаться на легальной позиции было невозможно. Тогда началась серия заявлений об отказе от правых убеждений. Все эти заявления были обманом партии. Из центра, куда и я входил, давались непосредственные директивы о том, чтобы такие заявления подавать.

Несколько позднее, одним из последних, подал заявление об отказе от защиты платформы правых и я, вместе с Бухариным и Томским. Этим заявлением мы хотели обмануть партию. После того, как было вынесено решение съезда партии о несовместимости взглядов правых с принадлежностью к партии, мы перешли полностью на нелегальность.

Таким образом, с 1930 года контрреволюционная организация была нелегальной на 100 процентов, и ее работа была построена на обмане партии.

Кроме этого заявления, которое я подал, мы, в частности я, напечатали в газете несколько статей против своих собственных заявлений и установок. Этим мы преследовали ту же цель – обман.

Вышинский.Так что обман партии это была широко практиковавшаяся вами система?

Рыков.Да, конечно, это была система, которая практиковалась очень широко.

Вышинский.В период 1928-29 годов у вас действовал руководящий центр?

Рыков.Да, тройка, с самого начала.

Вышинский.В лице кого?

Рыков.В лице моем, Бухарина и Томского.

Вышинский.Следовательно, можно прямо утверждать, что уже в 1928 году у нелегальной группы правых был свой руководящий центр в лице этой тройки?

Рыков.Конечно.

Вышинский.Перейдем к дальнейшему периоду.

Рыков.Следующий период – 1930-33 годы. Это тот период, когда формировались наиболее преступные методы работы и цели, которые поставила себе контрреволюционная организация. Я должен здесь оговориться, было бы неправильно сказать, что в период 1928-30 годов никто из правых не говорил о применении таких методов как террор.

Вышинский.Были такие?

Рыков.Конечно, в этот период отдельные лица уже выставляли требования о применении этих методов, но это были предвестники того, что потом было принято в виде тактики контрреволюционной организации правых. Для периода 1930-33 годов в смысле принципиальных установок является характерной так называемая рютинская платформа. Обсуждалась эта рютинская платформа дважды в 1932 году при моем участии, на даче Томского. Кроме меня на первом собрании присутствовали Бухарин и Томский и целый ряд лиц, в числе которых был Василий Шмидт и Угланов. На втором заседании Бухарин не был, он был в отпуску, но он потом, ознакомившись с платформой, полностью солидаризировался и присоединился к ней. Платформа называется рютинской потому, что она была издана сторонниками правых, группой Рютина, из московской организации Угланова.

Эта группа, при производстве следствия по поводу этой платформы, приняла всю ответственность на себя. Это было сделано с заранее обдуманным намерением, чтобы нам самим не быть привлеченными к ответственности за эту платформу. Благодаря тому, что Ягода был во главе ОГПУ, нам удалось это сделать. Это было сделано в интересах двурушничества.

Вышинский.Уже тогда, следовательно, элементы терроризма имели место в вашей деятельности?

Рыков.Платформа признавала, насколько я помню, – а я помню, ибо принимал участие в редактировании, – насильственные методы изменения руководства партией и страной – террор, восстания. Вторая формулировка – это объединение тех сил, тех организаций, которые борются с партией и правительством СССР. Эти два тезиса являлись основными и определяющими в рютинской платформе и вместе с тем для всего последующего периода.

Наша контрреволюционная работа за этот период стремилась опереться и оперлась до некоторой степени на те силы контрреволюции, которые в это время активизировались. Я имею в виду кулацкие выступления, кулацкие восстания, кулацкий саботаж, который в то время был довольно широко развит. Тут мы применили все формы использования антисоветских, буржуазных сил в деревне для борьбы с партией и правительством: от использования уже назревших выступлений до сознательной организации кулацких восстаний. В качестве примеров могу привести два случая, в которых центр принял непосредственное участие. Я имею в виду Северный Кавказ и Сибирь.

Центр правых обращал на Северный Кавказ особое внимание, в связи с большим удельным весом казачества и зажиточного крестьянства.

Туда в 1932 году ездил специально Эйсмонт в целях организации нашего участия в кулацком движении. Эйсмонт поехал туда с моего ведома и после предварительного разговора со мной, с целью всемерного обострения кулацкого движения на Северном Кавказе и содействия его распространению. После этого он мне сообщил, что связался с Пивоваровым и туда, кроме Эйсмонта, был послан Слепков, один из видных членов бухаринской организации. Он был послан с ведома и по инициативе Бухарина.

Вышинский.С ведома Бухарина?

Рыков.По его инициативе; по-моему, Бухарин не будет от этого отказываться. Я посылал Эйсмонта и Смирнова, а он послал Слепкова.

Вышинский.С какими конкретными заданиями поехал Слепков?

Рыков.Подробные задания давал Бухарин, но основное задание было, как я уже сказал, – всемерное обострение недовольства кулаков, вплоть до всякого рода открытых выступлений.

Вышинский.То есть, иначе говоря, для организации кулацких выступлений, кулацких восстаний?

Рыков.Конечно. Я это и сказал.

Вышинский.Что вы скажете, подсудимый Бухарин?

Бухарин.Я подтверждаю все, что говорил здесь до сих пор Рыков. Слепков посылался на Северный Кавказ именно для этой цели.

Вышинский.Стало быть, весной 1932 года, по прямому заданию центра, и в частности Рыкова и Бухарина, направляется на Северный Кавказ один из ваших ближайших соучастников по подполью Слепков для всемерной, как сказал Рыков, организации кулацких выступлений. Правильно это?