Текст книги "Пуля для проигравшего"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Перестань волноваться, мам, я чувствую себя нормально. Спасибо тебе и отцу, но если мне понадобится должность, я сам ему скажу об этом.

– А профессор ночью так и скаал – твердолобый парень,– усмехнулся отец.– Выглядишь ты сегодня намного лучше, так что давай, поправляйся. Что надо будет – вони, я или мать решим вопрос быстро. Тут принесли тебе еды, туалетные принадлежнос– ти, спортивный костюм. Кстати, твой "мобильник" тоже в пакете, найдешь. Телефон!

– Мам, кто мне вонил вчера, ты не наешь?

– Кто-то вонил. Ты скаал, что готов немедленно, прямо сейчас встретиться. Где, с кем и по какому поводу – никто, кроме тебя не нает. Ох, Андрей, я устала уже от твоих приклю– чений! Неужели нелья по-другому жить?

– Наверное, можно, мам. начит, никто, кроме меня... а я не помню.

– Ты дорово не напрягайся, главное – доровье,– скаал отец.Профессор – один и лучших в Москве специалистов по че– репно-моговым травмам, он тебя поставит на ноги. Поправишься – срау все вспомнишь, и может, скажешь, что тебе все-таки нужна должность в моей фирме.

– Спасибо, пап. Кстати, прости, что день рождения тебе испортил.

– Первый ра, что ли? Одежду твою мы абрали, сегодня Олег отве ее к тебе домой. Купили новую, лежит в камере хра– нения на твое имя. Я выслушал приветы и пожелания скорейшего выдоровления, которые передавала моя сестра и ее семейство, а так же вчераш– ние гости отца (и Лина тоже), а потом родители ушли. Следующим посетителем стал мой друг и напарник Сырник, по паспорту Олег Сырников. Видимо, этот доровяк не проивел благоприятного впечатления на медсестру Лену, ибо она вошла следом и строго предупредила, чтобы Сырник не адерживался тут более пяти ми– нут, потому как... Ясно, почему.

– Я всегда говорил, что дуракам веет, но не до такой же степени!громогласно аявил Сырник.– Ну вот скажи мне, Корни– лов, почему так случается? Лена машинально амерла у двери, видимо, ни рау не слы– шала, чтобы посетители так приветствовали больных.

– Дуракам, действительно, веет,– скаал я.– А кто дурак, нетрудно понять, сравнив мой внешний вид и твой. Сырник подошел к тумбочке, положил рядом с родительской передачей два яблока.

– Конечно ты,– уверенно аявил он.– Потому что, если б я попал в больницу, ко мне явилась бы медсестра лет шестидесяти, толстая и страшная до беобраия. А а тобой присматривает та– кая красавица! Да я бы сам себя поколотил, чтобы полежать в ее владениях.

– Это где же конкретно?– поинтересовался я.

– Не там, где ты, равратник, думаешь. Вот тебе яблоки, ешь и скорее поправляйся. Бе тебя скучно. И вот еще что... Он достал и внутреннего кармана своей куртки малыша Борьку и посадил на мою кровать.

– Ой, крыса!– испуганно вскрикнула Лена. Борька и вправду был серым грыуном с длинным хвостом, но крысой я его не наывал, и не любил, когда наывали. Он был просто Борькой, моим маленьким серым другом. Жил у меня в клетке, но когда я бывал дома, носился по комнате и прокани– чал. Большой выдумщик, а вообще-то умница и очень симпатичный парень. Я случайно спас его от верной смерти весной, и с тех пор крепко привяался к серому малышу. А вот Сырник долгое время терпеть не мог Борьку, и, приходя ко мне, говорил ему всякие гадости, самыми мягкими и которых были "крыс бесхвостый" (хо– тя хвост у Борьки был длиной с него самого) и "бесполеный грыун". Малыш отвечал ему откровенным прерением – демонстра– тивно поворачивался адом, или абирался в свой деревянный до– мик внутри клетки, чем выводил Сырника и терпения. Но однаж– ды, когда мы анимались расследованием сложного дела, в ре– ультате чего, кстати, пострадал и Борька, и нас агнали в угол, Сырник почувствовал желание поделиться с малышом своими мыслями, по-хорошему. Со мной он уже все обсудил, а больше не с кем было. И малыш, как и всякое умное и дружелюбное сущест– во, отнесся к этому с пониманием. С тех пор, приходя ко мне, бывший ОМОНовец, доровенный громила, с кем лучше не встречаться в темном месте, дабы не стать аикой, первым делом шел к Борькиной клетке, выпускал малыша и говорил ему то, что не мог скаать дома. То есть, как тяжело мужику, когда жена все время чем-то недовольна, чего-то требует, а дочки не слушаются и не хотят учиться на отлично, и все такое. Борька абирался к нему на колени, с понимаем выслушивал исповедь Сырника, иногда вставал на адние лапки и махал передними, мол, чепуха все это, не бери дурного в голову. а это Сырник считал малыша настоящим боевым другом. Вот его-то он и принес в больницу, напугав медсестру Ле– ну. В ненакомой обстановке Борька робел. Он вытянулся во всю длину (28 сантиметров), медленно пошел к подушке, испуганно принюхиваясь, а потом торопливо абрался ко мне под одеяло. Я нашел его ладонью, погладил и скаал:

– Не бойся, малыш, не бойся, мой хороший. Никто тебя десь не обидит. Борька малость осмелел, высунул мордашку и-под одеяла, внимательно посмотрел на меня черными бусинками, потом выбрал– ся больше, ткнулся носом в мой подбородок. Лена иумленно смотрела то на него, то на меня, то на Сырника и абсолютно ни– чего не понимала.

– Это Борька,– скаал я девушке.– Он ручной, очень умный и дружит со всеми, кто к нему хорошо относится. Посмотри, ка– кой он симпатяга. Соскучился по мне. Я почесал малыша а ушком, он привычно вытянул мордочку. Лена растерянно кивнула и вышла.

– Как ты его донес? Не простудил?– спросил я.

– Да ты что! У меня куртка меховая, и карман просторный. Посадил, скаал, что идем тебя проведать, он и согласился. Ви– дишь, как рад тебе. Борисок умный парень,– Сырник посмотрел на дверь, вытащил и другого внутреннего кармана плоскую стеклян– ную фляжку, сунул под одеяло.Надеюсь, тебе можно? После дра– ки – лучшее средство привести нервы в порядок.

– а это спасибо, но давай о деле. С кем я намеревался встречаться? Ни хрена не помню.

– Откуда я наю? Ты меня не ставил в ивестность.

– Чем мы сейчас анимаемся? Что а дело? С кем необходимо было встретиться? Если я уехал со дня рождения отца, начит, это был важный свидетель. Кто? Сырник снова пожал плечами. И тут я понял, что он нает о моем беспамятстве и не собирается воскрешать абытую мной ин– формацию.

– Ты, Андрюха, поскорее выдоравливай, а потом и дело де– лать будем. Эти колы от нас не уйдут, это я тебе гарантирую,– вот что он скаал мне.

– Как это

– потом, если время уходит?!– раолился я.– Кончай мне моги пудрить, понял? Кто такой Игорь? А Ирина, Ле– ра... Валерия? А толстый мужик, кто они? Я, действительно, ни хрена не помню!

– Ну чего раорался? Не могу я тебе ничего скаать, обе– щал. Ладно, мы пошли. а Бориса не беспокойся, все у него бу– дет нормально. Он вял малыша, но тот вцепился коготками в одеяло, не желая уходить. Сырник все же бережно оторвал Борьку от одеяла, посадил в карман, прижал его верх ладонью.

– Отцу с матерью обещал?– спросил я. Но можно было и не спрашивать. Они ведь дали ему ключи от моей квартиры, чтобы отве окровавленную одежду и присматривал а Борькой. Они расскаали ему о моем состоянии и попросили, чтобы не говорил о деле. А Сырник – мужик порядочный, если обещал, слово свое сдержит.

– Я, может, автра аскочу,– виновато пробормотал он.– Что-нть надо принести?

– Ладно, спасибо, что аглянул. Присматривай а малышом, вони мне на мобильный хотя бы ра в день и помни, что время уходит.

– Не уйдет,– неожиданно жестко скаал он.– Никуда и ник– то, на хрен, не уйдет. Понял? Он не успел выйти, как в палату стремительно ворвалась... Наташа. Это моя единственная и неповторимая любовь, некогда сбежавшая от меня к богатому папику, а теперь не нающая, как вернуться. А я не нал, как вернуть ее, такие дела.

– дравствуй, Олег, ты отлично выглядишь в отличие от Корнилова,– на ходу бросила она удивленному Сырнику.– Все, по– говорили? А теперь ивини, Олег, у меня мало времени. Будь добр, оставь нас,– она присела на край кровати, аметила в дверях Лену, нахмурилась.– Девушка, акройте дверь, и десять минут не открывайте ее. Лишь после этого она наклонилась, осторожно поцеловала меня в губы. Краем глаа я успел аметить, как Сырник кивнул и послушно вышел и палаты, а Лена, прежде чем акрыть дверь, покаала яык моей бинес-леди

– после гибели мужа Наташа воглавила солидную фирму и, насколько я нал, дела ее шли хо– рошо. В коридоре Лена о чем-то говорила с Сырником, но я не слышал, о чем. Наверное, о Борьке. В другое время, даже серьено раненый, я бы прыгал от ра– дости, увидев в своей палате Наташу. Она мне часто снилась, до сих пор, хотя прошло уже больше двух лет, как мы расстались. Но сейчас я был слишком обеспокоен проблемами своей памяти, чтобы радоваться даже Наташе. Она неуверенно предложила мне воглавить ее службу бео– пасности, прекрасно ная, что работать в подчинении любимой женщины я никогда не стану. Но чем она еще могла мне помочь? Только своим присутствием, да только голова моя, к сожалению, была анята другим. Наташа поняла это.

– И что ты а идиот, Корнилов?– со вдохом скаала она.– Все у тебя не так, как у людей. Не понос, так олотуха...

– А у тебя так?

– И у меня тоже. И-а тебя, идиота.

– Согласен, я идиот. наешь, почему? Потому что однажды представил себе – ты станешь моей женой, и мы будем жить вмес– те, в маленькой квартирке в Крылатском. Ты бы работала секре– таршей, а я бы сейчас был уже майором ФСБ. Жили бы себе, люби– ли друг-друга, уже детей бы воспитывали. Идиотим, верно?

– Если бы, да кабы!– сердито скаала Наташа.

– А теперь что ж? Ты богатая дама, а я рядовой сыщик. Непреодолимая классовая пропасть между нами, как говорили то– варищи коммунисты.

– Господи, Корнилов, я не могу смотреть на тебя спокойно. Если бы нал, как иногда хочется бросить все к чертовой мате– ри, расскаать тебе все... Ну, в общем – все.

– Боюсь, уже не получится. Ты всегда стремилась к богатс– тву и власти, и получила это. Я всегда хотел быть свободным. Мы могли шагнуть навстречу друг-другу, но теперь уже подно.

– Как нать... Слушай, Андрюша, пригласи меня к себе в гости, после того, как... ну, как все это акончится, ладно? Просто повони домой накануне вечером и пригласи. Я согласно кивнул. Наташа оставила пакет с продуктами на тумбочке, предупредив, что там и настоящий француский коньяк, и ушла. Как-то все не так у нас получается. Не вовремя, не к мес– ту, не то... Прямо, наваждение какое-то! А потом я вдруг подумал, что может прийти Вика, и Надя, и еще кое-кто, и мне придется весь день говорить о том, что чувствую себя нормально, и выслушивать сожаления... Хорошо, конечно, когда есть столько друей и красивых подруг, но иног– да хочется побыть одному. Тем более, когда воникли проблемы с памятью, кажется – вот-вот, и вспомнишь все, но ни черта не выходит. Не вспоминается! Но можно было примерить спортивный костюм, не все же вре– мя лежать под одеялом, когда приходят посетители? Костюм пон– равился, настоящий "Адидас". Я и сам хотел купить такой, на Багратионовском рынке и раа в три дешевле. Но дареному коню, как говорится... Придется носить дорогой.

Лена ашла только после обеда, принесла новую порцию таб– леток. До нее приходил профессор, обнадеживал, успокаивал, я благодарил его и все такое.

– А я унала ее,– скаала Лена.– Это Наталья Мироева, она выступала в женской программе, расскаывала, как ее похи– тили, как... вы спасли ее.

– Лен, мы же на "ты",– скаал я и похлопал по кровати.– Присядь, не стесняйся. Она робко присела, спросила:

– Тебе уже лучше?

– Когда ты рядом, совсем хорошо,– бодро ответил я.

– Уже вспомнил, что а придурки на тебя напали?

– Кое-что вспомнил, остальное скоро вспомню, но давай не будем о грустном,– я потянулся, вял пластиковый пакет, приго– товленный для нее, протянул девушке.

– Это тебе.

– Чего ради?

– Просто хочу сплавить тебе то, что сам не люблю. Тут всякие экотические фрукты – ананасы, авокадо, папайя, мара– куя. Я-то предпочитаю яблоки.

– Но я не могу...

– Можешь. Вяла и – абыли. Если придешь вечерком скра– сить мое одиночество – я буду рад. Я подно асыпаю.

– Но у вас... у тебя же таблетки...

– Помнишь, что скаал наш великий современник, Высоцкий? Нет? Ну послушай: "А медикаментов груды мы в унита, кто не дурак. Вот это жинь..." Понятно? Я не предлагаю тебе фран– цуский коньяк, еще не время. А вот вечером – другое дело.

– Вы... ты хочешь, чтобы я вот так, срау?..– она реши– тельно поставила пакет на тумбочку.

– Лен, перестань говорить глупости! Я не менее решительно вернул пакет девушке. И доволь– но-таки убедительно объяснил, что ничего от нее не требую ни срау, ни потом. Придет вечером, поговорим о современной психиатрии, новейших методах лечения и о прочих веселых вещах, не придет – ну и ладно. А пакет она может выбросить в мусоропро– вод, если, как и я, не любит тропические фрукты. А может угос– тить ими своего друга, если таковой имеется, я не воражаю. В конце-концов она скаала, что сегодня смена ее скоро акончит– ся, а вот автра она будет дежурить ночью и, может быть, айдет ко мне. Я почему-то не сомневался, что – айдет. А потом мы просто поболтали, и мне пришлось расскаать об убийстве Наташиного мужа, Рахмат-лукума, похищении Наташи и ее освобождения. Судя по восхищенному лицу медсестры, я каался ей настоящим суперменом и, честно принаюсь, мне нравился ее непосредственный восторг. Не потому, что ралюбил Наташу, нет, просто Наташа была моей единственной любовью, моей постоянной болью, а Лена – приятной девушкой. Боли мне и бе Наташи хва– тало, хотелось просто расслабиться.

5

Вечером, подкрепившись водкой и фляжки, которую принес Сырник (по моему раумению, водка должна была активиировать мой мыслительный процесс, а потом послужить снотворным, когда процесс акончится) и акусив сунжуком, это вяленое мясо, со– леное и острое, лучше акуски не придумаешь, я стал по крупин– кам восстанавливать минувшие события. Итак, есть круглолицая блондинка Валерия. Хорошо, что она есть, в смысле – пусть будет. А у нее есть, вернее, был муж Игорь, которого убили... Стоп! Это она так считала, а по офи– циальной версии он астрелился, потому что... проиграл в кар– ты. Во что он хоть играл, и с кем? Ладно, это пока пропустим. Есть другие ацепки. Покойный муж Игорь, в бытность свою жи– вым, встречался с некоей женщиной, у которой был свой муж. Ее-то и считала Валерия одной и главных виновников убийства, если это было убийство. Так-так-так... Эту женщину, скорее всего, овут Ириной, она и есть красивая шатенка, и я с ней говорил... И – что? Ничего, пока что – ничего, пошли дальше. Нет, муж ее куда-то ис– че. А-а, вот и потянулась ниточка! Мужа ее вали Дмитрий, и он играл в карты с покойным Игорем, а потом исче, это скаал толстый мужик в дорогом костюме. Вышел успокоить Игоря, тот астрелился, а Дмитрий исче. Стоп-стоп... Учитывая то, что Игорь встречался с женой Дмитрия, и об этом нала Валерия, а то, что нает жена соперника, непременно унает муж соперницы, Дмитрий вполне мог отомстить и скрыться... Но почему следова– тели не обратили на это должного внимания? Или обратили? А толстый бинесмен, как же его овут? Ладно. Так вот, он был третьим в игре. Трое – начит, скорее всего, играли в преферанс. Писали "пулечку" и ставки были солидные. Дмитрий, Игорь и толстый играли в преферанс... Ну и что? Игорь был не только любовником (предположим) жены Дмит– рия, но еще и должником толстого. Более того, Валерия говори– ла, что после этой игры толстый... как же его вать, черт воьми?! Не вспомнить. Так вот, он обещал скостить долг после игры, а получилось... Почему они сели играть, два соперника, один и которых должник третьего. Почему после игры долг должен быть прощен? Валерия считает, что толстый и Дмитрий органиовали убийство ее мужа. А почему он сел играть в такой опасной ком– пании? На что рассчитывал, ведь не дурак был, если встречался с такой женщиной, как Ирина! Ни черта не понятно, имена, туманные обраы плавают в во– ображении, никак не соприкасаясь, сами по себе. Кто-то и них мог повонить мне, скаать, что хочет сообщить нечто важное, и я сорвался с места, сорвался и... нарвался. Кто повонил? Мог– ла Валерия, могла Ирина, мог толстый, мог исченувший муж Ири– ны, ну да, ее муж – Дмитрий. Кто и них? И ачем было бить ме– ня? Я что-то унал, к чему-то подошел слишком блико? Не помню, не помню! Я хлебнул еще водки, куснул сунжук – отличная акуска, и начал думать по-новой. Итак, судя по всему, я встречался с толстым у него на да– че. Он не хотел, чтобы я анимался этим делом. Я встречался с Ириной, она тоже не хотела, чтобы я анимался этим делом. С ее мужем я не встречался... по-видимому, не встречался. С Валерией мы тоже виделись, и она... она как ра хотела, чтобы я а– нимался этим делом, она была убеждена, что ее муж не покончил жинь самоубийством, а его убили. Да и в самом деле, ачем кончать себя и-а двухсот бак– сов, столько проиграл Игорь, если верить толстому. начит, ес– ли Валерия хотела, чтобы я анимался... она должна была прийти ко мне в офис. И она приходила! Еще чуть!.. Я снова хлебнул и фляжки, снова куснул твер– дый сунжук. Валерия, Валерия... Бабаева! И я вспомнил!

Она неуверенно вошла в офис, который мы с Сырником снима– ли на Рублевском шоссе. Собственно – однокомнатная квартира на первом этаже, даже бе вывески. Клиенты вонили по телефону, мы регулярно публиковали его номер в "МК" и других гаетах, или приходили по совету друей, которые когда-то имели с нами дело. Она пришла по совету, и это был мой день дежурства, Сырник анимался оперативными вопросами. Круглолицая, курносая блондинка в черной шали, и-под которой выбивались тонкие светлые волосы. Редкая женщина, которую я воспринимал только, как клиентку.0

– Вы – Андрей Корнилов?– спросила она.

– Да, пожалуйста, садитесь. Расскаывайте, что привело вас сюда.

– Моего мужа убили...– скаала она, присаживаясь на стул у моего стола.

– Сожалею, но ничем не могу помочь.

– Можете!– неожиданно реко скаала она.– Все думают, что это самоубийство, а это самое настоящее убийство! Но никто, никто не хочет этому верить! Пожалуйста, Андрей, помогите мне.

– Расскажите все по порядку.

– Мой муж, Игорь Бабаев был бинесменом, поставлял про– дукты магаинам и кафе, но в последнее время у него воникли трудности, и он вынужден был анять некоторую сумму у своего давнего накомого Петрова. Петров, Константин Валерианович Петров! Вот как овут толстого субъекта в дорогом костюме!

– ... Но это не самое главное. Другой его накомый ра– велся с женой, они раъехались, и эта стерва Ирина стала стро– ить глаки моему мужу. Когда-то она ему нравилась, и он... Не наю, что между ними было, но что-то было. Потом Игорь пови– нился во всем и скаал, что больше не желает видеть эту тварь. Я простила его, потому... потому что очень любила Игоря.

– Понимаю, это непросто было. Пожалуйста, продолжайте.

– Ну вот, а потом Игорь скаал, что Петров предложил ему выгодную сделку, по которой ему и долг прощается, и решаются кое-какие другие проблемы, так скаал Игорь.

– Какие именно, вы не наете?

– Нет.

– А что а сделка?

– Нужно было просто сыграть в преферанс с Петровым и му– жем этой стервы Трегубовым. Ну да, конечно! Он – Дмитрий Трегубов, она, красавица Ирина Трегубова!

– ... Раньше они часто играли в преферанс, и вообще, дав– но нали друг-друга, вместе учились в МАИ. Но потом Петров стал нефтяным бароном, богачом, а Трегубов так и остался прос– тым инженером. а то его и бросила жена.

– Что работал инженером?

– Что ни фига не арабатывал!

– Понятно. То есть, получается, раньше они просто собира– лись и играли, а теперь нефтяной барон Петров предлагает ваше– му мужу0 простить долг, если он согласится сыграть в пре0фе– ранс?– уточнил0 я.– А, простите, большой долг?0

– Я точно не наю, где-то около десяти тысяч долларов.

– Вы-то сами верите в это?

– Я говорила Игорю, я чувствовала, что они адумали ка– кую-то подлость! Но он меня не слушал. Он говорил, что ра Петров обещал, все будет хорошо.0

– Если Петров был так уверен, то кто же должен был проиг– рать? Трегубов?

– Откуда я наю! Игорь скаал, что он обещает... нет, га– рантирует! Они играли у Трегубова, в коммуналке, которая дос– талась ему после раъеда с его мымрой. Играли, играли, а по– том Игорь вышел с Трегубовым, и был убит. А этот скотина Пет– ров, конечно же, сидел с соседями по квартире, он тут вроде бы и не при чем. Но я точно наю, Игорь не мог астрелиться, у него и пистолета никогда не было. Не было! Да и ачем ему стреляться, ачем?! У него жена. ребенок! Но эти придурки, следователи, думали-думали, и пришли к выводу, что он астре– лился. Такого быть не может!

– Вы точно наете, что пистолета не было?

– Точно! Тем более пистолет... у меня аписано...– она вынула и сумочки аписную книжку, прочитала.– "57-й Магнум"0, говорят, это слишком дорогой пистолет.

– Револьвер,– мягко поправил я ее.– Действительно, оружие нестандартное.

– Ну вот, видите! Откуда у него вялся этот пис... ре– вольвер, если я собирала Игоря на ту игру и точно наю – ниче– го подобного у него не было? Его убили! Петров, и Трегубов, и эта сучка, его бывшая жена, все сделали! Они убили моего Иго– ря, сволочи проклятые!

Что было дальше, не столь важно. Часть я помнил и сна, часть вообще не стоило вспоминать. Итак, с Валерией все было ясно – она наняла меня, вернее, нас с Сырником, чтобы расследовать убийство ее мужа, которое официальным следствием классифицировано, как самоубийство. И, надо полагать, тому есть веские докаательства. Однако ж, и стрелять в себя и-а проигрыша двухсот баксов, если тебе обещали а эту игру скостить десять тысяч тех же баксов – глупо. начит, Петров откаался от своего обещания? Проигравший платит все? Или де– лает что-то ужасно? Тут могут быть варианты. Я вялся а это дело, и... попал в больницу. Кто-то очень не хочет, чтобы я этим анимался. Петров? Мадам Трегубо– ва? Сам Трегубов? Кстати, куда он делся? На эти вопросы я ответить пока что не мог. Хлебнул еще водки и почувствовал страшную усталость. Сунул стеклянную фляжку, в которой осталось грамм сто, под подушку, на которую положил свою абинтованную голову и мгновенно уснул.

Утром я никак не мог сосредоточиться на ночных воспомина– ниях. Только успел почистить убы – медсестра принесла таблет– ки. Другая женщина, почти такая, о какой "мечтал" Сырник. По– том меня повали на перевяку, сняли бинты, посмотрели, пощу– пали шишки и скаали, что-то вроде: иди с Богом, ачем тебе бинты? Бе них быстрей аживет. Я и пошел – бе бинтов, со смаанными шишками и ссадинами. Едва вернулся в палату, как начали вонить. Родители, Сырник. С напарником совсем смешной раговор получился. Он протараторил, что с Борькой все в порядке, с ним тоже, я успел рот раскрыть, чтобы спросить о деле Валерии Бабаевой, а он уже положил трубку. Черт бы побрал этого Сырника, нашел время свою порядочность демонстрировать! Он, видите ли, обещал! На автрак я, конечно, не пошел, еды хватало на тумбочке, съел яблоко, принесенное Сырником, выпил воды и пластиковой бутылки. Голова болела не слишком сильно и, как мне каалось, совсем не и-а травм, полученных при нападении. Но где ж тут пиво найдешь? Малость рамял атекшие мышцы, понял, что не совсем поте– рял форму, а тут обход начался, профессор на сей ра отсутс– твовал, Но другой врач, хоть не был похож на толстого и важно– го профессора, почти в точности повторил его вчерашние слова: мол, все нормально, таблетки действуют отлично, чере пару не– дель можно подумать о выписке. Я тоже не стал оригинальничать, повторил слова, скаанные вчера профессору. На том и расста– лись. А когда врач ушел, я не выдержал и аглянул в ящик тум– бочки, интересно стало, как и на что там действуют таблетки? Никто не догадался принести мне авторучку и бумаги, я лучше думаю, когда рисую схему преступления, соединяю кружки, обоначающие действующих лиц, стрелками с укаанием действия и воможных мотивов. Чем больше таких схем, тем яснее становится главный мотив и уже круг подореваемых. Дома, наверное, оста– лись какие-то схемы, но Сырник вряд ли скажет по телефону, что там есть. Домой мне надо, домой, но не сегодня, еще одну ночь как-нибудь потерплю, надеюсь, медсестра Лена поможет, а вот автра... Но и бе рисунков сосредоточиться на своих мыслях я не смог. Опять пришли посетители. На сей ра явился мой друг и бывший сослуживец Гена Басинский, А вместе с ним... Этого че– ловека я в своей палате никак не мог представить, даже, если б выпил бе Лены весь француский коньяк, принесенный Наташей. Это был полковник Алентьев собственной персоной! Гену я нал уже десять лет, мы вместе учились, теперь это аведение наывается Академией ФСБ, потом вместе служили в славной Конторе, не ра выручали друг-друга, бывало, что и ссорились не на шутку, но все-таки, оставались друьями. А вот мой бывший начальник полковник Алентьев всегда недолюбливал меня и честно скаал, что рад, когда я принес рапорт об уволь– нении и рядов. Надо принаться, что его появление даже нес– колько смутило меня. Уж не атеял ли он какую-то новую комби– нацию с моим участием? Такое уже бывало.

– Удивлен, Андрей?– скаал полковник, пожимая мне руку.– Не ждал, так скаать? Решил навестить, просто навестить, бе всяких адних, понимаешь, мыслей.

– Спасибо, Валентин Никодимович. Приятно видеть вас бе адних мыслей,скаал я.– Может, рюмашку, а? У меня есть. Полковник внимательно посмотрел на меня, с сожалением по– качал головой. Он не был тревенником, просто очень хорошо нал, где можно "нарушать", а где нет. В больнице, по его мнению, нелья было.

– Ты хоть в чем-то можешь соблюдать дисциплину?– недо– вольно спросил он.

– Между прочим, настоящий француский коньяк,– скаал я.

– Да? Не трави душу. У тебя режим, вот и соблюдай его, а нам с Басинским еще работать. Но выглядишь ты вполне, так ска– ать, вполне. Как самочувствие?

– Спасибо, нормально. Как видите – ирядно пощипанный, но не побежденный.

– начит, порядок. Скажу тебе начистоту, Андрей, работать с тобой было трудно. Когда ушел, я вдохнул с облегчением. А теперь жалею, что отпустил. Вот так оно бывает, понимаешь. Ты был толковым сотрудником. а Хованцева спасибо, отлично срабо– тал. Я твой должник, если что надо – вони либо мне, либо Ба– синскому. Хованцев был ятем полковника, и его обвиняли в убийстве коллеги. Алентьев вынудил меня аниматься этим делом бесплат– но, я поанимался, чуть было не погиб, но Хованцев теперь сно– ва работает на своей радиостанции, даже не повышение пошел.

– Спасибо, Валентин Никодимович!– отрапортовал я.

– И вот еще что. Поправишься, если надумаешь вернуться – давай. Майора дадим срау, и должность хорошую. Это я обе– щаю. Отец твой тоже хочет, чтобы ты вернулся в органы. А он человек уважаемый, с ним большие люди наверху считаются.

– Поэтому и приглашаете?– не выдержал я.

– Ох, Андрей, Андрей, и когда ж ты поумнеешь?– вдохнул полковник.– Про отца – это для тебя скаано, может, прислуша– ешься к мнению уважаемого человека. А что касается меня – ду– раков не ову, тем более, обратно, понял? Тут он был прав. При всех наших сложных отношениях, я всегда нал, что Алентьев профессионал и дураков у себя в от– деле не держит.

– Ивините, Валентин Никодимович.

– Предложение остается в силе. Ну ладно, рад видеть, что ты в строю, так скаать, поправляйся. Гена, пять минут жду в машине, не адерживайся. Когда он ушел, Басинский обнял меня и скаал:

– ря обижаешь полковника. Он, действительно, жалеет, что ты ушел. Времена меняются, мы уже не те, что были год наад, и адачи не те. Нужны профессионалы, а их все меньше.

– Так я же ивинился.

– Ну ладно, расскаывай, как ты?

– Сам видишь. Побили маленько, но ничего. Одна проблема – ни хрена не помню о деле, которым анимался. С кем хотел встретиться. а что получил полный туман.

– А Сырник?

– Он у нас чересчур честный парень. Обещал отцу не гово– рить со мной о деле до полного выдоровления, и обещание свое держит.

– Совсем ничего?– Гена вглянул на часы.

– У тебя мало времени, если можно будет – помоги. Нужно все, что наешь об убийстве некоего Бабаева, к нему имеет от– ношение ивестный бинесмен Петров.

– наю. А говоришь, ничего не помнишь.

– Ты все дела наешь, которыми я анимаюсь?

– Только те, где амешаны ивестные лица. Петров ивест– ная фигура в нефтяном бинесе. Только Бабаев сам астрелился, если мне память не именяет.

– Гена, перегони мне на компьютер все, что можно по этому делу. Это моя просьба.

– Посмотрю,– он снова вглянул на часы.– Ну, мне пора, Андрюха. На компьютер... Ты что, собираешься скоро бежать от– сюда?

– Надеюсь, автра. Сам понимаешь, дело надо делать. Кста– ти, Привет Крыстине.

– А ты своему бандиту передавай привет,– пробурчал Гена. Крыстина это крыска, которую Гена купил по требованию дочки и жены после того, как они понакомились с Борькой. Од– нажды Гена, в качестве ивинения, тайком от своих бликих при– ве Крыстину на свидание с Борькой и, по-моему, между ними воникла любовь. Теперь Гена почему-то не хотел вспоминать об этом, впрочем, понятно, почему. Крыстина ведь – девушка... Гена не принес ананасов или киви, он нал, что деликате– сов и бе него нанесут, и пришел, чтобы выяснить, чем конкрет– но помочь мне в трудной ситуации. Я не сомневался, что он поможет, и необходимая информация о деле Бабаева будет у меня на компьютере. Воможно, более ин– тересная, нежели та, которую я имел до нападения. Как говорит– ся, не было бы счастья, да несчастье помогло.

6

На обед я тоже не пошел, довольствовался, чем Бог послал и пластиковых пакетов на подоконнике, то есть, сырокопченой колбасой, бастурмой, сунжуком и прочими дорогими продуктами, которые можно долго хранить. Тем более, в декабре на подокон– нике. Допил водку, принесенную Сырником, подумал, хорошо, что есть понимающие друья, акусил исландской селедкой в винном соусе, подумал, хорошо, что есть богатые родители. На десерт съел второе яблоко Сырника и почувствовал себя вполне сносно. Конечно, неплохо бы добавить ко всему этому тарелочку горячего супа, да уж потерплю до дома. Там первым делом сварю себе бульон и кубиков. А может, сподоблюсь и на истинный бульон и куска говядины с сахарной косточкой... Я лег на кровать поверх одеяла, надеясь подремать пару часов, авось потом удастся сосредоточиться на своих воспомина– ниях. Но что-то не спалось. а окном кружились мелкие снежинки, наверное, было холод– но, а в палате тепло. Снег... Снег шел, когда я ехал на встречу с Константином Петровым, было сколько и на повороте мою "девятку" сильно а– несло, едва не угодил в кювет. А почему он наначил свидание не дома, не в офисе, а именно на даче? В такое время... Хотя, некоторые особо продвинутые живут а городом круглый год, под– ражая американцам. Если на даче имеется теплый сортир, ванная с горячей водой и московский телефон, чего ж не жить там и и– мой? Водитель привеет, водитель отвеет... А потом, дома родственники, которым не следует нать об игре, и вообще, видеть меня, в офисе – тем более не следует встречаться с сыщиком. Более-менее понятно, почему он наначил встречу у себя на даче. А о чем мы говорили? Снег, шел снег, и я приехал к нему, приехал... И тут я снова вспомнил! Что-то вспыхнуло в памяти, раор– вало тьму абвения, и я увидел желеные ворота, мрачного ох– ранника, просторный двор, освещенный белыми фонарями. Вечер был, ну да, когда же еще чертовски анятому нефтяному магнату встречаться с сыщиком? Вечером, после окончания рабочего дня, если нет иных дел. Трехэтажный кирпичный дом...