Текст книги "Кровавый Дозор (СИ)"

Автор книги: Николай Дорофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Так продолжалось нескончаемо долго. Один месяц сменял другой, луна из полного диска превращалась в узенький серп, который затем просто разрезал небесную гладь и растворялся среди звезд в ночном небе, но практически ничего не менялось в моей жизни. Приступы потери сознания уже достаточно давно не повторялись, память, точнее то, что от нее осталось, стабилизировалась, но никто не спешил меня выписывать, хотя мне казалось, что уже давно пора. На мои вопросы, когда же меня, наконец, отпустят, Иван или старался уйти от ответа или отвечал очень уклончиво, давая мне понять, что не все зависит от него одного. Но вот однажды он подсел ко мне на кровать, привычно прослушал меня стетоскопом, измерил давление и, глубокомысленно хмыкнув, заявил:

– Полагаю, что пациент скорее жив, чем мммм… мертв, – он улыбнулся, пытаясь показать, что это шутка такая. – и подлежит выписке в ближайшие 24 часа.

– Ну, наконец-то! – не мог я поверить своему счастью. – Сейчас же звоню Светлане, пусть забирает меня из твоей богадельни, и не надейся, что я хоть когда-нибудь соглашусь еще раз переступить этот порог!

– Да будь ты сто лет жив здоров! – снова улыбнулся Иван, хотя для Иного такое пожелание оказалось бы не совсем уместным. – Знаешь, как ты мне надоел за все это время? – попытался он поддеть меня. – Да я стану самым счастливым доктором в этом здании, если ты, наконец, свалишь отсюда! Но прежде чем звонить Светлане, зайди сначала к Гесеру, он, кажется, хотел тебя видеть.

– Без его санкции, значит, не обошлось? – поддел и я его, но Иван лишь приподнял плечи, показывая свое недоумение от глупого вопроса

Тепло попрощавшись с доктором, я пообещал ему в подарок громадную бутылку самого лучшего вискаря, но не раньше того момента, когда его учреждение перестанет мне сниться в кошмарных снах. То есть, скорее всего, никогда. В тон мне он попросил не приходить до того времени, пока помещение полностью не проветрится от моего присутствия. То есть, скорее всего, никогда. А пока он будет коротать все свое свободное время за чашкой чая, ожидая прихода своего знакомого по имени Джек Дэниэлс. На этой приятной волне мне принесли мою одежду, в которой я сюда поступил, я оделся и мы с моими надзирателями, чья служба в лазарете тоже подошла к концу, вместе вышли на улицу. Брюки оказались коротковаты, но нынешняя мода требовала демонстрации щиколоток, и я практически ничем не выделялся на фоне ребят.

Вряд ли начало московской весны можно назвать приятным временем года – еще достаточно холодно, очень сыро и постоянно мокро под ногами, но для меня это был глоток свежего воздуха, это была свобода, возможность двигаться и творить, жить и наслаждаться жизнью! Но, вдыхая на полную грудь, я быстро озяб и поплотнее запахнул куртку. Очень хотелось курить. Я надеялся, что за время, которое я провел в лазарете, никотиновая зависимость исчезла, но стоило мне только немного подышать родным московским смогом, как желание выкурить хорошую сигарету вернулось снова.

– Ребята, у вас закурить найдется? – спросил я с надеждой у практикантов.

– Сам с удовольствием закурил бы, – басом отозвался Александр. – Но за ту зарплату, что мне платит Гесер, не сильно то накуришься. – Темный, как не странно, оказался некурящим.

С надеждой похлопав себя по карманам, я с удивлением обнаружил смятую и сморщенную пачку сигарет. “Сумеречные”, прочел я. Ниже было написано: “Никотин – “0”, Содержание смол – “-0.6”, при курении очищают легкие”. Неужели, от Тигра остались? – подумал я. Стоп! А, собственно говоря, кто такой Тигр? Откуда я его знаю? Не решив этот важный вопрос, я все-таки рискнул заглянуть в пачку, надеясь что хоть одна сигарета не будет полностью сожмаканой и ее можно будет раскурить. В пачке оказалось 6 сигарет, все ровненькие, без единой морщинки, как будто только с табачной фабрики. Я снова посмотрел на пачку – видно же было, что она многое пережила в своей жизни и ее разве что узлом не завязывали. А может и завязывали. Но сигареты внутри были ровные и чистые, как пластиковые, хотя на ощупь вполне сигаретными. Я достал сигарету себе и Александру. В этом же кармане нашлась и зажигалка, мы прикурили и я осторожно затянулся, боясь закашляться после большого перерыва. Но дым очень мягко и даже, можно сказать, нежно вошел в мои легкие, и так же ласково, с приятным ароматом, вышел обратно. Это было до того замечательно, что я в несколько затяжек докурил сигарету до фильтра и, выбросив окурок в урну, попрощался с практикантами и поспешил к Гесеру.

Сегодня Гесер был одет в белую с голубоватым отливом рубашку, и хотя на ней стояла эмблема “Дольче & Габана”, пошита она была из посредственной китайской ткани где-то, в лучшем случае, в Твери. Зато его брюки, которые он регулярно носит несмотря на пору года, хотя и вышли из моды лет 15 назад, выглядели очень современно, и сотрудники постоянно гадали – магия это или нет. Ноги свои он постоянно прятал под стол, потому что любил появляться на работе в старых поношенных тапочках, что в свое время послужило флешмобом для всего Ночного Дозора, и только приказом по организации Гесер смог прекратить это непотребство. Сам, правда, свою привычку так и не бросил, но выставлять тапочки напоказ перестал. Завершал его портрет галстук, купленный по случаю Ольгой в Берлине, который он ненавидел от всего сердца, но старался не снимать, чтобы не накликать нападки со стороны жены. De duobus malis minus est semper eligendum – из двух зол всегда выбирают меньшее, тут же пришло мне в голову.

– Присаживайся, Антон, – ласково встретил он меня. – Чаю хочешь?

– Спасибо, Борис Игнатьевич, но лучше давайте побыстрее к делу, я уже устал сидеть и пить чаи. Благодаря Ивану, я за это время выпил несколько кубометров чая и способен легко отличить сорта, собранные в Шри-Ланке, от китайских или индийских.

– Ну, побыстрее так побыстрее, – легко согласился Гесер, у которого сегодня было прекрасное настроение, – но себе я налью, кстати, именно настоящего цейлонского чая. – Как практически любой выходец из Средней Азии, Гесер любил пить обжигающе горячий чай в любое время суток. На этом поприще он одно время тесно сошелся с Иваном, но вскоре они разбежались из-за острых противоречий по поводу района произрастания правильного чайного куста. В то время, как Иван предпочитал готовить смеси из разных сортов, Гесер категорически настаивал на том, что чай обязательно должен быть с Цейлона, как он упрямо называл Шри-Ланку, обязательно высокогорным и только с района Нувара-Элия. Он не доверял тому чаю, который продавался в супермаркетах и даже в специализированных бутиках, весь чай ему привозили непосредственно с нескольких фабрик, которые находятся в указанном районе, и на это действительно была составлена специальная смета. Он сел в кресло напротив меня и продолжил. – Антон, по мнению нашего целителя первоначальную адаптацию ты прошел, и нет никакого смысла удерживать тебя здесь дольше. Но, – тут же добавил он, увидя мою не скрываемую радость, – наши аналитики утверждают, что тебе еще понадобится большая социальная адаптация, потому что мир, в котором ты жил раньше, значительно отличается от реального, от того мира, в котором теперь тебе придется жить всегда. – он громко, не стесняясь, отхлебнул чая, прикрыл глаза, оставив лишь крохотные щелочки, и продолжил. – С одной стороны, у тебя, конечно, есть семья, и я уверен, что и Светлана и Надя тебе помогут, как смогут, но и Ночной Дозор не вправе оставлять тебя без помощи. Ты сам знаешь, что у нас помимо Иных работают и вольнонаемные-люди, поэтому я и тебе предлагаю вернуться к нам, в Ночной Дозор, в компьютерный отдел, туда, где трудился до того, как перешел на оперативную работу. В таком решении много плюсов – знакомая обстановка, знакомая работа и знакомые люди, ты постепенно придешь в норму и мы сможем быть взаимовыгодными друг другу. Время от времени тебя будет навещать Иван для контроля твоего состояния, и ты даже не заметишь, как вернешься к своей прежней жизни. Я имею в виду, до того, как ты стал Иным, – быстро поправился он. – Я не тороплю тебя с ответом, у тебя есть сколько угодно времени на обдумывание, но поверь мне – так будет лучше всем.

Гесер снова отхлебнул чая и уставился на меня немигающим змеиным взглядом. Сотрудники рассказывали, что он даже умеет придавать вертикальную форму своим зрачкам, но только в тех случаях, когда разговаривает с неприятным ему человеком.

Никто, даже Светлана с Надей, не знали, что у меня уже давно был заготовлен ответ и я сейчас специально тянул время, чтобы дать понять Гесеру, что тщательно обдумываю его предложение. И только когда чай уже был полностью выпит, я его спросил:

– А можно мне в архив, Борис Игнатьевич?

Ни единым мускулом не выдав своего удивления, Гесер мгновенно просчитал варианты – штатное расписание компьютерного отдела, в принципе, заполнено до предела и ему приходилось идти на определенный компромисс, чтобы меня там пристроить. В то же время, идти работать в архив никто особо не хотел, поэтому должность заведующего до сих пор оставалась вакантной. Мое желание работать на минус шестом этаже он объяснил для самого себя тем, что мне, во первых, хочется больше проводить времени наедине с самим собой, а, во вторых, он вспомнил, как меня тянуло в архив в первые мои дни пребывания в лазарете, поэтому решение он выдал почти мгновенно:

– Архив так архив! Когда сможешь выйти на работу?

– Если вы не против, я бы недельку-вторую провел дома, но обещаю, что сильно тянуть с этим не буду.

– Никто тебя не торопит, отдыхай, сколько тебе нужно, можешь вон на море, например, съездить со Светланой, а я тем временем распоряжусь открыть тебе доступ к нашему архиву.

– Спасибо, но я думаю, что море пока подождет. Я немного соскучился по аналитической работе и архив для меня сейчас будет и работой, и отдыхом.

На этом мы и остановились. Из-за напряженной обстановки в городе свободных машин в наличии не было, Гесеру пришлось перезвонить секретарю и распорядиться сообщить Светлане, чтобы она за мной заехала, отпускать меня домой одного он еще явно побаивался.

Выйдя на улицу, я решил, что успею еще раз перекурить и снова достал смятую пачку. Но когда я попытался достать из нее сигарету, то обнаружил в ней шесть абсолютно ровных и красивых сигарет…

Неужели снова галлюцинации и мое место по прежнему в лазарете?! Я дрожащими пальцами еще раз пересчитал содержимое пачки. Шесть, как не крути. Пока я стоял в ступоре и пытался сообразить, как так произошло, рядом со мной остановилось такси. На задней дверце опустилось стекло и оттуда показалось чем-то весьма довольное личико Светланы. Она подмигнула и нарочито громко крикнула мне:

– Эй красавчик! Свободен? У меня мужа дома нет, может завалимся на пару часов? – Спрятав нераскуренную сигарету обратно в пачку, я плюхнулся рядом с ней на заднее сидение и хрипло сказал: – ОК, детка, диктуй водиле свой адрес!

Таксист явно не понимал, что происходит, у него даже заметно побагровела шея, но выучка свое дело сделала – он молча принял новый адрес и так же молча отвез нас домой.

Глава 2

Каждый раз, выходя на улицу, я чувствовал, как, дождавшись именно моего появления, колючий весенний воздух старательно начинал пробираться сквозь любые щели в моей одежде, пытаясь достать до тела и наградить меня влажным холодным ознобом. Я старательно кутался в свою демисезонную курточку, поднимал воротник и втягивал голову в плечи, но не помогало ничего. Мне было плохо.

Нет, погода как раз была хорошей – ярко светило солнце, но жара еще не успела стать той удушливо горячей субстанцией, что обволакивает тебя всего и заставляет потеть от пяток до макушки. Еще не успели по новой разгореться торфяники, и воздух был по весеннему чистым, как будь-то ушедший снег убрал с улиц всю накопившуюся за долгую зиму копоть и грязь. Даже по-весеннему одетые люди выглядели слегка удивленными и радостными, потому что город отряхнулся от старого убранства и вот-вот был готов надеть новое, зеленое. Нет, плохо было совершенно другое. Закончив свой рабочий день в архиве, я мог часами бесцельно блуждать по Москве, опасаясь сесть в рогатое чудище под названием троллейбус и стараясь пореже переходить через наземные переходы даже на зеленый сигнал светофора. Я по прежнему не узнавал ни эти проспекты, ни весь этот город. Как я мог забыть новую детскую площадку и замечательные удобные скамейки в своем дворе? Или новый рыболовный магазин возле супермаркета? Почему деревья поменяли свои очертания и даже местоположение, почему я помню их совершенно другими? Мне казалось, что Москва издевается надо мной, отыгрываясь за все те года, когда я сам без должного пиетета относился к ней и не замечал ничего вокруг, а теперь она властно и с наслаждением ставит меня на место. Мне не помогали ни прогулки с Ласом, ни поездки в машине с Семеном, ни походы в кино со Светланой, я по прежнему не понимал, почему кинотеатры снова становятся популярными и зачем в них продают попкорн. Все казалось ненастоящим, взятым из чужой жизни, непонятным и иногда даже страшным. Что-то заставляло меня бояться этого бесконечного уличного хаоса, насыщенного автомобильным угаром воздуха и всех этих немыслимых теней, которые дрожали в перегретом асфальтовом мареве.

– Может, сводить тебя к психологу? – неоднократно предлагала мне Света. – У меня даже есть на примете психолог-Иная, она будет счастлива поработать с тобой!

– Спасибо, любимая, но Арина хорошо со мной поработала, все нормально, просто мне нужно больше времени, чтобы привыкнуть к такой жизни.

– Антон, прошло уже два года с того момента, как ты стал человеком, но я же вижу, что тебе до сих пор неуютно среди людей, ты постоянно прячешься в своем занюханном архиве и даже дома бываешь все реже и реже. Поделись, пожалуйста, со мной, что тебя тревожит, в чем ты сам видишь свою главную проблему, откройся мне, ведь только так я могу помочь тебе!

– Скорее всего проблема в том, что я перестал быть Иным, но так и не научился быть Человеком. Но справиться с этим не поможет никакой психолог, даже если она Иная.

Как я мог объяснить ей, самому дорогому моему человеку, что больше всего на свете мне хочется той, прежней жизни – приходить на работу в родной Ночной Дозор, мотаться по миру, устраняя угрозы человечеству, о чем оно, человечество, не имело ни малейшего представления, изображать активную борьбу с отпрысками Завулона и радоваться тому, как развиваются отношения Нади и Кеши. И чтобы рядом со мной всегда была она, моя любимая Светка. А вместо этого я считал себя обязанным все больше и больше сворачивать наши взаимоотношения, чтобы со временем дать ей абсолютную свободу. Не обращая внимания на то, как больно это будет для меня.

Как не странно, единственным местом, где я себя нормально чувствовал, стал Архив. Чем больше я его узнавал, тем больше он поражал мое воображение, я не знал и не понимал, как может существовать что-то подобное в нашем мире. Нескончаемо огромный, временами он уже начинал казаться мне почти живым существом, которое свернулось клубочком и разрешало бродить внутри себя, пока оно спит. Я и сам не заметил, как начал с ним разговаривать, и хотя не произнесено было ни слова в ответ, убедил себя в том, что Архив слышит меня и воспринимает. Только здесь я чувствовал себя дома, в безопасности и при деле. Его бесконечные, тихие и темные коридоры странным образом меня успокаивали и приводили в чувство равновесия, которое мгновенно покидало меня, стоило мне только выйти на улицы нашего города. Я мог часами просто бродить по его закоулкам, с благоговением едва прикасаясь к ветхим корешкам таких же ветхих книг. Здесь постоянно царила оптимальная влажность и температура, для удаления пыли применялись какие-то специальные заклинания, поэтому все рукописи выглядели точно так же, как и тогда, когда их в последний раз касалась рука человека. Сначала я несколько дней просто привыкал к этому воздуху, к гулкой тишине высоченных сводов, пытался разобраться в многочисленных ходах и поворотах, которые создавали казалось бы непроходимый лабиринт, но даже в них была заложена какая-то магия, потому что в результате я всегда выходил к своему рабочему месту. Немного попривыкнув, я начал заниматься тем, для чего, собственно, и попросился работать в архив – искать любые записи, касающиеся превращения человека в Иного. Я рылся в каталогах, которые создала для нас Элен Киллоран, научился выделять из массы информации крупицы необходимых мне данных и как ищейка бросался к стеллажам, обнаружив, как мне казалось, хоть какой-то крошечный след. Но проходили дни, недели, месяцы, а мне так и не удавалось обнаружить хоть что-то, касающееся моей проблемы.

Из всех Иных пока только Надя изредка проявляла интерес к моей работе, приходя ко мне развеяться после занятий, иногда даже с Кешей. После одной из экскурсий по Архиву, которую я ей устроил, она задумчиво заявила:

– Папа, а тебе не кажется, что Архив – это нечто более сложное, чем просто место для хранения манускриптов?

– Кажется, доча, еще как кажется! Но мне интересно, что увидела в нем ты?

– Помнишь, еще когда я в первый раз к тебе пришла, то уже вроде прислушивалась к чему-то?

– Помню, – улыбнулся я. – Я еще сказал, что мышей и тараканов здесь нет, и вурдалаки по нему не шастают.

– Да, точно, – улыбнулась и Надя. – Тогда я сама еще не понимала, что могло так меня заинтересовать, но в последний раз я уже целенаправленно пыталась просканировать его через Сумрак и кое-что интересное, как мне показалось, все-таки таки обнаружила. – Она лукаво посмотрела на меня.

– Ну не томи, пожалуйста, – взмолился я.

– Хорошо. – снова улыбнулась Надя. – Что ты помнишь из университетской программы о Бутылке Клейна?

Вопрос оказался настолько не в тему, что достаточно сильно озадачил меня, но очень не хотелось пасть лицом в грязь перед собственной дочкой, поэтому, порывшись на задворках памяти, я ответил:

– На сколько я помню, это объемная топографическая фигура с односторонней поверхностью, названная по имени математика, который ее описал.

– Правильно, папочка, ты у меня умничка! – как не странно, меня очень польстила ее похвала. – Мне пришлось немного полазить по интернету, чтобы убедиться, что я права, и если в двух словах, то все помещение Архива оказалось очень похожим на Бутылку Клейна, только несколько усложненный ее вариант. И входишь ты сюда через единственно возможный проход – ее горлышко.

Я попытался представить себя внутри огромной бутылки, переполненной рукописями и артефактами, которые должны были постоянно сваливаться со своих полок из-за кривизны пространства.

– А проходы между стеллажами…

– Правильно, папочка, проходы – это многообразие Лент Мебиуса с переменой гравитационной составляющей, из-за чего ты всегда уверен, что движешься в одной плоскости.

Так очень часто бывает, когда ты замечаешь какие-то странности, но, не найдя вразумительного ответов, начинаешь воспринимать их уже как должное, но стоит кому-то дать тебе дополнительную информацию или даже просто подсказку, как в голове срабатывает незримый тумблер, раздается щелчок и разрозненная мозаика складывается в одну цельную картину. Мне, например, сразу стало понятно отсутствие тупиков в Архиве и почему я всегда могу возвратиться к своему рабочему месту.

– А кто создал это чудо ты не нашла?

– Ну, это уже скорее вопрос к тебе, ты же у нас архивариус, – поддела меня Надя. – Не думаешь же ты, что такие сведения можно легко найти в обычных человеческих энциклопедиях? И еще я думаю, что это произведение искусства было создано не в Москве, и даже не в России, а в совершенно другом месте за тысячи лет до того, как здесь был построен город. Наверняка должны были сохраниться записи о том, каким образом и откуда Архив был перемещен на территорию Москвы, вот тут тебе, папочка, и карты в руки.

– Ты думаешь, это может как-то пригодится Ночному Дозору?

– Не знаю, я как-то не думала об Архиве в этом аспекте, просто мне показалось, что для тебя это может быть интересным.

Наверное, Надя сама не подозревала, насколько она оказалась права. Благодаря дочери, я получил возможность отвлечься от своих горьких размышлений и заняться новой очень интересной работой. И чем черт не шутит – а вдруг наш Архив действительно не был построен на своем теперешнем месте, а являлся когда-то гробницей египетского фараона или, к примеру, китайского императора и лишь намного позже был изъят Светлыми для более полезной цели?

Прежде всего я решил поговорить с Элен Киллоран, кто же еще, как не она, мог знать больше о нашем Архиве. С помощью аналитиков, которые считали, что знаю все о том, что, где и когда, я узнал, что работает она сейчас в Королевском архиве Ночного Дозора в Копенгагене, и с ней легко можно связаться по телефону, номер которого мне и вручили.

– Привет, Антон! – обрадовалась девушка. – Слышала, что с тобой произошло, сочувствую, но рада, что ты сумел найти себя в моем любимом деле!

– Спасибо, Элен! – я действительно был тронут, хотя, если честно, уж коль она так переживала из-за моей судьбы, то давно могла бы позвонить и сама. – Хотел тебя спросить, куда ты спрятала одеяло, а то здесь прохладно и я постоянно мерзну на твоей постели?

– Какое одеяло, Антон? – не поняла Киллоран. – А, это есть ваш русский юмор такой, да? – засмеялась она, специально коверкая фразу на иностранный манер, а затем лукаво добавила, – Или ты хочешь пригласить меня, чтобы я тебя согрела?

Вспомнив угрозу своей жены по поводу двух индейцев под одним одеялом, я слишком торопливо отказался от предложения Элен, чем немало ее потешил.

– Спасибо, дорогая, но это уже как нибудь в другой раз. Сейчас меня интересует другое – ты несколько лет провела в нашем Архиве, тебе ничего не показалось странным в его, скажем так, архитектуре?

– Да нет, – уже обычной русской фразой ответила Элен. – Архив как архив, как и многие другие, как мне кажется. Может только побольше остальных, и магией наполнен по завязку, даже я со своим пятым уровнем это почувствовала. Но, если честно, я мало внимания обращала на само помещение, меня больше интересовало его содержимое.

– А среди содержимого тебе не встречались упоминания о том, как Архив создавался и кто его этим содержимым наполнял?

– По поводу его строительства я ничего не помню, кажется, ничего не было такого, а вот по поводу наполнения могу с уверенностью сказать, что во всех архивах это происходило однотипно – сначала вождю, императору или верховному жрецу подданные тащили все непонятное, найденное у ведьм, колдунов, в разграбленных библиотеках и даже просто на улицах, а уже у тех все потихоньку изымали Иные, тщательно просматривали и оставляли себе лишь то, что их интересовало.

– Ты хочешь сказать, что первоначальным накопительством занимались все-таки люди?

– Конечно, кстати, именно у людей была отжата, как вы любите говорить, Александрийская библиотека, которая якобы сгорела, а московские архивы Светлых и Темных поровну поделили библиотеку Ивана Грозного.

– Это очень интересно! – я подумал, что нужно будет попросить разрешения Завулона на сотрудничество с его архивариусом. – Но немного не то, что меня интересует. Возможно, ты знаешь, кто проектировал эти подземные хранилища?

– Извини, Антон, вряд ли я смогу тебе в этом помочь. Я никогда особо не задумывалась над этим вопросом, да и сами Иные, как мне кажется, не придавали этому большого значения – некоторые архивы до сих пор находятся в карстовых пещерах или в соляных шахтах, в качестве хранилища применялись любые более-менее подходящие помещения, лишь бы не строить их самим.

Мы вместе посмеялись над последним ее утверждением, и она пообещала обязательно связаться со мной, если обнаружит что-либо новое.       Я почувствовал, что вступаю на совершенно неизведанную территорию. Никто до меня, казалось, не интересовался Архивом, как целостным объектом, мне первому выпала честь исследовать его родословную и определить, как и откуда он оказался на территории Москвы.

– Борис Игнатьевич, – позвонил я Гесеру. – Вы не помните случайно, кто был архитектором нашего Архива?

– Даже не хочу спрашивать, для чего это тебе нужно, могу лишь сказать, что твой архив уже существовал, когда я впервые здесь появился. Еще вопросы есть? – я почувствовал, что шеф занят и поспешил отключиться.

С подобным вопросом я решил обратиться и к Завулону. Мой дед сильно охладел ко мне после того, как я стал человеком, но контакт, хоть и на минимальном уровне, все-таки поддерживал, скорее всего, правда, из-за Абсолютной правнучки. После непродолжительного прослушивания известной музыкальной фразы, я, наконец, услышал хорошо поставленный голос автоответчика :

– Добрый день! Вы позвонили в офис Дневного Узора! (Ах, хитрецы, а ведь действительно слово “узор” звучит более расплывчато, чем “дозор”). Ваш звонок очень важен для нас! (ха-ха, как бы не так!).

– Если вы желаете заказать сувенирную продукцию фирмы “Дневной Узор”, нажмите на кнопку 1 (Интересно, о какой сувенирной продукции идет речь?).

– Если вас интересует вопрос получения лицензии, нажмите 2! (Осталось с того времени, когда в Дневном Дозоре были вампиры, догадался я).

– Если вам нужна зарядка, наберите 4! (Слово “амулетов” было “случайно” пропущено).

– Если вам нужны услуги Темного целителя, нажмите 5! (С помощью одного только слова, “Темного”, фраза начинала блистать мистическими отблесками, что должно было дополнительно привлекать доверчивого обывателя).

– Если вы обнаружили некорректные действия Ночного Узора, нажмите 6! (Вот наглецы!)

– Если вы желаете получить вознаграждение, касающееся кнопки 6, нажмите на кнопку 7! (Нужно Гесеру доложить, вдруг он не в курсе!).

– Если вы желаете прослушать сообщение еще раз, нажмите кнопку 8!

– Для заказа пиццы наберите 999 в перевернутом положении и дежурный по пицце расскажет, куда вам следует идти!

– и для того, чтобы абонент собрался с мыслями и решил, на какую кнопку ему стоит нажимать, а на какую – нет, в трубке зазвучала до чертиков надоевшая мелодия.

Я уже знал о подвохе, поэтому сразу нажал пропущенную кнопку с цифрой 3.

– Добрый день! – раздался вежливый женский голос. – Менеджер Валерия, как я могу к вам обращаться? – чуть-чуть магии в голосе, и вы уже готовы рассказать совершенно незнакомому человеку свои самые сокровенные тайны, поэтому я не мешкая представляюсь.

– Антон Городецкий, сотрудник Ночного Дозора, прошу соединить меня с Завулоном по личному вопросу. – на том конце провода раздалось какое-то шуршание и тот же голос, но уже в чисто деловой тональности, сообщил:

– В настоящее время шеф занят, могу ли я вам чем-либо помочь? – как бы не так, занят он, кувыркается где-нибудь с девочками, подумал я, но в трубку вежливо ответил:

– Уважаемая Валерия, в настоящее время, – я специально сделал ударения на этих словах, – меня интересует вопрос вашего архива и мне бы хотелось побеседовать с вашим архивариусом.

– Уважаемый Антон Городецкий, – ответила мне той же монетой Валерия. – Насколько я осведомлена, штатным расписанием Дневного Узора… тьфу, простите, Дозора, – мы синхронно прыснули, – должность архивариуса не предусмотрена. Но я постараюсь сейчас навести справки и затем смогу более подробно ответить на ваш вопрос. Не отключайтесь, пожалуйста! – и в трубке снова зазвучала опостылевшая мелодия.

Минут через 10 ко мне “на минутку” перед очередной “пятиминуткой” у шефа заскочила Светлана.

– Чего у тебя трубка не на месте лежит? – кивнула она на аппарат.

Пришлось ей рассказать, что я ожидаю отклика из офиса Дневного Дозора, но ждать, по видимому, придется еще долго.

– Это мы сейчас посмотрим, – злорадно заявила Светлана, взяла трубку и начала прислушиваться к происходящему на том конце. Затем она что-то прошипела в микрофон и на возмущенное “Ой, что это было!”, спокойно, но внушительно произнесла:

– Алё, курица завулоновская, ты в курсе, кто тебе только что звонил?

– Конечно, – ответил почему-то всхлипывающий и слегка шепелявый голос Валерии. “Я ей шестерочку вырвала” – промурлыкала мне в ухо Светлана. – “Без наркоза”. Обожаю свою жену.

– Антон Городецкий, – послушно продолжала Валерия. – Бывший Высший Светлый, но сейчас обычный человек, почему я должна выполнять его пожелания?! – попыталась она возмутиться, но Светка тут же поставила ее на место.

– А кто жена у него ты знаешь? – вкрадчиво спросила она.

– Д-да, Светлана Городецкая, Высшая Светлая, – послушно ответила “менеджер Дневного Узора”, понимая, что на этот раз она вляпалась очень серьезно и одним зубом может не отделаться. А шеф даже бровью не поведет, чтобы ей помочь. Завулон не возражал против того, чтобы его сотрудники могли под настроение похамить обычным людям, но когда случались накладки подобные этой, делал вид, что его это не касается.

– Через две минуты чтобы вся информация была готова, я лично проверю, надеюсь, мне не придется больше выдергивать твои зубки, – мягко распорядилась Светлана и передала трубку мне. – Я убежала. – она чмокнула меня в щеку. – А эта Валерия теперь сделает все, что тебе нужно.

И действительно, через две минуты я уже знал, что Темные и раньше приделяли слишком мало внимания своему Архиву, а после того, как переехали в новый офис, вообще законсервировали его с помощью магии и забросили. По ее словам, их архив находился в старых московских подземных ходах, вырытых еще в XIII – XV веках, и ничего особенного собой не представлял.

– А вы можете проверить, в каком он сейчас состоянии? А то вдруг мне придется там поработать, если у вас своего архивариуса нет? – улыбнулся я в трубку.

– Да с какой это я стати… – попыталась было возмутиться Валерия, но я совершенно невежливо перебил ее.

– Мне показалось, что у тебя кариес на верхнем правом резце, может, позвать еще раз стоматолога?

– Уважаемый Антон Городецкий, муж Великой Светлой Светланы Городецкой! – торжественно раздалось в трубке. Я не удержался и в голос заржал. – По вашему запросу ответ будет получен через... 48 секунд от нашего патруля, который случайно оказался в указанном районе, – невозмутимо продолжал вежливый голос с нотками ненависти. – Не кладите трубку, ваш звонок очень важен для нас!

Я терпеливо ждал, но ни через 48 секунд, ни через пять минут ответа так и не получил, дождался лишь того, что трубку поклали именно в офисе Дневного Дозора. Правда, тут же зазвонил мой аппарат. На проводе был сам Завулон.

– Антон, – не здороваясь начал он. – Ты знаешь, где находится наш архив?

– Нет, – удивился я. – Но могу предположить, что где-то в районе старого офиса.