Текст книги "Реальный социализм"

Автор книги: Николай Старилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Почему экономическое положение в стране, которая, согласно заявлениям ее руководителей, развивается быстрыми и устойчивыми темпами и не знает кризисов, а народ един в своих устремлениях и сплочен вокруг своей "родной коммунистической партии", постоянно ухудшается, почему люди в этой счастливой стране с каждым годом, по их общему мнению, живут все хуже, почему растут пены, почему процветает беззаконие, воровство и спекуляция, почему небывалыми темпами растет пьянство, почему социалистическая страна, которая выплавляет больше всех стали и производит много всего другого больше, чем любая другая страна, может неограниченно увеличивать производство водки, но не в состоянии производить мясо или бумагу в достаточном количестве, почему в СССР двое рабочих производят столько же, сколько один американский, а четверо крестьян столько, сколько один американский фермер, почему в результате бурного развития страна перешла со второго на третье место в мире по уровню валового национального продукта? Этот ряд вопросов можно продолжать и продолжать.

Тот, кто задаст себе эти вопросы (а их сейчас задают себе все), невольно должен задуматься – где он живет? В социалистической стране? Но все говорит против этого. В капиталистической? Но у нас нет капиталистов. "Связь между исторически данным распределением и исторически данными материальными условиями существования того или иного общества настолько коренится в природе вещей, что она постоянно находит свое отражение в народном инстинкте. Пока тот или иной способ производства находится на восходящей линии своего развития, до тех пор ему воздают хвалу даже те, кто остается в убытке от соответствующего ему способа распределения. Так было с английскими рабочими в период возникновения крупной промышленности. Более того: пока этот способ производства остается еще общественно – нормальным, до тех пор господствует, в общем, довольство распределением, и если протесты и раздаются в это время, то они исходят из среды самого господствующего класса (Сен-Симон, Фурье, Оуэн) и как раз в эксплуатируемых массах не встречам никакого отклика. Лишь когда данный способ производства прошел уже немалую часть своей нисходящей линии, когда он наполовину изжил себя, когда условия его существования в значительной мере исчезли и его преемник уже стучится в дверь, – лишь тогда все более возрастающее неравенство распределения начинает представляться несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от изживших себя фактов к так называемой вечной справедливости. Эта апелляция к морали и праву в научном отношении нисколько не подвигает нас вперед; в нравственном негодовании, как бы оно ни было справедливо, экономическая наука может усматривать не доказательство, а только симптом. Ее задача состоит, напротив, в том, чтобы установить, что начинающие обнаруживаться пороки общественного строя представляют собой необходимое следствие существующего способа производства, но в то же время также и признак наступающего разложения его, и чтобы внутри разлагающейся экономической формы движения открыть элементы будущей, новой организации производства и обмена, устраняющей эти пороки. Гнев, создающий поэтов, вполне уместен как при изображении этих пороков, так и в борьбе против проповедников гармонии, которые в своем прислужничестве господствующему классу отрицают или прикрашивают эти пороки; но как мало этот гнев может иметь значения в качестве доказательства для каждого данного случая, это ясно уже из того, что для гнева было достаточно материала в каждую эпоху всей предшествующей истории."

Может быть социализм – красивая сказка, придуманная К. Марксом и Ф. Энгельсом? А может быть все проблемы возникли просто из неправильных, неумелых действий отдельных людей? Но, если мы живем в социалистическом обществе, где власть принадлежит народу, значит народ может и должен сменить этих руководителей? Мы все отлично знаем, что это невозможно, что народ у нас никого не сменяет,

Безусловно, руководитель (или руководители) может быть лучше или хуже, талантливым или бездарным, даже ничтожным, и ни одно общество не застраховано от того, что по какому-то стечению обстоятельств к власти может придти болван или негодяй, но все дело в том, каковы формы и степень контроля за этой властью. Экономические отношения не зависят от воли и желания отдельных людей, какие бы "царские посты" они ни занимали. Если в XX веке в течение 70 лет общество не может обеспечить себя всем необходимым, когда более ила менее сносно обеспечивается лишь столица государства, да и то потому, что революция слишком страшный призрак, когда после 30 лет мирного развития экономика страны начинает топтаться на месте и даже идти вспять, если через 70 лет социалистического развития по размеру национального дохода на душу населения страна занимает место в третьем десятке, то возникает вопрос – что же это за отрой, в котором люди, работающие и живущие в отвратительных условиях, не в состоянии купить себе килограмм мяса или приличный костюм, что же это за строй, руководители которого являются выдающимися и даже гениальными деятелями, "верными марксистами-ленинцами", а после ухода их о политической сцены "выясняется", что они как на подбор были уголовными преступниками, извращали марксистскую теорию, да и просто были... дураками? Я говорю о Советском Союзе и далее в основном исследуется эта страна, хотя в любой другой дело обстоит примерно также, будь то Китай или Польша.

Советский Союз – первая и единственная (почему единственная – станет ясно позже) классическая страна "реального социализма", также как Англия в свое время была классической страной частного капитализма, а Французская революция классической буржуазной революцией. Естественно, что исследование "реального социализма" просто необходимо вести на примере СССР.

Наблюдения и размышления над окружающей советской действительностью, возникавшие вопросы, заставили меня обратиться к первоисточникам – работам К. Маркса и Ф. Энгельса. Постоянное расхождение громогласных заявлений официальной пропаганды с реальной жизнью, с реальными делами, возбудили во мне сильные сомнения насчет политической и экономической принадлежности существующего у нас строя и его руководителей,

Закономерным этапом стало применение теории научного коммунизма к реальным общественным отношениям в Советском Союзе.

Если моя работа вообще увидит свет, то впервые она будет, вероятно, напечатана где-то в чужой стране и на чужом языке, и тем не менее, хотя выводы, сделанные мной применимы к любой стране "реального социализма", работая над рукописью я прежде всего думал о своем народе, о своей стране и не только потому что я русский, а потому, что русский народ, как ни один народ в мире, заслужил своей трагической, великой и благородной историей, своими неисчислимыми жертвами не только ради себя, но и ради других народов, счастливую жизнь.

И я верю в то, что русский народ покажет всему миру пример, первым откроет дорогу человечеству к действительной свободе.

КНИГА 1

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ

" Для диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу. У нее, правда, есть и консервативная сторона: каждая данная ступень развития познания и общественных отношений оправдывается ею для своего времени и своих условий, но не больше. Консерватизм этого способа познания относителен, его революционный характер абсолютен – вот единственное абсолютное, признаваемое диалектической философией. "

ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС

Часть 1

ПОЛИТИКА

"Эта исполнительная власть с ее громадной бюрократической и военной организацией, с ее многосложной и искусственной государственной машиной, с этим войском чиновников в полмиллиона человек рядом с армией еще в полмиллиона, этот ужасный организм-паразит, обвивающий точно сетью все тело французского общества и затыкающий все его поры, возник в эпоху абсолютной монархии, при упадке феодализма, упадке, который этот организм помогал ускорять,"

КАРЛ МАРКС

1.Политическая история

Что же это такое – "реальный социализм"? Откуда он взялся и почему?

Великая Октябрьская социалистическая революция (которую первые годы почему-то называли сами участники "Октябрьским переворотом") произошла 25-26 октября ( 7-8 ноября нового стиля) 1917 года, в Петрограде.

Первая победоносная социалистическая революция, которая ... Стоп, стоп! Каким образом социалистическая, то есть пролетарская революция, могла произойти в крестьянской стране, в стране с зачаточной промышленностью, в стране оплошного бескультурья, больше того – сплошной неграмотности?

В. И. Ленин ответил: Революционная ситуация, империалистическая война, разруха, голод, наличие организованного авангарда пролетариата – партии большевиков, буржуазно-демократическая (с февраля 1917 года) республика. На первый взгляд трудно спорить с этими доводами, но тот, кто знаком с марксизмом не по речам "верных ленинцев", должен понять, что как предпосылки социалистической, пролетарской революции эти доводы не стоят и ломаного гроша, потому что здесь нет главного – уровня экономического развития, позволявшего совершить социалистическую революцию. Вспомним слова Ф, Энгельса, приведенные мной в предисловии – только, когда данный способ производства прошел значительную часть своего пути по нисходящей, когда он в значительной мере изжил себя и т.д., – может ли человек в здравом уме говорить о том, что в России 1917 года капитализм достиг таких высот, что уже начал спускаться под гору? Капитализм в России был в начале своего развития. Ленин часто говорил, что царская Россия отстала от передовых капиталистических стран на столетие, но после Февраля 1917 года он почему-то забыл об этом – о том, что уровень развития экономики России, уровень развития производственных, общественных отношений находится где-то на уровне Англии после окончания наполеоновских войн.

Вот каким был социальный состав населения России в 1913 году по оценке Немчинова:

Рабочий класс 14,8%

в т.ч. сельскохозяйственные

рабочие 3,5%

Крестьяне и ремесленники

(без кулаков) 66,7%

Буржуазия и помещики 16,3%

в т.ч. кулаки 11,4%

Интеллигенция 2,2%

Итак, почти 4/5 всего населения – крестьянство.

Численность рабочего класса.

1 вариант

тыс,чел. %

Рабочие фабрично-заводской,

горнозаводской и добывающей

отраслей промышленности 3643,3 18,4

Надомники, кустари

городские и сельские 3500,0 17,6

Чернорабочие и поденщики 1500,0 7,5

Строительные рабочие 1500,0 7,5

Рабочие и служащие железно

дорожного транспорта 1265,7 6,3

Рабочие и служащие

водного транспорта 500,0 2,5

Рабочие и служащие

учреждений связи 91,0 0,5

Сельскохозяйственные рабочие 5000,0 24,9

Рабочие и служащие

торговых учреждений

и предприятий 365,0 4,2

Домашняя прислуга и

прислуга в учреждениях 2100,0 10,6

ВСЕГО: 19965,0 100,0

П вариант

Рабочие фабрично-заводских,

горно-заводских и казенных

предприятий 3100 17,6

Рабочие надомники,

рабочие городской и

сельской местной

промышленности 3000 16,8

Работники транспорта и связи 1400 8,0

Строительные рабочие 1500 8,5

Чернорабочие и поденщики 1100 6,3

Сельскохозяйственные рабочие 4500 25,6

Прислуга в учреждениях, на

предприятиях, в усадьбах и

домашняя прислуга 2100 12,0

Рабочие, ученики и служащие

в торговле, гостиницах,

ресторанах и т.д. 865 4,9

ВСЕГО: 17565 100,0

Возьмем за основу максимальную цифру, которую приводит Гапоненко.

Рабочие фабрик, заводов – 3 миллиона 643 тысячи человек. Со второй строки таблицы начинаются вопросы. Можно ли считать ремесленников рабочими? До сих пор ремесленник был ремесленником, а рабочий – рабочим. Разница между ними непонятна только ученым мужам, если же имеются ввиду "ремесленники", работающие по найму, на хозяина, то это уже не ремесленники в прежнем понимании и такие вещи надо расшифровывать, а не валить в кучу.

Сельскохозяйственные рабочие. Батраки, проще говоря, то есть безземельные или малоземельные крестьяне и до сельскохозяйственного рабочего им еще очень далеко, Процесс этот даже сейчас, спустя 70 лет еще далеко не закончился. Так что, извините, но батраков 1913 года я в пролетариат записать не могу. Что же касается ленинского "полупролетариата", то я считаю, что всерьез об этой детски-мошеннической проделке не стоит и говорить – чтобы "доказать" возможность социалистической революции в России Ленину надо было где-то отыскать недостающие полсотни миллионов рабочих и, не мудрствуя лукаво, он одним росчерком пера зачислил крестьян в рабочие. By а ля! Пролетариат составляет больше половины населения страны! Да здравствует социалистическая революция!

Работники транспорта и связи. Здесь рабочих смешали со служащими,

Рабочие торговых учреждений. Рабочие, конечно, есть в магазинах и даже ресторанах, но зачислять половых в трактирах, приказчиков в магазинах и лавках и уборщиц в учреждениях в пролетариат – дальше, кажется, идти уже некуда, Ан нет, "Домашняя прислуга" тоже попадает в "пролетариат", Ну, что ж – каков учитель, таковы и ученики. Интересно, понимали сами Гапоненко и Рашин, какую чушь выдают за научную работу? Нянька, качающая зыбку, официант в "Яре" – ай, да пролетариат!

Если говорить серьезно, то нельзя считать рабочим, пролетарием человека только потому, что он работает по найму, важно кем он работает и где он работает, важно кто он, иначе придется записать и управляющего имением и директора завода – в пролетариат. Прописные истины? Конечно, но мы только что убедились, что и их не всегда понимают. Служащие и рабочие – различные явления и различные понятия. Кроме того, есть большая разница между работниками так называемой сферы услуг (особенно в России начала XX века) и рабочими производственной сферы. Эта разница – качественная. Первые в подавляющем большинстве не производят никакой прибавочной стоимости, вторые – производят.

Что же у нас осталось в итоге? 8-9 миллионов пролетариев, то есть менее 1/10 части населения.

Крестьяне и прочая мелкая буржуазия – более 80% населения.

Остальные – буржуазия, помещики, чиновники, интеллигенция.

И при таком классовом составе населения Ленин собирался строить социализм?!

Мне могут возразить, что дело еще и в качестве пролетариата. Ну, во-первых, когда десять человек навалятся на одного, исход борьбы предрешен, а то, что более половины рабочих было неграмотно, говорит о том, каким было качество тогдашнего пролетариата. Филистеры "реального социализма" объявят, конечно, что я "клевещу на героический рабочий класс" – им не привыкать выплевывать пышные фразы, но я предпочитаю исследовать реальные отношения, а унизить рабочих 1917 года то, что в силу определенных исторических и экономических условий, они были неграмотны, малочисленны или имели в родной деревне надел земли, на котором применяли бывало наемный труд – никак не может. Это печальный для нашей истории факт, не более. Бояться реальной жизни, фактов могут и должны трусливые душонки лакеев "реального социализма", которым выдают за этот спасительный страх похлебку пожирнее, чем "героическому рабочему классу".

И последняя таблица.

На 1000 муж. На 1000 жен. На 1000 всего

пола грамотных пола грамот. насел. грамот.

1897г. 1920 1897 1920 1897 1920

1. Европейская

Россия 326 422 136 255 229 330

2. Северный

Кавказ 241 357 56 215 150 281

3. Сибирь(Западная) 170 307 46 134 108 218

ВСЕГО: 318 409 131 244 223 319

Источник: В.И. Ленин. "Странички из дневника".

Приведя эту таблицу Ленин далее пишет: "Это показывает сколько еще настоятельной черновой работы предстоит нам сделать, чтобы достигнуть уровня обыкновенного цивилизованного государства Западной Европы." (подчеркнуто мной – Н.С.)

Почему после октября 1917 года Ленин так и не завершил одну из своих главнейших(а может быть и самую главную) работ – "Государство и революция"? Уж не потому ли, что реальность не очень-то этому способствовала? Безусловно, "опыт революции" куда интереснее проделывать, чем писать о нем, но ведь писал и много писал! Только вот, то что ему приходилось писать, исходя из опыта Октября, нельзя было ставить рядом как продолжение "Государства и революции". На все у Ленина нашлось время – и на "ренегата Каутского" и на "детскую болезнь левизны" и т.д. и т.п., а вот для такого "мелкого' вопроса, как организация политической власти пролетариата у него видите ли "времени не нашлось". Нет, дело не в нехватке времени. Как прекрасно он все расписал на сотне страниц, как отлично исследовал работы К. Маркса и Ф. Энгельса, опыт Парижской Коммуны, И что же он сделал, придя к власти? "Как это обычно бывает, когда власть попадает в руки доктринеров, и те и другие делали, по иронии истории, как раз обратное тому, что им предписывала доктрина их школы."

Главная, вернее первая задача пролетарской, социалистической революции – разбить, уничтожить государственную машину угнетения. Неужели тем, что министерства назвали "наркоматами" (в 1946 году и это филологическое различие исчезло) и статских советников заменили партийными боссами, балтийскими матросами и питерскими рабочими (кстати эта замена произошла совсем не в тех масштабах, как показано в некоторых кинофильмах) , могло что-нибудь измениться и машина угнетения вдруг стала "машиной свободы"? Дело не в том, кто сидит в кресле, не в том, кем этот человек был до того, как сел в это кресло, а в том, где, он сидит в кресле, выбран он народом или какой-то узкой группой, может ли народ в любое время заменить его, в чьих интересах он действует.

На все эти вопросы приходится ответить в том смысле, что народ, больше того, даже рабочий класс – никакого влияния ни на выбор, ни на деятельность этих людей не имел.

Неубедительно? "Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата... Я предвижу одно возражение, исходящее либо прямо, либо косвенно из тех сфер, которые делают наш аппарат старым, т.е. от сторонников сохранения нашего аппарата в том же до невозможности, до неприличия дореволюционном виде, в каком он остался и посейчас..."

Но власть пролетариата, трудящихся, народа – несовместима с буржуазным государственным аппаратом – одно исключает другое. "Коммуна должна была о самого начала признать, что рабочий класс, придя к господству, не может дальше хозяйничать со отарой государственной машиной; что рабочий класс, дабы не потерять снова своего только что завоеванного господства, должен, с одной стороны, устранить всю старую доселе употреблявшуюся против него, машину угнетения, а с другой стороны, должен обеспечить себя против своих собственных депутатов и чиновников, объявляя их всех, без всякого исключения, сменяемыми в любое время," (подчеркнуто мной – Н.С.). К. Маркс, Ф. Энгельс и Парижская Коммуна это доказали, Ленин в "Государстве и революции" повторил как символ веры... и через три месяца отрекся без лишнего шума на деле.

Так почему же эта пресловутая "машина угнетения" не была разбита вдребезги? Сил, что ли, не хватило? Или по злому умыслу? Взяли, мол, Ленин с Троцким, да и обманули народ, вместо социализма подсунули ему черт знает какую дрянь?

С кем собирался Ленин отроить социализм? С неграмотным крестьянином? Ему можно оказать "бей помещиков, бей богатых". И он будет бить. И бил, потому что большевики дали ему землю, а ради этого крестьянин был готов на все, но построить социализм с крестьянином нельзя! Иначе социализм давным-давно произвели бы на свет средние века.

Рабочий класс? Ничтожная горсть в общей массе народа.

Страна? Нищая, неграмотная.

Экономика? Отстала от передовых стран лет на сто.

Из чего взяться социализму? Из деревянной сохи?

"Ну, а если пролетариат и беднейшее крестьянство возьмут в руки государственную власть, организуются вполне свободно по коммунам и объединят действие всех коммун в ударах капиталу, в разрушении сопротивления капиталистов, в передаче частной собственности на железные дороги, фабрики, землю и прочее всей нации, всему обществу, разве это не будет централизм? Разве это не будет самый последовательный демократический централизм? и притом пролетарский централизм?".

Да уж, организовались "по коммунам" и "вполне свободно", если бы. А без этих "вполне свободно организованных коммун" от пролетарской демократии остается только централизм, который одинаково приложим к любому строю и любому режиму.

Или еще один ленинский тезис: "Возьмем власть, а потом уж создадим предпосылки для строительства социализма!"

Не говоря об оригинальной "марксистской" трактовке вопроса, допустим, что это возможно, то есть возможно, что "сначала соберем урожай, а потом засеем поле". Но как это можно осуществить реально? Предложить рабочим и (в первую очередь) крестьянам – надо создать экономическую базу социализма промышленность и т.д. и т.п., поэтому вы сейчас должны: жить в землянках, умирать от голода и надрываться на работе даром... И воодушевленные радужной перспективой грядущего в туманной дали сказочки-социализма, люди добровольно пойдут в землянки, будут умирать от голода, будут есть собственных детей, отдавая пшеницу на "развитие тяжелой промышленности". Как отнесся народ к такой перспективе в действительности – показали крестьянские восстания и рабочие забастовки в 1920-1921 годах.

Следовательно, нужно заставить рабочих и крестьян создавать промышленность, то есть организовать для этой цеди невиданное ограбление рабочих и крестьян, то есть объективно нужна была власть, которая сможет это сделать – ограбить и удержать в повиновении. Как оказалось, никуда не деться от необходимости "первоначального накопления".

Все практические действия Ленина после Октября идут вразрез с его прежними теоретическими взглядами, то есть с марксизмом, в верности которому он клялся всю жизнь. Любопытно, как неуклюже этот блестящий полемист и аналитик пытается объяснить сохранение старого госаппарата, "забывая", что это вообще нельзя объяснить, если не признать, что никакой социалистической, пролетарской революции не было: "Привлечение многих рабочих в ЦК будет помогать рабочим улучшить наш аппарат, который из рук вон плох (Прошло уже более 60 лет с тех пор как он написал эти слова. Где же эти рабочие? – Н.С.) Он у нас, в сущности, унаследован от старого режима, ибо переделать его в такой короткий срок, особенно при войне, при голоде и т.п., было совершенно невозможно(Парижская Коммуна "при войне, при голоде и т.п." проделала его за две недели! Если революция действительно социалистическая, народная, то война, голод или другие препятствия – всего лишь побудительный мотив для еще более быстрой переделки, а вернее разрушения старой машины угнетения и создания нового механизма власти народа – Н.С.). Поэтому тем "критикам", которые с усмешечкой или со злобой преподносят нам указания на дефекты нашего аппарата, можно спокойно ответить, что эти люди совершенно не понимают условий современной революции. За пятилетие достаточно переделать аппарат вообще невозможно, в особенности при тех условиях, при которых происходила революция у нас. Достаточно, если мы за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии, и это при условии враждебной международной обстановки представляет из себя дело гигантское. Но сознание этого никоим образом не должно закрывать от нас того, что мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя и отбуржуазии и что теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата." (Не на преобразование, не на разрушение, а на "улучшение" вот ведь как! – H.С.).

Как же можно создать новый строй, новое общество ("а не "государство" это весьма знаменательная "оговорка" Ленина) с госаппаратом, "взятым от царя и буржуазии"? И почему сознание марксиста Ленина не запротестовало против этой явной несообразности, ведь всего пять лет назад в "Государстве и революции" он так горячо клеймил всех "ренегатов" и "оппортунистов", которые утверждали, что для построения социализма незачем ломать старую государственную машину, а нужно ею воспользоваться?

Почему же Ленин, защищая на словах теорию научного коммунизма, на деле проводил в жизнь совершенно не имевшую ничего общего с теорией практику?

Я далек от мысли приписывать ему какие-то личные интересы, но даже если они и были, от этого ровным счетом ничего не меняется по существу, чему пример – Сталин, разговор о котором впереди.

Величайший практик, чувствовавший как никто потребности времени, на словах защищая от крушения последнее прибежище цели всей своей жизни вывеску "социалистическая революция", Ленин был вынужден, чтобы не потерпеть крушения на деле. проводить в жизнь ту политику, которую эта жизнь требовала.

Величие Ленина не в том, что он был "вождем и учителем мирового пролетариата" – он не был таковым даже для российского пролетариата, а в том, что в отличие от других политических деятелей России (в том числе и своих ближайших соратников), он проводил реальную политику, политику, действительно отвечавшую требованиям жизни. А жизнь, неграмотная, нищая, крестьянская Россия требовала земли и твердой власти, которая защитит эту землю, потому что крестьянин сам управлять обществом не может. И никто в той России кроме большевиков, не мог дать крестьянину того и другого одновременно, а так как одно было в тот момент немыслимо без другого, то большевикам пришлось взять на себя эту роль. Более того, если бы вопрос о земле не стоял в течение всей революции и Гражданской войны, то большевики никогда не смогли бы удержаться у власти, какой бы "сверхкрасный террор" они не проводили. Они быстро приближались к краху, пока крестьянин не понял на собственной заднице, что только Ленин и большевики, которые дали ему землю, его же защитят и не дадут помещикам землю у него отобрать.

Если допустить только одно, а именно, что крестьяне в 1861 году получили землю так, как хотели или хотя бы приблизительно так и на тех условиях, о которых мечтали (правда, тогда и общее развитие пошло бы по-другому, но этого не могло быть, потому что 1861 год – закономерный результат предыдущего развития) или, хотя бы после Февраля 1917 года русская буржуазия могла бы дать землю крестьянам, то "Великая, Пролетарская, Социалистическая" даже и не началась бы – потому что главным вопросом русской революции был земельный вопрос и противоречия между буржуазией и рабочим классом на этом фоне совершенно терялись.

Почему же русская буржуазия не могла отдать крестьянам землю и спасти себя? Случайность? Не нашлось умного человека среди буржуазии? Нет, не случайность и далеко не все капиталисты были дураками или болтунами-адвокатами. В дело вмешались куда более могущественные силы экономические законы, законы, определяющие в конечном счете развитие общества, законы, которые нельзя ни обойти, ни перепрыгнуть, тем более с помощью пары фокуснических фраз, как это пытался сделать Ленин.

Не буду здесь углубляться в исследование экономики дооктябрьской России – это великолепным образом сделал в свое время Ленин. Приведу всего лишь несколько цифр: Россия выплавляла чугуна в 2-8 раз, стали в 4-15 раз, добывала угля в 5-25 раз, производила продукции машиностроения в 2-25 раз на душу населения меньше, чем развитые страны. Удельный вес России в мировой промышленной продукции составил 2,6%, Франция – 6,6%, Англии – 12,1%, Германии – 15,3%, США – 38,2%, то есть, если сравнивать население и территорию страны уровень развития капитализма в России был на порядок ниже, чем в странах Запада. В 1914 году заграничные инвестиции в акционерных предприятиях всех видов составляли около 1600 миллионов рублей или 34,1% всего акционерного капитала в России. Удельный вес иностранного капитала в общем акционерном капитале отдельных отраслей хозяйства определялся следующим образом: в горной и металлургической промышленности – 53%, в химической свыше 40%, в электропромышленности – 75%, в банках – свыше 40%, в промышленности по благоустройству городов – свыше 40%. С учетом облигационных капиталов доля иностранных инвестиций была еще выше. Нетрудно видеть, что иностранный капитал концентрировался в ключевых отраслях русской экономики. По некоторым подсчетам, удельный вес иностранных инвестиций в акционерном капитале предприятий 1 подразделения промышленности (средства производства) был втрое выше. чем во 2 подразделении ("средства потребления") и т.д. А ведь хорошо известно, как не любят иностранные капиталисты вкладывать капиталы в тяжелую промышленность, где прибыль намного ниже, чем в легкой, но как же тогда русские капиталисты не хотели вкладывать в нее свои капиталы?! Один этот штрих к портрету русской буржуазии говорит очень много.

Своеобразие России и ее капитализма в слабости своей буржуазии и слиянии интересов слабой буржуазии и сильного дворянства, обладающего государственной властью при определяющей роли иностранного капитала. "Если Россия имеет тенденцию стать капиталистической нацией по образцу наций Западной Европы, – а за последние годы она немало потрудилась в этом направлении, – она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части своих крестьян в пролетариев; а после этого, уже очутившись в лоне капиталистического строя, она будет подчинена его неумолимым законам, как и прочие нечестивые народы. Вот и все. Но этого моему критику мало. Ему непременно нужно превратить мой исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические обстоятельства, в которых они оказываются, – для того, чтобы придти в конечном счете к той экономической формации, которая обеспечивает, вместе с величайшим расцветом производительных сил общественного труда, наиболее полное развитие человека. Но я прошу у него извинения. Это было бы одновременно и слишком лестно и слишком постыдно для меня... Таким образом, события, поразительно аналогичные, но происходящие в различной исторической обстановке, приводят к совершенно разным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в отдельности и затем сопоставляя их, легко найти ключ к пониманию этого явления; но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь универсальной отмычкой какой-нибудь общей историко-философской теории, наивысшая добродетель которой состоит в ее надисторичности." В этом отрывке из письма К. Маркса в редакцию "Отечественных записок" по сути заключены все ответы на вопросы о характере Октябрьской революции.