355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Романов » Дамы-козыри » Текст книги (страница 4)
Дамы-козыри
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 00:16

Текст книги "Дамы-козыри"


Автор книги: Николай Романов


Соавторы: Екатерина Романова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Где же ваш директор, интересно? Он будет сегодня, или как? – взмахнув ресницами, обратилась Ольга к сидевшему напротив небритому парню.

Тот судорожно сглотнул.

– Будэ, как не быть! Говорю точно: будэ! – с заметным украинским акцентом торопливо проговорил он.

– Может, мне обратиться в другую фирму? Время идет… – без тени кокетства поинтересовалась Ольга.

Товарищество разродилось протестующими возгласами. «Рикши», все как один, высказались против. Они считали, что директор, когда объявится, обязательно сделает Ольге громадную скидку на все виды услуг. А если не сделает, добавил небритый парень угрожающе, «мы его уговорим». Остальные дружно поддержали.

«Половина дела сделана!» – радостно отметила про себя Ольга. В дверь тихо прошмыгнул маленький человечек и пискляво потребовал очистить помещение. Ольга осталась. Остался и небритый парень, оказавшийся кем-то вроде бригадира и одновременно выборного представителя грузчицкого коллектива. Когда клиентка изложила свое предложение, мужчины поначалу слегка опешили. Но поскольку Ольга подкрепила просьбу солидной суммой (из денег за проданный Таней компьютер), то все сомнения исчезли. Небритый вообще был готов работать даром, лишь бы не отходить от Ольги. Он брался все растолковать своим товарищам, чтобы те не подумали чего плохого. Но директор оказался человеком дела. Сообразив, что криминала и в самом деле нет и он в любом случае остается в стороне, начальник запер деньги в сейф и скрепил договор, поцеловав Ольге ручку. Две машины для нее будут в любой момент, даже если придется отменить другие заказы.

На том они и расстались.

Вечером подруги улаживали дела личного характера.

Алена опять укладывала книги в коробки и уговаривала соседей приютить на время ее диванчик, стол и книжные полки. Больше ничего крупного в комнате не осталось. Хоть танцуй.

Ольга в сопровождении гневно сопящей Эммы отправилась в женскую консультацию, надеясь, что там ее дочь смогут припугнуть ужасными последствиями случайных половых связей. Идея профилактики родилась у мамы после наблюдения за крутящейся под окном стаей байкеров. Эмма злилась и сквозь сжатые зубы в который раз утверждала, что она – девица и намерена оставаться «такой» до встречи с единственным, самым-самым любимым и так далее. Утверждения Эммы насчет девственности полностью подтвердились. Ольга перед дочерью извинилась, и та нехотя согласилась понять мамины тревоги.

Таня помчалась с близнецами на выставку последних достижений компьютерной техники, со вздохом выложив за билеты немалые деньги. После продажи компьютера Твинз замкнулись и упорно молчали. Таня решила, что на время можно заменить свой компьютер зрелищем множества чужих. Она оказалась права. Близнецы бежали впереди.

В интересном мероприятии предстояло участвовать Ирине. Сын каждое утро канючил, что родители ребят, занимающихся в клубе юных любителей животных, должны зайти к руководителю зверолюбов и лично выразить согласие на занятия детей. Клуб работал допоздна и не хотел иметь неприятности от разгневанных отцов и матерей. Накануне опасной акции по спасению Алениного имущества Ирина согласилась помочь Винсенту, несмотря на нехорошие предчувствия. Предчувствия ее не обманули.

Клуб занимал пристройку, добраться до которой оказалось непросто. Пришлось пройти через лабиринт коридоров, где вместо кирпичных стен – сетки или стекла. Толщина зависела от степени свирепости или ядовитости живой твари, которая там обитала. Винсент немедленно воспользовался возможностью произвести на маму впечатление, что ему удалось. Он задержал ее около клеток с клыкастыми орангутангами и принял участие в их кормлении. Оранги равнодушно жевали растительную пищу, почесывались во всех местах и с интересом посматривали на Ирину. Винсент предложил маме подойти поближе и «посмотреть обезьянок». Ирина нерешительно подчинилась.

Сидевший в глубине клетки самый крутой и мускулистый оранг немедленно переломил пополам толстую ветку, просунул ее сквозь сетку и попытался дотянуться до Ирины. Едва успев оттащить остолбеневшую от ужаса маму, Винсент радостно сообщил, что она «дико понравилась» примату. Он добавил, что обезьяны в своих симпатиях крайне разборчивы и желание ткнуть Ирину деревяшкой – признак хорошего отношения. Винсент как-то особенно внимательно осмотрел маму. Очевидно, задумался над тем, что такое о его родной маме известно лобастой обезьяне, о чем неизвестно сыну.

Пробираясь дальше, Ирина старалась держаться ближе к центру коридора. За стеклами шла своя, насыщенная событиями жизнь. На ветвях гирляндами висели жуткие змеи, меж искусственных барханов тяжело переваливались с лапы на лапу мрачные вараны, по куче камней с тоской бродил крайне неприятный на вид шакал.

И для каждого из животных у Ириного сына находилось доброе слово. Он всех знал по именам, а те в свою очередь так и тянулись к Винсенту. «Неужели это мой сын?» – с тревогой думала Ирина и проклинала открывателей генетики.

Она подписала все бумаги, какие подсунул руководитель клуба. Сын радостно прыгал, предвкушая многочасовое общение с любимыми существами. Где-то вдалеке взвыли волки и заухала сова. По дороге домой Ирина старалась убедить себя, что ей нравятся животные.

Убедить не удалось.

На следующий день, ровно в десять утра, Таня выходила из станции метро «Улица 1905 года». Через пять минут она толкнула ногой плохо покрашенную дверь, над которой висела запылившаяся вывеска: «Металлоремонт сервис». Сама Таня никогда бы не нашла эту дверь в хитросплетении переулков, но ей объяснил маршрут отец одноклассника ее близнецов. Папаша, с которым Таня познакомилась на родительском собрании, уверял, что старый «чертознай» сумеет даже из иголки сделать трубочку.

Судя по состоянию помещения, умелец знал все о металлах и ремонте, но понятия не имел о сервисе. Клиентам отводилась узенькая сиротская скамеечка перед высокой стойкой. Все пространство за стойкой было завалено причудливыми детальками и заставлено множеством станочков непонятного назначения. На стенах разместилась, наверное, самая большая в Москве коллекция поломанных и починенных зонтиков, навесных замков, портфелей-дипломатов и разнокалиберной кухонной посуды.

– Эй, есть кто-нибудь? – задала Таня обычный в таких случаях вопрос и постучала по стойке. Стойка оказалась покрыта нержавейкой, и Таня, дожидаясь ответа, долго дула на ушибленные пальцы.

Ответа она не дождалась. Гробовое молчание. Лишь когда за пыльным окном громыхал трамвай, тихо позвякивали развешанные на деревянном щите в строгом порядке сотни ключиков, ключей и ключищ.

Тане пришлось повторить операцию с постукиванием. Сначала она использовала один из зонтиков, а когда это не помогло, пустила в ход массивный разводной ключ. Оглушительный грохот мог разбудить сто мертвых мастеров по металлу, но появился один. Увидев его, Таня засомневалась в правильности своего выбора.

Признаки тяжелого похмелья у всех страдальцев проявляются одинаково, но у каждого есть особенность, свойственная ему одному. В данном случае у мастера был полный набор: трясущиеся руки, покрытые пятнами от ожогов кислотой и въевшимися в кожу опилками всех сортов металла; слезящиеся глаза, сохранившие умное собачье выражение; кошмарный запах, мгновенно распространившийся при его появлении и заставивший Таню отшатнуться.

– Что угодно, сударыня? – неожиданно певучим голосом вопросил мастер, держась за косяк. – Чем могу? Не томите, у меня еще масса дел.

Мастер имел заурядное обличье: лет пятьдесят-шестьдесят, плохо побрит, морщинистое лицо, потрепанные брюки, рубашка в полосочку, старенькие очки. Неожиданными в ансамбле оказались синий в красную крапинку замасленный галстук и очень чистый платочек в нагрудном кармане синего ситцевого халата, подпоясанного желтым витым шнуром с огромной кистью. Последний явно был срезан с большого красного знамени.

За приоткрытой дверью Таня разглядела разложенную на газетке простую русскую закуску и бутылку водки с чересчур яркой этикеткой, которая свидетельствовала о низком качестве продукта.

– У меня есть заказ, – с трудом произнесла Таня, стараясь дышать через нос. – Мне нужно сделать три ключа. Не простых ключа.

– У меня масса заказов. Огромная масса, – сухо отрезал мастер. – Приходите после обеда.

Он собрался уйти, но не тут-то было. Мастер просто не знал, с кем столкнулся.

– Обед? Так он уже вроде начался, – спокойно заметила Таня. – Что там у вас на «Московском комсомольце»? Колбаска недоваренная и сырок переплавленный? Выслушайте меня и, если договоримся, пообедаете, как человек.

Если бы кто-то и захотел сегодня здесь починить внезапно отвалившийся хромированный уголок от портфеля, то об этой затее мог сразу забыть. После Таниных слов дверь крепко заперли, а в окне сквозь паутину теперь просматривалась табличка: «Материала нет. Уехал на склад». В это время Таня сидела с мастером у верстака в его «кабинете». Между тисками и набором рашпилей лежала копченая курочка, голландский сыр со слезой, зелень с ближайшего рынка и баночка маринованных селедок (не исландских, сладеньких, нет, а настоящих, пряного посола). На полу стояла картонная коробка с пивом «Старопрамен», которой периодически кланялись и мастер, и Таня, постепенно опустошая содержимое. Бутылки они аккуратно возвращали на место.

– Слепки с ключей, милая, только кажутся делом простым и незамысловатым. А поди ж ты, не всем удается. Меня еще дед мой учил слесарному искусству. Когда я попробовал сам сделать слепок и для этого использовал пластилин из детского набора, он выкинул этот пластилин на помойку и мне тумаков надавал. «Если хочешь, говорит, заниматься художественной лепкой, убирайся с глаз моих. А если нет – учись, пока я жив, подлец». И научил ведь! Какие ключи делать приходилось! Ты и представить, мать, не можешь, до чего рассеянный народ попадается. Ключи теряют, чуть не под килограмм весом.

Михал Ефимыч (так он предложил его называть) отхлебнул солидный глоток пивка и продолжил:

– Перед смертью дед мне рецепт замазки дал, той самой, для слепков. Смотри сюда.

Мастер стряхнул с рук остатки куриной кожи, тщательно протер ладони тряпочкой и извлек из глубины чугунного ящика, вмурованного в стену, несколько продолговатых плоских коробочек.

– Под крышкой замазка и на донышке замазка. А с одной стороны стеночка откидывается. Открываешь коробочку, откидываешь стеночку, берешь ключ… Вот так! Прикладываешь одной стороной к донышку, чтобы весь в замазку ушел. Переворачиваешь – и на крышку. Ключ вынул, протер аккуратно и коробочку закрыл. Видишь здесь щеколду крохотную? Ее обязательно передвинуть, чтобы, храни Господь, коробочка не открылась.

– Но по слепку ключ получится точно как настоящий?

– Смотря для чего нужно, – сощурился мастер. – Если хочешь ключи только похожими сварганить, то особо стараться и не следует. Если точная копия нужна – нужно очень аккуратно слепки делать. А лучше всего, конечно, если сами ключи мне принесешь. Или замок. Тогда фирма качество гарантирует.

– Не получится. Не выйдет, – с сожалением произнесла Таня. – Рада, но…

– Ваше дело, сударыня, – вежливо отреагировал Михаил Ефимович. – Нас это не касается. Держи коробки! Смотри не потеряй! Цена за работу тебе известна.

Таня кивнула. Цена приличная, но приемлемая. Михаил Ефимович явно не собирался сколачивать большой капитал и жил сегодняшним днем. Когда Таня уходила, мастер, запирая за нею дверь, напевал себе под нос что-то бодрое. Его рабочий день плавно переходил в выходной.

Но наибольшие переживания выпали на долю тихой Алены. Вчера, узнав, что от нее требуется, она живо согласилась, захваченная волной общего энтузиазма. Ночью, одна, она еще раз пережила подробности плана и откровенно струсила. Ее била дрожь, и она до утра бродила по комнате, не в силах успокоиться. Подруги застали ее в состоянии близком к обморочному.

– Я не смогу, – шептала Алена, комкая в руке предпоследний сухой платочек из дюжины. – Здесь что-то не так… Неправильно, не по-доброму…

– Испортили тебя в университете, – жалеючи протянула Таня. – До чего доводит злоупотребление гуманитарными предметами! После продолжительного чтения классиков немецкого романтизма и французской сентиментальной лирики человек лишается всякого права на ответственные решения. За него их должны принимать другие. Алена! Ты должна слушаться нас. Тебя самой сейчас вообще нет. Мы только приступили к работе над твоим будущим образом. Это как в эксперименте. Имеется четко поставленная цель, определен ход реакции, подготовлены компоненты, готовы исполнители и подопытные. И, как в настоящем эксперименте большой химии, подопытные находятся в полнейшем неведении относительно того, какая участь им уготована. Это я про Володьку.

Требовалось перевести дух. Таня замолчала, рассматривая Алену. Та чувствовала себя словно под микроскопом. Вмешалась Ирина, осторожно осведомившись:

– Аленочка, а ты о ком диплом писала? Помнишь?

Та обрадовалась внезапному смену темы:

– Игорь Северянин. Мой любимый.

Ирина наморщила лоб:

– Кажется, у него:

 
Ножки пледом укутайте…
 

Восторженно Аленка подхватила:

 
…дорогим ягуаровым…
 

Она и дальше бы продолжила, но тут подала голос Ольга:

– А теперь можешь на всей поэзии поставить жирный крест.

Ольга встала, отошла к окну, потрогала потрескавшуюся краску на раме. Повернувшись к подругам, она засунула руки в карманы джинсов и присела на подоконнике.

– Ножки, плед… Ты останешься одна, Алена, совсем одна. И вокруг ледяная пустыня. Никто тебя пледом не накроет. Всем будет наплевать на тебя. И нам тоже, если ты не поймешь, на что мы идем ради тебя и всех нас. Ты будешь сидеть здесь долгими вечерами и тоскливо грызть противную мокрую подушку.

Ольга помолчала. Остальные напряженно ждали.

– У тебя не хватит духа прервать серую полосу жизни и наложить на себя руки. Ты состаришься в горе и страдании. Одна. Но сначала от тебя уйдем мы.

Испугалась Алена одиночества или ее разозлили Ольгины слова, никто никогда не узнает. Но Алена затолкала платочек за манжету белой кружевной кофточки, в которой она походила на гимназистку, и решительно встала:

– Идем!

Наверное, больше всего она испугалась одиночества. Без подруг какая жизнь?

…На Смоленской площади Алена и Таня устроились на скамейке под тощим тополем, спугнув группку подростков, разглядывавших потрепанный порнографический журнал. Неподалеку, метрах в сорока от их наблюдательного пункта, двухэтажный стеклянный куб переливался всеми оттенками розового, голубого и зеленого.

Через фасад шла крупная надпись, не оставлявшая никаких сомнений, что перед вами «Чайхана-трактир «Зейнаб-Миллениум» у Артура. Танец живота, русские осетры, французская дискотека».

Алена давно не была в ресторане. Муж вообще никуда ее не приглашал, ссылаясь на занятость. Она не поняла, как могут стыковаться перечисленные удовольствия, но решила ничему не удивляться.

Ждали недолго. Знакомая Тане «Вольво» вывернула из-за поворота и лихо пришвартовалась у тяжеленной цепи, протянутой вдоль ресторана. Водитель Паша явно предвкушал грядущую разлуку с хозяином и заранее радовался. Таня искоса наблюдала, как напряглась Алена, впервые разглядев «эту, Володькину». К Таниному большому удовольствию, в Алениных глазах читалось огромное разочарование. Медноволосая «штучка» оказалась мелкой и противной.

Двери «трактира с танцем живота» распахнулись, и оттуда выскочил вертлявый хлюпик с тоненькими усиками – не то швейцар, не то половой, наряженный почему-то в восточный халат, из-под которого выглядывали брюки с широкими генеральскими лампасами. На голове служивого с трудом удерживалась зеленая пилотка. Хорошо, что вместо Тани не пошла Ирина. Эклектичность халдейского наряда моментально вывела бы ее из строя.

Парочка двинулась к предупредительно распахнутым дверям. Халдей семенил немного позади, размахивая руками и безостановочно говоря. Очевидно, приветствовал дорогих гостей. Володька «от Артура» не вылезал. Утром Таня звонила Паше в гараж, поинтересовалась насчет запчастей для своего «Пассата». Тот сам всучил им с Ириной свой телефон во время их «случайного» знакомства. Сегодня он между прочим сообщил, что его хозяин будет праздновать свой завтрашний вылет в Европу.

– Ну, пошли? – Алена приподнялась со скамейки. Таня торопливо одернула ее:

– Ты что? Рано еще! Пусть сядет, закажет, выпьет… Тогда он удрать сразу не сможет, надо же счет оплатить.

– Тебе виднее, – опустилась на скамейку Алена. Ей не терпелось взглянуть медной в глаза.

Через тридцать минут к дверям ресторана подошла Таня. Она чувствовала себя немного скованно в наряде, который одолжила Ольга. Та долго и с сомнением разглядывала его на Тане, потом еще дольше ходила вокруг нее, подкалывая, подбирая и выпуская в разных местах. Весь процесс подгонки вызывал у Тани жуткое неприятие, она отчаянно ругалась. Но Ольга с Ириной наотрез отказались пустить ее в собственном платье. Ирина заявила, что для защиты научного труда по тонким и очень химическим технологиям оно, конечно, сойдет, но идти в нем туда, где едят, пьют и танцуют, – значит вызвать нездоровый интерес. А его им не нужно.

Таню встретил все тот же услужливый половой в халате. Она старалась помалкивать, чтобы не ляпнуть лишнего. Ее ресторанный опыт тоже был весьма незначительным.

Пройдя в холл, Таня немедленно заявила, что ожидает друзей, которые прибудут с минуты на минуту. А пока ей необходимо в дамскую комнату. Опытная Ольга настаивала, чтобы она произнесла именно так, а не спрашивала в лоб: «Где здесь туалет?» Таню проводили и показали. Она заняла кабинку ближе к выходу. Присела на пластмассовую крышку, открыла сумочку и приготовилась.

События того вечера в трактире надолго запомнились ветеранам официантского труда. Алена появилась через пять минут после Тани. С порога назвав фамилию мужа и заявив, что ее ждут, она направилась в зал. Взойдя по мраморным ступеням, Алена перевела дух и принялась внимательно разглядывать публику за столиками, отыскивая своего бывшего. Это оказалось довольно непростым делом в зале, заполненном мешкообразными мужиками с безобразными стрижками. В сиянии разноцветных ламп они напоминали репейники на клумбе.

С омерзением Алена разглядела Володьку, который громко говорил в ухо своей медной. Он старался перекричать завывание зурны и грохот барабана, задававших ритм перекормленной азиатке в центре зала. Та демонстрировала слегка несвежие прелести и периодически подлетала к столикам, тряся бедрами. Гости пялили пьяные глаза и неумело совали мелкие купюры за тесемки врезавшегося в тело белья. Азиатка успевала рассмотреть номинал каждой бумажки и недовольно морщилась. Бизнес шел вяло.

Алена не стала выжидать, пока муж увидит ее, и с независимым видом быстро пошла через зал. Но Володька ее заметил и раскрыл рот от изумления. Не сводившая с него глаз медная недоуменно обернулась. Алена стояла рядом со столиком. Ею овладело странное, до сего дня неведомое чувство уверенности в себе.

– Здравствуй, милый!

Володька ответил сдавленным, еле пробивавшимся сквозь назойливое верещание зурны голосом:

– Здесь не место для разговоров! Я позвоню тебе завтра, тогда и поговорим. Уходи отсюда, не позорь меня, здесь мои партнеры.

Лучше бы он этого не говорил. Лучше бы помолчал.

– Партнеры?! А сколько лет я в твоих партнерах ходила, пока меня не выставили за дверь, как ведро мусорное?! – Алена не сдерживалась. – И что это рядом с тобой, плохо покрашенное?

Медная гордо вскинула голову и решила сказать свое слово:

– Не забывайтесь! Помните, с кем говорите. Владимир Петрович занимает ответственный пост, и мы собираемся пожениться. Скоро поженимся. И я не «что»! Я…

– Шлюха ты деревенская! – отмахнулась Алена от медной, не веря вылетающим из ее собственного рта словам. – И цена тебе известна!

Слова Алены слегка контузили медную, но она начала приподниматься. За соседними столиками притихли и с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями. Тут в разговор вмешался струхнувший Володька. Он больше всего опасался, что дамы испортят ему репутацию.

– Елена Александровна, возьмите денег, сколько надо, и езжайте домой.

И тихо прошипел:

– Я тебе завтра позвоню.

Володька потянулся к барсетке, непременному аксессуару налетевших в Москву из провинции деловых людей мелкого калибра. Алена оказалась проворнее. Она схватила сумочку и стремительно помчалась вон из зала.

Расчет оказался верным. Муж не стал кричать «Держи вора!» Вместо этого он с извиняющимся лицом принялся протискиваться к выходу.

Алена успела сбежать по лестнице и заскочить в «дамскую комнату». Защелкнув за собой задвижку на двери, она прошептала:

– Тань! Ты здесь?

– Принесла? – встрепенулась Таня за дверью кабинки.

– Держи! – Алена бросила сумочку на кафельный пол и ногой отправила ее под дверь.

Таня торопливо нагнулась, раскрыла сумочку и (о счастье!) сразу наткнулась на связку ключей. Она схватила их и обернулась к стене. На пластмассовой крышке бака лежали коробочки с замазкой, а на стенку Таня скотчем прилепила листок с нарисованными Аленой ключами. Операция по снятию слепков прошла в темпе, которому позавидовал бы профессиональный домушник. Сказался опыт, полученный Таней за время тренировок дома.

В дверь кто-то отчаянно молотил руками и ногами, требуя Алену «на выход». Таня едва успела вытереть ключи, когда дверь уже начала потрескивать под энергичными ударами. Вдалеке раздавался голос Володьки, успокаивающий окружающих тем, что во всем виновата его «первая жена, тронувшаяся от ревности». Рядом кричала медная, собиравшаяся выцарапать Алене глаза и вырвать ноги.

– Заканчивай! – К Алене понемногу возвращался страх.

Таня бросила ключи в стоявшую на полу сумочку и вытолкнула ее за кабинку. Алена поправила волосы перед зеркалом и открыла дверь. Ее грубо схватили и выволокли наружу.

Долетавший до Тани шум скоро стих. Муж отправил Алену домой на такси, уговорив ресторанных администраторов не поднимать шум «вокруг семейного дела». Те только обрадовались.

Таня выскользнула практически незамеченной.

– После стольких лет воздержания попасть в шикарный ресторан и провести двадцать минут в сортире! Ну, я вам скажу, подружки! Хотя, конечно, удобства там ничего и с горячей водой перебоев нет, – так закончила Таня рассказ о проведенной операции.

Ольга и Ирина с изумлением посматривали на Алену. Таня похлопала ее по плечу, Ирина поцеловала, Ольга ограничилась тем, что молча подняла большой палец. Раскрасневшаяся от похвал Алена осмелилась сделать еще один ценный вклад в общее дело.

Она напомнила, что на одном этаже с Володькой живет милейшая пожилая чета. Они дружили еще с ее бабушкой и помнили Алену, можно сказать, с пеленок. Если им известно об изгнании Алены, они должны принять это близко к сердцу. Но ничто не заставит их отказаться от желания позвонить в управление внутренних дел и сообщить о подозрительной возне около двери соседей.

Алена сама нашла решение проблемы. Она вспомнила все, что знала о стариках и…

За два дня до возвращения неверного мужа из Швейцарии, накинув платок на телефонную трубку, Алена набрала номер.

– Алло! Алло! Ничего не слышно… Алло! Мамуля? Ты меня слышишь? Алло! Это я, Вероника! Ну да, я это! Да я это, блин!!! Очень плохо слышно! Я что звоню… Вы к нам с папой на дачу давно не приезжали! Как вы там? Алло! Хорошо! Ну, приезжайте к нам завтра! Мы вас ждем! И внучка Светланочка ждет! Привет передает. Спрашивает, когда баба и деда приедут? Алло! Плохо слышно… Приедете? Завтра не сможете? А послезавтра? Очень хорошо! Только пораньше выезжайте. Мы вас ждем к одиннадцати! Папе привет передавай. Пока!

Прославившаяся своей изобретательностью Таня от зависти покачала головой. Такое придумать непросто, но к Алене внезапное озарение пришло как следствие общего возбужденного состояния после похода в ресторан.

– В тебе, Аленка, дремлют великие силы! – Таня радостно хлопнула подругу по круглому плечу, отчего та ойкнула и присела. – Такой ты нам нравишься больше! Так держать, милая!

Ресторанные приключения утомили Таню, хлопок получился несильным, и это спасло нежное Аленино плечико от неизбежного синяка.

Через полчаса Таня, Ольга и Ирина еще продолжали шептаться, а подружка Алена сладко спала в углу на маленькой раскладушке, пристроив ладонь под щекой. Ее укрыли толстым клетчатым пледом и оставили в покое.

Оставалось ждать и надеяться, что наступит завтра, а за ним и послезавтра.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю