Текст книги "Золотой гроб"
Автор книги: Николай Пряничников
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Здесь целый подземный многоярусный город?! – подумалось мне. Но, зачем маленькому, затерянному в лесной глуши старообрядческому Монастырю потребовалось столько подземных хитросплетений, скрытых от людских глаз? Впрочем, я не стал пытаться раскрыть тайные планы старинных зодчих, моя душа рвалась к свободе.
Я осторожно обогнул промоину и тронулся дальше. Под ногами становилось суше. Ход резко пошел вверх. Наконец, я уперся в каменную, лестницу, ступени которой поросли скользким зеленоватым мхом. Лестница на пять или более метров круто устремлялась вверх, по которой я поднимался, рискуя соскользнуть и скатиться к ее подножью. Затем она закончилась, и я оказался на небольшой площадке. Далее галерея, сильно сужаясь по ширине и высоте, продолжала уходить вверх. Наконец, стены сузились до полуметра в ширине, а высота уменьшилась так, что мне пришлось снять рюкзак и, двигаясь, полусогнувшись боком тащить его по земляному полу.
Кислорода здесь было меньше, нежели прежде. Это обстоятельство натолкнуло меня на мысль, что соединение с поверхностью может иметь нижняя галерея, и кислород поступает оттуда через промоину? Я не исключил, что мне придется возвращаться и попытаться проникнуть в нижнюю галерею. Но я решил не оставлять попыток найти выход именно здесь. Ведь, наверное, не напрасно древние строители, мучаясь без подъемных кранов и бетономешалок, возводили эту каменную лестницу?
Я протискивался вперед, пока мой тускнеющий фонарь не высветил конец пути. Каменный лаз заканчивался, и далее все было завалено черным грунтом. (!). Этому обстоятельству я не испугался, а скорее обрадовался, поскольку, цвет грунта явственно говорил о том, что поверхность где-то рядом. Кроме того, я увидел извивающиеся корни деревьев, пронизывающие пустоту.
Пятясь задом, как рак, я выбрался на площадку перед лестницей. Отцепил от рюкзака саперную лопатку. Рюкзак и включенный фонарик я оставил около лестницы и, держа лопатку в руке, как шпагу ринулся в последний бой за собственную свободу. Грунт был достаточно мягким, а корни почти не мешали. Мне потребовалось не более 10 минут, чтобы прокопать глубокую нишу. Из-за тесноты, весь грунт я сгребал сначала под себя, потом отступал назад, опять подгребал, затем переползал вперед и отталкивал землю ногами в проход по направлению к лестнице.
Уподобившись кроту, я копал так с пол часа, применяя то лопатку, то выбирал землю руками и с каждой минутой на несколько сантиметров прорываясь наверх. В одно мгновение, я понял, что уже не смогу ногами сдвигать набившийся позади меня грунт. Меня снова, как молния, пронзил страх замкнутости. Если я не смогу вытолкать ногами землю сзади меня и не смогу прорваться вперед, я останусь в земле навечно, как куколка мотыля?! Мой страх прибавил сил. Грунт я все-таки столкнул назад. Потом еще минут пять-шесть расширял ногами пути отступления, а, выбравшись к лестнице, отдыхал с четверть часа.
Затем я расширил свою нору таким образом, чтобы в ней при необходимости можно было развернуться. Вся площадка уже была завалена землей, поэтому, часть ее я скидывал вниз по лестнице. Наконец, я почувствовал, что вверху начинает пружинить. Протянув руку, обнаружил, что добрался до корней травы.
Еще несколько ударов лопаткой и в дерне появилось небольшое неровное окошко. Впервые за все время, проведенное в подземелье, я увидел естественный свет. Он был тусклым и, что-либо, рассмотреть в образовавшейся дыре я не мог, но окошко контрастировало с окружающей мглой. Это было очевидно. Сдерживая радостную дрожь, охватившую меня, я лопатой расширил отверстие. Земля и всякий прах засыпал мне глаза и падал за воротник рубашки. Еще пять шесть ударов лопатой и, я, наконец, с трудом выполз из норы на волю.
ЗА ДОБЫЧЕЙ
Когда мои глаза привыкли к фиолетовой темноте, я увидел, что нахожусь в густых зарослях больших деревьев и мелких кустов. Полная луна, пробиваясь сквозь листву, заливала окрестности фантастическим фосфоресцирующим светом, отчего иглы сосен казались серебренными, а шишки на елках голубыми игрушками. В небе сквозь махровые кроны мерцали звезды. В метре от меня находился огромный камень, поставленный на 'попа' высотой с человеческий рост. Практически, я выбрался на поверхности прямо из-под этого камня. И мне подумалось, что если бы я стал копать ход не под углом, а сразу вверх, то наверняка наткнулся бы на этот валун. А если бы он провалился и бухнулся на меня? От этой мысли по спине волной пробежались мурашки.
Повезло. Скорее всего, те, кто строил подземный лабиринт, специально приволокли сюда эту гранитную глыбу, чтобы замаскировать выход из подземелья? Я снова забрался в нору и через минуту вернулся со своим драгоценным рюкзаком. Когда проползал под камнем, сумрачные фантазии заставили меня миновать гиблое место с наивысшей скоростью, достигаемую при ползании на четвереньках, при этом волоча за собой двух пудовый груз.
Оставив рюкзак у камня и, закрываясь от колючих веток рукой, я прорывался через заросли к реке и через тридцать, или сорок метров выбрался на берег. Река казалась бархатной и тихой, в воде отражались звезды, под берегом белел пляж, а моя душа была переполнена светлой радостью свободы. Но восхищаться прелестью июньской ночи мне было некогда. В другое время я бы с удовольствием позволил себе посидеть на ночном берегу, но только не после жутких часов, проведенных в подземелье. В стороне нашего лагеря я увидел яркий свет. Машина с включенными фарами стояла сразу за палаткой, которую, я узнал по размашистым контурам. Неподалеку от палатки горел костер, около него, напрягая зрение, я разглядел пять или шесть фигур. По прямой до лагеря было метров сто пятьдесят.
Первое предположение, которое пришло в мою голову, было то, что ребята, узнав о приключившемся со мной несчастье, – вызвали помощь? Из-за этой мысли захотелось громко закричать спасателям, что я жив и со мною все благополучно, и бежать в сторону лагеря. Я вдвойне был бы счастлив, если бы узнал, что с моим лучшим другом Михаилом судьба обошлась также благосклонно, и что он жив и здоров.
И я уже сделал несколько шагов по берегу вверх по реке, рассчитывая переплыть ее напротив лагеря, но какое то смутное предчувствие заставило сдержать эмоции. Сколько я пробыл в подземелье? За это время все могло измениться, и вполне могли нагрянуть горьковские кладоискатели, появление которых здесь для нас было ожидаемым.
– Не стоит строить иллюзии, надо быть осторожным – подумалось мне – тем более что и жизнь, по случаю обнаруженных бриллиантов, резко подорожала. Чтобы внимательнее разобраться в ситуации, я почти на ощупь вернулся к рюкзаку, взял бинокль, – так, кстати, оставленный в его кармане, и снова поспешил на берег.
Сколько я не вглядывался через окуляры в смутные силуэты у костра, – но с точностью до ста процентов не мог быть уверенным, что среди теней есть кто-то из наших? Зато, на сто процентов, среди этих людей не было Володи, поскольку, его двух метровый рост нельзя было не выделить даже из тысячной толпы. Я все-таки решил пока не рисковать. Во всяком случае, до рассвета до которого, судя по светлеющему на востоке небу, оставалось час-полтора.
Необходимо было разобраться с купеческими сокровищами: если в лагере все-таки 'хлопцы', то цель их визита сюда, как раз, и есть найденный мною клад? Если они, догадались о наших изысканиях, то попытаются раскопать галерею, где случился обвал? Одному мне в поисках рюкзака и без подручных средств удалось на три метра очистить завал, а несколько человек с лопатами эту работу сделают значительно быстрее. Правда, я не знал – на какую длину произошло обрушение? Оно мог быть и на пять, и на всю глубину галереи? Но то, что они станут разбирать завал – сомневаться не стоит, – размышлял я. – Найденные нами ранее иконы и другие раритеты, наверное, подогреют интерес горьковчан, если, конечно, у костра сейчас они, а не спасатели?!
Прежде чем вернуться в подземелье, я хотел освободить рюкзак и спрятать содержимое неподалеку. Но потом вспомнил о полотняных мешках, которые остались в склепе, и решил возвращаться в подземелье налегке. С противоположной стороны камня я обнаружил небольшую естественную нишу и уложил в нее рюкзак, замаскировав старыми листьями и сучьями, которые нащупал под ногами. Из конспирации фонарь я не включал. С собой оставил лопатку, а за пояс, где уже висел в специальном чехле мой афганский нож, посомневавшись, засунул малокалиберный пистолет. Жучок спрятал в кармане джинсов, а в руки взял фонарь Валерия, который еще продолжал немного светить.
Весь обратный путь к склепу я проделал за семь-восемь минут. В галерее замер, прислушался. Кругом была мертвая тишина, и я снова шагнул в склеп. Гробы по-прежнему чернели у ниши в стене. На столбе продолжали гореть, оставленные мною свечи. Я поднял с пола мешки и проверил их на целостность. Всего их оказалось шесть. Время ничуть не испортило ткань, только в одном мешке я обнаружил рваный угол. Этот мешок я откинул в сторону. Другие разложил рядом с гробом и стал перекладывать в них драгоценности
Сейчас во множестве тонких ювелирных изделий, сверкающих в гробу, я видел не столько символ богатства и счастья, сколько первопричину наших недоразумений последнего времени и порядком тяжелый груз, который надо поскорее вынести на поверхность. Крупные вещи я сразу сложил в один из мешков, а мелкие, как горох нагребал ладонью во взятую тут же большую золотую сахарницу, а из нее осторожно высыпал в мешки. Постепенно, тончайшей работы диадемы, украшенные бриллиантами броши, толстые купеческие цепи из самоварного золота, слитки, серьги, массивный орден с драгоценными камнями – все перекочевывало из гроба в суконные мешки.
Эта работа заняла у меня не менее сорока минут. В три мешка я насыпал приблизительно поровну и, в среднем получилось килограммов по двадцать – двадцать пять. Оставшиеся мелкие кольца, серьги, выпавшие из обрамления камушки, и прочую ерунду я просто стряхнул из гроба в последний мешок. Некоторые из них рассыпались по полу, но я уже не стал собирать эту мелочь.
Мой взгляд снова упал на, прикрытый рогожей скелет около стены. Почему он оказался вне гроба? Если его выложили, значит, гроб потребовался для хранения чего-то более ценного? Теперь я был склонен верить своей логике почти без сомнений и без борьбы с разумом: если труп выбросили, следовательно, надо искать еще один 'тяжелый' гроб. Тем более, что в найденном мною гробу было драгоценностей или центнер или менее, но никак не десять пудов, о которых говорил Александр? Но время на реализацию этой догадки уже не было.
–Отсюда он никуда не денется. Пусть стоит и дожидается своего часа – подумал я, – дай бог и это без проблем унести?
Повесив на плечо сразу два мешка, я двинулся в обратный путь. Пробираясь через пробитый мною лаз, рюкзаком я задел висящие надо мной кирпичи и один из них свалился мне на мне на плече.
– Хорошо, что не на голову?! Глупо умирать богачом.
Обернувшись, я ткнул пальцем верхушку пробитого мною лаза – отпали еще два кирпича.
– Торопились старушки, замуровывая сокровища. Известка совсем не держала кладку. Да и бог с ней.
Драгоценный груз я вновь пронес под Керженцем, остановился на площадке над лестницей, чтобы немного передохнуть. Затем, по одному вынес мешки на поверхность.
Рассеянный свет просыпающегося солнца уже стал проникать во все уголки девственного леса. Мешки я спрятал в нишу к рюкзаку и отправился в склеп за последним мешком. В темном склепе кроме мешка с драгоценностями, я захватил с собой и пустые полотняные мешки, и простыню, а также пару досок от разбитой мной крышки гроба. У меня мелькнул дерзкий план – попытаться затопить галерею? Чтобы раз и навсегда разрешить проблему подземелья для тех, кто еще будет мучаться вопросом – где купеческие бриллианты? Пройдя под рекой, мешок я поднял на лестницу и оставил на площадке, а сам вернулся к водопаду.
Предоставив спину прохладной струе, я двумя досками тщательно закрыл промоину, сверху положил три мешка, а затем простыню. Концы простыни я закрепил валявшимися по близости кирпичами и для крепости накидал кирпичей на получившийся пластырь. Теперь вода разбивалась о них и разливалась под ногами. Я предположил, что каждую секунду в галерею выливается не менее двух-трех вёдер. Рассчитывать, – за какое время вода заполнит галерею, было некогда. Главное, чтобы вода снова не нашла какую-нибудь лазейку и не юркнула вниз?! Закончив дело, я выбрался на поверхность. На душе было легко, а в ушах плавал малиновый звук овечьих колокольчиков на зеленом безмятежном лугу. Я даже не пытался мысленно представить, – сколько могут стоить все вынесенные мною драгоценности?
Уже совсем рассвело. Неподалеку от камня я увидел остов толстого дуба, некогда сломанного молнией. Его ствол на два метра возвышался над землей, а над корнями зияло широкое дупло. Я ткнул в дупло лопаткой. Лопата почти вся провалилась вниз, и мне подумалось, что лучше всего клад сложить сюда. Я опустил туда, только что принесенный мешек и собрался и весь груз перенести в дерево, но в последний момент передумал, поскольку три мешка и рюкзак не уберутся!? Сверху в дупло насыпал старой листвы. Затем проверил и тщательно замаскировал старые мои захоронения, хранящиеся в нише за камнем. Кроме того, напихал пружинящие сучки и прочий древесный хлам в нору, а сверху все это также засыпал листьями. Получилось так, что если не провалиться в нору ногой, то обнаружить ее было трудно. Тем более, что выход из подземелья и камень находились в невероятной гуще зарослей, живых и повалившихся от старости деревьев.
ХЛОПЦЫ
Повесив на шею бинокль, я двинулся вверх по реке, чтобы оказаться напротив лагеря и провести рекогнасцировку. Когда появился просвет между деревьями я, прячась за травой и деревьями, ползком добрался до берега. Я не ползал на такие дистанции со времен интернациональной помощи дружественному Афганистану и потерял навыки. А отсутствие постоянной тренировки привели к тому, что суставы дико болели, а на локтях я ободрал кожу. Теперь нашу палатку со мной разделяло шестьдесят или семьдесят метров. Костер по-прежнему курился, около палатки тусовалось несколько человек и двое маячили около УАЗика, стоявшего в двадцати метрах от палатки. Наши три байдарки мирно лежали перевернутыми на песке. Три (!). Значит, Валерий уже вернулся, после того, как увез Саню в больницу?
Я навел семикратный бинокль на наше пристанище. Всего незнакомцев оказалось семь человек. Два парня оттянули полы палатки в стороны, а двое подтащили и вставили в раскопанный нами шурф длинную, только что сколоченную из орешника, лестницу. Затем полы палатки снова закрыли. Один – долговязый шевелил палкой в костре. Двое незнакомцев колдовали над каким-то грузом около автомобиля.
Наши байдарки, перевернутые к верху брюхом, покоились на песке? Но никого из наших ребят не было, что само по себе казалось странным? Чувствуя в этой ситуации знак, какой то беды, я замыслил подобраться к лагерю поближе.
Снова уполз в лес и через него вышел вверх по реке за двести метров от лагеря. Теперь лагерь скрывал поворот. Ширина Керженца здесь была не более 25 метров. Чтобы из-за ремня не выпал пистолет, я его положил его за пазуху и, не раздеваясь, бесшумно вошел в прохладную с утра воду. Проплыл всего пять или шесть метров, далее начиналась отмель. Выбравшись на берег, выжал одежду и двинулся в сторону лагеря. Последние несколько метров мне пришлось преодолевать ползком, так как большие деревья кончились, но к нашему лагерю вплотную подходили кусты орешника, куда Валерий выбрасывал обломки кирпичей из ямы на берегу. Кругом кричали утренние птицы, на поверхности реки то и дело шлепалась рыба, а за лесом заревел самолет. Лишний, естественный шум мне было на руку.
Мокрая одежда неприятно липла к телу. Но, теперь до незнакомцев было не более 15 шагов. Изредка со стороны машины доносился металлический звук, похожий на бряцание садовых инструментов. На боку автомобиля было написано 'МИЛИЦИЯ'
Во мне шевельнулись неуверенность: – может, ребята, каким то образом, дали знать властям, что в монастыре произошла трагедия? Ведь милиция всегда приезжает первой?
Но, 'Все подвергай сомнению!' – говаривали умные греки. И я интуитивно понимал, что дело здесь не в советской милиции, – защитнице и матери родной, на которую мы уповаем. Скорее, милицейская машина была просто средством передвижения и привезла она не друзей.
– Джон! – раздался хрипловатый голос от машины. К костру от УАЗика направлялся высокий худой мужчина в очках. Его лицо напоминало первую, неудачную работу скульптора – самоучки, который страдал приступами абстракционизма. Самое заметное в его лике был тяжелый квадратный подбородок и глубоко посаженные глаза. Все остальное было размыто и испещрено ранними морщинами. Мне подумалось, что если он когда-нибудь надумает участвовать в любительских спектаклях, то роль Квазимоды ему обеспечена. В голосе Квазимоды звучали командные нотки.
– Забирай все и отвези в деревню, – сказал он сидящему на бревне парню в солнцезащитных очках. – Там это передашь Николаю, а сам захвати пару ломов и возвращайся сюда. И быстро. Через два часа приедет Палыч с ребятами, чтобы к этому времени ты был здесь.
После его тирады сомнения у меня пропали. Это и есть хлопцы Палыча, про которых нам говорил Саня...
Парень с готовность встал, подошел к палатке, где на земле стопкой стояли, добытые нами смертельной опасностью иконы. Он взял находившийся рядом рюкзак и стал запихивать иконы туда.
– Осторожнее, дубина! – повысил голос очкарик. – Возьми ветошь и обмотай каждую икону. Каж-ду-ю! – многозначительно повторил он – и, побыстрее. А вы! – очкастый, обратился к остальным парням – берите лопаты и продолжайте копать! Вернее так, (он вскидывал пальцы) вы трое копать, а ты, Серый, бери веревки и спускайся к пушкам. Приготовь их к подъему. Ты, Тимоха, – он обратился к крепкому молодому человеку с инфантильным лицом – замени Егорыча, будешь сторожить этих (Санек неопределенно махнул рукой в сторону леса). Давайте, давайте, братва, не будем терять время.
– А нужны ли кому эти железки, Санек? – прогундосил Серый, обращаясь к Саньку. Серый был низкорослый брюнет с короткими волосами и сломанным носом. Его правую щеку от виска до подбородка украшал коричневый шрам. Оттого, если смотреть на его профиль с одной стороны, несмотря на крючковатый нос, он выглядел даже симпатягой. Зато, с другой стороны, – с Серого можно было рисовать профили античных дьяволов во плоти.
Ты же сам говорил, что мы здесь золото должны искать?! – с надеждой в голосе добавил Серый.
Он гундосил так, что если бы я не знал, что все происходящее действительно и реально, то мог бы принять голос бандита за фрагмент спектакля из театра абсурда. Это может представить каждый, если человеку зажать нос и заставить громко кричать 'Караул! Едет грека через реку..' с выдохом через нос.
– Золото – усмехнулся Санек. О каком золоте речь? Я уверен, что ты сейчас думаешь о бутылке пива?! Впрочем, когда справишься с работой, я лично подарю тебе старинную пушку. Будешь с ней ездить по базару и тормошить своих торговцев. – Выполняй, что тебе говорят, гундос, – повысил он голос. – Все остальное – не твое дело.
Еле заметное подергивание тонких губ Санька в правой части рта, с известной долей воображения, можно было расценить, как ироническую улыбку.
Произнеся это, Санек поправил ремни на плечах, которые я сначала принял за подтяжки. Справа под мышкой я увидел кобуру пистолета.
Парни встали. Один пошел к машине и стал переносить инструмент, который называют шанцевым. Джон извлек из машины разноцветные тряпки, в них он должен был облачить, найденные нами раритеты.
– Осторожный, однако, этот Санек – подумал я. – Наверняка этим иконам сейчас цены нет, поэтому столько беспокойства о их сохранности. Я отчетливо понимал, что с нашими ребятами что-то произошло, если Санек кого-то уже охраняет? Кроме нас на территории монастыря больше никого не было, во всяком случае, до того момента, пока меня не захлопнула ловушка обрушившегося свода. В бинокль я попытался более внимательно разглядеть поляну и окрестности, но мешали кусты и трава. Моя задача – разыскать ребят, чтобы всем вместе благополучно покинуть это гиблое место. А при Возможности, захватить найденные сокровища. Но, где наших ребят могут охранять?
Я всматривался в группу молодых людей, занявших наше законное на берегу место. Одежда их была летняя и ничего не говорила о профессии. Лица тоже не выдавали какой то особенности. Такими лицами заполнена вся Россия, часто скуластыми и не очень осмысленными по случаю национального запоя. В душе я вздохнул, понимая, что и сам часть этого же общества.
–Джон сейчас уложит иконы в рюкзак и поедет в какую-то деревню? Ранее, я видел только одну, – чуть приметную дорогу, уходившую с территории монастыря в чащу, а значит, Джон поедет по этой единственной дороге? При этой мысли, я ужом развернулся и пополз в лес.
Достигнув дубравы, сначала осторожно пошел, а потом, что есть силы, побежал параллельно лесной дороге от монастыря. Пробежав с полкилометра, я вышел на нее. Вокруг был густой лес, дорога чуть заметной змейкой извивалась среди сосен. Вероятно, по ней ездили не часто, поскольку, между колеями выросли двух метровые березки и кусты орешника, согнутые в сторону реки. Это еще раз подтверждало мою мысль, что хлопцы въезжали на территорию монастыря именно по этому пути.
Сейчас мне во что бы то ни стало, необходимо было тормознуть Джона, чтобы выпытать у него подробности о наших ребятах. Но как это сделать? Можно встать на дороге и пригрозить водителю пистолетом, но, где гарантия, что он не поддаст газу и не скроется? Свалить дерево? Но в этом случае, Джон может что-то заподозрить и протаранить его, тем более что я свои ножом cмогe нарубить и накидать на колею только мелкие деревья.
Я продолжал обследовать дорогу, заодно размышляя, что, наверное, не напрасно этим путем не используются разные дачники и туристы?! В летнее время каждый уединенный уголок Керженца – был лакомым кусочком для отдыхающих и для диких рыбаков. В подтверждение моих слов, я почти сразу обнаружил, что дорога пошла под уклон и следовала через небольшое болотце, из которого вытекал ручей. На фоне старых, поросших травой следов автомобилей виднелась свежая, залитая водой, колея, прорезанная в торфянистой жиже колесами УАЗика. Конечно, здесь мог проехать только 'внедорожник'. С минуту на минуту должен был появиться Джон. Я нашел самое глубокое место в колее. Оно определилось по черной борозде между колеями, которую машина процарапала редуктором.
Где ножом, а где руками, я выкопал в колее двадцати или тридцати сантиметровую яму, которую сразу же залило водой. В противоположной колее я начал делать то же самое, но докопать не успел. Послышался приближающийся шум мотора, я отбежал метров на двадцать вперед по пути следования машины, и спрятался за пышным, зеленым кустом. Расчет был такой, что если УАЗ все-таки преодолеет канаву, то мне придется стрелять по колесам. Конечно, были опасения, что выстрелы в утренней тишине могли услышать в лагере и направить Джону помощь, но другого выхода я не видел.
УАЗ появился из-за деревьев. Его стекла посылали зайчики, взошедшего солнца. На пригорке машина приостановилась, и я услышал, как водитель включил дополнительную передачу.
– Только бы сработало!? – мелькнуло в голове и я, на всякий случай, взвел курок.
Машина набрала скорость, пытаясь с налету преодолеть вязкое место, а, достигнув скрытой водою ямы, резко ткнулась бампером в грунт и заглохла. Я увидел, что голова водителя мотнулась в лобовое стекло. От удара по стеклу веселой паутиной разбежались трещины. Я подождал с минуту, – водитель оставался в машине. Выйдя на дорогу, я приблизился к УАЗу. Джон косо сидел на своем кресле, его голова склонилась на бок, а со лба на лицо тонкими струйками сбегает кровь.
– Этого мне только не хватало?
Помня слова очкарика, о приезде Палыча сотоварищи, я предположил, что в моем распоряжении оставалось чуть более часа. Надо было оживлять и раскалывать парня.
Открыв дверцу, я вытащил водителя и положил на мокрую редкую траву рядом с дорогой. Захватил в ладони грязной воды из колеи, – плеснул ему в лицо. Веки Джона дрогнули, и он открыл глаза. Я понимал, что узнать подробности о визите хлопцев хитростью мне не удастся. Да и времени было в обрез, и вообще я не из компании 'знатоков', чтобы использовать хитроумные пути допроса, добиваясь истины. Поэтому, я решил не строить из себя Мегрэ, а молча взял парня за рубашку рывком приподнял и влепил ему крепкую оплеуху. Джон упал, его лицо скривилось от боли и изумления. Я выхватил пистолет, ткнул стволом ему в губы, рассчитывая раскровенить их. Наверное, мое лицо в этот момент было еще более выразительным, чем устрашающее дуло пистолета. Я справедливо предположил, что ствол перед глазами, и вкус крови даст понять потрясенному и перепуганному братку, что намерения у незнакомца самые серьезные.
– В общем, так, Джон! Кстати, как тебя зовут по паспорту?
– Евгений – полным недоумения голосом, ответил парень.
– Тогда, слушай меня, Женя, внимательно, – нарочно чеканил я слова. – Оттого, как ты сейчас поведешь себя, зависит – пошевелю я пальчиком или не пошевелю? Если пошевелю, то через секунду твои скромные мозги украсят это безымянное болото. Если нет, то ты и далее можешь радоваться своей паршивой и никчемной жизни, но в этом случае ты мне должен рассказать все, о чем я спрошу. Выбирай. Даю пять секунд!
После этих слов, для убедительности я еще раз ткнул пистолетом ему в рот так, что раздался глухой звук о его зубы.
– Скажу, кончено скажу! Я тут ни причем – затряс окровавленными губами Джон. – Это все Саня с Палычем, это они нас привезли
– Зачем вы сюда приехали и сколько вас всего?
– Восемь человек. Санек сказал, что надо искать какое то захоронение. А наши ребята говорят, что это золото.
– Я видел только семерых, где еще один?
– Это старик, из местных, он парней сторожит.
– Каких парней и сколько их?
– Которые были на берегу, их четверо.
После этих слов у меня с души упал камень, прочно сидевший под сердцем в течение последних часов. Значит, Мишка жив!
– Один раненый – словно угадав мои мысли – добавил Евгений.
– Как серьезно? Его ранили вы?
– Когда мы приехали, он сидел около палатки, и у него вся голова была перевязана. Еще он хромал, когда мы его подняли. А двое находились под землей и копали галерею. Сказали, что там произошел обвал, и засыпало какого парня.
– Откуда появился четвертый?
– Четвертый на байдарке приплыл, когда первые трое полезли в драку.
– Что за драка?
– Саня им сказал, что иконы и все, что они нашли под землей, должен у них забрать и чтобы они сами немедленно уезжали отсюда, так как здесь будут проводить археологические раскопки.. Но парни противились, потому что им надо было кого то спасать.
– Почему у вас милицейская машина?
– Санек с Тимохой из милиции. Вернее, они работают в мед вытрезвителе. Остальные так...
– Где находятся охраняемые?
– В монастыре на краю поляны есть какой то бункер, наверное, телефонистов?
– Сколько у вас оружия?
– Точно не знаю. Есть пистолет у Санька и у Егорыча ружье. Может и у ребят есть пушки. У меня ничего нет, я просто шофер.
– Кто такой Палыч и сколько с ним будет людей?
– Да, не знаю я! – заерепенился Джон. – Знаю, что Палыч главный и должен пригнать сюда какую то технику... Может, экскаватор ...
– Ладно – сказал я, закончив допрос Джона.
Надо было торопиться. Но что делать с пленником? Так оставлять его нельзя. Надо, хотя бы, связать бандюгу, чтобы выиграть время.
– Веревка есть – спросил я Джона, который понял в чем дело.
– В обезьяннике, – уныло ответил Джон, мотнув головой в сторону милицейской машины. Джон догадывался о сомнениях в моей голове и мысленно молил бога, чтобы мне не пришла идея нажать на курок.
Я осмотрел машину и увидел на полу среди нагромождения ведер, тросов, гаечных ключей и другого хлама – свернутую жгутом веревку.
Сзади в салоне имелось отделение с решеткой, в котором милиционеры возят всяких нарушителей.
Отрезав, подходящий по длине конец, я велел Джону встать, повернутся спиной, и крепко связал ему руки сзади. Чувствуя, что его мозги останутся в целости и сохранности, пленник безропотно повиновался. Я выбросил из обезьянника все железное и помог Джону забраться в машину. Когда он сел на пол, для надежности скрутил ему и ноги, и захлопнул дверцу. Изнутри в дверце ручки не было, и можно было надеяться, что без посторонней помощи Джону выбраться будет сложно, даже если он и развяжется. Ключи зажигания я забросил в болото, а в довершение открыл капот, выдернул провода, которые последовали за ключами.
– Бывай! – сказал я Джону и поспешил в сторону лагеря.
ПЛЕННИКИ
С момента, как я стал свидетелем реплики Санька о приезде Палыча, прошло минут тридцать-сорок. Если Палыч пунктуален, то его можно ожидать здесь уже через час с небольшим. Правда, по дороге они встретят застрявший УАЗ, объехать его невозможно – кругом болото. Значит, они должны сначала вытащить застрявшую машину, но могут ее оставить и добраться до лагеря пешком. Все равно этим я немного выигрывал время.
В лесу показался просвет. Я обогнул залитую ранним солнцем зеленую поляну и, скрываясь за кустами, приблизился к бункеру связистов. До него теперь оставалось не более двадцати метров. Осторожно раздвинув ветви орешника, я увидел массивный вход в бункер с пологими скатами, сделанный из бетона. Тяжелая деревянная дверь была припёрта снаружи колом. Металлическая полоса, закрывавшая дверь, была вырвана из косяка и лежала на земле. Перед дверью я заметил следы колес. Значит, хлопцы не долго церемонились с замком, а зацепили его вместе с накладкой тросом и выдернули машиной?! Прислонившись спиной к бетонной стене, у двери сидел старик с благообразной бородкой и в рыжей шляпе. На коленях дед держал двустволку, и казалось, что он спит. Правда, вместо него я ожидал увидеть здесь Тимоху, которому Санек приказал охранять пленников, но, сколько я не всматривался, его не обнаружил.
Вдалеке у палатки маячил Санек, он то заходил в палатку, то выходил из нее, то сидел у костра, поминутно поглядывая на дорогу, по которой уехал Джон. До него было около двухсот метров. Если не считать дюжины сосен и дубов тут и там, растущих по поляне, то место открытое, Подобраться к старику и обезвредить его, с моей стороны было сложно и неразумно. Санек в любой момент мог обернуться, обнаружить меня и поднять тревогу. Тогда, я снова углубился в лес, обежал поляну и вышел к бункеру с другой стороны. Теперь от взора милиционера меня скрывал сам бункер.