Текст книги "Дневник москвича (1920–1924). Том 2"

Автор книги: Николай Окунев

† А тут, как на грех, вчера или сегодня в одной большой советской столовой более 500 обедов оказались недоброкачественными до такой степени, что масса столующихся потребовала медицинской помощи, а 10 человек и совсем отдали Богу свои душеньки!

Вместе с Сухаревкой провалился (на один бок) сам Троцкий. По управлению НК путей сообщения он вынужден подать в отставку, и уже заменен Емшановым. Об этом в Главводе было известно несколько дней тому назад. Собственно, линия Троцкого осуждена союзом рабочих водного транспорта, и на этот раз победила «стачка», а не правительство. От Полевого штаба объявлено, что ежедневных «сводок» с фронтов печататься не будет, так как в последнее время никаких военных действий не происходит. Но оружие еще не сложено, и тем отдаленнее еще возможность переделать его на «орала». Не сложу и я пока что своего пера, ибо никто не верит, что война кончилась. Это опять только какая-нибудь «передышка».

4/17 декабря.Газеты полны статей о победенад Сухаревкой. Точно невесть какой враг сломлен! И уж такие перспективы рисуются теперь, что вот он, рай-то социалистический, сейчас же и откроется для сов. подданных! «Сухаревка – этот гнойник на теле пролетариата, площадь, где среди бела дня десятки тысяч праздных людей бешено спекулировали, развращая и засасывая граждан в сети мародерства, – ликвидирован!..» «Сухаревка – это язва пролетарского государства, питающаяся спекуляцией за счет интересов рабочего класса, вносящая разложение в работу и развращающая подрастающую молодежь…» «Это – осиное гнездо разнузданного и хаотического торгашества…» «Пролетариат Москвы забьет основательный осиновый кол в могилу скончавшейся в полном расцвете своего барышнического аппетита Сухаревки…» «Сухаревская спекуляция погибла – да здравствует пролетарская система снабжения и распределения…» и т. д., и т. д.

В это же время вводится так называемый «труд. паек», идея коего – нетрудящемуся есть не давать. Будет получать много тот, кто много работает. За время прогула продовольствие по карточкам не выдается. Карточки делятся на три серии, по «А» будут выдавать в день полтора фунта, по «Б» – 1 ф. и по «В» – 0,5 ф. Ну, а под шумок этих продовольственных побед «сухаревцы», перебравшиеся в подполье, во дворы, в глухие переулки, – торгуют уже хлебом по 1.200 р. за ф., картошкой по 450 р. за ф. и т. д.

Назначенный комиссаром путей сообщения (взамен Красина и Троцкого) А. И. Емшанов совсем еще молодой человек, сын заводского рабочего, небольшой железнодорожный служащий, примкнувший к большевизму в последние годы. Благодаря такому назначению правые большевики терпят поражение, – спецы теперь не в фаворе, и многие сами уходят, а некоторых «уйдут». (Уже говорят, что ушел Начальник главного Управления И. Н. Борисов, бывший тайный советник и вообще крупный железнодорожный делец царского времени.) Уходят и коммунисты с тенденцией «праветь», так напр. Бонч-Бруевич, Управляющий делами Совета Нар. Комиссаров (замененный Горбуновым), и Рыков (председатель ВСНХ), и наш Аржанов подал в отставку.

А не так давно американец Вандерлин сказал русскому правительству комплимент, что оно «самое стойкое правительство во всем мире». Да, до тех пор, пока это правительство состояло из тесного кружка идейных работников, а как они претворились в министров, как зажили по-царски да по-барски, ну и пошли подкапыванья друг под друга и пойдет теперь пляска портфелей, как это исстари ведется в странах «цивилизованных»!..

10/23 декабря.Вчера в Большом театре открылся 8-й съезд Советов. Собралось более 1.200 коммунистов. Речи М. И. Калинина (выбранного председателем съезда) и Ленина приняты были, конечно, «восторженно». В речах сквозила уверенность в окончательном закреплении Советского строя. О горе, скорби и мучениях русского народа почти не говорилось: как будто весь он так же хорошо одет, столь же сыт и подогрет, как эти 1.200 товарищей, съехавшихся на сие очередное поклонение современным хозяевам нашего старого Кремля. В речах ораторов рисуются картины грядущей электрификации всей страны, скорого признания советской власти всеми великими державами, и начавшийся переход с военного положения на мирное, и громадное строительство. Ленин похвастался и закрытием Сухаревки, хотя и пожелал, чтобы поскорее вывелась и «душевная сухаревка» (ага!).

† Много еще к восьмому съезду душевных зол осталось на Руси. Вот на этих днях на Вичдавской дороге около Волоколамска произошла страшная катастрофа: столкнулись на полном ходу два пассажирских поезда, и сотни жертв убитыми, искалеченными и замороженными. При всей краткости газетных сообщений об этом печальном событии, все-таки понятно становится, что такой жел. катастрофы не бывало и до первого съезда. По городу говорят, что жертвы нужно исчислять тысячами, а не сотнями, и что съехавшиеся и сбежавшиеся на место несчастья люди грабили мертвых и раненых, снимая с них одежду, обувь, шарили по карманам, стаскивали с пальцев перстни и кольца, а если это было трудно, то, ничтоже сумняшеся, отрубали будто бы пальцы, руки. Ужас что такое! Эти «зверства» почище тех, кои не так давно приписывались воюющим против нас немцам, полякам и «белогвардейцам».

Ни электрификация, ни концессии, ни закрытие сухаревок – не дадут покоя и света несчастной России. Надо всю русскую душу переделать коренным образом, не оставив в ней ни одного уголка не отремонтированным. Ломают и закрывают, выходит, не то, что нужно.

Погода с маленькой переменчивостью: морозы колеблются от 2 до 12 град., снег выпадает, но в ничтожном количестве.

Пока еще «душевная сухаревка» не закрылась, в отместку за закрытие реальной Сухаревки цены на продукты растут или скачут невероятным образом. Есть «счастливцы», не нашедшие хлеба черного дешевле 2.000 р. за ф., масла дешевле 17.000 р. ф. и сахара дешевле 15.000 р.ф.

11/24 декабря.Ходил сегодня в комиссию учета и распределения клавишных инструментов. Надо было подать «анкету» о нашем пианино. Стоял в очереди с 11 до 2 ч. дня, а потом пошел в полевой штаб, получать вместо полагающихся на месяц 2,5 ф. масла растительного – 10 ф. мяса, и простоял в очереди с 2,5 ч. до 4 ч. дня, а мяса так и не получил. И вот весь мой деловой день! Впрочем, с полчасика употребил на чтение газет, расклеенных по стенам и заборам. Все о съезде. Электрификация потребует, по словам Ленина, 10 лет времени и 1.200.000.000 рублей золотом. Его маловато, но у нас, мол, много лесу, хлеба и минеральных богатств, – справимся. Выступал на съезде и Дан, но его речь полностью не приведена; резолюция же его не получила ни одного голоса, так как она критиковала политику правительства. Ленин обещает в скором будущем на съездах уже не говорить о политике, а о «деле», т. е. о возрождении русской промышленности и всего прочего. Между прочим, пустил в ход фразу, от которой его аудитория пришла в раж. Все другие народы считают нужным для государственной крепости вооружение «народа», а мы, дескать, видим надобность только в «классовом» вооружении, и всех этим побеждали. Затем: «Коммунизм, – говорит, – это советская власть плюс электрификация.» По поводу этого дошлый Демьян Бедный сочинил уже стихи и напечатал их в «Правде». Хотелось бы записать их здесь, да негде приобрести газету в собственность. Хотя он и острит там, что теперь «наша политика – поменьше политики», но как раз в этом же сегодняшнем номере напечатана телеграмма Чичерина советскому представителю в Америке Мартенсу, из которой видно, что этого «посла» американское правительство распорядилось выслать из Америки, за что – пока неизвестно, но в телеграмме говорится, чтобы Мартенс аннулировал и ликвидировал все состоявшиеся торговые сделки с Америкой. При этом Чичерин укоряет Америку, что она разрывает с советизацией в то время, когда и Англия, и Франция – накануне возобновления торговли с Россией. Это ли не политика, да еще какая! – мирового масштаба.

Вчера сподобились получить от нашего сухопутно-морского кавалериста с его товарищем по Первой конной армии Михаилом Ивановичем Бочковым из Екатеринослава (куда их Реввоенсовет переехал из Лубны) около трех пудов муки, 10 ф. песку сахарного и 12 ф. соли. Эти «дары» можно ценить теперь более, чем в 300.000 советских рублей. И откуда сие? Не «трофеи» ли это победоносной кавалерии Буденного? Так мало-помалу, того и гляди – сделаешься товарищем «товарищей». Грехи! А все еще не ясно для меня, что безнравственнее: Сухаревка или ревгусарство?

Все еще не унимаются с посрамлением старых русских верований и почитаний. Вытащили из его гробницы и Преподобного Серафима, и с обычной хвастливостью расписали, что это не мощи, а истлевшие кости, подбитые ватой и одетые в разные шелки и парчи. И что к черепу привязаны ленточками «рыжие волосы», и т. д., и т. д. Но не в калошу ли сел ретивый анатом останков Преподобного Серафима? Ведь еще пред открытием мощей сами «открыватели» их, т. е. Святейший Синод и иерархи, описывали, какому тлению подверглось тело Преподобного. Пускай он имел рыжие волосы, пускай они держатся ленточками, но для верующего и скорбящего русского человека и после такого описания – и волосы, и ленточки святого Серафима – будут так же святы, как и до сего времени. Занялись бы уж лучше «электрификацией», чем такими (для них, в сущности) пустяками!

12/25 декабря.Сегодня утром, как хищник, как тать, боязливо оглядываясь по сторонам, вырвал со стены из вчерашней «Правды» последнее произведение Демьяна Бедного, озаглавленное: «Поворот. Лондон. Ллойд Джорджу. Радиотелеграмма»:

 
Мистер, в моей душе целая драма.
Наша переписка в опасности.
Положение дошло до полной ясности.
Ленин на восьмом съезде советов,
Коснувшись в своей речи многих предметов,
Не упомянул вашего имени ни разу!
Зато отпалил такую фразу:
«Наша политика: поменьше политики,
Мы не какие-нибудь паралитики:
Ежели нас кто ударит, мы дадим сдачи,
Но для нас теперь главное: хозяйственные задачи.
Последнее теперь дело – прокламации,
Коммунизм ничто – без электрификации;
Мы пришли к тому, к чему стремились давно мы:
Первые места займут инженеры и агрономы», —
Короче сказать, мне или ноги на лавку,
Или – приписываться к какому-нибудь главку,
Либо отказаться совсем от поэзии, —
Либо писать – о торфе, угле и магнезии.
Иными словами:
На переписку с вами
Не дадут мне бумаги ни одного листочка,
Точка!
Мистер, мне не надо теперь вашей солидарности,
Раз вы теперь на роли политической бездарности.
Плывите,
Куда хотите,
На вашем легком катере, —
А мы плывем – в хозяйственном фарватере.
 

Я нарочно привлек Д. Бедного в свои «сотрудники». В этих странных стихах довольно ловко отражено настроение восьмого съезда и идеально кратко выявлена речь Ленина. Паки и паки об электрификации. Проект ее докладывал на съезде какой-то т. Кржижановский. Жаль, что в газетах нет инициалов его имени: мне хотелось проверить свое предположение, – это не из тех ли Кржижановских, которые директорствовали в Восточном обществе. Что говорить – это были дельцы крупного масштаба, они «очки втирать» и толкать капитал на большие дела были большими мастерами. Между прочим, по Кржижановскому выходит, что по проведении электрификации в России как бы прибавится 15 млн. рабочих. Это при действии электричества в течение 8 час. в сутки, а при 18 час. такой подсчет, конечно, удвоится, т. е. рабочая сила возрастет на 30 млн. чел.

За минувшую ночь подсыпало снега достаточно для хорошего санного пути. Мороза только три градуса.

17/30 декабря.Восьмой съезд советов вчера закрылся. Численность съехавшихся на него коммунистов была не 1.200 ч., как я ошибочно записал, а около 2.500 ч.

По предложению Рыкова установлен Трудовой орден красного знамени. Департаменты и их генералы давно уже реставрированы. Теперь пойдут и «звездоносцы» (может, их будут называть «знаменосцами» или «трудоносцами»).

К съезду из Англии пришли известия, что англичане загнули в проект торгового договора такие требования, какие может принять только «побежденная страна», а так как наша власть сама себя считает победительницей, то Красину приказано приехать в Москву для совещания о торговом договоре, и таковой, стало быть, еще писан вилами на воде.

Продолжают пояснять нам, чего следует ожидать от электрификации. Земельного запаса у советской России будто бы 2 млрд. десятин, а засевается в последние годы не более 100 млн., или, как врут газеты, «20 %». Не вернее ли 5 %, – если сопоставление цифр 2 млрд. и 100 млн. не ошибочно? Засим: российский хлебный урожай достигает теперь 4 млрд. пудов, а с помощью электрификации он легко дойдет до 8 млрд. Давай Бог! В конце 1931 года, значит, будет выпускной экзамен «советизации». Только вот беда-то: едва ли я доживу до тех времен, да и вопрос еще – доживет ли сама «советизация» до этого года?!

Венгерское правительство известило Чичерина, что четырем бывшим венгерским комиссарам суд вынес смертный приговор, а остальным – пожизненную каторгу, но, склоняясь пред жестокой, «бесчеловечной» угрозой советского правительства проделать то же самое «с невинными людьми», венгерскими офицерами, находящимися в русском плену, – оно готово вступить в переговоры с русским правительством о смягчении участи приговоренных.

С согласия Италии образовалось новое государство «Юго-Славия», в которое вошла и Черногория, причем царь (или король, забыл уж кто) Николай оставляет трон и получает большую пенсию.

В Греции, за смертью короля Александра, на престол сажают Георгия, сына экс-короля Константина, мужа сестры Вильгельма («экс»-германского).

Заходил сегодня к свекрови своей племянницы – Ольге Эмильевне Зиллере. Я побеседовал с ней в громадной комнате, когда-то бывшей столовой или гостиной, а теперь эта комната – «вся квартира», тут и столовая, и кабинет, и зал, и будуар, и спальня, и… кухня. Еще обставлена она богатой мебелью: столы, шкафы, диваны, рояль, ширмочки, шифоньерки и проч. По стенам подлинные творения Сомова, Переплетчикова и др. знаменитых художников, но самое главное в этой комнате, самое завидное, самое полезное, самое приятное (и для обитателей ее и для посетителей) и самое… безобразное, это – большущая печка, из простых кирпичей, обмазанная глиной, снабженная простыми железными трубами, затворами и приборами. Растопырилась она, матушка, посреди этой прекрасной комнаты, и в ус себе не дует! Ей бы место в крестьянской избе или в подвале каком, а она – в чертог забралась. И сколько таких картин теперь в особняках и во всяких «комфортабельных» квартирах. И если бы Сомов или Переплетчиков взяли для своих полотен такие сюжеты да повезли бы их в те страны, где нет еще «советизации», то там поняли бы жуть нашей жизни (если бы поверили, что эта картина с натуры, а не фантазия художника).

Кстати, вчера я, перебирая сочинения Щедрина, невольно перечитал 13-ю главу «Истории одного города» («Подтверждение покаяния. – Заключение.»). Это про Угрюм-Бурчеева: «Он был ужасен; но, сверх того, он был краток, и с изумительною ограниченностью соединял непреклонность, почти граничившую с идиотством… Начертавши прямую линию, он замыслил втиснуть в нее весь видимый и невидимый мир, и притом с таким непременным расчетом, чтобы нельзя было повернуться ни взад, ни вперед, ни направо, ни налево… Ни Бога, ни идолов – ничего… Жизнь ни на мгновенье не отвлекается от исполнения бесчисленного множества дурацких обязанностей, из которых каждая рассчитана заранее и над каждым человеком тяготеет как рок… Нивелляторство, упрощенное до определенной дачи черного хлеба, – вот сущность этой кантонистской фантазии… Страшная масса исполнительности, действующая как один человек, поражала воображение… Все это… не намекает ли на какую-то лучезарную даль, которая покамест еще задернута туманом, но со временем, когда туманы рассеются и когда даль откроется… Что же это, однако, за даль? Что скрывает она? – Ка-за-р-р-мы!.. До сих пор разрушались только дела рук человеческих; теперь же очередь доходила до дела извечного, нерукотворного… Нет ничего опаснее, чем воображение прохвоста, не сдерживаемого уздою и не угрожаемого непрерывным представлением о возможности наказания на теле. Однажды возбужденное, оно сбрасывает с себя всякое иго действительности, и начинает рисовать своему обладателю предприятия самые грандиозные. Погасить солнце, провертеть в земле дыру… По… проекту Угрюм-Бурчеева, праздники должны были отличаться от будней только тем, что в эти дни жителям вместо работ предоставлялось заниматься усиленной маршировкой… Грудь захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который с топором в руке пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему… Мысль…. что в идиоте таится какая-то сила, которая цепенит умы, сделалась невыносимою. Никто не задавался предположениями, что идиот может успокоиться или обратиться к лучшим чувствам и что при таком обороте жизнь сделается возможною и даже, пожалуй, спокойною. Не только спокойствие, но даже самое счастье казалось обидным и унизительным, в виду этого прохвоста, который единолично сокрушил целую массу мыслящих существ. «Он» даст какое-то счастье! «Он» скажет им: я вас разорил и оглушил, а теперь позволю вам быть счастливыми! И они выслушают эту речь хладнокровно! Они воспользуются его дозволением и будут счастливы! Позор!!!..»

Но всего не спишешь, не склеишь в стройность и не справишься с составлением аналогичных выводов. Обращаю читателя к подлиннику и прошу его, не смущаясь тем, что Угрюм-Бурчеев гениально выдуман Щедриным как образец зарвавшегося реакционера, – проверить меня: правда ли, что Советизацию устраивали не кто иные, как Угрюм-Бурчеевы? Почитайте эту главу (13), да повнимательнее. (Она стоит 13-й главы Откровения Иоанна Богослова!)

18/31 декабря.Троцкий на 8-м съезде сказал что-то вроде того, что коммунизм зиждется теперь на трех китах: 1 – учет, 2 – нормализация, 3 – электрификация. Он же доложил съезду план демобилизации, согласно которому предполагается к середине будущего лета распустить половину настоящего воинского состава. В декабре месяце, т. е. в эти вот дни, будут распущены все красноармейцы, родившиеся до 1885 г. А потом так и пойдет дело с роспуском более ранних возрастов вплоть до 1895 г., т. е. до 25-летних.

Выпущено от имени съезда торжественное обращение к рабам совдепским. Демобилизация утверждается, план электрификации одобряется и обещается – через один год теплое и светлое (в смысле дров и освещения) житие для всех российских граждан; через 2–3 года полное восстановление транспорта и заводской промышленности, а через 3–4 года у нас уже, по соображению премудрого и прозорливого съезда, «не будет ни раздетых, ни разутых». Вот уж поистине: ихними устами мед бы пить!

В витринах фотографий и разных агитационных лавочек пестрят изображения членов 8-го съезда. И – группами, и – парами, и – одиночками. А сам председатель съезда М. И. Калинин изображен даже… с супругой. Ея Величество изволила сняться в валенках.

18 дек. 1920 г./1 января 1921 г.Новый год по новому стилю. Многими «староверами», а в том числе и мною, он не празднуется, но «Благословен Господь, всякий день. Бог возлагает на нас бремя, но Он же и спасает нас»… Благословим Его и в сей день, и помолимся о спасении нас, грешных.

Каждый день большое снегопадение. Начались «снеговые повинности». Мороз до 10 градусов.

В газетах продолжается печатание речей 8-го съезда. В одной из речей Ленина заметно расхождение его с Троцким и с Бухариным по вопросу о роли профсоюзов. Так и сказано Лениным: «Троцкий три раза обдумывал тезис профсоюзов, а Бухарин совсем необдуманно заявил таковые, и ничто из этого не сравняется с тем, что создано Рудзутаком.»

А Ян Рудзутак, латыш, – бывший некоторое время Председателем коллегии Главвода, затем членом Всерос. союза проф. союзов, – выходит теперь сильнее политически Троцкого и Бухарина, о которых говорили, что они того и гляди свалят Ленина. Последним актом съезда было утверждение Калинина председателем ВЦИКа, а Ленина Совнаркома, остальные же товарищи без существенных перемен. Рыков даже остался на прежнем месте.

20 дек. 1920 г./5 января 1921 г.Вчера утром мороза было 20°, днем не меньше 17, а сегодня утром только 13°.

Брат пишет 24-го декабря (н. ст.) из Полтавы, что там белая мука 20.000р. (у нас от 80 до 120.000 р.), пшено 11.000 р. (у нас до 50.000), масло подсолнечное 3.000 р. ф. (у нас 9.000), картофель 100 р. (у нас ф.  350 р.), масло сливочное 4.000 р. (у нас 13.000), сало 2.500 (у нас 4.500), хлеб черный 350 р. (у нас 800), белый 500 р. (у нас 2.000), дрова 700 р. (у нас до 60.000 р. сажень погонная), керосин 3.500 р. (у нас только 900), соль 1.000 р. (у нас уже 2.000), свекла 150 р. (у нас 350), лук и там и здесь 700 р., молоко там 200 р. стакан, а у нас 600 р. или 1.200 р. кружка. Поросенок в Москве ценится теперь 5.000 р. ф. – эдакое крохотное существо фунтов на 10, – подумайте, стоит теперь целый капитал.

Был сегодня в Советской бане (бывшей Центральной). За вход 110 р. – это так, но вздумал там попросить остричь на ногах ногти и заплатил за такое буржуазное удовольствие 500 р. Если бы заранее спросил банщика о гонораре, то отложил бы эту операцию до дома, и поделом – не спросись брода, не суйся в воду.

† В Аргентине произошло страшное землетрясение, разрушено несколько городков и селений, погибло более 6.000 чел.

26 дек. 1920 г./10 января 1921 г.Праздники прошли скучно. На улицах гуляющих мало, а катающихся и совсем не видать. В церквах, слава Богу, молящихся много, а особенно там, где были архиерейские службы. Служил и сам Патриарх – в первый день во храме Христа Спасителя, во второй у Николы в Драчах и в третий у Богоявления в Елохове. За последней службой и мне пришлось быть; народу было необыкновенно много. В храме Патриарх великолепен, в богатейших ризах, с драгоценными митрой, панагией, крестами и посохом, и окружен блестящим сонмом священнослужителей высокого ранга, а как вышел из храма – превратился как бы в рядового священника, сел в извозчичьи санки, запряженные одной плохонькой лошаденкой, и уехал, не привлекая к себе никакого уличного внимания. А давно ли Митрополиты ездили в богатой карете, везомой четверкой-цугом сытых, крупных, породистых коней. Встречные люди останавливались, снимали шапки, а Митрополит, сидя в карете и сияя бриллиантовым крестом на белом клобуке, беспрерывно благословлял всех встречных.

В церкви слышал маленький анекдот в стиле Лескова про своего приятеля Розова, участвовавшего в этом торжественном богослужении. Удивлялись, что у него за натура, что за горло тоже. Служил истово, стильно, красиво и блистал высокими, чистыми нотами, ни разу не сорвавшись и придавая в ектениях, Евангелии и других своих передачах каждому слову подобающее выражение и задушевность, – а накануне он же ездил в подмосковное село Измайлово и там, отслужив всенощную, всю ночь до самой обедни (которую сам же служил) пьянствовал со своими почитателями, выпив с ними две четверти спирта. И это был его гонорар,а денег, говорят, не взял. Разве это не анекдот?..

Вот и это тоже анекдотично, а между тем «факт». Встретил я у Покровского моста уличного торговца яблоками, который оказался моим стародавним приятелем. Лет 30 тому назад он служил кучером у наших сватьев Зотовых в селе Черкутине, Владимирской губ., и не один раз возил меня на зотовской тройке со станции Ундол Нижегор. ж. д. в это Черкутино. Теперь он «миллионер» и состояние составил этим летом, торгуя с лотка одними только яблоками. За 6 месяцев нажил, говорит, 2,5 миллиона, из коих 1 миллион проел, а 1,5 положил «в Земельный банк», т. е. попросту куда-то спрятал или зарыл. Сейчас он торгует, сидя за столиком у ворот того дома, в котором квартирует, каким-то сиропом, продавая полубутылочку его за 550 р., а она стоит ему самому 400 р. Это, говорит, до лета, а тогда опять за яблоки, ибо на них только рубль на рубль. Купит их утром на 15.000 р., а продаст их к вечеру за 30.000 р. Все, конечно, за наличный расчет, никакого риска (как бывало: неплательщики, порча товара и т. п.). И его никто не притесняет, ни обысков, ни налогов, ни реквизиций. Ему 59 лет. Я говорю, для здоровья такое дело губительно, – а он доказывает, что нисколько. Посидит сам, а станет зябнуть, – выйдет на смену его старуха, та посидит, а он в это время дома закусит, попьет чайку, согреется, отдохнет и потом опять идет на свой пост, а старуха домой…

Все это «обывательское», мелкое и, как скажет М. Горький, «мещанское», но тем не менее я это записываю, ибо вижу, что обыватель был и будет, а «мещанское» счастье, кажется, так и останется на веки вечные единственным счастьем, доступным человеку.

† Сегодня хоронили видного коммуниста Карпова, игравшего высшую роль в Высшем Совете Нар. Хозяйства и стоявшего во главе химического производства республики.

Моя племянница Мария Ивановна, жена популярного артиста камерного театра Бориса Алексеевича Фердинандова, на днях родила второго сынка. И угораздило их назвать его Гораздом.Такого имени в своей жизни не знавал, ни на ком, даже в литературе, что-то не встречал. Ну что же, пускай будет хорошим человеком, «гораздым» на добрые дела.

27 дек. 1920 г./11 января 1921 г.Ялта переименована в Красноармейск, прелестная Ялта, достойная такого прелестного поэтичного благозвучного имени Ялта, по верноподданническому усердию каких-нибудь местных совдепских малограмотных людей, вдруг ни с того ни с сего превращается в Красноармейск. И что в этом новом имени складного, осмысленного и удобного?!

Сегодня был в НКПС и слышал, что там получены известия о страшных заносах, свирепствующих южнее Москвы. Зарегистрировано 70 паровозов, от обледенения вышедших из строя.

31 дек. 1920 г./13 января 1921 г.Последний день седьмого буйного года. Он отличился крутым переворотом погоды. Больше недели продолжалась оттепель, а вчера вечером было особенно тепло, шла слякоть, снег таял, росли лужи и., пожалуйте! – сегодня утром Реомюр показал 12° мороза. Весь день мороз не спадал и дул ветер, к ночи стих и вызвездило.

Вот так же внезапно приходят всякие важные события, а мы забываем этот порядок, дарованный природой, и ждем того или другого в тот или другой срок. Столько было за минувший год разных обывательских назначений. Тогда-то будет вот что, а тогда-то то-то. Сколько раз и я себя ловил на ожиданиях исторического свойства и, конечно, жестоко ошибался. Впрочем, у меня нет уверенности ни за одно свое предположение, так что я и не пытаюсь передавать их для распространения «в широкую публику», но сколько я знаю людей, очень умных и серьезных, и те даже не прочь подчас чего-нибудь предречь, предсказать… В последнее время все разжевывают дипломатическую переписку Чичерина с Польшей, Англией, Румынией и Эстонией. Все ждут разрыва с этими странами, но, должно быть, не дождутся: так же, как и верящие в популярность и силу большевизма не скоро еще дождутся истинной дружбы с европейскими и американскими государствами. В конце концов все это надоело; «нот» стало больше, они стали длиннее, а читателей их осталось очень мало. Что ж! Это к лучшему. Действительно легче бы стало, если бы у нас установилась такая политика, в которой меньше всего «политики».

Что сказать о жизни русского человека, такого же рядового, как я? Как он жил, в общем, в 1920 году? Конечно, скверно, но как будто лучше, чем в прошлом. Что же случилось? Ведь был неурожай, было страшное мелководье, были опустошительные пожары, война с поляками, война междуусобная, свирепствовали заразные болезни, царил разврат, грабеж, – одним словом, подобие «египетских казней», но мы почему-то все говорим, что мы живем теперь легче прежнего. Это, должно быть, нам кажется только, потому что наши невзгоды, наши лишения стали нам в привычку, а «привычка свыше нам дана, замена счастию она». Поверим поэту и на том порешим, что мы настолько обтерлись, что нас теперь не сломишь житейской нуждой.

Поверим и некоему Игорю Ивневу, читающему лекцию на тему «Петр Первый и Ленин. Историческая параллель.» Поверим ему, что Петр был только «Первым», а великим-то у нас – Ленин.

Поверим и тому чистопольскому татарину, который допрашивался местной чрезвычайкой по части спекуляции. Его спросили, как он смотрит на результаты советской власти? – «Очень хорош. Народ тимна была, типерь свитла стала.» Следующий вопрос был о том, как его самого коснулось «просветление», и он ответил: «Прежде штаны носил, зад темноте бывал, типерь штаны нет, заплаты нет, вся зад видна. Свитла стала!»

И у меня недалеко до просветления. С 1-го января н./ст. 1921 г. я внезапно оказался совсем без жалованья. С 16-го дек. до 1-го янв. предложили получить уже не персональное жалование (18.000 р.), а «тарифное», т. е. 7.300 р. в месяц. В довершение всего, главводских и продовольственных карточек не выдали, с 1-го января и совсем уволили меня из Главвода. Остаюсь, пока что, только прикомандированным к Полевому штабу. По закону, «воровством или спекуляцией заниматься нельзя», но по совести, право бы, не грех!

Пострадал не за преступления по службе, а за неумение ладить с комиссаром!