Текст книги "Дневник москвича (1920–1924). Том 2"

Автор книги: Николай Окунев

Антон Павлович писал еще Александру Павловичу (30 апреля 1893 г.): «Мишке мать сшила только одну сорочку, во-первых, не успела, а во-вторых, потому, что не знает его роста». Позднее, я полагаю, бабушка успела сшить ему и другую рубашку, и рост его узнала. Желаю милому «Мишке» успеть сшить изображение Хлестакова как раз по его росту!

Ужасные дела творятся в Москве! Хроника происшествий полна сообщениями о грабежах и убийствах. Из конторы Иваново-Вознесенского текстильного треста украдено мануфактуры на 180.000.000 р., в некоторых местах грабители сняли с проходящих одежду, часы, кольца, отняли деньги, – сопротивляющихся поубивали или ранили. Со склада «Обиход» в Лубянском пассаже увезли кипы полотна. Ограблено несколько квартир на десятки и сотни миллионов. В темных переходах, в задних дворах, на черных лестницах находят трупы людей, конечно, тоже ограбленных. В столовой на Самотеке ворвались вооруженные бандиты и, приказав поднять руки, похитили 160.000.000 р. А то и так: ворвутся в квартиру, убьют кого-нибудь, а ничего не утащат – что-то помешает. В детском доме № 33 похищено продуктов на 214.000.000 р. В Грохольском переулке – мануфактуры на 250.000.000, в Драматическом театре – бутафории на 2 млрд., в квартире Лилова на Сивцевом вражке разного имущества на 1,5 млрд. Жутко перечислять! И каждый день такие сообщения. Положение настолько серьезно, что Президиум Московского совдепа постановил образовать немедленно чрезвычайную сессию революционного трибунала, которая должна дела о бандитских нападениях рассматривать не позднее 48 часов по задержании обвиняемых, а приговоры, вплоть до расстрела, приводить в исполнение немедленно по вынесении.

Долгое время за Ленина декреты подписывал Цюрупа, а о Ленине болтали, что он «пьет горькую», или «с ума спятил», и находится в санатории или в психиатрической больнице. Наконец, в газетах за 8-е марта появилась его речь, произнесенная им 6-го марта во фракции съезда металлистов. Там он действительно говорит о какой-то своей болезни, связывая сообщение о ней с намерением лично поговорить в Генуе с Ллойд Джорджем. И вот что говорит: «Я надеюсь, что этому не помешает моя болезнь, которая несколько месяцев не дает мне возможности непосредственно участвовать в политических делах, и вовсе не позволяет мне исполнять советскую должность, на которую я поставлен. Я имею основание рассчитывать, что через несколько недель я смогу вернуться к своей непосредственной работе.» А сказать Ллойд Джорджу он хочет, как Столыпин: «Не запугаете», мол. И даже намекает, что в случае чего повоевать можем с Европой и Америкой. И что, дескать, такую войну «еще раз вынесем, попробуйте только это попробовать». А затем Ленин заявляет, что «отступление, которое мы начали, мы уже можем приостановить, и приостанавливаем. Достаточно.» (Отступление – это «новая экономическая политика».) Дальше он отметил (замеченное и мной, каково!?) стихотворение Маяковского и говорит, что оно «совершенно правильно рисует работу русского человека, который по-прежнему Обломов». Обломов, – говорит Ленин, – остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел. И Обломова он видит в своих коммунистических рядах. И это, по его заключению, «самый худший у нас внутренний враг», т. е. тот коммунист, который сидит на ответственном посту. «Он не научился бороться с волокитой, он не умеет бороться с ней, он ее прикрывает.»

Неправильно, вероятно, переданная в газетах речь Ленина мало говорит уму и сердцу, и можно догадываться только, что Ленину надо было «показаться» народу после разговоров о его запое или душевной болезни, сообщить, что он сам поедет в Геную, что уступок он делать не намерен, что новая экономическая политика не дойдет до капиталистической и что надо как следует «почистить» тех коммунистов, которые ведут теперь экономическую политику. Среди всего этого досталось буржуазным правителям и вообще империализму. Он видит, что там дело швах; дело пропащее, и конец не за горами.

В этих же газетах, где красуется речь Ленина, сообщают, как богатеют американские буржуи. Там есть сорок семейств, обладающих каждая 100.000.000 долларов, более сотни имеют каждая 50.000.000, более 300 – каждая 20.000.000, а есть и такие: Джон Рокфеллер обладает состоянием 2,5 млрд. долларов, Асторы, Дюпоны, Гугенгеймы, Вандербильды – по 500.000.000, и т. д.

Пишут еще очень «богато» и о новом Папе, и вообще о завоеваниях католической церкви. Мировое значение и влияние Папы «особенно усилились в последнее время». Усилились, оказывается, потому, что «мировая буржуазия стала искать точку опоры для борьбы с рабочим классом. Учитывая по-своему события, буржуазия принимала повсеместные революционные вспышки как следствие того, что массы вышли из повиновения своим вековым господам. Лучшее средство опять набросить ярмо на массы – это религия. И вот буржуазия, в свое время боровшаяся с духовенством и вышедшая из этой борьбы победительницей, увидела в нем своего союзника в борьбе с пролетариатом.»

(Вот так же и наши умники-кадеты: Распутин, монастырские доходы, заработки митрополитов и т. п., по их словам, несчастья русского народа, а дальше-то оказалось, что русский человек и был «народом» только тогда, когда попов не угнетали, а потом сделался «шайкой».)

Новый Папа насчет «нот», должно быть, ловчее нашего Чичерина. Много ли царствовал, а уж сам Мильеран, проведший во Франции отделение церкви от государства и национализировавший ряд церквей, обращенных в банки, – добивается того, чтобы Папа принял к себе французское представительство, т. е. примирился бы с бунтовавшей раньше лучшей дочерью церкви – прекрасной Францией. И сама Италия лебезит перед Папой, изъявив Ватикану официальное правительственное соболезнование по поводу смерти Папы (предместника нового). По словам А. Стефена (пишущего в «Правде»), католическое духовенство завладело теми позициями, которые были наиболее слабы сами по себе: молодежью и женщинами. И их союзы являются самыми деятельными и сильными союзами духовенства в Италии. У нового Папы, – говорит Стефен, – особые приемы: таинственные и величественные. Например, в день своего помазания вышел на балкон и благословил народ, собравшийся на площади Св. Петра, а эта площадь представляет собой уже не его территорию, а территорию светской власти. И вот это событие толкуется как знак того, что Папа употребит свое могущество для умиротворения всего мира. Стефен так заканчивает свои римские наблюдения: «для нас, рабочих и крестьян Советской России, все это имеет значение постольку, поскольку мы предупреждены о могущественном враге, выступающем против освобождения трудящихся от ига капитализма.»

Американские миллиарды и могущество Папы пока что еще выглядят такой силой, которую не напугают ни приказы Троцкого, ни речи Ленина.

10/23 марта.Правильно говорил В. Гюго: «Весна, когда она поспешит, то непременно даст осечку, и явятся заморозки.» А пожалуй, и не совсем правильно: после отмеченной уже преждевременной весны явились не заморозки, а целые морозы. Сегодня, например (это после прилета жаворонков, на другой день сорока мучеников, весной-то) с утра 15 градусов, да и днем морозно (разве только на солнышке тепловато). Курьез-то еще в том, что опять нападало много снега и создалась очень недурная санная дорога, которой и пользуются вовсю легковые извозчики.

И в «Северолесе» успел уже переехать из комнаты в комнату. Интересно отметить, какой паек выдают там. Например, я получил за февраль месяц 60 ф. белой первосортной муки, 15 ф. песку сахарного, 13 ф. саго, 6 ф. вермишели, 3 ф. свиного топленого сала, 7,5 ф. мясных заграничных консервов, 3 ф. фасоли, 3/8 ф. чаю китайского, 1 ф. махорки, 3 ф. мыла простого и 5 кор. спичек. Не знаю, сколько за все «удержат», но по рыночным ценам того дня это удовольствие можно оценить в 19 млн. Но… до войны такой реестрик потребовал бы затраты не более 15 р. Тогда это значило 0,001 моего месячного заработка. А теперь – больше, чем месячный заработок. Черт знает что за белиберда такая! Вообще нелепости, нелепости без конца. Вот сегодня я получил в число своего жалования 10.105.000 р., из коих один ден. знак пятимиллионный. И думал, что его и менять никто не станет, а между тем с него нисколько не затруднился дать «сдачи» первый же уличный мальчик, продавший мне коробку папирос за 50.000 р. Получивши такие деньги, «досрочно» решил кое-что купить к Пасхе, с хитростной целью запастись «дешевым товаром». Между прочим, задумал купить своему маленькому крестнику комплект деревянных яиц, вкладывающихся одно в другое. И для этого пошел специально к «Мюр-Мерилизу», недавно открытому Мосторгом. Нельзя сказать, что Мюр-Мерилиз возродился в старом объеме и виде, но что-то напоминает его. Самое помещение сохранилось в сравнительном порядке, обстановка тоже, конечно нет такой гибели товаров, разнообразия отделений, но барышень-продавщиц и барышень-покупательниц видимо-невидимо. Духами пахнет так же здорово, как и встарь, но цены – на сотни тысяч и на сотни млн. Когда я пошел в кассу платить свои 180.000 р. за купленную игрушку (стоившую раньше у того же Мюр-Мерилиза полтинник), барышня-кассирша спросила меня, сколько я плачу: 180 млн. или 180 тыс. Мое недоумение она разъяснила мне указанием неясности в чеке, где барышня-продавщица прибавила неразборчиво букву не то «м», не то «т». На это я ответил, что я ведь в розничном магазине, а не в оптовом, дескать, какая же покупка может быть на 180 млн.! Но кассирша горделиво заметила мне, что у них очень много таких вещей, которые в отдельности стоят по нескольку сотен миллионов. Попутно заглянул на панораму Кузнецкого моста. Солнечная сторона наполнена, как встарь, «гуляющей» публикой. Ай да НЭП! Прошел мимо «Ампира» и прочитал на входных дверях обеденную карточку: обед из двух блюд 250.000, из четырех – 750.000… И еще раз: ай да НЭП!

Черный хлеб дошел до ста тысяч, масло сливочное 750.000, ветчина до 1 млн., и т. д. (должно быть, до бесконечности).

Газеты (вроде «Правды») с 15-го марта – 12.000 р., по подписке за месяц (с 1-го апреля) 300.000 без доставки в Москве, с доставкой 375.000 р. А дворнику нашего дома за март «положено» 11.307.000 р. (по всем правилам профессионального союза).

Конференция в Генуе отсрочена до 23 апреля.

17/30 марта.Потеплело. Хотя морозов нет, но зябко; пасмурно, сыро, грязно.

Калоши опять подорожали: в казенных лавках цена объявлена уже 3 млн. за пару, полуоткрытых. Я заметил, что «Главрезина» повышения свои делает одновременно с «Главчаем»: вчера чай «высшего» сорта продавался там 1.500.000 р. ф., а сегодня – 2 млн. р. (просто «чай китайский» вместо 1 млн. сегодня 1.600.000 р.).

Вообще «торговали кирпичом и остались ни при чем», как озаглавливает свою очередную поэзию ядовитый Д. Бедный.

 
Какое-то, – говорит Д. Бедный,  —
Сов. учреждение перепродало Бумнавождению, —
Бумнавождение – Главперекупке, —
Главперекупка – Переуступке,
Переуступка – Ухнадбавке,
Ухнадбавка – Пустолавке,
Пустолавка – Оттипузу,
Оттипуз – какому-то союзу,
Союз – Местоимению
(на торгах по объявлению),
Местоимение – Глаголу
(с передачей Помголу),
но спички попали, однако, к Предлогу,
а там сам черт сломит ногу.
Под конец у каких-то Кавычек
Наркомвнешторг купил… этот самый вагон,
Потом сбыл его снова какому-то тресту,
и т. д., и т. д.
А обыватели от страха визжали:
«Спички-то как вздорожали!»
 

Это точно про меня, – я как раз купил вчера одну коробку спичек за 10.000 р.

Вчера же ходил куда-то к черту на кулички, к портновских дел мастерочку, с письмом к нему от земляка (моего бывшего сослуживца по Цектрану), слезно просить его взять у меня в переделку старый костюм за недорогую цену. И вот этот портной, работающий не на Тверской, а в захолустье, в подвальном этаже, приняв во внимание все то покровительство, которое изобразил на бумаге его земляк, объявил мне, что перелицевать костюм менее как за 25 млн. р. он не может. Что же это: не так давно брались в магазине такую штучку сделать за 10 млн. (впрочем поиски более дешевых портных давали мне потом и более высокие цены – 15 млн., 20 млн.), а теперь 25 млн.! Как-никак, а цена несуразная. Поговорить с ними – начнут докладывать, что хлеб-то уж 110 тыс. р. фунт, но скачки на 5 млн. в цене за труд, вероятно одного человека, 2– или 3-дневный, заставляют с подозрительностью относиться к такому жонглированию миллионами. Просто теперь покупатель или потребитель – человек «испуганный». Если бы у меня эти 25 млн. были в кармане и если бы на другое необходимое у меня тоже чего-нибудь было оставлено, то я, хорошо зная этого господина НЭПа, в первый же момент предоставил все 25 млн. этому французу из Сапожковского уезда, смекая, что если торговаться да думать об этом, то цена-то возрастет еще больше. Сегодня 25, а через неделю хоть от кума его принеси протекционную записку, – он уж заломит 30 или 35 млн. Народ простой, а психологию испуганного советского берендея изучил превосходно. Коли есть такая сумма – торговаться не будет, а коли нет – найдет после и заплатит вдвое. Может быть. Но пока денег нет и мало-помалу мои почтенные одеяния превращаются в рубища, а добродетели в себе все-таки не чувствую, напротив, все больше и больше «озлобляюсь». Вспомнишь банный разговор. Действительно делаемся все «злее». Бани уж 300 тыс., 200 тыс. и 100 тыс.!

В «Правде» помещен такой рисунок: с облаков выглядывает на Москву Тургенев, а там вывески: «Цустоп», «Москимоснова», «Москустпром», «Гехолуц», «Главснабпродарм», «Моссельпром», «Всеколес», «Кта», «Петрораспредхладбаза», «Гум», «Сельпромторг» и т. п. Внизу слова Тургенева: «О великий, могучий и свободный русский язык…» Рисунок Дени.

25 марта открылся 11-й Съезд коммунистической партии. Ленин опять повторил, что «отступление приостановится», опять подразнил партийных работников, что они плохи в промышленности и торговле. А об Генуе высказался полупрезрительно. Там, говорит, трудностей для нас нет. «Мы едем туда не как коммунисты, а как купцы.»

Напечатано правительственное сообщение «0 событиях в г. Шуе, в связи с изъятием церковных ценностей». Будто бы «на верхах духовенства началась явно преступная работа, выражавшаяся в издании противоправительственных воззваний с призывом не сдавать золота, серебра и брильянтов… Заправилы церкви распространяют чудовищные и бессмысленные слухи, будто ценности пойдут не голодающим крестьянам, а на уплату Польше или на расходы Красной Армии и проч.» И вот на этой почве в нескольких местах комиссиям по изъятию ценностей верующие дали отпор. А в Шуе такие события «приняли наиболее бурный характер». 15-го марта на соборную площадь стекается значительная толпа народа, раздаются погромные призывы, толпа постепенно растет. Конную милицию встречают угрозами, камнями, поленьями. С колокольни бьют в набат. Вызывается полурота красноармейцев, а также два автомобиля с пулеметами. И пошла писать Шуя! Четверых убили, десятерых ранили (по «правительственному сообщению»), потом пошли аресты (вероятно, и расстрелы). Сообщение заканчивается такой угрозой «князьям церкви»: «Царская бюрократия, генералитет, дворянство и буржуазия пытались сопротивляться советской власти. Они были сокрушены. Если верхи духовенства становятся на тот же путь, на них, в свою очередь, опустится железная рука советской власти.»

Давно уже в газетах печатаются резолюции об изъятии из церквей ценностей. Их тысячи, этих резолюций, и при всей важности этого предмета что-то щедринское или чеховское в них. Вот, например: «Работники Сущевской пожарной команды, 18-го отделения милиции и арестного дома предлагают советской власти более энергично проводить постановление о изъятии ценностей из храма.»

Вот бы самих этих энергичных пожарных припустить к этой работе. Грабежи по пожарным случаям их, видимо, не удовлетворяют.

Как-никак, а дело «изъятия» идет полным ходом. И голод, и холод, и всякий беспорядок жизни русской – плетутся своей чередой.

В Москве на днях арестованы: Архиепископ Никандр, Епископ Илларион, священники Кедров, Громогласов (Илья Михайлович, недавно посвященный, из профессоров) и др. «князья церкви». Арестовали, как слышно, и патриаршего келейника. Вероятно, для расспросов о «поведении» самого Святейшего. Бедная Православная Церковь!

20 марта/2 апреля, † В Берлине стреляли в Милюкова, а попали… в Набокова. И Набоков погиб. В советских газетах пишут, что выстрел произведен монархистским офицером царской службы, мстившим Милюкову за падение и конец Николая Второго. Может, он и прав, что кадеты свалили в пропасть российское самодержавие.

На днях для домашних надобностей купил полфунта гвоздиков размером с пишущее перо. Заплатил 125.000 р. Пересчитал количество. Оказалось, 75 штук, и вывел, что каждый гвоздик стоит 1.666 р. И вот припомнился анекдот о спекулянте. Купил он вагон гвоздей (может быть, весь вагон за 1.666 р. – была когда-то такая цена). По прошествии некоторого времени он продал этот вагон по двойной цене. С этими деньгами он отправляется на завод или в склад и просит отпустить ему два вагона, а там говорят, что на эту сумму можно купить теперь только полвагона. Купил и полвагона, в расчете заработать и на нем 1.666 р. Конечно, заработал, но следующую покупку мог сделать только в четверть вагона. Дальше дело пошло на сотню пудов, потом на десятки, просто на пуды, затем на фунты, и кончилось тем, что его деньги дали ему возможность купить только один гвоздь. А дальше его спекулянтская деятельность прекратилась, ибо ему осталось на этом гвозде только повеситься.

Бывало, такие анекдоты украшали страницы «Сатирикона». Они приводили нас в веселое настроение, ибо были небылицами, а теперь от такого «анекдота» жутко – он сама жизнь. Да и некогда заниматься анекдотами, у них теперь карандаши работают исключительно для прославления царствующей партии и для борьбы с «князьями церкви». Вот последнее произведение Дени, густо расклеенное по всей Москве. Плакат в красках, разделен на две половины: на левой изображена часть церковного иконостаса и коллекция священных сосудов, обязательно украшенных драгоценными камнями, и среди этого церковного богатства стоит во всем велелепии Патриарх. Митра, облачение, посох и все атрибуты его сана тоже унизаны всевозможными драгоценностями. Все приблизительно даже похоже на действительность, причем лицо Патриарха не окарикатурено и вышло очень похожим, и таким симпатичным и умным (как оно и есть), но почему-то на всех пальцах обеих рук подрисованы драгоценные перстни. Что это – малограмотность художника или провокаторство печати? В руках Патриарха – свиток, на котором напечатана та часть его воззвания, где Патриарх говорит, что по канонам церкви сдавать священные сосуды, хотя бы и добровольным пожертвованием, на другое назначение – дело святотатственное и караемое отлучением мирян и лишением сана духовных. На правой половине плаката изображена семья голодных, простирающих костлявые руки к этим драгоценностям.

Кроме того, московские стены испещрены различными воззваниями на эту же тему, которую в коротких словах можно изложить так: «Рабочие, идите и тащите из церквей серебро, золото и камни, а тех, кто мешает этому, забирайте в каталажку». Воззвание самой партии большевиков составлено в таких оскорбительных для веры и отцов духовных выражениях, что я брезгую воспроизводить его содержание. Такой подход к кампании «изъятия церковных ценностей в пользу голодающих» нравственно понижает цену этой – как ни говори – великой народной русской исторической жертвы, и чреват последствиями, и чреват последствиями для… евреев. Про них нехорошо стали поговаривать. Вот я сегодня слышал, что на днях «изъятчики» заявились «обдирать» храм Василия Кессарийского на Тверской. Большинство из них будто бы евреи. И говорят еще, что они устроили себе тут же в храме самоварчик и покуривали там. Если это правда, то не жалко, что и бить их будут; если неправда, то все-таки бить их кому-то хочется, и такими сплетнями рать собирается.

Ох, эта политика проклятая! Кто знает: может, тот же Бурцев когда-нибудь поведает нам, что эти воззвания, эти плакаты и эти самовары – сочиняли, рисовали и ставили не жидофилы, а жидофобы!

С 1-го апреля повысились тарифы транспорта. Теперь проехать в Петроград (в международном вагоне) из Москвы стоит 4.910.000, трамвайную станцию – 75.000 р., ломовику надо заплатить за перевозку каждого пуда от 40.000 до 50.000 р., легковому извозчику за конец в прежний полтинник – не менее 1 млн. р.

3/16 апреля.Христос Воскресе!

14/27 апреля.Страстная неделя по погоде была холодная и грязная. Так шло до самого Светлого Воскресенья, но с полдня заблистало солнышко и сразу стала «весна-красна», но это продолжалось 2–3 дня, а потом опять захолодало, и вот, до сегодняшнего дня – переменно. То снег, то град, то дождь. По утрам один градус мороза, днем тепла каких-нибудь 5–6 градусов. Однако, судя по сегодняшнему дню (с теплым дождем), можно сказать, что весна капризничать больше не будет.

На Страстной неделе все оказались крупными миллиардерами, ибо накупали себе на целые миллионы яиц, игрушек, закусок, вин, фруктов и всякой иной роскоши. Разумеется, все вздорожало до безобразия. Яйца 150.000 р. за шт., ветчина 2 млн. ф., масло сливочное 1.200.000, лимон (1 лимон) 600.000 р., апельсин (1 апельсин) – лимон, то бишь 1 млн. р. Сам золотой рубль (на так называемой «черной» бирже) – 2.300.000р., или 23 млн. за десятирублевик! Бутылка «самогону» около 5,5 млн. р. В частных парикмахерских явный разбой – за бритье и стрижку лупят 1,5 млн. Я с апреля месяца получаю жалования 43 млн., но чувствую себя нищим более, чем когда-либо. Надо бы, например, купить керосинку или примус, но она стоит не менее 20 млн. р. Значит, отдавай половину жалованья только за такую «пустяшную» штуку, а ведь мало ли еще каких нужд! Так вот и питаемся нередко «всухомятку». Кажется, подходит время, и самоварчика будем не в состоянии развести. Уголь в маленьком кулечке (полмеры) 1.300.000 р.

Однако на Пасхе был кое у кого в гостях и угощался белорыбьим балыком, свежими огурчиками и даже «Бенедиктином». Про последний и спрашивать не стал, сколько платили. Стыдно стало и за хозяев, и за себя. Ведь вон какой голод на Руси! Даже в церквях сдираем все золото и серебро. Евангелия оставили без окладов, лампады сняли, дарохранительницы перетаскиваем в советские сараи.

Налоги, акцизы и разные таксы все растут и растут. Рабочие и служащие до 9-го разряда платят «общегражданского» налога 30.000 р., свыше 9-го разряда и крестьяне (ведущие лично земледельческое хозяйство) – 1.000.000 р.; все остальные граждане 3.000.000 р. Акциз за виноградные вина 6.400.000 р. с ведра, за 1 ф. табаку (не махорки) – 400.000р., за 1.000 шт. папирос 800.000, за 1 ф. махорки 20.000 р., за ведро пива 2 млн. р., за спирт 750.000 с одного градуса, за соль 4 млн. с пуда, за керосин 600.000 р. с пуда, за патент на розничную продажу (распивочную) 100.000.000 за полугодие. И не перепишешь всех сборов и налогов. Берут и со скота, и со всяких других домашних животных, и с велосипедов, и со всякой движущейся силы, берут за справки, за подачи и прием разных бумаг. Все стали драть друг с друга невероятнейшим образом. Например, почтово-телеграфное ведомство предъявило на днях речному управлению НКПС счет за телеграммы, посланные в течение последнего месяца одной только Волжской областью на сумму 1.370.000.000.000 р. Скандальное дело! Транспорт теперь тоже на «хозяйственном расчете». Заплати вот такую сумму, ан и денег нет, и как накладывать такую массу миллиардов на ничтожное количество грузов и пассажиров, которые успели перевезти за первый навигационный месяц. Высчитывали «собственность», а про телеграф-то и забыли! Я думаю, что лучше и не писать об этих налогах, ставках и ценах рынка, а зафиксировать пока, что сейчас ходовая монета – миллион, т. е. что-то вроде гривенника, а потом (вероятно, скоро) отметить, что теперь ходовая монета 10 млн.

Газеты последних дней заняты, главным образом, двумя сюжетами: о Генуэзской конференции и об изъятии церковных ценностей. 2-го апреля российская делегация под председательством Чичерина была в Берлине и была принята германским правительством. Очень торжественно. Таким образом, советское правительство считается признанным Германией. Здание нашего бывшего императорского посольства передано русской советской миссии.

4-го апреля в пленуме Моссовета (Московского совдепа) очень ругали Патриарха и все духовенство якобы за агитацию против добровольной выдачи церковных ценностей и постановили провести декрет ВЦИК об изъятии «неуклонно, твердо и энергично». Впоследствии так и сделано, да никто им и не мешал. Напрасно только изволили лаяться. В некоторых церквях изъято серебра по нескольку пудов, а в некоторых – десятки пудов. Подожду конца изъятий и запишу собранное (вернее сказать, «содранное») церковное богатство в итоговой сводке.

Пред Пасхой масса «пасхальных» объявлений, и даже вот такое хитроумное: «Ты говоришь, к Пасхе нельзя купить коньяк? Так купи вино В. Г. Сараджева. Магазин: Тверская, 22.»

Значит, и коньяк там есть, или он коньяком не называется, а просто вином.

Генуэзская конференция открылась 10-го апреля. Председателем конференции избран итальянский премьер Факта. Первое предложение внес Чичерин, и оно провалилось. Он предлагал обсудить на конференции вопрос об ограничении вооружений. После речей Барту (Франция) и Ллойд Джорджа (Англия) Чичерин снял свое предложение. Среди генуэзских заседаний с эффектом разорвавшейся бомбы прогремело известие о подписании русско-германского соглашения о признании «де-юре». Оно подписано 16-го апреля в самой Генуе. На основании этого соглашения обе стороны отказываются от возмещения расходов по содержанию военнопленных. Причем Германия отказывается ст всяких притязаний, вытекающих из национализации и конфискации имущества германских подданных, произведенных по декретам РСФСР. Между РСФСР и Германской республикой немедленно восстанавливаются нормальные дипломатические сношения.

В последнее время в газетах стали появляться «благодарственные» письма некоторых священников, что комиссия по изъятию церковных ценностей вела, мол, себя корректно, «в храме все время были без шапок и никто в нем не курил». Это подтверждает только, что в иных храмах не только курили, но и водку пили, и на матерном диалекте говорили.

Франция и Англия протестуют против сепаратного договора Германии с РСФСР. Он считается нарушением тех принципов, на которых зиждется конференция, а потому Германия устранена от дальнейшего участия в обсуждении условий соглашения между различными представленными в комиссии государствами. Чичерину был предъявлен «меморандум», так называемый «лондонский», коим Антанта, по словам Чичерина, «стремится закабалить русских рабочих, и не дает никаких указаний для восстановления России». Вследствие этого Чичерин выступил с контрмеморандумом, коим требует «немедленного признания России, немедленного предоставления России солидных займов, аннулирования военных долгов, а также процентов на них. Если эти условия будут приняты, то Россия согласится признать довоенные долги. Однако Россия требует отсрочки платежа в виде моратория, примерно на 20 лет, включая списание процентов с довоенных долгов. Что касается претензий бывших собственников, то Россия согласится на предоставление концессий бывшим владельцам, где это окажется возможным. А где невозможно – советское правительство согласится удовлетворить справедливые требования по взаимному соглашению с бывшими владельцами.»

Россия представляется в комиссии экспертов Красиным, Литвиновым, Раковским и Рудзутаком.

Французские представители демонстративно покинули эту комиссию. Вообще Барту встал в непримиримую позицию против советской делегации, а Ллойд Джордж все острит, мирит и паче всего мудрит.

«Не наше дело, Иван Парамонович, пойдемте лучше чайку попьем.»

18 апреля/1 мая.Было несколько благодатных дождей, после чего показалась молодая травка и зазеленела почка. Первое мая («пролетарское») по погоде очень приятное, но накануне, т. е. вчера, целый день моросил дождь, и сотни тысяч московских школьных ребятишек шлепали по грязи, гонимые волею любвеобильного к ним начальства в разные сады, парки, площадки и театры. Вчера они потрудились во славу советского правительства, сегодня трудятся взрослые – назначены уличные шествия и все подобающее первомайскому празднеству. Я не ходил (может быть, рискуя «пострадать по службе»). Чувствую себя только стариком. Знаю, что на улицах будет сегодня многолюдно и весело, но не припишу этого потребности вынести на улицу разные свободолюбивые и братские (?!) чувства; просто весна, солнце, молодая травка, музыка, толпы народа, аэропланы, а главное – молодость, молодость и молодость! Так что если бы сегодня и царя какого-нибудь встречали – набралось б народу на улицах тоже видимо-невидимо, а мы, «старики», пожалуй и тогда предпочли бы сидеть дома.

Вот не хотел уж больше удивляться денежным «прыжкам», а приходится: «Главчай» внезапно объявил, что в розничных магазинах один фунт чая высшего качества стоит теперь не 2,5, а 4,5 млн. рублей.

Русская делегация представила в комиссию экспертов генуэзской конференции письменный ответ на лондонский меморандум. Этот ответ ошеломил Антанту. Он особенно характерен в устных пояснениях наших дипломатов. Например, бельгийский эксперт спрашивает: «Если в бельгийском банке оказалось бы 10 млн. русского золота, то вы его требуете обратно?» Ответ: «Требуем». Вопрос: «Но если тот же банк имел в России в разных предприятиях 100 млн., то Россия ему ничего не возвращает?» Ответ: «Ничего.» Вопрос: «Почему же такая разница?» Ответ: «В России это сделано на основании изданных государственных законов; в Бельгии же произвольно задержаны наши ценности.» Вопрос: «Зачем это говорится – претензии бывших собственников, если они признаются справедливыми, то удовлетворяются по соглашению? Прошу разъяснить, кто установит справедливость претензий?» Ответ: «Советское правительство.» Вопрос: «Что получит собственник в случае отсутствия соглашения между ним и советским правительством?» Ответ: «Ничего.»

После этого из Санта-Маргериты по радиотелефону сообщают, что в комиссиях среди журналистов и дипломатов почувствовалось тревожное ожидание предполагаемого разрыва.

Сухаревка-то, которую так торжественно и безвозвратно похоронили с участием самого Ленина, понемножку оживает: открылась «на праздничное время» (якобы в пользу голодающих), а с самих праздников с той же целью заторговала вовсю, только «на полгода», как конфузливо оправдываются закрыватели ее из породы тех, которые вбивали осиновые колы куда нужно и куда не нужно.