Текст книги "Бандитская Лиговка"

Автор книги: Николай Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Полина! Здравствуй.

Покровский изо всех сил изображал доброжелательность. Хитрый лис мог скрывать истинные чувства, но Шкворень видела второй план этого человека.

– У тебя второе ЧП подряд! Какого хрена, извини? Недавно убийца нагло выставил голову жертвы в витрине магазина и разослал фотографии этого милого вида влиятельным людям, коммерсантам. Сегодня опять паника расползается по всему городу. Опять от Лиговки, между прочим. Чудовищно!

Генерал нещадно курил сигарету за сигаретой.

– Понимаете, ночью или рано утром неизвестные лица подбросили в крупные торговые точки радиоактивный уран-235...

– Я читал справку. Настоящий Чернобыль устроили на твоей территории. Ты мне скажи, Полина, когда подобные ЧП прекратятся? Мы с Министром дали тебе зеленую дорогу, назначили на высокую должность, рассчитывали, что ты наведешь порядок, что не дашь спуску личному расхлябанному составу, что очистишь Лиговку от всякой дряни. А что на деле?

Шкворень ответила жестко:

– За неделю работы не поправить запущенное за годы, генерал. Вникаю, действую по возможности.

– Быстрее вникай, Полина, быстрее. Неизвестно сколько времени отмерено мне, тебе, нашей команде, возглавившей управления в центре и на местах. Политическая ситуация может поменяться в один день. Врагов у меня предостаточно. Тамбовцы не дремлют.

Генерал коротко засмеялся, кашлянул и продолжил:

– Только показатели вместе с показухой позволят нам оставаться в седле. А такие проколы, как в твоем районе, губят все дело.

Покровский встал, заходил по кабинету в клубах сизого сигаретного дыма.

– Из Смольного звонят и ехидно спрашивают: "Не поймали ли убийцу известного коммерсанта, которому отрезали голову? А как скоро Лиговка перестанет быть радиоактивной?". Когда, кстати?

– МЧС работает, проводится дезактивация.

– Я не о том. Где ваша агентура, где оперативное чутье? Разве нельзя было предотвратить разброс таблеток?

– В прошлую нашу встречу я вам докладывала, что на Лиговке орудует маньяк. Оперативное прозвище – Герострат. Подозреваем, что...

– Так поймайте! Знаете кто пакостит – найдите и за решетку. Не давай спать своему РУВД и сама не спи.

– Я не сплю, генерал!

Начальник ГУВД присел рядом, взял Полину Антоновну за руку.

– Кстати, мне стучат, что ты шляешься по ресторанам, ездишь в бандитских джипах.

– Так и есть.

Покровский внимательно посмотрел в глаза подчиненной.

– Будь осторожнее, Полина. Злых языков много.

– Слава богу, что ты меня знаешь, генерал, не надо объяснять.

Покровский пошел на свое место.

– Освобожусь – позвоню. Надо бы встретиться. Иди.

У самых дверей Шкворень услышала как крик о помощи:

– Найди этого Херострата говенного, он мне все результаты портит!

После разноса у генерала, Шкворень, проходя через приемную, скомандовала секретарю Каковской:

– Заходи.

Полина Антоновна пригласила секретаря к себе в кабинет.

– Тошно мне. Врежем по соточке, может полегчает.

Тучная Каковская слышала сплетни, что начальница хлещет как мужик, но живьем этот процесс не видела и запаха спиртного от Шкворень ни разу не ощущала.

– Садись.

Бутылочку начальница достала из тумбочки, два стакана взяла от графина с водой. Из пакетика вытряхнула бутерброды с колбасой и огурец. Овощ разломила пополам.

– Это джин. Если что и пью крепкое, то Бифитер. Или Гордонс. Или Капитанский.

Полина Антоновна присела на край стола, налила в стаканы, молча чокнулась с Каковской и выпила. Вопреки ожиданию секретаря она не трясла головой, не хватала воду запивать, а наоборот замерла, окаменела даже. Потом выдохнула:

– Надо в милиции вводить гендерные квоты.

Каковская насколько уж грамотная была, а и то глупо спросила:

– Что вводить?

– Ввести квоты по половому признаку – гендерные. Чтобы женщин было не менее одной трети от всего количества личного состава. Заскорузла я с мужиками, женственность утратила. Когда баба остается в меньшинстве она и думать начинает как мужик и делать. Особенно начальник над ними. Иногда даже хочется кое-кого изнасиловать. А было бы женщин побольше, не забывала бы свою гендерную принадлежность. Краситься перестаю, представляете?

– Вам влюбиться надо.

Шкворень прыснула.

– Влюблялась я. Но мужики хлипенькие. Не тверже меня, а гонора – как у Печонкина. Есть один на примете, но мутный какой-то. То меня тянет к нему, то боюсь я его...

– Так в любви и бывает. То не наглядишься, то прибить хочется.

– Такой сам кого хочешь прибьет. Внешне – овечка овечкой. И выражение глаз доброе и движения смиренные, но вдруг как рыкнет – душа в пятки.

– Вы бы с ним переспали – все вопросы отпадут. Поверьте моему опыту.

Шкворень взглянула на тучную секретаршу и предложила:

– А ну их к черту. Давайте ещё по одной – за квоты. Гендерные!

Женщины рассмеялись и ахнули ещё грамм по триста.

Вечером Шкворень шныряла по лиговским кабакам целенаправленно. Узнать про уран все! Найти продавцов, найти покупателей. "Наштукатуренная", развязная, с виду вполне доступная женщина по имени Анжела, она приклеивалась к различным компаниям, смеялась, веселилась. "Многим ты садилась на колени, а теперь сидишь вот у меня". Имитируя пьяную зацикленность, Полина без устали рассказывала о мужике, которому позарез был нужен уран.

– Уписаться можно! Ему из-за бугра заказ пришел на радиоактивные вещества, башляют круто, а где их взять? Пока он связи налаживал, вдруг бум! По всей Лиговке уран в таблетках валяется, а ему в офис даже одной не подкинули! Представляете стресс?

– Я бы после такого сам пошел на Пряжку и забыл бы обратную дорогу.

– Какая Пряжка! Народное средство его спасает. Пьет с обеда, по кабакам шныряет и рвет на жопе волосы. Я только что из "Луча сквозь решетку". Увидела там его, горемычного и сбежала. Нет, вы представляете, мужик ищет уран-235, над ним стоит заказчик с толстой пачкой зелени, а по всей Лиговке идет дезактивация, уничтожение этих самых таблеток! Уписаться можно.

Радиоактивная проблема в этот вечер обсуждалась очень живо.

– Сунулся в "Беллуну" – кабак закрыт!

– Считай, повезло.

– Это почему?

– Вместе с дозой спиртного получил бы дозу радиации.

– В водку подмешивают, что ли?

– Ну тупой и ещё тупее! Разве не слышал, что в "Беллуну" подбросили таблетки урана? И в "Командо", и в "Хакамандо" и в "ВВС". Позакрывали кабаки до особого распоряжения.

Благодаря закрытию нескольких ресторанов работающие заведения не пустовали. Это облегчало Полине Антоновне задачу: пустить пулю о неком бизнесмене , страстно желающем купить урановые таблетки.

– Прикинь, мужик готов купить, но не знает где. И вдруг таблетки как мусор разбрасываются по Лиговке! Ты бы не спятил?

К двум часам ночи, обойдя все заведения, Шкворень вернулась в "Луч сквозь решетку". Анжела присоединилась к знакомой гуляющей компании изготовителей пиратских копий видеофильмов.

– Купил счетчик Гейгера, Иннокентий?

– Заткнись. Только забудешься, как кто-нибудь вякнет.

– Тебе тоже подсунули таблетку, милый?

– Не одну, – буркнул Иннокентий Гришечкин, которого откровенно поглаживали по интимному месту.

– Ты бы их приберег, милый.

– Кого – их?

– Ну не яйца же. Таблетки, разумеется. Я знаю покупателя, который хорошо платит за уран.

– Знал бы, не поскупился. Эти двое в отместку за то, что я не купил, подбрасили таблетки! Это я только сейчас понял. Те, кто купил, остались в безопасности.

Иннокентий треснул кулаком по столу.

– Подкидывали уран тем, кто отказывался покупать.

– Скажешь тоже – охота им деньги разбрасывать? Это лихой конкурент додумался купить таблетки затем, чтобы вам, олухам насолить. Гениально простое решение задачи по переманиванию клиентов.

– Неужели Кувалкин? Вот падаль! Да нет... Он прижимистый. Даже на самую крутую идею денег не даст. Иди сюда, дорогая, дай мне забыться.

Шкворень с кажущейся радостью прижалась к Иннокентию. Пиратский лидер с ходу запустил обе руки под платье Полины Антоновны. Она, казалось, даже не замечала откровенного лапанья и тисканья.

– Ты сказал, что двое предлагали тебе уран. И почем?

– Забудь, Анжела, дай отключиться.

Одна рука под юбкой, в другой – коктейль.

– Скажи почем. Мне для дела надо. Прицениваюсь.

– Если оптом – десять тысяч долларов. Сволочи. Удавлю, если ещё раз увижу.

– А узнаешь?

– Когда с такими предложениями подваливают – рожи запоминаются помимо воли.

– О кей, зайчик, – Шкворень обзавелась ещё одним осведомителем.

Полина ловко покинула "пирата" Гришечкина, разомлевшего было от ощупывания её тела. Она направилась в дальний угол зала, где Шайтанов с удовольствием добивал вторую бутылку водки. Сделав несколько шагов, она как на преграду наткнулась на тяжелый, чуть насмешливый взгляд Янсона. Он сидел за столиком, вольготно вытянув длиннющие ноги. Шкворень невольно позабыла про фривольную походку, подошла подобающим её званию шагом.

– Георгий, как здорово, что ты здесь. Я так устала от этих хамских рож.

– И рук, надеюсь.

– Ты видел? А что руки – к моему телу, уверяю, не прилипают. Секрет знаю. Ты ревнуешь?

– Не совсем приятно видеть как на глазах милая женщина, которую хочется назвать дорогой, превращается в проститутку.

– От кого я слышу юношеские сентенции?! Утром ты представлял такого злодея, что мой образ проститутки Анжелы меркнет как слабый луч сквозь решетку. Я тоже в некотором роде актриса. Ты пришел подглядывать? Из-за меня?

– Из-за тебя. Причем вовремя.

– Что значит вовремя?

– Потому, что до тебя ещё не добрались добрые люди и ты пока жива. Ведь это ты под именем Анжелы распустила слух, будто знакома с богатым покупателем урана?

– Есть такой.

– Продавцы уже ищут тебя.

– Получилось!

– Они вполне безобидные, можешь мне поверить.

– Я знаю.

– Но есть и обиженные, пострадавшие от подброшенных таблеток. Будь осторожна.

– Думаешь? Чего опасаться посреднику?

Янсон пожал плечами. В этот момент к столику подошли два вежливых молодых человека.

– Вас зовут Анжелой?

– Анжелой тоже, – карикатурно томно ответила Шкворень.

– Пойдем с нами. Хороший человек приглашает.

– Если в постель, то я уже занята.

– Для его постели есть варианты помоложе.

– Ты груб, недоносок.

– Что?.. Если б... Короче, дело есть. Вставай.

Янсон внимательно, но спокойно следил за перебранкой. Шкворень взглядом дала ему понять чтобы не вмешивался.

– Куда, собственно, идти, мальчишки?

– Тут недалеко.

На улице Полину Антоновну с ходу затолкали в припаркованный возле ресторана автомобиль. Молодые люди сели по бокам.

На переднем сидении покуривал владелец "Беллуны" и ещё двух ресторанов, открытых совместно с германскими партнерами. Господин Нашкодьянц старательно выдавал себя за потомка поволжских немцев. Недавно к нему приехал рекомендованный партнерами коммерсант господин Брюгхер. Он стал свидетелем такого позора, как закрытие всех ресторанов Нашкодьянца из-за подброшенных таблеток урана.

Шкворень узнала в ресторанщике одного из самых активных требователей справедливости после получения открытки с головой Лося. Нашкодьянц даже не взглянул на женщину, изображавшую испуг и отчаяние. Чувствовалось, что он и сейчас взвинчен. Видимо оттого, что все три его заведения были сегодня все ещё закрыты из-за радиоактивного фона и бизнесмен терпел убытки. Не поворачивая головы он спросил:

– Кто собирается купить партию урана?

– А вы продаете? – простодушно спросила Полина Антоновна.

– Если задаст ещё хоть один вопрос – сделайте ей больно, – приказал подручным Нашкодьянц.

– Ой, не надо, – воскликнула Шкворень, – Я плохо знаю этого человека. Он всего лишь мой клиент. Он сегодня был в ресторане. Его найти? Что вы хотите? Хотите минет?

Полина была уверена, что захвативших её людей интересует только уран.

– Он ушел из ресторана?

– Ушел.

Подручный доложил шефу:

– Она сидела за столиком с каким-то волосатым мужиком.

– Это он? – спросил шеф "Беллуны".

– Нет, тот старше, мудрее, богаче.

– Фамилия?

– Разве я веду клиентские анкеты? Зачем он вам?

Это был вопрос. Парень, сидевший слева, словно клешней вцепился в грудь Полины Антоновны, подгоняя ответ. "Как это было бы больно, – подумала Шкворень, – Взвизгнуть или закричать?"

Она негромко вскрикнула, запричитала с матом. Нашкодьянц назидательно сказал:

– Мы не хотим, чтобы твой клиент купил таблетки. Будешь работать на меня. Ты много свистела по ресторанам об уране. Это хорошо. Продавцы могут выйти на тебя. А ты, Анжела, сдашь их мне. Второе задание: завтра сообщишь имя и фамилию зажиточного клиента, которому нужен уран. Ищи где хочешь. Все поняла?

– Сколько это будет стоить?

Нашкодьянц впервые слегка повернулся к нахалке:

– Я же сказал – без вопросов.

Один подручный как тисками сжал ладони и пальцы узницы, другой с замахом врезал по лицу. Это была уже настоящая боль. Оскорбление и жгучая обида. Полина Антоновна закричала, резко двинула локтем сидящего справа, наклонилась, чтобы дотянуться до дверцы. Но центральная блокировка замков оказалась включенной.

– Куда, курва? – обозлился ударенный женщиной, – Матку выверну.

– Пусти, урод!

"Не выбраться", – обреченно подумала Шкворень. Два бойца, их хозяин и шофер рядом с ним – все против одной женщины, хоть и подполковницы. Оставалось только терпеть. Она потом отыграется... Но терпеть новую боль и издевательства не довелось. Кто-то снаружи дернул за ручку двери и следом за этим почти одновременно осыпались стекла автомобиля, разбитые мощными ударами. Чьи-то руки вцепились в уши Нашкодьянца и подручного, сидящего справа от Полины Антоновны. Водитель резко включил зажигание, намереваясь рвануть с места.

– Уедете без ушей, пацаны, открывайте! .

Угроза была вполне реальной. Нашкодьянц вопил от боли:

– Открой, идиот!

Разом щелкнули замки. Сидевший справа боец был вырван из машины и отброшен к порогу ресторана.

– Выходи.

Полина рванулась было к выходу, но второй халдей схватил её за шею на удушение. Вдруг что-то продолговатое, тускло поблескивающее , пронеслось мимо носа Полины и уткнулось в шею её мучителя.

– Отпусти её, придурок.

Кинжал слегка порезал кожу у подбородка халдея. Боец вскинул руки сдаюсь. Шкворень узнала в своем избавителе того, кто утром играл в трактире бандита и содрогнулась. Злоба, ненависть, жажда крови – это в глазах, в выражении лица, в движениях.

– Выходи.

Янсон в гриме убрал кинжал, резко развернулся, чтобы встретить удар оправившегося от броска первого халдея. Он нападал сзади. Выходя из машины, Шкворень видела как её избавитель без видимых усилий одной рукой перехватил нацеленную на него руку с металлической дубинкой, рванул нападавшего на себя, отступил чуть в сторону и ударом добавил ускорение инерционному движению тела противника. Боец влетел в машину своего хозяина через заднюю дверь головой вперед, выбил противоположную дверь и упал на асфальт по другую сторону машины вместе со своим подельником, бывшим только что на заднем сидении. Нашкодьянц сидел изогнувшись и держась обеими руками за уши. Водитель осторожно приоткрыл дверь и стремительно рванул на противоположную сторону проспекта.

Янсон, взяв Полину Антоновну за плечи, довел её до входа в ресторан, распахнул дверь, втолкнул женщину внутрь, а сам остался на улице. Шкворень прямиком направилась в туалет полюбоваться изменениями во внешности. Вернувшись в зал, она вопреки желанию и ожиданиям не нашла Янсона. Полина Антоновна приблизилась к дремлющему за своим столиком Шайтанову.

– Олег, проснись.

Пьяный-пьяный, а соображает зачем он здесь.

– Нашла их?

– Нет, но найдутся. Есть такие предположения. Поехали по домам.

Дома, несмотря на усталость, Полина долго не могла уснуть. Вставала, пила чай, рассеянно читала газету, ложилась, опять вставала, курила. Непроизвольно она снова и снова видела жестокое избиение её мучителей. Длинноволосый варвар, будто бесстрастная машина для убийства с считанные минуты разгромил машину, избил пассажиров, а её спас. В который раз она рассеянно прочитывала одно и то же в газете, но только сейчас вдруг сосредоточилась. Статья в газетном подвале заинтересовала её. Она прибавляла что-то в её смутные догадки. Речь шла о выставке полотен французского художника Жоржа де ла Тура, жившего в первой половине семнадцатого века. Под фотографиями двух картин, написанных в разной технике и передающих разительно противоположную атмосферу, стояла интригующая подпись: "Картины де Ла Тура "Новорожденный" и "Лютнист". Считается, что эти работы сделал один человек, художник с раздвоенным сознанием. Или их было просто двое?". Полина Антоновна подробно прочитала всю статью.

"После первой выставки де ла Тура в музее Оранжери в Париже в 1934 году всем стало ясно, что Франция вернула себе ещё одного гения. Считалось, что сначала у лотарингца были работы с дневным освещением, затем – с вечерним. Картина "Брошенные деньги", найденная во Львове, доказала, что де ла Тур работал в двух разных манерах параллельно. Но разница между этими манерами письма настолько разительна, (не только по технике, но и по уровню исполнения), что можно сделать следующее предположение: де ла Туров было по крайней мере двое. Один из них – гений, другой – просто талантливый художник. Тот де ла Тур, который был лишь талантлив, писал жанровые сценки про убогих, жуликов и обманщиков в подражание голландским и немецким мастерам. Эта живопись выглядит более плоской, выражение лиц "фаворитов луны" карикатурны и пусты, как пуст тот мир, в котором они живут.

Другой де ла Тур, гений, – автор дюжины шедевров исключительно на религиозные темы. Там единственный источник света – свеча, а лицо, да и вся картина, излучают такой покой и любовь, что впору говорить о самих вершинах человеческого духа. Как уживался де ла Тур – циник с де ла Туром – истово верующим, объяснить трудно, если опять не предположить, что их было двое. Один говорил о том, что мир ужасен, хотя временами и забавен, другой – что он прекрасен, хотя и полон тайн".

Шкворень задумалась.

ПРИМАНКА АНЖЕЛА

– Георгий, я хочу поблагодарить за вчерашнее.

Шкворень, поспав часа четыре, утром приехала на службу в обычное для неё время. В первую очередь внимательно прочитала сообщения о происшествиях и преступлениях в городе и области. Ничего, связанного с ураном, за сутки не произошло. Уже легче. Может быть привезли одну партию и больше не будет? Вряд ли. Удача окрыляет. Поставка новых таблеток – дело времени. Их могут доставить в Петербург в течение недели из любого уголка России. Полина сделала все, чтобы торговцы нашли её как посредника в приобретении радиоактивного вещества. Если не перехватит Герострат или кто-то другой, купивший первую партию. Но вряд ли этот неизвестный станет тратить бешеные деньги для повторения провокации.

Среди прочих выделялось сообщение из области. В лесочке близ Шапок обнаружили свежее захоронение. Во время посадки редких видов кедра трактор выворотил из земли два тела. Потом рабочие обнаружили ещё троих. И еще... Один труп был обезглавлен.

Шкворень вызвала Шайтанова:

– Читал?

У начальника отдела угрозыска с утра трещала голова и один глаз был сплошь красным. Сказывалось ночное сидение в "Луче...".

– Угу. Я уже отправил туда Солнцевского и Коптева.

– Думаешь...

– Они это, лосевские быки, пропавшие без вести. И сам Лось безголовый. Я лично бы поехал, но моя башка... Как вы каждый вечер выдерживаете эту ресторанную карусель?

– Идея, Олег, греет. Чужая слава покоя не дает. Если будет информация по урану – сразу мне на стол.

Выпроводив Шайтанова, Полина Антоновна позвонила Янсону.

– Слышишь? Благодарю за вчерашнее.

– Ничего особенного, – ответил Георгий, – Тебе пока не стоит показываться в образе... Ну, в образе Анжелы.

– А уран? Анжела – это наживка для продавцов. Придется рисковать.

– Нашкодьянц написал заявление о нанесении материального ущерба?

– Пока нет. Если напишет, тебя будут искать. Не совсем тебя, а тебя в образе бандита.

– Ищите. Значит, ты и сегодня намерена дежурить в "Луче..."?

– Надо, Георгий. Если составишь компанию – буду очень рада.

– Присоединюсь, если не будет спектакля.

После разговора со Шкворень Янсон стал размышлять вслух:

– Уранщиков надо сдать. Если таблетки попадут какому-нибудь отмороженному авторитету, он затерроризирует весь город. То, что мы проделали с ураном покажется детской шалостью. Заодно и Полине поможем.

Ему ответили:

– Сдавай учителей без зазрения совести. Я их таблетками уже наигрался.

Поздним вечером в ресторанчике "Луч сквозь решетку" Полину Антоновну разыскали двое.

– Анжела – это ты?

Шкворень очаровательно улыбнулась.

– Что нужно милым людям, судя по всему, заезжим?

Мужчины были одеты по моде в совершенно новую одежду.

– Говорят, что ты рассказывала про человека, желающего что-то купить.

Шкворень перестала улыбаться.

– Ничего не знаю. Вчера ни с того ни с сего меня за эту болтовню отметелили. Может, вы тоже такие.

– За что отметелили?

– За то, что человека такого знаю. Я продавцов искала, а досталось, может быть, от конкурента. Или пострадавшего. Слышали, вчера эти гребаные таблетки по всему городу раскидали.

– Успокойся. Мы не те и не другие. Где покупатель?

– А вы не из ЧК?

– Тебе какая разница, если мы платим за информацию.

– Давайте стольник.

Неизвестный протянул Анжеле сто рублей.

– Вон он сидит, – Шкворень показала на Шайтанова, – Второй вечер напивается как свинья. Сейчас я ему шепну на ушко про вас.

Полина Антоновна, притворно покачиваясь, подошла к своему подчиненному, присела рядом, облокотилась на его плечо.

– Все, Олег, клюнули. Или продавцы или наши коллеги. Разберешься?

– Как-нибудь.

– Больше не пей.

– Как же, здесь бутылку оставлю. После заключения сделки обязательно обмою.

– После заключения хоть море выпей.

Полина взмахом руки пригласила к столу Шайтанова двух посетителей. Сама вернулась на место и стала наблюдать как начальник ОУР "разводит" уранщиков. Наблюдала не она одна.

Разговор за Шайтановским столиком велся тихо, но горячо. Один раз продавцы даже вставали, давая понять, что интересы не сходятся. Шайтанов усадил их на место. Снова говорили, горячились. Как ни пытался Олег Стефанович сбить цену, сибиряки стояли на 10 тысячах долларов. Сговорились. У "светячков", как окрестили их сотрудники УР, был свой план покупки-продажи.

– Вы передадите нам деньги здесь, на Лиговке. А товар получите во Всеволожске.

– Откуда нам знать, передали товар или нет. Мы вам отдадим баксы, а вы с ними ноги сделаете.

– А телефон на что? Наши передают товар, твои люди звонят тебе по трубке и подтверждают этот факт. Тогда ты даешь мне деньги. Якши?

Наконец парочка покинула начальника ОУР. Немного подождав, Шкворень подошла к Олегу, с удовольствием хватившему первую стопку после вынужденного перерыва в возлиянии.

– Пытался сбить цену, но эти светлячки с 10 тысяч долларов не сходят.

– Опять головная боль! Кто же нам даст такую сумму? Придется идти к самому Покровскому. Они не подставные?

– Говорок у них одинаковый, периферийный. Украли где-то уран не от хорошей жизни. Начало положено, надо дальше крутить. Деньги нужны завтра. Ребята осторожные, такую схему закатали – деньги передаем здесь, а уран получаем во Всеволожске. Связь по телефону.

Шайтанов замолчал, глядя за спину Полины Антоновны.

– Твой волосатый знакомец подвалил. Ох и не нравится он мне.

Шайтанов кивнул в сторону столика, где вчера сидели Георгий и "Анжела". Шкворень повернулась к Янсону, поприветствовала взмахом руки.

– Пока, Олег, не напивайся. Пойду душить бизнесмена насчет денег.

Встала, приветливо улыбаясь, подошла к Георгию, который встретил Полину поздравлениями.

– По вашему лицу вижу, что вас посетила удача. Оно светится.

– И ещё потому, что ты пришел. Можно тебя целомудренно поцеловать за вчерашнее?

Полина Антоновна, с трудом отыскав не заросшее волосами место, поцеловала Георгия в щеку.

– Если честно, вчера я больше испугалась тебя, чем людей ресторанщика Нашкодьянца. Твой бандитский грим так естественен, будто ты и впрямь жестокосердный убийца. А нож? Прямо меч какой-то. За такой статья светит, ты понимаешь?

– Понимаю, когда его вынимаю. Не терзайся, начальник. Все продумано, предусмотрено. Кинжал коллекционный, у меня справка есть. Любой суд оправдает.

– Георгий, я серьезно. Наша дружба закончится на первом же преступлении закона.

– Вчера я преступил закон. Разбил стекла в автомашине, угрожал холодным оружием, отрывал уши. Одно утешение, что потерпевшие меня не опознают. Единственный свидетель – это ты.

– Как должностное лицо могу квалифицировать твои действия как необходимую оборону женщины, незаконно лишенной свободы.

– Зачем Анжела понадобилась Нашкодьянцу, если не секрет?

– Ему были нужны продавцы металлокерамических таблеток. А мне он уготовил роль наживки, чем я в сущности и стала, но по своей воле.

Янсон, слушая Шкворень, внимательно оглядел зал ресторана.

– Здесь обязательно должны быть люди Нашкодьянца.

– Разумеется.

– Если не ушли следом за двумя продавцами урана.

Шкворень не стала сообщать, что и её люди из наружного наблюдения ушли за "светлячками".

– Откуда ты знаешь, что их двое?

– Разве ты мне не говорила? Просто знаю.

– Георгий, у меня опять к тебе шкурное дело. В последний раз. Не подачку прошу, а в долг. На пару дней.

– Конечно же опять не для себя просишь?

– Грешна.

– И наверняка 10 тысяч долларов.

– Как ты догадался?

– По глазам.

– Ты меня настораживаешь.

– Я и сам себя настораживаю. Когда тебе нужны деньги?

– Сейчас.

– До таких карманных денег я ещё не дорос. Надо сбегать в офис или домой.

– Куда ближе?

– Живу я здесь неподалеку.

– Интересно, как живет холостяк Янсон?

Георгий стушевался, что было замечено женщиной.

– Не волнуйся, в гости к тебе я не напрашиваюсь. Одежда и макияж распутной женщины сбивают тебя с толку. Вспомни кто я. По твоей теории внешние наслоения со временем проникают внутрь личности и ты теперь считаешь, что я почти проститутка.

– Начальник милиции вне подозрений. Я приглашаю вас заглянуть ко мне.

Шкворень скрестила две руки, давая понять, что разговор окончен.

– Нет, правда, только у меня не прибрано...

– Ничего, ничего. Честно говоря, мне страсть как любопытно.

Проходя мимо Шайтанова, Полина Антоновна напомнила:

– Олег Стефанович, время к полуночи. Отдохни, завтра будет сложный день.

– Так я уже отдыхаю. Лучший отдых, снятие стресса – в ней, родимой.

Олег Стефанович смотрел на опустевшую бутылку.

Полина Антоновна увидела в квартире Янсона гостиную и кухню. Двери в две другие комнаты были плотно закрыты. Свет приглушен.

– Вот как нынче живут холостяки.

– Как и прежде. А как живут незамужние женщины?

Полина не ответила, прошлась по комнате. Конечно евроремонт. Конечно же огромный экран телевизора и музыкальный центр. На столике журналы, газеты, книги. Книг в гостиной много. В шкафах, на полочках, даже на полу стопка.

– Детективами балуешься?

Георгий взял со столика всю груду печатной продукции.

– Случается, что и детективы почитываем.

Полина заметила, что много классики и работ по истории. Все лишнее, захламлявшее гостиную, на удивление быстро исчезло. Янсон проворно сновал по помещению. Он принес с кухни поднос со сладостями и фруктами, появилось вино, лед, лимоны.

– В комнатах полный бардак, я туда не приглашаю. Посидим здесь. Если проголодаешься, сходим в ресторан.

– Не любишь готовить?

– По настроению. Знаешь, один хочет острое, другой не терпит горечи. Один хочет бананов, другой огурцов. У меня частенько вкусы раздваиваются. Не пойму чего хочу. В таких случаях совсем не готовлю. Лучше впроголодь.

– Ты часто говоришь о разностях вкусов, о раздвоении.

– Потому, что говорю, а не молчу. Другие чувствуют это втихомолку. Знаешь, в детстве я видел двуглавого дракона.

– Обычно в сказках трехглавые.

– Это не сказка. Хочешь расскажу?

ДРАКОНЧИК

Георгий с радостью покидал кошару, когда чабаны решали сменить место выпаса. Сам запрягал лошадь в арбу – большую будку на деревянных колесах с железными обручами, обустроенную под временное жилище. Мать заносила в неё еды на неделю, белье, одежду, лампу, спички. Гнали отару на новую траву дня два, три. Для мальчика хоть какая-то перемена места жительства. Особенно ликовало его сердечко, когда гнали овец к Шангусте. Небольшая речушка, заросшая камышом – это целый мир, где всегда можно было разогнать тоску и скуку. Рыбалка, купание, исследование камышей.

Свежий воздух, чистая еда, постоянные пешие рейды на далекие расстояния, привычка стоически сносить дождь и стужу на открытом месте укрепили мальчика, лица его огрубели, но и приобрели черты мужественные, четкие, такие что он видел на картинках в книгах о Древнем Риме. А чтение этих самых книг тоже привнесло что-то неуловимое, но привлекательное в его внешность, в его глаза.

Густой камыш так нравился Георгию и тем, что в нем укрыться можно было всякий раз, когда вдруг появлялись люди с удочками. В Шангусте рыбешки мало, но иногда после дождя вода вдруг прибывала по старинным пересохшим руслам из какого-то далекого большого водоема, приносила сазанов, коробков и красноперку.

Однажды, вовремя услышав звук мотора, мальчик быстро и привычно притопил свое нехитрое удилище в воде и бросился в камыш. Упругие зеленые растения за ним вновь выправлялись, скрывая уходящего с насиженного места. Он не боялся наступить на черную гадюку или поранить ноги об острые края засохших камышей. В воде гадюка не укусит, а ставить ноги так, чтоб не порезаться давно научен. Георгий быстро добрался до резервного местечка, куда приезжие не сунутся из-за труднодоступности и замер. Не потому, что вслушивался в голоса покинувших машину рыбаков. Прямо перед ним, на удочке его, здесь тоже припасенной, грелась змейка с красненьким пятном на маленькой головке. Всмотревшись, Георгий рядышком увидел и вторую. Ужи, обеспокоенные шуршаньем камыша, задвигались и поползли по направлению к воде, но как-то неуклюже. Причина этого так поразила мальчика, что он стоял не шелохнувшись до тех пор, пока не понял, что рептилия сейчас нырнет и скроется вместе со своей невероятной тайной. Сначала он подумал, что это два ужа сплелись в какой-то их игре любовной. Бросившись вперед и ухватив за хвост, Георгий осторожно подтащил ужей к себе. Да, да, хвост был один, длиной в пол метра. Дальше туловище... раздваивалось... Две головы... Уж сопротивлялся, но Гоша сумел взять его за головы и поднять над водой. Диковинное тело змеи напоминало метровую английскую букву Y.

– Эй, слышите, там рыба плещется?

Плеск и голоса на тихой степной речке далеко слышны. То рыбаки приняли барахтанье Георгия в воде, за всплески рыбьих хвостов.

– Если там сазаны есть, то мы и здесь поймаем. Наливай, Володя

Какие мелочные эти разговоры по сравнению с тем, что только что произошло. Мальчик удивленно разглядывал извивающееся существо, возможно, единственное в мире. Удерживая его одной рукой, он стащил с себя рубаху, положил на неё ужа и связал котомку. Смоченная в воде, рубаха двигалась как живая. Потрясенный, Георгий просидел в своем укрытии чуть больше часа, поглаживая по головам ужа.