Текст книги "«Тарелки» над Кремлем"

Автор книги: Николай Непомнящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Луганское чудо

Шестое чувство? – не перестают удивляться люди, издавна привыкшие к пяти: зрению, слуху, осязанию, обонянию и вкусу.

Нашему юному герою, Вове Денщику из Луганской области, нет и девяти. Он учится во втором классе школы села Ново-Красное, Троицкого района. Вова – способный ученик, добрый и приветливый. Собственно, это обыкновенный мальчик, любящий, как и многие его сверстники, мастерить, конструировать, правда, может быть, больше, чем другие, наблюдательный, предпочитающий шумным детским играм чтение и рисование. Вове доставляет удовольствие наблюдать за шахматной игрой, рассматривать новые, не знакомые ему блестящие, светящиеся предметы.

Его мать – учительница, отец – медработник. Как-то, узнав об удивительных способностях Розы Кулешовой «читать» ладонями и пальцами рук, распознавать цвет и форму предметов, отец решил проверить своих детей (которых кроме Вовы в семье ещё двое): обладают ли они чем-то подобным? Совершенно неожиданно Вова с завязанными глазами уверенно брал из коробки карандаши и точно называл их цвет. А затем… держа руки за спиной, он читал.

Впоследствии родители проделали ряд опытов, рекомендованных профессором К.К. Платоновым в журнале «Наука и жизнь». О результатах написали автору. Вскоре из Московского института философии Академии наук СССР прибыл ответ профессора К.К. Платонова, в котором он писал: «Способности вашего сына бесспорно представляют для науки большой интерес».

На днях Вова предстал перед группой луганских учёных: профессором, доктором медицинских наук И.Л. Беньковичем, кандидатами медицинских наук доцентом С.П. Петруней, В.К. Скрыпкой, ассистентами кафедр нервных болезней медицинского института М.Н. Казарцевой, отоларингологии Л.Г. Демиденко и другими специалистами. В течение недели мальчика исследовали в клинике нервных болезней. Врачи обратили внимание на его любознательность, сосредоточенность и некоторые аналитические способности. учёные провели с Вовой ряд интересных экспериментов.

…На столе – груда шашек. Вова с плотно завязанными глазами деловито расставляет их на доске, быстро и безошибочно ставит на свои места красные и чёрные шашки. Партию за партией он играет так, будто глаза у него не завязаны: мгновенно обнаруживает неправильный ход партнёра и при малейшей его оплошности «бьёт», замечал перестановку шашек или подмену какой-либо из них «инородной». Затерявшуюся шашку он свободно извлекал из-под газеты.

Учёные предложили другой опыт. Примерно на расстоянии в 30 сантиметров перед ним положили книгу, и Вова свободно её читал. При свете и в сумерках он правильно говорил о том, что изображено на рисунках в журналах. Под диктовку мальчик записал в ученической тетрадке ряд предложений – точно по линейкам, ровным каллиграфическим почерком.

На расстоянии 5–6 метров он без особых усилий узнавал людей, определял их движения, «видел» предметы, их очертания, направление линии на листе ватмана…

Чем же Вова читает, когда глаза у него плотно завязаны? Ведь шестое чувство проявляется у него иначе, чем у его предшественников. учёные обратили особое внимание на то, что, когда Вове прикрывают губы, он теряется, мнётся, словно зрительное изображение ускользает. Но зато как уверенно и точно он передаёт виденное, шевеля губами и кончиком языка. Стало быть, если Р.Кулешова «видит» пальцами, то выходит, что Вова – «губами»?

Мы обратились к профессору И.Л. Беньковичу с просьбой прокомментировать эту новую способность к видению.

– Подобные факты ещё полностью не исследованы, поэтому сейчас трудно дать достаточно обоснованное объяснение этого феномена. Учёные столкнулись с новым, интересным для изучения кожно-оптическим чувством. В этом проявлении человеческого организма нет ничего сверхъестественного и непознаваемого. Ведь зрительный аппарат существует не только для восприятия предметов и явлений окружающей действительности. Через него световые раздражения проникают в центральную нервную систему, в частности, в межуточный мозг и активизируют его деятельность. Под их влиянием нервная система, в свою очередь, усиливает обмен веществ, способствует повышению жизненного тонуса человека, делает его более работоспособным.

Профессор высказывает предположение о том, что вне сферы зрительного аппарата в организме есть, по-видимому, разбросанные, рассеянные по телу добавочные нервные клетки, обладающие свойством «внеглазного» видения. Они-то, возможно, и принимают раздражения, проводя их затем в кору головного мозга. Это так называемые кожные рецепторы. У разных людей они могут находиться в различных частях тела (на губах, на пальцах, ладонях и т. д.). Все эти новые явления найдут своё полное объяснение с дальнейшим развитием физиологии и психологии.

Профессор К.К. Платонов, с которым родители Вовы Денщика сейчас переписываются, ссылается на известного советского психолога А.Леонтьева, давшего кожно-оптическому чувству человека теоретическое обоснование в своём труде, получившем в 1963 году Ленинскую премию. Платонов считает, что шестое чувство свойственно многим людям, хотя далеко не всем. Он выражает мысль о возможности практического использования этого нового ощущения для развития его путём тренировок у слепых.

ПОСЛЕДОВАТЕЛИ РОЗЫ КУЛЕШОВОЙ

Когда печать, радио и телевидение распространили славу о необыкновенных способностях Розы Кулешовой, в разных концах страны появились люди, заявлявшие, что и они способны к «кожному зрению», возникла надежда научить ему слепых. Яков Фишелев организовал при специальной школе для слепых в селе Верхняя Пышма группу, из которой скоро выделилась девочка-подросток Надя Лобанова. Вначале она овладела искусством водить пальцем по очертаниям буквы, затем – различать цвет бумажек, сложенных в пачку, а также указывать положение и цвет бумажек, спрятанных под лист металла. Глаза Наде завязывали не всегда; считалось, что зрение её настолько слабо, что она способна только различать свет и тьму. Возможно, Надя преувеличивала свою слепоту или у неё временами наступало улучшение зрения. Позднее в Москве было обнаружено, что, определяя «на ощупь» цвет бумажек в пачке, Надя слегка сдвигала её пальцем, так что листки выступали один из-под другого. Когда края пачки закрыли, Надя могла узнать только цвет верхнего листка.

В семье харьковского врача Александра Близнова в апреле 1963 года также обнаружилась девочка с необыкновенными способностями – девятилетняя Лена. Она начала с завязанными глазами сортировать по цвету шахматные фигуры, а затем научилась опознавать цвет лоскутков и изображения на фотографиях. В присутствии корреспондента АПН Лена демонстрировала «видение» ладонью, подбородком и другими частями кожи на сравнительно большом расстоянии – 2–3 метра. Она просила подложить ей картинки и тексты под несколько толстых книг или даже под крышку рояля: сквозь эти преграды она уверенно опознавала картинки и читала буквы. Совсем недавно стало известно, что Лена может через пакет из чёрной бумаги различать изображения на фотоплёнке, которая была экспонирована, но не проявлена.

Ещё более невероятные результаты показала в ноябре женщина 37 лет Нина Кулагина, находившаяся на лечении в психиатрической больнице. Кроме всех уже известных приёмов «кожного видения» Кулагина на публичном сеансе демонстрировала традиционные парапсихологические опыты с картами Зенера, содержащими несложные рисунки: треугольник, звезду, квадрат и т. д. Эти карты в нескольких шагах от Нины, сидящей с завязанными глазами, выбирал и поочередно рассматривал экспериментатор.

ГИПОТЕЗЫ И ЧИСТЫЙ ОПЫТ

Достаточно внимательно просмотреть перечень экспериментов, чтобы убедиться, во-первых, что все они требуют одного причинного объяснения. Маловероятно, что Роза Кулешова, например, обладает светочувствительной кожей, а кожа Лены Близновой чувствительна ещё и к излучению несветовой природы, проникающему сквозь три толстых книги и крышку рояля.

Во-первых, если все без исключения опыты были вполне «чистыми» – происходили так, как это описано, – то единственным «объяснением» их, видимо, может быть отказ от закона сохранения информации.

Остаётся один вывод: опыты были нечистыми. В результате сознательного или бессознательного обмана они делались не так, как выглядели.

В феврале 1964 года в Ленинград, Харьков и Свердловск корреспондентам АПН были посланы запечатанные конверты со штампом АПН (во избежание подмены). В каждый конверт была вложена бумажка с четырьмя крупными цифрами, расположенными совершенно случайно. Корреспонденты должны были предъявить конверт «ясновидящим», надписать ответ и вернуть конверт в Москву, не вскрывая. Надя Лобанова пыталась прочесть надпись, но не смогла. Родители Лены Близновой отказались от опыта, заявив, что он слишком прост и поэтому обиден; Роза Кулешова и Нина Кулагина не могли участвовать в нём, так как находились в состоянии тяжёлой душевной болезни.

Чистота опыта определялась тем, что ни корреспондент, ни даже мы в Москве не знали, как расположены цифры: конверты были перепутаны, а порядок цифр просто забылся. Следовательно, никто невольно или сознательно не мог подсказать ответ. Опыт с Надей Лобановой доказал нерушимость закона сохранения и то, что никакие проникающие через бумагу излучения не участвуют в опытах по «кожному зрению».

Было бы неправильным считать, что явления «ясновидения» – сплошь обман. Более вероятно, что описанные случаи связаны с симптомами острого нервного заболевания – истерии. Это видно из того, что Нина Кулагина, например, долго занималась довольно наивным выманиванием денег у разных людей и даже была обвинена в «аферах». Эпилепсия Розы Кулешовой также сопровождается истерическими явлениями.

Все варианты «зрения без глаз» объясняются либо восприятием невольной реакции экспериментатора на верный или неверный ответ, либо обострённой памятью на ранее замеченные детали, может быть, подглядыванием, а чаще всего – сочетанием всех этих каналов информации.

Всякие тренировки слепых или зрячих людей на совершенствование «кожного видения», по-видимому, вредны, так как они приводят к обострению истерических явлений.

На прогулку в биополе?

Молодая женщина Евгения Ювашевна Давиташвили, которую близкие зовут Джуна, хорошо известна в Тбилиси, где проживает постоянно с мужем, малышом и многими другими родственниками. Сначала они, потом их знакомые, затем знакомые знакомых знали об её необыкновенных способностях. Эти способности демонстрировались, в частности, в Тбилиси на недавно пошедшем международном симпозиуме и в редакциях московских журналов… Но самое главное то, что Джуна много лет работает в разных медицинских учреждениях и помогает врачам: на её счету множество исцелённых людей с разными диагнозами, людей и всем известных, и совсем незнаменитых. Джуна – Е.Ю. Давиташвили работает самоотверженно, до изнеможения, порой без выходных дней и отпусков.

В отличие от знахарей она не находится в конфликте с официальной медициной, а, наоборот, живёт в полной гармонии с нею. Она закончила медицинское училище, поэтому не выдумывает доморощенных терминов, говорит на том же языке, что и любой медик. И сама лечится, как все, – редко, но обращается к врачам, скажем, когда болят зубы.

Естественно, что маленькая девочка, родившаяся на Кубани (она из семьи ассирийцев, ветрами истории заброшенной в эти края), как все её сверстники, ходила в русскую школу, играла с мальчишками и девчонками, любила математику и физику, научно-фантастические повести. Но родители стали замечать за ней некоторые странности: она видела над всеми цветами, над всеми деревьями радужное свечение, ореол. Ей слышался не только шум листьев на ветру, но и другие звуки, точно каждое дерево было оркестром, а цветок – певцом. И над людьми она видела сияние. Когда в зале собирается много народу, ей кажется, что над толпой висит радуга. Если взглянуть на снимок Джуны, сделанный обычным фотоаппаратом на чёрно-белой плёнке, то видишь, как её руки излучают свет, а над головой – тоже свечение.

У меня нет в руках фотоаппарата, чтобы сделать ещё один такой снимок, только ручка и блокнот. Но есть в комнате, где мы беседуем, много цветов, самых красивых и прекрасных, которые приносят ей в знак благодарности. Тонкая Джуна выглядит прима-балериной, осыпаемой цветами поклонников. Но такой она кажется недолго. Встав с дивана, где она, как ребёнок, удобно устроилась, подходит к букету роз и говорит:

– Вы чувствуете: они сейчас не пахнут.

Действительно, запаха нет, хотя букет огромный.

– А вот теперь смотрите…

Джуна, склонившись над розами, стала делать руками движения, похожие на те, что производят гипнотизёры, – пассы, как будто гладя цветы.

Хотите верьте, хотите нет. Сначала начал струиться запах роз, точно Джуна открыла флакон духов. Потом то на одном цветке, то на другом чуть-чуть, но заметно стали расходиться лепестки, словно они раскрывали тесно сжатые уста… Джуна в чёрном сарафане, с чёрными распущенными волосами стояла в этот миг над розами, как воспетая Куприным Олеся…

Довольная произведённым эффектом, Джуна заняла опять привычную позу в углу дивана и поставила перед собой пустую картонную коробку из-под сигарет, положила на неё длинные пальцы и… приподняла коробку.

– Попробуйте, должно получиться, я вижу у вас сильное биологическое поле, – предлагает она мне. Попробовал, но, конечно, не вышло. От волнения пальцы вспотели, пачка на мгновение прилипла. Но у Джуны пальцы сухие-сухие. И коробок поднимался высоко – на метр…

Как человек, много лет занимающийся своим делом, Джуна имеет теорию «биологического поля», которое есть у всех, но у неё оно сильнее. И это поле, вступая в контакт с полем больного, усиливает его, приносит исцеление от некоторых недугов.

Джуна одно время работала в больнице массажистской, но не массировала, как обычно, а только касалась руками больного.

Беседовать с Джуной нелегко. Кажется, что она видит тебя насквозь своими большими чёрными, чуть раскосыми, глазами. Между прочим, она вдруг поинтересовалась – не менял ли я профессии. Действительно – менял. Она много читала и художественных произведений, и философских. Особенно ей нравятся книги о бесконечности природы и материи, ей хочется написать на эту тему. Но где взять время? В Москве даже в Большой не успевает сходить. Живопись и музыку Джуна воспринимает страстно. Любит Шопена и Баха, подолгу может стоять у полотен больших мастеров, при этом так вживается в картину, что ей кажется, будто она находится среди изображённых лиц, подмечает мельчайшие детали их одежды, характера. Кажется ей, что она знает их давно и может рассказать о них многое. Да, любит стихи Пушкина и Есенина. Между прочим, ещё до журналистов в числе первых описал её поэт Александр Межиров. «Витязя в тигровой шкуре» перечитывает ежегодно по несколько раз.

Вот так сидим друг против друга часа два, и всё это время я записываю, что она говорит о своей жизни. А хочется увидеть другое – нечто такое, как с розами, но ещё более поразительное. И хотя я не говорю об этом вслух, Джуна, конечно, понимает моё состояние. Без всякой просьбы говорит, поводя перед моим лицом раскрытой ладонью руки:

– Над вашей головой я вижу жёлтый и голубой цвета. У разных людей они разные.

В эти её слова я, конечно, мог верить и не верить. Скорее – последнее. Но то, что сказала Джуна дальше, заставило меня вздрогнуть:

– Один ваш глаз почему-то сигналит мне намного слабее, чем другой.

– Какой?

– Правый…

Да. Правый глаз у меня с детства плохо видит, хотя внешне это никак не проявляется.

И ещё добавила Джуна:

– У вас, должно быть, болит голова…

Это тоже было чистейшей правдой, потому что перед нашей встречей я долго не мог заснуть, а встать пришлось рано.

Кажется, я дождался, чего хотел. Подойдя ко мне, она легонько провела руками, погладив меня по голове, как маленького. Точно повеяло прохладой. И боль улетучилась, унесённая этим ветерком. Так бывает, когда входишь в лес. Вот на этом явлении мы и закончили встречу. Джуна спешила в московскую поликлинику, где её ждали пациенты.

Окно в неведомый мир

Рассказ о великом открытии

Ранним утром, когда назойливые звонки будильников, прогоняя сон, напоминают о начале нового трудового дня, в старом одноэтажном доме на одной из улиц Краснодара просыпаются два пожилых человека. Семён Давидович и жена его Валентина Хрисанфовна. Комната, в которой они живут, невелика. В ней едва умещаются две узенькие кровати, малогабаритный буфетик, под стать ему, обеденный стол и три стула.

Утренний туалет и завтрак отнимают у обитателей скромного жилья немного времени. Они торопятся, словно боятся опоздать на работу, хотя нигде не состоят в штате. Семён Давидович пенсионер, а Валентина Хрисанфовна, хотя и достигла пенсионного возраста, пенсию не получает: не хватило у неё трудового стажа.

Куда же они так торопятся?

Время идёт. На щедро озарённых солнцем улицах Краснодара появляется служивый люд. А Семён Давидович и Валентина Хрисанфовна уже на своих рабочих местах, которые находятся здесь же, поблизости.

В крохотную, не более четырёх метров, прихожую с непостижимой изобретательностью втиснуты два стула, рабочий столик, сплошь уставленный какими-то приборами. Присмотримся к ним. Специалисты, вероятно, улыбнутся, увидев собранный из отработавших свой век деталей высокочастотный генератор, самодельный, из гильзы патрона и очковых стёкол, микроскоп, приспособления для фотографии и несколько жестяных банок. Вот, пожалуй, и всё нехитрое оборудование лаборатории. Но с рассвета до позднего вечера работают здесь Семён Давидович и Валентина Хрисанфовна.

И так уже пятнадцать лет – в будни и в праздники.

Не раз я встречался с ними за последние годы, но никогда ещё не видел их такими усталыми. Что случилось? Годы? Болезни? Да, и годы, и здоровье оставляет желать лучшего, но пуще всего гложет самоотверженных экспериментаторов не высказываемая ими, затаённая обида.

Кто же они, эти исследователи? Над чем колдуют в своей четырёхметровой лаборатории? И кто обидел их?

О творческих замыслах, интересных находках Семёна Давидовича и Валентины Хрисанфовны Кирлиан было подробно рассказано в «Литературной газете» в статье «Факелы, озаряющие неведомое» (29 октября 1960 г.). Напомним коротко суть дела.

Старожил Краснодара, техник и мастер на все руки, Семён Давидович Кирлиан, испытывая медицинские электроприборы, наткнулся на любопытное явление, исследование которого привело его к открытию высокочастотной фотографии.

Что это такое?

Честно говоря, я слежу за приготовлением к демонстрации изобретения с невольным чувством разочарования. Уж очень кустарно выглядит всё. Мне показывают высокочастотный «фотоаппарат». К обыкновенной прозрачной пластмассовой ученической ручке в том месте, где в неё вставляется перо, прикреплена небольшая металлическая пластинка. Тут же, на столе, пачка фотобумаги небольшого формата и такого давнего срока изготовления, что от неё отказался бы даже школьный фотолюбитель.

Но вот гаснет свет. Вспыхивает красный фонарь. Я касаюсь концом пальца фотобумаги, по тыльной части которой скользит «фотоаппарат». Внимание! Включается ток высокой частоты. Об этом узнаёшь лишь по лёгкому потрескиванию. Снимок готов. Несколько секунд длится проявление. Включается свет, и передо мной только что сделанная фотография.

Нам знакома глубина рентгеновского снимка, открывающего обозрению скрытые кожей и мышцами внутренние органы, патологические их изменения, чёткий рисунок костей скелета. Высокочастотный аппарат «видит» и фиксирует что-то совсем другое. Фотография крохотного участка пальца выглядит сложнейшей топографической картой, на которой хаотически расположены линии, россыпи точек, ячейки различной формы. Интересно? Очень интересно. Но что это такое? Что увидел и запечатлел высокочастотный аппарат?

– Терпение!.. – говорит изобретатель.

Я касаюсь пальцем фотобумаги, но на этот раз, прильнув к окуляру микроскопа, наблюдаю в натуре, в движении то, что запечатлел «фотоаппарат» при высокочастотном фотографировании. Вот оно, окно в неведомое!

Невозможно, не видя этого, представить, какой сложный динамический мир открывается взору. Электрические искры вспыхивают то яркими факелами, то мерцающими точками или сверкающими коронками: голубыми, оранжевыми, зелёными, фиолетовыми. Яркими и блеклыми. Одни из них горят или мерцают постоянно, другие вспыхивают и гаснут, перемещаются с места на место, как блуждающие звёзды.

Так вот какой фантастический, манящий таинственной игрой своих огней мир открыли изобретатели для науки. Он поражает, волнует не меньше, чем впервые увиденный в поле микроскопа мир бактерий, ютящихся в капле болотной воды. Но что означают эти мерцающие факелы и точки? Что озаряют они? Не случайна ли эта игра электрических импульсов?

И снова вместо ответа изобретатель гасит свет. На этот раз высокочастотный фотоаппарат направлен на свежий зелёный лист. Затем на такой же лист, но полузасохший и, наконец, на совсем увядший. Включается ток высокой частоты. Сквозь окуляр микроскопа наблюдаешь сначала мерцающую игру факелов, отдалённо сходную с той, которую видел на конце пальца. В увядающем листе факелы тускнеют, точки еле-еле мерцают, движение блестящих звёздочек замедляется. А в засохшем листе нет уже факелов. Они погасли.

Нет, они не безгласны, электрические сигналы, которые открыла нам высокочастотная фотография. На опыте с листьями отчётливо открывается прямая их связь с жизнедеятельностью организма. Они интенсивны и динамичны в здоровом листе, ущербны в больном и гаснут, когда лист умирает.

Отметим, что изобретение получило высокую оценку видных учёных, которые высказывали предложение, что высокочастотное фотографирование сулит «ценное дополнение к рентгеновским и микроскопическим исследования», может быть использовано в медицине, технике и т. д. У супругов Кирлиан накопился целый том таких заключений, под которыми стоят подписи видных учёных нашей страны. Правда, все они тут же подчёркивают, что предварительно должна быть проведена большая теоретическая и экспериментальная работа учёных самых различных отраслей знаний.

Сложилась обидная ситуация. Учёные с увлечением заглядывали через приоткрытое оконце в мир неведомых явлений, писали восторженные отзывы, но за долгие годы ничего не предприняли, чтобы реально помочь изобретателям. Выступление в «Литературной газете» привлекло внимание общественности к краснодарским исследователям. С ними завязали переписку столичные научно-исследовательские институты, появились публикации в печати, в частности, и в академическом журнале, был снят киноочерк. Пришла в движение и тяжёлая артиллерия науки. В Краснодар по поручению Комитета по делам изобретений и открытий выехали научные работники Института радиационной и физико-химической биологии Академии наук СССР.

История открытия супругов Кирлиан подошла как будто к переломному рубежу…

И вот на широком совещании в Комитете доктор физико-математических наук, профессор Л.А. Туммерман докладывает о краснодарских изобретателях. Рассказав о поразивших его оригинальностью экспериментах изобретателей, Туммерман приходит к выводу, что методы фотографирования при помощи высокочастотного разряда несомненно представляют большой научный интерес. И, как все предыдущие эксперты, подчёркивает, что изобретателям необходима помощь учёных и лабораторий страны.

– Поразительный пример, – говорит профессор, заканчивая доклад, – высочайшего коэффициента полезного действия при убогом оснащении.

Докладчик предложил возбудить ходатайство о предоставлении изобретателям квартиры, упорядочении пенсионного их обеспечения и, в первую очередь, снабдить их лабораторной аппаратурой, хотя бы из неликвидных фондов столичных институтов.

Совещание горячо поддержало докладчика. Представители нескольких институтов тут же сообщили, что включаются в разработку изобретения супругов Кирлиан. Спустя некоторое время заместитель председателя Комитета по делам изобретений и открытий Попов выступил в печати со статьёй, в которой назвал открытие Кирлиан «крупным алмазом» и сообщил, что принято решение изучить «это интересное, но пока загадочное явление».

Похоже было, что многолетней волоките положили конец, и судьба изобретения и самих изобретателей в надёжных руках.

И вот спустя восемь месяцев после совещания я снова в Краснодаре, всё в той же четырёхметровой лаборатории, знакомлюсь с новыми работами новаторов. Они демонстрируют их с помощью всё того же собранного из утиля высокочастотного генератора.

Неужели ничего не изменилось?

Семён Давидович показывает внушительную картотеку – сотни писем получены со всех концов страны от учёных, студентов. Среди адресатов – десятка два институтов. Огромный интерес к изобретению! Интерес как будто не пустой, любопытства ради, а деятельный. Авторы многих писем просят чертежи аппаратуры, параметры режимов, схемы получения изображений.

Крохотная лаборатория стала центром пропаганды высокочастотной фотографии. Вместе с Семёном Давидовичем ведём подсчёты.

Семидесяти адресатам отправлены оттиски статьи, опубликованной в академическом журнале; не менее чем тридцати адресатам посланы супругами чертежи, схемы, пояснительные записки, а также даны заочные консультации. И это ещё не всё. Пятьдесят два учёных из Ленинграда, Москвы, Саратова, Львова, Кишинёва и других городов, не довольствуясь перепиской, приезжали в Краснодар, чтобы здесь, на месте, ознакомиться с опытами супругов Кирлиан. И все они, так же как и профессор Туммерман, разводили руками от удивления, сравнивая техническое оснащение надомной лаборатории с высоким коэффициентом полезной отдачи.

«Эта переписка отняла у нас не меньше года», – говорит Семён Давидович. Он переживает о самом драгоценном для него – времени. А я думаю о том, как нелегко было двум пожилым людям, живущим на пенсию в 77 рублей, выкраивать из своего бюджета рубли на обширную переписку, изготовление чертежей.

Наука требует жертв. Супругов Кирлиан это не пугает. Нужны ли, однако, жертвы, не оправдываемые необходимостью?

Ведь так просто и легко им помочь. Стоило Комитету по делам изобретений и открытий возбудить в мае ходатайство об улучшении жилищных условий новаторов, и сразу же Краснодарский горисполком сообщил, что до конца года они получат отдельную квартиру. Невольно возникает вопрос: почему комитет направил своё ходатайство лишь в мае, спустя семь месяцев после того, как было решено помочь изобретателям? И неужели Государственному комитету при Совете Министров не хватило власти, чтобы передать несколько валяющихся без дела, в пыли приборов из неликвидного фонда изобретателям, работающим над изобретением, которое в комитете же было оценено очень высоко?

Чепуха! Всё можно сделать. Всё можно сделать, если бы не были так живучи традиции проклятой канцелярской волокиты и медузообразной бюрократической вялости.

Но не бытовые неурядицы расстраивают супругов Кирлиан. Тревожит их судьба изобретения, которому они отдали годы самоотверженного труда.

Попробуем подвести итоги. Со дня признания изобретения супруги Кирлиан оказывали посильную помощь научно-исследовательским институтам, учёным путём переписки и непосредственно у себя в лаборатории. А чем помогли им? Увы, ни на йоту не продвинулось дело всей их жизни.

Есть, как мы видим, основания для обиды у супругов Кирлиан.

В Краснодаре я познакомился с пятьдесят третьим гостем супругов Кирлиан – профессором Военно-медицинской академии имени Кирова Михаилом Кузьмичём Гейкиным.

Профессор только что наглядно ознакомился с опытом супругов Кирлиан и взволнованно говорит:

– Я давно слежу за их работами, веду переписку и вот теперь убедился: необходимо самое углублённое изучение новаторского этого открытия. Ведь давно уже известно, что физиологическое состояние организма, отдельных внутренних его органов, имеет как бы своё представительство на кожной поверхности. Работы Карлиан как раз и обещают нам приоткрыть завесу над механикой этой взаимосвязи, дать в руки новый диагностический метод.

Супруги Карлиан слушают восторженный отзыв профессора, заверения, что его кафедра обязательно займётся дальнейшей разработкой их открытия. Надеждой озаряются их лица. Они, правда, не раз слышали такие обещания. Но ведь так хочется верить!

В продолжение пятнадцати лет эксперты одобрительно отзываются о работах супругов Карлиан. Пятьдесят три учёных самых различных отраслей знаний, ознакомившись с изобретением на месте, дают ему высокую оценку и удивляются мытарствам изобретателей.

А дело не движется. Разве это не повод для энергичного вмешательства нашей научной общественности, Президиума Академии наук СССР, всегда чутко относящегося к новому?!

P.S. ИЗ 2007 ГОДА

В декабре 1971 года после тяжёлой болезни ушла из жизни Валентина Хрисанфовна. Несмотря на невосполнимую утрату и подорванное здоровье, Семён Давидович продолжает дело своей жизни, стараясь завершить начатые исследования. Только в феврале 1974 года С.Д. Кирлиану присваивают звание заслуженного изобретателя республики. В последние годы жизни учёному была предоставлена должность заведующего Специальной лаборатории на краснодарском НПК «Сатурн».

После ухода из жизни Семёна Давидовича 4 апреля 1978 года не осталось преемников его дела. Не нашлось в Краснодарском краеведческом музее места для сохранения уникального наследия супругов Кирлиан. Но всё же многое удалось собрать и сохранить благодаря величайшему энтузиазму, целеустремлённости и истинному альтруизму Елены Григорьевны Коробовой – директора народного историко-краеведческого музея станицы Динской Краснодарского края. В течение 15 лет бережно, вдохновенно, по крупицам собирает она всё, что касается жизни и творчества её выдающихся земляков…

В 1988 году в Краснодаре по улице Ставропольской открыта мемориальная доска учёным С.Д. Кирлиану и В.Х. Кирлиан.