Текст книги "Не потонем!"

Автор книги: Николай Курьянчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Пашут во всю ивановскую, даже меня не заметили.

– Как думаешь, догадались, чьих рук дело?

– А черт их знает. По идее, должны чтось неладное заподозрить.

– Добро… молчим. А то народ опять наверх полез на перерыв. И в Центральном – ноль эмоций… Ведь должны же сыграть «учебную» при срабатывании АЗ!

– Так в Центральном, наверняка, как отключили сигнализацию при комплексной проверке перед вводом, так до сих пор ШР не подключен (ШР есть штепсельный разъем).

– А чье это заведование, твое или инженера?

– Инженера. Хотя, ШР, как вахтенный инженер-механик, и вы могли подключить.

– Ладно. Я вот думаю – стоит мне идти на Пульт, раздолбать их за АЗ?

– Смотрите сами. Наверно, не стоит. Они свое схлопотали. Сейчас режим восстановят, инженер вылезет и сам все расскажет. Ведь даже ложное срабатывание АЗ – это не шутки. – Ага… Кстати, не помнишь, какой у нас там был рекорд взвода на заводских, когда при переключении 400 герц всегда АЗ падала на обоих бортах? Кажется, пять минут? Вот, все. Если через пять минут не доложат, сам и спущусь.

Точно, через пять минут на надстройке, нервно озираясь, появился взлохмаченный инженер КИП, без пилотки и без ПДУ, которое каждый подводник обязан постоянно таскать на поясе, не снимая. Комдив-раз обратился к нему по фамилии, налетев коршуном.

– Ты же на вахте! Почему без пилотки, без ПДУ? Случилось что-нибудь?!

– Да нет… все нормально…

– Тогда приведи себя в порядок, пилотку хотя бы одень. А вообще-то, твое место – внизу. Совсем оборзели! Инженер обиженно снял пилотку с офицера-вычислителя (который не был подчиненным КД-1), придавил ею взлохмаченные волосы и – жестом – к КГА, мол, подойди, поговорить надо. Тогда комдив-раз обратился по имени-отчеству, придираясь.

– Чего ты гримасничаешь? Если что случилось, то подойди и доложи нормально, как положено.

– Ничего не случилось! Просто надо проконсультироваться по специальности.

– Хорошо, консультируйтесь быстрее, и на Пульт пойдем.

Два КИПовца отошли чуть в сторонку – и вполголоса:

– ………..ич, ты с автоматикой сейчас что-нибудь делал?

– Я вот уже целый час слушаю нытье начальства по поводу падения дисциплины при несении вахты, уши распухли, требует партсобрания… А что случилось?

– Вот слушай, может быть такое? Сначала втихую груда предупредительных световых сигналов, без звука выпала. Только снял – звонок с ревуном, но уже без световых! Снял звонок – тут же сработала АЗ правого борта. Если не твоих рук дело, то может ли быть такое?

– Хм… раз было, значит, может. А чего это ты рассказываешь как оператор? Ты, что ли, на правом борту сидел?!

– Потом как-нибудь расскажу. Теперь-то что делать?

– «Что делать»… Надо прозвонить цепи прохождения сигналов. В первую очередь – ШРы на блоке «АЗ» и соединительных ящиках. Где-то замыкает. Ну, и проверить, обжать предохранители питания блока «АЗ» – может, дергал какой малохольный.

– Так ведь установка взведена!

– Ясен перец. Когда выведемся, тогда и посмотрим. Проведешь полный ППО-ППР – ф а к т и ч е с к и – и запишешь все в журнале и в формуляре…

– «Ясен перец»… Сейчас-то что делать?

– А ничего. Появится еще раз – будем думать. Может, придется борт выводить. Что, управленцы развонялись?

– Хм, почти в точку. Но не по материальной части…

– Так, ладно!!! Хватит шушукаться при живом комдиве! Совсем оборзели! Давай, докладывай, что там? Всякое укрывательство приводит к печальным последствиям и является воинским преступлением. Или мне по-новой принять зачеты по уставам?! – наседал комдив-раз, подошедший к «автоматчикам».

– Даже не знаю… и смех, и грех…

– Вот и покайся.

– Договорились – не докладывать… Было видно, что инженеру самому хочется рассказать, но что-то его сдерживает.

– Ладно, колись. Если управленцы будут вякать, скажи, что я грозил объявить оргпериод. Совсем оборзели! А может, и в самом деле – объявить?

– Эх!.. так и быть. Проявим партийную принципиальность. Вы ж мне рекомендацию в партию давали… Слушайте, как было. Почти без купюр. «Сидим на вахте и тупеем – стационар. Вдруг реакторщик заерзал – КИП, посиди минут пять, мне в седьмой по делу срочно! Оказывается, он камбалы свежей недожаренной переел – кокшата ему втихаря поджарили, по спецзаказу. Вот жучара! Ладно, думаю – чего проще? Сел, сижу. И как-то колко да неуютно сразу стало, тоже будто камбалы переел… хотя обед проспал. Вдруг АЗ сработает? Что делать? Из башки все напрочь выскочило. Вот на своем месте, у кондиционера – все понятно, все видно, и ошибки операторов… А тут все стало… по другому. Ладно, думаю, не паникуй, все обойдется – пятый день на якоре, и ничего, а тут за пять минут что-то случится. Для понту развернулся, гляжу на противоположный борт. И вдруг турбинист – эй, Мичурин! (инженер был из Мичуринска), ты что на мой борт пялишься? Смотри, что у самого творится! Глядь – матерь Божья!!! Аварийные световые сигналы гроздьями висят. – А почему звука нет? И защита не срабатывает? – стращает турбинист. – Матчасть неисправна? Бросай АЗ от кнопки! Господи, думаю, зачем же Ты меня так не любишь, я такой же коммунист и безбожник, как все. Стоило сесть за Пульт на какие-то пять минут, и – нате… Но вида не подаю, говорю спокойно – Да это ложное, или в ШРе, или в соединительном ящике чего-то творится. Жму кнопку „Снятие СЗС“ – все исчезает. Ф-фу ты… Из седьмого – стенание: Пульт! Пульт! у вас все нормально? Турбинист успокаивает – да вроде бы, страдай дальше. И вдруг – ни с того, ни с сего – звонок с ревуном, но без световых сигналов. Я на кнопку – все стихло… – Во, блин! – это турбинист издевается. – По подразделениям твоя матчасть работает – сперва свет, потом звук. Смотри, сейчас АЗ грохнется. – Пульт! Все нормально? У меня второй заход… – кряхтит реакторщик из седьмого, из гальюна. А турбинист не унимается: – Давай, давай! Скоро на твоем борту третий приступ начнется! – и, как подтверждение – бррррррр! – звонок с ревуном, я башкой только верчу – стержни АЗ внизу, АР и КР тоже вниз прут, пусковая аппаратура подключилась… – Чего сидишь? Третий заход? – турбинист меня из ступора выводит. – По какому сигналу сработала? Я: – Да ни по какому! Он: – Так хрена сидишь?! Подхватывай решетки, прикрывай питательный клапан, ключ „Пуск“ ставь в „работу“ и начинай АЗ взводить!.. И тут страдалец вбегает: – Что, что у вас тут случилось?! Турбинист: – У нас на вашем долбаном борту защита упала от ваших приступов в гальюне по спецзаказу… А у вас что случилось? Штаны-то, штаны где? Хотите – верьте, хотите – нет: приперся на Пульт без порток…» Комдив-раз и КГА начали расплываться в улыбках. – Я их у трапа шестого отсека бросил. Ввели эти дурацкие веревочки вместо резинки, я при первой схватке кончик выдернул… сами понимаете, вставлять некогда. До шестого еще руками придерживал, а там трап вертикальный, и у вас тут хрен знает что творится. Стоит недопущенного КИПовца посадить за Установку… Я говорю: – Не у нас, а у вас. Спецзаказ… Он говорит: – Ты, ладно, КИП, не сердись. Давай, сяду. Так… все понятно… Сходи, пожалуйста, в шестой за портками. Там, внизу, у трапа валяются где-то, а то вдруг еще кто из начальства припрется…

– И принес?

– Еще чего не хватало.

Комдив-раз еще шире расплылся в улыбке:

– Так он что, так до сих пор без штанов и сидит?

– Наверное. Может, кого из вахты пошлет, или на Пульте что-нибудь подыщет.

– А режим восстановили?

– Так точно, как восстановили, так сразу я и вышел…

– Пошли, быстрее! Вот я его сейчас…

– А устроить разнос по полной схеме не удалось. Внизу у вертикального трапа действительно валялись брюки «РБ» кого-то из реакторного отсека с соответствующей белой маркировкой. Но КГДУ-6 на Пульте был уже в каких-то заводских – коричневых, неуставных – но штанах… Вот жучара! Доклад комдиву, как положено: замечаний нет! Записей в вахтенном журнале Пульта в течение последнего часа – никаких. Безобразие, конечно! Но – в норматив восстановления режима по внезапной вводной уложились, еще и перекрыли почти в два раза. Мастерство – оно либо есть, либо его нет. Его не купишь, не пропьешь и не прос… Да-да, и не проспишь!

Коварство англичан и русская смекалка

На всякую хитрую гайку найдется болт с обратною

Резьбою.

(механическая мудрость)

Всплытие было внезапным и неизбежным, как ежегодная битва за урожай. Всплыли перед входом в Малакский пролив при переходе в Индийский океан, потому что по международным правилам проходить его нужно непременно под Государственным флагом. Возможно, мы бы эти правила и послали куда подальше, но мелководье и слишком интенсивное судоходство не позволяли…

Это было в воскресенье в полдень после долгого подводного перехода. Всплыли – и никакой реакции окружающей среды. Плывет черная современнейшая атомная подводная лодка под Советским Военно-морским флагом среди «торгашей» всех цветов и оттенков, как верблюд по Калининскому проспекту, и – абсолютный ноль внимания. Будто наши атомоходы здесь ежедневно всплывают. Впереди – в виде маленькой точки – еле угадывается обеспечивающий тральщик, защита и охрана беспомощной ПЛ.

А ведь как готовились! Выход наверх в ограждение рубки – только по жетонам, только десять человек, только с ПДУ, только в тропической форме одежды… Тропическая форма одежды имеет синий цвет и состоит из пилотки с огромным кривым козырьком, куртки с пристегивающимися погонами и короткими рукавами, а также необъятных шорт. Обувь – дырявые тапочки подводника на босу ногу. Люди, которые придумали такую форму вряд ли были умственно отсталыми, но в тропиках точно ни разу не были, тем более на подводном атомоходе в надводном положении. Ткань – плотная и тяжелая, но весь шарм не в ней, а в советском стандарте. Все это сшито на каких-то или уже вымерших, или еще не появившихся советских людей, потому что у нас на лодке не было никого, кому эта форма пришлась бы впору. Когда в первый раз заступающая смена построилась на развод в «тропичке», заулыбался даже прибывший инструктировать и проверять старпом (хотя вообще-то делать это старпому уж совсем ни к чему). Но к форме этой довольно скоро привыкли, подогнали кое-как и перестали ржать друг с друга.

После всплытия температура в энергетических отсеках сразу же превысила +36°6С. Началось интенсивное потовыделение всего, что накопилось за неделю. Все охлаждение перевели на более современную электронику «люксов», а к приборам управления реактором просто невозможно было прикоснуться. Но они работали! Работали и механики в поте лица и других частей тела.

Как бы то ни было, но десять жетоно-человек, а следом за ними и замполит с укороченным «калашниковым», поднялись наверх. Автомат – это чтобы самым радикальным образом предотвратить попытку побега с лодки кого бы то ни было, буде такая ситуация возникнет, была даже специальная инструкция на этот счет – если кто не знает…

Внизу стойко потели и ждали новостей. Часа через два-три должны были прилететь два «Ориона» и подойти противолодочные корабли супостатов; жетоно-человеки сменились уже много раз, замполит с автоматом на шее устал проявлять бдительность и рвение, но беспартийных не было, а коммунисты и комсомольцы не собирались наперегонки с акулами плыть за проходящими мимо иностранными судами. Затем устал разведчик со штатным ФЭДом и трофейной «лейкой». Командир спустился в центральный и начал отрабатывать КБР по атаке надводных целей. Электронные мозги лодки зашкаливало от обилия «целей», торпеды с нормальным зарядом быстро заканчивались (теоретически, конечно), атака повторялась за атакой, но «целей» меньше не становилось. Начали съезжать мозги и у личного состава КБР, а настоящего супостата все не было. Вот это оторвались! Ни шпионы, ни космическая разведка не смогли предсказать и отследить наш переход. А может, мы провалились в «черную дыру» и всплыли в другом разумном мире, где нет войн и супостатов? Где нет лилипутских вопросов, с какой стороны разбивать яйцо?..

Зажаренный на солнце зам, окончательно устав проявлять бдительность и рвение, попытался передать свою функцию вместе с «калашниковым» особисту, но тот наотрез отказался от чести выполнять замполитовскую версию ситуации «человек за бортом». Категорически отказались и вахтенные офицеры. Зам пошел и поставил автомат в пирамиду.

Так прошло почти все воскресенье. Страсти улеглись. У чрезмерно любопытных появились первые солнечные ожоги – экватор и в Африке экватор, и на нем даже негры чернеют от загара. За разочарованием наступило даже какое-то беспокойствие за американцев. Что они, сквозь землю провалились? Или мы опять друзья-союзники? Но тогда – против кого?

Трезвее всех рассуждали внизу пультовики-управленцы – ум, честь и совесть экипажа: «По воскресеньям они не летают, а отдыхают. По понедельникам до обеда служат, но под руководством капелланов и, следовательно, тоже не летают. Ну, а после обеда прилетят…»

Так оно и вышло, но заложил нас английский сухогруз (ясно, не задаром). Сначала мы нормально разошлись с ним на встречных курсах, как ни в чем не бывало. Но потом до флегматичных англичан дошло, с кем они разошлись, и сухогруз лег на обратный курс, догнал нашу субмарину и открыл сеанс связи. Тут появилась работа и у офицера радиоразведки. Он сказал, что передают информацию про нас, причем, открытым текстом. Проделав свою иудину работу, англичанин повернул обратно.

Часа через три над выдвижными пролетели два долгожданных «Ориона» австралийских ВВС. На обратном пути сбросили по гидроакустическому бую – по носу справа и по корме слева. Работали филигранно, на трех моторах! Может, и наши так могут? С этого момента по «Орионам» можно было сверять часы – ровно в пятнадцать ноль-ноль нас теперь обкидывали буями.

Наше появление здесь для американцев явно было неожиданным. В качестве корабля сопровождения с их стороны двое суток шел целый вертолетоносец «Тарава» – это против нашего-то тральщика! Потом – вплоть до самого погружения – его сменил танко-десантный корабль «Ньюпорт».

Нащелкали, напечатали снимков – море. Смотрели в бинокль и в перископ, как американские сержанты гоняют по палубе негров-морпехов. Тоже часы можно сверять. Появились «знакомые» сержанты. Жизнь снова приобретала обыденность. А русская душа всегда любит быструю езду (по Гоголю) и жаждет потехи. Может, и не только русская, но только мы можем находить потеху и устраивать ее в таких условиях и ситуациях, где другим – скажем, евреям – и не снилось.

Перед очередным налетом «Орионов» подняли носовой шпиль. Потом открылась боковая дверь ограждения рубки и из нее вышел боцман Фикус(это не кличка, а упрощенный русский вариант татарского имени), неся в руках блестящую квадратную банку из-под сушек. Море было спокойным – штиль полнейший, солнышко в легкой дымке… Боцман водрузил банку на шпиль, затем ушел и появился еще раз, но уже со шваброй – толстая такая дюралевая ручка у нее была. Швабру эту воткнул в банку и с чувством исполненного долга и личного достоинства не спеша вернулся в рубку, задраив за собой дверь. Вахтенный офицер скомандовал вниз: «Пошел шпиль… на малой вправо!» Шпиль завращался: вместе с банкой и шваброй он преобразился и стал каким-то грозным фантастическим оружием. Потом влево.

«Орионы» чуть с ума не сошли. Они делали заход за заходом. Пролетали вдоль и поперек на минимальной высоте и минимальной скорости. Перешли на два мотора и кружились, кружились, кружились… С вахтенного офицера ветром от винтов сдуло за борт тропическую пилотку.

Командир не выдержал: «Боцман, убери ты эту хреновину к такой-то матери, у них же горючее уже на исходе, жалко же дурачков…»

Боцман быстро, но о скифским величием и спокойствием подошел к шпилю, выдернул швабру, взял ее на плечо, а банку небрежно пнул за борт.

«Орионы» круто взмыли в небо и на всех четырех моторах унеслись к солнечной Австралии. Следующие два дня они делали облет на заоблачной высоте и буев не кидали. То ли стыдились чего-то, то ли боялись… Кто ее поймет, эту полу-белую, полу-черную американскую душу?

Протекторная защита

…Еще петух не успеет прокричать трижды,

как вы от Меня отречетесь…

Евангелие

Отдавая интернациональный долг, атомная подводная лодка ртм-проекта дотащилась до губернаторства Дохлак и, обессилев окончательно, встала надежно, как вкопанная, в межпоходовый ремонт.

Есть в Красном море такой архипелаг Дохлак, принадлежащий борющейся Эфиопии. Дословный перевод – «гиблое место». Знаменито тем, что итальянские фашисты содержали там тюрьму без охраны. Сидел там и советский разведчик Маневич. А наши «умники» соорудили там военно-морскую базу с двойной охраной: ближняя – советский морпех, и дальняя – эфиопская народно-освободительная армия.

Видать, среднего не дано. Или бухта Провидения на Чукотке с минус шестьдесят в полдень полярной ночи, или Дохлак с плюс шестьдесят на солнце(тени там вообще нет). Если надо устроить ад на поверхности Земли, то лучшего места не найти! Небольшой остров с бухтой и узким мелким входом, открытым на два часа во время самого высокого прилива (так повелось с Порт-Артура). Справа – великая Аравийская пустыня, слева – еще более великая Сахара. В искусственной тени круглосуточно плюс сорок пять, прикосновение к железяке на солнце вызывает ожог, а бумага в консервной банке самовозгорается. Вода в бухте – плюс тридцать восемь, кишит акулами, муренами, скатами; все это в прозрачной пучине шевелится и жрет друг друга. Тюрьма – яма с навесом, и там хорошо. На берегу сидят облезлые грифы и ждут падаль. Из растительности – только колючка, это что-то вроде колючей проволоки, но поострей.

Но если уж в этом аду срочно нужно создать зону строгого режима – пожалуйста, тащи туда РТМ и загоняй народ в прочный корпус. Пароэжекторные холодильные машины рассчитаны на двадцать восемь градусов забортной воды, а при 36 снижают температуру рабочей воды минимум до тридцати. Этого, конечно, крайне мало, вот тебе котел в аду и приготовлен. Кто нам эту базу подсунул и за сколько?

Но интернациональный долг выполнять надо? Надо. Нас сюда партия послала, все вокруг коммунисты и комсомольцы, и значит, от ремонта нам не отвертеться. Мы еще в долгу перед освободившимися и освобождающимися народами Азии и Африки. В конце концов, ведь и домой на Камчатку как-то возвращаться надо, а лодке нужен ремонт.

Вот и дали нам на него тридцать суток – этакий межпоходовый отдых, совмещенный с работой. Щедрость, конечно, неслыханная, но солнце она не затмила.

Пока Родина-мать с трудом собирала по Союзу нужные запчасти да детали и загружала их в Грозном на борт Ту-154, начали с малого, что имелось на базе – с протекторной защиты.

Протекторная защита оберегает стальной корпус лодки от коррозии. За время длительных скитаний по подводным орбитам в чуждой агрессивной среде наши протекторы – а это такие цинковые болванки размером чуть меньше булки хлеба – в надстройке стали похожи на сопли малыша из ясельной группы.

Механик, сорокалетний латыш, вызывает технического обеспечителя, КГА ГЭУ, в центральный и с прибалтийским акцентом вежливо начинает инструктаж. Вежливо не потому, что латыш, а потому что слаб в специальности. И вообще, протекторная защита корпуса относится к дивизиону живучести, а не движения. Обеспечитель сразу смекнул – что-то не так.

– А где заявка, накладная, доверенность?

– Ну, идите, там сделаете как-нибудь… Вы же капитан-лейтенант, все знаете, все умеете…

Комплимент начальства немного снял агрессивность с технического обеспечителя.

– Сколько выписывать?

– Ну… возьмите… сколько получится. Главное – чтобы получилось. Понимаете? Мало будет – еще возьмем, много – за борт…

Что ж, в логике папаше (так за глаза называли нашего механика) не откажешь.

– Последний вопрос – марка протекторов?

Папашка опускает глаза и нервно пытается ухватить и выдернуть щетинку из бороды. Во где собака зарыта!

– Ну… сходите, где они там… посмотрите. Я, честно говоря, не помню.

– Ха! Так там не то что марки, там протекторов нету! Надо спросить третий дивизион. Или поискать описание в секретке.

– Секретчик занят – печатает отчет замполиту. Третий дивизион не знает, я спрашивал. А я… не могу я все упомнить!

Во истерику закатил. Ладно, черт с тобой, прихвостень замполитовский. Можно подумать, ты ее знал когда-нибудь.

Папашка хорошо разбирался только в коэффициентах полярных надбавок, пенсиях, льготах, всевозможных благах и мечтал их делить среди своих подчиненных. «За благами будете в последнюю очередь!» – безжалостно произносил механик, когда все меры убеждения заканчивались. Кто был первым в этой очереди, можно только догадываться, но последнего знали всегда. Этим бравировали и даже гордились, потому что благ особых не было, получку тогда платили день в день, а папашку считали малость… того… Он это знал, но не шибко печалился, был преданным слугой партии – ходил под замом несмотря на равенство в окладах. Должность и звание при нем, а остальное… Остальное уже и ни к чему перед пенсией. Эта мудрость приходит с годами.

– Что ж, возьму какие будут.

– Нет, вы ничего не поняли! Я узнавал (по телефону, конечно), там есть двух типов – большие и маленькие, ну поменьше такие. Поняли?

Ну дает! Обеспечитель начал заводиться.

– Так какие – маленькие, большие или поменьше? – цирк так цирк.

«Люксы» повысовывались из своих рубок посмотреть на коронный номер механика «за благами в последнюю очередь». Но папашка решил обойтись без цирка, видать, и впрямь поджимало. Заговорщицки:

– Знаете, а возьмите и тех, и других. – Инструктаж затянулся, прибалтийское терпение кончилось.

– Сколько?

– Ну посмотрите на месте! Вы же умеете соображать, когда захочете! (Намек?) Сварщики уже начали срезать старые, а у нас еще конь не валялся! Идите, и как доставите, мне доложите, мы тут вам не на курорт приехали!

Ну, твою мать, еще и доставить. Тут же на все губернаторство – два осла. Ладно.

– Ну, есть, понял! Принесу по куску: большой и маленький.

– Нет! Приваривать надо уже! Понимаете?! Сварщики уже работают! Доставите для сварки. Пусть приваривают, что хотят. Не срывайте нам план ремонта и дальнейшей боевой службы!

Во куда хватил, малохольный! Секретчик заму отчет о походе печатает, ты «поди туда, не знамо куда, принеси то, не знамо что»? И пошел он, солнцем палимый.

У нас в Союзе, чтобы на руки накладную получить, надо обойти всю канцелярию: начальника техотдела, инженеров-техобеспечителей, начальника канцелярии… Здесь всех сразу сочетал в себе старшина 2 статьи срочной службы, который даже привстал при входе капитан-лейтенанта. Это понравилось и вселило надежды.

– Сидите, сидите. Я техобеспечитель с такого-то заказа. Курите?

– Так точно…

– У меня «Ту-134», угощайтесь.

Покурили в канцелярской прохладе. Попил холодной воды из-под кондиционера. Накладные готовы: на большие – за воротами в ящиках налево, на маленькие – тоже налево, но дальше, вглубь двора.

– Хорошо, я пошел.

– Тащ, а как будете доставлять?

Интересный вопрос. По уставу – положено машинами базы. Но это заявку за сутки, и чего-то там еще, и в результате – хрен на выходе.

– Да тут недалеко, метров триста. Наверное, цепочкой-конвейером…

– Тащ, а вы сходите в автороту, машину возьмите там.

Во чудеса! А что, схожу и возьму! Вот папашка очумеет! С провизионки деликатесов затребую – даром, что ли, машины достаются?

В автороте вел себя уже поуверенней, затребовал ни много, ни мало – грузовик с автокраном. Вопросов – никаких. Земля вздрогнула, и два КрАЗа – длинномер и автокран – двинулись вслед за сияющим капитан-лейтенантом. Через пять минут два ящика килограмм по триста ехали на пирс в громадном кузове дальномера, следом ревел автокран.

Плавпирс, где стояли атомоход с плавбазой, покачнулся от тяжести автоколонны. Еще через пять минут ящики стояли на пирсе и… счастье кончилось. Какой-то поджарый, загорелый капитан 2 ранга в хорошо подогнанной «тропичке» метнулся с трапа плавбазы к протекторам. Пригляделся к ним, чуть не понюхал и начал дико озираться по сторонам.

– Кто и куда ЭТО привез?!

Ну вот, принесла тебя нелегкая… Наверно, «флажок» какой-нибудь. Ну, понятно: или большие, или маленькие – не те.

– Техобеспечитель с такого-то заказа, капитан-лейтенант такой-то.

– Кто по специальности?

Он, наверное, надводник? Написано ведь вот, на кармане – КГА ГЭУ.

– Командир группы автоматики главной энергетической установки дивизиона движения боевой части пять.

И пальцем – на боевой номер: мол, читай, дятел!

– Уже капитан-лейтенант, а комдивом что, становиться не собираетесь?

– Собираюсь… Уже все еще собираюсь. Сдал на боевой службе на комдива-раз…

Вот привязался, сукин сын!

– Кто посылал?

– Механик.

– Инструктировал?

– Вроде бы… – пожал плечами.

– Зовите механика.

– А вы, простите, кем будете?

– Флагманский по живучести сводной эскадры капитан второго ранга такой-то.

Понятно… Отыгрывается, зараза. Это весь штаб примчался – задачи подтверждать (читай: за продуктами), а мы им тревогу сыграли и вентиляцию остановили, как положено. Выскочили изнутри ни с чем, как ошпаренные.

Ну, пошел к механику. Время – к обеду.

– Ну что, получилось?

– Еще как! Привез два ящика по триста кэгэ…

– Вот хорошо! А то меня тут «флажок» по живучести достал, все задрать пытался, мол, нет протекторов – сварка стоит…

– Так он и меня пытался задрать. Ясно, что одни из них не те, а хрен знает – какие. Принесла нелегкая!..

– Ничего не сказал?

– Нет, вас вызывает.

– Так-так… Ну, ничего, пойдем, разберемся. Прикрою.

И топ-топ к «флажку». С прибалтийским акцентом:

– Командир БЧ-5 капитан второго ранга Пурнис Ивар Хугович. В чем дело?

– А-а, это вы инструктировали техобеспечителя?

– Так точно, с полчаса растолковывал!..

– Ну и посмотрите, что он вам привез!

Механик к злополучным протекторам нарочно не поворачивается. Сперва преданно смотрит на «флажка», потом (обреченно разведя руки) – на обеспечителя.

– Ну, что я могу с ним поделать…

– Большие – это АМГ к ракетным катерам! А маленькие – ПКО, к бронекатерам…

Вот те раз… Небеса разверзлись, и гром грянул среди пустыни, и ливень с градом обрушился. То-то они не похожи.

– …это последние ящики, а направо – целая груда лодочных протекторов!

Гром грянул во второй раз. Наверное, лицо у обеспечителя было не очень умное после услышанного, но это еще не предел. Папашка же, сохранив маску обреченности и дар речи, «прикрыл»:

– Да я от него плачу! Ну как так можно, ведь я вам полчаса втолковывал!.. – и ручонки опустив, бессильно хлопнул по тропическим шортам ниже колен (папашка ростом был, как Венера Милосская – метр шестьдесят три).

От такого «прикрытия» лицо техобеспечителя на несколько секунд вовсе потеряло отпечаток всякого интеллекта. А механик пригласил «флажка» отобедать, заверив, что он разберется, хотя – видит Бог, как ему нелегко. «Флажок», естественно, отказался – кому охота обедать в парилке. Подошел к постепенно приходящему в себя обеспечителю, бережно прикоснулся к плечу и сказал:

– Пойдем, покажу где.

Тот улыбнулся виновато, надвинул пилотку тропическую на глаза, чтобы сдержаться от истерического хохота (а то ведь точно за безнадежного идиота примет) и выдавил из себя:

– Да понял я, что такое протекторная защита, сейчас машины догоню и все исправлю…

– Нет-нет, пойдемте, – «флажок» был непоколебим.

Через полчаса все было в норме. Обеспечитель на всю жизнь запомнил злосчастную марку протекторной защиты, а заодно и урок «протекции» непосредственного начальника.