Текст книги "Листы дневника. Том 3"

Автор книги: Николай Рерих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 64 страниц)

Санта Фе

Порадовало нас Ваше доброе письмо от 23-3-45 со вложением письма Давида Р. Право, нельзя думать, что ему всего тринадцать лет – письмо звучит как слово очень взрослого человека. Пусть он идет тем же глубоко мыслительным путем. Пусть изучает Этику, пусть учится русскому и пусть устремляется к археологии – ведь она основа для познания истинной истории человечества. Если д-р Хюит в Санта Фе, то он, наверное, позволит юноше присутствовать при раскопках и тем приобщиться к вещественным памяткам жизни человека. Может быть, юноша найдет себе применение при Музее и сделается полезнейшим лектором и охранителем народного достояния. И как полезна ему будет Высшая Этика – она охранит его на всех путях жизни и даст беспрерывное восхождение. Молодой деятель найдет и молодых друзей и сложит кружок кооперации и взаимной духовной помощи. И Вы помогите ему на первых трудных путях труженика-искателя. Знаем, что Вы воодушевите и ободрите юношу. Наш душевный привет ему. Пусть помнит, что «благословенны препятствия – ими растем».

События показывают, что близок конец текущей фазы Армагеддона. Предстоит еще труднейшая фаза – преобразование жизни, опоганенной ненавистью и невежеством. Уходят деятели – им на смену придут другие. Пусть они окажутся истинно гуманитарными и добротворческими. Нелегка их задача в дни механической цивилизации, в дни темного материализма. Но все придет. Эволюция повернет колесо жизни. Неисповедимы пути восхождения. Рады мы видеть Вас по-прежнему на пути светлого труда и духовного совершенствования. Все лукавые уловки зла не коснутся путника на горних путях. Письмо Ваше дошло 21 Апреля – неслыханно быстро. Пусть быстрее наладятся добрые сношения. Трудимся, творим, шлем сердечный привет друзьям.

22 апреля 1945 г.

Публикуется впервые

Собрания

Спрашиваете, какие у меня были собрания. Сызмальства любил собирать. Было энтомологическое – бабочки, жуки. Было минералогическое. Было орнитологическое. Учился у препаратора Академии Наук. Было дендрологическое. Было археологическое – раздал по музеям. Было огромное каменного века – предполагалось отдать в музей Академии Наук. С В. В. Радловым уже было сговорено. Было нумизматическое – надоело, а часть прислуга украла.

Наконец, старинные картины. Грабарь напрасно журит за собирание только голландцев. Были и итальянцы и французы, а главное тянуло Е.И. и меня к примитивам. Это собрание дало нам много радости и перевалило за пятьсот. Где оно? Грабарь уверяет, что оно в Эрмитаже, но некие американцы покупали картины нашего собрания в Вене у антиквара. Бывало и в Париже – чего только не бывало! Говорили, что каменный век выброшен в Мойку, – вот и такое возможно.

Первая часть собраний помогла в изучении естественной истории – ведь в гимназии ее не проходили. Археология помогла изучению истории и в особенности русской. Шло обок с изучением летописей – было отличное их издание. Жаль, нет его здесь. Ну, а картины уже были как семейная радость. Юрий и Святослав тоже по природе собиратели. Так разделяется все на созидателей и разрушителей. Бывало, возвращаешься поздно после какого-нибудь заседания и видишь, как ярко освещены два окна. Значит, Е.И. до поздней ночи возится с картинами. Наверно знаешь, что найдено что-то интересное. Помню, как Е.И. отмыла Ван Орлея и Петра Брейгеля и Саверея. Рука у Е.И. музыкальная – легкая и знает, где и насколько можно тронуть.

Удивительно, к чему так безобразно замазывали отличные оригиналы? Вместо малейшей царапины нарастала целая отвратительная бляха. А часто на превосходной картине писалась через два века новая и посредственная. Впрочем, иногда такие вандализмы сохраняли оригинал – у нас было два таких случая. Достаточно вспомнить, что случилось с дюреревским триптихом. Эти записи напоминают, как всегда была преходяща "мода". Говорят, что суждения о художестве меняются трижды в течение века.

Добром поминаем наши собрания. А когда каменный век искали в разливах новугородских озер, Е.И. целый день не разгибала спины. Ефим усмехался: "Вот бы наши бабы знали бы так работать!"

Наш бурят, еще недавно бывший в тех пустынных местах, где проходила наша экспедиция, говорит, что теперь там стоят сотни юрт. Неужели все будет заселено?

24 апреля 1945 г.

Публикуется впервые

Спешно (01.05.1945)

Заспешили большие события. Уже в третий раз русские войска в Берлине– 1756, 1813, 1945 – каждое столетие. Помните ли Вы мою статью «Не убий», писанную после первой войны – тогда говорилось об убийстве и разрушениях. Теперь же все «усовершенствовалось», и придется вопить о неслыханных в истории человечества зверствах и жестокостях, об этих ужасных показателях одичания. Невообразимы жестокости немецкие, даже со зверями их сравнить нельзя. Вот, в какие темные тупики забрели двуногие.

У Вас крупные события. Конференция! Рузвельт ушел. Речь Трумэна хороша, чувствуется честный деятель. Наверно, он изберет добрых советников. Кто теперь вице-президент? Ни радио, ни газеты не называли. Прилетели сразу два Ваших воздушных пакета от 5, 21, 23 Марта с интересными вестями, с письмами ВОКСа и Пелла. Других посылок не было. Сколько и добрых и грустных сведений! Сколько смертей и болезней! Чудовищно сведение, что Метальников от пытки сошел с ума! Сколько испытаний, в которых люди показали себя в новом свете! Да, теперь начнется прилив сведений. И все не знаешь, о чем можно и о чем еще рано спрашивать прошедших горнило жестоких испытаний. Само время покажет.

Конечно, можете посылать выставку моих воспроизведений. Также можно выставить костюмы у Тейлора. Очевидно, следует много писать в ВОКС – видимо, они вообще плохо осведомлены. Значит, чем больше писать, тем лучше. Для включения в отчет АРКА я уже давно посылал Вам "Крылья Победы". Непременно помяните о "Славе". Странно, что староселье их достигло, а нашу работу будто не знают. Не узнаете ли чего о русской выставке у Шарпантье? Где остались вещи и после Четвертинской – там были еще и мои. Краски мы употребляем лишь порошковые (кобальт, оранжевый кадмий). Приходят и еще любопытные вести. С.Дев пишет с юга Индии, что им устроен бесплатный с полным пансионом "лагерь Культуры". Там будут читаться лекции по Культуре – искусству, науке, истории, литературе. Между прочим, Дев по телуру прочтет три лекции: "Культура и Рерих", "Международность и Р.", "Рерих и Гималаи". Интересное начинание, и деятель еще совсем молодой человек. Радио сообщило, что в Монголии (Улан-Батор) имеется государственный театр, государственный] симфонический оркестр и целый ряд учреждений художественных и научных. Пожалуй, Монголия хочет перегнать Индию – ведь здесь еще нет ни государственного театра, ни гос[ударственного] симфонического оркестра, ни выставочных помещений. Сейчас ведутся обсуждения об организации Индийской Академии искусства и литературы. Чуется, что в Индии будет блестящее возрождение. Главное, нужно, чтобы правители показали личный пример и ободрили частную инициативу. Где-то находится в Улан-Баторе моя картина "Великий Всадник"? Она была в помещении научного комитета – там был центр культурной работы.

А что же поделывает мерзкое трио с их "покровителем"? Верно, Вы слышали что-нибудь об их "действах". Они такие лукавые, увертливые ехидны. Может быть, кто-нибудь нащупает о них. А с Еременко сохраните добрые отношения, в конце концов, намерения его были хорошие. Может быть, через свою галерею он объявит о существовании его монографии – ведь не знаете, где и как спрос обнаруживается. Катрин прислала прекрасное письмо и при нем письмо директора школы, где был Спенсер. Отрадно, что педагог так отмечает светлый характер милого Спенсера.

Читаете ли журнал "Тайм" – непременно прочтите от 5 Февраля. Думаю, что Вам не раз вспоминается, как изменился бы весь аспект войны, если бы было принято наше предложение о городах-музеях. Все фабрики, казармы, военные склады были бы вынесены далеко за город, и тогда не стали бы разрушать исторические реликвии. Когда-нибудь вспомнят и сделают. 18 Апреля газеты здесь объявили, что в кабинете Трумэна ожидаются перемены, предположен уход Штетиниуса и Уоллеса. Если здесь пишут, то в Америке, наверно, много комментариев. А здесь все спрашивают рижскую монографию и все не понимают, почему ее нельзя достать. Удивительно наблюдать, до чего люди бывают далеки от понимания действительности. Хорошо бы иметь список всех книг имеющихся – наверное, у Вас он есть. Пожалуйста, пришлите 12 маленьких монографий "Корона Мунди" и парочку Дювернуа (по-английски). Пришли добрые письма от Катрин, Инге и Жина. Дошли неслыханно скоро – 21 Апреля, а письма от 23 Марта. Будем надеяться, что теперь сношения ускорятся. Радуемся, очень радуемся, что деятельность Ваша растет. АРКА и А.Й. дадут много возможностей. Действуйте согласно местным условиям. Вы поминаете об адвокатах. Давно сказано: "где суд, там и несправедливость". Хороший человек Хекнер – привет. Письма от Кента еще не было. Так хорошо, что к Вам идут новые, хорошие люди. Сердечный привет всем друзьям.

1 мая 1945 г.

Публикуется впервые

Непосланное

Конец письма не послал, да и не пошлю. Кто-то заподозрит наши теперешние письма в отрывочности, в скрытности. Удивится, как можно не оценивать все текущие события – военные и государственные. Или мы их не замечаем?

Очень, очень замечаем, но писать о них невозможно. Вы забываете, что все идет через двойную, а иногда даже через тройную цензуру, – что за люди цензоры? По нескольким примерам видим, что их качество весьма относительно. В лучшем случае, они передают содержание пакетов на потеху своим собутыльникам, а в худших плетут вредную клевету. Бывали случаи, что цензоры с хорошей для себя пользою читают посылки. Слыхали через дальние руки очень трогательные отзывы. Но много ли таких? Зато о вредителях тоже достаточно наслышаны.

И где произойдет вред? На котором конце? И на ком он отстукнется? И без того горя и бедствий слишком достаточно. Вот из некоторых освобожденных мест нет вестей, а уж, наверно, написали, если бы могли. Значит – нельзя. И так вынимаешь из посылок все, что кому-то повредить может. В конце концов, остаются какие-то сухие листья. Да и не подымается рука писать о личных чувствах, когда знаешь, что какие-то неведомые люди будут хохотать и глумиться.

А друзья думают: неужели иссохли и не найдут прежнего задушевного слова? Но ведь душа-то на перекрестке не откроется. Может зарождаться отчужденность, а такие прорехи нелегко заштопать.

Свобода, демократия, справедливость возвещаются. Пусть они не превратятся в те три слова, еще видные на фронтонах французских зданий. "Свобода, равенство, братство" – чего лучше! А в результате известный ученый-старец сходит с ума в Париже от пыток. Его пытали наследники Гете и Шиллера, но пытали перед ликом народа Франции! Ужас! Любопытное дело о нас хранится в архиве здешних начальников – лишь бы его не уничтожили – уж очень показательно!

3 мая 1945 г.

Публикуется впервые

Напоминайте

Германия кончена. Много сообщалось об ограблении немцами художественных сокровищ и книгохранилищ. Где все это? Говорят, вероятно, в подземельях. Где же такие хранилища? Ведь в них должны быть запрятаны не только награбленные сокровища, но и содержание немецких музеев, которым грабители должны расплатиться за все убытки, ими причиненные.

О судьбе культурных ценностей ни радио, ни газеты пока не сообщали, а это предмет величайшего внимания. Минули времена, когда Культура и творения народного гения оставались в пренебрежении. Но если о судьбах красоты и науки не сообщается – значит, эти клады еще не найдены.

Не слышно, чтобы на конференции толковали о судьбах народных достояний. Даже если клады еще не найдены, то их нужно искать и, не теряя времени, выяснить этот великого значения вопрос. Пусть народы скорей услышат о судьбах их творческих достижений.

У нас собраны кой-какие выписки об увезенных немцами сокровищах. Выходит, что грабеж был чудовищный. Даже крупные размерами произведения были вывезены. По каталогам можно установить, что именно исчезло. Целые комиссии занимаются такими подсчетами. И настало уже время грозно потребовать возврата и восстановления.

Чем громче будет сказана забота о народном достоянии, тем воспитательнее это будет для народов. Нельзя удовлетвориться мыслью, что народное сознание уже сдвинулось. Кое-где есть продвижение, но массы еще готовы и на вандализм. Народы справедливо возмущаются немецкими вандализмами, но и сами еще в недалеком прошлом не прочь были принять участие в разрушениях.

Что было, то было, но не должно быть в будущем. Да, да, чаще напоминайте о священном народном достоянии. Напоминайте о любви к Родине, сложившей неповторимые сокровища. Напоминайте о Культуре, ведущей человечество к преуспеяниям.

7 мая 1945 г.

«Прометей», NS 8, 1971

Корабль Культуры

Итак, война в Европе кончена. Гитлер и Муссолини ушли. Уже нет Рузвельта. Во всей жизни почувствуется пропасть, и ее нужно спешно заполнить. Сделать это можно лишь Культурою. Мир через Культуру. Но велики должны быть усилия народов, чтобы ненависть заменить строительством, творчеством. Уже шесть лет царила ненависть. Ее поощряли, воспитывали. Как бы целый школьный возраст воспитался на человеконенавистничестве. Экое длинное, поганое слово! Какие просветительные усилия должны быть напряжены, чтобы излечить застарелые язвы! И откуда собрать дружины культурных деятелей, чтобы преодолеть заразные психические эпидемии? Опасны психические заразы. Их не излечить наркотиками. И захотят ли явные и скрытые ненавистники перековать мечи злобы на плуги просвещения? Всякая жестокость уже есть признак дикости. Люди нагляделись на всевозможные акты жестокости, свирепости, и много заботы потребуется, чтобы вернуть их сознание к Культуре. Приказом не помочь. Пресловутыми «Днями Культуры» не пособить. Тут уже не одинокие дни, а все часы должны быть окультурены. Помоги, школьный учитель! Помоги, учительница – сестра милосердия! Одна надежда на женское чуткое сердце. И на Руси столько героинь проявилось.

К нам приезжал представитель ТАССа – очень восторгался картинами: у него брат – художник. Полезен будет годовой отчет АРКА и для ВОКСа и для ТАССа. Если мы все трудились для Культуры в течение войны, то кольми паче теперь эта работа необходима. Спрашивают, что сделано у нас за время войны. Скажем (для архива): написано более тысячи картин и больших и малых. Целые группы их в Индоре, в Траванкоре, в Хайдерабаде (Деккан), в Мисоре, в Тери Гарвал и в частных собраниях. В журналах и в газетах прошел длинный ряд очерков и листов дневника. Печатается в Аллахабаде "Химават". В Амритсаре – "Радость искусства". В "Библиотеке Нового Мира" (в Дели) – "Рерих", "Пакт Рериха", "Культура". Вышло второе издание Конлана "Мастер гор". В Тривандруме вышло второе дополненное издание книги Тампи "Гурудев Рерих". Переиздан симпозиум из "Арче-ра" и "Искусство Р. в Индии". Помогали Красному Кресту (Русскому и Индийскому) и военному фонду. В Коимбре мой очерк "Прекрасное". В Швейцарии делалась книга Шауб-Коха. Через АРКА послана в Москву "Слава". Отсюда ТАСС посылал в Москву ряд очерков. Так что, когда подведете итоги военного времени, получается немало происшедшего – несмотря на все трудности и препоны. Вы знаете, как трудно было переслать Вам для Мясина "Весну Священную" и "Половецкие пляски". Если бы не всякие затруднения, то удалось бы и многое другое. Были лекции Санджива Дева и Рабинд-раната Деба. Запросы на переиздание "Алтай-Гималаи".

Вы пишете, что Анисфельд и Бенуа умерли, а мы об этом ничего не слыхали. Если до Вас дойдет еще что-нибудь о художественной жизни, непременно сообщите – хочется знать, что и где творится. Спасибо, что холст послали – большая в нем недостача. Просил послать Вам 10 Конланов и по 6 изданий Ренца – надеюсь, это удастся. Ведь должны же сношения улучшаться. Когда же и как услышим о картинах и о книгах в Риге? Может быть, услышим так же неожиданно, как Вы получили сведения из Парижа. Неисповедимы пути! Русская выставка у Шарпантье тем любопытнее, что еще раз показывает живучесть искусства, не погибающего даже в самых стесненных условиях. Не удастся ли Вам узнать, кто устроил эту выставку, кто участники, нет ли каталога? Валентина прислала две свои статьи – "АРКА" и "Эволюция духа". Обе статьи очень хороши и полезны. Сердечный привет ей. Вот бы получше газету найти – для широкого круга читателей нужны ее статьи. Можно, если хотите, пометить мое письмо в АРКА 31 Дек[абря] 1944. Жив ли Дымов? Он работал в "Новом Русском Слове". В "Дейли Миррор" 8 Марта [19]45 имеется очень показательный снимок. Итак, зорко приглядывайтесь к новым условиям. Привет всем друзьям. Теперь будут выясняться многие судьбы.

В вихре событий перевернулась великая страница истории человечества. Да плывет счастливо Корабль Культуры!

15 мая 1945 г.

Публикуется впервые

Художники

Уважаемый Олег Леонидович! Один здешний художественный критик спешно спрашивает меня, как живут в Москве художники и каковы их фактические заработки? А я этих данных и не имею. Мы слышали, что писатели зарабатывают хорошо, и годовые гонорары Толстого и Шолохова доходили до трехсот тысяч рублей. Но о художниках ничего слышно не было.

Вы были недавно в Москве и Ваш брат-художник, значит, именно Вы можете мне дать нужные сведения. Всякая недомолвка истолковывается всегда в дурную сторону. А у меня глаз добрый (как однажды мне сказал Станиславский), и от меня исходят всегда верные сведения. Вот я и прошу Вас, не задержите написать мне конкретные данные о жизни художников и о размере их заработка.

Спрашивают также, существуют ли частные коллекции и ссылаются, что будто бы они запрещены. Спрашивают, какова стоимость жизни? Какова жилплощадь? Каков паек? Стоимость картин? Каково качество художественных материалов? (Впрочем, на этот вопрос Вы мне говорили, что художники жалуются на плохое качество – о чем я моим совопросникам и говорить не буду).

Особенно теперь после окончания войны всякие доброжелательные вопросы участятся и будет нелегко отвечать незнанием или молчанием. Радио сообщало, что рабочий-стахановец в год получает до двухсот тысяч рублей. Киргиз привозит в сумах миллион рублей на заем. Доярка дает на заем сто тысяч рублей… Таких данных много сообщает радио – значит, и творческий труд оплачен хорошо, и об этом нельзя умолчать при расспросах. Потому будьте добрый и напишите мне о художниках. Буду очень ждать. Мы были очень рады познакомиться с Александрой Ивановной и с Вашей дочерью. Такие они славные. Газеты мы еще не получили. Получили ли Вы мой пакет со статьями? Приветы Елене Афанасьевне, Вам и Петру Васильевичу. Искренно…

16 мая 1945 г.

Публикуется впервые

Борис

Дорогая Татьяна Григорьевна! Грустную весть сообщили Вы нам. Печально и за милого, любимого Борю и за него как отличного деятеля-строителя. Мало кто остается из этой хорошей группы. И Боря и я еще так недавно мечтали опять поработать вместе, и вот судьба решила иначе.

Сохраните все памятки и сообщите нам в случае переезда. К сожалению, почта очень медленна, а телеграмма Ваша дошла с большим опозданием. Когда будете писать, лучше пошлите копию и на имя Зинаиды Григорьевны – кто знает, которая весточка скорее дойдет. Так хочется нам знать все подробности болезни и всех обстоятельств.

Последнее письмо Борино было от 8 Декабря 1942-го, и оно предполагало скорое продолжение (он шел в Комитет по делам искусств). С тех пор все вести прервались – словно бы что-то случилось. Между тем 24 Апреля 1944-го Грабарь прислал хорошее письмо через наше посольство в Вашингтоне. Затем ВОКС писал Зинаиде Григорьевне о том, что московские художники пишут мне коллективное письмо. Может быть, оно в пути или пропало – так трудны сообщения. Но все же письма от ВОКС сравнительно быстро доходят до Зинаиды Григорьевны – значит, та линия как будто благополучнее. Потому и это письмо посылаю Вам и прямо и через Зинаиду Григорьевну.

Вы чуете, как нам хочется знать все касаемое Бори, его работ, его болезни. И Елена Ивановна, и Юрий, и Святослав всегда так любили Борю и ждут Ваших сведений. Что Щусев? Что Бабенчиков? Кто был близок Боре? Неужели голодовки отозвались на болезни мозга? Или как-то иначе зародилось заболевание? Теперь и болезни-то особенные. Обо всем, что вместится в письмо, напишите. Хоть и долго пойдет оно, но все же будем уверены, что оно где-то плывет. Шлем Вам наши сердечные мысли и будем ждать. Искренно с Вами.

17 мая 1945 г.

«Россия»