Текст книги "Женя и Дженни, или Вампир из 1Б"

Автор книги: Николай Климонтович

Митинг

– Ах, бабушка, не нужен мне этот белый бант. Я не кукла. И вообще, банты носят одни пудели.

Так говорила Женя, стоя перед большим зеркалом в прихожей. На ней было коричневое платье с отложным кружевным белым воротником. И коричневые лаковые туфельки с острыми мысками и с золочеными пряжками.

– Господь с тобой, – сказала бабушка. – Где это, скажи на милость, ты видела пуделя с бантом?

– Как это где? Бант носит пудель Артемон, – объяснила Женя, вырываясь из бабушкиных рук. – Ну, приятель Мальвины. В которую еще влюбился Буратино.

– А вот и цветы! – крикнул дедушка с порога, едва войдя в квартиру. Его уже с самого утра послали к метро в цветочную палатку. – Вполне, мне кажется, пристойный букет.

День был такой необычный, что бабушка даже забыла попросить дедушку по пути за цветами захватить еще и молока и хлеба.

– Розы – это хорошо. Это правильно, не гвоздики же дарить. Но почему чайные? – спросила бабушка, критически разглядывая букет. – И к тому же, почему их здесь восемь? Четные букеты приносят только на похороны.

– Вот пройдоха, – вздохнул дед, – эта продавщица. Она меня надула. Я просил девять, но не проверил, когда она заворачивала. И один цветок она стащила.

– Притырила, – поправила деда Женя.

– Зажала, – вставила мама.

– Что ж, будешь дарить семь, – сказала бабушка. – Одну давай сюда. Я поставлю ее в вазу на свой столик.

– А чайные – это тоже красиво, – сказал дедушка не вполне уверенно.

– Ах, надуть тебя, папа, нетрудно, – заметила мама, которая не могла проводить дочь в школу сама, потому что как на зло на этот день у нее с самого утра было назначено важное совещание в офисе. – А что чайные, это даже неплохо. Не алые же дарить: было бы похоже, мама, что твой муж уже влюбился в учительницу твоей внучки.

– Да я его на рынок боюсь посылать, обязательно его обжулят, – проворчала бабушка. Ей не нравились шутки в адрес ее мужа и его возможной влюбленности в кого-нибудь другого, кроме нее. Пусть даже и в учительницу. И она прикрикнула на Женю:

– Да не вертись ты, стой спокойно.

– Я все равно его по дороге сниму, – упрямилась Женя. – Быть может, когда ты ходила в эту, как его… в гимназию, банты и были в моде. Но сегодня это вовсе не модно. Самостоятельная современная девочка не может носить бант. Ни под каким видом. Мальчишки засмеют.

Все это она произнесла с самым важным видом, чувствуя свою значительность: еще бы, все семья и весь вчерашний вечер, и сегодня с раннего утра крутилась вокруг нее.

– Ты что же, полагаешь, я родилась до революции? – буркнула бабушка, сдавшись и откалывая бант. – А я, между прочим, даже не застала раздельного обучения.

– Это как? – спросила Женя.

– Когда-то давно, после войны, мальчики и девочки обучались в школе раздельно. Каждые в своей.

– Это еще зачем? – удивилась Женя. – Тогда уж и дворы надо было бы делать отдельными. И катки.

– У моей дочери вообще плохо с чувством времени, – сказала мама невпопад. Что было неверно. У Жени с чувством времени все было как раз хорошо. А вот у мамы – неважно, и она вечно куда-нибудь опаздывала.

– Я хотела сказать, – поняла свою оплошность мама, – с чувством исторического времени.

– Ах, перестаньте молоть ерунду! – нервно воскликнула бабушка. – Кстати, Света, ты опаздываешь.

– Бегу, бегу. – И мама чмокнула Женю по очереди в обе щеки. – Держись молодцом, угу?

И она выскочила из квартиры.

На самом деле проблема была не в банте, конечно, и уж точно не в чувстве истории. Просто-напросто вся семья ужасно волновалась. Тряслись руки у бабушки, обмирала со страха мама, и даже дедушка беспокоился, хотя его трудно было чем-нибудь взволновать. Чувствуя общее волнение, волновалась и Дженни: она вилась возле Жени, заглядывая в глаза, потом то на секундочку приседала, а то принималась тихо поскуливать. И все потому, что страшно волновалась сама ее хозяйка.

Действительно, Женя этой ночью никак не могла заснуть, хотя обычно после бурного дня засыпала, что называется, без задних ног. Без задних лап, как говорила Женя. И сейчас ее бросало то в жар, то в холод. У нее дрожали губы, даже в зеркало было заметно, – как если бы она готовилась заплакать. И ладошки были мокрые. Шутка ли – идти в первый раз в первый класс, сами бы попробовали.

– Все, время! – сказал дед решительно. – Давай, внучка, лапу. То есть, давай руку. И пошли.

Еще накануне было решено, что первого сентября поведет в школу Женю именно дедушка. На то было несколько резонов. Во-первых, бабушка слишком волновалась и могла сделать что-нибудь не так. Во-вторых, мама в этот день оказалась очень занята.

– Ты всегда занята, когда речь идет о твоем ребенке, – говорила в таких случаях бабушка. Но на сей раз не добавила, как обычно: —Вот я умру, будешь сама воспитывать свою дочь.

А последнее и главное: дедушка Жени был высокий, очень представительный и обаятельный мужчина, кассирши и продавщицы в продуктовых магазинах на него засматривались и переставали обсчитывать и обвешивать. Ну, ненадолго, конечно. Так что вручить цветы учительнице должен был, конечно же, он.

Разумеется, Женя пыталась уговорить взрослых, что совершенно необходимо, чтобы в школу ее провожала и Дженни. Но вся семья на этот раз проявила в этом вопросе такое твердое единодушие, что Женя не стала настаивать и отступила. Что ж, она и сама понимала, что идти впервые в школу – дело серьезное и ответственное, не маленькая.

Школа была совсем близко, за углом, даже улицу не надо переходить. Пятиэтажное серое кирпичное здание глядело не слишком приветливо. Даже, можно сказать, мрачновато и казенно. Перед ним был чахлый сквер без единой лавочки, а посреди сквера стоял неизвестный памятник с ружьем, весь в облупленной серебряной краске.

Зато на крыльце школы царил праздник. Там выстроились в ряд несколько учителей первых классов с директором посередине. Директор был в коричневом костюме, в розовой рубашке, в синем в полоску галстуке и серой шляпе. Как раз когда Женя с дедушкой подошли, директор говорил речь. Они встали с краю толпы мам, пап и их детей, сверстников Жени, будущих ее однокашников, и тоже стали старательно слушать. Поодаль стояла группка учеников постарше, но это был не их праздник, и потому они слушали невнимательно и шушукались. А, может быть, они все это уже слышали.

Директор говорил долго. Что-то про стезю жизни, на которую вы сегодня вступаете, и еще про ответственность и прилежание. И Жене сразу же захотелось обратно домой. К Дженни и бабушке. Возможно, она была не очень готова уже сегодня ступить на эту самую стезю, хотя и не понимала: стезя – это что такое. Но то, что это было нечто малообещающее и не сулящее ничего хорошего, это она поняла сразу.

Наконец, директор закончил и стал по очереди представлять учителей. Было заранее известно, что Женя будет учиться в 1Б, и учителем ее оказался очень молодой человек чем-то похожий на хозяина Афонии, но без усов. На нем были джинсы и открытая рубашка под пиджаком в веселую мелкую клетку. И сразу стало ясно, что эта школа – демократическая, свободная, Женя это не то чтобы поняла, скорее почувствовала, и ей стало чуть легче. А дедушка, глядя на Жениного учителя, сказал:

– Что ж, цветы придется отнести обратно бабушке.

Но потом подумал и пытливо поглядел на Женю.

– Вот что, внучка. Ты у меня смелая и самостоятельная. Поэтому ты вручишь букет своему учителю сама. Дай мне свой ранец, я пока подержу. А ты держи букет.

Учитель как раз приближался к ним, высоко держа табличку с надписью 1Б. И громко звал своих будущих учеников собраться возле него. И Женя, обмирая от страха, на дрожащих ногах подошла к учителю и от волнения очень громко сказала, почти прокричала:

– Это вам, товарищ господин учитель!

Тот сначала несколько удивился, но потом весело рассмеялся.

– Спасибо. Красивый букет. А как тебя зовут, девочка?

– Женя, – сказала Женя.

– А полное имя?

– Евгения, – прошептала Женя, краснея от страха и растерянности.

– А меня – Константин Сергеевич. Ну, становись Евгения, поближе. Итак, – громко сказал он, – товарищи родители, или, как говорит Евгения, господа. Сегодня по случаю нашего общего праздника у нас будет только два ознакомительных урока. Закончатся они через полтора часа. И вас попрошу подойти к этому времени и разобрать детей. А теперь ученики 1Б, подойдите ближе. И я посчитаю вас по головам.

Он посчитал. Оказалось – все на месте согласно списку, ровно двадцать четыре человека.

– За мной, в класс, – скомандовал Константин Сергеевич.

И дедушка едва успел вернуть Жене ее ранец. И шепнуть:

– Я здесь буду ждать, на бульваре в кафе. – И неуверенно добавил. – Газету почитаю.

Что ж, подумала сердобольная Женя, которая очень любила дедушку, он тоже переволновался. Можно понять, пусть выпьет свои сто граммов коньяка.

Волнуясь и труся, то и дело оглядываясь на дедушку, Женя надела свой ранец на плечи. С одной стороны, она чувствовала, что вот сейчас, в эту самую минуту, она прощается с таким милым и беззаботным своим детством. Но с другой стороны было хоть и страшно, но весело и любопытно начинать новую жизнь. С такими смешанными чувствами Женя влилась в свой будущий коллектив.

Как мы провели лето

В назначенное время дедушка встретил Женю, которая бросилась к нему с воплем:

– Дед, дед, я им все рассказала про Дженни!

– Как, разве вы не учились?

– Конечно, учились. Мы учились устному рассказу и как правильно говорить. Но все говорят не очень правильно, особенно Вампир.

– Какой вампир? Ты, знаешь ли, лучше так не шути. Тоже выдумала. Не пугай бабушку.

– Да я не выдумала и не шучу. Ну, меня с ним посадили. Потому что Константин Сергеевич сказал, чтобы девочки садились с мальчиками. Но мальчиков не всем досталось. А мне достался Вампир.

– Да что же это такое творится в современной школе! – поразился дедушка. Он так удивился, будто никогда не учился в школе и не имел дела с вампирами.

– Ну, Константин Сергеевич сказал, чтобы все, кто сидит за одной партой, познакомились друг с дружкой. И я сказала ему, что я – Женя. А он сказал: а я – Вампир. Видишь, какие красные губы? Это я крови насосался.

– Ну, даже и не знаю, – растерянно пробормотал дедушка.

– Это у него такое имя в блоге, – пояснила Женя.

– В чем в чем?

– Ну, в Интернете, в живом журнале. Имечко, конечно, еще то. Фильмов, наверное, насмотрелся про вампиров и прочую нечисть. А красные губы у него – от маминой губной помады. Я его мигом раскусила. Приклеила ему на губы промокашку – так и есть, губная помада. Но если все-таки будет кровь пить, я сама мигом его прихлопну, – сказала Женя беззаботно. – Как… как комара.

– Да, солидно. И где ты только научилась так обращаться со своими… товарищами.

Дедушка хотел сказать с вампирами, но вовремя спохватился.

– С товарищами по несчастью, ты хотел сказать? А нигде.

– Отчего же по несчастью. Школа – это…

Но Женя уже выпустила руку дедушки. И оглянулась вокруг. Она только сейчас увидела, какой на дворе стоит роскошный солнечный сентябрь. За всеми волнениями этого утра ей было некогда смотреть по сторонам, а сейчас она даже зажмурилась – так было хорошо. Синим и глубоким было небо, в котором высоко-высоко висели неподвижные белые с серыми боками кучерявые облака. И нарядными выглядели желтеющие и краснеющие деревья. И уютно шуршала под ногами палая листва.

– Знаешь что, деда, давай забежим домой, я сниму это дурацкое платье, надену кроссовки, мы возьмем Дженни и пойдем на бульвар…

Но этот план им удался не сразу.

Платье-то Женя снять успела. А вот сразу отправиться гулять им не позволили. Потому что бабушка категорически заявила, что пока Женя не расскажет, что было в школе в этот во всех отношениях знаменательный день, гулять она ее не отпустит.

– Ну, что, – сказала Женя недовольно, – все как обычно. Как в школе бывает. – В школе Женя была сегодня, как мы знаем, в первый раз, но смотрела про школу фильмы.

– Сначала я, конечно, немного трусилась…

– Это как? – спросила бабушка. – Может быть, трусила ты хотела сказать.

– Не придирайся, иначе ничего не скажу. Так вот, сначала Константин Сергеевич спросил про лето, и я рассказала ему… ну, то есть всем… как мы проводили время с Дженни. Ну, о ее привычках, вкусах…

– И что же ты рассказала о привычках и вкусах Дженни? – спросила бабушка подозрительно. Потому что засомневалась: уж не сморозила ли ее взбалмошная внучка в классе какую-нибудь несуразицу.

– Ну, что. Рассказала, как Дженни чешется боком о сосну.

– Боже, да разве ж она у нас чешется!

– Ну, почесывается иногда. И сейчас у нее начинается линька. Что еще? Потом я рассказала, какая она у нас попрошайка, все время сидит у меня рядом со стулом, когда я завтракаю, и выпрашивает кусочек.

– А не могла бы ты рассказать что-нибудь… что-нибудь…

– Позитивное, – подсказал дедушка.

– Вот именно. Какая она у нас красивая, например. Или там, какая Дженни у нас послушная.

– Ну, это же само собой разумеется, – сказала Женя. – Стала бы я иметь дело с непослушной и некрасивой собакой.

Но Женя, конечно, привирала. Рассказывать-то она рассказывала, это правда, но времени ей было отведено – одна минута. Даже полминутки. И она успела только похвастаться, что у нее есть умный и прекрасный шоколадного цвета лабрадор с ореховыми глазами, с которым она и жила все лето на даче. А потом стали говорить другие. И Вампир сказал, что он ни на какой даче жить бы не стал, скучно, а поехал бы в южные моря, как все порядочные пираты. А где он был на самом деле никто так и не узнал.

– И еще про то, как она любит валяться в грязных лужах, – продолжала заливать и дразнить бабушку Женя. – Как увидит грязную лужу – так брык на бок и катается в ней.

– Да зачем же ты все это рассказала, скажи на милость! Теперь в школе будут думать, что у тебя в семье грязная вонючая невоспитанная собака. К тому же попрошайка.

– А что? Ты сама учила меня говорить правду и одну только правду.

И бабушка не нашлась что ответить.

– Но ты бабуль не волнуйся, было весело. Все очень смеялись – Женя подумала и добавила. – И Вампир тоже.

– О-о-о, – застонала бабушка. Наверное, она подумала в этот момент, что внучку надо срочно забирать из этой школы и переводить в другую.

– Да нет, он не то чтобы вампир, но это у него кличка такая в сети. Мы с ним уже подружились. Мальчишка как мальчишка. Он еще маленький совсем. И вообще – я тебя разыграла, разыграла, – запрыгала на одной ноге Женя. – А ты и поверила. Конечно, я сказала, какая Дженни у нас умница-красавица, вот что я сказала. А теперь мы идем гулять. Дженни, где твой поводок?

Но Дженни уже держала ошейник с поводком в зубах, стащив их со специального крючка в прихожей.

И пока Женя в своей комнате натягивала джинсы и свитер, бабушка и дедушка выразительно переглянулись. Потому что и бабушка за своими хлопотами по дому, и дедушка за своими делами и не заметили, как их внучка поумнела.

Вампир Витя

Вампир жил по соседству. Звали Вампира Витя. Скорее всего, он был хулиган. Но уже скоро обнаружилось, что он очень много знает. Во-первых, он точно знал, где находится Антарктида, и когда Женя сказала, что она тоже знает – на севере, он ее высмеял.

– Чмо.

– Кто-кто?

– Ну, шланг. На севере – Арктика. А Антарктика – на юге. – И добавил: Книжки надо читать.

Женя, конечно, обиделась.

– Знаешь что, – сказала Женя. – Если ты такой умный, то скажи мне, как называется порода белых крупных попугаев?

– А причем здесь, – сказал Вампир. И стало ясно, что про попугаев он ничего не знает.

Они шли из школы погожим деньком, какие и должны стоять бабьим летом. Что ж, сидят они за одной партой, а живут в соседних домах. Почему бы и не идти домой вместе.

– Ладно, я пошел. А то еще увидят, что я с тобой хожу, – неожиданно сказал Вампир.

– Ну и иди. Это я с тобой хожу. И вообще, можешь и не ходить. Сам напросился.

– Это я-то напросился! – возмутился Вампир. – Да ты кто такая.

Короче, в тот день они поссорились.

Но на следующий день помирились, потому что на первом же уроке Вампир толкнул Женю локтем и прошептал:

– А я знаю про белых попугаев?

– Это откуда же? – усомнилась Женю. – Вчера еще не знал.

– Откуда-откуда, из гугля.

– А это кто? – удивилась Женя.

– Не кто, а поисковая система, темная ты чмо.

– Ты опять?

– Нет, ты точно чмо. – Вампир постучал себе по голове. – Лучше на вот, возьми, почитай, будешь знать про пиратов. – И Вампир тихонько подсунул Жене какую-то книгу.

Но тут Константин Сергеевич строго сказал:

– Третья парта у окна. Перестаньте разговаривать на уроке…

Дома Женя показала книгу бабушке. Это оказалась Одиссея капитана Блада.

– Как переводится это имя? – строго спросила бабушка. – Или за лето ты все забыла из английского.

– Чего это я забыла, – сказала Женя не совсем грамотно, наверное начало сказываться влияние Вампира. – Кровь, вот как переводится. И это естественно – он же Вампир, вот и подсовывает такие книжки. Это ему положено по… по должности.

– И ты думаешь, это хорошее чтение для девочки?

– Да я уж про пиратов все по телевизору видела.

– Прав дедушка, этот самый телевизор мы ограничим.

– Но почему?

– Он будет отрывать тебя от выполнения домашних заданий.

– Бабушка, невозможно быть такой нудной.

– А будешь грубить – гулять не пойдешь.

Вот этого Женя никак не хотела бы. Потому что, прощаясь, Вампир спросил, во сколько Женя гуляет. И она ответила: вот пообедаю и мы с Дженни выйдем во двор. И она ни за что не хотела бы, чтобы они не встретились. Потому что потом пришлось бы объяснять Вампиру, что, мол, бабушка ее не отпустила. За грубость. Не врать же. Но и признаться в таком стыдно. Поэтому она сказала:

– Извини, пожалуйста, бабуля. Ты у нас не нудная, ты веселая. Как Мэри Поппинс.

– Ну, это уже преувеличение, – сказала бабушка. – Идите, пройдитесь, а потом – за уроки…

Народная вампирская

Еще Витя-Вампир употреблял довольно странные слова и выражения. Например: зашибись, стибрить, хиляк, чубрик, чепушило, жесть, препод, ржунимагу, пацсталом, готично, овощ тебе в помощь, ясен перец, маг, телек, ботаник, клава, антикварный баян, борман, карлсон, фиолетово, чавка отвисла, тащиться, музон, глюки, косить, круто, в теме и совсем уж невозможные какие-то шнурки в стакане.

На первых порах из всего этого набора Женя мало что понимала. Ну, кроме тех слов, которые мальчишки употребляют еще со времен республики ШКИД. И еще телек, по аналогии с велик, как изредка называла мама свой велосипед. Ящик, короче. Еще ее заинтересовал чубрик, кто это – Женя не могла догадаться, пока прямо не спросила Вампира.

– Ну, вроде как чувак, – объяснил тот.

Чепушило было похоже на каппучино, но оказалось, что это что-то вроде бродяги, опустившегося человека, бомжа.

Но больше всего Женю заинтриговали шнурки в стакане, но это, как оказалось, на человеческий язык не переводимо.

– Ну, короче, бодяга, – дал свой комментарий Вампир.

Клава оказалась клавиатурой, Но и чмо тоже. Дура, короче. Антикварный баян – это полная чушь. Фиолетово не означало ничего, кроме расплывчатой одобрительной эстетической оценки, а чавка отвисла означало, ясно дело, отвисла челюсть. То есть на обычном языке ну и удивился же я…

Были и еще слова нового поколения, компьютерной эры, вайфай, джипиэс или там продвинутый айфон, но изучение этого лингвистического слоя Женя решила отложить до тех времен, когда ей подарят компьютер, в ее списке комбик стоял сразу после велосипеда…

Вскоре стало понятно, отчего Вампир такой продвинутый в языке и в компьютере. Он не сам был такой умный. Просто-напросто у него был старший взрослый брат Володя, который учился в той же школе в седьмом классе. Наверное, этот самый Володя тоже был хулиган, но талантливый. Он издавал школьную стенную газету, где помещал стихи собственного сочинения. Скажем, такие.

 

Вампирская народная

Когда я на почте вампиром служил
Был молод, имел я силенку,
Однажды я, братцы, в сельцо зарулил
И клевую склеил девчонку
Сначала не чуяла девка беду,
Башку задурил не на шутку,
Куда ни поеду, куда не пойду
Все к ней заверну на минутку.
И еду однажды, и вижу, опля,
Смотрит куда-то в тревоге
Тут я соскочил с удалого коня
И обнял ее при дороге.
И вот я припал к нежной шее ея,
И кровушки всласть насосался
Забилося сердце сильней у меня
Я снова на лошадь взобрался.
В сугробе там, братцы, осталась она,
Закрылися карие очи.
Вина мне! Налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи…
 

Потом он объяснил поклонникам его дарования, что вампир должен был конечно потребовать не вина, а крови, но это не влезало в размер. И все его уважали. Так что вампирское начало было у братьев, по-видимому, дело семейное.

В школе, конечно, после этой жизнерадостной песенки случился неслабый переполох и небольшой скандал с вызовом к директору родителей двух веселых братьев. Рассказывали, их отец, сам по специальности компьютерщик, громко говорил в директорской в том духе, что, мол, кто из нас в молодости не хулиганил, а у мальчика ярко выраженные литературные способности. На что директор, говорили, тоже громко кричал, мол, народная песня, народная песня… кощунство и ничего святого. Но дело как-то замялось, и старший брат Вампира Вова остался в школе, хоть стенную газету выпускать ему больше не доверяли.

Это история с вампирской песней произвела на Женю сильное впечатление.

Когда она вернулась домой, то была задумчива, не стала даже целоваться с Дженни, а только потрепала ее за холку и почесала за ухом. И в ответ на обычные расспросы бабушки заявила:

– Прежде чем задавать вопросы, надо накормить человека. И не забудь, пожалуйста, достать из холодильника моченые яблоки. И мороженое на десерт.

Бабушка, несколько испуганная деловитым тоном внучки – быть может, что-то случилось – не стала ни о чем спрашивать и накрыла на стол.

Пока Женя пила из большой дедовой кружки куриный бульон с пирожком с капустой, она не произнесла ни слова. А потом спросила:

– А вот ты знаешь, бабушка, песню Когда я на почте?

– Конечно. Это старинная народная песня. Ямщицкая. А тебе зачем, внученька?

– Ах, бабушка, ты не в теме. Это песня вампирская.

– Какая, какая? – обомлела бабушка.

– Ах, там целая история со стенной газетой и с этой песней. Нет, нет, меня это не касается. Это старший Вовка там опубликовал свою поэму. Ну, и ему досталось.

– Что за старший Вовка?

– Ну, брат Витьки-Вампира. И вообще, бабушка, не задавай так много вопросов. А то я подумаю, что ты не умеешь поддерживать застольную беседу.

– Ну вот, дожили, – вздохнула бабушка. – Теперь она будет учить меня хорошим манерам…

К вечеру вернулась с работы мама.

– Ну что, как твой Вампир? – спросила она уже с порога, улыбаясь и целуя дочку в нос.

Женя промолчала. Но за ужином, когда пришел и дедушка, она неожиданно объявила:

– Ну, ничего, он еще будет за мной ранец носить.

И взрослые переглянулись. Откуда такие женские задатки в их семилетней дочери и внучке.