Текст книги "Женя и Дженни, или Вампир из 1Б"

Автор книги: Николай Климонтович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Новоселье Дженни

Когда все было готово – на круглом столе на веранде постелена скатерть, расставлены тарелки, разложены ножи и вилки, розданы салфетки, дедушка поставил посреди стола бутылку коньяка, бутылку красного сухого вина и бутылку кагора. Про кагор он сказал:

– Это для тебя, Таня. Марочное. Женское вино.

– Церковное, – поправила бабушка.

– А это для тебя, Светик, ты же любишь сухое красное.

– Спасибо, папа.

Коньяк, понятно, был для самого дедушки. Пожалуй, при сборах на дачу, это была дедушкина единственная обязанность – сходить в магазин Вина, и выбрать напитки каждому члену семьи по вкусу. Еще в его обязанности было купить кофе арабика, другого бабушка не пила, запас чая для всей семьи и орехи в меду для Женечки. А также вручную помолоть кофе на специальной машинке, потому что молотому в магазине кофе избалованная дедушкой бабушка не доверяла. Точно так, как не доверял избалованный ею дедушка постиранным и отглаженным в прачечной рубашкам…

Когда все расселись, дедушка встал из-за стола, торжественно поднял рюмку коньяка и произнес тост.

Вот что он сказал:

– Мои дорогие и любимые дамы. – Не сказал господа, заметила Женя, потому что сейчас был, по-видимому, не тот случай, и ирония была неуместна. – Что ж, вот прошел еще один год, и все мы, слава тебе Господи, живы и здоровы. И бодры, надеюсь. Я хочу выпить за то, чтобы, как и всегда, нам хорошо и дружно жилось здесь, в этих стенах, и этим летом. Поверьте, здесь всегда жили очень хорошие люди. Впрочем, это вы знаете. Кроме того, у нас в доме произошло важное событие: прибавление семейства. Закончить тост я предлагаю моей обожаемой внучке Женечке.

– Что тут скажешь, – важно сказала Женя, тоже вставая со стаканом минералки в руке. Потому что дед ей по такому случаю в стакан минеральной воды капнул чуть-чуть кагора. В таких случаях бабушка обычно вопрошала:

– Зачем ты спаиваешь ребенка?

На что дед обычно отвечал, что сделал для внучки шик-мадеру, откуда только взял это слово, сам придумал, наверное.

– А красное вино в ограниченном количестве французы дают даже младенцам, потому что оно очень полезно.

Бабушка замечала обычно:

– Но мы не французы.

И дедушка не находил, что ей возразить.

Но на этот раз бабушка спорить не стала.

– Что тут скажешь, господа, – продолжала Женя. – Дженни повезло, она попала в хорошую интеллигентную семью, где плохому не научат. Надеюсь, все вы будете относиться к моему щенку по-человечески, то есть соблюдать по отношению к ней и ко мне права человека. В противном случае мы никому спуску не дадим, верно, Дженни. Все поняли? За это я и хочу, чтобы вы выпили.

И все выпили, хотя, наверное, чуть перепугались. Потому что Женя была очень строгая девочка. И потому еще, что у Дженни с каждым членом семьи уже сложились свои отношения.

К бабушке Дженни относилась с настойчивой привязанностью, потому что бабушка ее кормила, хоть и гоняла со своего кресла. С тем, что Дженни, сидя на диване, смотрит телевизор, она уже смирилась. Ведь Дженни смотрела исключительно передачи про собак, особенно про Мухтара, потому, наверное, что тот много лаял. Но, к сожалению Дженни и на радость бабушке, про собак у нас показывают нечасто.

Дедушку Дженни использовала для игры. Она любила тянуть его за шнурки ботинок и за шнурки кроссовок. А еще, когда он приходил с работы, хватала один из его домашних тапок, которые приготовила у двери бабушка, и долго носилась по квартире с тапком в зубах. Пока не сдавалась на кроткие уговоры деда и не клала тапочек ему под ноги. Но и этого мало: иногда, коротко лая и показывая носом, она отправляла дедушку искать тенистый мяч, если тот закатился под диван. И было весело смотреть, как дед со шваброй в руке стоя на коленях на ковре пытается этот самый мяч достать. За все это, наверное, она его слушалась. А может быть потому, что понимала: как-никак дедушка единственный мужчина в доме, а мужчины очень доверчивы, и обижать их не стоит. Поэтому она иногда смиренно подходила к нему и подставляла спину, чтобы дедушка погладил ее или почесал.

В отношении Дженни к маме проскальзывала некоторая небрежность. Нет, конечно, она могла лечь перед мамой, перевернувшись на спину, позволяя почесать себе животик, но не более того. С мамой она не играла и целовала ее редко: так, чуть лизнет в нос, если та уж слишком пристанет с ласками. С нежностями, по жениному.

Ну, а Женя – Женя другое дело. Женя была не просто любимая хозяйка, но сестричка и подруга. Дженни клала при случае ей голову на колени, или ложилась у ее ног, или забиралась ночью на подушку, голова к голове. И будила утром ровно в восемь, минута в минуту, как будто смотрела на часы. Будила, покусывая ей ухо, а едва Женя просыпалась с просьбой ну, дай, я посплю еще немножечко и лягалась, ее отпихивая, Дженни начинала скакать по тахте и бешено лизаться в восторге от того, что ее любимая подруга и хозяйка пробудилась.

– Все таки это безобразие – так баловать собаку, – говорила бабушка.

На что Женя сонно отвечала:

– Дженни меня охраняет.

– От кого? – спрашивала бабушка насмешливо.

– Она отрабатывает на мне сторожевые навыки, – отвечала Женя и отправлялась умываться и чистить зубы.

Это сегодня Женю охранять не от кого, но кто знает, как может повернуться жизнь…

После ужина, когда посуда была убрана, а посередине стола появился электрический самовар, дедушка разрезал торт Прага ровными кусками – это тоже была одна из немногих его домашних обязанностей. Достали карты. Играли в дурака, потому что в пьяницу Жене было уже неинтересно, а в преферанс, в который играли субботними вечерами взрослые на веранде, Женя играть еще не умела. А вот в дурака Женя играла лучше всех, натренировалась с Наташкой, и строго следила, чтоб никто не жульничал. Потому что, проигрывая, дед норовил подсунуть бабушке даму вместо валета, и тогда Женя громко кричала:

– Не мухлюй, дед, дамов здесь не было!

– Разве не было дам? – притворно удивлялся дедушка.

– Всегда норовит обжулить, – улыбалась бабушка, потому что подобрела к вечеру. Длинный трудовой день для нее кончился, посуду будут мыть ее дочь и внучка. А так же потому, что ей стало хорошо и тепло от двух рюмок кагора в старом доме, в который когда-то давным-давно, когда она была еще совсем молоденькой красавицей, привез ее дедушка.

Целебный источник

В воскресенье утром, пока не жарко, мама собралась на источник.

Так бывало и раньше. На даче она почти всякое воскресение выводила из сарая свой велосипед, привязывала к раме две большие банки из-под воды Аква минерале с закручивающимися синими крышками и ехала на источник, потому что считала его чудодейственным. Наверное, думала Женя, мама верит, что если она умоется этой водой или будет ее пить, то с ней начнут твориться чудеса. Ну, скажем, она помолодеет. Или вытащит в лотерее счастливый билет и поменяет машину: она все время твердит, что этой машине уже скоро четыре года, и все умные люди в таком автомобильном возрасте машину меняют. Это она говорит дедушке, но не прямо в глаза, а так, вскользь. Или, быть может, она думает, что после этой самой воды хозяин Афони пригласит ее, наконец, в ресторан. Женя так думала, потому что, когда они однажды возвращались с бульвара, мама пробормотала про себя, но Женя слышала:

– Странный все-таки молодой человек. Что, он так и будет… гулять, гулять и разговаривать, даже в ресторан не пригласит?

Наверное, думала Женя, теперь мама хочет исподтишка напоить хозяина Афони своей чудесной водой, и тогда он тут же отведет ее в уютное стеклянное кафе на Мясницкой, где дают кофе, пирожные и вкусное-вкусное шоколадное мороженое.

Впрочем, мама не одна была такой доверчивой. Дамы с других дач тоже ездили на источник, потому что, по-видимому, тоже верили в чудеса и хотели помолодеть. Жени это их желание казалось странным, сама она, напротив, никак не могла дождаться, когда повзрослеет. И будет красить губы, как мама. И носить очки, как бабушка, потому что, когда бабушка надевала очки, то становилась такой домашней и уютной.

Дамы тоже ездили со своими банками кто на велосипеде, а кто даже на машине, за этой таинственной чудесной водой. Например, соседка, которая жила за забором, Ксения Петровна, говорила, что поскольку до Крещенья еще далеко, надо чудесной водой запасаться впрок уже сейчас. Ни велосипеда, ни автомобиля у нее не было, так что она возила воду из источника на садовой тележке – в канистре, в полиэтиленовом бочонке и в большом термосе.

Каким же сильным должен быть этот источник, думала Женя, когда мама уехала на своем велосипеде, если все оттуда берут воду, Ксения Петровна так целыми бочками, а он все никак не кончается.

Втайне Женя мечтала, конечно, тоже попасть когда-нибудь на источник с Дженни. Но велосипед ей обещали подарить только при отличных оценках по окончании первого класса, и это сколько надо ждать – вечность. Конечно, можно было бы туда отправиться и пешком, но мама утверждала, что это далеко, не меньше трех километров, и Женя со щенком туда никак не дойдут.

– Туда еще полбеды, – говорила мама, усаживаясь на свой велосипед, – но ведь еще и обратно…

Когда мама уехала, Женя и Дженни пошли на кухню к бабушке.

Бабушка как раз заканчивала развешивать и расставлять по местам все привезенное из города. Кастрюли на полках так и блестели. Со стены глядели глянцевые сковородки, висевшие на веревочных петельках вниз головами. Клетчатые кухонные полотенца даже на взгляд замечательно пахли. Появились на специальных крючках новенькие разноцветные варежки – снимать кастрюли с плиты. И новые занавески в цветок. И блестящие клеенки. Так что кухня у бабушки получилась светлая и нарядная.

– Бабушка, – приступила к делу Женя, – а что, эта чудесная вода, за которой мама поехала, от чего помогает?

– Ни от чего она не помогает, – сказала бабушка, – одни суеверия. Ну, от глупости, может быть.

– Ну, это уже немало, – заметила Женя.

Нет, бабушка определенно чего-то не договаривает. Не может быть, чтобы целый поселок ездил каждое воскресение три километра туда и три обратно – просто так. И Женя решила пойти к дедушке. Они с Дженни вошли в гостиную, встали под лестницей, и Женя крикнула:

– Деда, ты работаешь?

– А как же, – бодро отозвался дед сверху. Но Женя знала, что по воскресениям дед если и работает, то совсем чуть-чуть, пролистывает текст лекции на понедельник, он сам признался как-то. Поэтому Женя, которую с детства учили не шуметь, дедушка занимается, сейчас смело крикнула:

– Дед, можно к тебе?

– Поднимайтесь, – крикнул дед, потому что был, наверное, все-таки чем-то занят и забыл, что Женя и Дженни никак не могут подняться к нему по крутой лестнице.

– Нет, наверх тебя, Дженни, я не дотащу, – сказала Женя Дженни, – ты стала очень тяжелая. Да я и сама по дедушкиной лестнице ходить пока еще плохо научилась. Сиди здесь.

И Женя решила попытаться забираться по лестнице ползком. Но как только она легла на живот на первую ступеньку, как услышала за спиной голос бабушки:

– Ты что же, дед, спятил! Зачем ты ее зовешь. Ребенок же разобьется на этой твоей лестнице.

– Ничего ребенок не разобьется, – сказала Женя, недовольная тем, что ей не разрешили поползать по крутым ступенькам. И поднялась с живота. И тут же Дженни встала на задние лапы и положила их Жене на плечи, потому что решила, будто Женя с ней играет. Дженни всегда была рада поиграть, когда люди вели себя странно, не как всегда.

– Это собака так реагирует на не стандартное поведение людей, – объяснила как-то мама. Но это было неверное объяснение: когда слесарь в их поселке как-то напился пьяным и очень шатался, Дженни вовсе не захотела с ним играть, а наоборот залаяла. А ведь, согласитесь, когда человек идет и шатается посреди дня – это вполне себе не стандартно.

Наверху в проеме появился дед в пижаме и домашнем халате:

– Что за крик. Я спускаюсь.

Нет, он не выглядел уставшим от работы, он выглядел заспанным.

Дед спустился, и они втроем уселись в гостиной на диване, дедушка, Женя и Дженни.

– Я вот что хотела у тебя спросить, дед. В сказках бывает живая вода, это понятно. А в жизни?

– И в жизни, – сонно сказал дед.

– Тогда понятно, почему мама поехала к чудесному источнику, чтобы набрать чудодейственной воды.

– А как же без этого, – отвечал дед беззаботно. И невпопад, подумала Женя.

– А бабушка говорит, – сказала она, – что чудесная вода ни от чего не помогает. Только от глупости.

– Не от глупости помогает, – крикнула из кухни бабушка, которая, оказалось, все слышала. – А по глупости ее пьют. Хотя она свежая и вкусная, не буду отрицать.

– Скажу тебе по секрету, – прошептал дедушка, – твоя бабушка – материалистка и атеистка.

– Это как? – удивилась Женя.

– Она ни во что не верит. Ни в Бога, ни в черта.

– Ну, в Бога еще ладно, – прошептала Женя в ответ. – А в черта как же не верить? Бабушка же говорит иногда, когда я не слышу, чтобы мы все пошли к черту. Или к его матери. И ты, дед, если что-нибудь уронишь или не можешь найти, говоришь черт побери. Значит, в чертей вы оба все-таки верите.

– Разве я так говорю? – искренне удивился дед.

– Говоришь, – кивнула Женя, – и часто.

– Ну, это так, присказка, – смущенно сказал дедушка. – Ничего не значит.

– Что ты учишь ребенка всяким глупостям, – сказала из кухни бабушка. – Почитай лучше с ней английскую книжку.

– Черти живут только в сказках Пушкина, – продолжал дедушка, наверное, он не слышал слов бабушки. – А что касается живой воды, то, знаешь ли, внучка, в мире много целебных источников, к которым люди съезжаются за тысячи километров со всего мира.

– Ну вот, а у нас есть свой, – обрадовалась Женя, – и не надо ехать со всего мира. Три километра на велосипеде.

– Именно, – сказал дед. И поцеловал внучку за то, что она такая понятливая. А еще потому, что очень ее любил.

А бабушка проворчала:

– Бешеной собаке семь верст не крюк.

Она сказала это потому, что знала много русских народных пословиц и поговорок.

Слишком много земляники

В том году в июне в лесу было очень много земляники. Ягод было много даже на участке, но в лесу, конечно, во много раз больше. И вот, когда мама вернулась со своей целебной водой от источника, Женя ей сказала:

– Теперь, когда у тебя есть целебная вода для омоложения, можешь ты что-нибудь сделать и для детей?

– Пожалуйста, – беззаботно сказала мама, потому что прибывала в самом беззаботном настроении и не ждала подвоха. У нее была чудесная вода, и день начался хорошо. – Чего желают дети?

– Дети, – сказала Женя, – желают, чтобы с ними погуляли на свежем воздухе.

– Вот те здрасьте, – сказала мама, – а чем здесь у нас на даче вам не свежий воздух.

И Женя подумала: неужели, когда я вырасту, я тоже буду такая глупая. Но вслух сказала:

– Гулять – значит вывести детей из дома на прогулку. А не держать их взаперти на участке. Мы же не детсадовские.

Женя, конечно, ни в каком детском саду никогда не была, но слышала от Наташки, что с детьми там почти не гуляют. То есть гуляют, конечно, но мало и строем.

– Конечно, конечно, – немного испугалась мама, поскольку хоть и была не очень послушная, но Женю слушалась. – Я готова. И куда же мы пойдем на прогулку?

– В лес, куда ж еще. Куда все ходят.

– Ну, не все. Все сейчас сажают или пропалывают.

– И что же ты сегодня прополола?

– Ну, ты знаешь, что огородом у нас занимается бабушка. И вообще, мне завтра с утра на работу. К тому же, я еще должна довезти дедушку до метро… О, кто бы знал, как мне осточертел этот офис, – помянула черта теперь еще и мама.

– Как ты думаешь, Дженни, – сказала Женя, обратившись к Дженни, – тебе не кажется, что нам заговаривают зубы?

Дженни в ответ тихо гавкнула.

– Да, – заметила мама, – воспитала ты собаку. Вся в тебя, такая же настырная. Пойди, попроси у бабушки маленькую кружечку. Наберешь ягод и угостишь дедушку.

И они отправились в лес, благо он начинался сразу за задними воротами. Но поскольку те ворота были закрыты, всей компании пришлось выйти на улицу, повернуть налево, и узким переулком выйти на прекрасную поляну, где светло-зеленая молодая трава так и блестела под солнцем. Чуть с краю, ближе к ореховым кустам, действительно оказалась пропасть земляники. Ягоды были меньше, конечно, той клубники, что приносил весной дедушка с рынка, но яркие и очень сладкие. Но Женина кружка наполнялась не очень быстро, потому что одну сорванную ягоду Женя отдавала Дженни, вторую съедала сама, и только третья оказывалась в кружке. Но все равно за полчаса кружка почти набралась. И если не уследить, то ягоды вываливались через край, и их опять приходилось собирать, ползая по траве. Тогда мама научила Женю протыкать ягоды молодой травинкой и нанизывать их. Жене это очень понравилось, хоть и не всегда удавалось, некоторые ягоды расползались, и тогда она слизывала их с пальцев. Полные травинки, если связать кончики, были как ярко красные бусы… Ни мама, ни Женя не заметили, что Дженни нет рядом.

– Дженни, Дженни, – стали звать они.

Но Дженни не отзывалась и не показывалась.

– Ты беги туда, – скомандовала мама, – а я с другой стороны. Она, наверное, заблудилась. Она ведь еще маленькая и глупая.

С кем сравнивать, хотела нагрубить Женя, но не нагрубила. Потому что была воспитанная девочка, и бабушка ее научила, что взрослым грубить нельзя. Что бы они ни говорили. И она побежала. А мама побежала в другую сторону.

Женя отбежала совсем немного, когда услышала крик мамы:

– Уйди, кому говорят! Пш-ш-шел вон!

Тогда Женя побежала на крик, потому что подумала, что на маму напал волк. Или, что еще хуже, какой-нибудь не очень трезвый человек. И ей требуется помощь.

Но оказалось, что это нападала сама мама. На огромного добродушного кудлатого пса, который стоял в сторонке, глядя, как мама подхватила перепуганную Дженни на руки. И слушал, как на него кричат, поджав лохматый хвост.

– Угу, – сказала Женя псу, – что, влюбился?

Пес не ответил, а понурился. И грустно пошел своей дорогой. Он загрустил и обиделся, потому что не имел в виду ничего дурного: просто хотел представиться маленькой незнакомке. Ведь здесь у них среди поселковых собак, таких как Дженни не было. И пахло от нее совсем иначе, шампунем, что ли. Что ж, в другой раз познакомимся, подумал пес. И еще: какие все-таки заносчивые эти москвичи.

А мама с Дженни пошли домой.

На веранде перед включенным телевизором сидел дед и читал газету. Обычно в таких случаях бабушка говорила:

– Сережа, выключи этот свой телевизор.

А дедушка отвечал:

– А что, Таня, разве он тебе мешает?

– Но ты же читаешь газету!

– Но я одновременно читаю и слушаю.

– Ладно, ты не Юлий Цезарь.

– А кто это? – спрашивала любознательная Женя.

– Это римский император, – говорила мама.

– Он что, тоже читал газеты под телевизор?

– Тогда не было телевизора. И газет в Древнем Риме не было. Просто Цезарь умел делать много дел одновременно.

– А откуда же он узнавал новости? И какая будет погода? Или в Древнем Риме не было новостей?

– У них там в Италии всегда хорошая погода, – говорила мама со вздохом, как будто очень хотела уехать в Италию.

Но сейчас она сказала:

– Совершенно невозможно стало гулять с ребенком. Кругом какие-то приблудные псы.

– Один влюбился в нашу Дженни, – тут же добавила Женя.

– Нет, – сказал дед, оторвавшись от газеты, – нам приблудные женихи не нужны. – Посмотрел на внучку и рассмеялся: —Ну, пойди к деду, земляничная рожица.

Он сказал так потому, что Женя вся перемазалась в землянике, когда облизывала руки.

– Быть может, это вполне разумный, сильный и умный пес, – сказала бабушка.

– Но, Таня, он ведь беспородный.

– И родословной у него нет, – добавила мама.

– Господи, кому нужна ваша родословная. Простая свежая кровь только укрепляет породу.

– Ну, быть может так бывает у людей, – сказал дедушка и прикрылся газетой.

– Боже, откуда в вас всех столько снобизма, – вздохнула бабушка.

– А что такое снобизм? – спросила Женя.

– Спроси вот у него, – указала бабушка на дедушку.

– Нет, отчего же, мне тоже дороги идеалы демократии, – быстро ответил дед. – Но в некоторых вещах…

– Как вы мне надоели, – сказала мама, – с этой своей способностью делать из мухи слона. Здесь нет никакого снобизма. Это был хороший пес, но просто Дженни пока что не нашла свою пару. К тому же, ей рано выходить замуж.

– Да, Дженни, – сказала Женя, – нам с тобой еще рано жениться. Давай-ка побудем вдвоем.

– Давай, – сказала бы Дженни, если бы умела говорить. А так она лишь лизнула хозяйку в земляничную щеку.

– Породистая собака, бабушка, нужна для красоты, – сказала Женя.

– А красота на что?

– Ни на что. Красота для красоты, вот для чего. Как ты не понимаешь…