Текст книги "Деньги или закон"

Автор книги: Николай Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Теперь ты будешь не один, жизнь станет веселее, и выпивку вне дома придется прекратить. Водка нынче плохая, в стакане черт-те что оказаться может, – Гуров увидел, что его слова не понравились хозяину.

– У нас во дворе только свои, – ответил он сердито.

– Только свои и продают. Илюшку тоже продали свои.

– Понял, не маленький. – Толик снова налил.

«Не повезло нам, – думал Гуров, закуривая. – Он нас в любой момент подведет, и не убережешься. Вот Русь непознанная, как золотые руки у человека, так он алкаш».

Глава вторая

Из машины Гуров по телефону нашел Мишу и Тишу, приказал немедля прибыть на Малую Бронную.

Через несколько минут после отъезда Гурова из подъезда вышел Толик и твердой поступью направился в магазин.

– Пойми человека, у него дома залейся, а он не ленится в магазин идти. Отправляйся за ним, взгляни на его дружков-приятелей, – сказал Гуров Крячко.

У магазина Толика встречали словно народного героя. И все стало понятно. Он угощал, местная «публика» его знала и любила, ходил он в магазин не выпить, а пообщаться, выслушать, какой он золотой мужик, узнать новости, которых по телевизору не сообщают, вообще глотнуть свободы. Станислав покрутился пять минут среди аборигенов, тут же стал своим, потолковал с сержантом милиции, который тоже не отказался выпить за чужой счет. Крячко понял, здесь с мастером могут сотворить что угодно, налить ему в стакан керосин, никто и не заметит.

Через пару часов прибыли оперативники. Толик в это время спал в похмелье, наконец открыл дверь на длину цепочки, выслушал пароль, пустил в дом, зло сказал:

– Ошейник надели, псы милицейские, да я с такими мордами грамма не выпью, – и упал в койку.

Оперативники обосновались в средней комнате, хозяин так и не успел перенести свою электронику. Тиша забрал водку из холодильника, дверь запер, ключ спрятал.

– Признайся, в гестапо служил? – съехидничал Миша.

– У меня батя от нее умер, – холодно ответил Тиша.

* * *

Давнишняя «подруга» Станислава в свои тридцать с небольшим была еще очень даже ничего.

– Если ты выполнишь мое задание, получишь столько зеленых, сколько в руках не держала, – сказал Станислав. – Сколько тебе требуется денег и времени, чтобы привести себя в полный порядок?

Катерина, так звали бывшего агента, взглянула на Гурова, который сидел в своем углу, спросила:

– Станислав, а посторонние должны присутствовать обязательно?

– Лев Иванович не посторонний, а наш с тобой Бог. И ничего предосудительного никто тебя делать не обяжет, – ответил Станислав.

– Полный порядок? – она вынула из сумочки зеркальце, осмотрела себя, вздохнула. – Лет бы пятнадцать, где ты раньше был?

– Кто старое помянет… Меня интересует женщина, ты ее видела, лет тридцати пяти.

– Кривоногая страхолюдина? Поняла, завтра к вечеру буду готова.

– Ты меня не поняла. Катюша. Это не разовое задание, ты не вернешься туда.

– Ха! Ты имеешь в виду шмотки и весь прикид?

– И забудь эти слова.

– Ладно, гони штуку зеленых, сделаю.

Гуров вышел из-за стола, усадил женщину на место Крячко, посмотрел ей внимательно в глаза. Катерина покраснела.

– Катюша, мы завтра вечером поедем с вами в дорогой ресторан. Я вас прошу соответствовать. Утром за вами заедет Станислав, отвезет вас в парикмахерскую, затем вы покатаетесь по Тверской, купите необходимое. Я прошу вас бриллиантов не покупать, но на вещах не экономить. Хотите, я вам дам женщину, и она вам поможет. Я бы лично не отказался, мода – дело хитрое.

– Вы меня за границу готовите? – женщина растерялась.

– Нет. Хотя, – Гуров пожал плечами, – черт его знает, может, придется и выехать.

– Да я судимая…

– Ничего не знаю, не слышал, меня ваше прошлое не касается.

Когда Станислав проводил Катерину и вернулся, то с порога спросил:

– Ну, как?

– Трудно сказать, меня больше всего беспокоит ее речь.

– А меня волнуют ее старые связи.

– Это ты брось. Сегодня все смешалось. Столько проституток выходит замуж за иностранцев, за разбогатевших бандитов. Наша девушка – песчинка на барханах Сахары.

– Ты собираешься с ней в ресторан?

– С ней в ресторан пойдешь ты, а я пойду с Марией, мы будем сидеть с тобой порознь. По моим данным, сестренка Тура завтра собирается посетить «Космос».

* * *

Вечером в ресторане Гуров увидел Екатерину и в первый момент ее не узнал. Только взглянув на Станислава, который шел, смешно задрав подбородок, явно гордясь своей спутницей, сыщик подумал, что выбор сделан правильно.

– Хороша, только излишне напряжена, волнуется, словно новичок на премьере, – сказала Мария.

– А может, она в таком ресторане впервые в жизни, – как бы оправдываясь, произнес Гуров.

– Смотри, вон те двое ее знают. У Станислава могут быть неприятности.

Гуров лишний раз поразился наблюдательности Марии.

– Ну мало ли у кого бывают неприятности…

– Надеюсь, ты не собираешься ввязываться?

– Ну разве что к тебе пристанут вон те, за соседним столиком. Слюни-то рекой текут.

На сестру Турова никто внимания не обращал, ее спутником был загорелый красавец, атлет лет тридцати, который старательно ухаживал за своей дамой. Она же смотрела насмешливо, и он вскоре заскучал.

В зале появился Валентин Нестеренко – он стоял в стороне, изучал публику, потом сразу направился к столику, за которым сидели те двое мужчин, которых заметила Мария. Валентин сел за столик:

– Барсук, от тебя нарами пахнет, а ты думаешь, как заново?

– Не старые времена, начальник…

– А в старые ты за чужое чалился? – перебил Нестеренко. – Или ты диссидентом был, а не гоп-стопником?

– Обижаешь, начальник. – Барсук сменил тон.

– А вас к столу не приглашали… – начал было его сосед, но Барсук перебил:

– Умолкни, Лебедь. Мы что-нибудь сделали не так?

– Все так: ты Катюшу Сметанину никогда не знал, в глаза не видел, – сказал Нестеренко. – Понял?

– Вы какое-то имя назвали, начальник? – Барсук оказался прирожденным актером, на лице у него появилось искреннее изумление. – Вы о ком?

Нестеренко стер ладонью улыбку:

– Сережа, по одежде и закуске вижу – ты опустился в старое болото. Ладно, живи, как живешь, только срок тебя ждет.

Мария восхищенно наблюдала за Нестеренко.

– Газеты пишут, что вас, как кур, режут, а твой Валентин с двумя бандитами разговаривает, словно завуч с пятиклассниками.

– Профессионал, – уважительно ответил Гуров.

По залу прошла Катерина, остановилась у столика Туровой, пошутила, Турова улыбнулась, ее партнер громко захохотал.

– Воспитанная дама и выдержанна, – заметила Мария. – А что, она тоже из ваших? Что это вы гуртом в одном кабаке?

– А сегодня день милиции, – отшутился Гуров.

– Ладно, полковник, не темни. Кто эта дама?

– Сестра клиента.

– Значит, бриллианты в ушах настоящие.

– Ах, Маша, не устаю тобой восхищаться.

– Серьезно? А чего? Я талантливая.

– Я тоже.

– Ты прелесть, Гуров, не устаешь говорить глупости.

Вечер закончился без происшествий. Катюша не очень уверенно сообщила, что Елена – женщина нормальной ориентации и, судя по всему, не очень счастливая.

* * *

На следующий день Гуров отправился в больницу к Турову.

Было воскресенье, неожиданно в палате Турова появился новый «анестезиолог» и заявил, что приказано больному укольчик сделать, и мгновенно прыснул Туру в лицо из баллончика – миллионер отключился. Оперативник, дежуривший в палате Турова, сделал вид, что ничего не замечает.

«Анестезиолог» приготовил шприц, профессионально наложил на руку Туру резиновый жгут. Амбал в белом халате дежурил в коридоре, казалось, все было продумано.

Однако Гуров сразу увидел широкоплечую фигуру и ощутил знакомый сигнал опасности. К своему чувству предвидения Гуров относился двояко. С одной стороны, он благодарил Бога, что тот наградил его столь редким и ценным качеством, с другой – стыдился мгновенной слабости, которая накатывала в секунды смертельной опасности, но слабость мгновенно исчезала, и сыщик превращался в запрограммированный автомат, готовый к бою. Так и сейчас он, продолжая идти как ни в чем не бывало, переложил пистолет в карман халата и, поравнявшись с «санитаром», нанес жесткий удар стволом в живот. «Санитар» молча упал на колени. Гуров распахнул дверь, ударил склонившегося над кроватью «анестезиолога» рукояткой за ухо и, поймав ошеломленный взгляд опера, приказал:

– На пол, лицом вниз.

– Лев Иванович, – опер распластался, как лягушка.

Гуров забрал у него пистолет, замкнул наручники, то же самое проделал с врачом и санитаром. Тот пытался сопротивляться, и Гуров врезал ему носком ботинка в шею.

Ничего интересного от задержания Гуров не ждал. Но жизнь давно его научила: если тебе сегодня случайно повезло, значит, завтра жди неприятностей.

– Станислав, где у нас сегодня тонко и рвется? – спросил Гуров, закончив писать рапорт на имя Орлова.

– Мастер Толик, – ответил Станислав. – Факт. Если они его найдут, то два оперативника – не прикрытие.

– Может, увезти его, от греха подальше? – Гуров закурил, задумчиво глядя в окно.

– Или поселить в казарме ОМОНа, – не удержался, съязвил Станислав. – Мы защищаемся, а должны нападать. Где твоя интуиция, Лев, хваленые способности? Кто убил парня, где дискета? Реши вопросы, не надо будет никого охранять, отбиваться. Лев Иванович, давай, не спи, работай на опережение.

– Ладно, Станислав, не дави! – Гуров понимал, что Станислав прав.

Убили человека. Это серьезно, конечно, в Москве убивают ежедневно, а в Министерстве волну подняли, группу создали, полковника Гурова от иных дел освободили.

Миллиардером станет другой бизнесмен, зарплату учителям, врачам, ученым не выплатят, в Думе будут кривляться и нести чепуху, а по телевизору все так же показывать слюнявые сериалы и «Поле чудес».

Интересно, головастый Тур дал взятку министру, заместителю или кому-то повыше? Как это у них делается? Дают в конверте или переводят на счет? Он, полковник Гуров, взял из рук в руки. Исключительно для дела. Может, и высокий чиновник берет исключительно для дела?

– О чем задумался, гений? – спросил Станислав.

– О том, что человек способен оправдать любой свой поступок. Берет вся страна. Одни праведно, другие неправедно. А где грань?

Крячко смачно сплюнул в корзину для бумаг.

– Тебе бы в Думе заседать и речи говорить.

– Совесть не позволяет отнимать место у Мавроди. Ты прав, Анатолия следует спрятать. Твое мнение о сестре Тура?

– Вроде умная, порядочная. Однако спит с альфонсом. Дамочку следует разработать серьезно. Допустим, она не имеет прямого отношения к случившемуся, но где гарантия, что ее не использовали втемную?

– Прав, Станислав, – недовольно ответил Гуров и хотел добавить, что его уже сегодня тошнит от дела, но только вздохнул.

– Можно подумать, мне дело шибко нравится, – сказал Станислав. – Мы с тобой работу не выбираем. Нам приказано – мы исполняем. Скажут канализацию чистить – будем чистить.

– Удобно, зарплата хорошая, сон крепкий.

– Да! Я конформист! Меня воспитало данное общество, не иное. Надо будет – полезу на баррикады, но без «ура» и с небольшой охотой.

– Не наговаривай на себя, и сменим тему.

– Как прикажете!

– Поезжай на Бронную, приглядись. А я созвонюсь кое с кем, договорюсь, где Анатолия пристроить.

Глава третья

Семен Петрович Ярцев вчера отметил пятидесятилетие, с утра мучился похмельем. Он честно прослужил в угро четверть века, начал помощником опера, занимался рынками, карманниками, скупками, дослужился до заместителя начальника райуправления по розыску, получил папку и обходной лист на увольнение. Произошло это три года назад, обиделся Ярцев смертельно. В Управлении его звали «дедом», он же считал себя в самом расцвете лет.

Новый начальник Управления – сорокалетний генерал – на общем собрании заявил, мол, мы вольем в свои ряды свежую кровь и быстро докажем ворью и отребью, кто истинный хозяин в районе.

Ярцев в узком кругу коллег имел неосторожность сказать, что ворье и отребье промышляло в дни его молодости, а сегодня уголовными группировками руководят люди образованные, богатые и совсем не глупые. Видно, доносчик был некогда спортсменом, разговор происходил на первом этаже, генеральский кабинет – на третьем, полковника Ярцева вызвали на ковер минут через пять. Когда русские хотят, они работают быстро. Если бы полковник покаялся, хотя бы промолчал, то дело бы до увольнения не дошло. Но генерал был молод и крут, начал долбать не Ярцева лично, а уголовный розыск в принципе, напомнил, как полковник пожал арестованному руку, чем опозорил Краснознаменную, порядки теперь будут иными, начал объяснять, какие наступят порядки. Ярцев не сдержался, назвал генерала «мальчиком» в лампасах, который серьезного преступника не то что никогда не задерживал, а в глаза ни разу не видел.

Дальше рассказывать не о чем, через неделю Ярцев сдал личное оружие и удостоверение и вышел из Управления, предъявив удивленному сержанту разовый пропуск и паспорт.

Казалось, весть об увольнении полковника передали в программе по телевидению, уже вечером ему позвонили, предложили возглавить охранное отделение одной фирмы.

Он пролежал на диване неделю, вяло отвечая на телефонные звонки. Жена – детей у них не было – сказала, что на ее зарплату и его пенсию они с голода не умрут, но туфли, которые ему совершенно необходимы, уже не купят.

Он встал с дивана, сел за стол, решил написать книгу, название выскочило мгновенно: «Четверть века в утро». А вот с первой страницей, даже с первым абзацем, начались сложности. Когда он черкал и правил очередной вариант, в квартире появился очень вежливый, прекрасно одетый молодой человек, купивший розыскника своей прямотой:

– Уважаемый Семен Петрович, я пришел предложить вам работу и не уйду, пока вы не согласитесь.

– Что же, молодой человек, у нас две комнаты, отличная тахта, поживите, если непьющий, – ответил Ярцев.

– Спасибо, Семен Петрович, я, в принципе, знал о второй комнате и о наличии тахты. В отличие от вас, я даже знаю, сколько нынче в вашем районе полагается за комнату платить.

Тут Ярцев не выдержал, рассмеялся:

– Садись, молодой нахал. Виктор, говоришь. Не оригинально, но и не плохо. Рассказывай, Виктор, в какую упряжь собираетесь запрячь старого коня? Только прошу, не ври ты, ради Бога, а не то я, несмотря на твою молодость, накостыляю и спущу с лестницы.

– Семен Петрович, я молодой, но представляю людей очень солидных, и втемную с вами никто играть не собирается. Расскажу вам все – от и до. Получаете вы удостоверение охранной фирмы одного концерна с правом ношения оружия. Пистолет выберите по вкусу. Ничего охранять вы не станете, ни двери, ни человека. Получаете машину любой марки и кабинет с современной связью. Никакой команды у вас не будет, при необходимости вы получите нужное количество парней, прямо скажем, среднего качества. Но если у вас появятся свои ребята, мы их возьмем с большим удовольствием. Чем конкретно вы будете заниматься? Вы полковник уголовного розыска? Вот своим делом вы и будете заниматься. Случается, пропал человек, его требуется найти. Другому человеку грозит опасность, следует вопрос решить. Вы решаете, что человеку следует уехать, решаете, как, куда, на какой срок. Если вы считаете, что человека можно защитить, пожалуйста, защищайте. Перечислить все случаи, когда понадобится ваш опыт, невозможно, принцип вы поняли. Первые три месяца вы получаете полторы тысячи долларов в месяц. По истечении испытательного срока мы решаем, подходим мы друг другу или нет. Ну, как?

– Звучит заманчиво. Хочу предупредить, что убивать и похищать людей я не стану, – ответил Ярцев.

– В отношении первого нет вопросов. А в отношении второго – по договоренности. Детей мы не крадем, но случается, деловой партнер отказывается от встречи для переговоров. Его следует убедить и привезти.

– А потом спрятать труп!

– Семен Петрович, вы нас с кем-то путаете.

– Ну что, Володя, или как тебя там, рассказываешь ты красиво, – сказал Ярцев. – Но ведь такова твоя работа. Ты специалист по рекламе?

– Виктор. Вроде того. Я читал, что до большевиков в России существовала должность «мальчик за все». Это я.

– Врешь ловко, а я тебя предупреждал, – Ярцев усмехнулся. – Но так как соврал ты не корысти ради, прощаю. Значит так, я согласен встретиться с твоим начальством. Видимо, оно станет и моим. Если оно мне понравится, мы договоримся. Я мужик с гонором, а с дерьмом наслужился досыта и терпеть ни от кого не собираюсь.

– Спасибо. Я свою задачу выполнил. Только, как я понимаю, собственно начальства у вас не будет. Генеральный подобными вопросами не занимается, задания вам будет давать его зам. Вы решаете, что делать и как, через три месяца вам скажут, устраиваете вы фирму или нет. Но тут уж никаких обид. И секретность у нас обычная, то есть абсолютная; нарушение – значит, немедленное увольнение без выходного пособия.

– Напугал. Я болтать не только за четверть века не привык, просто разучился.

Корпорация размещалась на первом этаже старого солидного дома на Пироговке. Решетки на окнах, стальная дверь с глазком и постовым ментом за ней производили впечатление. И охранник был не из молодых, а зрелый мужик с внимательными глазами. Ярцев сразу отметил, пистолет в кобуре расположен на ремне, удобно, и кобура не застегнута. Наверняка охранника предупредили о визите Ярцева, отставник внимательно посмотрел в лицо гостя, на паспорт не взглянул, равнодушно сказал:

– Вам во второй кабинет, последняя дверь по правой стороне.

– Спасибо, дружище, – ответил Ярцев, но взгляд охранника не потеплел.

– Служба, – ответил он, провожая Ярцева взглядом.

В коридоре никто не курил, не стояли девушки, обсуждая свои «наиважнейшие» проблемы. Без всякой надобности Ярцев зашел в туалет, где, кроме одного человека, мывшего руки, никого не было. Люди, проходившие из кабинета в кабинет, были деловиты, не останавливались перекинуться парой слов. Отставной полковник лишь постучал в нужную дверь, как она распахнулась, миловидная секретарша стояла на пороге.

– Здравствуйте, Семен Петрович, вас уже ждут, – и, миновав свой стол, открыла дверь к шефу.

Навстречу ему поднялся хозяин кабинета, мужчина лет сорока, элегантный, с непропорционально высоким лбом, казалось, его лицо разделено пополам: лоб, а ниже все остальное, мелкое и не очень значительное. Позже Ярцев понял: человек сильно облысел, глаза у него отнюдь не маленькие, просто равнодушные.

– Кротов Степан Степанович, – выходя из-за стола и пожимая Ярцеву руку, сказал хозяин, указывая гостю на кресло.

Ярцев представился, занял предложенное кресло, сразу отметив, что оно опущено до предела, стоит против окна, создавая хозяину кабинета значительные преимущества, подумал, что вряд ли согласится здесь работать.

– Я рад, что вы пунктуальны, Семен Петрович, еще больше рад, что вы согласились принять наше предложение.

– Извините, но пока лишь принял предложение встретиться с вами, – ответил Ярцев.

– Вас не устраивает оклад?

– Деньги хорошие, но я хочу знать, чем занимается ваша фирма, каковы конкретно будут мои обязанности.

– В общих словах, посредническая деятельность на территории России и бывших республик Союза, ныне суверенных государств. Свои обязанности вы определите сами, считайте себя начальником охраны, разведки и контрразведки одновременно.

– К примеру, каково будет мое первое задание?

– Ну, ознакомитесь с обстановкой, видимо, захотите просмотреть личные дела сотрудников. Задание? Мы больше года чувствуем, что у нас происходит утечка информации. Мы не очень обеспокоены, так как уходит информация ерундовая, мелкая, судя по всему предатель работает в низшем звене. Но неплохо было бы его выявить и убрать.

– Задание вы придумали перед моим приходом, – ответил Ярцев. – Если бы у вас было время, то поняли бы: не следует говорить глупости опытному розыскнику.

– Не забывайтесь, Семен Петрович, – хозяин наклонился над столом. Ярцев видел лишь блестевший от пота огромный лоб.

– Если я соглашусь работать, то буду подчиняться вам лично? – холодно спросил Ярцев.

– Нет, только генеральному.

– Лучше. – Ярцев встал, подкрутил кресло, чтобы сиденье поднялось, и развернул его боком к окну. – У вас найдется рюмка спиртного?

– Здесь не принято…

– Не сомневаюсь, – перебил Ярцев. – Пить на службе не следует, но предложить рюмку гостю…

Кротов вышел из-за стола, открыл дверцу стенного шкафа, там оказался бар.

– Угощайтесь!

– Составите компанию? – Ярцев разглядывал бутылки и бокалы.

– Если вы настаиваете, – Кротов впервые улыбнулся.

Ярцев оглядел бутылки, заметил, пьют чаще коньяк, плеснул в бокалы чисто символически, чокнулся с хозяином и, будучи сам роста среднего, запоздало обратил внимание, что Кротов просто коротышка, подумал, что стал рассеянным. Маленький, рано облысевший, отсюда комплекс, напряжение и штучки с креслом. Ярцев пригубил коньяк, широко улыбнулся, прошелся по кабинету исключительно для того, чтобы не нависать над хозяином. Бывший сыщик, хотя и был невысок, но широкоплеч, сложением плотен. Он оглядел просторный кабинет, задумчиво сказал:

– Ну, что же, уважаемый Степан Степанович, давайте попробуем, никто ничем не рискует, возможно, мы и сработаемся.

* * *

Со временем Ярцев отчетливо понял, что служит в мафиозной структуре, но лично он закон не нарушал, чувствовал, такой час придет, но относился к данному вопросу философски: «На цепи меня никто не держит, запахнет жареным – заболею, не выйду на работу». Он ознакомился с личными делами сотрудников, выяснил, что по образованию они, в основном, юристы и экономисты, служили ранее в различных министерствах, на значительных должностях. Они приняли новичка настороженно, но Ярцев со своей белоснежной шевелюрой – он поседел к тридцати годам, – неизменной улыбкой, сверкая вставными зубами, шутливым говорком, в который он умышленно добавлял безобидные блатные словечки, умел нравиться людям. Он считал, что располагать к себе человека – одно из основных составляющих хорошего сыщика. Он нравился женщинам, которых втихую угощал коньяком и открыто – конфетами и кофе, не рассказывал похабных анекдотов, уважительно говорил о жене.

Со всеми он был в хороших отношениях, к генеральному заходил исключительно по вызову, но, естественно, имел и врага, точнее неприятеля, а еще точнее, человека, которому не симпатизировал, тот отвечал Ярцеву вызывающей улыбкой, даже говорил о нем гадости. Мол, полковника уволили за взятки, но возбуждать дело не стали, просто выгнали. Ярцев о разговорах знал, лишь посмеивался, хотя неприятель служил в непосредственном подчинении.

Узлов Юрий Игоревич недавно отметил тридцатилетие, восемь лет работал опером в райуправлении, уволили его за мелкий рэкет: выпивал в палатках в своем районе. Узлову особенно обиден был факт, что на халяву в палатках выпивали многие менты, а попался он, прямо на месте преступления угодил в объятия полковника, заместителя начальника райуправления по оперчасти. Устроившись по случаю на фирму, Узлов, молодой, высокий, обходительный, всех быстро обаял, не сомневался, что должность, которую вскоре занял Ярцев, у него в кармане. Но тут объявился этот чертов «старик» и все поломал. Узлов не знал, что его собираются не повышать, а выгонять, так как причина его ухода из милиции вскоре была выяснена. Но пришел Ярцев, сказал, пусть парень служит, молодого хорошего мента на его место не получить, а менять мелкого жулика на крупного не стоит.

Узлов так надоел своей «активностью» в желании прорваться в начальники, что генеральный пригласил к себе Ярцева, спросил:

– Вы почему такого поганца терпите? Или считаете, мне не хватает своих забот и я должен решать ваши проблемы?

– Извините, шеф, гарантирую, парень вас больше не побеспокоит, – ответил Ярцев.

– Сколько вы прослужили в угро, четверть века? Вам преподавали закон Божий? Вы странный человек, идите.

На следующий день Узлов попал в какую-то пьяную драку, два дня провел в больнице, неделю на больничном, вернулся на службу веселый, но, как ни странно, с этого момента свою службу нес безукоризненно, отставной полковник на него внимания не обращал.

И тут, когда в августе убили Игоря Турова, пропала дискета – лазерный диск с информацией, шеф пригласил к себе Ярцева.

– Уважаемый Семен Петрович, ваш час настал, – и рассказал, в чем дело. – Мы с Туровым не друзья, скорее неприятели, помогать я ему не собираюсь. Я к происшедшему отношения не имею, зарабатывать деньги на чужой беде вроде бы и грешно, но таков закон бизнеса. Тур выложит за свой диск не один миллион долларов, разыщите мне его, ведь вы занимались розыском четверть века.

Ярцев заданию обрадовался, наконец-то появилась настоящая работа. Он пригласил к себе в кабинет двух парней из охраны, которые в прошлом работали в милиции. Леонид Кудин несколько лет служил в розыске, а Яков Семин некогда работал в БХСС. Не пацаны, каждому по тридцать с небольшим, прослужили в милиции около десяти лет, срок не малый, уволились в поисках денег, семью на милицейскую зарплату прокормить трудно, и Ярцев парней не осуждал, патриотизм – хорошо, но жизнь остается жизнью.

– Парни, – сказал он, – есть работа, – и объяснил им суть дела. – Выясните о Турове, его окружении, возбуждено ли уголовное дело, кто в прокуратуре и розыске им занимается. Работают или бумажки пишут, каковы успехи, нет ли среди оперов человечка, которого можно деньгами зацепить. Работайте аккуратно и не торопясь, подумайте, кого еще мы можем к делу привлечь.

– Узлов розыскник, – сказал Кудин, взглянул настороженно.

– Верно, он парень способный, – согласился Ярцев. – Леня, а ты не считаешь, что он трепач? Дело не в том, что мы не любим друг друга, просто делом наверняка занимается прокуратура, нам ни к чему засвечиваться.

– Вам виднее, – уклонился от ответа Кудин.

– Так не пойдет. И никогда, Леня, со мной так не разговаривай. Там убийство, у кого-то имеется ствол. Ты хочешь сунуться под этот ствол на пару с Узловым?

– Я вообще под ствол лезть не хочу, – ответил молчавший ранее Семин. – Мне на моем стуле хорошо.

– Ну и пошел на… отсюда! – рявкнул Ярцев.

– Зря пылите, командир, – Яков Семин улыбнулся. – Вот кто вам скажет, что из тепла и уюта хочет проветриться и выяснить, кто лучше стреляет, того вы и гоните. А я стою и задание слушаю.

Ярцев подумал, что парень абсолютно прав, надо его запомнить, использовать, если ситуация сложится критически, но хвалить не стал, незачем человека оглаживать лишь за то, что он умный и порядочный, есть такой, и хорошо.

– Даю вам сутки на предварительную разведку, завтра к обеду доложите результаты.

* * *

На следующий день Ярцева ожидали крайне неприятные известия, и он впервые пошел к генеральному без вызова, по собственной инициативе.

– Плохи у меня дела, шеф. Вы меня выслушайте и постарайтесь понять. Уголовное дело возбуждено прокуратурой города, следствием руководит патриарх Федул Иванович Драч, мужик опытный, умный, подходов к нему никогда не было. Но самое скверное, розыскное дело ведет полковник Гуров, я его неплохо знаю и лучшего сыщика не встречал. Честно скажу, я против него по классу не гожусь. И дело не только в самом Гурове, у него слаженная сильная команда, они нас по всем позициям сильнее. Дохлое дело, лучше в него не ввязываться.

– Я вас ценю, Семен Петрович, вы мне нравитесь. Наша беда с вами в том, что мы старомодны. Да-да, я такой же. Вы ведь взяток не берете, – не спросил, а утвердительно сказал шеф. – У вас и психология соответствующая. А купить можно любого, зависит от подхода и цены. Кто не берет, тот и не дает, не умеет и не желает давать. Я же вам не предлагаю вызывать вашего знакомого полковника на дуэль. Тут нужен современный, циничный человек.

– К ребятам Гурова тоже не подойти, – сказал Ярцев.

– Оставайтесь при своем мнении, в деле замешаны слишком серьезные деньги, чтобы я так просто отказался. Большой бизнес – всегда большой риск. А это лишь бизнес, не более того, мы не собираемся никого красть или убивать, хотим лишь купить. Мне жаль, что вы отказываетесь, но на то ваше право. Не скрою, решая вопрос о продолжении нашего контракта, я данный разговор вспомню.

– Могу уволиться сегодня! – заявил Ярцев.

– Мы взрослые люди, будем решать неприятности по мере их поступления. Идите и спокойно работайте.

– Я обязан вас предупредить, шеф, что, ввязываясь в уголовное дело, которое ведет прокуратура, вы рискуете преступить закон.

– Я лично ничего преступать не собираюсь, – несколько раздраженно ответил шеф. – Благодарю, и вы свободны.

– Узлов попадет в тюрьму и сдаст всех со всеми потрохами, – не унимался Ярцев.

Шеф ничего не ответил, снял телефонную трубку, начал набирать номер. Ярцеву ничего не оставалось, как удалиться. Он вернулся в свой кабинет, вызвал Кудина и Семина.

– Мальчики, – сказал он, – я от дела устранился, причин объяснять не буду. Думаю, что работу продолжит Юрий Узлов. Он из штанов выпрыгнет, доказывая руководству, что он стоящий оперативник, а Ярцев старый пень. У него недостатки имеются, но голова на плечах тоже присутствует, потому он ее куда не следует совать не станет, а прикажет вам. Приказы начальника следует выполнять, но необходимо помнить, что противостоит вам власть, защищенная законом. А полковник Гуров – человек решительный, у его ребят имеются наручники, стреляют все парни отлично. Приказы вы обязаны выполнять, но о своих семьях не забывать. Все свободны, дай Бог вам удачи.

– Спасибо, Семен Петрович, мы тоже не из бумаги сделаны, – сказал Кудин, Яков Семин промолчал, лишь вздохнул, и они ушли.

* * *

Когда заместитель генерального Степан Степанович Кротов пригласил к себе Юрия Узлова, протянул ему тоненькую папочку, в которой находились отчеты Кудина и Семина, попросил ознакомиться и высказать свое суждение по данному вопросу, бывший опер только взглянул на отчеты, тут же спросил:

– Почему я, Степан Степанович? Это работа для Ярцева.

– Верно, но Семен Петрович считает дело неперспективным. Вы тоже работали в угро, генеральный просил выяснить вашу точку зрения. Не скрою, мы очень заинтересованы в решении вопроса, готовы нести любые материальные расходы.

– Хорошо, я подумаю, спасибо за доверие, – Узлов забрал папочку, переговорил с оперативниками, поинтересовался: – Старый пень и пальцем не шевельнул?

Оперативники лишь пожали плечами. Узлов прочитал их справки дважды, понял, что по существу «старый пень» прав, бодаться с прокуратурой и главком угро – дело тяжелое, но мысль о заинтересованности генерального и неограниченных деньгах соблазняла.

Конечно, против танка в лобовую не попрешь, но существуют и обходные дорожки.

Он сказал, что попробует кое-что выяснить, для начала взял десять тысяч долларов на расходы и вечером встретился со знакомым авторитетом.

Тот Узлова выслушал, спросил:

– Приключений ищешь? На хрена козе баян? Большие бабки дают?