355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Инодин » Замочить Того, стирать без отжима (СИ) » Текст книги (страница 14)
Замочить Того, стирать без отжима (СИ)
  • Текст добавлен: 8 ноября 2017, 11:00

Текст книги "Замочить Того, стирать без отжима (СИ)"


Автор книги: Николай Инодин


Соавторы: Елена Яворская,Александр Кулькин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Время от времени из невнятного гула голосов выпрыгивают отдельные фразы:

– Нет! Это решительно невозможно! – доносится из этой мешанины тел.

– Ха! Я делал это с парой пулемётов и пятью десятками плохо обученных пеонов. Просто забудьте представления о возможном, сложившиеся во время последней турецкой войны, и вы увидите, что иначе просто нельзя.

Потом зал снова укутывает смутный бубнёж, для того, чтобы разлететься от звонкого:

– А как это согласуется с цивилизованными правилами ведения войны?

– Изумительно согласуется – мы ведь не собираемся палить из пушек по женщинам, детям и безоружным.  А всю эту чушь, типа: «мы вынуждены атаковать вас, господа, защищайтесь»! оставьте, пожалуйста, старику Дюма и его мушкетёрам. Ничему вас японцы не научили!

– Англичане? Я вас умоляю, они всегда строгие сторонники правил, во всём, что касается действий их противников. Не они ли в Африке целый народ не столь давно загнали в концентрационные лагеря? Детей, стариков, женщин? Не знаете? А врага следует знать, это ещё дедушка Сунь Цзы завещал. Его тоже не знаете? Как я вам завидую, молодой  человек! У вас столько интересного впереди!

Царский офицер от неожиданности выпрямляется, с удивлением разглядывая заявившего это безусого и безбородого парня, которому и двадцати не дать по внешнему виду. То, что собеседнику давно за пятьдесят, внешне никак не проявляется.

Обострение купирует внезапное появление среди офицеров алой косынки. Меняется тональность разговора, но – мало этого, мало. Нужно помочь.

Кофе, ароматный, как любовь и горячий, как вулканическая лава, разлит в маленькие фарфоровые чашечки, тесно составленные на подносе из нержавеющей стали.

Из-под подноса – коротенький подол и трогательные в своей невинности стройные детские ножки-тростиночки в плетёных босоножках, над подносом – широко распахнутые серые глаза, взбитые рыжие кудри и яркая зелёная лента. Анфиса сегодня просто пай-девочка, воплощённая мечта профессора Гумберта Гумберта.

Поднявшаяся было в ресторанчике пена уязвлённых мужских самомнений при её появлении оседает и растворяется без остатка.

– Спасибо, – произносит хозяйка косынки и маузера, завороженно глядя на, поднимающуюся над очередной джезвой коричневую шапку пенки.

– Чёрный, без сахара?

Киваю молча.

– Можно мне чашечку? Только большую?

 Достаю с нижней полки, переливаю, подвигаю ближе. Анфиса тут же ставит рядом стакан ключевой воды.

– Какое счастье… – женщина закрывает глаза,– там, у нас, всё больше чай дуют, из самоваров. Получить приличный кофе ближе Кавказа просто нереально.

Лицо у неё усталое, но упрямое волевое выражение не сходит с него даже сейчас.

Придвигаю поближе к ней корзинку с тёплыми ещё круассанами:

– Вы в самом деле надеетесь разгромить Англию и США в этой войне?

Дама открывает глаза, смотрит в лицо с каким-то непонятным мне сожалением.

– Можно подумать, у нас есть другой выход.

Из европейских газет:

 «… таким образом, неожиданный удар, нанесённый Россией, переносит масштабные боевые действия на территорию западного побережья САСШ…»

« Потеря Калифорнии грозит обернуться значительными сложностями со снабжением флота на Тихом океане. В Вашингтоне рассматривается вопрос об отзыве эскадры из Китая».

« На волне чудовищного патриотизма, вызванного раздутыми продажной буржуазной прессой рассказами о военных успехах, в разы труднее становится ведение разъяснительной и агитационной работы в пролетарской среде. При попытке организации стачек солидарности с английскими и американскими рабочими несколько наших лучших товарищей были избиты несознательными элементами и переданы в лапы царской охранки. Но нельзя, нельзя опускать руки, товарищи! Исторический процесс не повернуть вспять! Мы вынуждены сейчас отступить, свернуть революционную работу, но это временное отступление. Мы перестроим свои ряды, разработаем новую, беспроигрышную тактику и вновь устремимся в атаку!»

«Браво, Матильда!

Наша гениальная танцовщица в ознаменование очередной выдающейся победы нашего флота – захвата моряками-балтийцами севшего на камни британского крейсера «Пенелопа» на субботнем концерте сделала сорок три фуэте без остановки! Итальянская школа посрамлена! И такую нацию собираются победить выродившиеся потомки норманнских завоевателей?»

Где-то на побережье между Данангом и Хайфоном.

Старенькая моторная джонка Лаома (что в переводе с великого и могучего китайского языка означает старая матушка) на переходе из Хайкоу скрипела, как плохо смазанная повозка рикши из китайской сказки, и текла, как расколотое корыто алчной старухи из сказки русской. Дважды за время пути им попадались небольшие французские корабли, и дядюшка Хо приказывал готовиться к бою, но – пронесло.  Зато джонка была большой, в её трюм поместилось множество полезных вещей.

Набежавшие из подступивших к самому пляжу джунглей парни в коротких штанах и огромных конусовидных шляпах из рисовой соломы, сгибаясь под весом тяжёлых коромысел, носят на берег вязанки японских винтовок. Будто хворост в деревню волокут. Парней вовсе не смущает, что погрузкой командуют племянницы почтенного дядюшки. Тяжёлым трудом заслужили смелые девушки это право, заработав деньги на закупку оружия и боеприпасов.

– Наша древняя земля заслужила право жить свободно, – думает дядюшка, любуясь ладными фигурками своих племянниц, – Не будь я Хо из славного рода Ши Мин, франкам придётся рано или поздно убираться с нашей земли!

Дядюшка улыбается – не только винтовки привёз он из далёкой северной страны. «Слезой комсомолки» отольются колониальным эксплуататорам страдания гордого народа вьетов!

Евсей Осинский aka Warlock

Захлопнув входной люк, я старательно зажал его, до упора закрутив расположенный с внутренней стороны штурвальчик, блокируя возможность отпирания снаружи.  Нет, какие уроды!  Я спокойно спустился в недра своей – именно своей лодки, хотя пожар обиды всё ещё палил меня изнутри.

Ведь подсознательно чувствуют свою интеллектуальную ущербность! Однако недостаток мозгов компенсируют агрессивной реакцией. Таким субъектам просто необходимо унизить любого, стоящего выше них в плане развития мыслительных способностей. А нехватку ума компенсируют, сбиваясь в стаи… Всегда, всю историю человечества мудрые люди жили в одиночестве, а судьбы мира решали придурки, собравшись в кучу, размахивая палками, камнями, мечами и так далее.

И ведь они абсолютно уверены в своём праве решать за всех, что верно, а что нет…

Вытаскиваю из сумки ноут, устанавливаю на свободное от тумблеров и экранов место, будто специально предусмотренное на пульте. Впрочем, туплю, место именно  специально предусмотренное. Вот же разъёмы для подключения…

 Чёрт, пальцы дрожат… Мыть посуду, за целым стадом неполноценных. Такое унижение забудется не скоро.

Откидываюсь в кресле, всем телом ощущая привычный комфорт. Закрываю глаза, считаю до десяти. Медленно считаю, практически здороваюсь со старыми друзьями. Один, два… Что-то ты неважно выглядишь, приятель! Три…

Привычным движением большого пальца утапливаю кнопку пуска, машина оживает, в её плоском теле начинает разгоняться, выходя на рабочий режим, диск винчестера, слаженно втягивают воздух вентиляторы, оживает экран…

Это моё царство, здесь я – Бог. А заодно ещё и царь, и воинский начальник.  Ну что же, мне выпал шанс доказать, что один тренированный мозг важнее нескольких десятков перекачанных тел. И я намерен этим шансом воспользоваться.

            Коды с паролями всё ещё упираются, но я чувствую – скоро, совсем скоро я и мои  программы найдём общий язык  с электронной начинкой этого герметичного саркофага цивилизации. Хуже другое – у меня кончились сухари. Очень хочется есть. Ягод вокруг лодки нет – или не сезон, или просто ничего не растёт. С утра пытался охотиться на кроликов. Истратил восемь патронов, не смог попасть ни разу. Потом пистолет заклинило и он отказался стрелять. Верхняя часть отскочила назад и намертво застряла.  Я несколько раз её дёрнул – сильно, но аккуратно, чтобы не сломать совсем. Не помогло. А говорят, советское оружие самое простое и надёжное в мире. Или мне всучили убитый экземпляр? С этих солдафонов станется, юмор у них казарменный, такой же неотёсанный, как его носители.

            Пробовал запекать жёлуди, читал, что они съедобны. Может быть это правда, но я ещё не настолько оголодал, чтобы есть такую гадость. Плюнул на всё это и вернулся к паролям.

            Чёрт побери, должен же был экипаж субмарины чем-то питаться? В мусорном контейнере на кухне нашлось несколько упаковок от полуфабрикатов. Потратил несколько часов, обыскал все открытые комнаты от носа до кормы и не нашёл даже следа склада продовольствия. Несколько дверей открыть не могу, но по моим прикидкам там находятся реакторный отсек и двигатели. Не думаю, что англичане хранят съестное именно там. Отсеки с ракетами отметаю по той же причине.

            Вертел в руках пистолет. Достал магазин – а он пустой. Пистолет всё равно в заклиненном положении. В раздражении швырнул его на столик. Что-то щёлкнуло и крышка вернулась на место. Йес! У меня получилось!?

            Экспериментировал с механизмом, пока не разобрался. Оказывается, когда в магазине нет патронов, эта крышка останавливается сзади, и возвращается назад, если нажать на малюсенький незаметный рычажок сбоку. Не могли сделать его заметнее? У моего пистолета ужасно неудобный интерфейс, о интуитивно понятном его разработчики, видимо, даже не слышали.

            Зарядил пистолет и пошёл охотиться на кроликов. У меня есть ещё с полсотни патронов, должен же я, в конце концов, попасть в это проклятое животное!

            Ушастые твари разбежались после второго выстрела. Опять лёг спать голодный, обманув желудок кружкой горячей воды.

            Варёные жёлуди не настолько противны, как печёные. Но всё равно, больше нескольких штук зараз не съесть. Неужели придётся ради еды возвращаться к этим интеллектуально неполноценным особям и мыть за ними посуду? Если ничего не придумаю, буду вынужден поступить именно так. Смогу ли я после этого уважать себя как личность?

Разозлился, набил патронами оба магазина до отказа и пошёл добывать кролика. Долго ждал в засаде, почти не дышал. Наконец эта скотина припрыгала ко мне достаточно близко. Не на расстояние вытянутой руки, но метров пять до неё осталось. Задержал дыхание, прицелился, держа пистолет обеими руками, и аккуратно потянул за курок.

            Я попал!  Опасаясь, что раненый зверь уйдёт в нору, бросил пистолет и кинулся к бьющейся на земле добыче. Схватил за задние лапы и ударил головой о лежащий рядом камень. Потом ещё раз, и ещё…

            Когда успокоился, тушка была практически безголовой. А ботинки и брюки забрызганы кровью и кусками мозгов.

Меня долго и мучительно тошнило. Мучительно потому, что желудок был практически пуст, всё те же жёлуди, и с утра нашёл и съел немного щавеля. Потом отмывал в ручье ботинки. Штаны выбросил, надел найденные на лодке.

Нож, выданный мне Крестовским, возможно идеален для того, чтобы убивать врагов, но абсолютно непригоден для снятия шкуры и разделки дичи. И кости не режет, сухожилия, и те разрезает с трудом. Одно название – Боуи. Тупая неуклюжая железяка.  С трудом разобрал тушку на несколько кусков, в той или иной степени избавившись от шкуры. Местами шерсть ещё торчала, но я решил, что опалю её на огне.

Провозился с мясом больше часа. Снаружи оно обуглилось, а внутри осталось сырым, но мне уже было неважно – один кусок съел сразу, остальные оставил на завтра. Не буду я мыть тарелки за солдафонами! Пусть без меня по утрам надевают на свежую голову свои начищенные с вечера сапоги.

Вчера не мог писать. Какое писать – не мог встать на ноги. Рези в желудке, в глазах темно. Поднялась температура. Хорошо, что запасся водой, выбраться наружу я точно не смог бы.  Не думаю, что мясо было отравлено, просто не стоило наедаться сразу. Хотя съедено было не слишком много…

Но нет худа без добра – я нашёл, где на лодке хранится запас продовольствия. Полз к бутыли с водой, и нашёл. Всё время, пока я боролся с голодом, еда была у меня прямо под ногами. Хитрозадые британцы сложили провиант слоями прямо на полу и прикрыли панелями. Сегодня утром пил сладкий чай. И немного виноградного сока с галетой. Кажется, я всё-таки буду жить. Вчера я не был в этом уверен.

            У меня получилось. Я знал, что рано или поздно смогу пройти здешнюю защиту, опасался лишь, что заряд аккумуляторов или того, что тут питает сеть, иссякнет раньше. Осталось разобраться с управлением системой – вопрос времени и усидчивости. Ничего, запивая манговым соком вкусный обед, я могу заниматься этим левой рукой. Не глядя на экраны – для этого умные очки есть. Объём работы большой, но по сравнению со взломом системы сложность её стремится к нулю.

            Да будет свет! Скудное дежурное освещение слишком сильно действовало мне на нервы. Теперь центральный пост лодки ( по крайней мере я так перевёл название этого помещения с английского) ярко освещён. Минус – стала мозолить глаза куча мусора в дальнем углу, образованная упаковками из-под продовольственных пайков, воды и использованной одежды. Стараюсь реже смотреть в дальний угол. Дополнительные компоненты отправляю в кучу не глядя. Вплотную подошёл к управлению реактором. Судя по имеющимся данным, он не заглушен полностью, просто переведён в спящий режим. Не хотелось бы возиться с ним, как с пистолетом, перспектива оказаться рядом с заклинившим ядерным реактором пугает меня намного больше. К счастью, в отличие от ПМ, к реактору имеется очень подробный мануал. Перевожу.

            Собравшийся мусор просто выводит меня из себя. Накрыл его парой одеял.

            Запустил реактор в рабочем режиме. Теперь у меня море энергии, подключил все системы жизнеобеспечения: обогрев, кондиционирование и вентиляцию. Принял горячий душ. Интересно, они там по-прежнему умываются в ручейке? «Мы сразу назначим вас директором вычислительного центра!» – идиот с неадекватной самооценкой. Я сам нашёл себе вычислительный центр. При необходимости могу годами наружу не высовываться.

            Интересно, как продвигаются их планы по завоеванию мира? Сходить, что ли, посмотреть? Начинает сказываться информационный голод. Скорее всего, моих так называемых коллег янки уже развешали на деревьях. Всё-таки против передовой державы несколько десятков человек, пусть даже с самым совершенным оружием, это ничто, исчезающе малая величина.

            А у меня в руках шестнадцать межконтинентальных ракет с разделяющимися боевыми частями, цели которым я могу указать по собственному выбору. Нет, я не собираюсь их запускать. Но должен признаться – ощущать себя тем, кто способен нажатием кнопки перезапустить на планете цивилизацию, мне нравится.

***

Джонни Гуляка никогда не считался хорошим хозяином. Ферма ему в наследство досталась неплохая, отец его, Билл Не стой на дороге, в своё время изрядно попотел, но  выжил с приглянувшегося куска земли целое поселение краснокожих. Всё у Билли было – и земля, и воды вдоволь, и постройки, даже строевой лес покупать не требовалось. Да только не было у Билли желания работать в поле. Джонни любил виски и весёлые компании. Плясал он лучше всех в округе, и подружек у него хватало. За ферму предлагали очень неплохие деньги, но мать упёрлась, а спорить с ней Билли с детства не решался. Приходилось пахать и сеять, но уж если парень срывался в загул, то на ферму не возвращался неделями.

Последний раз Билли вернулся из Фриско две недели тому назад. Тогда он видел Ма и всех четырёх сестёр в последний раз, у задней стены курятника. Пять тел валялись сломанными куклами, над их лишёнными кожи черепами жужжали целые тучи мух.

От сараев и дома – добротного, крепкого дома, осталась груды углей, над которыми кое-где поднимались ещё струйки дыма. Индейцы ещё бродили по пожарищу, даже похоронить своих Джонни не смог.

В своей беде Гуляка был не одинок. По всему штату краснокожие и мексиканцы вышибают у настоящих американцев землю из-под ног. Виноватых искать долго не требовалось – краснокожих из резерваций и мексиканцев спустили с цепи иностранцы в странной одежде со странным оружием.

Настоящие американцы на нападение реагируют одинаково – хватаются за оружие. Крепкие парни и мужчины собирались в отряды, выбирали командиров и шли наводить порядок, не дожидаясь посланной из Вашингтона армии. Их было несколько сотен – крепких загорелых парней, привычных к обращению с «кольтом» и «винчестером». Сначала всё шло отлично: перестреляли несколько индейских шаек, развесили по деревьям два десятка распоясавшихся пеонов. Казалось, ещё день-другой и порядок в округе будет восстановлен. Потом пришли эти, в пятнистом. Бой, который правильнее было назвать бойней, длился минут десять, потом те из парней, кто ещё мог стоять на ногах, начали разбегаться. Удалось не всем.

Джонни и ещё трое регуляторов выжили потому, что не пытались прорываться к лошадям. Ползком, сбивая локти и колени, ушли в горы, и вот уже вторые сутки пробираются на восток, избегая торных дорог.

Вечером Сид подшиб камнем жирного кролика. Жечь огонь в темноте парни не рискнули, жарить мясо решили с восходом солнца.  Огонь развели в расселине, под корнями большой сосны, дым рассеивался в густой кроне, чёрта с два кто-то сумеет его разглядеть. Пока Майк, взявшийся испечь мясо, колдовал над углями, остальные сидели в кустах, выглядывая приближение неприятеля.

– Джонни! – тихонько одёрнул Гуляку Сид, – Смотри!

Из неприметной расселины в сотне ярдов от них выбрался человек в странной одежде. Молодой, белый, темноволосый. Огляделся по сторонам и довольно беспечно двинулся в сторону побережья. Ему, видно, казалось, что он ловко крадётся, да только ученик воскресной школы, пробираясь в сад к преподобному, делает это во много раз лучше.

– Сид, ты думаешь то же, что и я? – одними губами спросил Джонни.

– Ясное дело. Это один из них.

– Берём?

– Конечно берём. У меня к этим ублюдкам накопилась масса вопросов. Как ещё я смогу их задать?

Чужой даже за свой хитрый пистолет не успел схватиться, был уложен рожей в землю, связан и оборудован надёжным кляпом из собственной шапки. Сразу говорить с ним не стали – так, пнули несколько раз, для порядка, и пошли перекусить.

– Сперва разберёмся с тем кроликом, который попался первым, – сказал парням Джонни.

Евсей Осинский aka Warlock

Оказывается, когда тебя бьют ногами, обутыми в тяжёлые сапоги,  не разбирая, куда придётся очередной удар, это больно, но такую боль ещё можно терпеть. Когда тебя хватают за собранные в хвост волосы, запрокидывают голову и плюют в лицо, стараясь попасть тягучей мерзкой слюной в рот или глаза, это унизительно, хочется выть от собственного бессилия и беспомощности, но это ещё человеческие эмоции. А вот когда раскалённое докрасна лезвие ножа прижимают к гениталиям, человек в тебе исчезает совсем, остаётся лишь визжащее, воющее, бьющееся в невыносимой муке животное. Единственное желание – прекратить ЭТО любым способом – умереть, исчезнуть, испариться или впитаться в землю. Мука бесконечна, даже если для палачей проходит секунда-другая.

Я готов был рассказать им всё, что они пожелают услышать, сделать всё, что они потребуют. Только они ничего не спрашивали, эти неотёсанные, полуграмотные американские парни. Они старательно причиняли мне боль, силясь максимально растянуть процесс, потому что им нравилось видеть мои мучения. Я оказался  в роли кошки, угодившей в лапы малолетних живодёров. Большой, потрясающе живучей кошки, которую можно терзать долго-предолго,  причём никакая тётя Полли не вступится за несчастное животное, разогнав мучителей палкой.

Когда я уже неспособен был даже хрипеть, они бросили моё обгадившееся и обмочившееся тело под ближайшим кустом, и пошли стрелять из трофейного пистолета, поленившись проверить, хорошо ли держатся верёвки на руках и ногах.

Я слышал их вопли – они подстрелили кролика, подранок убежал, они погнались за ним…

У меня появился шанс. Верёвка на руках здорово ослабла, пока я бился у костра, а может, обгорела – руки точно были обожжены. Я распутался. Подобрал камень с острым краем, освободил ноги и на четвереньках пополз обратно – к субмарине.

Хорошо, что ползти было не слишком далеко. Ещё сотня метров, и они догнали бы меня, а так люк захлопнулся прямо перед их злобными рожами. Они били по корпусу камнями, стреляли… Тупые придурки.

Как спускался вниз – не помню. Наверно, терял сознание, потому что очнулся лёжа на полу. Добрался до аптечки, вывернул на себя её содержимое, с трудом нашёл обезболивающее и сделал инъекцию в бедро, как можно ближе к ожогам.

Я всё-таки сдохну, в этом мире нет больницы, способной вытащить меня с того света, но несколько часов у меня ещё есть.

– Задача минимум – оторвать Калифорнию от Соединённых штатов, – так он сказал. Жалкие писателишки, я покажу вам, как это нужно делать!

Так я не работал ещё никогда в жизни. Перепрограммировать  систему, ввести новые координаты, с двойным, тройным перекрытием по количеству боеголовок. К счастью, у меня на ноутбуке нашлась карта разломов в достаточном для наведения боевых блоков разрешении. Когда закончил, перед глазами стояла багровая муть, меня трясло, бросало то в жар, то в холод. На проверку данных у меня просто не хватит сил.

[Enter].

Четвёрка регуляторов сгорела первой – когда поднялись крышки ракетных шахт, фермеры просто не смекнули, что пора уносить ноги, решили, что им открывают вход.

Стартующие «Трезубцы» выжгли всё вокруг выброшенной на сушу лодки.

***

Землетрясением в Калифорнии никого не удивить. Самый тряский штат страны – смеялись местные жители, поднимая опрокинутую мебель и собирая осколки разбитой посуды. Только в этот раз земля просто ушла из-под ног, совсем. Планета дёрнула шкурой, как лошадь, которую одолели слепни. Практически одновременный взрыв десятков ядерных боеголовок, ударивших по разломам земной коры, спровоцировал бедствие планетарного масштаба.

 Калифорния, и без того непрочно державшаяся за материк, откололась. По месту разлома рванулись из недр потоки магмы, невероятной силы удар всколыхнул Тихий океан, отправив в путь самую большую волну за время существования человечества.  Опережая волну морскую, пошли по планете волны сейсмические, сотрясая твердь, пробуждая вулканы, даже те, что давным-давно считались уснувшими.

Ожившие склоны горной долины ринулись вниз, навстречу друг другу, надёжно похоронив под собой и легкомысленно-стеклянный ресторанчик, и угрюмое здание оружейного магазина. Где-то в глубине мешанины камней и песка красная тряпка, бывшая некогда кокетливым платьицем, оказалась придавлена к женской руке, сжимающей в раздавленных пальцах смятый половник.

Корабли российской эскадры сначала оказались на дне внезапно пересохшего залива Сан-Франциско, потом были выброшены на берег стремительно вернувшейся водой. Уцелевшие после первых разрушительных ударов землетрясения люди собирались на открытых местах, опасаясь повторения бедствия. Их накрыли извергнутые раскрывшимися разломами земной коры пирокластические потоки.

Далеко на Камчатке вырвавшийся из рассевшейся скалы поток раскалённого газа, смешанного с пеплом, мгновенно уничтожил спавшую в любимой пещере Чейвине. Вдоль побережья Азии и Австралии море сначала отошло от берега, бесстыдно обнажая дно, затем вода вскинулась до самого неба и со страшной скоростью ринулась на сушу.

Собранный в китайских портах британский флот за считанные минуты оказался перемешан с британской экспедиционной армией – в прямом смысле этого слова. Обломки джонки, на которой прибыл на родину дядюшка Хо, оказались разбросаны среди разрушенных храмов Ангкор вата.

Петропавловск и Порт-Артур, закрытые Камчаткой и Ляодунским полуостровом, избежали удара цунами. Первый был засыпан раскалённым пеплом, повторив судьбу Помпей и Геркуланума, второй был в щебень разрушен землетрясением.

По всему земному шару гибнут люди, рушатся строения, меняют русла реки.  Небо затягивают тучи вулканического пепла, закрывая Солнце. Мир корчится, теряет объём и глубину. Вот мятым листом бумаги падает он на пошарпанную поверхность письменного стола, выгибается, будто его скручивают невидимые руки. Буквы на его поверхности наливаются красным, оплывают,  поверхность желтеет, коробится, обугливаясь по краям. Затем лист разом, сразу весь вспыхивает бездымным, почти невидимым на ярком солнце пламенем, превращается в кучку пепла.

Порыв сквозняка распахивает окно, сметает пепел со стола, очищая рабочую поверхность.

КОНЕЦ.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю