Текст книги "Белая таежка"
Автор книги: Николай Горбунов
Соавторы: Галина Головина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Шарашились геологи все лето вот здесь, – склонился над Кольчиной картой дедушка и обвел тупым концом карандаша большой круг у Северо-Байкальского нагорья. – Тут мое ухожье, я могу даже пометить вам, где вышки у них стояли.
– Очень хорошо! – радостно воскликнул Кольча.
На карте появилось три крестика. Два неподалеку один от другого, а третий в стороне, километрах в пятидесяти или даже и того больше.
И опять собрались мы у Кольчи. Начались каникулы, и Кольчина комната стала нашей штаб-квартирой. На стене появилась большая карта Северо-Байкальского нагорья. Крупномасштабная карта, специальная. Снята она аэрофотосъемкой летом и похожа на громадную фотографию, сделанную на большой высоте.
С особой тщательностью мы нанесли на эту карту буровые нефтяников. Вернее, места, где эти буровые стояли. Дедушка Петрован помог нам даже прочертить несколько дорог, которыми пользовались геологи, места их стоянок.
А рядом с нашей рабочей картой появилась картинка, найденная в кисете убитого охотника. Не подлинник, разумеется. Кольча срисовал ее. Две девушки, веселые и нарядные, бегут по зеленой елани. Взялись за руки и венки на головы нацепили. Должно быть, для смеха Кольча нарисовал их вполне современными, в джинсах. И одна здорово смахивает на Галку Зырянову, самую красивую девчонку в нашем классе. По-моему, он на нее давно уже заглядывается.
– Может, здесь ничего и не загадано, – устало протянул Ванюшка.
– Хорошенькое дело! – возмущенно фыркнул Кольча и даже толкнул его слегка в спину. – Зачем же тогда охотник эту картинку домой нес? Подумаешь, произведение изобразительного искусства!
– Сколько уж людей над ней головы ломали! – вмешался и я.
Это окончательно взбесило Кольчу.
– Миша, оставь, пожалуйста, свои грустные комментарии! У них не было вот этого! – Кольча грохнул на стол трак гусеницы. – Это, по-твоему, значит что-нибудь или нет?
– Ладно, давайте намечать маршрут, – примирительно сказал Ванюшка, но спор наш на этом не утих.
– Золото надо искать вот здесь! – показал Кольча на две вышки у нагорья, стоявшие по соседству.
– А может, здесь? – Я ткнул пальцем на отдаленную вышку. – Где они пошабашили? У этой вышки. Значит, и гусеница тут где-то порвалась.
– Разуй глаза, Миха! – кипятился Кольча. – Там же низина, болота!.. Читай на карте: калтус Шумиха...
– Ну и что из этого?
– Ох и серый же ты! Как штаны у пожарника! – Кольча уже на последнем взводе. – Да ведь золото в горах добывают. Даже в песне поется: "Где золото роют в горах..."
– Бывает, что и в суходолах находят, в ложках, – подал голос невозмутимый Ванюшка.
Я горячо подхватил:
– А разве драги в болотах не булькаются?!
Кольча кинулся к письменному столу, вынул из ящика какую-то коробку и высыпал из нее на газетку землю, перемешанную с песком.
– Это я с трака гусеницы соскреб, – объявил он нам. – Здесь двадцать процентов земли и восемьдесят крупных и мелких речных песчинок!
– На них написано, что они речные?
– Для мыслящих – да!
– Ну и что же прочитал один такой мыслящий?
– Это же окатыши! – Кольча сунул мне в руки лупу. – Гляди! Ни одной острой грани!
Мы с Ванюшкой внимательно разглядываем песок. Кольча, пожалуй, прав: все песчинки круглые, как просяные зернышки.
– У меня есть и другие доказательства. – Кольча выхватил со стеллажа толстенную книгу. – Миха, где чаще всего встречаются самородки?
Я пожал плечами, Ванюшка тоже не нашел что сказать. Кольча развернул книгу на картонной закладке.
– Михайло Ломоносов, парни. "Потаенные в горах сокровища, каковыми многие государства хвалятся, драгоценные камни: алмазы, яхонты, изумруды и другие украшения человеческие, также п е с к и, з о л о т о м б о г а т ы е, в ы м ы в а ю т р е к и и з б е р е г о в, ими обогащенных, и по ним располаскивают, что все лежит часто многие веки, и нашего искания и рачения дождаться не может".
Кольча не прочитал, а пропел в упоении эти слова, а потом словно выстрелить захотел в меня, шумно захлопнул книгу.
– А когда это было сказано-то? При царе Горохе! – только и нашел я что ответить ему. – Кто тогда бывал тут у нас?..
Кольча опять метнулся к стеллажам.
– У наших современников, Миша, на этот счет точно такое же мнение. В руках у Кольчи появилась другая книга, такая же толстая и солидная. Она была вся в картонных закладках. Когда же Кольча успел их натыкать в нее?
Он сел на стул, положил ногу на ногу и раскрыл на колене эту вторую книгу. Но читать не стал, поглядел на нас с Ванюшкой.
– Я вам, парни, про моего дядю Костю рассказывал что-нибудь?
Ванюшка отрицательно помотал головой. Я тоже ничего не мог припомнить.
– Вроде бы нет.
– Очень колоритная фигура! – с жаром произнес Кольча. – Старый таежный волк. Это его труды.
– Твоего дяди? – усомнился я.
– И Толстой и Тургенев тоже доводились кому-то дядями, – рассудил глубокомысленно Ванюшка.
– Членкор, парни! – Кольча почтительно погладил книгу. – Корифей! Послушайте! "В россыпях встречаются металлы и их соединения, которые обладают большим удельным весом. Они не окисляются, мало разрушаются под воздействием воды, температуры, ветра, перемещения. Золото – металл очень стойкий. Он не ржавеет, кислотоупорный. Поэтому и назвали его благородным металлом еще в глубокой древности. Накапливается золото в россыпях иногда в большом количестве и в так называемом с а м о р о д к о в о м в и д е. Самые распространенные – р е ч н ы е р о с с ы п и".
Я молчал. Крыть мне было нечем. Положил он меня на обе лопатки.
– Понял, Миша? Эх ты, ге-олух!
– Я тебе дам ге-олух! – рванул я Кольчу за ворот куртки да так, что пуговицы посыпались на пол.
– Охолонись! – грубо отдернул меня Ванюшка. – Нечем крыть, так рукам воли не давай...
– Я же в шутку, Миша! – собрал пуговочки Кольча и положил на подоконник.
– Хорошие шутки!
Открылась дверь, и в комнату вошел Дружок – серый в яблоках вислоухий пес, лоснящийся от сытости. Нет, он не вошел, а пожаловал – торжественно и важно.
– А почему не здороваешься? – укорил его хозяин. – А еще мюнстерлендер! Воспитанные собаки так не поступают.
Пес с достоинством выслушал все это, поглядел на нас с Ванюшкой своими умными коричневыми глазами с желтыми бликами и гавкнул два раза: сначала одному, потом другому.
Неловкость моя от стычки с Кольчей как-то сама собой рассосалась. Мы попили чаю с мятными пряниками, и опять у нас о загадочной картинке разговор зашел.
– Цветы, я считаю, это самородочки, – увлеченно начал развивать свою очередную теорию Кольча. – А вот почему красотки за руки взялись – это выше моего понимания. Но сдается мне, парни, что эта веселая пара, по замыслу художника, должна олицетворять собой беспечную жизнь миллионера...
– Кольча, не говори красиво! – чуть приоткрыв дверь, сделала замечание его мать и снова закрыла.
– Я уж и сам этому не рад, парни! – вздохнул тяжко Кольча. – Люди думают, что задаюсь, выкаблучиваюсь, а я рад бы иначе говорить, да не умею.
До шестого класса он в школу не ходил, сам учился. Как студент-заочник. Мать с отцом, конечно, помогали. Они жили тогда на головном участке молодежного леспромхоза. Школы там не было, да и ребятишек тоже еще не было. Один Кольча. "Захочется мне, говорит, с людьми пообщаться, схожу на эстакаду, где распиливают бревна, или укачу на лесосеку на лесовозе..." Книжек он перечитал – "вагон и маленькую тележку", по его словам. А память у него! И знания к нему льнут, как муравьи на мокрую палочку. Я его без дела никогда не видел. Да еще умудряется не одно, а сразу два дела делать. Колет дрова, транзистор включен, музыку слушает и стихотворение учит, например. А если смотрит футбольный или хоккейный матч по телику, то звук обязательно выключает. Зачем он, так все видно. А вместо звука Кольча включает радиоприемник и слушает какую-нибудь интересную передачу. Говорит он по-книжному да по-взрослому, я думаю, потому, что рос без дружков.
– Парни, я полагаю, золото у двуглавой горы! – вдруг опять осенило Колокольчика. – У них же два венка!
– Чем воду в ступе толочь, давайте-ка лучше прикинем, что нам в походе понадобится, – степенно проговорил Ванюшка своим неустоявшимся баском.
4
Стали мы смету составлять на покупку снаряжения для экспедиции, и я ужаснулся: "С ума сойти!.."
И то надо купить, и другое надо...
– Давайте в школе откроемся, – предложил Ванюшка.
– Ничего себе заявочки! – Кольча задохнулся от обиды и гнева. – Ты знаешь, сколько народа за нами увяжется? Одних только продуктов надо будет тащить вагон и маленькую тележку! Нет, Ванек, экспедиция должна быть прежде всего мобильной.
Ванюшкина идея мне тоже пришлась не по нутру.
– Да тебя же первого и турнут из школьной экспедиции! – поддержал я Кольчу. – Знаешь, какую дисциплину создадут? Ни вздохнуть, ни охнуть!
– А ты врожденный лидер! – горячо подхватил Кольча. – Командор!
– Нам важно одно – золото открыть, – начал было Ванюшка, но Кольча перебил его.
– А тебе, Ванек, не хочется испытать себя на излом? Проверить чего ты стоишь? Настоящие приключения познать тебе не хочется? Такие, которые характер, волю, мужество закаляют?
Ванюшка досадливо отмахнулся от него, ничего не ответив. Но Кольча расценил его жест как полную капитуляцию.
– То-то и оно, Ванек!
Есть у Кольчи еще одна причина держать подготовку к экспедиции в глубокой тайне, и я с ним вполне солидарен. Если мы отправимся искать золото большой компанией, то еще неизвестно, кто станет первооткрывателем. В геологическом отчете напишут: "Школьники таежной деревни Басманки, проявив любознательность и настойчивость, после длительных и упорных поисков обнаружили богатое месторождение золота..." И все! Ну, может быть, для примера назовут самых прилежных и дисциплинированных. А вот если мы сами, если мы втроем золото откроем, тогда уж никуда не денешься: утверждай нас первооткрывателями без звука, премию выдай, какую полагается, и предоставь нам почетное право прииск назвать, как мы того пожелаем! Вот какие пироги.
Но где нам денежки раздобыть?
– Была бы осень, насобирали бы в калтусах клюквы, – сказал я, когда у нас разговор зашел о средствах для экспедиции. – Клюква вон какая дорогая! Сельпо принимает по рублю кило. Кедровые орехи можно было бы сдать, грибы...
– Деньги не грибы, и зимой растут! – глубокомысленно изрек Ванюшка.
– Где?
– В тайге!
– В леспромхозе после уроков поработать?
– Конечно.
– Не возьмут! – уныло бросил Кольча. – Скажут, мороз...
– А деляны подчищать? – продолжал Ванюшка.
Кольча просиял.
– Вот это идея! "Сжигание порубочных остатков" называется такая операция. Уговорим! Возьмем на обаянии! У костра, мол, будем!
Пошли прямо в контору. Кольчин отец подумал и согласился. Но поставил нам условие: работать только два раза в неделю и если мороз не превышает тридцати градусов. А перед заступлением на смену дневники мастеру показывать. Появится у кого-нибудь двойка, вся бригада до работы не допускается.
Свой трудовой энтузиазм мы объяснили тем, что нам деньги нужны позарез. Хотим, мол, увековечить заброску к нам весной десанта бамовцев, снимем документальный фильм об этом. Надо купить кинокамеру, проектор и всякие причиндалы к ним: фотоувеличитель, химикаты и прочее. Закажем в "Посылторге", и нам пришлют. Были бы денежки.
Дедушка Петрован советует нам на лодках пойти. На берегу Чистюньки уже года два валяется бесхозный шитик – большая, "сшитая" из досок лодка. На ней бульдозер можно увезти, очень устойчивая посудина. Чистюнька откуда-то принесла в половодье. Мы этот шитик просмолим, законопатим, возьмем на буксир, подцепив к Кольчиной дюральке, и поплывем.
Но нам обязательно мотор нужен. На веслах ни за что нам не уплыть. А мотор, на наше счастье, есть в магазине. "Вихрь". Восемнадцать коняг мощность. Пять тысяч оборотов в минуту. Не моторчик – зверь! До весны он пролежит, никто его не купит, потому что у нас в Басманке в каждом доме мотор! А к весне нам надо собрать, поднакопить 452 рублика. Если на троих разделить, то не так уж и дорого. Заработаем. Правда, по мелочам еще много всего надо купить. Но тут мы уже на родителей надеемся.
С дедушкой Петрованом советуемся во всем. Он нас охотно консультирует и никому о нашей затее ни слова.
На вездеходе у геологов работал Антошка Сытый, конопатый такой лобастый парень. У нас в Басманке его все недолюбливали.
– Вот кто знает наверняка, где золото искать, – сказал однажды про Сытого Ванюшка. – Списаться бы с ним, но мы адреса не знаем...
– Адрес узнать недолго, – сказал дедушка Петрован. – Через геологическое управление можно справиться, через министерство... Да вот беда, парень-то он шибко худой. Он и наврет, так недорого возьмет. Потом как вы ему объясните, почему вас вдруг заинтересовало то место, где вездеход сломался?
– Нет, нам он ни за что правду не скажет! – вставил я.
– Ни в жизнь! – подумав, согласился со мной и Ванюшка.
– Почему? – удивился Кольча.
– Все время мы с ним были на ножах, – сожалеюще вздохнул Ванюшка.
– Перед самым отъездом геологов мы его чуть заикой не сделали! засмеялся я.
– Дурное дело не хитрое, – осуждающе заметил дедушка Петрован.
Я рассказал Кольче эту историю. Геологи жили рядом с Ванюшкой в пустовавшем доме. Антошка однажды первым с танцев приперся и задумал печь протопить. А сухих дров нет. Он, недолго думая, нырнул в сарай к Ванюшке. А у нас там сидела дикая коза. В тот вечер мы ее из болота вытащили, все ноги об лед изрезала. Утром хотели юннатам подарить, пусть полечат. Открывает Антошка дверь, а оттуда чертом очумевшая от страха коза. Сбила его с ног, нос копытом расквасила и напугала до потери пульса. Завопил Антошка, как под ножом. Народ сбежался...
– Вся Басманка ухохоталась! – заключил я.
– А не нарочно вы это все ему подстроили? – спросил дедушка Петрован.
– Чего нет, того нет, – проговорил Ванюшка, явно сожалея о случившемся.
– Теперь-то мы бы сознались, – сказал я. – Дело прошлое.
Жлоб этот Антошка. Так и выглядывал все время, где бы урвать. Наш учитель-пенсионер ногу в тайге вывихнул. Подвез его Антошка с корзинкой морошки и говорит: "Гони трешку, старче. Даром и чирей не садится!"
– У него и поговорка-то была несуразная, – вспомнил Ванюшка, сам большой любитель всяких присказок и поговорок. – "Я не такой, как Ванька за рекой".
Кольча засмеялся:
– Верно, что несуразная.
– Вот я чего боюсь, ребятки, – озабоченно проговорил дедушка Петрован. – А не наткнулся ли этот прохиндей на золотишко-то, когда с порванной гусеницей в тайге бедовал?..
– Ну и что? – передернул я плечами. – Все самородки не пособрал!
– Да ты шевели хоть немного бестолковкой-то своей! – фыркнул Ванюшка. – В тайге у золота можем на Антошку напороться.
– Я вот что думаю, парни, – встрял в разговор Кольча. – Если бы он про самородки знал, то с его жадностью...
– Верно! – подхватил Ванюшка. – За уши бы не вытащил никто его из Басманки. Тем более что и зазноба у него тут. Валюха-горюха, продавщица наша.
– Будем надеяться, что так оно все и есть, – подытожил дедушка Петрован.
5
В деревне все на виду. И сам ты весь на виду. Дня через три после того, как мы оформились в леспромхозе на работу, вся школа уже знала, что мы собираемся купить кинопроектор и камеру.
– Вы правда кинофильм хотите снять? – окружили нас в коридоре мальчишки и девчонки. – А про что?
– Вы что, забыли? – спрашиваю я ребят. – Строители весной к нам десант забрасывают!
– Как интересно, мальчики! – захлопала в ладоши Галка Зырянова.
– Кстати, готовясь к съемкам, я наткнулся на один весьма любопытный документ, – начал разглагольствовать Кольча, открывая свой "дипломат" и извлекая из него потрепанную книгу. – Никто из вас не задумывался над тем, почему деревня ваша называется Басманка?
Мальчишки и девчонки переглянулись.
– Басманка и Басманка...
– Не Березовка, не Кедровка или Сосновка, – продолжает Кольча, перелистывая книгу. – Не Чистюнька, наконец, по имени речки, а Басманка...
Все выжидательно поглядывают на Колокольчика. Он не спешит. Нашел нужную страницу, насладился всеобщим вниманием.
– Это указы Петра Первого. Вот послушайте: "...изловить воров Федьку Редина, Антипку Мызгуна, Микешку Зыряна со товарищи..."
Кольча бросил книгу в "дипломат" и победно усмехнулся, ткнув пальцем в первого попавшегося.
– Как твоя фамилия?
– Мызгунов, – озадаченно пробормотал в ответ опрашиваемый.
– А твоя?
– Зырянова! – бросила Галка. – Будто ты не знаешь?
– Твоя? – продолжал выспрашивать Кольча.
– Редин.
– Вот и получается, что вы потомки стрелецкие! – веско подытожил Кольча. – А жили "утеклецы", как звали тогда беглых, в Москве на Басманной улице. Она сплошняком была стрелецкая, я об этом у Алексея Толстого в "Петре Первом" вычитал. Вот и получается, что деревню свою стрельцы назвали в память по родной Москве Басманкой. Логично?
– Логично! – дружно раздалось в ответ.
А на следующей перемене нас опять окружили в коридоре. Многие стали чуть не со слезами проситься к нам в киногруппу. Смех и грех!
– Можете обижаться, можете не обижаться, – твердо заявил Кольча, – но взять мы никого не можем. Творческий коллектив у нас уже сложился.
– Создавайте свою киногруппу, – сказал я.
– А порубочных остатков на лесосеке на всех хватит! – закруглился Кольча.
6
Вот эта киношная история и подвела нас.
Все снаряжение для экспедиции, которое нам уже удалось собрать или купить, хранилось у нас в завозне. Это большая такая бесхозная сараюшка за Кольчиным домом. Когда единолично жили, в нее завозили рожь молотить, на зиму сельхозинвентарь складывали. А теперь она без надобности, рожь у нас "Нива" молотит. В общем, мы прибрали эту завозню к рукам и устроили в ней материальный склад нашей экспедиции. Ванюшка стол сколотил, полки сделал, поставил железную печку. Из бочки. Теплынь там у нас. Дров-то сколько хочешь, в тайге живем.
Сидим мы в выходной с Ванюшкой в завозне, размечтались. Кольча на почту побежал за посылкой. Дядя-корифей что-то ему прислал. Думали мы, что он посылку эту домой потащит, а Кольча приволок ее в завозню и бух на стол.
– Спутники золота!
В посылке оказались камни. Одни камни, больше ничего. И к каждому был приклеен ярлык из плотной бумаги, на котором машинкой напечатано, что это за образец. Первым я вынул молочно-белый камень. Искристый, веселый. Прочитал: "Жильный кварц с вкрапленностью пирита. У пологого скола золотая примазка..."
– Где?! – с трудом привстал Кольча и так склонился над камнем, точно понюхать его собрался. От волнения у него тряслись губы, и казалось, что он нашептывает про себя какое-то заклинание.
"Примазка" – малюсенькая, с огуречное семечко. На шкурку перезревшей соломинки похожа. Я на обороте бумажки разглядел еще какие-то слова, когда камушком этим любовался.
Кольча выдернул у меня его и медленно прочитал, точно смакуя каждое слово:
– "Типичная парагенетическая ассоциация для золоторудных проявлений".
Мы с Ванюшкой, конечно, тоже обрадовались этой посылке. В книжках увидишь на цветных даже рисунках – одно дело, а вот когда руками каждый минерал пощупаешь, совсем другое! Разве этот кварц мы теперь спутаем с чем-нибудь?
– Возьмем всю коллекцию с собой, – решил Ванюшка.
– Пирит, арсенопирит, халькопирит, – объявляю я, вынимая из фанерного ящика камень за камнем.
Кольча пришел уже в себя. Написал на картонке крупно "Спутники золота" и гвоздочками приколотил ее над секцией, в которой я на полках раскладываю присланные дядей Костей образцы.
– Я же и письмо еще получил! – вспомнил вдруг Кольча и полез в карман куртки. – Слушайте, парни.
"Здравствуйте, ребята! – писал дядя Костя. – Хочется дать вам несколько советов. Искать можно по-разному. Можно искать и наугад, авось что-нибудь да попадется! Но поиск будет намного плодотворнее, разумеется, если он основан на глубоком понимании закономерностей залегания полезных ископаемых. Не теряйте времени даром, запасайтесь геологическими знаниями. Все книги, которые я вам прислал, прочтите внимательно и сделайте выписки в особую тетрадь, чтобы потом взять ее с собой в поход.
...Нами уже зарегистрированы по стране сотни заявок, сделанных школьниками, – продолжал Кольча. – На многих из них идут эксплуатационные работы. Вы скажете: "Кому-то повезло!" Но одним везением это никак не назовешь. За каждым открытием лежит колоссальный труд многих людей. Поэтому вам необходимо вместе со специальными знаниями прихватить с собой побольше мужества, терпения, стойкости.
Знаете ли вы, ребята, что тайга наша обладает чудодейственным свойством, которое ценнее любых находок, любых сокровищ земных? Слабого она делает сильным, трусливого – смелым, нытика – стойким, слабовольного крепким духом. Но при одном условии: если человек сам того пожелает. Быть может, в вашей экспедиции вы сделаете еще и такое открытие, которое не будет зафиксировано в геологических отчетах, однако нисколько не потеряет от этого своей значимости: хлебнув лиха, вы придете к мысли, что все вы парни не промах, которым сам черт не брат!.."
– Толковый дядька! – вырвалось у Ванюшки.
Кольче это так понравилось, словно Ванюшка не дядю Костю похвалил, а его самого.
– Он на этом золоте собаку съел! Я летом ездил с ним в одну партию. Знаете, что геологи про него говорят? "Под землей на сто метров все видит безо всякой буровой!"
– Давайте ему откровенно все расскажем про самородочки? – предложил Ванюшка.
– Ничего себе заявочки! – возмущенно фыркнул Кольча. – Ты меня поражаешь, Ванек! Он пошлет по нашему маршруту своих парней, они найдут месторождение золота. Им слава и почет. А нам – дуля с маком!
– Кому дуля с маком? – раздалось вдруг сзади.
Мы оглянулись и обалдели: на пороге стояла Галка Зырянова. Дверь в завозню всегда у нас запиралась на крючок, а тут с посылкой этой на радостях мы забыли закрыться.
– Ищу, ищу вас везде! – беспечно тараторила Галка, а сама зырк, зырк глазищами по сторонам. – Тут очень мило, мальчики...
У меня от неожиданности язык отнялся, Ванюшка начал зачем-то крутить катушку спиннинга, внимание Галки хотел отвлечь, что ли? Как на грех, он вчера сколотил лоток для промывки золота, а у окошка на стене Кольча давно уж повесил картину убитого охотника, чтобы она все время была у нас перед глазами. Дурак может догадаться, что тут к чему.
Галка прошлась по завозне. Улыбка до ушей, хоть завязочки пришей! Белая меховая шапочка на Галке, белая заячья шубка и рукавички тоже белые, и на ногах ичиги белые. Снегурочка, да и только! У нас ее Галка-Задавалка зовут. Артистка, между прочим. Прима! Всегда ей в драмкружке главные роли достаются. Играет будь-будь!..
– Ты зачем приперлась? Кто тебя сюда звал? – обрел я наконец дар речи.
Галка скользнула по мне высокомерным взглядом и демонстративно повернулась к Ванюшке, зная, что слово его для нас закон. Кольча был рядом с ним. Они как сидели на лавке, так и остались сидеть, а я вскочил, увидев Галку.
– Ваня, Колян, я к вам по делу. – Она перестала улыбаться, давая понять, что разговор предстоит серьезный. – Вчера на комитете комсомола мы решили устроить воскресник, поработать в выходной вместе с вами на лесосеке и все деньги, которые заработаем, передать в ваш фонд на киношные дела.
– А мы вас просили об этом? – сурово спросил Кольча, уже помаленьку пришедший в себя.
Ванюшка-тугодум, соображал еще, что ответить Галке. Но я его перебил:
– Поможете, а потом каждый начнет нос совать в наши дела!
– Отчитываться заставите за каждую копейку! – подхватил Кольча, и я заметил, как он толкнул украдкой в бок при этом Ванюшку. "Ни в коем случае, мол, не соглашайся!"
– Нет уж, извините-подвиньтесь! – опять ввернул я. – У нас своя компания, у вас своя компания...
– Я не понимаю, мальчики, откуда у вас такой индивидуализм? вздернула плечами Галка. – Вы же комсомольцы! Что это все значит? Почему отрываетесь от всех?
А сама между тем проплыла по завозне так, будто под дружные крики "бис" ее вызвали снова на сцену. Остановилась на миг у таблички "Спутники золота", потрогала искристый белый кварц, затем перевела взгляд на лоток и остановилась перед картиной погибшего охотника.
– Нечего сказать, достойно свой путь в комсомоле начинаете!
– А что мы плохого сделали? – пробубнил Ванюшка.
– Вот именно! – взвился Кольча. – Я сейчас же пойду к секретарю и все ему объясню.
Кольча торопливо начал одеваться, а Галка схватила со стола письмо дяди Кости. Я коршуном бросился на нее и вырвал письмо из рук.
– Миша, перестань хамить! – возмутился Кольча не то взаправду, не то понарошке, для Галки.
– А чего она хапает без спроса!
– Подумаешь, тайна, покрытая мраком! – Галка пнула подвернувшийся под ноги лоток.
– Быт дореволюционных старателей хотим отобразить крупным планом. Кольча уже оделся и ждал Галку у дверей.
– Порожняк гонишь, крупным планом! – Галка преобразилась, решив нам выдать.
Я хотел турнуть ее как следует из завозни, но Галка уже сама кинулась к двери и выпорхнула вслед за Кольчей на улицу.
– Не было печали, так черти накачали! – мрачно пробурчал Ванюшка. А все потому, что тень на плетень наводим. Догадалась ведь она, что тут к чему.
Конечно, догадалась.
– Может, ее припугнуть как следует, чтобы она помалкивала? – сказал я, сам не веря в это.
Ванюшка вяло отмахнулся.
– На чужой роток не накинешь платок!
7
Вы, наверное, думаете, что сжигание "порубочных остатков" работенка так себе, не бей лежачего? Пали костры, чтобы небу жарко стало, а государство тебе за это дело еще денежки отвалит.
Глубоко заблуждаетесь! Прежде чем костер запалишь, на деляне с тебя семь потов сойдет.
Грохнется вековая лесина. Обкорнают ее лесорубы, очистят, и останется на снегу только туша – "хлыст", как они выражаются. Подползет трелёвщик, зацепит ее тросами-лопарями и утащит на распиловку. Наше дело теперь "порубочные" собрать. Сучья, кору, обломки всякие. Чтобы тайгу не захламлять, не давать пищу для лесных пожаров. Взвалишь на плечо сук или рукой его ухватишь, волочешь к тому месту, где костер будет, а ему, бедняге, будто никак не хочется в огонь, так и норовит за что-нибудь уцепиться...
В общем, пахать надо да пахать, как говорится. Денежки недаром нам достаются...
В хлопотах, волнениях и тревогах мы и не заметили, как грач зиму расклевал. Пришла весна-красна. Едва сошел снег и на крутобокой Зорянке зацвел черемушник, будто инеем-куржаком вдруг гора взялась, смородина буйно выкинула свой духмяный лист, загорелись жгуче-красные огоньки жарков, заиграли глазки медунок... Пахнёт теперь с Зорянки теплый ветерок, и обдаст тебя вдруг таким густым таежным ароматом, что дух захватит.
– Это ветер странствий! – жадно раздувает ноздри Кольча, весь дрожа от возбуждения.
Галка – никому ни звука про нас! Будто воды в рот набрала. Я ничего не могу понять, Ванюшка тоже пожимает недоуменно плечами, а Кольча все принимает как должное. Он считает, что это его заслуга. Драмкружковцам Кольча целый альбом фотографий настряпал. И на репетициях снял чуть не всех поодиночке, и на спектаклях. Но я думаю, что Галка еще себя покажет. Неспроста, ох неспроста она помалкивает! Уж я-то ее знаю.
У меня же с ней любовь была. Ну так, канитель одна! В пятом классе еще, три года тому назад дело было. В школу и из школы вместе, в кино вместе, на лыжах вместе... Девчонка она компанейская, с ней не соскучишься. В порядке девчонка. А вот характер – оторви да брось! Ужасный характер. Любит, чтобы везде ее верх был. Никак не уступит. И я тоже такой. В общем, сошлись – задериха да неспустиха. Подрались из-за какого-то пустяка. Да там и драка-то была – одна видимость. Но Галка сама же всем и раззвонила, что фингал мне поставила. (Я целую неделю на огороде отсиживался, в летние каникулы это случилось.) Фингал, конечно, чепуха, но ведь смотря от кого...
В леспромхозе мы на мотор заработали. Вот получим последнюю зарплату за апрель, и можно будет идти за "Вихорьком". Может, вам не верится, что мы такие большие деньги заработали? Но вы учтите коэффициент, северную надбавку, а потом уж и наше старание приплюсуйте сюда же.
Завтра прямо из школы помчимся в контору, получим денежки, добавим к тем, что уже накопили, и в магазин за мотором.
Наша покупка никаких кривотолков вызвать в деревне не должна. Моторка для съемочной группы просто необходима. Лишь бы Галка помалкивала.
На большой перемене все высыпали на улицу. Теплынь, солнце.
– Вертолеты! – завизжали от радости девчонки.
Вся мелюзга – в диком восторге.
– Ого, сколько их!
– Как стая ворон!
Вертолеты шли над Малиновым озером, направляясь к пустоши Разгуляйке, где еще осенью геодезисты вбили колышки, обозначив ими улицы будущего поселка. Он потом станет железнодорожной станцией. Мне все еще как-то не верится, что к нам в Басманку скоро поезда прибегут.
Задрав головы, смотрели на вертолеты.
– Чего они тащат?
– Какие-то цистерны, – послышались голоса.
– Да это же дома! – раздался рядом со мной Кольчин голос. – Походные!
Этот все знает!
А верно, дома. Я разглядел широкие железные полозья под полом и окна по бокам. Строители десант к нам забрасывают.
Было в этой вертолетной стае что-то такое, от чего у меня сладко затрепетало сердце. Вся наша жизнь теперь перевернется. Мелюзга с ликующими возгласами ринулась к пустоши, на которую опускались вертолеты. Мы тоже не устояли, направились вслед за ними. Мы шагали степенно, как и подобает старшеклассникам, но вскоре перешли на тот потешный шаг, которым ходят люди в старых кинофильмах да легкоатлеты на соревнованиях по марафону.
На вертолетах вместе с походными домами прилетели парни и девушки шумные и смешливые. Все на них было новенькое, все сверкало свежестью красок, как сверкали зеленые домики на железных полозьях. К нам подошел рослый парень, видать, из старожилов. У него русая шиковская борода и пышные усы скобочками по краям губ. На бороды в тайге мода. Чем роскошнее борода, тем больше тебе уважения. Бывалый человек, корифей! Всех таких бородачей у нас корифеями зовут. Уважительно, не в насмешку.
– Здорово, аборигены! – он приподнял над головой кубанку с малиновым верхом.
– Не аборигены, а чалдоны! – по-свойски поправил его Кольча.
– Заметано! – согласился с поправкой бородач. – Здорово, чалдоны.
Мы все по очереди пожали ему руку.
– Как тут у вас дела?
– Как сажа бела! – в тон ему весело бросил Ванюшка.
– Рыбешка в озере не перевелась?
– С чего бы!
– Рыбак? – Бородач взял Ванюшкину руку и задрал ему рубашку выше локтя. – Что-то непохож на рыбака...
Мы протестующе загалдели, потому что рыбака заядлее Ванюшки во всей Басманке не найти.
– У настоящего рыбака никогда не проходит синяк над локтем, – сказал бородач с самым серьезным видом. – Хвастаясь уловом, он обязательно рубанет себя ребром ладони по вытянутой руке. "Вот такую вытащил!"
