Текст книги "Драгомирье и его окрестности (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

  – А вас что, далеко усылают?

  – Своей судьбы я пока не знаю. Но первое время любое начальство новобранцев в увольнительных ограничивает.

  – Но пока вы будете при штабе егерей, в Давнем?

  – Вроде бы да.

  – Я ей передам.

   В Давнем Галиче все напоминало о древнем Драгомирье: типичный кремль с обилием православных церквей внутри него и около, колодцы с журавлями, тропинки вместо улиц, стайки гусей и уток на этих самых улицах, покрытых травой-муравой, небольшой пруд в седловине длинного водораздела.... Егерский эскадрон квартировал в самом кремле: лошади в длинной конюшне, пристроенной к стене, солдаты в такой же пристройке напротив, а офицеры числом двенадцать облюбовали одну из башен, обращенную к Галичу. В противоположной башне располагались службы всего полка во главе с полковником Черным, его заместителем подполковником Вертайло и квартирмейстером Зелинским, а также магом огня Авенариусом, письмоводителем Торопыгой и его помощниками. В эскадроне был свой маг в звании штаб-ротмистра – естественно, это был маг Жизни по прозвищу Лепила. Лет же ему было очень, очень много и потому его фамилию знали только Торопыга и полковник Черный.

   По прибытии в кремль корнета Берсенева встретил сам ротмистр и повел его в штаб полка, на представление. Впрочем, в штабе находились лишь подполковник Вертайло и письмоводитель. Вертайло был длинен, худ и желчен.

  – Сколько вам лет, молодой человек? Двадцать два? И вы до сих пор корнет? Только что училище закончили? А чем до того занимались? Дрыгоножеством и волокитством за кузинами? И потом: с каких это пор Александровское училище стало выпускать егерей? Специализируясь на гусарах и кирасирах?

  – Егеря, мне кажется, значительно нужнее армии, – не выдержал наезда попаданец.

  – Докажите, корнет.

  – Гусары ведут разведку боем, а егеря скрытно. После гусарского налета противник знает, откуда последует основная атака, и перегруппируется. Егерей же он не замечает и остается беспечен. Другое преимущество егерей в том, что они могут обстрелять войска противника на марше, причем издалека. Цели они себе выбирают сами и это обычно офицеры. После обстрела они могут скрытно отступить и напасть на колонну уже в другом месте. При этом потери егерей значительно меньше, чем в гусарской атаке.

  – Во-от! – обрадовался Вертайло. – Вот почему вы, корнет переметнулись из гусар в егеря! А вы думали, что мы здесь ничего не знаем? Бывший гусар Тираспольского полка?

  – Ваше благородие! – теперь не выдержал ротмистр Стоян. – В чем, в чем, а в трусости корнета Берсенева обвинить нельзя! Вчера он дрался за троих и только благодаря ему мы тех гусаришек разогнали!

  – Только из-за него вы в ту драку и попали, ротмистр! – возвысил голос Вертайло. – Мне все известно, все! Письмоводитель! Отложи оформление этого корнета в наш полк до прибытия полковника Черного! А теперь господа, кру-у-гом марш!

   Идя через двор кремля, Стоян извергал проклятия:

  – Не дай бог наш полковник дуба даст, Вертайло нам все души измотает! При полковнике он тише воды, ниже травы, а без него просто аспид какой-то!

  – А полковник сильно старый? – спросил корнет.

  – Да ему всего пятьдесят, жить бы да служить! Но он ведь стал себя после смерти жены натурально изводить! Сливовицу жрет бутылями (а в ней спирта 45 градусов!), а после прется в заведение Марыси и требует не меньше двух девок! У него уже есть цирроз печени и морда покраснела, что на возможность удара указывает! Только Лепила его пока и поддерживает, но при внезапной смерти и он не выручит. Матка бозка, спаси нас и помилуй!

  – Куда же смотрит генерал Белан?

  – А что он может? Его сюда два года назад назначили и князь его не шибко привечает. В таких условиях как бы свое место удержать, а не о других штаб-офицерах беспокоиться. Тем более что Черный тоже на его место претендовал – пока с ума не сошел.

  – М-да, – почесал репу Берсенев. – Ладно, бог не выдаст, свинья не съест. Будем служить потихоньку, а там и война может случиться: в чинах сразу подниматься будем...

  – Тьфу на тебя! Что ты мелешь, корнет? Какая война? Или ты что-то знаешь?

  – Знаю, что войны у такой большой страны как наша будут идти почти постоянно: не с Римландией, так с Франконией или Готландией, Тюркастаном, Парфией, Катаем, Кореей, Нихоном и даже с малоорганизованными племенами: джурдженей, например. Кстати, вы в скольких войнах участвовали, господин ротмистр?

  – Только с Римландией два года назад. Но основные сражения были не в Карпатах, а в Румении. Здесь мы обошлись пограничными стычками.

  – Но потери в полку были?

  – Половина полка была выбита: убитыми и ранеными. Гусары, вопреки твоим уверениям, потеряли меньше.

  – Потому что вся тяжесть боев легла на вас?

  – В общем, да, егеря воевали с егерями. Гусары участвовали в одной схватке, в долине Стрыя, и та ничего не решила.

  – Но тут ведь и Франкония под боком? В виде вошедшей в нее Польши?

  – Поляки постоянно нас донимают. Но то забота другого егерского полка – Львовского.

   Глава тридцать четвертая, в которой герой соблазняет одну девушку, но попадает в постель с другой.

   Оказавшись в подвешенном состоянии, Берсенев решил опять переодеться и вернуться жить в гостиницу, благо денежки были. Стоян выделил ему егерскую повозку, на которой он и добрался до Галича. Номер хотел взять в этот раз поскромнее, но таковых будто бы не оказалось, и он заселился в прежние аппартаменты. А тут и ужин подоспел.

   В ресторане ему вновь предложили тот самый столик, на что Сергей согласился – однако никто из девушек в этот раз к нему не подсел. Гусаров и егерей нынче тоже не было, как и вчерашнего веселья. Съев поданные кушанья, кавалер вышел подышать на улицу и вдруг увидел карету, из которой выходила Эдит!

  – Почему вы опять здесь? – воскликнула девушка. – Я искала вас в Давнем и не нашла!

  – Мне захотелось вас увидеть! – воскликнул и кавалер.

  – И мы разминулись! – засмеялась дева.

  – Но вновь нашлись! – подытожил Сергей. – Мой столик опять к вашим услугам!

  – Но нет ли там ваших недругов – гусар?

  – Мэтр сказал, что их отлучили на неделю от этого ресторана. И потому вы беспрепятственно сможете меня обнять....

  – Ну уж нет! – воскликнула Эдит. – Сегодня я буду как кремень!

  – Ладно. Тогда я буду гладить ваши кремниевые ручки, кремниевую спинку и бедра.

  – Нет! Бедра гладить не дам. Ишь, чего надумал! При всем народе....

  – Хорошо, поглажу в карете, когда поеду провожать вас домой. Но тогда заодно с попеттой!

  – Вы наглый хват!

  – Да, милая, да! А еще я страсть люблю целоваться! Знаете, что такое «французский поцелуй»? Я был недавно в Пари и мне его по секрету показали....

  – Пакость какая-нибудь?

  – Что вы, Эдит! Это подлинное чудо! Ваши кремниевые губы вновь станут нежными, живыми и наполнятся страстью! И вся вы станете как воск в моих руках! Как только что пойманная рыбка! Как трепетная лань! И даже замурлычете как кошечка под теплой рукой ... Но довольно слов: прошу войти со мной в зал и продолжить наш прерванный роман.

  – Только умоляю, Серж: не распускайте руки во время танцев! Мы наверняка будем в центре внимания!

  – Хорошо, потерплю. Но в карете дайте им волю! И губам, губам тоже! Иначе мое сердце лопнет!

  – Вы как всегда торопитесь. Сначала надо пережить прилюдную фазу отношений....

  – Вчера мы ее благополучно прошли!

  – То было вчера, а сегодня все может быть по-другому....

  – Нет, нет. Идем след в след, по отработанному сценарию! Итак, вы таинственная венгерская дворянка, а я столичный лев, только что вернувшийся из-за границы....

   Но войдя в зал ресторана, сладкая парочка узрела за «своим» столом ослепительной красоты даму в элегантном туалете!

  – Закройте рот, Серж! – приказала графиня Белевская. – Я так и знала, что вы подцепите здесь себе подружку.... Куда же вы, девушка?

  Но Эдит рядом с кавалером уже не было.

   Некоторое время спустя графиня и кавалер оказались в его аппартаментах.

  – Я все-таки голодна, – сказала властительная дева. – Закажи ужин в номер, раз ты запаниковал в ресторане. И не забудь устрицы и шампанское.

  – Зачем нам устрицы? – хмуро буркнул терпила. – Достаточно будет плети....

  – А ты чувствуешь себя виноватым? Тогда я отлуплю тебя ножнами от шпаги! Две недели прошло после нашего драматического расставания! Я летела сюда как на крыльях, желая тебя поддержать! И нахожу рука об руку с девицей! Ты не умеешь быть верным, Серж!

  – Как и большинство мужчин, – буркнул еще тише Берсенев, но графиня его услышала и опять вспылила:

  – Но я-то думала, что ты от этого большинства отличаешься! Что ты герой безупречный! А ты такой же, как все! Я несчастнейшая из женщин!

  И слезы потекли из глаз Светозары. Сергей моментально к ней подскочил, схватил в объятья и стал бормотать первые попавшиеся утешительные слова и сдерживать ее попытки вырваться. Вскоре он перешел к поцелуям, начав с глаз и мокрых щек, потом достиг изящных ушек, нежной шеи и, наконец, губ, после чего ощутил сильное возбуждение и стал ласкать любовницу уже со всей страстью и умением. Стуки слуги они пропустили, будучи уже в кровати, но позже Серж нашел тележку с ужином за дверью.

   Утром полностью разнеженная Светозара изволила выпить кофе с пирожным, взбодрилась и стала подробнее вникать в перипетии местной жизни своего миленка. Узнав, что он променял привольную гусарскую долю на скучные егерские будни, графиня изумилась, разгневалась, но вдруг полностью поддержала решение аманта.

  – Действительно, зачем тебе окунаться в местный разврат? – сказала она. – Куда лучше жить на природе, среди гор, лесов и своих товарищей, ловить контрабандистов, а также романских и франконских шпионов, за поимку которых, между прочим, учреждены очень неплохие награды с повышением по службе. А за отраженный вражеский набег вполне могут пожаловать баронский титул! Правда, перед этим надо бы стать командиром полка.... Со своей стороны я гарантирую тебе всяческую поддержку и периодические свидания. Ах, как ты меня этой ночью ублажил! И какой ты молодец, что не выдал своих умений гранмама!

  – Меня трясло перед ней как осину! – признался попаданец.

  – Жаль, что ты не поддаешься заклинаниям! Эту тряску я могла бы в тебе вызвать перед домоганиями каждой любострастной дамочки! Но чего нет, того нет. Научись держать себя в руках, греховодник! Во имя нашей любви!

  – Теперь я понял ваше согласие на мой перевод, Ваше сиятельство, – перешел от обороны к атаке Сергей. – Меня ждет служба в самом высокогорном гарнизоне!

  – Карпаты – страна среднегорная, – напомнила графиня. – Не преувеличивай своей будущей изоляции. Тем более что в Галиче есть портал, и я буду очень заинтересована сюда периодически выбираться.

   Глава тридцать пятая, в которой герой становится таможенником.

   Неделю спустя корнет Берсенев прибыл в сельцо Вышков (расположенное на правом берегу речки Мизунки, на высоте 800 м), где стоял гарнизоном взвод конноегерей Тисского полка, охранявший границу с Хунгарией в районе Торуньского перевала, до которого по стародавнему тракту было всего-то километра четыре. В горах уже лежал снег и потому Сергей приехал в санной кибитке, привязав к ней купленую в Галиче породистую кобылу, которую обвесил своими ружьями. Ранее в Вышков с торговым караваном было выслано сообщение о будущем прибытии нового офицера, и потому встречать корнета на крыльцо штаба вышел сам командир, поручик Заремба: рослый, лысый, вислоусый толстяк лет сорока пяти. Усмешливо выслушав рапорт прибывшего офицера, он махнул мощной рукой и сказал:

  – Заходи! Щас за столом разберемся: кто ты и что ты....

  – Мне надо обиходить свою Басю, – возразил Берсенев.

  – Мои огольцы без тебя ее обиходят, – заверил Заремба.

  – Ни, ни, – уперся новичок. – Лошадь и жену не доверю никому!

  – Вон как! Да ты с принципами! Тяжеловато тебе будет служить меж нами...

  – Уживемся! – заверил новичок.– Если службы много будет.

  – Вот этим я тебя обеспечу! – захохотал поручик. – Было бы желание служить!

   Угощение на столе было обильным, а запивали его (в компании с вахмистром и двумя капралами) все той же сливовицей. Впрочем, позже Заремба признался, что есть у них и разнообразные вина («Как не быть, их именно через Торуньский перевал к нам возят!»), но ими они обычно бабенок вышковских угощают («Чтоб их повеселее да подобрее к нам сделать, понимаешь ведь?»).

  – А как на эту веселуху местные мужички смотрят? – спросил корнет.

  – Так ведь они сплошь контрабандисты и браконьеры! – опять захохотал Заремба. – Пусть только вякнут, мы сразу их и повяжем!

  – То есть развлечения с их женами – что-то вроде превентивного штрафа получается?

  – Почему только с женами? Мы и девок стороной не обходим – но без насилия, только уговором! А чаще за подарочки из Хунгарии: платочки шелковые, бусики из цветного стекла, монисто, а то и платьишко бархатное – все годится....

  «Узнала бы про такую схиму графиня Белевская, что меня из галичского гнезда разврата удалила! – кисло улыбнулся Сергей. – Все село – сплошной вертеп. М-да...».

   Гудели до вечера, а там и несколько разбитных женщин появилось. Берсенев моментально сделал вид, что совсем окосел и уронил голову на стол.

  – Э-э, слабоват наш корнет оказался, – довольно пробасил Заремба и велел капралам оттащить столичного юнца в дальнюю комнату, на лежанку. После чего гулянка стала набирать силу, дополнившись песнями, плясками и женскими визгами.

   Следующие несколько дней Заремба тестировал корнета по разным видам воинского искусства и был вынужден признать, что новичок ловок всесторонне. От попыток вовлечь его в вечерние гулянки Сергей теперь упорно уклонялся, на что Заремба ему попенял:

  – Боец ты, конечно, ловкий, но парень не компанейский. Потому послужи-ка ты на нашей дальней заставе, на перевале от ручья Бескидовца к словацкому селу Титковцу: там капрал совсем изнылся, к нам в компанию хочет. Перевозки в этом направлении довольно редки, зато контрабандисты лазят там частенько. Прищучивай их и дои. Да, захвати с собой возок припасов: и съестных и боевых – а то бойцы там наверняка поиздержались.

   Бескидовская застава располагалась не на самом перевале, а в километре восточнее, у родника, от которого начинался ручей. Егеря построили здесь три домика: один побольше, для восьми солдат, а второй еще больше, для лошадей, а третий поменьше, в котором проживали командир десятка и его денщик. Вокруг стоял густой хвойный лес, и лежало уже с полметра снега – но родник так и не замерз. Одной из обязанностей егерей была расчистка тракта через перевал, но в средней и нижней частях долины дорогу поддерживали уже местные жители. Через дорогу у заставы был перекинут шлагбаум, так что все проезжающие были вынуждены здесь останавливаться, а егеря начинали шмон, выискивая контрабанду и возможную взятку. «Мама родная, куда я попал? – стал злиться на себя Берсенев. – Таможенник-гибэдэдэшник, блин!».

   Впрочем, за неделю через их заставу проехали лишь три купеческих обоза, да еще несколько одиночных саней с той и этой стороны – то шастали друг к другу в гости родственники. Ушлые егеря сумели найти что-то криминальное у купцов и разжились теми самыми платочками, платьишками и вином, конечно; да и денежки с них взяли. Щупали и одиночек, разживаясь в основном сливовицей. Ее они вечерком, естественно, потребляли и спали до утра без задних ног. Неделю новый командир это безобразие терпел, а потом связал ночью спящего часового, подпер двери казармы колом и стал бегать вокруг нее с факелом, крича «Пожар». Егеря все-таки проснулись, ломанулись к дверям, а потом стали выпрыгивать из окон. Корнет с помощью денщика заставил их выстроиться в шеренгу (босиком!) и стал зло ругать, не стесняясь в выражениях. Потом отпустил, но утром разнос повторил.

  После этого Сергей стал принимать активное участие во всех проверках проезжающих и поборы с одиночек прекратил. Зато следующий купеческий обоз (шедший из Хунгарии) заставил разгрузить полностью и действительно нашел много товаров, запрещенных к ввозу в Драгомирскую империю. Купеческий голова после этого разразился ругательствами по-венгерски и развернул обоз назад, оставив груду контрабанды у заставы. Егеря смотрели на нее ошалелыми глазами, но командир велел оперативно сделать пристройку к своему домику и сложил добычу в ней, опечатав вход. Так же он поступил с драгомирским обозом, где контрабанды нашлось поменьше, но голова тоже сильно ругался, продолжив путь в Хунгарию. А потом обозы на Бескидовской трассе почти не появлялись.

  Зато когда корнет выехал с тремя егерями в контрольный объезд своей территории (по сугробам, но еще терпимым), то обнаружил и пешие следы поперек хребта и конные и даже санные. Интересно, что санный след на хребте повернул вдоль (тут снега было меньше) и вышел к тому самому Бескидовскому тракту, по которому и укатил в сторону Хунгарии. Сергей просидел с егерями до вечера возле следа в засаде (безрезультатно), потом еще день и не зря: купеческий обоз из трех саней с венгерской стороны появился! После команды остановиться мужички засуетились, попытались повернуть назад, но Сергей выстрелил из штуцера в дугу передних саней и перебил ее, после чего повторил приказ, пообещав убить всех лошадей. Дугу кое-как скрепили и доставили обоз к заставе, где егеря его обшмонали – под скрип зубов и проклятья драгомирцев.

  В итоге остро встал вопрос, что делать с конфискатом. Отвозить его в Вышков Зарембе Сергею крайне не хотелось – то-то он обрадуется такой халяве! Подумав, он загрузил им егерский возок, а также сани драгомирцев (оставили одни себе в виде штрафа вместе с лошадью) и поехал с двумя егерями в городок Долину (расположенный в 40 км от Вышкова и в 60 км от Галича), где стоял еще один взвод их эскадрона, во главе которого был поручик Ясинский – один из тех офицеров, что отбивал Сергея у гусар. Вниз по долине ручья (трактом) ехали весело и спустя четыре часа оказались в городке. Ясинский, слава богу, оказался в гарнизоне и мигом понял проблему новичка.

  – Заремба давно путает государственный карман со своим, – признал он. – Вообразил себя в Вышкове феодалом. Бабенок тебе подсовывал?

  – Не то чтобы да. Но я поспешил от этих соблазнов слинять.

  – Ну, еще бы, – уважительно сказал Ясинский. – У тебя в Галиче такие крали были! Говорят, даже какая-то графиня?

  – Не пытайте поручик, не надо.

  – Ладно, замяли. Теперь я и вовсе понимаю: тебе нельзя себя компрометировать, в том числе и конфискатом. В общем, оставляй его у меня по описи, а я тебе расписку напишу в получении. Далее запрошу по команде и, видимо, отправлю в Галич.

  – Огромное вам спасибо, поручик. Впрочем, пару бутылок токайского из того конфиската мы с вами можем, пожалуй, выпить. Тем более что назад на заставу мы уже не успеем и будем ночевать в городе.

  – О чем речь, корнет: заночуете в нашем гарнизоне.

   Глава тридцать шестая, в которой приключения героя в Карпатах ширятся и достигают апогея.

   Зима окончательно обосновалась в Карпатах, заставив егерей Бескидовской заставы посвящать большую часть времени борьбе со снегом и холодом. Впрочем, санный путь в Титковец путешественниками периодически подновлялся, да и контрольные объезды корнет Берсенев не прекращал, принуждая егерей к продолжению службы. Улов их, правда, значительно сократился, свидетельствуя, что контрабандисты стали эту заставу сильно уважать. Некоторые и озлобились да настолько, что решились однажды обстрелять егерский патруль во главе с корнетом. Пуля угодила Басе в круп, сохранив возможность передвижения, и Сергей, спрыгнув в снег, повел ее под уздцы на заставу. Егеря же, исполняя его команду, поскакали на поиски злоумышленника, смогли его разыскать по следам и, недолго думая, прикончить. А Сергей, убедившись в своей неспособности извлечь пулю, погнал в возке в Долину и привез оттуда мага Жизни. Потом одарил его из небогатого конфиската и долго жал руку.

  Свободного времени у него было на заставе предостаточно, и потому он занялся давним проектом: изготовлением пуль Минье-Петерса для своего штуцера. Пулелейка на заставе была, инструменты для формовки тоже, а пули те он уже когда-то изготовлял для собственного удовольствия. Так что к концу декабря около сотни таких пуль у него скопилось. Бывалый егерь подсказал развлечение: зимнюю охоту на благородных оленей, которых в Карпатах развелось немало. Оказывается, зимовать олени предпочитали в буковых лесах, питаясь преимущественно листьями ежевики, добывая ее из-под снега. Поехали втроем в санях, но прихватили и лыжи для подкрадывания. Тут Сергей сумел охотников удивить: сначала тем, что выглядел небольшое стадо оленей на дальней поляне в подзорную трубу, а потом своим выстрелом из штуцера, повалив вожака за полкилометра!

  – До чего же знатные рога у этого самца! – восхитился бывалый егерь. – Надо будет повесить их в вашем домике.

  – Повесьте себе, – засмеялся Сергей. – Здесь восемь отростков, как раз для всей вашей кодлы. Ну а мясо надо, вероятно, закоптить. Хороший довесок будет к нашему питанию!

  – К такой закуске обязательно нужна сливовица!

  – Будет, но без фанатизма. Раз в меня стреляли, то и спалить нас могут. Ведь так?

  – Могут, – подтвердил бывалый и вдруг добавил: – Было такое лет двадцать назад на Торуньской заставе....

   В канун Нового года со стороны Титковца подъехал небольшой купеческих обоз, но сзади него Сергей увидел изящный крытый возок, из которого выпрыгнула девушка в лисьей шубке и собольей шапке. Боясь ошибиться, он приставил к глазам козырьком руку и сердце внутри ворохнулось: «Так это же Эдит!». Он тотчас пошел ей навстречу, сняв кивер и пытаясь улыбаться.

  – Это же вы, Серж! – воскликнула девушка. – Вам так к лицу эта бородка и усы! (Сергей на заставе, конечно, не брился, хотя денщик регулярно подстригал ему волосье).

  – Эдит! – ответно воскликнул корнет. – Вы ангел, сошедший с небес! Но почему сюда? Вы были в Хунгарии?

  – Да, я ездила на Рождество повидать дедушку и бабушку. Туда ехала через Торуньский перевал, а обратно решила через Титковец. На том перевале меня нагло обшманал какой-то поручик! Надеюсь, ты проявишь галантность к несостоявшейся возлюбленной?

  – Эдит! Я бесконечно виноват перед вами!

  – Не нужно оправданий, Серж! У сильного всегда бессильный виноват. Ведь это была графиня Белевская?

  Вместо ответа Сергей прижал к губам палец и чуть поклонился.

  – Так что, у вас найдется что-нибудь горячительное для замерзшей путешественницы? – продолжила атаку дева.

  Берсенев тотчас повернулся назад и скомандовал стоявшему в отдалении денщику:

  – Прошка, мигом организуй литр глинтвейна! А ты, дядя Саша, проверь пока купчин да не спеши. Понял?

  – Так точно, ваше благородие.

   Через десяток минут молодая пара, сбросив верхнюю одежду, комфортно разместилась в уютном домике и приступила к смакованию горячего глинтвейна из красного венгерского вина.

  – Ну, офицер, – поощрительно начала Эдит, – рассказывайте о своих достижениях по охране государственной границы. И не прибедняйтесь: мы в Галиче уже много о них наслушались.

  – Ох, милая Эдит, – скривился Сергей. – Фактически я занимаюсь грабежом торговцев: как венгерских, так и драгомирских. Единственное мое отличие от поручика Зарембы: я не присваиваю себе конфискат, а переправляю его своему приятелю, поручику Ясинскому. Надеюсь, что он пересылает его на княжеский двор.

  – Не сомневайтесь, присылает. Но я слышала, что контрабандисты хотели вас убить!

  – Нашелся один смельчак, но в итоге мои егеря убили его.

  – Видимо, за вас перед богом кто-то истово молится, пан корнет, – заверила пониженным тоном венгерка, склонившись к самому его уху. – Я думаю, что это знакомые вам дамы и девы.

  – У меня знакомых дев здесь очень мало: в сущности, это только вы, Эдит, – сказал тоже на ушко Серж. – Потому я вам очень благодарен!

  – Зато вдали таких женщин, думаю, достаточно, – отстранилась гордячка. – А богу все равно, откуда доносится молитва.

  – В приоритете молитвы с мест, расположенных ближе к небесам, – возразил хитрец. – Не зря церкви строят такими высокими! И Галич, конечно, значительно выше расположен, чем, к примеру, Моску. Благодарю, Эдит, благодарю! И этот стакан я пью в честь вас!

  – С чего вы решили, что я за вас молилась?

  – Так вы не молились? И не вспоминали меня? А я не раз бился головой об этот стол с досады, что обидел такую прекрасную девушку! И молил Бога и деву Марию, чтобы они подарили мне новую встречу с вами! И они меня услышали! Вот что значит молиться с возвышенности!

  – Вы смеетесь надо мной, кавалер! Подтруниваете! В то время как я специально поехала этой дорогой.... Ой! – вскочила со стула Эдит. – Я опьянела и сказала совсем не то!

  Но слово, как известно, не воробей, а еще такими моментами шустрые ребята не раскидываются. Сергей брякнулся со своего стула на колени перед девушкой, стиснул ее бедра руками и горячо заговорил:

  – Милая! Все девушки перестали для меня существовать, когда ты остановила на мне свой надменный взгляд! Дыхание мое на миг прервалось и сердце остановилось! А потом забилось с удвоенной силой, и я уже не отрывал от тебя своих глаз! А теперь все повторилось! Я не свожу с тебя взора и говорю: позволь мне взять тебя на руки и прижать к своему сердцу! Позволь любить тебя и ласкать со всем пылом моей души!

  – Вы желаете воспользоваться моим опьянением и слабостью! – попыталась сопротивляться Эдит.

  – Очень, очень желаю! – закричал любострастник, вскочил с пола, подхватил деву на руки и закружился с ней по комнате. После чего стремительно уложил на кровать и стал жарко целовать податливые уста....

  Устали они миловаться на третий день. Обозрев распухшие губы любовницы, голубоватые тени под глазами и заострившийся носик, Сергей скомандовал:

  – Баста! Отъедаемся и отсыпаемся! Спим причем порознь!

  – Нет! – воспротивилась Эдит. – Спать буду только с тобой! Но обязуюсь не ластиться...

  – А мне, значит, мучайся? Руки сами дорогу к твоим прелестям найдут!

  – Прояви мужскую волю! Оберегай меня, а не покушайся!

  – Ладно, милая, обязуюсь. Но пока за стол, за стол!

   А на четвертый день они поехали в ее возке в Долину (Бася бежала следом на привязи). Ясинский ничуть не удивился, увидев их вместе (помнил, из-за кого случилась легендарная уже драка) и составил компанию на вечер в местном ресторане. Утром пятого дня Эдит отправилась в Галич одна, благо дорога меж этими городами была оживленной. Обетов любовники друг другу не давали (Эдит прекрасно помнила, с кем делит миленка), но эти дни остались сиять в их памяти.

  Глава тридцать седьмая, в которой герой оказывается в подобии рая.

   И вновь потянулись долгие зимние сутки на Бескидовской заставе. Сергей подумал, чем бы себя занять и стал пристраивать к штуцеру свою подзорную трубу. В конце концов, он с помощью Прошки изготовил жестяные накладки на ствол и на трубу, которые можно было сопрягать друг с другом, те есть сделал съемный оптический прицел. После этого стал пристреливать свою систему, прядя к выводу, что наиболее эффективно она работает на дистанции 400-500 м (с новыми пулями, конечно). Зарядку штуцера и он и денщик освоили «на ять», обеспечивая шесть выстрелов в минуту (с более тщательным прицеливанием 3-4 выстрела). А когда он добыл через Ясинского еще одну трубу и оборудовал ею штуцер Прошки, то скорострельность их пары (денщик исключительно в роли заряжающего) уве личилась до 10-12 выстрелов – при высоченной точности.

   За этими делами Сергей подзабыл о своих «подружках», хотя иногда недоумевал, почему Светозара не держит свое слово: навещать его время от времени. Его это, впрочем, устраивало (быть «жеребцом» у внучки императрицы или даже «принцем-консортом» – участь незавидная) да и воспоминания об Эдит грели душу. К тому же он знал свое непостоянство и был солидарен с Высоцким, который призывал к покорению новых вершин. Но тот же Ясинский оказался более осведомлен и сообщил, что графине Белевской подыскали очередного жениха: в этот раз графа Потоцкого – неофициального правителя Польши.

  – Вероятно, сына графа, – внес коррективу корнет.

  – Именно сам граф Потоцкий пятидесяти лет отроду решил вспомнить молодость и породниться с Драговичами, – изрек Ясинский. – У него недавно жена скончалась родами.

  – Вот же скотина, – с отвращением произнес Сергей, а сам подумал: «Как бы Светозара не заслала меня теперь в Польшу с известной миссией!».

   И не ошибся: едва он вернулся из Долины, как посыльный доставил ему распоряжение явиться в Галич к полковнику Черному. «Бедная Бася! – всполошился корнет. – Ее копыта не выдержат. Поеду в возке и у Ясинского возьму подмену!». Так или иначе, но к вечеру второго дня Берсенев предстал перед знаменитым полковником. Против ожидания полковник был жилист, хмур и трезв.

  – Ты кто таков, корнет? – спросил Черный. – Кум великому князю, брат военному министру? С чего это тебя требуют срочно командировать в столицу?

  – Не могу знать, ваше благородие, – вытянулся в струнку Берсенев.

  – Врешь ведь шельма, знаешь, – усмехнулся полковник. – Ну да ладно, меньше знаешь – крепче спишь. Про твою службу мне докладывали только хорошее, так что езжай с богом. Ну а если вернешься, быть тебе поручиком вместо зазнавшегося Зарембы.

  – Благодарю, ваше благородие!

  – Не за что пока, не за что. Получи в полковой кассе командировочные и езжай.

   А еще через трое суток Сергей сошел с поезда на перрон Киивского вокзала в Моску. В этот раз Светозара его не встречала. «Все страньше и страньше...» – подумал Берсенев и хотел уже двигать в военное министерство, но вдруг поехал к Вольской. Баронесса на счастье была дома и так радостно всплеснула руками, заулыбалась и защебетала, что Сергей моментально ощутил себя в подобии рая. Вскоре они уже сплетались, скользили друг по другу и совокуплялись в обширной ванне, потом ужинали, соревнуясь в остроумии эротического толка и, наконец, бросились в кровать, где ласки кавалера обрели подлинную страсть. О делах или своих знакомых они даже не заикались.

   После утреннего секса Иветта воскликнула от всей души:

  – До чего же ты мил, Серж! И так щедро нас одариваешь ласками, находя совсем новые! Когда ты свесил меня со спинки дивана вниз головой и стал утюжить своими чреслами сверху, мне показалось, что я нахожусь во власти архангела! Умопомрачительное ощущение!

  – Почему ты говоришь о «нас»? – спросил любовник.

  – Я уверена, что Светку ты ублажаешь в этом же роде! Ведь так?