Текст книги "Драгомирье и его окрестности (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

  – Интересный человек, – рассмеялся слушатель. – Так в этом дворце он не живет?

  – Бывает наездами, – поделился осведомленный горожанин. – Его основная резиденция в Нормандии, в городке Эвре. Еще есть замок в Шато-Тьери, недалеко от Реймса. Ну, и родовое поместье в Бульоне, но им сейчас владеет епископ Льежа.

  – На широкую ногу живет герцог, не то, что мы, простые смертные, – резюмировал молодой собеседник.

  – Зато счастье его обходит стороной, – возразил пожилой. – Для чего эти замки, если в них нет ни детей, ни внуков, ни даже жены?

  Глава двадцатая, в которой герой оказался в петле.

   В отличие от Драгомирской империи расстояния между населенными пунктами во Франконии были пустяковыми, и потому Серж Берсенев рассчитывал оказаться в Эвре, расположенном в 100 км от Пари, к вечеру следующего дня . Но это если бы он нанял коня – как намеревался сначала. Однако прибыв на станцию дилижансов (где сдавали внаем и коней), просмотрел расписание и решил путешествовать с комфортом, но не дилижансом (который делал остановку на ночь на полдороге, в Манте), а почтовой каретой, мчавшейся и ночью – так что она прибывала в Эвре утром. Одним из несомненных плюсов этой кареты была ее ограниченная вместимость – всего четыре пассажира плюс кучер и охранник (с мушкетоном и двумя пистолетами). Впрочем, три места в карете были уже куплены богатым негоциантом, ехавшим со своим семейством (дородной женой и юной дочерью), а четвертое кассир соглашался продать только с согласия этого негоцианта, который двоих претендентов в попутчики уже отверг.

   – Уважаемый мсье, – обратился наш герой к капризному богачу. – Прошу принять меня на полсуток в ваше семейство. Обязуюсь быть почтительным, покладистым, в меру разговорчивым, но если дамы пожелают, то и занимательным, веселым собеседником. Потому что унывать не люблю и даже не умею.

  Пожилой (лет шестидесяти) купец пристально осмотрел нового претендента, обратил взгляд к супруге, крякнул и открыл дверцу кареты.

  – Благодарю вас, мадам и мсье, – заулыбался Берсенев и сел напротив юной девы. – Мое имя Серж де Берс, но я не француз, а гражданин Драгомирской империи – поэтому говорю так странно.

  – Но вы дворянин? – уточнила дама.

  – Кавалер или шевалье по-вашему.

  – Что же привело вас в наше королевство?

  – Видимо, любознательность: я ведь еще нигде не бывал за пределами империи. Но формальная причина у меня имеется: я выполняю поручение высокопоставленного лица, о котором более ничего сказать не могу. Надеюсь, вы меня поймете и не станете пытать. Предупреждаю, я боюсь щекотки.

  – Хи-хи-хи! – засмеялась девушка, да и дама заулыбалась.

  В этот момент кучер крикнул:

  – Берегись, с дороги! Карета отправляется!

   Ко времени обеда, который состоялся через 3 часа (на первой пересменке лошадей, в Оржевале), шевалье де Берс стал уже любимцем у мадам Готье и мадмуазель Флоранс, да и мсье Готье нередко улыбался в усы, слушая благоглупости шустрого попутчика. После обеда Флоранс решила размять немного ноги и попросила Сержа ее сопровождать во время прогулки по периметру постоялого двора. При этом в одном месте, показавшемся Сержу грязноватым, он лихо подхватил деву на руки и перенес ее на деревянный настил – явственно ощутив как запульсировала кровь в ее бедрах.

  – Что вы делаете? – прошептала девушка. – Мама могла нас увидеть!

  – Исключено, – легонько засмеялся охальник. – Мы находимся за углом здания и могли бы даже поцеловаться.

  – Да вы что?! – подпрыгнула Флоранс. – Здесь много и других глаз!

  – Эти глаза через десять минут останутся тут со своими владельцами, а мы опять поедем в скучном отдалении друг от друга. Так жаль!

  – А вам хотелось бы меня потискать! – догадалась, краснея, девушка.

  – Очень, – признался ловелас. – И целовать, целовать, всю зацеловывать!

  – Ага: при маме и при папе!

  – Ночью можно и при них, Если они заснут, конечно.

  – Вы невероятный распутник, Серж! А при первом знакомстве казались таким паинькой....

  – Всему виной ваши глаза: вы, конечно, не видите, но в них сидят чертики и мне подмигивают.

  – Не может быть! Я не такая!

  – Вы расчудесная, но в глубине души фривольная девушка. И это так заводит нас, мужчин!

  – Все, все, пойдемте отсюда!

  И Флоранс почти побежала за тот самый угол, но подле остановилась, дождалась кавалера и даже взяла его чинно под ручку. «Показуха – наше все» – усмехнулся Берсенев и чуть-чуть похлопал своей рукой девичье запястье.

   В Манте, после ужина гулять они уже не пошли (да мадам их вечером и не отпустила бы), а отправились в карету и вскоре все задремали – даже распутник Берсенев. Сквозь дрему он услышал, как карета тронулась со двора и вскоре вовсе заснул. Пробуждение же его было внезапным и страшным! В мгновенном сне Сергею приснилось, будто он едет в поезде, который на крутом повороте вдруг сошел с рельсов и полетел с грохотом под откос, увлекая за собой вверх тормашками пассажиров и разнообразные грузы. Какой-то тяжеленный чемодан ударил Сергея в голову, и он потерял сознание.

   Очнувшись, в самом деле, придавленным и вверх ногами, он услышал спор двух незнакомых и гнусных французов: матерого и подростка.

  – ...ну отдай мне молодуху, ты обещал!

  – Мало тебе было ее криков! Ведь снова закричит...

  – Я ее придушу, обещаю. Ну, отдай!

  – Что тебе в ней: кожа да кости, и потискать-то нечего. Вот мамаша у нее что надо. Да, мамаша? Не прикидывайся мертвой, я слышу, как ты дышишь: грудь так и ходит под платьем! Ну ка, я тебя за ноги поближе подтащу, помацаю да оприходую!

  – Дядя, так я молодуху забираю?

  – Ай! Мама!! Папа! Спасите, помогите! Серж, Серж!

  – Кстати, брось ее, Гийом, да проверь того молодца. Он может вдруг очухаться и нам малину поломать. Прикончи его, удави!

  «Вот блядь! Кончат ведь сейчас! Надо шевелиться, хоть башка и раскалывается! Лишь бы правую руку высвободить и до подмышки дотянуться. Ну, давай через не могу – этот гад уже ко мне ползет! Слава богу, достал! Теперь с предохранителя снять.... А-а-а, душит!! На, сука, на!!»

  – Ну что, Гийом, готово? Что там за хлопки были? Гийом! Ты жив?

  Сергей окончательно выпростал руку на свободу и стал стрелять в сторону ненавистного голоса – и тот заклекотал, заперхал и, наконец, затих.

  – Серж, – раздался в тишине голос мадам Готье. – Так вы живы? И покончили с ними?

  – Серж, миленький! – тотчас прозвучал голос Флоранс. – Вы нас спасли?

  – О-ох, моя рука! – присоединился к семейству стон мсье Готье.

   Глава двадцать первая, в которой ловеласа ждет облом.

   К вечеру следующего дня Сергей оказался на излечении в Эвре, в доме семейства Готье. Его попытки встать или даже сесть приводили к сильному головокружению и рвоте – верным признакам сотрясения мозга. Прошлой ночью его извлекли из кареты две пары женских рук (у негоцианта рука оказалась вывихнута), а до утра его голова лежала на коленях Флоранс, которая наотрез отказалась «оставить в покое мсье де Берса» и почти все время ласково его поглаживала и меняла холодные компрессы. Утром их подобрала крестьянская телега и доставила до самого города, в то время как другие крестьяне из близ расположенного селения занялись убиенными кучером, охранником и разбойниками, а также каретой и лошадьми.

  – Эти негодяи просто сунули бревно в заднее колесо нашей кареты, и оно разлетелось вдребезги! – сообщил клокочущий от гнева Готье лежащему Сержу. – А потом застрелили из допотопного ружья охранника и закололи вилами кучера! И вуаля – бери нас тепленькими!

  – Отстань от кавалера, Доминик! – возмутилась мадам Готье. – Видишь, как он поморщился? У бедняги явно сотрясение головы, но он смог их застрелить – в отличие от тебя. Где был твой хваленый пистолет, когда этот мерзавец тащил меня к себе за ноги?

  – У меня была повреждена рука, – буркнул Готье (которому крестьянин уже вправил плечо).

  – Левая рука, левая! А ты не левша, а правша!

  – Я мог промахнуться и попасть в тебя, душенька....

  – А Серж не побоялся и уложил насильника наповал!

  – Потому и не побоялся, что ты ему чужая женщина....

  – То есть разбойник бы меня бесчестил у тебя на глазах, а ты бы так и молчал? Ну, погоди, попадем мы домой, там я с тобой не так поговорю!

   Первую ночь Сержу было все еще нехорошо, и он отказался от ужина, только пил холодный лимонад. Перед этим, днем был вызван, естественно, маг Жизни, который покастовал над ним и был очень удивлен, что выверенные пассы не дают обычного результата. Флоранс пыталась на ночь возле Сергея остаться, но мать категорически ей это запретила, усадив в качестве сиделки одну из служанок. Наутро Флоранс явилась чуть свет, прогнала служанку и провела фактически весь день рядом с кавалером: меняя компрессы, отпаивая его бульоном и даже упрашивая отлить в горшок.

  – Вы мой ангел-хранитель, Флора, – слабо улыбаясь, говорил Сергей.

  – Это вы наш охранитель! – пылко возразила девушка. – Меня при воспоминании о том гнусном парне, который хватал мою грудь трясущимися руками и тянул под себя, тоже рвота одолевает. А вы – раз, раз! – и покончили с ними каким-то чудом! Вы, вероятно, учитесь в Магической академии?

  – Учился, но только год: отчислили за неуспеваемость....

  – Все бы так не успевали как вы!

   Вечером Сергей воспользовался краткой отлучкой Флоранс, сел на кровать и обрадовался тому, что не испытывает головокружения. Тогда он встал и походил взад-вперед с тем же результатом. Нагнувшись, вытащил из под кровати горшок и стал в него писать, радуясь своему состоянию. Тут его и подловила неугомонная дева.

  – Что вы делаете, Серж?! Вам еще нельзя вставать, а тем более нагибаться! Где ваша бутылка, которую выпросили у меня для сбора мочи? Дайте сюда горшок, я сама его подержу!

  – Флоранс! Вам нельзя еще видеть то, из чего мужчины писают....

  – Я отвернусь....

  – Ну ладно, посмотрите, раз вы такая любопытная. Смотрите, пока здесь никого нет и я разрешаю...

  – Ого! Я видела его уже у младшего брата, но не такое чудовище!

  – Это он просто на вас реагирует – приветствует, так сказать. Правда, похож на солдата, стоящего по стойке «смирно»?

  – Правда.... Но Серж: зачем вы его мне показываете?

  – Добрый я очень. Другой пожмотничает, но я не такой. Тем более что вы, Флоранс, мне очень нравитесь. Я ведь дал вам это понять на том постоялом дворе....

  – Я помню.... А теперь быстро ложитесь в постель и не смейте больше вставать! Доктор сказал, что вы плохо поддаетесь магическому лечению – значит, придется восстанавливаться через постельный режим!

  – Но вы будете ко мне еще заходить?

  – Конечно, буду. Только прошу не допускать дальнейших фамильярностей!

  – Так и быть: буду лежать с каменным выражением лица.

  – Это чересчур: вы мне больше нравитесь веселым и улыбчивым. Жалко, что много говорить вам нельзя. Тогда буду говорить я, а вы слушать и улыбаться. Руки будете держать под одеялом – хотя бы два-три дня.

  – Два. Два дня, на третий я их выну и буду гладить ваши руки, а иногда волосы, лицо и шею. Это, оказывается, так приятно, когда тебя гладят. Вы вот меня за это время вдоволь нагладились....

  – Дурачок! Я вас так лечила, мне кажется. Меня же лечить не надо, я вполне здорова.

  – А мне кажется, что гладить здоровую девушку еще приятнее и полезнее, чем больную.

  – Почему полезнее?

  – Я считаю, что девушки похожи на цветы. Утром цветы обычно собраны в бутоны, но когда на них падают солнечные лучи, бутоны начинают раскрываться и цветок оживает, являя себя во всей красе. То же происходит, когда по девичьей коже скользит теплая, трепетная мужская ладонь: у девушки шире раскрываются глаза, обостряется обоняние, а внутри ее существа рождаются гормоны радости, которые заодно формируют здоровье и прекрасный облик. Так что, дорогая Флоранс, в ваших интересах сократить время ожидания до моих чудодейственных поглаживаний.

  – Но Серж, на поглаживаниях вы ведь не остановитесь?

  – То, что последует потом, заслуживает отдельного обсуждения. Но забегать вперед ни к чему: поглаживания тоже очень хороши, уверяю.

   Ждать два дня не пришлось: утром Сергей почувствовал себя вполне бодро и напрочь отверг попытки сиделки помочь ему сходить на горшок – сам справился. А потом в течение дня прихватывал и прихватывал Флоранс за разные ее припухлости. Ну, а перед расставанием на ночь она все же легла к нему на кровать и позволила погладить под платьем свою кожу – практически всю, включая титечки и исключив лобок. Его, впрочем, исключил сам кавалер, шепнув деве, что эта зона заслуживает отдельной ласки: специфической. С поцелуями он тоже не спешил, полагая, что время до конца недели у него есть.

   Вот только тут выздоравливающий крупно ошибся: нашлись в доме негоцианта бдительные соглядатаи, нашлись. Наутро к нему зашел сам мсье Доминик и спросил прямо в лоб:

  – Каково ваше самочувствие, мсье де Берс?

  – Вроде бы неплохое, сам уже хожу по комнате....

  – Так это прекрасно! Помнится, вы говорили, что у вас в наших краях есть неотложное дело?

  – Не то чтобы неотложное, но важное, – скрипя сердцем, сказал Сергей.

  – А вдруг пока вы у меня отлеживаетесь, ваш будущий компаньон отсюда уедет?

  – Не должен вроде....

  – Ха-ха! Мой опыт подсказывает, что в жизни чаще всего бывает так: человек предполагает, а Бог располагает. Десятки раз я опаздывал на встречи с партнерами – только потому, что предполагал их более усидчивыми. Сколько сделок сорвалось, сколько денег я недополучил!

  – Следует с вами согласиться, мсье Готье, – выпрямился Серж, мысленно прощаясь с нецелованной Флоранс. – Пора в путь, раз ноги меня держат.

  – Не подумайте, что я вас гоню, – спохватился негоциант. – Вас наша семья всегда будет вспоминать с глубокой признательностью!

  – Нет, вы категорически правы. В моих краях говорят: делу время, потехе час. Впрочем, если мое дело увенчается успехом, я на обратном пути могу вас об этом известить.

  – Будем рады вас приветить. Жаль, что Флоранс с нами не будет: она отправляется на днях в монастырский пансион.

  – Именно в монастырский? Почему?

  – Девушки, прошедшие обучение в монастырском пансионе, считаются в Нормандии наиболее желанными невестами.

  – Ну, коли так, тогда конечно, – чуть склонил голову окончательный отставник. – От вас можно послать за коляской?

  – Конечно. Да и без завтрака мы вас не отпустим....

   Глава двадцать вторая, в которой герой завязывает новые знакомства в Эвре.

   Итак, зябким сентябрьским утром Серж де Берс оказался со своим саквояжем в коляске посреди города Эвре.

  – Куда ехать прикажете, жюн мэтре (молодой господин)? – спросил разбитной кучер.

  – В приличную гостиницу, недалеко отсюда.

  – Тогда в «Золотой лев». Правда, цены там кусаются....

  – Сколько в сутки?

  – Шесть серебрушек!

  – Н-да. Но переживу: лишь бы клопов и скандалистов там не было.

  – За это можете быть спокойны: гостиницу содержит мадам Серизи, бывшая парижанка. У нее не забалуешь!

   Фэйс-контроль на ресепшене Серж прошел успешно, денежки за сутки заплатил и вселился в одноместную мансарду – почти как в Академию вернулся. По тому, как он запыхался, поднявшись на четвертый этаж, стало ясно, что геройствовать пока рано, надо еще отлеживаться. Чему он и предался до обеда, который благоразумно решил вкусить в номере. Потом еще поспал, а ближе к вечеру встал под контрастный душ, взбодрился и решил совершить шопинг по бутикам: требовалось обновить рубашку, а также порванный в аварии сюртук (его служанка в доме Готье аккуратно зашила, но ходить в таком все же не комильфо). Шпагу он оставил в номере (чего ему в центре приличного города бояться?), но пистолет, конечно, взял.

   Спустя час Серж вышагивал в обновках к своей гостинице, а старую одежду ему упаковали и обещали отправить со слугой. Шел он, впрочем, другой дорогой, мимо мэрии, и увидел возле нее большое скопление карет и празднично одетых людей. По расспросам оказалось, что в мэрии состоится традиционный бал-маскарад по случаю уборки урожая, а участвовать в нем может любой приличный человек, заплатив один золотой – деньги для простолюдинов неподъемные. Узнав, что там еще и перекусить можно, Берсенев ухмыльнулся и решил зайти, но от семейства Готье (которое здесь, конечно, будет) замаскироваться. С этой целью он взял на входе полумаску, но добавил к ней усики, бородку и сам себя не узнал в настенном зеркале – там отразился статный томный дворянин лет тридцати. «Арамис да и только! – заулыбался Берсенев. – Может в таком виде подкатить к Флоранс? Но нет, она меня в любом обличье узнает – хотя бы по голосу и словечкам моим....».

   Музыка в парадном зале мэрии еще не звучала, и публика кучковалась в вестибюле, где стояли высокие столы с башнями из бутербродов, а меж ними вились слуги с подносами, уставленными многоцветными бокалами с вином. Сергей смутно помнил, что после сотрясения мозга алкоголь, вроде бы, противопоказан, но эти врачи вечно страхуются и преувеличивают риски. Тем не менее, он ограничился одним бокалом бордо, зато смолотил четыре вкуснейших бутера. За время перекуса взгляд его переходил с одних лиц на другие, причем он изучал вовсе не прелестниц, а мужчин в годах – благо, что большинство из них ношением масок не заморачивались. На подозрение (не дюк ли это де Бульон?) им был взят с десяток: все представительные, холеные, властные. Мелькнул в отдалении и мсье Готье в паре со своей мадам, но Флоранс рядом с ними не было. «Неужели она настолько не в настроении, что не пошла на этот праздник жизни?» – озадачился Берсенев, но тут увидел свою пассию в стайке других девушек.

   Наконец в зале прозвучали фанфары, и гости дружно потянулись в открытые двери. Серж, естественно, отстал, желая поспрашивать слуг, не видели ли они герцога Бульонского, но притормозил: вдруг потом эти слуги вспомнят о любопытствующем дворянчике, искавшем свежеявленного покойника? Оказавшись все-таки в зале, он долго пытался найти способ опознания фигуранта, но так ничего и не придумал. Тем временем успел закончиться очень продолжительный танец «ознакомления» (все ходили парами в колоннах и вглядывались в лица и фигуры будущих дансеров) и раздались звуки менуэта. Большинство мужчин целеустремленно двинулись к девам и дамам, а у стен остались эгоисты и аутсайдеры обоих полов. Впрочем, среди них тоже наблюдались аккуратные перемещения, заканчивающиеся иногда приглашениями на танец.

   Вдруг перед нашим героем остановилась замаскированная, но привлекательная дама лет тридцати на вид (превосходная посадка головы, холеная шея, объемный бюст, почти первозданная талия, выразительные бедра – все было приятно мужскому глазу) и в упор сказала:

  – Не понимаю, зачем эффектному кавалеру было тратить деньги, чтобы попасть сюда и теперь подпирать стенку?

  – Я здесь не успел еще ни с кем познакомиться, да и взглядом ни к кому не прикипел, – изобразил провинциала Серж. – Но увидев вас, сразу очаровался и потому прошу поучить меня фигурам менуэта.

  – Так танцевать вы не умеете? Это досадно, но менуэт – танец неторопливый и если вы сможете копировать мои движения (даже с некоторым опозданием), то все у нас получится. Идемте....

  Некоторое время они танцевали молча (он старательно учился танцевать, а дама его рассматривала), но все в танце переговаривались, и Серж решил от всех не отставать:

  – Вы пугающе молчите, мадам: то ли решаете бросить меня здесь, то ли ваше терпение безгранично?

  – Из какого глухого угла вы к нам явились, мсье? – с ласковым укором спросила дама. – Все в наше время танцуют менуэт, все. Впрочем, судя по акценту, вы – иностранец?

  – Я уроженец Винланда, мадам, – скорбно признался герой. – У нас в моде более подвижные танцы.

  – Это какие же?

  – Названья вам ничего не скажут. Они вышли из простонародных плясок, но виртуозы довели их до совершенства. На востоке Франконии есть похожий танец – чардаш.

  – Он вошел в моду и здесь. Думаю, в разгар вечера его нам сыграют, и я могу стать вам в нем партнершей.

  – Так я вас не очень раздражил своей неуклюжестью?

  – Меня подкупила ваша старательность и провинциальность. С местными кавалерами надо ухо держать востро, а с вами я отдыхаю от интриг. Всего же приятнее то, что вы не способны меня узнать и посплетничать за моей спиной.

  – То есть вы одна из светских львиц Эвре, а может и всей Нормандии?

  – Вы можете думать обо мне что угодно. Но званье львицы мне приятно.

  Тут менуэт закончился, и Серж повел даму к той самой стенке.

  – Вальс вы тоже не танцуете? – спросила дама.

  – Его как раз танцую. Но разве по правилам кавалер вправе приглашать даму на второй танец подряд?

  – Это бал-маскарад, на нем все танцуют, с кем хотят – хоть все танцы подряд, – улыбнулась дама. – А поскольку вы не успели меня утомить, то можете пригласить и на вальс, в более тесные объятья.

   Сначала Сергей танцевал вальс как все, не выделяясь. Но таинственная дама сумела все-таки его взволновать (прижимаясь всем телом и позволяя его ноге проникать далеко меж нежных бедер), и тогда он замедлил темп вальсирования, перейдя на режим «качелей»: то высоко вздымаясь на носках, то пригибаясь к полу вместе со своей партнершей. Она же явно наслаждалась ролью податливой жертвы и стелилась почти горизонтально полу в цепких руках своего властителя. Когда музыка стихла, дама устремила блестящие глаза на Сержа и сказала с придыханием:

  – Это было бесподобно! Вы овладели мной в танце! Я всегда об этом мечтала и это случилось! Браво, браво, брависсимо!

  И тотчас добавила шепотом: – После такого экстаза у меня подкашиваются ноги....

  – Позвольте отнести вас в кресло? – улыбаясь, спросил соблазнитель.

  – Нет, это будет чересчур вызывающе. К тому же меня сейчас будут рьяно обсуждать и могут узнать. Лучше уведите меня в вестибюль и угостите бокалом шампанского.

   В вестибюле слуги подали им два кресла и предоставили столик, бокалы и бутылку шампанского во льду.

  – С бутылки мы, пожалуй, опьянеем, – подсказал Серж.

  – Ерунда. Я маг Воды, правда, слабый, но нейтрализовать опьянение могу в любой момент, – успокоила аманта дама. – Нам главное чардаш не пропустить: представляю, как ты его танцуешь. А пока поговорим: я все хочу о тебе знать.

  Но тут в вестибюль стремительно вошла Флоранс и вмиг оказалась перед сладкой парочкой.

  – Я узнала тебя, Серж! – выкрикнула она. – Несмотря на твои дурацкие усики и бородку. Как ты мог! Я весь день о тебе думала, а ты!

  Постояв пару мгновений и не дождавшись ответа, девушка еще стремительнее развернулась и убежала назад.

  – М-да, – чуть хохотнула дама. – Наш пострел кругом поспел. Соблазнил доченьку самого богатого негоцианта Эвре и бросил?

  – До соблазнения не дошло, – пошел в отрицаловку кавалер. – Это была случайная и короткая встреча.

  – А не ты ли тот герой, который убил разбойников, напавших на днях на семью Готье?

   Ответить Сергей не успел: в вестибюль вошел молодцеватый дворянин лет тридцати в наряде то ли тореадора, то ли гондольера, встал перед дамой и вальяжно сказал:

  – Умеешь ты удивить, Марго. Весь зал смотрел на то, как ты стелешься перед этим непонятным мачо.

  – А что мне было делать? Ведь вы, дюк, не соизволили даже взглянуть в мою сторону в начале бала....

  «Дюк? – торкнуло Сергея. – Неужто это де Бульон шестидесяти лет отроду?»

  – Меа кульпа, признаю, – снисходительно сказал молодец. – И теперь прошу потанцевать со мной. Очень уж ты была эротична в этом вальсе. Может и танго тебя вдохновит?

  – Эй, дружок, – намеренно через губу сказал Сергей. – Дама немного устала и сейчас отдыхает в моем обществе. Подожди своей очереди в зале.

  – Что? – оскалился дворянин и сразу стал на вид старше. Потом вытянул руку к сопернику и насмешливо приказал: – Иди на горшок, засранец. Пошел, пошел!

  – Если я правильно понял, – требовательно взглянул Берсенев на даму, – передо мной сейчас пыхтит дюк Жоффруа де Бульон? Маг Жизни?

  Марго в ответ чуть качнула ресницами, сохраняя беспристрастное выражение лица.

  – Однако по слухам, вам, монсеньор, сейчас более шестидесяти лет, – с укоризной сказал Сергей. – Не стыдно в таком возрасте домогаться молодой дамы?

  – Это Марго-то молодая? – захохотал дюк. – Мы с ней ровесники вообще-то! Но Маги! То есть можем позволить себе быть молодыми. А вот ты кто такой, непонятный дворянин? Почему тебя не берет моя магия?

  – Может, порох в пороховнице отсырел? – вызывающе улыбнулся Серж. – Да и ягоды в ягодицах подзасохли? Вероятно, быть молодым и сохранять видимость молодости не одно и то же?

  – Разница есть, – вдруг примирительно сказал герцог. – Но вы не ответили на мой вопрос!

  – И не отвечу, не ждите, – прямо взглянул в глаза магу Сергей. – Это мой секрет, позволяющий более вольно жить на свете среди вас, кудесников.

  – А если я прикажу слугам вас сейчас схватить, заключить в темницу и потом подвергнуть пыткам?

  – Очень не советую, – более жестко ответил попаданец. – На такой случай у меня еще секреты есть, и они вам не понравятся.

  – Жофрэ! – вмешалась Марго. – Отстань от юноши! Тебе не идет роль злодея. Или я тебя окончательно разлюблю!

  – Что? Сильно он тебе понравился? Эх, женщины! Все готовы променять на мгновенья счастья....

  – Эти мгновенья то, ради чего и стоит жить, – не поддалась дама. – От одних до других. Я их все помню наперечет – в том числе и те, что дал мне ты!

  – Ладно, чирикайте здесь дальше, – пошел на попятную дюк. – Тем более, что ты еще не получила от юноши полного счастья. Впрочем, мне хочется все-таки узнать ваше имя, мсье.

  – Вынужден и здесь отказать, – заулыбался Сергей. – Мы ведь на маскараде, не забыли? Вот если встретимся после него, то можно и познакомиться.

  – Ну, ты наглец, – расхохотался герцог. – Что, впрочем, достойно уважения.

  И ушел.

   Глава двадцать третья, в которой герой обрел еще одну любовницу.

   Дожидаться чардаша Марго и Сергей не стали, а тихо-мирно вышли на улицу, отыскали карету с графским гербом и вскоре оказались в уютном палаццо (именно в итальянском стиле), где вдовая графиня де Вельми продолжала тянуть жизненную лямку – впрочем не отказывая себе в многообразных удовольствиях. Когда они вдоволь поластились в совместной ванной посредством петтинга, Марго привела избранника в свою роскошную спальню и сказала:

  – Ты смог меня сегодня удивить и осчастливить. Удивишь еще раз?

  «Чем же тебя пронять, великовозрастная ты наша? – скривился Сергей. – Может приемами маркиза де Сада? Ладно, попытка не пытка». И сказал:

  – Только не удивляйся моим приемчикам. Сначала они покажутся тебе издевательскими, но потом обернутся сильнейшим удовольствием. Но если категорически тебе не понравятся, я свои экзекуции прекращу.

  – Уже удивил. Ты применишь чередование боли и коитуса?

  – В общем, да. Подними руки, я привяжу тебя стоя к балдахину.... Так. А теперь буду наказывать за блядский образ жизни. Или ты посмеешь мне сказать, что не распутничаешь?

  – Ох, да. Я такая нехорошая, распутничаю и с совершенно незнакомыми господами. Вот сейчас, например...

  – Так н-на! Получи ремнем по ягодицам! Получи, получи, получи!

  – Ай! Больно же! Больно! Больно! Полегче! Полегче, милый! А-а, а-а, а-а-а! Дай мне еще! Еще, еще! А теперь пожалей! Пожалей свою распутную милую! Ох, как хорошо! Как хорошо! Восхитительно!

   Проснулся Серж очень поздним утром, в двенадцатом часу – в той же роскошной постели и совершенно один. Когда он прошмыгнул в ванную, то мельком глаза увидел вполне одетую Марго. А когда вышел освеженным, то сразу попал в ее объятья. Впрочем, Марго тотчас отшатнулась со словами:

  – Ты колешься! Марш назад, я сведу тебе щетину в момент!

  – На меня магия не действует, Маргоша, – сожалеючи сказал Сергей.

  – Тогда жди парикмахера! Я его сейчас вызову! Жаль только, что завтрак придется опять разогревать....

   Завтрак они вкушали вместе.

  – Цени! – сказала полюбовница. – Я в восемь часов встала, но стоически ждала тебя, чтобы позавтракать.

  – И даже кофе не попила?

  – Ну, кофе с утра – это святое. Извини.

  – Что за глупости, Марго? Какие могут быть извинения? Ты у себя дома, а я – просто приблудный пес. Полакомился у тебя и был таков.

  – Категорически этого не хочу! – воскликнула Марго. – Вечером я всегда смотрю на самую яркую звезду, которая висит над восточным горизонтом. Теперь я буду ее называть твоим именем: Серж!

  – Это, вероятно, планета Юпитер, Маргоша.

  – А мне плевать: для меня она будет Серж. И точка!

  – Благодарю, милая. Но я должен отдариться. И потому назову в честь тебя целое созвездие. Астрономы называют его Кассиопея.

  – Я его знаю! – воскликнула Марго. – Оно состоит из пяти звезд и образует букву "W".

  – А в перевернутом виде это будет буква "М" – первая буква твоего имени.

  – Точно! Какой ты умный! И щедрый! И самый-самый милый!

  – Перехвалишь. Как, кстати, тебе сидится? Попа не болит?

  – Слегка. Пока ты не спросил, я о ней и не думала. Но вчерашнее удовольствие я никогда не забуду. Как и тот вальс. Где ты всему этому научился? Ведь ты в самом деле молод!

  – Это еще один мой секрет.

  – Человек-секрет. Я не удивлюсь, если ты – шпион какой-нибудь страны. Винланда или скорее Драгомирской империи.

  – Какие же секреты есть в вашем Эвре?

  – Никаких, вроде бы. Кроме истинного возраста многих магов.

  – И мест их обитания, наверно....

  – Ну, это глупости. Мы их не афишируем, но и не скрываем.

  – Где же, к примеру, живет дюк де Бульон?

  – В трех лье отсюда, в бывшем замке де Наварра, принадлежавшем королеве Жанне. Король Людовик его у нее отнял с десяток лет назад и отдал Жоффруа, у которого фамильный замок в Арденнах перехватил епископ Льежа. Так он тут и поселился, тогда и свел с нами знакомство.

  – Вас было у него много?

  – Дур пятьдесят. Рыцарши ордена «Ла фелисити». Он нас одну за другой делал своими любовницами, а мы этим страшно гордились. Но потом пустил в бой и мы стали гибнуть! Хорошо, что дюк быстро дал приказ на отступление и прикрыл со своими оруженосцами и вассалами наш отход...

  – Ты тогда не пострадала?

  – Мне отсекли правую кисть – еле удалось вырастить новую. Вот видишь границу старой плоти и новой?

  – Правда, видно, хоть еле-еле! Долго растили?

  – В общей сложности два месяца. Она еще долго у меня ныла. Вроде целая, а ноет.

  – Фантомная боль, – кивнул Сергей. – У многих после ампутации бывает.

  – Скажи, чего ты не знаешь? Молодой да ранний....

  – Не преувеличивай. Но читал я в детстве и юности много и многое запоминал.

  – Так что же ты здесь делаешь, Серж де Берс?

  – Изучаю нравы Франконии, видимо. Познакомился бегло с разбойниками, купцами и некоторыми аристократами. А если серьезно, то я по натуре путешественник. Проехал половину Драгомирской империи, половину Франконии, а в мечтах хочу переплыть Западный океан и постранствовать по той стороне земного шара.