Текст книги "Параллельный мир (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Подходи, народ честной! – стал голосить офеня. – Глаза разувай, но руками не замай! Я товары покажу и о каждом расскажу. Вот стальные ножи, на все случаи годны: резать репу и морковь и капусту и свекровь – коль бабища эта стара выкобениваться стала! Если ножик затупится, сей брусочек пригодится: сделан он из наждака, точит сталь на раз иль два..... А вот это ножницы – для умелой модницы! Ими ситчик можно кроить, чтоб красиво платье сшить, ногти ровненько обрезать да и волосы остричь. А вот иглы разные, острые, пролазные! Только я предупреждаю: вставить нить – задача непростая. Надо нитку послюнявить и в ушко чуть-чуть направить..... В общем, та же свекровь, чьи глаза притупились, нитку будет день вдевать да так и отступится. Но, но, но, но.... Есть спасение одно! Вот волшебные очки: на нос надеваются и мельчайшие предметы к глазу приближаются.....

– Погоди частить-то, – прервала коробейника Арина на правах хозяйки территории. – Ты про ситчик говорил..... А есть ли он у тебя?

– Есть, как не быть, – состроил "Емельян" обиженную рожу. – И белоземельный есть и чернопольный..... Вам какой показывать?

– Кажи все что есть, а мы уж выберем поди, – велела Арина.

Миша залез в среднюю часть короба, где лежали два рулона ситца, вытащил их на свет божий и немного развернул.

– Вот, можете даже пощупать его тихонько – но по грязным по рукам буду бить нещадно сам!

Бабы тотчас сгрудились над тканями и стали их осторожно трогать. В глазах их появилось умильное выражение: видно, они уже представили себя идущими в новом ситцевом платье в соседнее село на какой-нибудь праздник..... Однако вскоре улыбки их завяли, а бойкая Арина тут же спросила офеню:

– Как звать-то тебя, купец?

– Емельяном нарекли при крещении, – солидно сказал Миша.

– Емелюшка, значит.... – заулыбалась Арина. – Далеко ты этот ситчик купил?

– На Макарьевской ярмарке, – не стал скрывать Миша.

– Ахти как далеко! – загомонили бабы.

– Цыц, бабоньки! – прервала их Арина и продолжила свой хитроумный допрос: – А как ты, Емелюшка, в нашем краю оказался?

– На судне поднялся, с бурлаками, – стал сочинять Миша. – У Макария-то эти товары почти по себестоимости люди берут, а чем дальше в Расею заберешься, тем больше им цена.

– Решил, значитца, нажиться на нас, горемыках? – строго спросила Арина. – Тогда ты зашел не туда, тебе в Кирицы идти надоть. То село богатое..... Правда, тамошних баб ситчиком вряд ли удивишь, да ничо, полегоньку расторгуешься.....

– Неужто у вас в деревне совсем нет денег? – спросил Миша удивленно. – Я готов вам уступить малехо.....

– А почем ты хотел торговать этот ситчик? – спросила Арина.

– У меня есть торговый прием, – важно пояснил Миша. – Сначала цену мне говорит покупатель, а потом я начинаю с ним торговаться. Вот скажи, Арина Васильевна, какой ситчик тебе приглянулся?

– Чернопольный, с красными цветочками, – сказала баба, чуть краснея.

– И сколько денежек ты готова отдать за аршин?

– За отрез на платье отдала б, пожалуй, тридцать копеек.....

– То есть по десять копеек за аршин, – констатировал Миша и принял задумчивый вид. (Задумался же он о том, как не обидеть этих бедных людей и отдать полюбившийся им ситчик). А потом сказал: – А, ладно, сам-то я за восемь копеек его покупал, так что буду все же в прибытке. Бери, Арина Васильевна. Только как ты его без ножниц кроить-то будешь?

– Авось скрою, не в первый раз шить платье буду.

– Я тебе ножницы за пять копеек уступлю, – бери, дешевле ни у кого не купишь. А ты потом сможешь их соседям попользоваться давать – за какую-нибудь услугу. Бери!

– До чаго ты липок, Емеля! Давай уж свои ножницы.....

– А иголок и ниток и пуговичек тебе, значит, не надо? За все две копейки возьму!

– Да ты готов все деньги у меня выманить! Возьму это, а ты еще чего в своем коробе найдешь

оченно нужное....

– Побойся бога, Арина Васильевна! Ужель не видишь, что я в убыток себе торгую?

– Так-то цены у тебя, и правда, невысокие. Но сорок копеек – деньги для меня немалые.....

– Не сорок, а всего тридцать семь. Так ведь мужик твой, говоришь, бурлачит? А бурлаки, я знаю, хорошо за ходку зашибают.....

– Это ты, офеня, деньги с нас сшибашь влегкую, а мой Егор за них здоровьем платит! Придет на побывку-то, да ночью все стонет, стонет.....

– Разжалобила ты меня, Арина Васильевна! Дам я тебе, так и быть, скидку в две копейки. Только чтоб когда я обратно через вашу деревню пойду, ты меня уже в обновке встретила да щами накормила.....

– А потом спать уложила! – не удержалась от язвинки другая молодуха, державшаяся поблизости от Арины.

– Цыц, Катюха! – взъярилась Арина. – Я не посмотрю, что ты у меня в подругах да за такие слова за волосья оттаскаю....

– Арина Васильевна! – встрял Миша. – Ты с покупками закончила? Тогда отойди в сторону, дай другим бабенкам да сударикам к товарам подойти. Вот, к примеру, ты Катерина, на что нацелилась?

Место ночевки Емельяна определила та же Арина Васильевна. Но не в своем доме, а у той самой знахарки, жившей одиноко. Естолья позвала нежданного постояльца в избу, но Миша рассудил, что в июле вполне можно переночевать в сенях и прилег на лавку, а голову положил на приставленный к лавке короб. Естолья посмеялась над городским жителем и принесла два каких-то шобана: один на подстилку, второй – для укрытия. Миша тотчас вообразил, как в «шобанах» кишат клопы и блохи, но старая баба ходила мимо туда-сюда, и ему пришлось улечься «по инструкции». Сначала он ждал атаки насекомых, но ничего не чувствовал, а минут через пять ему стало так уютно, что он быстро заснул.

Проснулся Миша под крик "третьих" петухов, то есть с восходом солнца. Странно, но "первых" и "вторых" петухов (около часа и двух ночи) он совершенно не слышал, а "третьих" воспринял как звук военного горна. Но все же промедлил с подъемом и правильно сделал: спустя час (?) его растормошила Естолья и позвала на "заутрок". Миша мигом вскочил с лавки, вышел на улицу к бочке с водой (стоявшей под лотком, идущим с крыши) и поплескал из нее себе на лицо, освежаясь. После расчесал кудреватые волосы гребешком, ощутил себя пригожим молодцем и пошел в избу. В "красном" углу на деревянной столешнице были выставлены блюдо с пареной репой (?) и блюдо с горкой горячих ржаных блинов, а также два керамических кувшина и две пустые кружки возле них.

– Ты што будешь пить, Емеля, – спросила Естолья, – молоко козье али квас?

– Спасибо за угощенье, тетя Естоля, – сказал уважительно Миша. – Прости меня, но я к козьему молоку не привычен. А нет ли у тебя кипятку?

– Щас посмотрю. Я седни поставила в печь горшок с водой, собралась щи варить, но еще не заправила..... Вот как раз закипела....

– Отлей пару кружек. Я сделаю в них чай – для себя и для тебя. Попробуешь, может и понравится?

– Што еще за чай?

– Увидишь. У меня в коробе чего только нет, найдется и заварка для чая.... А еще у меня есть халва к этому самому чаю....

Через пять минут Миша с блаженным видом стал отпивать ароматный час из кружки вприкуску с персидской халвой, завернутой в горячий блин, а Естолья смотрела на него как на хитроумного фокусника, но сама пить горячущее питье опасалась.

– Ты в блюдце, в блюдце чаю-то налей, – смеясь, советовал Миша – Я к горячему чаю привычен, а тебе лучше тепленьким пока обойтись. Если понравится – я пачку чая оставлю да и халву тоже.....

И вот коробейник "Емеля" вышел, наконец, за околицу деревни Никитино. Какое-то время его сопровождала стайка ребятишек, возглавляемая Арининой Натахой, но, дойдя до какой-то незримой границы, они порскнули назад. Миша посмотрел им вслед, Натаха вдруг оглянулась, и он помахал ей рукой, оставшись доволен – ритуал прощанья соблюден.

Глава восемнадцатая. Торг в Кирицах

В Кирицы Миша попал лишь на другой день, так как на пути его встретилась еще две деревни под названьем Малые Гулынки и Засечье и их жители офеню перехватили. В итоге дешевого товара в его коробе осталось немного.

"Не беда, – решил Миша. – В богатых Кирицах остальной товар, наверно, пойдет. Авось, на ноль по доходам/расходам выйду.....".

Оптимизм его поддерживало еще то обстоятельство, что день этот пришелся на воскресенье – последнее перед днем Ивана Купалы. Соответственно, торговая деятельность в Кирицах оказалась близка к пиковой.

Торги велись на северной окраине села, недалеко от усадьбы заводчика Боленса, владельца зеркальной фабрики. Торжище представляло собой площадку из мощных плах размером 10х40 метров. По воскресным дням сюда сходилось и съезжалось до нескольких сот покупателей, которых обслуживал с десяток постоянных коробейников. "Емельяна" здесь совсем не ждали, и стоило ему ступить со своим коробом на торжище, как к нему мигом подскочил разбитной малый, подручный коробейников.

– Ты кто таков? – задиристо стал вопрошать он. – Откель явился и что за товар у тебя?

– Звать меня Емелей вот уж с неделю, – громко стал ораторствовать Миша, апеллируя больше к публике. – Товар мой первоклассный для девушек прекрасных! Шали пуховые, платки шелковые, кисейные да муслиновые, ситчик белопольный и черногрунтовый, пряжа махровая, пуговки разноцветные, бисер перламутровый и стеклянный..... Подходи, налетай, рупь заветный доставай! Десять лет не было такого товара в Кирицах и еще десять лет не будет. Кто не успел, тот опоздал!

– Что ты тут раскричался? – взъярился малый. – Иди отсель, покуда цел!

– Ты пошто коробейника от нас гонишь? – степенно, с грозными нотками в голосе, спросил богато одетый и вальяжный мужик. – Я желаю посмотреть на его товар, вдруг он и вправду хорош и моей дочери глянется. Иди сюда, Марфуша, посмотри внимательно на товары этого Емели – может, выберешь что ко дню Ивана Купалы?

Миша мигом распотрошил свой короб и стал раскладывать перед перспективными покупателями свои богатства – конечно, с прибаутками. Глаза Марфуши разгорелись, а пальчики перебирали то платки, то шали оренбургские, то пуговки с бисером. В итоге она набрала товаров на очень значительную сумму, отец же ее оплатил все, не моргнув глазом – то ли скотопромышленник это был, то ли тоже торговец, только зерном..... А место этих богатеев заступили покупатели новые, а за ними еще новее. Через три часа такой торговли короб Емели оказался почти пуст – притом, что в этот раз цены он совершенно не сбавлял. Единственной непроданной вещью оставалась небольшая изящная белая чалма, украшенная пластинкой лазурита и глазоподобным пером павлина.

Он уже собрался уходить с рынка, как вдруг увидел пару молодых дам, одетых в дворянском стиле (приталенные платья в пол, совершенно новомодные жакеты, кружевные зонтики от солнца....), которые неспешно шествовали от коробейника к коробейнику и что-то уже прикупили, передав товары в руки следовавшему за ними слуги. Емеля в цепи торговцев был, конечно, последним и терпеливо ждал своей очереди (сняв к чертям свой плебейский лакированный картуз). И вот высокородные покупательницы оказались перед ним. Стремительным движением рук Миша достал со дна короба чалму, протянул ее с поклоном надменной белокурой диве и сказал:

– Прекрасная ханум! Я знал, что эта чалма дождется своей покупательницы. Наденьте ее на свою изящную головку и посмотрите в глаза любому мужчине на этом торжище – там отразится искреннее восхищение Вашим необычным обликом. Так же будут поражены ваши поклонники и соперницы на ближайшем маскараде в той или другой из наших столиц!

Блондина в ответ на его тираду непроизвольно рассмеялась, повернулась к спутнице и сказала:

– Cousin! Look what a clever merchant! (Кузина! Как ловок этот торговец!)

– Ledy! – встрял в разговор Миша. – I speak English. Please Speak to each other in French. (Леди! Я говорю по-английски. Прошу вас говорить между собой по-французски.)

– Вот как! – обернулась к нему первая дама. – А для чего, разрешите спросить, Вам знание английского языка?

– Мы вступаем в эпоху технического прогресса, фэйр леди, – пустился Миша по волнам красноречия. – И Англия в настоящее время возглавляет этот прогресс. Там уже появились паровозы и пароходы, на очереди автомобили и аэропланы. Тот из россиян, кто сумеет освоить английские технические премудрости и воплотит их на русской земле, станет богат и знаменит. А разве не к этому должен стремиться всякий способный молодой человек? Первым же шагом на этом пути должно стать освоение английского языка. Я этот шаг уже сделал, на очереди шаг второй....

– И что это будет за шаг? – с неподдельным интересом спросила блондина.

– Сколачивание некоторого капитала, потребного для поездки в Англию и жизни там без особых лишений. Чем я сейчас и занимаюсь.....

– Далеко ли до исполнения Вашей второй мечты? – улыбаясь, спросила дама.

– Увы, коробейничать мне, видимо, придется не меньше года. Но капитал понемногу растет.....

– Желаю осуществления Ваших планов, – серьезно сказала молодая дама. – И для того, чтобы Вам чуточку помочь, я, конечно, куплю эту чудную чалму. Во сколько Вы ее оценили?

– Около рубля, сударыня. Впрочем, такой прекрасной леди я желал бы отдать ее бесплатно!

– Нет, нет и нет! – воскликнула дама. – Я заплачу за нее пять рублей! Пусть эти деньги приблизят исполнение вашей мечты. Как, кстати, Ваше имя?

– Емельян Галанин, бьютифул леди. А кого мне теперь можно будет благодарить в душе?

– Я Патриция Боленс, дочь владельца местной фабрики зеркал. И я, конечно, не имею права на титул леди, так как мой отец вовсе не лорд и даже не дворянин.....

– Как я слышал, в Англии теперь слова "леди энд джентльмены" применяют ко всем приличным людям – в том числе не имеющим дворянских титулов.....

– Но наш род и к Англии не имеет отношения, так как прадед – выходец из Голландии.....

– А-а.... Теперь понятно, почему Вы так прекрасны, Патрисия..... Голландки – признанные красавицы Европы. Это даже наш царь Петр отметил, когда познавал в Голландии и Англии основы корабельного дела......

– А Вы умеете петь дифирамбы женщинам, Емельян. К тому же красотой и ростом не обижены. Наверно, немало девушек грели на своей груди?

– Ни одной подобной Вам у меня в объятьях не было.....

– А хотелось бы объять?

– Очень, Патрисия.....

– Хм.... Через неделю будет день Ивана Купалы. Вы ведь обычно его празднуете?

– Вы не поверите, но еще не доводилось.....

– Вот и мне не доводилось. А хотелось бы в этот раз поучаствовать..... Может быть, и Вы к нам наведаетесь?

– Постараюсь прибыть, шери леди.

– Только прийти надо накануне, в день Аграфены, хотя бы к вечеру.

– Спасибо что предупредили, Патрисия.

– Тогда до встречи через неделю, Емельян.....

Глядя вслед изящным дамам, Миша стал себе дивиться.

– Ну, по кой черт я распушил перья перед этой Патрисией? Хороша, даже великолепна эта дива, но зачем я надумал ее соблазнять?

– Затем, – оборвал его внутренний голос. – Такова мужская натура: увидел красавицу – соблазни ее! Или ты хочешь уподобиться чахлому интеллигенту в известном анекдоте, который сетовал: есть кого, есть где, есть чем, а зачем?

Тут он спохватился, что напрасно тянет время и, помня о своих недоброжелателях-офенях, перенес себя из укромного места на Макарьевскую ярмарку, оставил в ломбарде короб и пистолет и вышел из игры. Заработок его по сравнению с прежними доходами показался почти смешным. С другой стороны поиметь за три дня двадцать тысяч рублей не так и хило.

Глава девятнадцатая. Ночь, наполненная страстями

В назначенный день Миша обрядился в подобие запорожца: красные атласные шаровары, белая шелковая рубашка, а на ногах вместо чувяк – черные кроссовки. Прихватил он с собой и белый бешмет – на подстилку, если вдруг случится оказия. Подумав, явился на ярмарку, забрал из ломбарда пистолет и сунул его во внутренний карман бешмета. В Кирицы он намеренно явился к закату солнца – надеясь, что Патрисия будет уже близ точки кипения из-за неявки коробейника Емельяна, а то и вовсе уйдет, опасаясь участвовать в прыжковых развлечениях у костра. Хрен он угадал: Патрисия вполне освоилась в кругу селян и, более того, была в центре внимания. Вот один молодец уговорил ее прыгать с ним через костер, и получилось у них вполне лихо. А вот другой парнище подхватил панну на руки и побежал с ней и прыгнул через веселое пламя – сам штаны подпалил, но девичье платье от огня уберег. Таким же макаром веселилась и кузина Патрисии, имя которой Миша не удосужился узнать. "Этак меня совсем ототрут от избраной зазнобы, – насупился Миша. – Надо что-то предпринимать......"

– Эй, парни! – крикнул он. – А давайте прыгать на спор через самый высокий костер? Награду победителю пусть придумают девушки. Придумаете, красавицы?

– А чего тут думать? – откликнулась вдруг кузина. – Если и вправду высоко кто прыгнет, такому удальцу и поцелуя не жалко. На выбор победителя!

– Тогда подбросьте дров в костер! – крикнул Миша. – Пусть до груди достает, а то и выше!

Парни стали раскочегаривать костер, глядя с опаской на взвившееся вверх пламя, а Миша пошел вокруг костра, выбирая две площадки – толчковую и приземления. На школьных уроках физкультуры он вполне освоил фосбери-флоп, причем в отсутствие тренера подростки нередко выпендривались: убирали поролоновые маты и завешали прыжок посредством сальто, с приземлением на ноги. Часто падали при этом, но страховали друг друга и потому серьезных травм удавалось избегать. Миша обычно оставался на ногах и очень этим гордился.

Наконец, он нашел подходящую площадку и уже собирался отойти в сторону, дожидаясь своей очереди, как был ухвачен за руку.

– Так вот же он, коробейник Емеля! – торжествующе воскликнула та самая кузина. – Ну-ка пошли на расправу!

И потянула Мишу к стоящей поблизости Патрисии.

– Оставь его, Абигэл, – с язвинкой заговорила Патрисия. – Емельян ведь человек деловой: весь день улаживал где-то одни дела, а теперь явился сюда и снова взялся за дело – выискивает, где ему ловчее через костер будет прыгать. Ты ведь надеешься всех перепрыгнуть, Емельян?

– Ты так ловко через него перепрыгивала, Патрисия, что мне тоже захотелось, – смиренно заговорил Миша. – Что касается соревнования, то в любом его виде я признаю только первое место. Поправьте меня, шери леди, если я не прав.

– Прав ты, Емеля, прав, только одно не учитываешь: женские сердца капризны. Поэтому мы не всегда бежим в объятья победителей, а часто идем утешать побежденных..... Впрочем, к черту рассуждения – вот прыгает первый претендент на девичий поцелуй!

Первый прыгун сиганул вполне стандартно, шагово, и хоть старался подпрыгнуть повыше, но пролетел через костер и что-то себе подпалил. В итоге следующие прыгуны сочли необходимым обливаться водой перед прыжком. Однако высоты их прыжкам эта мера не прибавила – тем более что все они прыгали в той же самой манере. Наконец, очередь желающих прыгнуть закончилась, и к точке заранее намеченного разбега двинулся Миша. К нему подсунулся было доброволец с ведром воды, но Миша его остановил.

– Ну-ну, – сказал парень насмешливо. – Спорим, ты без шаровар сейчас останешься?

– Без башки – может быть, но шаровары обязуюсь оставить наследникам целыми, – сказал Миша. Затем перебрал ногами, приноравливаясь и начал медлительный разбег. Вот уже край высокого (в рост) костра, а вот и толчок левой ногой. Тело пошло вверх спиной, достигло намеченного апогея (метрах на двух), ощутило жар пламени, но тут ноги пошли на сальто и ударились ступнями о почву. Устоять на них в этот раз не удалось, и Миша брякнулся наземь.

С криком "Емелюшка!" с двух сторон к нему бросились кузины и стали тянуть с земли, покрывая его лицо поцелуями и орошая его же слезами.

– Уймитесь, дамы, я сейчас наглотаюсь ваших слез и захлебнусь! – урезонил их Миша и встал на ноги вполне самостоятельно.

– Ты герой, Емельян! – с жаром сказала Патрисия. – Как красиво ты взлетел над костром! Никогда такого прыжка не видела! И свой поцелуй ты заслужил!

После этих слов она плотно обняла Мишу за плечи и впилась губами в его губы. Секунд десять длилось их прилюдное безумие, но вот она оторвалась от него, хрипловато рассмеялась и сказала вполголоса:

– Весь день я злилась на тебя, коробейник, и дожидалась лишь для того, чтобы излить эту злость в словах. И вот я с тобой уже целуюсь, ощущая небывалое счастье!

– Эй ты, прыгун! – раздался голос рядом. Миша резко повернулся и увидел перед собой того самого мощного парня, что прыгал через костер с Патрисией на руках.

– Думашь, ты всех одолел? А давай бороться? Или кулачный бой устроим? Выдюжишь против меня?

Миша поступил интуитивно: схватил парня за ключицу и привычно защемил соответствующий нерв (еще одна школьная развлекуха). Парень тотчас полуприсел и застонал:

– Аяяй! Ты что делашь? Отпусти!

– Попроси даму, чтобы она за тебя вступилась! – велел Миша.

– Ууй! Больно-то как!

– Проси!

– Добрая панна, вели ему меня отпустить!

– Только при условии, что ты от Емельяна отстанешь! – резким голосом сказала Патрисия.

– Отстану, только пусть отпустит!

– Ну, иди, – разрешил Миша и отошел на всякий случай к Патрисии.

Парень выпрямился, взглянул на ушлого коробейника с лютой злобой, но ничего не сказал и исчез из виду. Патрисия обняла Мишу за талию и молвила, глядя влюбленными глазами снизу вверх:

– Ты – любимец богов, Емелюшка! И мой любимец тоже. Пойдем отсюда куда-нибудь.....

– Хорошо. Только вот найду свой бешмет, – ласково ответствовал Миша и пошел вокруг костра.

– Я пойду с вами, Пэт, – сказала вдруг кузина.

– Мы будем целоваться, Абигэл, – мягко урезонила ее родственница.

– Ну и целуйтесь, – фыркнула кузина. – А я вас буду караулить. Вдруг этот амбал вас выследит и еще дружков с собой приведет?

– И ты нас сумеешь защитить? – засмеялась Пэт.

– По крайней мере, я так заверещу, что за версту будет слышно!

– Нет, – сказала Патрисия.

– Пусть идет, – попросил вернувшийся с бешметом Миша. – Это предохранит нас от излишеств.

– Какой ты разумник! – возмутилась Пэт.

– Абигэл без нас могут обидеть, – возразил Миша.

– Рррр! – гневно зарычала Патрисия. – Мой пыл наполовину пропал!

– Я тебе его верну, – шепнул ей на ушко Миша. – Гарантирую!

Через полчаса, заполненных частыми сладостными поцелуями и тисканьем на ходу всех прелестей Пэт, Миша нашел уютное местечко на берегу пруда, под старой ракитой, и, нарвав с нее ветвей, устроил ложе для своей возлюбленной. Тут пригодился, наконец, бешмет, который Миша таскал на своих плечах и бесконечно поднимал с земли после поцелуев. Абигэл закуталась к тому времени в две шали (свою и Патрисии) и прислонилась к стволу соседней ракиты. Ну, а бывший Ботан, а ныне сексуальный террорист Емеля приступил к более внятному распалению голландской красавицы.

Наступил миг, когда его ладони, гладившие и мявшие объемные обнаженные "фессэ" лежащей на его теле Патрисии, добились сладострастного эффекта, и ее лоно стало наползать на давно торчащий из-под шароваров "ствол" – как вдруг рядом раздался вскрик Абигэл! Миша резко свалил с себя деву, поддернул шаровары, схватил упрятанный под корень ракиты пистолет и, вскочив на ноги, вгляделся в ночную мглу. Под соседней ракитой шевелился с рычаниями какой-то клубок, а рядом оглядывали окрестности два парня. Вот они обернулись на шорох, увидели Мишу и сделали движение к нему навстречу.

– Стоять! – заорал Миша, направив на них пистолет. – Стреляю не раздумывая!

– Врет, – неуверенно сказал один из парней. – Это у него просто пугач.....

– Хочешь проверить?! – продолжил ор студент. – У этого пистолета два ствола, по пуле на каждого из вас! А того, что пытается изнасиловать Абигэл, я просто загрызу! Ну! Пошли к ебене фене и стервеца этого забирайте! Считаю до трех и стреляю первого! Раз.... Два....

Из клубка вырвался третий парень (тот самый здоровяк) и, схватив своих дружков за руки, повлек, что-то бормоча, за собой в лесную чащу. С земли поднялась Абигэл и бросилась в объятья пришедшей в себя Патрисии.

– Пэт! Я знала, что не зря пойду с вами! – говорила кузина, смеясь и плача. – Этот урод увидел меня первой и сразу набросился! Как от него разило потом и еще брагой! Я хотела его укусить, но побрезговала! А он всю меня истискал! Даже "туда" пролез, скотина! Правда, только пальцами, – спохватилась Абигэл. – Но если бы не Емельян, то быть бы мне обесчещенной.....

– Я думал, что слышу каждый шорох в лесу и ничего не услышал, – раскаянно признался Миша.

– Я тоже ничего не слышала и не видела, – добавила Патрисия и тихонько засмеялась.

– С вами все понятно, – махнула рукой Абигэл. – А вот я, наверно, задремала..... Пойти еще, что ли поспать? Эти гады, наверно, не вернутся.....

– В ночь Ивана Купалы положено купаться, – сказал вдруг Миша. – Вы умеете плавать?

– Меня отец научил, – сказала Патрисия.

– А меня нет, – призналась Абигэл. – Так что я на бережку посижу и еще вас покараулю.

– Хорошо, – сказал Миша. – Вот тебе пистолет. Нужно будет выстрелить – взведешь этот курок и нажмешь на этот крючок. Я тотчас из воды выскочу.

– В платье мне плавать не хочется, – сказала Пэт Мише вполголоса, – а рубашки ночной у меня, как ты знаешь, нет.

– Мы будем плавать обнаженными – как плавали когда-то в Эдеме Ева и Адам, – постановил Миша. – Или ты меня все еще стесняешься?

– В воде, да еще ночью ты меня и не увидишь, – засмеялась Пэт.

– Тогда я закрою глаза и включу свое воображение, – хохотнул Миша. – А ты тем временем подплывешь и обнимешь меня сзади.....

– Почему сзади?

– Объятье со мной спереди чревато тем самым бесчестьем.....

– Слово "бесчестье" удивительно похоже на слово "счастье" – ты не находишь, Емелюшка?

– Ох, Патрисия, как ловко ты играешь словами..... Ну, что, кто пойдет в воду первым?

– Конечно, ты. Только плыви потом вдаль, а поворотишь, как я крикну.....

Услышав желанный вскрик, Миша сделал в воде кувырок и поплыл к берегу. Водица была что надо: освежала, но сильно не холодила. У берега он увидел кудрявую голову Патрисии и гребки ее рук к нему – в стиле, напоминающем брасс. Миша резко ускорился, применив баттерфляй, но метрах в пяти от цели повернулся на спину и стал подгребать плавно. Уткнувшись головой во что-то мягкое (тити?), он опустил ноги и, подрабатывая чуть-чуть руками и ногами, изобразил собой столб. Тотчас его обхватили ее нежные руки и мягкие ноги, к туловищу прильнули тити и живот, а к уху – ее губы, которые прошептали:

– Ну вот, твоя мечта сбылась?

– Первая мечта, первая, – прошептал ответно Миша.

– Есть и вторая? – хихикнула Пэт.– Какая же?

– Обнять тебя точно так же.....

– О, какой ты хитренький! У тебя и обнимать-то нечего, одни плечи да задница, а у меня ого-го!

– Вот это "ого-го" я и хочу понежить.....

– Адам с Евой тоже с таких игр, наверно, начинали.....

– Ты совсем забыла библию, – "возмутился" Миша.– Там были еще яблоня и змей-соблазнитель.....

– Тебе никакого змея не надо, Емелюшка, ты можешь быть един в трех ипостасях: змей, яблоко и Адам. И я говорю тебе: обними меня так, как тебе хочется.....

И вот его руки скользнули ей под груди и сжали их, потом одна из них скользнула на мягкий животик и устроилась, наконец, в межножии. Мужской атрибут окончательно проснулся и стал тоже искать местечко потеплее. Когда он его почти нашел, Патрисия вывернулась из страстного захвата, деланно возмутилась и, положив руки ему на плечи, спросила затаенно:

– Ты любишь меня, Емелюшка?

– Очень!

– Очень, очень?

– Очень, очень, очень! – со всей будоражущей его страстью заверил Миша.

– И я тебя люблю, мучитель мой долгожданный! – простонала Пэт и, полностью обняв желанного мужчину, приняла инструмент любви в свои недра.

.

Глава двадцатая. Блокировка

Пережив любовное приключение с Патрисией Боленс (Какой восхитительной была гамма ощущений от секса с влюбленной девой!) Миша вновь отлучил себя от "Параллельного мира". Ему было неловко перед этой милой девушкой: будущего с ней он для себя не видел, а наведываться к ней на манер "почтового ямщика" (Когда я на почте служил ямщиком....) было стыдно. Но в начале нового учебного года он в очередной раз ощутил себя скучающим на студенческой вечерушке, вспомнил яркие эмоции в "Параллельном мире" и решил вновь в него окунуться. Тем более что "финансы запели романсы". Осталось выбрать куда и в качестве кого.

– А не посетить ли мне, в самом деле, Англию? – осенило Ботана. – С целью понять, насколько там продвинулось дело комбинированной цивилизации.....

Сказано – сделано. Через час Миша стоял на площади Черинг кросс (ставшую позднее Трафальгарской), одетый нейтрально, в черных тонах: то ли небогатый сквайр, то ли преуспевающий ремесленник. Стоял и смотрел на кипящую вокруг жизнь столицы Англии. И чем больше смотрел, тем мрачнее становился. Ибо прогресс шел здесь семимильными шагами. Вот ползет вагон конки, но вместо лошадей его движет миниатюрный паровозик. Вот едет вереница велосипедистов и велосипеды у них не какие-то архаичные (с огромным колесом и маленьким), а похожи на модели 20 века. А вот из-за угла появился автомобиль (полуоткрытый все же) и вовсе не паровой или бензиновый, а, вероятно, на спирту – очень уж выхлоп у него специфический! Причем шины авто явно резиновые. Они что, наладили поставки каучука из Бразилии? Ведь не может быть, чтобы уже так развили нефтехимическое производство?

А это что так трещит? Мотоцикл! Да еще с такими залихватскими рулями! А пахнет от него тоже спиртом. Из чего же они его гонят? Из картошки? Впрочем, какая разница – главное, что встали на правильный путь. Долой бензин, да здравствует этанол! Да-а, бедная Россия..... Пока у нас ручки со стальными перьями внедряют, самовары и зажигалки, здесь создают полноценную промышленность! Не удивлюсь, если у них уже строятся броненосцы с гребными винтами и дальнобойными нарезными пушками, да и армию они перевооружают вовсю. Интересно, сможет ли с ними бодаться уже революционная Франция.....

А впрочем, революционная ли? Может, в ней взятия Бастилии и не было? – озадачился Ботан. – Надо бы проверить. Администрация!

– Что желаете, Емельян?

– Желаю попасть в Париж, в Латинский квартал.

Мгновенное замутнение сознания и вот он стоит на перекрестке двух узких улочек, в домах которых цокольные этажи (как и ныне) сплошь отданы под магазинчики и кафе. Надписи были на незнакомом Ботану французском языке, но вдруг перед ним замаячил очередной транспарант: – Перевести на русский?

– Приятное новшество, – сказал Миша и добавил: – Переводить по мере моей заинтересованности. А разговорную речь вы перевести сможете?

– Конечно, Емельян. И даже перевести титрами речь вашу: с русского на французский.

– Вот подарок так подарок! – оживился Миша. – Так бы и в реале сделать. А то туристы мучаются.....

Ответа от незримого подсказчика он не дождался.