Текст книги "Параллельный мир (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Хм, – сменил тон Лев Кириллович. – Значит, ты тоже дворянин.... Но почему занимаешься делами, пристойными лишь простолюдинам?

– Это типично российское предубеждение, – скривил губы Миша. – В европейских странах профессионалов давно научились уважать. Тем более, когда они внедряют в быт последние достижения наук.

– Достижения наук? Это каких же? – засомневался молодой Разумовский.

– В данном случае механики и термодинамики, – строго информировал Миша. – А сейчас я собираюсь сделать в этом доме электрическое освещение на основе гальванохимии или электромагнетизма. Еще не решил....

– Где же этакие науки преподают? – выкатил глаза на лоб Лева. – Я учился десять лет назад в Геттингене и ничего такого не помню. Кроме механики Ньютона....

– Я учусь в университете города Кембридж, – сообщил Миша, внутренне посмеиваясь. – Как раз в том, где Ньютон был профессором. Впрочем, я взял академический отпуск на год – для того, чтобы заработать денег в России. Потом свое ученье я продолжу....

– Куда подевался твой ломаный язык и акцент? – спросил вдруг Лев Кириллович.

– Я говорю так с людьми пожилыми, – не моргнув глазом, "признался" Миша, – которым трудно поверить, что англичанин может хорошо освоить русский язык. Вы же кажетесь мне человеком вполне современным – так для чего мне перед Вами притворяться?

– Вот отец удивится этакой метаморфозе.... – хохотнул Лев.

– Я прошу Вас ничего Кириллу Григорьевичу не говорить, – твердо произнес Миша. – Пусть его картина мира останется незамутненной.

– Ладно, пока промолчу, – согласился молодой человек. – А ты зато расскажи мне подробнее о своих новинках, особенно о новом способе освещения....

– Хорошо, я расскажу, – стал покладистым Миша. – И кое-что могу показать: например, электрическую батарею и дугу света, которую с ее помощью можно создать....

Глава одиннадцатая. Приглашение на бал.

К обеду Лев Кириллович настолько пленился своим новым знакомцем, что предложил составить ему компанию на балу, который давал в своем особняке в Кунцеве известный царедворец Лев Нарышкин, приехавший в Москву со всем семейством на новогодние праздники. Майкл выразил понятные сомнения в уместности присутствия на семейном празднике никому не известного персонажа, но бравый полковник только махнул рукой:

– У Льва Александровича на балах кого только не бывает! Он готов обласкать любого дворянина, будь тот из Вышнего Волочка или с Камчатки. А уж английского сквайра да с моей рекомендацией и подавно примет как родного!

– Когда Вы намереваетесь туда ехать? – спросил Миша.

– Назначено к шести. До Кунцева отсюда более шестнадцати верст. Не беда, в санках мы за час домчим – если помех в пути не будет. Сейчас самые морозы стоят, но я выдам тебе шубу бобровую, а в санях есть медвежья полость – авось не замерзнем. Заночуем же там, ибо я намереваюсь напиться допьяна. Да и Лев Александрыч не отпустит, наверняка в вист предложит сыграть, а то и банчок метать. Только вот для бала тебе надо бы переодеться, но одежда из моего гардероба будет явно маловата....

– Не беспокойтесь, Лев Кириллович, у меня есть с собой приличный фрак, – заверил Миша.

В половине пятого он вновь вошел в ту самую гостиную (через выход-вход в "Параллельный мир") и на этот раз поразил Льва Кирилловича своим обликом:

– Да Вы, оказывается, записной модник, Майкл! Лорд, натуральный лорд! Фрак темно-синий, жилет в тон, галстук, сапожки – все безупречно! И даже успели побывать у куафюра?

– Парикмахерская недалеко отсюда, на нашей Воздвиженке, Лев Кириллович. Мотнулся туда-сюда на извозчике....

– Браво! Рядом с Вами и я окажусь в центре внимания дам, которые вряд ли отпустят нас к картежникам. Оно и к лучшему: ведь я уже в годах, пора бы приискать себе жену по сердцу. За приданым мне, спасибо батюшке и дяде, гоняться не надо.... Что ж, вот обещанная шуба, вот и шапка кунья, пошли в сани да в путь!

Первый этаж дома Нарышкиных светился всеми окнами, во втором свечи горели кое-где. Все пространство перед домом было заставлено разнокалиберными санями и каретами.

– Персон сто пятьдесят сюда съехалось, – хохотнул Лев Разумовский. – Причем, почти все родственники да свойственники. Впрочем, понятно: Лев Александрович редко в Москву наезжает, да еще с детьми. Всем охота на них посмотреть, тем более что хозяин славится хлебосольством. Посмотрю и я на своих сестриц двоюродных. Они ведь сейчас в самом соку, на выданьи....– Вы так это сказали, будто не прочь сами на них жениться, – засомневался Миша. – В Европе, правда, дворяне на кузинах нередко женятся, но здесь-то более приличная страна, Россия православная....

– Испугался за девушек? – вновь засмеялся Разумовский. – Не бойся, красавиц на Москве пока вполне хватает. Если глубже копнуть, то среди них может, конечно, вылезти какое-нибудь четвероюродное или троюродное родство со мной, но ты, надеюсь, такие браки допускаешь?

– Такие – да. Но мне недавно рассказали, что бывший фаворит императрицы Екатерины Григорий Орлов сумел официально жениться на своей воспитаннице, приходившейся ему двоюродной сестрой....

– Суметь-то сумел, – желчно сказал Лев Кириллович, – да Бог с небес все видит. Наслал он на его Катерину смертельную болезнь, от которой ее не спасли лучшие доктора Европы. А Орлов после ее смерти сошел с ума и тоже вскоре умер.

– А вот есть еще один Григорий на Руси, – не отступал от темы Миша, – про которого говорят, что его любовницами были по очереди четыре племянницы....

– Это ты про Потемкина наслушался? Так он один у нас такой герой, ему императрица все дозволяет. Полюбовниц же у него могло быть премного: почти всякая дама теряет рядом с ним голову! Уж я-то насмотрелся за шесть лет, что был у него адъютантом. Ну, хватит разговоров, вылазим из саней да разомнем ноги подзастывшие....

– А вот и Лев Кириллович, гость дорогой! – громко встретил их в обширной прихожей дородный, но подвижный барин, бросив косвенный взгляд на Мишу. – С год уж тебя не видывал, пожалуй. Боялся, честно признаюсь, не поцеловала ли тебя турецкая пуля или хуже того ядро – но, вижу, обошлось. А что это за молодец с тобой пожаловал?

– Это, дядюшка, английский дворянин и человек ученый по имени Майкл Галан. Он гостит у нас в доме по приглашению батюшки и мечтает познакомиться с наиболее колоритными русскими людьми. Вот я и захватил его сюда, ибо человека колоритнее Вас, Лев Александрович, я не знаю ни в Москве, ни в Петербурге!

– До чего же ловок ты стал на комплименты, Лева! А что же, Майкл Галан, говорите Вы по русски или по французски?

– Только рюсски говорю мал-мал, – вновь принялся ваньку валять Миша. – Но понимать Вас карашо, милорд.

– М-да-а.... Выходит, мы об английских научных и технических секретах вряд ли что от Вас узнаем, а Вы про нас многое узнать сможете. Очень удобно, очень. Только вот какая закавыка, молодой человек: нет у нас от вас никаких секретов! Мы ведь все у англичан, французов и немцев копируем. Все наше – это ваше, только с отставанием от десяти до пятидесяти лет. Компрэнэ?

– Я понимать и соглашаться, но отчасти, – возразил Миша. – Мне Кирил Григорич рассказать о паровая машина мастер Ползуноф, которую он делать двадцать пять лет назад. В Англия такая машина делать только четыре года назад Джон Уатт. Еще Кирил Григорьевич рассказать про Иван Кулибин, который придумать много изобретэни: хрономэтр, прожектэр, лифт для подъем люди с этаж на этаж, оптик телеграф, арочны мост через река Нева, а сейчас он делать водоход с колесо и якорь для плыть вверх по река. Еще он говорить про универсаль академик Ломоносов....

– Так-то оно так, так-то оно конечно, – зачастил, ухмыляясь, Нарышкин. – Три этих имени у русских всегда под рукой в споре с иностранцами. Только исключения подтверждают нашу общую практику: глядеть на запад и тянуть оттуда новшества. Вот хоть конку возьми: где она сначала появилась? В Лондоне, Париже и Бендер-Бее. Ненамного раньше нашей, на Невском проспекте, а все-таки пораньше.... Ладно, что это я здесь вас держу, в прихожей-то? Отдавайте ваши шубы моему гардеробщику и айда в гостиную, к женушке моей дебелой и детушкам младым. Без меня, без меня, ибо я должен последних гостей дождаться....

В обширной гостиной, расположенной в правом крыле Кунцевского поместья, было сейчас все же тесновато: шутка ли, вместить сто пятьдесят гостей? Дамы старшего возраста, конечно, сидели в креслах и на оттоманках, а мужчины и молодежь роились меж столиков, заставленных подносами с пирожными, конфетами, орешками и вазочками с мороженым. Казалось бы, кому нужно зимой мороженое? Но именно его на столах почти не осталось – разобрали детки безбашенные....

Лев Кириллович ухватил "англичанина" за рукав и, ловко лавируя меж гостей, предстал перед хозяйкой дома: дородной, румяной и совсем еще не старой Мариной Осиповной, чьи блестящие смешливые глаза с явным удовольствием остановились на физиономиии Разумовского.

– Вот и Левушка, наконец, изволил прибыть, – сказала она с легкой укоризной. – Можно подумать, что ты из Балашихи, от брата своего непутевого ехал!

– Вы путаете нас с Алешей, Марина Осиповна, – разулыбался Лев. – Это я пока непутевый, потому что неженатый, а Алексей уже сенатор и породил шестерых детей!

– Сена-атор.... Детей наплодил.... Вот только двух уже незаконных! Жену свою из дома выгнал, а мещанку распутную пригрел, которая на радостях ему и десяток может народить! Как, бишь, фамилии-то у деток этих будут?

– Перовские, – суховато ответил Разумовский.

– Фамилия похожа на настоящую, не то что у бастардов Сашки Голицына: де Лицыны! А поди ж ты, его Александр Александрыч царевну за себя умудрился взять, Багратион Анну. Каких чудес только меж людей не бывает! Ну, так что, когда же ты у нас нагуляешься?

– Некогда мне пока жениться, тетушка. Я ведь офицер, а сейчас война идет с турками, на которой раз-раз – и ты уже без головы! А без нее жениться не хочется: вдруг мне рябую или кривую девицу подсунут?

– Шуточки все шутишь, Лева.... Смотри, дошутишься, другая беда с тобой может приключиться: женишься лет под пятьдесят, а жена беременеть откажется. Или все же родит, да только от приятеля твоего, помоложе годами. Вот вроде этого молодца, что возле тебя с ноги на ногу переминается. Поди, сослуживец твой, поручик или даже прапорщик? И род его по лицу не пойму: то ли из Трубецких, то ли из бесчисленных Голицыных?

– Не угадали, тетушка, причем совсем. Позвольте рекомендовать: Майкл Галан, студент университета Кембридж, что в Англии. Из дворян, конечно, но не знатных. Говорит только по-русски и не чисто (В конце этого представления Миша счел за благо щелкнуть каблуками и дернуть головой).

– C,est dommage, – сказала гран-дама. – Bon par lui-meme, mais comment le marie est sans espoir.

(Жаль, – вдруг выскочил текст перед глазами Миши, и он понял, что это перевод. – Хорош собой, но как жених бесперспективен.

– Епрстэ,– офонарел Миша. – Я и не знал о существовании такой функции в "Параллельном мире"!)

– Je ne suis pas sur quil ne connaisse pas vraiment le francais,– сказал Лев и посмотрел в упор на Мишу. – Il me la dit, mais les entrangers aiment etre ruses avec nous (Я не уверен, что он действительно не понимает по-французски. Он так мне сказал, но иностранцы любят с нами хитрить).

Миша состроил недоуменную физиономию, а Марина Осиповна заметила по-русски:

– Мы хитрим не меньше иностранцев.

И спросила Мишу:

– Для чего Вы приехали в Россию, юноша?

– В Россия можно отлично зарабатывать деньги, сударыня, – ответил Миша с открытой улыбкой и поклоном.

– Ай, молодец! – рассмеялась гран-дама. – Бесстыдно и честно. А каким способом Вам удается зарабатывать?

– Я применять на практика знания, которые мне преподавать в университете, – признался "англичанин"

– Например?

– Он большой умелец по части механических устройств, – вмешался Лев.– Я потом Вам расскажу подробно, тетушка. Ибо Лев Александрович уже здесь и что-то хочет объявить.

– Что может он объявить, кроме начала бала? – проворчала дама.

Глава двенадцатая. Ботан в компании Наставницы и Ветреницы

Когда гости перебрались в бальный зал (значительно больше гостиной), и дамы расселись вдоль его стен (на те же оттоманки и кресла, принесенные слугами из гостиной и откуда-то еще, так как их хватило и для девушек), с антресолей раздалась тихая прекрасная музыка – хорошо знакомая Мише, но почему-то удивлявшая. Одновременно двери в торце зала открылись, и из них стали попарно выдвигаться домочадцы Кунцево во главе с хозяином и хозяйкой. Лев Александрович и Марина Осиповна шли по паркету легкими скользящими шагами, держа смежные руки перед собой и отведя противоположные руки в стороны. Их церемониальный выход в точности копировали молодые люди (их дети), которых набралось на три пары. В хвост этим парам тотчас стали пристраиваться гости – в том числе и Лев Кириллович, подхвативший какую-то знакомую ему даму.

Миша стоял, конечно, в сторонке и мучительно соображал, почему музыка марша кажется ему инородной – хотя по духу очень соответствует 18 веку. И вдруг вспомнил, что это за музыка: композитор Гладков, мультфильм "Бременские музыканты"!! Как так, откуда, почему?! Но чуть остыв и вернув себе способность рассуждать, Миша едва не рассмеялся: ну, конечно, это ведь один из самых легких и верных способов заработка в "Параллельном мире" – внедрение новых мелодий из более поздних времен!

Меж тем все желающие прошли, наконец, через зал и вновь расселись по оттоманкам и притулились к стенам зала. Лев Кириллович вернулся к Мише и спросил:

– Надеюсь, ты умеешь танцевать менуэты и вальсы?

– Так точно, господин полковник, – дурашливо отрапортовал Миша. – Еще танцую контрданс, экосез, англез, котильон и вальс.

– Изрядно, – кивнул головой Разумовский. – Тогда я скажу тебе две новости: печальную и бодрительную. Печаль в том, что все хорошенькие девицы и многие дамы свои танцы кавалерам уже раздали, записав их в карре – вон те книжицы, что болтаются у них на запястьях. Ну, а бодрящая новость состоит в том, что Марина Осиповна прониклась к тебе приязнью и потому изволь встать подле нее, а она будет указывать тебе на свободных в данный момент дам. Так что не подкачай, покажи себя во всем блеске....

– Так точно, – упавшим голосом сказал Ботан. – А Вас, Лев Кириллович, ждет та же участь?

– Ну, нет, – усмехнулся граф. – Мои танцы Марина Осиповна загодя расписала.

Пора сказать, что Миша недавно и впрямь освоил танцы 18 века, – поскольку "Параллельный мир" стал очень популярен и потому во всех городах появились клубы любителей старинных танцев. Предполагая, что рано или поздно он попадет на балы той эпохи, Ботан приложил немалые усилия в танцевальном искусстве – и преуспел. Во всяком случае, его преподавательница, Лиля Метлицкая, предпочитала показывать новичкам стандартные фигуры в паре с Мишей Галаниным.

Следуя инструкции, Ботан приблизился фланирующей походкой к хозяйке бала, отвесил ей изящный "менуэтный" поклон и спросил:

– Ваша светлость, позвольте мне постоять рядом с Вами?

– Ну, постой, постой, – снисходительно молвила Марина Осиповна. – Авось что и выстоишь....

В это время оркестр заиграл явный менуэт, но опять-таки далеко не старинный, а более живой и прихотливый. Через мгновенье Миша опознал "The Clock Ticks On", под который не раз танцевал с Лилей Метлицкой, повернулся к гранд-даме и, дивясь своей отваге, сказал:

– Прошу Вас, леди, оказать мне честь и пройтись рядом в менуэте.

– А ты смелый юноша, Майкл Галан. Я на балах уже редко танцую, но с тобой рискну вспомнить былое....

После чего положила руку на его подставленное запястье, вышла в центр зала и стала двигаться привычно и даже со своеобразной грацией.

Меж тем к звукам скрипок, флейт, а исподволь трещоток (!) присоединился вдруг звучный женский голос. Он был, конечно, и в оригинале менуэта, но здесь звучали вовсе не английские, а русские слова, усиленные рупором (!):

– Звуки колокольцев по ветру разносятся

Песню порождая в глубине души

Радуга цветная в небеса возносится

Ах, как зори майские чудно хороши!

Песня та прекрасная о далеких странах

Про другое время и других людей

Ветер может мне помочь, он моя охрана

Душу подбодрить и сделать веселей.

Листья то краснеют в тон ночам холодным

Или зеленеют, лишь придет тепло

Времена меняются, то закон природы

А часы все тикают нам назло, назло.

Ныне ветер стих, курантов нет напева

Жизнь в тени проходит, уютной, но пустой

В зеркале ж мне чудится молодая дева

С прежней очарованной душой.

И хоть стрелка времени целит в одну сторону

Мое сердце просит прежнего житья

И я верую ему как седому ворону

Что когда-нибудь вернусь

К вам, мои друзья.

– До чего же заунывным оказался это менуэт! – не преминула выразиться гранд-дама. – Хотя мою душу местами зацепил. Люди в годах всегда ведь хвалят прежнее житье-бытье, а вам, молодым, это, поди, как нож острый?

– Но, но, бьютифул леди, это не так! – поспешил воскликнуть Миша. – Ведь и мы через дфатцать лет пудем как вы....

– Эти двадцать лет, Мишенька, самые сладостные, уж поверь. А теперь нам остается наблюдать, как вы бездарно их тратите: то воюете с риском быть искалеченными, а то с мещанками бастардов плодите.... Или у вас в Англии с этим строго?

– Умные люди в Англии отдавать бастард фермерам и забывать о них. А самые умные любовь с простолюдием не иметь.

– Вот мерзавцы какие! – фыркнула дама и замолчала, с подозрениям вглядываясь в Мишу.

– Ваш традиция мне больше по душа! – воскликнул Ботан. – Дети невинны!

– Ну, ладно тогда, – пробурчала дама, дочь пана Закревского и казачки Разумовской, и присущий ей оптимизм вновь засиял на лице.

Тем временем отвязный оркестр под управлением явного попаданца заиграл вальс цветов из "Щелкунчика".

– Вальс танцевать ты уже научился? – живо спросила Марина Осиповна.

– Да, Ваша светлость.

– Тогда иди быстро вон к той даме, что сидит в пяти метрах, у колонны и пригласи. Ее зовут Екатерина Сергеевна Самойлова. Она здесь с мужем, но он был недавно ранен в ногу и потому не танцует. И не робей: светские дамы робких мужчин не любят, а во властных руках, бывает, тают!

– Благодарю, Вас, – сказал Миша и пошел к вызывающе красивой светской львице.

Дама, к которой он склонился с приглашением, была, пожалуй, лет двадцати пяти и относилась к подвиду темных блондинок. Она коротко взглянула в решительные глаза эффектного молодого человека (знакомого с самой Нарышкиной), поднялась со стула и устремилась с ним рука об руку в вереницу уже начавших танец пар. Его длань, затянутая в перчатку, сжала узкую женскую кисть, а вторая рука легла на талию, и Миша вмиг заволновался, ощутив ее пленительную нежность – ведь мода тех лет отменила (увы, временно) женские корсеты! Меж тем он плавно повлек свою добычу на себя, на себя, на себя, но поскольку ее и вращал, то получилось устойчивое центростремительно-центробежное равновесное движение вдоль бального зала, вместе со всеми. С высоты своего роста, да еще откинув голову, удивительно осмелевший Ботан мог смотреть на партнершу – он и смотрел, все более краснея. Ибо с ее глаз (которые упорно смотрели в сторону), щек и губ его взгляд все время соскальзывал в ложбинку меж восхитительных белых выпуклостей, а еще падал на высокую шею, которую ему уже хотелось целовать и даже кусать! Вся кровь во впечатлительном танцоре активно запульсировала (в том числе под влияньем намека "бывает, тают"), и он превратился в клубок страсти, который вместо того, чтобы забросить даму на плечо и бежать с ней в укромные комнаты второго этажа, почему-то все кружил, кружил и кружил с ней по залу.

Наконец музыка смолкла, Миша разжал тискавшие даму руки и пытка его (и вероятно ее) прекратилась. Они пошли рядом к ее стулу, но она вдруг покачнулась, и ему пришлось вновь ухватить ее за руку.

– Вы вскружили мне голову, – шепнула она ему с улыбкой, а когда усаживалась, то попросила: – Принесите мне лимонад или мороженое.

– Бегу, – хрипло каркнул Миша и в самом деле почти побежал к столу в дальнем углу зала, где лакеи выдали ему и то и другое.

Когда он вернулся к Самойловой, рядом с ней уже стоял муж и что-то ей втолковывал. Екатерина Сергеевна взяла подносик с вазочкой и стаканом, сказала "Мерси, юноша", в знак благодарности дополнительно сжала его руку, и Миша почувствовал, что в его перчатку попало что-то вроде фантика. Он еще раз поклонился и отправился к Марине Осиповне.

– Ну и учудил ты, друг ситный, – развеселилась Нарышкина. – Видел бы ты себя со стороны. Коршун, натуральный коршун! Поди, и записочку заимел от этой ветреницы?

– Нет, – сказал Миша и мучительно покраснел.

– Вот это правильно, – сказала гранд-дама. – Никогда не выдавай своих дам. Проговоришься об одной, и все прочие от тебя отвернутся....

Глава тринадцатая. Коварная жженка

Пару следующих танцев Миша простоял, ничуть об этом не жалея, так как мог поломать голову над запиской Елены Сергеевны. Она была очень краткой: "Пречистенка, усадьба Лопухиных, в 10 утра среды, со двора". Нет, о том, что записка является приглашением на свиданье, он догадался. Приписка "со двора" означает намерение провести визитера в дом скрытно. Отсюда резюме: ему дается шанс для продолжения домогательств, начатых в бальной зале. Вот тут в голове Ботана и возникла сумятица: а надо ли ему в это эротическое приключение пускаться?

Он вспомнил о существовании мужа у Екатерины Сергеевны (совсем не старого и даже симпатичного, к тому же раненого), а также свою недавнюю ревность в Доминикане и злость на шустрого ФСБ-шника и, усовестившись, решил придушить этот зародыш адюльтера. Но тут в его голову проникли другие соображения: если он хочет развивать своего персонажа в игре, то должен принимать ее условия. А они таковы: светские дамы "Параллельного мира" охочи до интимных удовольствий. Если же ты, посулив такое удовольствие, в нем даме откажешь, то можешь забыть о вращении в обществе. Ибо раздосадованная фемина непременно будет тебе мстить: например, сообщать своим приятельницам о твоей никчемности, грубости или апатичности, немощи или извращенности и т.д. "Но разве я что-то посулил Е. С. Самойловой?" "Вне всякого сомнения. Твою похоть даже Нарышкина приметила. Так что, Ботан, придуши теперь совесть и готовься к свиданию. Хорошо еще, что оно будет через два дня...."

Тут Полина Осиповна выдернула Мишу из коловорота мыслей, предложив составить квартет в кадрили в паре с ее дочерью Екатериной (некрасивой, но любезной дамы 26 лет) и ее мужем графом Головкиным, оказавшимся уроженцем Парижа на службе у русской императрицы. Правила позволяли разговаривать во время кадрили, и дамы немало повеселились, слушая обмен репликами в исполнении плохо говорящих по-русски француза и англичанина. После кадрили Полина Осиповна позволила Мише пригласить на вальс (они "прослаивали" традиционные танцы 18 века) Екатерину, а Головкин стал вальсировать с Марией Нарышкиной. Затем последовал массовый котильон, после которого партнершей Миши в вальсе стала уже Мария – самая миловидная и оживленная из дочерей Полины Осиповны. От нее никакого эротического призыва еще не исходило, и Миша просто полетал с ней по залу. Впрочем, он вспомнил информацию из Интернета (в который часто заныривал перед походами в "Параллельный мир") о том, что через год к Марье будет подкатывать сам Потемкин, и Лев Нарышкин всерьез задумается о том, чтобы породниться с этим всесильным человеком.

После этого вальса Мишу поймал за рукав Лев Кириллович и предложил пойти в буфет (устроенный в той самой гостиной), где офицеры только что приготовили новомодную жженку. Эрудированный Ботан помнил, что жженка была изобретена русскими гусарами во время последней войны с Наполеоном из трофейных напитков – так что в ее теперешнем появлении повинен опять-таки кто-то из игроков. Миша засомневался было в целесообразности употребления явного ерша (хоть и из элитных напитков: шампанского, рома и токайского плюс жженый сахар), но потом вспомнил, что похмелье по выходе из игры ему не грозит и смело подал емкий бокал под струю из ковша виночерпия. Горячий "коктейль" пришлось пить мелкими глоточками, но лег он на желудок очень приятственно и к тому же моментально "всосался" в кровь, дав опьяняющий эффект. Так что вскоре Миша поймал себя на том, что с губ его не сходит улыбка, а толпящиеся вокруг котла с пуншем бражники – все исключительно приятные люди.

– Да ты, я смотрю, уже окосел! – хлопнул его по плечу Лев Кириллович. – В первый раз пьешь жженку?

– В первый, – согласно мотнул головой Ботан. – Страшно вкусно и опьянительно!

– Это тебе не английский грог! – хохотнул Разумовский. – Там лишь ром с чаем, а здесь смесь куда забористей. Но больше не пей, пожалуй, а то мне придется искать тебя по всему дому и даже его окрестностям!

– Хорошо, – на все уже был согласен Миша. И добавил: – Хорошо вы здесь живете! Не то, что мы....

– Не жалуемся, – ухмыльнулся Лев. – По части загулов молодецких всяко переплюнем и австрияков и французишек! А уж английских пуритан и сравнивать с нами нечего.... Согласен?

– Абс-лютно, – еще глубже уронил голову Ботан.

– А пойдем-ка я тебя уложу на часок баиньки, – обеспокоился старший товарищ. – Пойдем, пойдем на второй этаж – там свободная комната, думаю, найдется....

Миша очнулся от сна враз – видимо, оттого, что в окно заглянула полная луна. Он сел на кровати, затем встал, сделал пару шажков и с удовлетвореньем констатировал, что опьянение его совсем прошло. В полутьме он нашел свой фрак (был на стуле), затем туфли (около кровати) и, совсем сориентировавшись, добрался до двери. В слабо освещенном коридоре было пусто и тихо. Снизу шел какой-то слабый ропот, но музыки уже не было. Спускаясь по лестнице, Миша задержался перед большим зеркалом, снабженным двумя симметрично расположенными свечами, осмотрел себя придирчиво, пригладил волосы и решил, что готов к дальнейшему общенью со светскими людьми. На нижнем пролете лестницы он понял, что «ропот» доносится из гостиной и является ничем иным как совокупным говором многочисленных людей.

Тут из-под лестницы (то есть из хозяйственной части нижнего этажа) появилась вереница лакеев с подносами, заставленными обширными блюдами с горками какой-то обжаренной дичи, и вошла в гостиную. В дверном проеме Миша смог увидеть столы, за которыми ужинали гости, и у него тотчас появилось чувство голода. Однако представив, как он входит и ищет себе место за этими столами на виду у публики и недоумевающих хозяев, Ботан отвернулся от гостиной и, сглатывая набегающую слюну, пошел в бальную залу.

Здесь было ожидаемо пусто и почти темно – лишь один канделябр горел на той самой антресоли, где располагался оркестр. При этом слабом освещении Миша смог все-таки понять, что оркестранты продолжают там сидеть и в данный момент тоже, видимо, ужинают. И при этом балагурят, ибо с высоты периодически слышатся взрывы хохота. Неприкаянному попаданцу остро захотелось примкнуть к этой компании – тем более что ее глава с большой долей вероятности был своим "братом"..... Вот только лестницы к антресолям из зала никакой не было!

"Как же на нее попадают?" – озадачился Ботан и тут же сообразил: – Видимо, из того же коридора на втором этаже. Что ж, пойду, поищу нужную дверь, ориентируясь на хохот. Ан, нет, сначала надо бы напроситься в гости....". Он вышел на середину зала, поднес ладони ко рту в виде рупора и зычным голосом воззвал:

– Громадяне!

Галдеж на антресолях враз прекратился, а спустя пару секунд через баллюстраду перевесился мужчина и спросил:

– Что Вам угодно, сударь?

– Умоляю, – с аффектацией продолжил Миша, – примите в свою компанию голоднющего пришельца из 21 века!

– Так ты наш? – воскликнул музыкант. – Но ты же явный гость! Чего тебе со всеми не ужинается?

– Устал я от них, к своим хочу.

– Так жми на кнопку и чеши к своим!

– Нельзя мне сейчас из игры выходить, персонажа потеряю.

– А-а.... Ну тогда заходи, спасем и от голода и от скуки....

– К вам вход из коридора?

– Из него. Поднимайся, мы дверь отопрем.

Глава четырнадцатая. Ужин на антресоли

Когда Миша оказался на антресоли, то сделал общий поясной поклон (приметив шестерых музыкантов вместе с певицей) и сказал:

– Перед вами студент с кликухой Ботан. Прозван за тягу к ученью, естественно. Поэтому я не против, если и вы меня местным хитрушкам поучите. Предпочтительно в процессе жора.

– Ну, а меня Артемом зовут, – ответил тот же мужчина, – Садись на край моего стула. Вот тебе стакан, наливай вина из той бутылки и закусывай остатками нашего ужина. Да что ты льешь на дно как девица?

– Я только что от жженки отоспался, боюсь опять закосеть, – признался Миша.

– Тогда ладно, прощаем. А ведь мы тебя во время бала приметили. Верно, Неждана?

– Так он все время возле хозяйки дома отирался и дочерей ее в вальсах крутил, – со смешком доложила певица. – Я еще подумала, что этот типчик или в женихи метит или в чичисбеи к самой толстухе. А ты оказывается просто игрок, как и мы....

– Ха! – с ударением сказал несомненный лидер секстета. – Как будто игрок не может быть женихом или чичисбеем.... Очень даже может и я знаю таких пройдох. По краешку ходят, конечно, с риском быть забанеными. Но что делать, если талант у них именно к охмурению дамочек? Странно, что ты, любитель наук, тянешься на этот путь....

– Ничего я не тянусь, – пробурчал Миша, обрабатывая зубами куриную ножку. – Я тут в роли английского механика и внедряю в домах знати некоторые бытовые удобства. В благодарность один из аристократов взял меня с собой на этот бал.

– Это вместо денег что ли? – удивился третий член музыкальной группы.

– Не такой уж я и лох, – усмехнулся Ботан. – Просто ему скучно было ехать одному. А вы как сюда попали?

– В поисках длинного рубля, конечно, – стал отвечать Артем. – Сорганизовались-то мы в реале, но там ловить, сам понимаешь, нечего. Ринулись сюда, а тут, оказывается, ушлые ребята организовали уже что-то вроде филиалов Москонцерта и Питерконцерта. Все заказы на балы и прочие музыкальные мероприятия проходят только через них и большую часть гонорара они себе забирают. Еще они диктуют нам репертуар и рамки нововведений: например, вальс разрешен к внедрению, а танго ни-ни. Не говоря уже о рок-музыке....

– А так хочется сбацать что-нибудь ритмичное, – мечтательно произнес четвертый член группы. – Помните, как Трубадур переучил музыкантов на королевском балу?

– Неужели их нельзя обойти? – недоуменно спросил Миша. – Плюнуть на столицы и играть в провинции, например?

– Там, Ботан, совсем другие денежки за концерт, – снисходительно пояснил Артем. – Раз в десять поменьше. Но если они еще нас прижмут или конкурентов прибавится, придется, возможно, осваивать периферию.