Текст книги "Параллельный мир (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Вообще-то здесь хорошо, – призналась Неждана. – Они же буквально в рот нам смотрят, особенно на концертах. Так благодарят, подарки тащат, брильянты, изумруды, рубины.... Правда, многие считают, что певички – их легкая добыча и тащат уже в постель. Наивняки.... Я тут научилась головы мужчинам морочить!

– Морочит она, – проворчал пятый член группы. – Ходил один, ходил, а она пожаловалась на него другому, тот и вызвал первого на дуэль. В итоге один мертв, другой – калека. Доморочилась?

– Нудный он был! – взвилась Неждана. – Я таких терпеть не могу! Гнала его впрямую – не понимает! Что мне было делать?

– Не черта было от него побрякушки принимать! – повысил голос оппонент. – Такого хорошего парня из-за него угробила!

– Да какого парня? Это же все компьютерные персонажи!

– Ты уверена? Протри глаза! Это мы здесь компъютерные персонажи, а вокруг люди из реального 18 века. Как стало возможным такое сочетание, я не знаю, но именно так надо объяснять происходящее в "Параллельном мире"!

– Никогда не поверю! – отчеканила Неждана. – Это просто игра и все! И еще способ хорошего заработка, какого в реале я никогда иметь не буду.

– Блажен кто верует, легко ему на свете, – сказал с горчинкой оппонент и замолчал.

Помолчали немного и остальные игроки, но тут Артем, видимо, решил сменить направление их мыслей и спросил пришлеца:

– Так как зовут твоего покровителя и работодателя? Может, ты нас ему рекомендуешь?

– Почему бы нет? – пожал плечами Ботан. – Граф Разумовский вроде бы ищет себе невесту: по душе, а не за деньги, которых у него предостаточно. И если подсказать ему мысль о концерте ультрасовременной музыки, на который непременно явятся все приличные девушки Москвы, то, я думаю, он с жаром такой концерт в своем доме организует. Ну, а я попрошу пригласить на выступление именно ваш коллектив.

– Мы будем тебе очень признательны, глубокоуважаемый Ботан, – шутливо поклонился Артем и призвал жестом и голосом своих лабухов: – Кланяйтесь, сукины дети, кланяйтесь!

И музыканты, в самом деле, дружно поклонились и после рассмеялись. Артем же продолжил ковать горячее железо и спросил благодетеля:

– Седьмая часть от гонорара за этот концерт тебя устроит?

– Мне не нравятся люди, которые занимаются посредничеством за деньги, – сказал Миша. – Пусть это будет моя благодарность вам за сегодняшнюю игру и вот этот ужин. А деньги я возьму с графа и его папы за свою прямую работу.

– Очень благородно, сэр Ботан, – сказал Артем с едва уловимой иронией. – Если затея с концертом выгорит, то лучше сообщить мне в реале, по мобиле. Номер у меня простой, надеюсь, запомнишь? Или ты все же москвич?

– Из провинции я, от Москвы далекой. Хорошо, я и с графом перетру и позвоню – вне зависимости от результата переговоров.

– Я всегда говорил, – сказал торжественно Артем, – что только в провинции продолжают появляться путевые, надежные люди. А столичные жители вынуждены, увы, избавляться от хребтов, которые мешают им стать изворотливыми и пронырливыми. Так позвонишь?

– Через день или два, – заверил Миша. – Однако мне нужно будет ознакомиться с вашим репертуаром – чтобы не попасть впросак перед Разумовскими. И еще: какова, на ваш взгляд, оптимальная продолжительность концерта для этой публики?

– Выдерживают два часа, но непременно с получасовым перерывом на чаепитие, – сказал Артем.

Вдруг в бальном зале вновь стали загораться свечи.

– Вот и конец нашему ужину, – сказала Неждана. – Сейчас девы светские вновь танцевать прискачут. Когда, интересно, угомонятся?

– Мне, видимо, тоже туда надо идти, – проговорил Миша, встал на ноги и добавил: – Как хорошо, что я опоздал к аристократическому ужину! Вот радость – таскать после четырех блюд отяжелевшее брюхо да еще скакать с ним! А теперь и перекусить сподобился и дружественную компанию обрел. До новых встреч, господа-товарищи!

После чего отвесил короткий общий поклон и вышел в коридор.

У лестничного зеркала оглядывали себя несколько дев, а из дверей гостиной в сторону танцзала чинно шествовали прочие гости. Миша спустился почти к основанию лестницы, но встал на пару ступенек выше, пережидая шествие. Тут его углядел и окликнул Лев Разумовский:

– Вот и засоня наша объявилась! А ведь ты, сэр Галан, весь банкет проспал. Не беда: пойдем со мной к мажордому, он тебя обеспечит теми же блюдами, только без пространных тостов и толкотни локтями.

– Очень Вам благодарен, Лев Кириллович, за беспокойство обо мне, – улыбнулся Миша, – но меня уже покормили музыканты оркестра. Без особых разносолов, но вполне сытно.

– Что сказать? Ловок ты, сквайр Майкл, и шустер, почти как моя казачья родня! Те умеют в дырки без мыла влезать и на ходу подметки рвать. А кстати скажи: знакома тебе карточная игра "покер"? Она, вроде, из Англии к нам недавно придрейфовала....

– Я совсем не играю в карты, – признался Миша. – Знаю лишь, что в покере можно и нужно блефовать, то есть, получив на руки слабую комбинацию, делать вид, будто она сильна – тогда игрок с картами средней силы может их сбросить при повышении ставки. Игрок, применяющий блеф, выигрывает раза в два чаще игрока, ожидающего сильной карты. А что, Вы уже наметили себе пару кандидатур в невесты и потому на продолжение бала не пойдете?

– Коли хозяин дома приглашает за игорный стол, приличный гость не вправе ему отказать. А невест я на следующем балу продолжу искать....

– Если бы я был на Вашем месте, – закинул вдруг удочку Ботан, – то выделил бы Марию Вяземскую. Танцуя с Вами, она не поднимала глаз, но когда Вы усадили ее и пошли прочь, то она проводила Вас долгим пылким взглядом....

– Смотри, какой наблюдательный! А откуда тебе стало известно ее имя?

– Его сообщила Полина Осиповна – я ведь рядом с ней стоял....

– Хм.... Мария Вяземская, говоришь? Хороша, пленительна, но моложе меня лет на пятнадцать. Правда, некоторым девушкам страсть как нравятся взрослые мужчины.... Ладно, буду иметь ее в виду. Благодарю за подсказку. Так ты к нам, картежникам, не примкнешь?

– Нет, нет и нет. Пойду еще посмотрю на танцующих девушек.....

– Никаких смотрин! Сейчас гости будут понемногу разъезжаться, и правило записи на танец перестанет действовать. Поэтому бери на абордаж любую красулю и крути вокруг себя – в этом ты, я оценил, мастер! Может, и Машеньку Вяземскую пригласишь да расспросишь ее аккуратно обо мне?

– Просьба полковника – закон для анчоуса. Будет исполнено, май колон!

– Не ерничай, Галан, не люблю! Захочешь спать – сообщи Полине Осиповне, она тебя устроит.

Экспромт про Марию Вяземскую Миша родил не на пустом месте: спустя 14 лет она должна будет стать женой Льва Кирилловича (оказавшись проигранной ему в карты нелюбимым мужем Михаилом Голицыным) – так почему бы это событие не приблизить? Приглашать ее на танец Миша все же не пошел (вокруг нее еще вились кавалеры), зато улучил момент и пригласил ее подругу, Екатерину Васильчикову (оказавшуюся племянницей Льва Кирилловича!) – худенькую юркую егозу лет пятнадцати – и "посвятил" как бы случайно в сердечную тайну ее дяди. Глаза Катеньки засияли рубиново, рот полуоткрылся, и лишь только танец завершился, она помчалась на перехват Машеньки – девы чуть более взрослой и женственной. Вот они уже шушукаются, поглядывая иногда в сторону меланхоличного "англичанина" – интрига завязалась. Ну, а далее куда судьба вывезет....

Примерно через час отъезд гостей стал массовым. В числе прочих мимо Миши (подпиравшего колонну) прошла чета Самойловых – и Екатерина Сергеевна не преминула посмотреть в упор на юношу. Он стойко выдержал ее взгляд и даже чуть кивнул, но сердце его вновь заныло: "Ой, не ходи к ней, увильни!". Миша злобно скрежетнул зубами и стал смотреть на Вяземскую и Васильчикову, тоже стрельнувших в его сторону глазами напоследок. Потом он неприкаянно слонялся из бального зала в гостиную, пока его не взяла под руку Екатерина Нарышкина и не отвела в одну из спальных комнат второго этажа.

Глава пятнадцатая. Любовь и наказание за нее.

В назначенный день и час Миша явился во двор особняка Самойлова (передареного ему Потемкиным) и тотчас был впущен глазастой горничной на "черную" лестницу. Никакой грязи на ступеньках и сажи на стенах Миша, впрочем, не увидел – почти аналог лестниц в наших многоквартирных домах. Преодолев три пролета, они вошли в небольшую комнатку (передняя прихожая или скорее, задняя?), в которой горничная придержала гостя за рукав и сначала заглянула в следующую дверь. Затем она подошла к нему и помогла снять шубу, шапку и шерстяные муфты с ног. Тут гость ее удивил, сменив изящные сапоги на еще более изящные туфли (которые принес с собой в подобии торбы). После этого горничная еще раз оценила его облик, молча одобрила и, сделав грациозный книксен, простерла руку в направлении двери.

Он вошел в чрезвычайно изукрашенный зальчик (мозаичный паркет, резные панели, тисненые обои с нимфами, трельяжное зеркало в золоченой оправе, многослойные шторы, комод, секретер....) и в углу увидел восседающую на обширном полукруглом диване-канапе "даму своего сердца". Одеяние на даме было совершенно легким, кисейным, из чего Ботан сделал вывод, что его принимают в пеньюаре.

Надо сказать, что к этому свиданию Миша основательно готовился. Был он, конечно, стерильно чист, модно подстрижен и даже чуть-чуть надушен. Пару часов назад он зашел в ресторацию и заказал тщательно рассчитанный афродизиачный завтрак, включивший яичницу из перепелиных яиц, устрицы, десерт из молотых орехов в смеси с медом, тертым шоколадом, имбирем, корицей и лимоном, а также кофе с кардамоном и рюмкой коньяка. Впрочем, куда более важно было рассчитать стиль поведения со светской львицей. Он рассмотрел ряд вариантов и выбрал два: зондирующий и атакующий – в зависимости от обстоятельств. В данном случае веское обстоятельство (На даме пеньюар! Это почти что неглиже!) подсказало выбрать атакующий вариант. Аванти!

Миша стремительно пересек пространство от порога до дивана, упал перед дамой на колени и, глядя истово ей в глаза, спросил:

– Мадам! Сколько час Вы мочь мне уделять? При много я начать говорить Вам комплименты, проба смешить, получать веру, в финале жать Ваши руки и, мэйби, добывать поцелуй с угол эти прелестны губы.... Но наш знакомление и начало амор быть очень быстро, – значит, трата драгоценны время свиданье на пустой условность Вы вправе не пожелать. Как же мне поступать: играть аллегро? Или долгое адажио?

Екатерина Сергеевна слушала пылкую речь своего нового поклонника почти невозмутимо, но в конце ее соизволила поднять соболиную бровь и спросила с легкой укоризной:

– Так Вы, сударь, игрок? Очень молод, но уже речист. Я не думала, что в чопорной Англии водятся такие говоруны. Да еще бойко изъясняющиеся по-русски....

– Я сам поражаться своя говорливость, белла донна! Обычно я молчать и анализировать, но один взгляд на Вы делать из меня другой мэн: страстны и настырны! Мои руки желать сжимать Ваши перси и ланиты – так, кажется, звать женски бюст и баттокс?

– До чего ж Вы прытки, сударь! – запротестовала вмиг покрасневшая дама, отдирая руки Ботана от своей задницы. – Ланиты – вовсе не то, во что Вы сейчас вцепились, а всего лишь щеки!

– Просьба прощать мой скверны знанье рашен лэнгвэйч! – ничуть не смутился Ботан. – Но как зовутся прелестны женски баттокс на рашен?

– По-русски прелестного названия они не имеют, – сказала Самойлова, уже улыбаясь. – Поэтому мы зовем их меж дамами по-французски – фессэ.

– Ах, мадам! – закатил глаза Ботан. – Ваши фессэ отменно красивы, объемны и мягки! Я мечтать до них добраться и гладить, гладить.... Мять и снова гладить..... Я правильно сейчас выражаться?

– Неправильно и возмутительно! – фыркнула дама, но глаза ее лучились смешинками и ситуацией она, пожалуй, наслаждалась. – Вот Вы снова тянете ко мне пронырливые руки!

– Но я уже корректен и обнимаю талия, – возразил "иностранный кавалер", успевший присесть на диван вплотную к объекту вожделения..

– Одной рукой, – уточнила дама. – А вторая явно нацелилась на те самые перси!

– Которые у Вас еще более мягки и восхитительно нежны! – проворковал Миша на ушко красотке.

– Да Вы полный наглец, сударь! – сделала дама новую попытку отстраниться, но Ботан уже вполне ее "закогтил" и напоследок запечатал противящиеся уста поцелуем. Все более и более страстным.....

Шел уже третий час альковных наслаждений любовников (и Миша поздравил себя с уместным подкреплением афродизиаками, так как его наложница оказалась натуральной нимфоманкой), как вдруг в спальню Екатерины Сергеевны вбежала горничная и вскричала:

– Беда! Сюда идет Александр Николаевич!

Миша мгновенно представил себя голым перед разгневанным рогоносцем, выскочил из постели, схватил одежду и туфли и метнулся в дверь, противоположную только что открывшейся. Маневр ему удался, но вместо того, чтобы бежать дальше, он стал судорожно одеваться в соседней комнате. Ему удалось и это, но когда его пальцы застегивали последние пуговицы на камзоле, дверь в эту комнату распахнулась и на пороге обрисовалась фигура хозяина дома.

– Вот и пропажа сыскалась, Екатерина Сергеевна! – громогласно произнес он. – Ваш "гость" собственной персоной. Уже вполне готов к сатисфакции. Так ведь, сударь? Или Вы предпочтете быть избитым моими людьми и выброшенным на улицу?

– Я готов к поединку с Вами, – сказал убитым голосом Миша. – Прямо сейчас?

– Хорошо бы пристрелить тебя прямо сейчас, да секундантов под рукой нет – ни у меня, ни у тебя. Получится у нас не дуэль, а расправа, за которую в России упекают на каторгу. Так что отложим это дело на завтра. Ты ведь у Разумовских квартируешь, на Воздвиженке? Значит, туда я вечером своих секундантов и пришлю. Впрочем, можешь бежать без оглядки в свою Англию и в России уже больше не показываться.....

– Я буду ожидать там, – глухо сказал Миша. – Секундантов мне подберет, вероятно, Лев Кириллович.

– Тогда пошел вон из моего дома, – рыкнул Самойлов и повернулся в сторону невидимой жены.

На Воздвиженке Мише повезло: Лев Кириллович еще не успел отбыть на вечерние развлечения. Когда он узнал, что его протеже предстоит завтра дуэль и что вызвал его Самойлов, то поморщился и сказал:

– У него это будет уже вторая дуэль из-за распутной жены. В первой оба получили по ране. Надо мне было тебя предупредить, но я не думал, что вы так быстро с ней сойдетесь. Ты ранее в дуэлях ведь не участвовал?

– Нет, – мотнул головой Миша.

– А из пистолета стрелял?

Миша опять мотнул головой.

– Теленок, – вновь поморщился гвардейский полковник. – С другой стороны новичкам нередко везет на дуэли. Пуля, как известно, дура. А может, ты мастер фехтования? Выбор оружия будет за нами....

– Упаси бог рубиться или колоться, – сказал Миша. – Буду стреляться.

– Тогда надо тебе сейчас же пострелять, – решил Разумовский. – Дуэльная пара пистолетов у меня есть, а места лучше нашего подвала не придумаешь. Даже интересно: вдруг у тебя окажется твердая рука?

Но чуда не случилось: Миша машинально закрывал глаза при выстреле и мазал раз за разом. Лев Кириллович сначала его ругал, заставлял целиться, но в конце стрельб молча качал головой и смотрел сочувственно. Вечером прибыли секунданты Самойлова (капитан и майор) и имели беседу с Львом Кирилловичем и его сослуживцем, поручиком Свирским. Миша, естественно, при ней не присутствовал, дожидаясь результата. Наконец Лев Кириллович зашел к нему в комнату и оповестил, что дуэль состоится утром, в лесопарке за Якиманкой, на пистолетах, до первой серьезной раны. Извинений в данном случае кодекс не предусматривал.

Выйдя, наконец, из игры, Миша поплелся домой, размышляя по дороге. Первый вывод, сделанный им, гласил: не идти впредь слепо на поводу у женщин. Такое свиданье следовало организовать на нейтральной территории – у подруги или в гостинице. Вывод второй опроверг вывод первый: как ни прячься от мужа, тайное всегда станет явным. Впрочем, до дуэли из-за одних наветов могло и не дойти. Третий вывод: смерти игроку опасаться не стоит, но перса можно потерять. А что делать, если схлопочешь рану: лечить ее что ли? Или опять-таки похерить перса? Ладно, утро вечера мудренее....

В восемь часов утра Майкл Галан и Лев Разумовский, выпив чаю, уселись в санки (правил полковник) и поехали к Свирскому. Затем развернулись, спустились на торную дорогу по Москве-реке и живо оказались у строящегося Никольского моста, ведшего как раз на Якиманку. Поднявшись на берег и проехав немного по названной улице, санки свернули направо и углубились то ли в лес, то ли в парк – совершенно пустой по зимнему времени года. На одной из небольших полянок седоки увидели похожие санки, возле которых топтались два офицера и штатский.

– Вот и они, – сказал Разумовский и остановил свою пару лошадей. Миша спрыгнул с санок и встал возле них, ожидая команды. Секунданты прошли к дальнему краю поляны, протоптали барьеры и дорожки к ним и махнули дуэлянтам. Первым двинулся к месту дуэли Самойлов, за ним побрел и Миша, все более и более мандражируя. Наконец ему сунули в руку пистолет вверх дулом и повернули лицом к лесу. Секунданты отбежали от дуэлянтов подальше и Лев Кириллович крикнул:

– Стреляйтесь!

Миша повернулся к своему недоброжелателю, взвел курок и пошел по тропинке к барьеру. Самойлов предпочел стоять, выставив навстречу руку со смертоносным дулом.

"Я иду под выстрел как куропатка...." – сообразил Миша, остановился, развернулся к противнику боком и тоже навел на него оружие. Но проклятая мушка никак не желала замереть там, где надо. В это время из пистолета противника вырвался клуб дыма, Мишину грудь потряс сильный удар – и он оказался выброшенным из игры.

– Ваш персонаж Ботан-5 получил увечье, несовместимое с жизнью, – появился транспарант перед глазами. – Желаете создать нового персонажа?

– Ну его к лешему! – на нервах сказал Миша и снял игровой шлем.

Глава шестнадцатая. Интерлюдия.

Первое время Миша о "Параллельном мире" и не думал. Вернее, вспоминал часто, но упорно гнал от себя этот бред. Впрочем, на деньги, полученные от Кирилла Разумовского, он стал жить с матерью вполне благополучно. В частности, с наступлением весны прикупил дорогую дачку в Овинном, где мать принялась с удовольствием обихаживать парник и устраивать грядки – а Миша как примерный сын взял на себя земляные работы. Обучение его в универе шло своим чередом, причем практика, полученная Мишей в "Параллельном мире", добавила ему уверенности, и преподаватели тихо радовались, глядя на этого образцового студента.

Как-то в перерыве к Мише вновь подошел Роман Курицын и спросил:

– Ботан, ты где сейчас обитаешь в "Параллельном мире"?

– Нигде, – признался Миша. – Я с виртуалкой завязал.

– Ты с ума сошел! – искренне удивился Ромео. – А где ты деньги будешь добывать?

– У меня их уже достаточно.

– Денег никогда достаточно не бывает! – убежденно изрек Рома.

– Особенно если просаживать их в Бендер-бее, – добавил Миша.

– О, кстати, – оживился Ромео. – Ты знаешь, кого я там встретил? Мятлову! Она там из себя гейшу изображает – в паре с двумя другими девицами. Не самые супер-пупер, но спросом пользуются. К Мятловой я, правда, подкатывать не стал, а с подружкой ее удалось покувыркаться. Зараз все деньги на нее спустил!

– Зато ты теперь в вопросах секса наверняка поднаторел, – засмеялся Миша. – Так что не переживай: опыт денег стоит.

– Ну, может ты и прав, – вяловато согласился Ромео. – Во всяком случае, к "нашим" я больше не пойду. Местные девы ничуть не хуже, а стоят значительно меньше.

– Так ты научился все-таки там зарабатывать? На чем? – поинтересовался Миша.

– Ты ведь знаешь, Ботан, что игрокам такие вопросы задавать нельзя? Впрочем, ладно, ты технарь, тебе сказать можно, – снизошел Рома. – Я считаюсь там писателем. Несколько издательств заключили со мной договора, по каждому из которых я раз в полгода выдаю роман. Деньги нехилые, хотя куда меньше, чем ты срубал.

– А романы ты им таскаешь отсюда, чужие? – догадался Миша.

– Ну, не свои же, – хохотнул Ромео. – У них тут, представь, любовь-морковь влет идет. Вот морока женские романы заучивать, но по главе в день осилить можно. То ли был "Евгений Онегин".....

– Ты что, "Онегина" себе присвоил? – ужаснулся Миша.

– А что такого? – взъершился Рома. – Не я, так другой подсуетился бы. Все наши шедевры обречены быть украденными. Кроме тех, конечно, где приметы времени чересчур видны....

– Ну, вы, ребята, даете, – поморщился Миша. – С другой стороны и я ведь чужими изобретениями пользуюсь......

– Вот именно! – воодушевился Рома. – Еще неизвестно, кто из нас больший вор. Наверно, ты – исходя из денег, которые тебе дают!

– Ладно, Ромео, убедил, – сдался Миша. – Клепай романы и поэмы дальше – на благо российской культуры. А я буду продавать продукты сельского труда: клубничку с дачи, малину, огурчики малосольные....

– ....и иметь с этого натуральные гроши! – продолжил Рома. – Дурак ты, Ботан! Или у тебя что-то совсем неприятное в "Параллельном мире" случилось?

– Убили меня там! – неожиданно для себя признался Миша.

– Ты на войну что ли сунулся? – ужаснулся Роман.

– На дуэли, – пояснил Миша. – Из-за бабы, естественно. Причем, как сказали мне секунданты, ее муж желал порубить меня саблей, но его уговорили стреляться.....

– Да-а, – поежился Ромео и вдруг спросил: – Но ты эту бабу хоть шпокнул?

– Ромео, – сказал, прищурясь, Ботан. – Кликуху тебе пора менять. Нарекаю тебя Факерпихарем.

– Зачем так сложно? – заулыбался Рома. – Можно просто Кобелино.

– До Кобелино тебе еще расти и расти, – не согласился Ботан. – Это термин не для тех, кто алчет женщин, а для тех, кого они желают.

– Ничо! – пообещал Рома. – Дорасту и до Кобелино. Потому что женщины желают мужчин страстных и денежных. Страсти в моем организме навалом, а денежки текут в карман все более широким потоком.....

– Практичные женщины имеют двух мужчин: одного денежного, а другого страстного, – опять не согласился Миша. – Причем личность страстного самца время от времени подвергается корректировке.

– Проще говоря, они их меняют, – кивнул Рома. – Ну, так и я буду обязательно менять баб. Чего с одной и той же валандаться?

– Эх, Факер ты Пихарь, – посочувствовал Миша. – Любовные романы пишешь, а себе любви не желаешь. Может, с годами поумнеешь?

– Ты больно умный у нас, – сказал Рома. – В Мятлову влюбился, а она тебе сразу рога наставила! А ты, видимо, в отместку кинулся на замужнюю даму в "Параллельном мире"? Да по рогам и получил?

– Ладно, Рома, бывай, – поскучнел Ботан. – Ты ведь в интернет-кафе намылился? Ну, а мне в другую сторону.

Глава семнадцатая. Коробейник Емельян

Однако в начале летних каникул, задумавшись о параллельном мире, Миша сильно захотел в него попасть, но не в светские гостиные и богатые дома, а в гущу народную – посмотреть, послушать, а может и помочь чем конкретным горемыкам. Соответственно, перса из себя надо было изобразить простого, но тароватого. К примеру, стать коробейником.....

Сказано – сделано. Миша зашел в игру, назвался Емельяном, оделся мелким купчиком (яловые сапожки, полосатые штаны, красная рубаха с жилеткой, картуз с лаковым козырьком), прихватил с собой серебряных и золотых изделий (браслеты, кольца, цепочки) и пожелал оказаться на Макарьевской ярмарке. Сезон крупных торгов еще не начался, и потому народу на обоих берегах Волги близ Лыскова было не слишком много. Но обычная торговля здесь не затихала, что "Емельяна" вполне устроило.

Первым делом он нашел ломбард, где обменял свои цацки на ассигнации, серебро и медь. Потом купил лубяной короб с ремнями (для ношения на спине) и пошел в хозтоварный ряд, где прикупил десяток столовых ножей и ножниц, бруски для заточки этих металлоизделий, наборы игл, крючки рыболовные, шильца, гребешки, зеркальца, очки, перья стальные для письма и ручки к ним, чернильный порошок, пуговицы разных видов для модниц и прочую важную мелочь.....

Затем наведался к натуральным персам, где накупил платков шелковых, пуховых (оренбургских), муслиновых и кисейных, по "штуке" ситца белоземельного и черногрунтового, а также многообразный бисер, мотки пряжи и шпульки ниток. Заглянул и в обжорный ряд, где набрал орехов и леденцов на палочке, а также запас кой-каких продуктов на пару дней. Заполнив короб (который оказался килограмм под пятнадцать), Миша хотел было переместиться в Рязанскую губернию (почему-то она представлялась ему средоточием русских земель), но спохватился: товар у него казистый, надо бы приобресть оружие для его защиты. Он спросил путь в оружейную лавку, ему показали и в итоге он стал владельцем аккуратного двуствольного пистолетика, а также пуль и пороха к нему. Зарядив пистолет под руководством продавца, Миша пристроил его под короб, в пределах досягаемости хвата.

Пожелав попасть туда, где началась земля Рязанская, Миша оказался на высоком правом берегу значительной реки (видимо, Ока, сообразил он), лишенном практически построек. Приглядевшись, он опознал что-то вроде оплывших валов, заросших деревьями и кустарником, и вспомнил, что после разрушения Рязани монголами на старом городище строить ничего не стали. А Рязанью теперь называется городок Переяславль, расположенный километрах в 50 выше по реке. "Что ж, пойду помалу бережком вверх по реке, а там сверну куда-нибудь в сторонку от торного пути, которым, несомненно, является Ока" – решил он.

Часа через два Миша вышел к устью правого притока Оки, над которым на взгорке виднелась деревенька, обозначившаяся транспарантом "Никитино". Он поднялся по тропке (метров на 20) к началу деревни и поразился ее убогости. Состояла она из одной улицы длиной метров в двести, застроенной с одной, восточной стороны. Деревенские домишки выглядели однотипно и неказисто: низенькие, из потемневших и потрескавшихся от времени бревен, в два маленьких окошечка по фасаду и еще с одним боковым (затянуты преимущественно бычьим пузырем или просто закрыты дощечкой), без дымовых труб и каких-либо светелок под двускатной крышей. Впрочем, к боковой стене каждого дома были пристроены сени, а за домом тянулся огород. Напротив дома через улицу был еще огородик, выходивший на склон речной террасы (давно оползший), в конце которого обязательно торчала небольшая избушка – по-видимому, банька.

На огородах копались кое-где женские согбенные фигурки, на улице же не было ни души. Впрочем, вон за колодцем типа журавль мелькнула стайка ребятишек лет пяти, которая бежала явно целенаправленно и пропала из виду. "В этой деревне мой товар вряд ли найдет себе покупателей" – решил Миша-Емельян и прибавил ходу, желая поскорей миновать эту пародию на населенный пункт. Но проходя мимо одного из домов (уже близ другого края деревни), он вдруг остановился, привлеченный двумя несуразностями: из-под крыши этого дома вился дымок (в середине жаркого июльского дня!), а к окошкам его прильнули те самые огольцы, что бежали недавно через улицу.

– Эт что вы там разглядываете, судари мои? – бодро спросил коробейник. При звуке его голоса пацанята резво кинулись от оконцев кто куда. Миша не спеша повернулся, стал их отыскивать и преуспел: вон один малец из-за куста крапивы выглядывает, а за ним другой прячется..... Миша взял и поманил их пальцем – но пацаны остались за крапивой. Тогда он снял с плеч короб, снял крышку, достал петушка на палочке и показал его детям. Через полминуты вся стайка (три мальчика и девочка) оказались возле коробейника. Но Миша сначала покрутил красного петушка перед глазами детей, сделал вид, что облизывает его, потом закатил глаза к небу, чмокнул губами и сказал:

– Ой, как вкусно!

После чего посмотрел на детей требовательно и спросил:

– Так что вы там высматривали?

– Дяденька! – вскричала девочка. – Там бабка Естоля моего братика в печь хочет засунуть!

– Да, да!– наперебой закричали пацаны. – Она его уже всего тестом облепила и лопату приготовила!

Миша дико посмотрел на пятилеток, сунул им в руки петушка, быстрым шагом подошел к оконцу и заглянул внутрь дома. Сначала в царившем там сумраке он ничего разглядеть не смог. Но вот глаза его приспособились, и он увидел старуху, которая в этот момент действительно совала на деревянной лопате в пышашую жаром печь какой-то белый то ли пирог, то ли сверток! Миша вскрикнул и бросился к двери, ведущей в сени. Откинув ее нараспашку, он рванул дверь в избу, с ходу в нее сунулся, треснулся со всей дури головой о низкую притолоку и отрубился напрочь.....

Когда он очнулся, то увидел пологие тонкие стропила, перекрытые серой дранкой, а также деревянные вилы и грабли, прислоненные к стене под стропилами. "Это я в сенях, видимо, лежу, на полу, – сообразил он. – Надо бы встать.....". Однако при попытке поднять туловище с пола голова так заныла, что Миша счел за благо пока не шевелиться. "Как же так, ведь там младенец в печи! – заныла в свою очередь душа. – Вставай, скотина!". Миша, скрипя зубами, повернулся на бок, но в это время дверь избы отворилась и в сени вышла молодая (судя по босым ногам и походке) бабенка с орущим ребенком в руках. Закрыв дверь, молодуха ласково заговорила:

– Ох ты, мое чадушко! Испужался жару-то? Знамо дело, испужался..... На-ка вот титечку, пососи молочка, уйми испуг, уйми..... Вот та-ак, вот так, Семушка, весь страх твой и пройдет щас.... А смотри-ка дядька какой чудной тута лежит, на тебя глядит..... Видать, тожа испужался бабки Естольи да и ударился в притолоку. А што ее пужаться, она знахарка давнишна, все болести знат и всяки меры да приговоры от их. Вот и ты, Семушка, авось поправишься, будешь боек да румян, не хуже сестренки. Ну вот, успокоился да и уснул. Слава богу.....

Женщина положила ребенка на лавку и обратилась теперь к Мише:

– Так ты коробейничашь, видать? Оклемался ли малеха?

– Слышу и вижу, значит, жить буду, – улыбнулся через силу Миша. – Может, и встану сейчас.....

– Дай-ка длани, – предложила баба и наклонилась к Мише. Тот подал ей обе руки, она сильно за них потянула и одним движением вернула молодца в вертикальное положение. Голова его застонала, но рвотного позыва не последовало, из чего Миша заключил, что сотрясения мозга у него нет. Опять-таки, слава богу....

– Нут-ка, офеня, пройдись, – велела молодуха. Миша сделал пару шагов к выходу из сеней, повернулся и сделал еще пару, радуясь, что мотает его не сильно.

– Надоть тебе отдохнуть все жа, – заключила баба. – Посиди покудова тута, у Естольи, а опосля я тебя к нам заберу. Короб щас сюды приволоку....

Солнце уже клонилось к горизонту, когда полностью пришедший в себя «Емельян» стал раскладывать перед домом Арины Горшковой (так звали давешнюю молодуху) на крышке короба свои товары – и начал с металлоизделий. К тому времени деревенские жители вернулись в большинстве с полей и огородов и, узнав о прохожем коробейнике, пришли к дому Арины почти все.