Текст книги "Наружка"

Автор книги: Николай Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

И полный список всей «наружки», за который криминальные структуры отдали бы баснословные барыши, список, который в таком виде не держал в руках даже начфин, – лег под стекло в проходной на глаза тысяч рабочих.

Хорошо, что начальник оказался лыс и не поседел, когда обрадованный за себя и товарищей сапер доложил об инициативе.

Перед майором Лагутой также расположились в меру наглые, гордые, готовые к бою, но – юнцы. По большому счету, им требовалась еще обкатка, но ни времени, ни возможности подменить их кем-то другим не было.

Тут могли помочь те немногие плюсы, которые имелись и в налоговой полиции. Клиентура здесь шла более управляемая и предсказуемая: до обеда, как правило, она зашивалась на работе в офисе и банках, а к вечеру для нее распахивались их любимые сауны, казино, рестораны и квартиры любовниц. Все это не так часто менялось, вычислить адреса не составляло труда, поэтому, потеряв клиента, можно было просчитать, где подхватить его по-новой. «Дешево и без напряга», – как наверняка бы сказал парень в джинсовке.

– Костя Моряшин, – представился он Лагуте, остановившемуся перед ним. Никто не тянул его за язык, но парень продолжил: – По жизни шел как Кот Матроскин, с тех пор и тельняшку ношу, – он отвернул Ворот рубашки.

Лагута хмыкнул: уж тельняшка-то настолько запоминающийся, а значит, демаскирующий признак, что ее лучше сразу отдать соседу.

Тот понял эту ухмылку без труда, проигрышно передернулся, признавая ошибку. Но все же последнее слово захотел оставить за собой:

– Я помню, что беременная женщина не является ориентиром: завтра родит – и примета исчезнет.

Сосед Моряшина, не желая повторять промашку, представился почти без комментариев:

– Самый красный офицер капитан Аркадий Белый.

Капитан – уже лучше, это, по крайней мере, возраст. А белый ты или красный – хоть в полосочку, лишь бы знал дело. Кажется, это тоже присутствует: взгляд нейтральный, ни на что вроде не реагирующий, замыленный – к подобному как раз приучает профессия. И никакого намека на ухарство, словно реплику вслед за Моряшиным в начале беседы бросил совершенно другой человек. Моментальная учеба. Похвально.

– Поэт, – снова влез Моряшин, взяв на себя роль гида по характеристикам напарников. – Вчера посвятил мне стих, который начал сочинять еще весной. Послушайте шедевр и гимн Департаменту:

 
Март. Полицейский, торжествуя,
Бежит в коммерческий ларек.
Но продавец, его почуя,
На двери вешает замок.
 

Белый никак не отреагировал – мол, что возьмешь с неразумного, – и майор перевел взгляд на девушку.

– Лейтенант Екатерина Васильевна Ракитина, Катя, – оторвавшись от компьютера, на котором она все это время втихаря разбрасывала пасьянс, выдала свои «реквизиты» девушка.

Короткая смоляная прическа, чуть раскосые татарские глаза. Губки-ниточки. Носик маленький. Словом, девушка как девушка, не такая, чтоб бежать за ней по улице, но и не расстроишься, когда окажешься рядом. Тоже отличное качество – быть как все, ничем не выделяясь в толпе. Даже загар прошедшего лета, золотисто и завлекательно высветливший волосики на оголенных руках, к месту.

Лагута невольно обернулся к Моряшину, ожидая от него характеристику Девушке. Катя, похоже, тоже была не прочь услышать что-то о себе, и Костя с удовольствием исполнил заказ:

– Моя тайная симпатия. Такую встретишь и…

– И… – в ожидании поторопила сама Катя.

– Бежишь под холодный душ, чтобы остыть.

Ракитина не засмущалась, принимая подобное признание как необходимый комплимент.

Сам Лагута десять лет оттопал не просто в «семерке», а в элитной группе «Д», работавшей по дипломатам. Затем три года «вышки» – Высшей школы госбезопасности, и вот после диплома юриста – сразу в бой, В сейфе лежали послужные карточки его новых подчиненных, но он решил и здесь пойти от обратного: сначала встреча, а уж затем – бумаги. Тогда можно и проверить, насколько совпадут личные впечатления и записи.

Аккурат в паузу, будто ждали за дверью своей очереди, вошли еще два парня. С ходу поняв ситуацию, не стали ни оправдываться за опоздание, ни демонстративно-озадаченно смотреть на часы. Представились:

– Евгений Некрылов.

Моряшин, приободренный молчаливым согласием начальства выслушивать его мнение, теперь уже почти официально пояснил:

– Мужчина-красавец, жаль, Некрыловым оказался. А так ничего. Ну, и последний боец нашего доблестного сообщества, основоположник теории проигрывания в нарды, советник по непонятным вопросам, борец за экологию…

– Юрий Аржанников, – прервал тот перечисление Моряшина.

Его лицо показалось майору знакомым, и когда Костя сказал про экологию, Лагута по этой детали и лысине вспомнил: точно, Юра Вентилятор, любитель чистоты и порядка. Он водил в КГБ русские объекты, а встречались, кажется, в поликлинике. Говорили, что Юра впивался в объект, как чирей в задницу, и готов был мотаться за ним, забывая про смену; Одним словом, трудоголик. Приятная неожиданность.

Тот тоже узнал Лагуту, сдержанно улыбнулся и на правах старого знакомого объяснил причину опоздания:

– Машины новые пришли. Принимали.

Ответ устроил майора, и он перешел к конкретной работе?

– Через два часа приступаем к мероприятию. Ориентировка по объекту: бывший уголовник, ныне хозяин посреднической фирмы в Подмосковье. Имеет широкие связи с местной администрацией, милицией, ГАИ, преступным миром. Ездит на «джипе», квартира приватизирована. Цель мероприятия: выявление охраны, связей, наличия оружия. Места притяжения – офис, квартира, сауна около больницы, местный ресторанчик. Сегодня к объекту прибыли новые охранники, поэтому не исключено посещение именно ресторана. Фото нет, но; до нашего приезда оперативники постараются подснять его на видео. В наряд нарисована наша смена. Как обзовем объект? Фамилия – Ушаков.

Клички придумывали обычно на первую букву фамилии. Быстро перебрали варианты – «Угрюмый», «Ушар», «Ухажер», «Упрямый», приплели даже «Ублюдка» и «Убийцу», но остановились на «Ушлом».

– Судя по его прошлому, кажется, к месту, – подвел черту Лагута. – И последнее: у кого какие документы прикрытия?

– Угро, – подняли руки Белый, Некрылов и Юра Вентилятор.

– Журналист, – высокомерно и пренебрежительно оглядел всех Моряшин, мгновенно входя в роль.

– Санэпидемстанция, – с сожалением оторвалась от экрана Катя, так и не сумевшая победить компьютер.

– Оперативник, давший задание, сейчас зачищает для нас место. По ходу дела познакомимся ближе и с ним, и друг с другом. Бона вэниа вэстра, – закончил он почти ругательно.

Моряшин выразил недоумение первым, и ему с важностью студента, только что сдавшего экзамен по латыни, Лагута пояснил:

– «С вашего позволения». Ну а теперь, кому надо, переодеться – и по коням.

5.

«Кони» стояли под навесом во дворе: две «вольво», серенький скромный «москвич» и отдельно, стайкой, «лады». Пока Юра и Некрылов примерялись, на каких выезжать, Лагута еще раз осмотрел смену. Группа обещала быть ходовой: неприметная, в меру собранная, знающая себе цену. Теперь все это бы – да на практике…

Юра, как борец за экологию, выбрал не только самую чистую «ладушку», он еще и принялся ее протирать. Это напомнило майору, как однажды он погорел именно из-за недостаточной чистоты машины. Как ни растворялся он со своей «волгой», объект по каким-то признакам вычислял его сразу среди скопища машин, стоявших в округе. Лишь через несколько месяцев Лагута понял, в чем дело, когда кто-то толковый из руководства посадил задержанных за листы бумаги и заставил написать, как они узнавали, что за ними ведется наблюдение.

Все оказалось более чем банально. На мойке, где наводился глянец на машины Седьмого управления, щетки не захватывали всю «волгу», оставляя на бампере непромытые полукружья. К тому же на заднем сиденье мозолили глаза словно специально закупленные стандартные аптечки. Плюс более глубокая посадка машины и одинаковые казенные чехлы на сиденьях. А уж торчащая антенна довершала картину: расступись, народ, «наружка» выехала на задание.

Так на мелочах и учились и выходили в мировые лидеры. Сейчас на машине антенн не наблюдалось, а в ответ на вопросительный взгляд майора Юра оглядел салон – спрятана; здесь. И еще штрих, незнакомый доселе, отметил Лагута: один край переднего номера держался на проволоке. Обычно сменные номера грешили тем, что у них, словно у растрепанных? тетрадей, загибались края, а как менять при проволоке?

Юра, по всей видимости, занимался не только экологией!! но и психоанализом. Ответил сразу, как будто его спросили вслух:

– Сменных номеров нет. Еще многого чего нет. Зато «девочка» – чудо, – он любовно погладил машину.

Но, наверное, он поторопился обозвать чудом железо на четырех колесах. Потому что в ту же минуту из здания вышла Катя – в шляпке, черном брючном костюме, подчеркивающем ее довольно-таки стройную фигуру. А как она шла, как! несла себя! Так долго не походишь, это должно быть мучением: походка от бедра, как при демонстрации моды, рука с тонкой сигаретой чуть отставлена в сторону, тонкие губки призывно приоткрылись.

Вот и не побежишь за такой! Потопаешь как миленький. Женщина – это всегда мина замедленного действия, не угадаешь, когда она рванет. И нет бы убивала сразу, а то ведь обязательно сначала контузия, когда язык прирастает к нёбу, мысли – всмятку, а в ногах – дрожь.

Удар выдержал один Юра. Более того, он даже поморщился, когда девушка, выстукивая каблуками идеально синхронный ритм, направилась в его сторону.

– Юрочка, я не стану курить в машине. Не ершись, пожалуйста.

Вентилятор, само собой, не поверил, но дверцу распахнул. Однако Катя не торопилась упрятывать себя в машину. Взглянула в зеркальце, взбила пальчиком выбившуюся из-под) шляпки челку, но все равно скорбно всплеснула руками:;

– Господи, ну как же я такая поеду!

Юра через плечо посмотрел на нее, чувствуя какой-то подвох. Однако раскусить его не смог и попытался, может быть; первый раз в жизни, поверить женщине. Кивком головы поинтересовался: что случилось?

– Ну куда я поеду такая красивая? – посмотрев на Юру, как на малое несуразное дитя, продолжила жалобным голоском Катя. – Сейчас же все мужики начнут пялиться и совершать аварии. Вот несчастье-то на их голову, – вздохнула она и, не обращая внимания на чертыхнувшегося водителя, полезла, наконец, в машину.

Вслед за ней юркнул и подсуетившийся Моряшин. Некрылов, тоже, скорее всего, желавший, чтобы девушка села в его машину, разочарованно хлопнул открытой для этой цели дверцей. Извиняясь за хозяина, подошедший Аркадий Белый погладил машину, вновь открыл и занял причитавшееся для Кати место. Пропел:

 
За налогами девушка
Провожала бойца…
 

Лагута занял место впереди, у прикрытой тряпьем и газетами рации.

– Трогаем. – Одновременно он проверил связь и отдал команду.

Подрезались, влились в бесконечный московский поток две «ладушки» и тут же стали вытаскиваться, вырываться из этого тесного ручья на загородный простор. Вообще-то машина «наружки» узнается по походке, и Юра не подкачал: вел машину мастерски, однако не так, чтобы все посты ГАИ на трассе выстроились на его перехват. Но выскочить впереди всех на светофоре, захватить кусочек встречной полосы ради обгона – в подобном Юра отказать себе не мог. На какое-то время исчезала из поля зрения, но неизменно появлялась вновь в дрожащем зеркальце заднего вида и сиреневая «девочка» Некрылова. Так что в Одинцово прибыли даже пораньше, чем рассчитывали.

Оперативник оказался около их машин сразу же, как только они остановились в условленном месте у железнодорожного вокзала. Сообщил последние новости: объект вошел с телохранителями в свою квартиру, удалось заснять кусочек на видео. Сев на место Вентилятора, который опять принялся: обтирать машину, протянул портативную камеру. Лагута заглянул в визир, включил на просмотр пленку.

Небольшого росточка, плотный, с глубокими залысинами мужчина в сопровождении теперь уже трех телохранителей входил в подъезд семнадцатиэтажки. Затем наезд камеры на табличку с названием улицы, номером дома, высвечивание времени – все аккуратненько, максимум из возможного.

– Сейчас дома? – поинтересовался Лагута, но, словно бы что-то вспомнив, протянул руку для знакомства: – Михаил.

– Борис Соломатин, – представился оперативник. – У меня там сидит парень.

– Сидят обычно сторожа, – начал было многозначительно Лагута, но вовремя спохватился: каждый копает свою картошку. – Пойдем прогуляемся.

Вдвоем прошлись вблизи семнадцатиэтажки с уже знакомым номером. Одного взгляда «наружнику» хватило, чтобы отыскать оставленного Соломатиным парня: тот сидел у дома напротив, держа под наблюдением подъезд. Сторож – он и есть сторож.

– Убери своего орла, – приказал майор.

Вообще-то старшим при подобных мероприятиях остается оперативник, но, почувствовав в Лагуте профессионала, Соломатин безропотно подчинился. Затем майор уже сам прогулял своих подчиненных по окрестностям, вернувшись без Кати, Моряшина и Белого.

– Ты со мной, – не то поинтересовался, не то вновь приказал Лагута.

– Мои потребуются? – уйдя встречным вопросом теперь уже от явной подчиненности, спросил Борис.

– До утра в любом случае нет.

– Дима, – подозвал Борис ожидавшего в сторонке Зеркальцева. – Передай начальнику райотдела, что мы остаемся, с гостиницей – по плану. Всем спать.

Однако Дима так счастливо улыбнулся за себя и, возможно, за Шурочку Краеву, что было ясно: ни он, ни она такой глупостью, как сон, заниматься не станут.

– Завтра чтобы как огурчик, – предупредил Соломатин.

И тем не менее скорее не сочувственно, а с определенной долей зависти проводили Борис и Лагута парня. Когда бегать не за кем – бегают на физзарядку. Или за объектом…

Юра Вентилятор к этому времени разложил на сиденье свои съестные припасы, покопавшись, кое-что вытащил из своей сумки и майор. Отнекивающегося Бориса чуть ли не силой запихнули в машину.

– Да я хоть за водой сбегаю, – чувствуя неловкость, попросился обратно Соломатин.

«Наружники» переглянулись, загадочно улыбаясь.

– На службе не пьем.

– Да я воды.

– Мы вообще не пьем.

До Бориса наконец дошло: им придется сидеть неизвестно где и сколько времени, а в туалеты не набегаешься. Дальновидно. Взял бутерброд.

Сидеть им с майором пришлось на крыше семнадцатиэтажки. На нее Лагута провел Бориса столь ловко и искусно, будто работал мастером по лифтам. Да и как не пройти, если запоры в дверях и люках, ведущих вверх, оказались или подпилены, или элегантно выкорчеваны его подчиненными.

Первое, что понял наверху Соломатин, – почему при об-; мене квартир просят не предлагать первые и последние этажи. Про первые – ясно, вору легко проникнуть с улицы, а еще шум. А вот про верхние полагал, будто жильцы боятся протекания крыши. Какое там! Самые уязвимые квартиры – именно верхних этажей. Зацепившись фалом за один из множества крючьев, торчащих на крыше, ничего не стоит переправиться на балкон. Что, судя по всему, и вознамерился сделать Лагута с наступлением темноты.

Пока же они сидели вдвоем на забытом строителями мотке проволоки и, спрятавшись в тень от торчащих лифтовых шахт, смотрели вниз. Людей становилось все меньше, лишь иногда, после прихода очередного автобуса, они задерживались около подъездов, но потом расходились по домам. Все реже разевали рты гаражи-«ракушки», поглощая набегавшиеся за день машины. В окнах домов зажигался свет, и, что опять подводило жителей последних этажей, – они почти не задвигали шторы, надеясь, что никому не видны. С земли – да, но ведь есть же еще и крыши!

Хочешь не хочешь, а Борису пришлось заглянуть в чужую жизнь, увидеть наряжающихся перед зеркалом девиц, делающих уроки ребятишек, бродящих по комнатам мужиков в трусах. На кухнях торопливо копошились женщины – скорее всего, их подгоняло приближение очередного телесериала про красивых, богатых, но несчастных мексиканок.

– Твои где-то здесь? – поинтересовался Борис, переводя взгляд с окон на грешную землю.

– Поищи, – предложил майор, явно гордясь растворившимися подчиненными.

Вначале Соломатину удалось отыскать машину, в которой они обедали. И то лишь потому, что узнал по лысине Юру, подсевшего к водителю полуразобранной машины у последнего гаража. После рассмотрел вихрастого парня. Тот где-то успел переодеться и теперь сидел в линялом спортивном костюме и тапочках на босу ногу, представляя вышедшего покурить на свежий воздух пацана. Рядом с ним приспосабливался, стараясь попасть на лавку, алкаш, горько и безысходно жалуясь:

– Беда. Прямо горе. Один закодировался, второй лечится, третий вообще бросил пить. Смех людской, да и только. Куда катимся? А вот ты меня уважил!

«Наружник» вошел в легенду дворового завсегдатая настолько, что не отказался от мелькнувшего белым боком одноразового стаканчика. Да, насчет сторожа майор был прав, его Дима в сравнении с «наружниками» разве что не имел таблички, за кем следит.

Девушку и еще одного парня, а также вторую машину Борис, как ни высматривал, не обнаружил.

– Законсервированы, – пояснил Лагута. – Сразу всем светиться резона нет.

– И сколько же нужно времени, чтобы научиться быть невидимым?

– Зависит от человека, от его способности врастать в любую обстановку. Объект ведь знает, куда идет, а мы – как в нору. Но лет через пять, если тебя не выщелкнули, становишься чистейшим профессионалом. Ведь практика каждый день.

– А девушки обязательны?

– Желательны. В женский туалет, женскую парикмахерскую ты же не зайдешь. Да и под влюбленную парочку легендироваться легче.

– Но ведь наверняка специфика такая, что…

– Семейным, домашним дамам, конечно, удержаться у нас трудно, условия редко располагают к уюту, изысканным манерам и рыцарству, – задумчиво, перебирая в памяти какие-то моменты из своей биографии, согласился Лагута. – Но есть и плюсы – зарплата, шаг за полтора.

– Не понял.

– Выслуга лет – год за полтора. Да и чувство патриотизма, между прочим, для женщины более емкое понятие, чем для нашего брата. Пробатум эст – проверено. Убедить женщину в необходимости выполнить то или иное дело гораздо легче, чем мужика. И мы, к сожалению, этим хоть и вынужденно, но бессовестно пользовались и пользуемся…

Лагута снова задумался, погружаясь в воспоминания. Скорее всего, они были не очень светлыми и радужными, потому что майор с удовольствием от них отвлекся:

– Погоди, мой Кот Матроскин работает на отмашке, – майор чуть подался вперед, всматриваясь в манипуляции со стаканом своего «алкоголика».

Борис ничего сверхъестественного не отметил в его пьяных движениях, но, видимо, ковырявшийся в машине Юра тоже подтвердил: внимание на подъезд. И точно: с тротуара сошли два знакомых телохранителя. Они закурили и, оглядевшись, не спеша пошли вокруг дома.

Однако более, чем Лагута, подался к краю крыши Соломатин: из-за соседнего дома вышли под ручку Дима Зеркальцев и Шурочка Краева. Но это бы еще полбеды. Оба они столь откровенно уставились на телохранителей, что теперь последнему дворовому псу было ясно, кто есть кто. Почему его люди оказались здесь, чем решили заняться, Борису было совершенно неведомо, и на недоуменный взгляд майора, мгновенно просчитавшего ситуацию, пожал плечами: понятия не имею.

– Вниз? – виновато спросил Соломатин.

– А ты уверен, что и второй раз зайдешь в подъезд, не привлекая ничьего внимания?

Борис думал о людях, а Лагута – о работе. Единственное, что сделал майор, – нащупал в кармане рубашки манипулятор радиостанции. Но на связь не вышел, опасаясь прослушивания и поэтому приберегая выход в эфир на самый крайний случай.

6.

– Аккуратненько смотри вот за этими двумя типами, – подсказал Дима Зеркальцев Шуре, когда телохранители вышли из подъезда.

– А может, не стоит? Вдруг ненароком вспугнем? – засомневалась девушка.

Зеркальцев пригладил ладонями волосы, что могло означать только решимость идти вперед. Скорее всего, он был уязвлен своим недавним проколом и вызванную на подмогу «наружку» воспринял как удар под дых. И теперь, когда негласники куда-то исчезли, а противник уходил, по крайней мере Шурочке он мог продемонстрировать свое мастерство разыскника и хоть как-то оправдаться.

– Ну что ты накапал один грамм? Я тебе что, синичка? – возмущался на весь двор пьяница на лавке, пытаясь отобрать у своего друга бутылку. – Лей больше, а то прямо смех людской… Во!.. Во!.. Молодец! Сказка жизни. За что выпьем?

Пока алкаши искали повод, телохранители зашли за угол дома, и Диме пришлось чуть ли не тащить девушку за собой, догоняя их.

– Начальство небось думало, что мы с тобой в кино направимся, а мы им утречком, к десерту, свежую информацию, – весь светился он. – Слушай, что ты забыла в своем юридическом отделе? Давай к нам, в оперативное. По крайней мере, интересно и на месте не сидишь. Тихо, не смотри.

Кажется, он предупредил вовремя. Один из телохранителей обернулся, внимательно и внаглую оглядел идущих следом людей. Дима потащил Шуру к столбу с объявлениями, начал отрывать телефончик, обещавший расселить коммунальную квартиру.

– Что делают? – поинтересовался он у девушки. Шура с усилием отвела взгляд от столба, со страхом посмотрела через плечо Зеркальцева.

– Прикурили. Бросили в кусты пустую пачку. Пошли дальше, – сиплым от волнения голосом выдавила та увиденное.

– Прекрасно, – успокаивая девушку, беззаботно проговорил Дима. – Расселение из коммунальной квартиры тебя не интересует?

Она от волнения даже не прочла объявление, которое они так внимательно рассматривали. Тихо ответила:

– У меня однокомнатная.

– А у меня вообще никакой. Значит, нам этот столб не подходит. Идем дальше.

Проходя мимо брошенной пачки, Дима быстро поднял ее, осмотрел:

– Таким образом могут оставить кому-нибудь информацию, – с увлечением раскрывал Зеркальцев девушке секреты ОРД. Повертев в руках пачку и не найдя на ней никаких знаков, отбросил в сторону. – А ты, если чего не знаешь, спрашивай, – снисходительно разрешил он.

Тем временем наблюдаемые, развернувшись, пошли обратно, и Шура вцепилась в руку оперативника. У нее начали заплетаться ноги, и он впервые испугался за свою самодеятельность: вдруг рухнет без чувств. А всего-то и делов, что знаешь: навстречу идут уголовники. Ну и пусть, мало ли их ходит совершенно открыто после перестройки.

– А кино все же оказалось ничего, зря на него поклеп наводили, – поравнявшись с телохранителями, сказал Дима. Они идут из кино и никого не трогают. Только бы выдержала Шура. Как все-таки это тяжело – сталкиваться лоб в лоб с тем, кого ведешь…

Однако еще труднее, чем не поднять взгляд перед врагом, оказалось сдержать себя и не оглянуться. Увидев лавочку около песочницы, Шура направилась к ней и обмякла, лишь коснувшись ее.

– Все нормально, они просто проверялись, – успокаивал девушку Зеркальцев. – Ну, не пойдешь к нам в оперативники? Ладно, не надо. Хотя все дело в опыте и привычке.

– Пойдем в гостиницу, – не слушая его, попросила Шура.

– Пошли, – тут же согласился Зеркальцев.

Чтобы не идти мимо дома и ненароком вновь не попасться на глаза телохранителям, Дима повел Шуру в проход за гаражами. Но не успели они сделать несколько шагов, как из щели между «ракушками» протиснулась девица в черном брючном костюме и шляпке. Завопив, с ходу вцепилась в кудряшки Шуры, начала трясти ее:

– Ах ты, сучка! Тебе своего мужика мало, другого подавай? Ну я тебе патлы повыдергиваю.

– Э-э, – придя в себя от неожиданного нападения, подался на защиту Дима. Но тут же получил со всего размаха пощечину.

– А ты, подлец, молчи. Сволочь. Сутенер несчастный. Я на него свои бабки трачу, а он с этой шалавой по кинам ходит. Ай, ай, какие мы культурные. Ну, что выпучился? Скажи еще, что видишь меня в первый раз.

Дима, наверное, это и хотел сказать, но ему не дали:

– Я тебя куда послала? Я тебя на базар послала, а не в кино, кобель вонючий.

Шурочка, закрыв голову руками, с ужасом смотрела на нее. Из-за гаражей на шум стали выглядывать водители.

– И вы все кобели, – обернулась к ним черная пантера. – Чего регочете? Интересно?

Диме показалось, что среди зевак мелькнули и знакомые телохранители. Но что за стерва на них налетела, с кем спутала?

– Давай, пили домой, я с тобой еще там поговорю, – замахнулась на него девица.

– Шура, я ее не знаю, совсем не знаю, – умоляюще глядел на Краеву оперативник. – Она меня с кем-то спутала.

– Подыгрывай, потом разберемся, – вдруг тихо прошипела пантера, а для всех продолжила визг: – А ты, мымра недоделанная, чеши отсюда, пока я уши твои на одно место не натянула. Кыш!

Она замахнулась и опять тихо прошептала:

– Иди к вокзалу, там потеряйся в толпе и жди. Схватив за рукав Зеркальцева, она потащила его мимо мусорки на другую улицу.

– Ничего не понимаю, – откровенно признался Дима, подчиняясь напору незнакомки и в то же время оглядываясь на все еще стоявшую в оцепенении Шуру.

– Поймешь, когда втык получишь от начальства, – грубо, но конкретно пообещала спутница. – Вы чего сюда притащились? Кто вас звал?

– А ты… вы кто такая?

– Кому надо, тот знает.

Дима уже больше не вырывался, но его мучила мысль: что подумает Шура. Он оглянулся. Шура почти бежала в сторону железнодорожной станции.

– Но что случилось? – Зеркальцев начал догадываться, что девушка как раз из той «наружки», которую он не увидел во дворе.

– Пока не знаю, – ответила «супружница». Поправила шляпку, из-под локтя оглянулась. – Моли бога, чтобы они поверили в мой визг.

– Кто? Вы думаете, что телохранители…

– А что тут думать! Вы их только что в спину не подталкивали. И они на первой же приманке вас взяли.

– Какой приманке?

– Пачку из-под сигарет поднимал? Это же детская проверка: запомнить, где и как легла, и через минуту-другую вернуться и проверить, искали ли в ней какие-нибудь олухи шпионское донесение.

Дима покраснел так, что выдернул, наконец, свою руку из захвата: как бы не вспыхнула от его жара «жена». И какое счастье, что ничего этого не слышит Шура!

– Они пошли за вами. А вы небось собрались возвращаться в гостиницу? А там записаны все ваши настоящие фамилии домашними адресами? Прекрасно. Тогда лучше бы уж сразу казали им, кто вы такие и чего хотите. И я бы не светилась и горло не драла.

– А… что теперь? – признавая полный свой провал, попросил совета Дима. – И как быть с Шурой?

– Ее подвезут, не беспокойся. Но из гостиницы ни шагу, Заходим.

Она втолкнула нашкодившего «супруга» в подъезд, оказавшийся проходным, бегом увлекла его на соседнюю улицу и какими-то задворками привела к гостинице. Видя, что оперативник совсем поник, неожиданно дружески посочувствовала:

– Ничего, бывает. Кстати, у твоей зазнобы есть что-нибудь из одежды? Я в своем одеянии засветилась, надо полагать, на все сто.

– Вряд ли. Ехали-то на один день.

– Да я тоже в ресторан вроде как бы собиралась.

– Извините, – не понял Зеркальцев.

Девушка направилась к притормозившей за углом машине. Оттуда вылезла Шура и, хотя соперница дружески ей кивнула, испуганно уступила дорогу.

– Что на посту? – первым делом спросила Катя, усаживаясь на переднем сиденье.

– Вроде пронесло. Но ты мегера в гневе. Класс, – оценил Женя Некрылов действия напарницы. – Не дай бог вот так же попасться самому.

– А ты не попадайся, – дала мудрый совет Ракитина. А когда подъехали в район семнадцатиэтажки, опустила спинку сиденья и блаженно потянулась: – Все, я в засветке, поэтому с удовольствием выпадаю в осадок и дремлю. При пожаре выносить в первую очередь.

Некрылов, желая спокойной ночи, хотел погладить ее, словно маленькую, по голове, но Катерина уже откинулась на сиденье. Тогда он дотронулся до ее колена. Не отнимая руки, посмотрел на зажегшийся для подсветки номер дома, у которого остановились, прибавил сто, отнял единицу и выдал в эфир свои координаты:

– Мы около сто третьего.

– Хорошо, – отозвался майор Лагута. Значит, он уже был в курсе событий.

Некрылов сжал ладонью колено Ракитиной, но та, не открывая глаз, произнесла:

– Руки.

– Да ладно тебе.

– Ру-ки! – по-прежнему не двигаясь, но требовательно произнесла Катя. – «Ладно тебе» можешь оставить жене.

– Тогда спи, – пожал плечами Некрылов и демонстративно отодвинулся, чтобы не касаться Ракитиной даже локтем.

Однако долго маяться без дела не позволила рация. Юра Вентилятор попросил подтянуться ближе, и когда Некрылов просунул мордашку своей «девятки» между домов, около подъезда семнадцатиэтажки увидели белый «форд». Телохранители его и поджидали: встретили хозяина «белоснежки» учтиво, в готовности поступить в полное его распоряжение. В их сопровождении он и прошел в подъезд. Теперь оставалось ждать команды Лагуты: брать и вести до адреса эту связь или ограничиться только «Ушлым». Темень сгущалась на глазах, и, несмотря на светлый тон машины, потерять ее ночью было легко. Ну ее к черту, связь. Одной больше, одной меньше.

Лагута тоже молчал, и можно было расслабиться. Или предпринять новую атаку на колено Ракитиной.

На этот раз она резко выпрямилась:

– Еще раз протянешь руки – мало не покажется. Некрылов, похоже, не очень испугался или огорчился:

– Какой комар тебя укусил?

– Мавританский.

– Ты там была?

Впервые Катя не нашлась, что ответить. Или не захотела. Достала сигарету, прикурила.

– Ох, сидел бы на моем месте наш борец за экологию…

– Тогда бы я не курила, а играла в нарды или спала.

– Это не гордость мужчины, когда он способен спокойно сидеть около спящей женщины.

– Послушай, Некрылов. Я уже поняла, что ты – горизонтальный мужчина. Но не до такой же степени цинично и откровенно.

– Я только размышляю о сущности природы.

– О постели ты размышляешь, Некрылов. И даже не о ней, у тебя нет ни времени, ни желания приготовить постель. Ты готов использовать машину, скамейку, кусты, но только чтобы это было сразу, под рукой. Ты ведь забываешь меня сейчас же, как только мы сдаем радиостанции: все, смена кончилась.

– Ну, ты не права, – натянуто улыбнулся водитель.

– Права, Женечка, права. Очень даже права. И ты об этом прекрасно знаешь. Хотя, как ни странно, я не жалею о наших встречах. Ты умеешь любить, ничего не скажешь, мне было хорошо с тобой, но больше… Больше – все! Теперь я хожу на смену не к тебе, а на службу. И давай впредь не касаться этой темы и… моих колен. Гуд бай, мальчик.

Специально задела, обозлила Некрылова, чтобы не оставлять надежд.

Женя вцепился в руль, крутнул его влево-вправо. Скорее из-за уязвленного самолюбия спросил, тут же, правда, пожалев об этом:

– И кому теперь это будет позволено? Моряшину или новому командиру? Катя прикусила губки-ниточки, но из машины вышла молча. И лишь перед тем, как захлопнуть дверцу, все же поинтересовалась:

– Слушай, Некрылов, тебе самому не противно?

– Противно, – неожиданно сразу согласился тот. – Извини.