Текст книги "Вводное слово в искусство перевода"

Автор книги: Николай Дановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Настоящее время в прошедшем и будущем

Очень часто для придания особой выразительности и живости устной речи пользуются настоящим временем в прошедшем или в будущем. Это своеобразный вид передачи несовершенного вида. Естественно, переводчик должен воспроизвести эту форму точно так же, как она выглядит в оригинале. Примеры:

Иду я вчера по улице, а навстречу мне – лось. Mi iras hieraŭ sur la strato, kaj renkonten iras alko.

Завтра я встаю рано, в шесть часов, и тотчас в лес за грибами. Morgaŭ mi leviĝas frue, je la sesa horo, kaj tuje ek arbaren kolekti fungojn.

Это очень оригинальная форма, в которой глагол как бы только прочерчивает действие вне связи со временем. А время сообщается наречием. Здесь происходит явление аналогичное применению условного наклонения. Действие оказывается вневременным. А уточнение времени берет на себя наречие.

Фразеологические особенности

Построение фразы, помимо чисто нормативного строя групп, о котором говорилось в главе 3, диктуется также стилистическими влияниями. Это влияние оказывается на целую цепочку фраз, что в конце концов приходит в каждую отдельную фразу. Здесь возникают задачи построения фразы таким образом, чтобы не было неоправданных повторений слов в близко расположенных фразах и группах, чтобы предложения выстраивались с определенной симметрией и уравновешенностью. И наоборот, чтобы обязательно были повторы там, где это требует стиль. Подбор лексики, порядок слов, различные сдвиги, инверсии, двойное отрицание, анафопа, эпифора и др. составляют содержание этого раздела, трактовку которого покажем главным образом на примерах.

Начнем с порядка слов. Уже там было указано, что порядок слов имеет свои закономерности. Что нельзя строить фразу или более крупный отрезок текста по способу «Вали кулем – потом разберем» («Ĵetu senregule ope, bule – poste ordigu skrupule»). Порядок слов в одном предложении и в группе предложений дает возможность решать ряд стилистических задач. Помимо указанных в главе 3 эмфазы и групп с локтевыми связями, здесь возникают еще задачи, которые носят название «анафоры» и «эпифоры» в связи с повторением некоторой части предложения.

Инверсия

Всякое смещение, вносимое в традиционный порядок слов, сообщает фразе необычность (эксцентричность). Простейшая форма инверсии – перемена местами подлежащего и сказуемого. Пример: «Я не понимаю, что вы имеете в виду – Не понимаю я, что имеете вы в виду. Mi ne komprenas, kion vi havas antaŭvide – Ne komprenas mi, kion vi havas antaŭvide.»

Точно такое же смещение может потребоваться при перемене местами дополнения (подлежащего) и определения: «Что и говорить, наружность обманчивая. Memkompreneblas, trompa eksteraĵo; memkompreneblas, eksteraĵo trompa». Другой пример. «Перед ним встал непреодолимой преградой высокий утес. Antaŭ li ekstaris kiel nevenkebla baro la alta roko; antaŭ li ekstaris kiel baro nevenkebla la roko alta». Третий пример. «Они выступают против нейтронной бомбы и крылатых ракет. Ili elpaŝas kontraŭ neŭtrona bombo kaj flugilaj raketoj; ili elpaŝas kontraŭ bombo neŭtrona kaj raketoj flugilaj».

Двойное отрицание

Двойное отрицание в стилистическом плане несколько отличается от лексического. В стилистическом двойном отрицании фигурируют два «ne». И эта форма выражает несколько ослабленный положительный смысл. Пример. «Не могу не выразить своего порицания. Mi ne povas ne esprimi mian malaprobon». Фактически эта форма означает: «мне хотелось бы выразить свое порицание».

Анафора

При расмотрении эмоциональной речи приходится знакомиться с рядом общепринятых художественных приемов и оборотов. Одним из них является чрезвычайно широко применяемая форма – анафора. Заключается она в повторе некоторой группы или отдельного слова, стоящих в начале предложения. В задачу переводчика всегда входит необходимость сохранить анафору, и значит, он должен предварительно хорошо продумать, как приноровить повторяющуюся группу так, чтобы она в каждом повторе выглядела органичным компонентом, а не чужеродным телом. Очень часто повторяющаяся группа несет на себе еще дополнительную нагрузку, когда в первом случае повтор представляет собой первичный показ («экспозицию»), затем этот повтор начинает фразу-наложение, при которой уже появляется какая-то новая грань этого повтора («суперпозиция»), и наконец в последующем повторе или последующих повторах появляется совершенно неожиданный поворот смысла, создающий обобщение или противопоставление или вообще вводит совершенно новую «свежую» идею («позицию» автора).

Рассмотрим несколько примеров перевода анафоры.

Мы победили, потому что любили нашу прекрасную Родину, нашу столицу Москву.

Мы победили, потому что в борьбе за эту прекрасную жизнь мы презирали смерть.

(В.А. Анфилов)

Ni venkis, ĉar ni amis nian belegan patrolandon, nian ĉefurbon Moskvo.

Ni venkis, ĉar en la batalo pro tiu belega vivo ni malestimis morton.

Свобода ясен, общителен, дружелюбен. Крепко сбитый мужчина с прямой спиной, военной выправкой, с открытым взглядом серо-голубых глаз и чеканно-строгим профилем. Искренность его несомненна. Во всем, что он говорит, участвует сердце. Он весь в замыслах.

Андерс весь в умыслах.

Свобода с его сдержанными манерами и строгим, замкнутым лицом римского военачальника, какими они изображались в скульптурных портретах, на самом деле глубоко демократичен, естествен, прост.

Андерс с его наигранным солдатским простодушием, с обликом рубаки-генерала, будто бы побывавшего во всех боях и войнах, на самом деле замкнут, двоедушен и хитроумен, впрочем не настолько, чтобы не быть изобличенным.

(А. Кривицкий)

Svoboda estas serena, komunikiĝema, amikama. Firme kunmuldita viro kun rekta dorso, milita trejniteco, kun malfermita rigardo de grize-bluaj okuloj kaj stampite rigora profilo. Lia sincero estas senduba. En ĉio, kion li diras, partoprenas koro. Li estas tuta en iniciatoj.

Anders estas tuta en intencoj malicataj.

Svoboda kun liaj rezervemaj manieroj kaj rigora ŝlosita vizaĝo de Romia militestro, kiel ili bildiĝis en skulpturaj portretoj, reale estas profunde demokratieca, naturam simpla.

Anders kun lia ludata soldateska simplanimo, kun aspekto de hakulo-generalo, kvazaŭ partopreninta ĉiujn batalojn kaj militojn, reale estas ŝlosita, hipokrita kaj ruzosaĝa, cetere ne tiom, ke oni ne povu senmaskigi lin.

Но обратимся к нашим дням:

– История – это болтовня! – отрезал автомобильный король США Генри Форд.

– История – это совокупность труднопостижимых факторов. Только изредка удается снять с них плотное покрывало, – болезненно качает головой западногерманский ученый Карл Босль.

– История для большинства из нас – это вопрос хлеба с маслом, – откровенничает американский историк Конрад Рид.

– История США пригодна лишь в том случае, если она написана со здоровых консервативных позиций, – признается консервативный профессор Самуэль Моррисон.

(А. Кривицкий)

Sed ni turnu nin al niaj tagoj:

– Historio – tio estas babilado! – bruske rediris, kiel tranĉis, la Usona aŭtomobila reĝo Henri Ford.

– Historio – tio estas kuneco de malfacile koncepteblaj faktoroj. Nur rare-rare oni prosperis tiri el ili densan kovrotukon, – senespere svingas la kapon FRG-sciencisto Karl Bosl.

– Historio por plimulto el ni estas problemo de pano kun butero, – sinceras Usona historiisto Konrad Rid.

– Historio de Usono taŭgas sole en okazo, se ĝi estas kompilita de sanaj konservativaj pozicioj, – konfesas konservativa profesoro Samuel Morrison.

Изучить классиков – это значит подняться на ту высоту понимания поэзии, на которой они стояли. Это значит – усвоить тот богатый и разнообразный поэтический опыт, который накоплен ими. Это значит проникнуть в тайну их мастерства, т.е. понять, какой совокупностью средств и приемов достигли они столи высокого качества своей поэзии.

(М. Исаковский)

Profunde studi klasikulojn – tio signifas supreniri la alton de poezi-kompreno, sur kiu ili staris. Tio signifas majstri la riĉan kaj varian poezian sperton, kiu estas akumulita de ili. Tio signifas penetri en la kripton de ilia majstreco, t.e. kompreni per kiu kunigo kaj kombino de rimedoj kaj metodoj atingis ili tiom altan kvaliton de sia poezio.

Чудо России в ее человеке, в труженике, ведущем непрерывную борозду жизни и попутно не спеша смахивающем соленый пот со лба.

Чудо и сила России – это ее путь, на котором она, преодолевая любые тяготы и преграды, собирая в своей трудовой дороге в единую неделимую семью большие и малые народы и народности, выковывая в непрерывных трудах невиданное в истории человечества братство, неостановимо продолжала свое историческое предназначение…

Чудо, загадка и сила России – ныне первой среди равных в семье республик Страны Советов – в щедрости характера ее народа, творческий потенциал которого особенно полной мерой выявился после Октябрьской революции, народа, подчас жертвующего самым необходимым и всегда приобретающего в своем бескорыстии нечто гораздо большее, чем многие овеществленные материальные ценности.

(П. Проскурин)

La miraklo de Rusio estas en ĝia homo, en la laborulo, plugfosanta kontinuan sulkon de vivo kaj samdume nehaste forsvinganta salan ŝviton de la frunto.

La miraklo kaj forto de Rusio estas ĝia vojo, sur kiu ĝi venkire tra ajnajn penlacojn kaj barojn, kunigante laŭ sia laborvojo en la sola nedividebla familio grandajn kaj etajn naciojn kaj malgrandajn popolojn, forĝante en senintermitaj laboroj neviditan en la histio de homaro fration, nehaltigeble daŭrigis sian historian destinon…

La miraklo, enigmo kaj forto de Rusio – nun unua meze de egalaj en la familio de respublikoj – estas en malavareca karaktero de ĝia popolo, kies krea potencialo precipe plenmezure manifestiĝis post la Oktobra revolucio, de la popolo fojfoje oferanta plej necesan kaj ĉiam akiranta en sia neprofitemo ion multeplion, ol iujn materiigitajn valoraĵojn.

Низко стелются осенние тучи над Куликовым полем.

Тянется журавлиный клин над перелесками Бородина.

Тянется, не прерываясь во времени, цепь народного творчества вплоть до наших дней.

(П. Проскурин)

Malalte sternas sin aŭtunaj nuboj super Kulikovo-kampo.

Sin trenas fluganta angulo de gruaro super boskoj de Borodino-kampo.

Sin trenas, ne rompante sin en tempa fluo, la ĉeno de popolaj heroaĵoj ĝis niaj tagoj mem.

Эпифора

Иногда автор использует повтор в конце предложения. При этом для большего впечатления в конец фразы попадает главная ударная группа слов. А затем в нескольких последующих фразах эта группа повторяется в конце, и этим заключительным, как бы печатающим ударом, сосредотачивает внимание на главной идее, подаваемой таким образом. Это является широко принятым в музыкальном творчестве рефреном, который перенесен в область художественной литературы. Задачи переводчика остаются теми же. Приведем два примера эпифоры.

Иногда достаточно нескольких фраз, интонации, совпадения реакций на третьего человека, явление, новость и… рождается дружба.

И в жарком споре, и в разногласиях, когда резко и отчетливо можно оценить несогласного с тобой человека, все-таки испытываешь доверие и чувствуешь, что это дружба.

Как любовь с первого взгляда, как необъяснимая тайна, такое же бурное начало имеет истинная мужская дружба.

Обоюдная надежность – вот главный корень, на котором зиждется настоящая мужская дружба.

Но главное, конечно, общие убеждения, сходные взгляды на жизнь, на ее движение, развитие, события в мире, политику и идеологию – можно и разойтись в чем-то, поспорить до хрипоты, но если в главном полное единство, то остальное не страшно, потому что всё обнимает, всё поглощает такая дружба.

(По А. Кривицкому)

Kelkiam sufiĉas kelkaj frazoj, intonacio, koincido de reagoj je tria homo, fenomeno, novaĵo kaj… naskiĝas amikeco.

Kaj en arda disputo, kaj en diverseco de opinioj, kiam akute kaj nete eblas aprezi la nekonsentan homon, tamen oni sentas konfidon kaj komprenas, ke tio estas amikeco.

Kiel amo de l' unua rigardo, kiel neklarigebla mistero, la saman ŝtorman komencon havas la vera vira amikeco.

Reciproka sekuro – jen estas la ĉefa radiko, sur kiu baziĝas la vera vira amikeco.

Sed la ĉefa aĵo, certe, estas komunaj konvinkoj, similaj vivokonceptoj, rigardoj al movo kaj evoluo de vivo, perceptoj de mondeventoj, politiko kaj ideologio – oni povas en io malakordi, disputi ĝis raŭkiĝo, sed se en la ĉefa bazo estas plena unueco, tiam cetero ne estas tiom grava, ĉar ĉion ĉi brakumas, ĉion glutas tia amikeco.

Там, где родниковая речушка Чистый Колодец впадает в Донец, на меловой круче непробудным сном спит солдат Топорок и солдатка Топориха.

Трава зеленеет, а они спят. Дождь хлещет, а они спят. Желтые листья кружатся, а они спят. Белые мухи летают, а они спят. Отвоевали, отработали, отгуляли, отбранились. Теперь вместе. На веки вечные…

(В. Федоров)

Tie, kie roja rivereto Pura Puto enfluas en Donec-riveron, sur kreta krutaĵo en senveka sonĝo dormas la soldato kaj soldata edzino ge-Toporok'oj.

Herbo verdas, sed ili dormas. Pluvo skurĝas, sed ili dormas. Flavaj folioj karuselas en aero, sed ili dormas. Blankaj muŝoj flugas, sed ili dormas. Finis militi. Finis labori. Satfestenis, satkverelis. Nun estas kune. Por eternaj eternoj…

Другие фигуры

Есть в стилистическом обиходе такие понятия, как симметрия и равновесие (уравновешенность) в тексте. Эти понятия имеют особое значение для языка прозы. И напротив, встречаются случаи, когда автор оригинала умышленно делает в тексте обрыв, недосказанность, строит специально «зияющую» неуравновешенную фразу. Естественно, переводчик должен соблюсти и одну особенность, и другую: не вносить угловатостей в плавное течение текста, и не «зализывать» раны оригинала. В каждом отдельном случае он должен найти нужный путь и правильный поворот.

Дальнейшие несколько примеров содержат различные особенности художественной прозы. В них можно будет заметить и уравновешенность, и симметричность, и особую, присущую некоторым авторам концентрированность, когда в нескольких строках дается широкая картина и другие особенности, которые подаются на фоне интерьера, пейзажа, сельского и архитектурного, жанровых сценок и т.п. Во всем этом надлежит разобраться переводчику самому.

Пример 1.

За двадцать пять дней отсутствия ничто не изменилось в его квартире: как и прежде, свисали с потолочной балки серые нити паутины; дышала колеблемая сквозняком желтая занавеска на окне; блеклая театральная афиша на дверце платяного шкафа маскировала выбитое стекло; небрежно сметенные в угол, таинственно мерцали плесенью колбасные ощурки и ломти сыра – безголосые свидетели и участники прощальной перед отпуском пирушки.

(В. Сафонов)

Dum dudek kvin tagoj de foresto nenio ŝanĝiĝis en lia loĝejo: same, kiel antaŭe, de la plafona salivo pendis grizaj fadenoj de araneaĵo; flava fenestra kurteno spiris, vibrigate de trablovo; senkoloriĝinta teatra afiŝo sur la ŝutro de vesta ŝranko maskis disbatitan vitron; kolbasaj ŝeloj kaj pecetoj de fromaĝo, neglekte balaitaj en angulon, mistere scintilis per ŝimo – senvoĉaj atestantoj kaj partoprenintoj de la adiaŭa amikvespero ankaŭ la forpermeso.

Пример 2.

На третий день путешествия Десна сделала поворот, еще один и, выписывая гигантские колена, пошла на сближение с Брянским лесом.

Можно без устали говорить о его розовых рассветах, словно бы со сна взлохмаченных утренними туманами, о полдневном, раздобревшем солнце, от нечего делать играющем зайчиками сквозь листву дубов, окружающих многоцветные поляны, о синих сумерках с их колеблющимися тенями, когда мирные шорохи становятся загадочными, а ты лежишь на разогретом за день сене и ищешь первую звезду в темнеющем небе.

(А. Кривицкий)

La trian tagon de la vojaĝo Desna-rivero faris turnon, ankoraŭ unu, kaj, zigzagante per gigantaj piruetoj, iris al proksimiĝo kun Brjanska arbaro.

Oni povas sen laco paroli pri ĝiaj rozkoloraj mateniĝoj, hirtigitaj de aŭroraj nebuloj, kvazaŭ ĵus-de-dorme, pri la tagmeza korpulenta bonkoriĝinta suno, kiu pro nenionfaro ludas per rebriloj-radieroj, kiel per saltantaj leporetoj, tra foliaro de kverkoj, ĉirkaŭ multkoloraj interarbejoj, pri la ultramaraj krepuskoj kun iliaj palpitantaj ombroj, kiam malrankoraj susuroj iĝas enigmaj, kaj oni kuŝas sur fojno, varmigita dumtage kaj serĉas la unuan stelon en obskuriĝanta ĉielo.

Пример 3.

В деревянных избах среди яблонь и кустов жасмина обливалось кровью сердце великих поэтов.

(Я. Иоэрунт)

En krudaj lignotrabaj domoj, meze de pomujoj kaj jasmenaj arbustoj, sangoplenis la koro de grandaj poetoj.

Пример 4.

Их притворы закрыты, низкие навесы покрылись мохом, но стены из красного кирпича вросли в землю и кажется, что они ничего не боятся – ни зигзагов молний, ни долгих мировых войн, ни неизбежных смен столетий.

(Я. Иоэрунт)

Iliaj enir-portaloj estas ŝlositaj, malaltaj ŝedaj randoj kovriĝis per musko, sed la muroj ruĝabrikaj eniĝis en grundon kaj, ŝajnas, nenion ili timas, nek zigzagojn de fulmoj, nek longajn mondmilitojn, nek neeviteblajn anstataŭojn de jarcentoj.

Пример 5.

Они побрели к машине, нехотя сели в нее, и машина медленно повезла их по узким кривым улочкам, параллельно просторному многорядному Ленинградскому проспекту. На выбитых после зимы и еще не заасфальтированных рытвинах машину подбрасывало. Фургон с надписью «Хлеб», мешая движению, ехал посреди дороги. Мальчишки рядом с проезжей частью гоняли мяч, мадл заботясь о том, что бок о бок с ними в обе стороны снуют машины. Мамы и бабушки пересекали улицу с колясками там, где им удобнее…

(Г. Попова)

Ili vage direktis sin al la aŭto, nevolonte sidiĝis en ĝin, kaj la aŭto malrapide ekveturigis ilin laŭ stretaj kurbaj malgrandaj stratoj, paralele kun larĝa Leningrada prospekto kun multaj vojstrioj. Sur kavetoj, elbatitaj postvintre kaj ankoraŭ asfalte ne flikitaj, la aŭto saltetis, furgono kun skribo «Pano», barante trafikon, okupis mezon de la pavima vojo. Buboj pilkis apud veturantaj aŭtoj, neniom zorgante pri tio, ke ambaŭflanke tienis-reenis trafikiloj. Patrinoj kaj avinoj estis krucantaj la stratojn, puŝante infanĉaretojn tie, kie estis por ili pli oportune.

Пример 6.

Как они поздоровались, что говорили – не важно. Ну поздооровались, ну говорили какие-то слова. Они глядели друг другу в глаза и улыбались. Нимб счастья витал над их головами, губы лепетали взбредающую на ум чепуху, а мозг лихорадочно фиксировал время, проведенное сейчас ими вместе, и оставалось его, дозволенного правилами приличия, совсем немножко… вот уже половина от этого немножко, четверть… пять секунд, одна… ни одной.

(Г. Попова)

Kiel ili salutis unu la alian, kion parolis – ne gravas. Nu salutis, nu parolis iujn vortojn. Ili rigardis unu al la alia en la okulojn kaj ridetis. Aŭreolo de feliĉo ŝvebis super iliaj kapoj, la lipoj balbutis enkapiĝantajn bagatelojn, sed la cerbo febre fiksis la tempon pasigitan nun de ili kune, kaj restis da ĝi, permesita per reglamento de deco, tute malmulte… jen jam duono da tiu malmulto, kvarono… kvin sekundoj… unu… neniu.

Пример 7.

А Т.М. даже не заметил, кто оказался возле него. Под монотонный звук голоса соседствующей дамы он думал. Вот сидит через пять человек от него по другую сторону стола Катя, и он может невзначай смотреть на нее. И она на него смотрит и словно не смотрит, но все равно он чувствовал, как по невидимому мосту неуловимой связи от нее к нему перетекала сила и еще что-то, что он так щедро и бездумно годами расшвыривал до встречи с ней. И еще он окончательно понял теперь: когда в душе его была почти пустота, когда впереди маячил лишь черный вакуум, прикрытый роскошной вывеской званий и почестей,появилась Она. И вот сейчас Она сидит в трех метрах от него, и кажется, что ничего не происходит, в то время как происходит огромное, великое, вечное.

(Г. Попова)

Sed T.M. eĉ ne rimarkis, kiu trafis apud li. Akompanate per monotona voĉo de la najbaranta damo, li pensis. Jen sidas post kvin homoj de li aliflanke de la tablo Katja, kaj li povas hazarde rigardi ŝin. Kaj ŝi rigardas lin kaj kvazaŭ ne rigardas, sed tutegale li sentis, kiel laŭ nevidebla ponteto de nekaptebla ligo estis transfluanta de ŝi al li forto kaj ankoraŭ io, kion li tiel prodige kaj senpense estis disipanta dum jaroj antaŭ la renkonto kun ŝi. Kaj ankoraŭ li definitive komprenis nun: kiam en la animo lia estis preskaŭ malpleno, kiam estonte siluetis nur nigra vakuo, kovrita per luksa ŝildo de rangoj kaj honoraĵoj, aperis Ŝi. Kaj jen Ŝi nun sidas je trimetra distanco de li, kaj ŝajnas, ke nenio okazas, dum okazas io grandega, enorma, eterna.