Текст книги "Вводное слово в искусство перевода"

Автор книги: Николай Дановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Картотека переводчика

Стилистическое соответствие осваивается при сопоставлении крупных фрагментов произведения или даже целых произведений, уже переведенных опытными переводчиками. Поэтому человеку, приступающему к изучению теории и практики перевода совершенно необходимо собирать различные удачно выполненные переводы трудных фрагментов. Очень целесообразно взять одновременно оригинал и хороший готовый перевод одного и того же текста и сличать их фраза за фразой. При этом особо понравившиеся или чем-нибудь поразившие образцы решений переводческих задач (в особенности «трудных») рекомендуется выписывать в собственный картотечный словарь переводчика. Необходимо именно картотечный, потому что широко распространенное выписывание в тетрадях после самого непродолжительного времени превращает такую тетрадную «библиотеку» в непроходимые дебри, в которых нет никакого порядка, и поэтому найти искомое решение оказывается почти совершенно невозможным.

Размеры карточки могут быть стандартными, принятыми в библиографии, но могут быть и нестандартными (например, четверть – 10×15 см – или одну восьмую – 7,5×10 см – листа писчей бумаги) в зависимости от габаритов ящиков или коробок, в которых предстоит их хранить. При этом, поскольку это картотека «индивидуального пользования», то нет необходимости делать карточки из картона, лучше резать их самому из плотной бумаги, тогда емкость картотеки увеличивается.

Могут быть различные принципы построения картотеки. Можно составлять карточки на лексической основе и выписывать элементы фраз, можно на фразеологической основе, можно выписывать целые абзацы и более, можно делать смешанную картотеку, выписывая любые виды соответствий. Но при всех принципах построения необходимо определить наиболее существенное слово из записанной группы и помещать его в верхней части карточки в качестве ключа, по которому производится упорядоченное накопление карточек по алфавиту. В случае значительного отрезка текста и наличия нескольких слов, которые желательно взять в качестве ключевых, необходимо повторить текст на нескольких карточках по числу ключей и разложить их в разных местах в соответствии с алфавитом ключевых слов. При выписывании пословиц, афоризмов и т.п. в картотеку целесообразно в качестве ключевых слов брать два слова: одно из них – наиболее существенное слово, присутствующее в самой пословице, афоризме, поговорке и т.п., и другое, выражающее главный смысл этой пословицы, которое может и отсутствовать в данной пословице. Метод составления и заполнения карточки дается ниже.

9.1.1983

Лёгкая добыча – Facila predo.

С лёгким паром – Fartu sane postbane!

Лёгкий ветерок – Zefiro.

Лёгкие – Pulmoj.

Лёгкая промышленность – Malpeza industrio.

Лёгкое поведение – Frivola konduto.

Лёгкая задача – Senkomplika problemo.

Лёгкая походка – Facilmova paŝmaniero.

Лёгкий завтрак – Sandviĉa matenmanĝo.

Лёгкая дорога – Facila vojo (vojaĝo). Vojo (vojaĝo) sen baroj (komplikaĵoj, obstakloj, miseventoj).

Лёгкий характер – Sociema karaktero.

Лёгкая рука – Mana lerteco. Homo de lertaj manoj. Homo, kies iniciato estas akorde (konkorde) subtenata.

Источник __________

9.1.1983

Certe – Конечно, уверенно, известно.

Certigi – Уверять, удостоверять.

Certigilo – Удостоверение.

Certagrade – В известной степени.

Certeco – Уверенность.

Ĉe certa selekto – При некотором отборе.

Estu certa! – Будьте уверены!

Mi estas certa pri liaj kapabloj – Я уверен в его способностях.

Kun certa sperto – При известном опыте.

Agi nete kaj certe – Действовать четко и уверенно.

Fonto __________

При заполнении целой карточки полностью некоторым единым текстом, внизу ставится указание на один источник, откуда взят данный текст. А если в карточку записываются из нескольких источников, то указание следует поставить после каждого текста (в скобках). Для упрощения ссылок на источники переводчику целесообразно завести тетрадь, в которой вписывать с принятой кодировкой обрабатываемые источники, тогда ссылки на источники будут помечаться одним-двумя знаками (буквами или цифрами). В такой тетради переводчик может точно так же записывать свои замечания о данном произведении или авторе или тексте. Тогда карточка не будет перегружена длинными записями источников.

Один и тот же текст целесообразно фиксировать в обеих картотеках (Р-Э и Э-Р). Конечно, в такую картотеку можно помещать не только «завершенные» предложения, но и отдельные «куски» или элементы предложений («полуфабрикаты»), содержащие те или другие слова и группы, дающие эквивалентные смысловые звенья. В такой картотеке всякие интересные находки и вообще «перлы» переводческого творчества всегда оказываются под рукой, всегда оказываются легко воспроизводимыми, поскольку первичная классификация по алфавиту ведется по угловой очерченной букве, а более существенная группировка ведется по «ключевому» слову, помещаемому вверху над текстами карточки. Дату также целесообразно ставить по соображениям историчности или аннала.

Критерий качества

Для того чтобы определить, насколько добротно выполнен перевод, необходимо, чтобы он хорошо «смотрелся» на глаз и хорошо звучал бы при прослушивании. Особенно важно прослушать текст перевода. Чтение должно быть легким и плавным без задиров и спотыканий. И некоторая «волнистость» создается группами слов, спаянных локтевыми связями. После каждой группы как бы сама собой напрашивается маленькая пауза (едва заметная). Если такое чтение идет легко, что называется «без сучка, без задоринки», то значит, перевод выполнен хорошо. Если же в каком-то месте возникает спотыкание, трудно произносимые «словопрепятствия», то необходимо сделать в этих местах пометки в процессе чтения, а затем подумать, что можно сделать для придания заданной плавности или восстановления утраченного (нарушенного) ритма прозы. Для этого необходимо прежде всего обратить внимание на порядок слов. Очень часто такое спотыкание вызывается неудобным порядком слов (нарушением «групп», о которых говорилось в главе 3). Надлежит произвести необходимые замены. Нарушения плавности могут возникать из-за различных нагромождений согласных, накопления очень длинных слов, трудности чтения могут происходить от «неуравновешенности» или «несимметричности» текста. В этих случаях могут помочь синонимические замены, перестановки групп, иногда добавление эпитета, который улучшает ритм, не нарушая общей адекватности смысла.

Всякие такие нарушения порядка, ритма, уравновешенности, симметрии переводчик должен научиться ощущать на глаз и на слух. Здесь готовых рецептов нет. Их каждый вырабатывает для себя. Для ускорения такого вхождения в «целостность» стиля очень помогает чтение вслух произведений (в особенности оригинальных и хороших переводов). Для приобретения внутреннего критерия приемлемости переводчик должен читать и анализировать. Образцы изящно построенных фраз так же точно можно вносить в картотеку, снабжая такие примеры дополнительной пометой (например, «плавный текст», «симметрия», «уравновешенность» или какой-либо другой).

Очень важно для переводчика прозаических произведений регулярно читать поэтические тексты. Язык поэзии в художественной литературе – самый трудный. Появление в прозе поэтических компонентов (рифмы, аллитераций и т.п.) является признаком скверной прозы – всего этого в прозе не должно быть. Но тем не менее чтение поэтических текстов приучает ухо и глаз переводчика к беллетрической плавности, четкости, гладкости речи.

В. Частные задачи

Принятый нами порядок рассмотрения стилистического соответствия рассек предмет исследования на две группы вопросов. Конечно, это рассечение совершенно произвольное. Но сделав обзор особенностей более крупных отрезков текста, мы теперь можем сосредоточить внимание на отдельных элементах для того, чтобы ощутить, как все общие широкого плана принципы сказываются на решениях, которые переводчик должен принимать, работая над небольшими звеньями текста. Здесь нам придется еще раз остановиться на подборе лексики, на грамматических влияниях, диктуемых стилем, а также рассмотреть чисто структурные построения, отражающие стиль. Частично нам придется повторить путь, проделанный в первых главах, но уже под стилистическим ракурсом.

Подбор лексики

Покажем влияние стилистических требований на подбор лексики на ряде примеров. В разделе «Замечания о стиле» уже было показано, как особенности стиля «нагружаются» на те слова, которые содержат широкий диапазон стилистических тонкостей и в сочетании с нейтральной лексикой придают нужный характер произведению. Мы взяли для этого русское слово «поэт» и показали его в различных стилистических синонимических нюансах. Здесь можно конкретнее подойти к подбору нужного слова.

Если речь идет о наиболее часто встречающихся текстах, характеризуемых простой повествовательностью и нейтральностью лексики, то можно использовать такие слова, как поэт – poeto, стихотворец – verskreanto, версификатор – versisto, поэт-певец – kantopoeto.

Для высокого стиля: пиит – poezimajstro, бард – bardo, antikveska poezimajstro, bombasta poeziano, баян – bajano (с пояснением: antikva rusa guzlisto-kantopoeto), менестрель – menestrelo.

Для подчеркивания национального колорита: менестрель – menestrelo, бард – bardo, ашуг – aŝugo (с пояснением: kaŭkaza kantopoeto), акын (с пояснением: mezazia kantopoeto).

Для юмора-иронии-сатиры-сарказма можно использовать все лексические средства высокого стиля, которые в надлежащем обрамлении начинают звучать иронически. Ну и, конечно, все сатирические средства: вития – bombasteska poezimajstro, рифмач – rimulo, рифмоплет – rimoplektisto, стихоплет – versoplektisto, fuŝversisto, verskiĉisto.

Можно взять еще такой пример. В одном предложении из романа Юрия Скопа «Техника безопасности» встречается такая ситуация: «Сыркин смахнул с головы шапчонку, хлобыстнул ее самозабвенно под ноги, в растоптанный снег». Как перевести слово «хлобыстнул»? Начинающий или неопытный переводчик будет искать такое одно слово, которое выражает это действие «хлобыстания». Такого одного слова в эсперанто нет. Что делать? Если смотреть издали на двух людей, из которых один бросил шапку, а другой «хлобыстнул» шапку, то вряд ли сторонний наблюдатель заметит разницу. И переводчик, не задумываясь, в обоих случаях переведет словом «бросил». И действительно, в самом действии очень трудно усмотреть разницу. Да и результат будет одинаковый: человек стоит, а шапка валяется на снегу. Но если обратиться к более обширному отрывку текста для уяснения позиции участников сцены, выражаемой этой фразой, примерно в объеме абзаца, то тут предстанет картина в более полном виде. Человек не стоит, а пляшет, пляшет вплоть до достижения плясового экстаза, да и подогрел уже себя хмельным… И в состоянии «переливающейся через край» радости пляски, радости бытия, он хватает с головы шапчонку и «хлобыстает» ее оземь. В этом слове не столько представление самого сиюминутного действия (которое в общем будет «бросил» и все), а в одном слове представлена вся предыстория. Поэтому переводчик на эсперанто может само действие выразить словом «ĵetis». Но сопустствующие эмоции и предысторию он должен изобразить дополнительными лексическими средствами, придаваемыми к слову «ĵetis». Они сообщают ту окраску, в которой ясно встанут перед читателем конкретные обстоятельства, приведшие как к финалу, к указанному действию. Как бы апофеозом переполнивших человека до краев чувств неизбывного счастья, брызнувшего в экстазе через край, является это с виду простое действие «броска шапки в снег». И следовательно, «хлобыстнул» можно передать целой группой слов со своими локтевыми связями, примерно: «en ekstazo de sinforgeso ĵetis vastsvinge la ĉapaĉon…»

Возьмем еще такой пример. Кода-то в Одессе было переведено полностью произведение Н.В. Гоголя «Мертвые души» (к сожалению, рукопись пропала). Но вот, когда предлагают молодым переводчикам перевести только этот заголовок: «Мертвые души», то немедленно появляется решение: «Mortaj animoj». Правильно ли это? Ведь «morta» означает «смертный» или во всяком случае «относящийся к смерти», но не «мертвый». Поэтому правильным решением такой переводческой задачи будет «Malvivaj animoj». И вот именно этот вариант и был в свое время принят в Одессе.

Особо следует сказать о переводе, в котором сталкивается точность с уже созданной традицией. Переводя одного английского автора, переводчик встретил метафорическое упоминание «сверчка и муравья». Питая уважение к автору и своему переводческому положению, он так и вставляет в русский перевод. Для читателя перевода вся метафора теряет колорит. Потому что «Сверчок и муравей» – это басня Лафонтена. В таком виде эта пара говорит очень много англо-французскому читателю. Но для русского читателя эта пара смотрится чужеродным телом. В русской литературе гением И.А. Крылова с детских лет уму и сердцу близка пара «Стрекоза и муравей». Точно то же сделал С.Г. Рублёв в эсперанто, который точно так же ввел в обиход пару «Libelo kaj formiko». Поэтому здесь явный отход от буквалистской «точности» сразу вливает жизнь и динамизм в текст, потому что вводится уже отработанная традиционно устоявшаяся фактура.

Другой случай того же порядка, когда встретив в рассказе американского автора отрывок из стихотворения Уолта Уитмена, переводчик (в данном случае на русский, но язык здесь является несущественным фактором) придал вид классического стихотворения с рифмой и ритмом этому отрывку, хотя хорошо известно, что Уолт Уитмен писал свои произведения верлибром, и на русский язык это превосходно перевел Корней Чуковский. Вот и продемонстрировал переводчик свой литературный талант и эрудицию. Следовательно, в подобных случаях, когда в произведении одного автора встречается отрывок, взятый из произведения другого автора, обязательно необходимо доискаться этого произведения и как следует изучить его. А если перевод такого произведения уже сделан, то не следует переводить отрывок снова и по-другому. Раз перевод уже вошел в сокровищницу культуры языка №2 (в рассматриваемом случае – эсперанто), то необходимо его просто взять с указанием автора уже сделанного и внедренного перевода. Но, конечно, это не означает, что всё произведение не может быть переведено по-другому другим переводчиком, если сделанный перевод его почему-либо не удовлетворяет.

Стилистические особенности грамматических связей

Фактически здесь следует ограничиться лишь соответствием группы сказуемого (глагольных форм), потому что о других частях речи не возникает недоумений. Молодые переводчики, прочитавшие три первые главы в рукописи, отметили недостаточность разъяснений глагольных соответствий и задали ряд вопросов, которые заставляют вернуться к данной проблеме, но уже на стилистическом уровне. Для начинающих переводчиков с русского на эсперанто наибольшие трудности представляет передача русского вида на эсперанто. В главе 2 было отмечено, что Э-формы as-is-os anta наиболее приближаются к русскому несовершенному виду, а формы as-is-os inta наиболее приближаются к русскому совершенному виду. Но, конечно, этим замечанием дело не исчерпывапется. Для того чтобы соорудить прочный мост между русскими глагольными формами и формами Э., необходимо прежде всего очень хорошо усвоить особенности русского языка. В русском языке каждый глагол со дня рождения обязательно приписывается к несовершенному или к совершенному виду. И нет такой общей формы, которая «отрывалась» бы от вида или, напротив, заключала бы в себе одновременно как совершенный, так и несовершенный вид. Но потребность в таком «вневидовом» глаголе имеется. Как же выходит русский язык из этого затруднения? Покажем на примере. Возьмем два глагола «прийти-приходить» и «оставить-оставлять». В такой фразе: «Приходил почтальон и оставил извещение» слово «приходил формально несовершенного вида. А вместе с тем ясно, что действие совершено. Почтальон пришел, оставил извещение и ушел. Два действия совершенного вида «пришел и ушел» переданы одним действием «приходил». Следовательно, это слово стилистически никакого вида, а второй глагол придает всей фразе «совершенность». На Э. это необходимо перевести: La poŝtisto venis kaj lasis avizon.

Возьмем другое сочетание: «Приходил почтальон и оставлял извещение». Снова ясно чувствуется совершенность действия в слове «приходил» (по-видимому, потому, что почтальоны обычно приходят только один раз в день). Но несовершенный вид второго глагола говорит о том, что он раздумывал и в конце концов не оставил. И значит, придет еще раз с тем же. Впрочем, чтобы быть предельно точным, следует отметить, что здесь возможны два толкования: 1) – приходил несколько раз, тогда при переводе вполне уместно выразить это при помощи La poŝtisto venadis por lasi avizon, и 2) – пришел, чтобы оставить, но не оставил, тогда в переводе это лучше всего выразить: La poŝtisto venis alportante avizon, sed ne lasis ĝin.

Отсюда следует, что совершенный вид в русском языке – более стойкий. Несовершенный же имеет более размытую семантику и в отдельных случаях используется, когда совершенность действия несущественна.

Сочетание «пришел и оставил» означает, что выполнил свою функцию, но еще не ушел (La poŝtisto estas veninta kaj lasis). А сочетание «пришел и оставлял» означает, что дело было только что, почтальон еще не ушел, но попытка оставить не удалась. И в переводе это будет отражено так: La poŝtisto venis (estas veninta) por lasi avizon, sed ne lasis.

В эсперанто глаголы не относятся ни к совершенному, ни к несовершенному виду. Они или никакого вида или обоих видов. Поэтому veni означает и прийти, и приходить. И точно так же lasi означает и оставить, и оставлять. Какими же путями можно придать совершенность или несовершенность? В эсперанто сильное влияние в группе сказуемого оказывает локтевая связь. Глагол содержит в своей структуре время. Различные же оттенки передаются аффиксами и локтевой связью. В русском языке, например, в предложении «Он часто приходил в библиотеку» имеются два элемента, выражающих оттенки глагола (совершенность и частоту). Во-первых, «часто», а во-вторых, «приходил» (несовершенный вид). Сказав «часто», уже нельзя сказать «пришел». Точно так же, сказав «вдруг он», нельзя сказать «приходил», если действие случилось однажды. Но если «вдруг он» повторялось, тогда можно.

Совсем иначе дело обстоит в эсперанто: слово venis лишь содержит идею прихода. Но ни совершенности, ни несовершенности не содержит. Поэтому «Он часто приходил в библиотеку» необходимо перевести: Li ofte venis en la bibliotekon. Молодые же русские переводчики норовят вставить в этом случае суффикс «ad» (venadis), чтобы получилось, как в русском. В эсперанто это уже создает избыточность, нарушающую принцип необходимости и достаточности. Если бы слова «часто» не было, а просто «Он приходил в библиотеку» (подразумевается, часто), то здесь употребление «ad» было бы оправдано. В предложении «Он вдруг пришел в библиотеку» необходимо перевести: Subite li venis en bibliotekon, т.е. то же самое «venis» уже приобрело характер совершенности. Так подействовало наречие «subite». При обратном переводе «ofte venis» необходимо перевести «часто приходил», а «subite venis» – «вдруг пришел». Дадим несколько примеров.

Он читал, но не прочёл. Li estis leganta, sed ne tralegis.

Несколько раз брал в библиотеке эту книгу, но не прочёл. Kelkfoje prenis en biblioteko la libron, sed ne tralegis ĝin.

Брал (многократно) эту книгу, но не прочёл её. Prenadis en biblioteko la libron, sed ne tralegis ĝin.

Брал книгу, когда погас свет. Li estis prenanta la libron, kiam estingiĝis la lumo.

Взял какую-то бумагу из ящика стола. Prenis iun papereton el tirkesto de la tablo.

Условное (сослагательное) наклонение в эсперанто, как и в русском, одинаково относится ко всем трем временам. Сложные формы условного (сослагательного) наклонения, будучи связаны с временами, уже дают дополнительную характеристику условия. Но эту же функцию выполняют и наречия времени при простых формах этого наклонения. Форма на «us inta» (а также «us» с наречием времени) характеризует условие, которое уже никак изменить нельзя (т.е. совершенно нереальное условие). «Если бы я вчера знал» – «Se mi scius hieraŭ» в случае простой формы и «Se mi estus sciinta». Остальные формы дают реальные условия, в которых действие может (или могло бы) произойти в настоящее время или в будущем.