Текст книги "По ту сторону пруда. Том 2. Страстная неделя"

Автор книги: Николай Еремеев-Высочин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Послать кого-то с тобой?

Да, вдруг кто-то обратится ко мне на хинди? Но я вспомнил, что в Индии этих национальных языков десятки, так что английский сойдет в любом случае. Про акцент только не забывать.

– Нет, не стоит. Да я и ненадолго.

Я вышел на улицу. Нет, убежать даже от хромого я, конечно, не смогу, но меня и пошатывать перестало. Знакомой дорогой я вышел из переулочков на Уордор-стрит, а дальше по прямой добрался до Трафальгарской площади. Солнце уже не только светило, но и по-настоящему грело. Хорошо весной! Что бы с тобой ни происходило, уже одного упоминания даты – сегодня 20 апреля – достаточно, чтобы поднять настроение.

Красную будку автомата на углу Пэлл-Мэлл я заметил издали, но заходить в нее прямо с движения не стал. Нырнул в толпу фотографирующих итальянцев и привычно поискал глазами камеры видеонаблюдения. Вот они: одна – на стене банка, вторая, следящая за перекрестком – над навесом кафе, и там еще две, между третьим и четвертым этажами, направленные на площадь. Будем исходить из того, что еще одну-две я не определил.

Я зашел в телефонную будку, сунул в автомат карточку и набрал коммутатор адвокатской конторы. Любезный мужской голос тут же вызвался соединить меня с добавочным Питера, но прошла секунда, две, три, а соединение так и не было установлено. Выигрывают время, чтобы засечь меня. Я повесил трубку. Сколько я был у них на линии? Секунд десять. Теоретически, за это время не установить даже телефонную станцию, но лучше не рисковать. Я не спеша пересек площадь и у книжного магазина «Уотерстоунз» вошел в другой автомат. Добавочный Питера у меня был, просто было бы странно, что кто-то посторонний мог его узнать. Но давать своим противникам фору я не собирался.

Питер снял трубку сразу. Вчера он шутил, представляясь, сказал что-то типа: «Если я могу быть чем-то полезен, можете на меня рассчитывать». Сейчас же просто назвал себя: «Питер Осборн». Нервничает.

– Здравствуйте, мистер Осборн, – вчерашним задорным голосом сказал я, засекая время на часах. – Это Майкл Гусман, я звонил вам вчера по поводу Влада Мохова. У вас нет от него новостей?

– Новостей нет, мистер Гусман, но у меня есть для вас информация.

Сейчас тоже будет тянуть время. А чего мне дальше темнить?

– Тогда давайте скорее. Через десять секунд я вешаю трубку.

– Мой отец хотел с вами встретиться.

– Его телефон!

– Сейчас найду.

– Я вешаю трубку.

– Вот.

Питер быстро прочел мне восемь цифр, и я без лишних церемоний нажал на рычаг. Двадцать три секунды. Неплохо.

Я вышел из будки и пошел к входу в Национальную галерею. Там всегда толчея, а с галереи, сверху, мне были видны и первый телефон-автомат, с которого я звонил, и тот, из которого я только что вышел. Никаких подозрительных маневров. Никто не ворвался в будку, не сыплет на трубку порошок, чтобы снять отпечатки пальцев. Зря бы старались – я же каждое утро вместо маникюра наношу на пальцы специальную прозрачную пленку.

– Шанкар, – позвал я в гарнитуру.

– Слушаю.

– У тебя все нормально прошло?

– Здесь все нормально. Только, похоже, наши объекты – теперь уже все – свои сотовые отключили и куда-то сдали. Полная радиотишина. Только Питера мобильный пока работает.

– А вокруг него новые телефоны не засветились?

– Нет, они точно этому виду связи больше не доверяют.

– А телефон, который он мне продиктовал?

– Мы к нему только что подключились. Он сейчас в Сити, похоже, в том же здании, где сидит Питер. Пока молчит. И вокруг тоже никаких разговоров. Боюсь, теперь от меня толку будет мало. Мне очень жаль.

– А мне как жаль!

Я чуть было не выругался, но привычка взяла верх. Я ведь уже много лет назад решил, что когда мне нужна будет антистрессовая мантра, буду заменять банальное сквернословие на высокую поэзию. Поэтому я вместо «Черт!» декламирую про себя свою любимую песнь из «Рая» Данте: «Vergine Madre, figlia del tuo figlio». Мне очень помогает, обычно двух строф хватает. Однако всем следовать этому примеру не советую. Ведь, как я предполагаю, именно по такому принципу в большинстве европейских языков, не только в английском, призывание Господа стало заменять ругательство. Идет где-нибудь по парижской улице пьяница с заплетающимися ногами и бормочет про себя: «Bon dieu de bon dieu!». То есть, если по словарю, «Боже праведный!», но на эти слова только бесы слетаются.

Я про то, почему я вдруг по-итальянски заговорил. Шанкар не понял.

– Пол!

– Я здесь. Все в порядке. Просто невозможно вести переговоры по двадцать секунд за сеанс, а потом менять диспозицию и все начинать сначала. А сколько я могу находиться в чате из интернет-кафе, пока меня не засекут?

– О, так засечь очень сложно. Но можно. А зачем вам? Возвращайтесь на базу и садитесь за один из наших компьютеров. Там такая защита, что на них никогда не выйдут.

– Кстати. А ты уверен, что нас с тобой сейчас не прослушивают? Наши же объекты тоже так считали?

– Они говорили по мобильным, а это все равно, что по радио, для всех слушателей. У нас же своя связь. Все наши спаренные устройства, как я уже говорил, при каждом новом сеансе синхронно меняют частоту. Эта частота выбирается произвольно, безо всякой системы. Нет, в нашей связи я уверен абсолютно.

– Ну, дай бог.

– Продолжаем?

– Продолжаем.

– А вам дать в ухо звонки Объекта С?

Правда, я же просил Шанкара отслеживать разговоры самостоятельно и подключать меня только, если услышит что-то необычное. Иначе у меня в черепе завихрения начинаются.

– Это кто такой?

– Питер, сын Объекта А. Но ему клиенты звонят без конца.

– А вдруг не клиент позвонит?

– Мы же все пишем. Я тогда вам сразу проиграю разговор.

– Обо всем-то вы подумали, сэр.

– Жизнь заставляет, сэр.

8

Я вернулся на базу Раджа. Мой индийский друг ждал меня в задней комнате. Он оставил дверь открытой и любовался цветущим миндальным деревцем, попивая чай со сладостями. Чистая пиала, моя, стояла наготове перед пуфом напротив.

Радж оглядел меня. Сначала со слегка насмешливым удовольствием:

– А тебе идет наша одежда. Давай подарю?

– Спасибо, она слишком красивая, – сказал я, усаживаясь. – То есть при моем образе жизни слишком приметная.

Наливая мне чаю, Радж посмотрел на меня еще раз. Теперь уже как врач, будто ощупал:

– Давай я тебе еще один укольчик сделаю.

– Нет уж, большое спасибо.

– Тебе сразу станет лучше.

– Мне так хорошо, что лучше не бывает.

– Ну, как знаешь.

Изменился Радж. Сколько ему сейчас: тридцать пять, где-то так? Лицо округлилось, чуть подернулось жирком. А глаза по-прежнему лучистые, радость в нем не избывает, не тускнеет. И губы, как всегда, сжаты в ироничной улыбке. Нет, в целом скорее не изменился. Я отпил первый глоток и понял, что мой организм действительно почти в порядке.

– Шанкар сказал мне, что я смело могу выйти в чат с твоего компьютера.

– Без проблем. Через наши фильтры никто не проберется.

– А где я могу это сделать?

– Сейчас принесем тебе лэптоп. Здесь удобно будет? Мне все равно сейчас уходить.

Радж, я говорил, очень деликатен.

– А я могу позвонить нужному человеку через скайп, чтобы узнать, на каком сайте мы можем поговорить по чату?

– По скайпу и говори. Узнай его ник и свяжись с ним.

– Подожди, – голова моя соображала все лучше, – а почему я сразу не мог позвонить своему человеку по скайпу, если у вас такие фильтры?

– Потому что, в отличие от чата, звонки по скайпу платные. То есть так можно выйти на наш аккаунт.

– Но мне же все равно нужно сначала позвонить по телефону, чтобы узнать его ник.

– Резонно. Хочешь, я пошлю мальчика, чтобы он позвонил твоему человеку из автомата?

– Зачем так сложно? – раздался в гарнитуре голос Шанкара. Я все время забываю, что он и все мои разговоры слушает. – Что нужно? Позвонить по новому телефону Объекта А?

Я приподнял руку, останавливая Раджа, который тоже хотел что-то сказать.

– Да. И спросить, как я смогу связаться с ним в чате.

– Я это сделаю совершенно безопасно, через фантомный номер, – сказал Шанкар. – Это два номера я не могу соединить напрямую без риска.

– Ты хочешь сказать, что я все же не зря ходил звонить на площадь, одетый, как заклинатель змей?

– Нет, не зря. Я же не знал, какую аппаратуру они навесят на тот номер и сколько.

– Отлично, спасибо, Шанкар. Скажи нашему объекту, что мне проще переписываться по скайпу.

Я пояснил происходящее Раджу, который, впрочем, признаков нетерпения не выказывал.

– Представляешь, сколько бы времени вся эта кутерьма заняла всего лишь лет двадцать назад? – спросил Радж.

Я улыбнулся в ответ:

– Дня два-три.

– Неделю! Время ускоряется. Еще пара научно-технических революций, и Кали надоест, что мы вот-вот сможем справляться без богов.

Кали – это главное божество в каком-то из бесчисленных ответвлений индуизма, которое исповедует Радж. Симпатичная такая тетенька: с высунутым языком, волосы, как у медузы Горгоны, в правой руке кривой, как серп, нож, в левой – отрезанная голова бородатого мужчины, а ногами попирает человеческий труп. Вон ее бронзовая статуя стоит в садике, справа от источника, под ивой.

– И что тогда? – охотно поддержал разговор я. Отношения богов и людей меня живо интересуют.

– Начнется новый цикл.

– С каменных ножей?

– Ну, – рассмеялся Радж, – до них еще нужно будет дойти.

– Веков так десять?

– Это как минимум.

Он вышел, что бы принести мне ноутбук.

– Объекта А сообщил свой аккаунт в скайпе, – сообщил мне в гарнитуру Шанкар. – Запишете?

– Пишу.

Мне был продиктован ник Осборна, целиком из случайных букв, наверняка открытый на этот случай. А я себе что придумаю?

Радж ставил передо мной тоненький, невесомый Vaio.

– Ты абсолютно уверен? – еще раз уточнил я. – Я могу действовать смело?

– Как когда ты из дома переписываешься с тринадцатилетними нимфетками, пока жена готовит ужин, – заверил меня Радж. – Единственно, камеру и микрофон не включай, только чат.

Ник pilgrim177, как я и предполагал, был свободен. Мне это пришло в голову, потому что я вспомнил свою помощницу-старушечку в машине и книгу, которую я должен был ей читать. Ну, слово «паломник» мне пришло в голову, цифры я набрал первые попавшиеся.

Осборн меня ждал.

«Любите европейские машины? Я имею в виду континентальные?»

Так он ответил на мое Hello. С одной стороны, стиль прямой, деловой, не тратит времени на всякие рассусоливания, типа ответного приветствия. С другой стороны, сложность внутреннего устройства мешает ему спросить прямо, я ли был в той БМВ сегодня утром. Или проверяет, какой стиль мне ближе.

«Я люблю комфорт и покой. Особенно покой», – так же загадочно ответил я. Зачем мне отрицать то, что дает мне фору? Они же Мохова чуть не погубили, а я спас. А потому ли что я все продумываю на несколько ходов вперед или чисто случайно, это я один знаю.

«За покой спасибо. Где наш друг сейчас?»

Понял правильно. Ну, что это я Мохова спас. Вторая констатация: Мохов на связь с ним больше не выходил. Вероятно, Осборн даже предполагает, что он сейчас со мной. Если оставить его в этом заблуждении, что мне это даст? Думай, думай!

«Вы здесь?»

«Одну минуту, отделываюсь от телефонного звонка».

Нет, Мохову деваться больше некуда, он рано или поздно все равно свяжется с Осборном. Блефовать бессмысленно, даже глупо.

«В данную минуту не со мной», – наконец набрал я.

Пусть теперь Осборн думает. То ли просто Мохов не со мной в одной комнате и я не могу пустить его за клавиатуру, то ли он и от меня сбежал.

«Я правильно понимаю, что вы его тоже упустили?»

Как говорится, приятно иметь дело с умным человеком. Но он же не может мысли мои читать.

«Нет. Мы его отпустили. Как только он оказался в безопасности».

Поверит?

«Знаете, как связаться с ним?»

Что мне это даст, если продолжу блеф? Что Осборн может попросить меня передать Мохову? Вряд ли что-то важное, скорее просто просьбу связаться с ним. Он раскроет мне больше, если я скажу «нет»? Думай скорее!

«Знаем, но он сам должен принять решение», – написал я.

Пускай Осборн считает, что Мохов сейчас размышляет, кому ему лучше сдаться. Дилемма непростая. Американцы богаче, должны лучше обеспечить, возможно, надежнее спрячут – страна-то у них не в пример больше. Однако есть и большой минус. Мохов, как и Осборн, как и все разведчики, прекрасно знает пример Носенко. Человек совершенно искренне бежал в Штаты, чтобы рассказать все, что знает о ставшем ненавистном ему, некогда родном КГБ. А его принимают за подставу, сажают на два года фактически в заключение, ежедневно допрашивают, сломили морально, превратили в человеческие лохмы, и только потом говорят: «Мы ошиблись. Добро пожаловать, дорогой товарищ!»

Англичане действуют иначе. Деньги считают, не черпают широким неводом на удачу. Однако точечные операции просчитывают и проводят четко, да и со своими агентами обходятся бережно. Вон, Гордиевскому организовали побег, когда он находился под плотным наружным наблюдением, и вывезли еще во времена СССР с его границами на замке. Еще один плюс: Мохов знает, к кому обратиться лично. К человеку, занимающему в их иерархии достаточно высокое положение и при этом старому доброму знакомому, если не сказать другу. Проблема в том, что его соотечественники, русские, знают, что он находится в Англии и попытаются – уже попытались – его убрать. И Осборн, и Мохов предполагают, что у них в МИ-5 происходит утечка. Раз так, кто может гарантировать безопасность перебежчика?

Это я долго описываю ситуацию, Осборн-то сразу меня понял. Спрашивает:

«Поможете нам, если мы вам поможем?»

Всегда надо делать вид, что ты в помощи не нуждаешься:

«А вы сообщите мне, если наш друг сначала позвонит вам?» – спрашиваю.

Теперь Осборн завис, тоже думает.

«Что, теперь вам позвонили? – не удержался я. – Так чем вы можете быть полезны? Если не нам, то хотя бы нашему другу?»

«Это моя страна. Если он сначала выйдет на меня, я обеспечу его безопасность».

Каким-то бессмысленным становится разговор. Тогда закончим его эффектно.

«Это мы уже видели», – набрал я и вышел из чата.

И что это мне дало? Уверенность, что Мохов пока с англичанами не связался. Уже хорошо, хоть какая-то отсрочка. И, похоже, Осборн и в самом деле предполагает, что я американец, то есть работаю на ФБР или ЦРУ. Во всяком случае, в связях с Конторой он меня не подозревает. Значит, с покушением на Мохова не связывает и, соответственно, МИ-5 активно искать меня не станет. Тоже небольшое, но облегчение.

Теперь что узнал от меня Осборн? Что Мохова спасли его американские коллеги. Что тем не менее он еще не с ними, пока думает. Плюс у Осборна должно остаться ощущение, что на самом деле я в любой момент могу связаться с Моховым, только не хочу давить на него.

Сейчас Осборн со своими сотрудниками так же, как и я, внимательно изучает наше осторожное взаимное прощупывание. Вопрос, который у них точно возникнет: зачем, если я знаю, как найти Мохова, я с этим вопросом звонил вчера его сыну? Думаю, что мои британские коллеги логически могут прийти к такому выводу. Вчера американцы, то есть я, действительно не знали, где скрывается перебежчик и как его обнаружить. Однако сегодня, когда мы спасли, а затем якобы отпустили Мохова, он оставил мне свои координаты.

Еще один важный вопрос, который они себе задают: как я оказался на месте встречи? Вариант первый: я Мохова подстраховывал. Я ведь и сам утром был уверен, что он непременно позаботится о том, чтобы защитить свои тылы. Вот Мохов якобы и обратился к знакомому американцу. И он мог бы и не уточнять, с кем он собирается встречаться. Просто попросил надежного человека быть у кладбища в определенное время и вмешаться, если что-то пойдет не так. Могло быть так? Могло.

Второй вариант. Благодаря разыгранной мною комбинации – хотя вряд ли они назовут ее так же, «камень в осиное гнездо», – мне удалось подключиться к их суперсекретной связи и таким образом отслеживать их действия. Осборн же сообщил по телефону своему начальнику и время, и место встречи. Тогда на подстраховку Мохова я отправился по собственной инициативе. В результате никем не предвиденных событий я не только спас ценнейшего источника, но и сумел первым сделать ему выгодное предложение. Так что теперь Мохов думает, вернуться ли ему в знакомые места или попытать счастья за дальними морями.

Третий вопрос, над которым ломают себе голову уже все, и англичане, и я сам. Каким образом о месте и времени встречи с Моховым узнали киллеры? Могли специально подготовленные люди из Конторы точно так же, как и я, подключиться к мобильному Осборна? Почему бы и нет? Так что это одна рабочая гипотеза. А вторая – и Осборн со своим шефом упоминали «непонятные вещи», и наш разговор с Эсквайром тому подтверждение – у Конторы в МИ-5 есть свой человек.

И этот человек сейчас работал на то, к чему стремился и я сам – остановить Мохова. Не вмешайся я сегодня, повинуясь внезапному порыву, перебежчик был бы мертв, прежде чем начал говорить. И я, и сотни других людей из Конторы уже вздохнули бы с облегчением и вернулись к нормальной жизни. Я бы завтра мог возвращаться в Нью-Йорк. И чтобы прийти к этому результату, мне даже пальцем не нужно было шевелить. А теперь, получалось, мы с Конторой и с лондонской резидентурой оказались по разные стороны баррикады.

Ну, почему я такой? Где там мой Данте?

9

Радж все это время то выходил из комнаты, то возвращался, поглядывая на меня с некоторой озабоченностью. С индусами нужно держать ухо востро. У меня во время моего последнего приключения в Индии не раз возникало подозрение, что для них читать чужие мысли так же просто, как, скажем, отличить голодного человека от сытого.

И действительно, в какой-то момент моих мучительных раздумий, когда я поднял на него взгляд, Радж вдруг решительно сказал:

– И не думай. Тебе в твоем состоянии нельзя.

Ну, нельзя, так нельзя. Он же мне что-то вколол, ему лучше знать.

Пришел Шанкар, тоже внимательно посмотрел на меня лучистым взглядом – то ли из-за бликов от очков, то ли от избытка интеллекта. Он предлагал свернуть операцию прослушки, в ходе которой от полифонического многоголосия мы скатились до соло. Я молчаливым кивком обреченно согласился. Мобильный Питера поставили на автоматическую запись, оставшиеся расшифровки скинули мне на айфон, и бессонная команда отправилась приходить в себя.

Я и сам был в полусомнамбулическом состоянии. Три переброса часовых поясов за два дня, сон лишь урывками, а стресс перманентно. Однако по профессиональной обязанности, производственной необходимости и просто из человеколюбия я все же должен был отправить сообщение Эсквайру.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что даже если бегство Мохова – часть какой-то большой игры, мною жертвовать он не станет. Слишком много всего у нас было позади, и Бородавочник наверняка рассчитывает и на будущее. Я написал о встрече Мохова с Осборном на кладбище и о покушении на него. Объяснять, что я был рядом и почему, что я спас предателя и почему, было слишком сложно для телеграфных фраз, которые можно было доверить интернету. Я просто сообщил, что Мохов спасся и что и я, и англичане его потеряли.

Однако это было не главное. Я изложил и свои соображения относительно причины, по которой Мохов бежал в Англию. Причем не в виде подозрений и умозаключений, а как основную рабочую гипотезу. Про Крота, засевшего где-то очень высоко в спутанных ветвях российской власти, про его невероятные возможности организовать покушение в чужой стране за считанные дни и про опасность, которую представляют для него все, кто могут об этом догадываться. Включая самого Эсквайра.

Информация, которую я хотел в связи с этим от своего куратора получить, была простой: киллеры работали на Контору или на какую-то другую структуру, зависящую непосредственно от Крота? Однако, подчеркивал я, даже если Мохов бежал из Москвы просто перед лицом неминуемой опасности, теперь, после попытки его убрать, ему скорее всего не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к англичанам.

Я написал это сообщение, зашифровал его, спрятал в картинку и отправил его на облако в «Пикасу». И это все. Упаковка и передача информации из Лондона в Москву заняла минут десять, не больше. Тридцать лет назад, когда я начал свою работу на Контору в Сан-Франциско, это потребовало бы десять дней.

Я не устану это повторять, этот мир, конечно же, мир иллюзии. Наивно было спрашивать первых космонавтов, видели ли они Бога. А что, кто-то видит все эти волны, окутавшие мир, который мы пытаемся ощутить нашими пятью чувствами? Нет, по замыслу ли Кали или без нее, наша жизнь все больше перетекает туда, в виртуальную сферу, и то, что мы видим, совсем не все, что существует.

Снова пришел Радж и предложил мне поужинать, а потом переночевать у него. Наверное, хочет уже завершить длинный день, начавшийся с моего звонка в четыре утра. Пора его освободить. Я поблагодарил, заверил его, что прекрасно поберусь до гостиницы и залез в гугловские карты. Город мертво стоял в пробках, так что я пошел к метро.

Когда я добрался до Кенсингтона, организм напомнил мне, что я целый день толком не ел. Ни бара, ни тем более ресторана в моем отеле не было. В других городах мира я всегда отмечаю, где находится ближайший паб, но мы же были в Лондоне. По пути от станции метро к гостинице (кстати, улица называется Москоу-роуд) их было два подряд. Я зашел в ближайший, с натуралистичным, а-ля Французская революция, названием «Голова короля», выпил пару пинт самого распространенного, но от этого не менее вкусного «Ландон Прайд» и поковырялся в главном, абсолютно несъедобном, блюде английской кухни, рыбе с картошкой фри.

Ноги донесли меня, уже спящего, до «Кенсингтон Гарденс», вступили в лифт, вышли на третьем этаже, довели меня до постели и, избавившись от обуви, вытянулись поверх покрывала на постели. Чья-то заботливая рука опустила перед моим внутренним взором глухие жалюзи, не пропускающие ни мыслей, ни видений. Это был полный лишь самого себя, всепроникающий, упоительный мрак.