Текст книги "Путешественники"

Автор книги: Николай Дорожкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Гумбольдт 20 лет обрабатывал в Париже вместе с французскими учёными собранные им и Бонпланом огромные материала; итогом был незаконченный тридцатитомный труд «Путешествие по равноденственным (т. е. тропическим) областям Нового Света…».

В поисках затерянных городов

Перси Гаррисон Фосетт (1867–?), автор книги «Неоконченное путешествие», британский географ и топограф, полковник, трезвый реалист и мечтатель-мистик, своими экспедициями закрасил несколько «белых пятен» на карте Южной Америки. Его путеводной звездой была надежда открыть древнейшую цивилизацию пашей планеты.

Перси Фосетт родился в маленьком английском городке Торквей, школьные годы провел в закрытом учебном заведении в Ныотон-Аббот, где неудовлетворительные оценки и нарушения правил хорошего тона сопровождались традиционной английской поркой. Так воспитывались будущие джентльмены.

Окончив после школы артиллерийское училище в Вулвиче, Фосетт получил назначение в портовый город Тринкомали на северо-востоке Цейлона, который был тогда английской колонией. Молодой офицер много ездил по острову, знакомился с новыми местами, обычаями местных жителей, памятниками их культуры. Здесь же он женился и после рождения старшего сына покинул Цейлон. Фосетт получил ещё специальность военного топографа и разведчика. Бывал по службе в Англии, на Мальте и в Северной Африке. В 1904 году он был послан служить в Ирландию, на остров Спайк.

Гарнизонная жизнь скрашивалась только мечтами о путешествиях в дальние страны. Такая возможность представилась в 1906 году. Боливия обратилась к Королевскому географическому обществу с просьбой прислать опытного топографа для демаркации спорных участков границы между Боливией, Перу и Бразилией в бассейнах рек Абунана и Акри. Потребность в уточнении границы была вызвана тем, что к этому времени сильно возросла заинтересованность сопредельных стран в развитии добычи натурального каучука. Добычей занимались многочисленные группы местных жителей и переселенцев. Нередко это были беглые каторжники и другие лица, не искавшие встреч с полицией. Присутствие подобной публики вызывало частые конфликты из-за дележа территорий и прочие «крутые разборки».

Королевское географическое общество предложило Фосетту взять на себя не только демаркацию границы, но и исследование пограничного района в географическом и этнографическом отношении. Это предложение было с радостью принято Фосеттом: «Романтика испанских и португальских завоеваний в Южной Америке, тайна ее диких неисследованных пространств представляли для меня неотразимый соблазн. Конечно, следовало считаться с женой и сыном, да и к тому же мы ожидали еще ребенка, но само провидение остановило на мне свой выбор, поэтому я и не мог ответить иначе».

По долгу службы

В мае 1906 года Фосетт отплыл в Америку, а уже в июле выехал из столицы Боливии Ла-Паса в свою первую экспедицию – на северо-восток страны. Европейские учёные бывали в этих местах и прежде, но нередко первые исследователи Боливии и сопредельных областей Бразилии видели в реках только транспортные пути, а на изучение индейского и пришлого населения не обращали достаточного внимания, и поэтому президент Королевского географического общества не обманывал Фосетта, когда говорил, что на севере и востоке Боливии полно «белых пятен», многие реки нанесены па карту «с потолка», а большая часть границы просто недостоверна.

Фосетт замечал много нового даже в уже исследованных местах, не говоря уже о тех глухих и труднодоступных районах, где он выступал как подлинный первопроходец. Первая экспедиция Фосетта работала около пятнадцати месяцев. Маршрут был таким: по суше на мулах от Ла-Паса до Сораты, затем до поселка Мадиди, далее по рекам Мапири, Бени и Тауман, вверх по этой реке до поселка Порвенир, снова по суше до реки Акри и вверх по ней до истоков. Обратный путь шел по Акри до ее притока Шапури, далее по реке Абунан вниз до ее впадения в Мадейру и затем вверх по Мадейре.

В ходе экспедиции Фосетт, как и было предписано, провёл топографическую съемку и демаркацию границы. Кроме того, по просьбе боливийских властей, он наметил трассу железной дороги, которую предполагалось построить между поселками Порвенир и K°биха. Фосетт впервые обследовал и нанес на карту неведомые до него верховья Акри, открытый им приток Акри реку Явериху, а также верховья реки Абунан и ее притоки.

В ходе этой экспедиции Фосетту удалось убить огромную анаконду длиной девятнадцать метров. Когда известие о размерах этой рептилии достигло Лондона, английские зоологи объявили Фосетта отъявленным лгуном. И это был не единственный повод подвергнуть сомнению сообщаемые им сведения. Ведь учёные того времени в большинстве своем слабо представляли себе, какие чудеса флоры и фауны еще хранит в своих зарослях южноамериканская сельва. И то, что Фосетт скрупулезно фиксировал все данные о встреченных им «монстрах и раритетах», составляет большую ценность для науки.

Не меньшую ценность представляют этнографические и социально-экономические наблюдения Фосетта, позволяющие воссоздать жизнь боливийской глубинки в эпоху каучукового бума. Особое сочувствие Фосетта вызывают индейцы, жившие в районах промысла каучука. Их систематически истребляли или захватывали в рабство специальные отряды головорезов, находившихся иа жалованье у каучуковых фирм. Фосетт пишет, что зверства эпохи каучукового бума в Латинской Америке сравнимы с жестокостями европейских, в том числе британских, колонизаторов в Африке. То, что творилось в лесах Южной Америки, он воспринимает как часть общей картины современного ему капиталистического общества, против которого он по сути дела и выступает с гуманистических антирасистских позиций.

Боливийское правительство было очень довольно результатами экспедиции Фосетта и предложило ему провести работы по демаркации границы на востоке страны. Фосетт предложение принял, но решил прежде отдохнуть на родине в Англии. Кроме того, он должен был получить разрешение командования продолжить службу правительству Боливии.

Фосетту хотелось забыть о зверствах и болезнях, которых он насмотрелся в Америке, хотелось жить спокойной упорядоченной жизнью большинства обитателей «доброй старой Англии». Но где-то в глубине его души, как писал позже путешественник, «все время звучал какой-то тоненький голос. Поначалу едва слышный, он набирал силу и скоро я не мог больше его игнорировать. Это был зов диких, неведомых мест, и я понял, что отныне он будет всегда жить во мне». Прошло рождество, миновала зима, и 6 марта 1908 года Фосетт сел в Саутгемптоне на пароход, направлявшийся в Буэнос-Айрес.

Маршрут новой экспедиции лежал через Буэнос-Айрес и Асунсьон в Корумбу, небольшой бразильский город на пограничной с Боливией реке Парагвай. В окрестностях этого города Фосетт провел топографические съемки, иеобходимые для уточнения границы между двумя странами. Затем предстояло уточнить границу дальше к северу по реке Гуапоре. Фосетт мог бы этим ограничиться, и формально работа была бы выполнена. Но он решил пройти по притоку Гуапоре реке Верди и нанести ее на карту. Для этого Фосетт со своим спутником топографом Фишером сначала спустился по Гуапоре до устья Верди, а затем двинулся по суше вверх по ее течению, так как плыть по ней из-за многочисленных перекатов было невозможно. Путешествие оказалось очень тяжелым. Изгибы реки существенно затрудняли и замедляли движение. Вскоре кончилось продовольствие. Охотиться было не на кого. Путешественники голодали, но продолжали свой путь и топографическую съемку. Наконец 3 октября 1908 года они достигли истоков реки Верди, а еще через две педели вышли к бразильскому городу Мату-Гросу.

Позднее Фосетт с ужасом вспоминал о лишениях, перенесенных им и его спутниками во время этого путешествия, но очень гордился тем, что смог нанести реку на карту. Как он писал впоследствии: «Теперь река была исследована, и выяснено, что ее фактическое течение совершенно не соответствует тому, какое приняли наобум в 1873 году. Она брала начало в родниках, а не из озера, как полагали раньше. Серия наших наблюдений дала возможность точно нанести на карту каждую милю реки и этим самым спасти около 1200 квадратных миль ценной территории для Боливии. Эти тяжкие труды и мучения были полностью оправданы».

Когда демаркация восточной границы Боливии с Бразилией была завершена, Фосетт снова отправился в Ла-Пас для отчета о проделанной работе, и сразу же получил новое предложение – демаркировать границу с Перу. Но британское командование больше не соглашалось, чтобы он и дальше служил иностранным государствам. Фосетту пришлось подать рапорт об увольнении из армии и в чине полковника выйти в отставку.

Первая экспедиция по демаркации границ Боливии и Перу состоялась в 1910 году. В пей участвовали боливийские и английские офицеры и солдаты. Маршрут проходил от северного берега озера Титикака на северо-восток, к устью реки Хит, и затем вверх по ее течению сначала на лодках, а потом пешком. Эта река, ее берега и живущие на них индейцы ранее не были исследованы. Фосетт нанес на карту течение реки Хит, описал флору и фауну района и познакомился с группой индейцев племени гуарайю. При встрече с гуарайю Фосетт следовал принципу известного бразильского защитника индейцев Рондона и нашего соотечественника Миклухо-Маклая: не стрелять, что бы ни случилось. Это помогло Фосетту установить с индейцами мирные отношения и еще раз доказать, что в столкновениях с индейцами повинны большей частью белые поселенцы, которые не считают их за людей и охотятся на них, как на животных.

По зову души

Вернувшись в конце 1911 года в Ла-Пас, Фосетт отказался от дальнейшей работы в пограничной комиссии, не желая быть втянутым в сложные конфликты. Вернуться на службу в армию он тоже не хотел. Но Фосеттом владело еще и страстное желание на свой страх и риск заняться археологическими и этнографическими исследованиями в лесах Южной Америки,

Стремление заняться подобными изысканиями возникло у Фосетта под влиянием его путешествий по Боливии, Бразилии, Перу, когда он встречался с людьми, от которых слышал рассказы о затерянных в глубине сельвы городах и несметных сокровищах. Такие очень правдоподобные легенды были созданы еще испанскими и португальскими завоевателями Американского континента, все мысли которых были устремлены на поиски индейского золота. Фосетт верил подобным слухам. Ведь в его времена в Бразилии, Перу, Боливии оставалось немало мест, куда не ступала нога исследователя, в чём он сам не раз убедился воочию.

Но Фосетта интересовали не богатства, скрытые в дебрях и храмах, а сокровища тайных знаний древних обитателей Америки: «…Я ставил своей целью поиски культуры более ранней, чем культура инков, и мне казалось, что ее следы надо искать где-то дальше на востоке, в еще неисследованных диких местностях… Я решил посвятить себя в будущем исследованиям и с помощью уже накопленных сведений попытаться пролить свет на мрак, окутывающий историю этого континента. Я был уверен, что именно здесь сокрыты великие секреты прошлого, все еще хранимые в нашем сегодняшнем мире».

Какие же накопленные сведения имеет Фосетт в виду?

Это не только легенды и предания, но также информация, почерпнутая им из книг и статей «американистов» – не только ученых, но и мистиков типа мадам Блаватской, создателей фантастических теорий о затонувших материках и тайнах исчезнувших племен.

На этой основе у Фосетта сформировались свои представления о древней истории Американского континента. Он считал, что уже в эпоху существования в Америке человека ее физико-географический облик существенно отличался от современного: ее составлял несколько крупных островов, в том числе и северо-восточная Бразилия. Среди населявших эти острова народов были белокожие (европеоиды) и чернокожие (негроиды). По мнению Фосетта, европеоидные тольтеки создали древние цивилизации в Мексике и в Андах, индейцы языковой семьи тупи происходят из Полинезии и тоже когда-то были белокожими, а индейцы племени кечуа говорят на языке, родственном китайскому.

Интересны также собственные наблюдения Фосетта и сделанные на их основе выводы. Вот, например, его впечатления об индейцах племени максуби.

«На мой взгляд, люди этого племени, подобно многим другим в Бразилии, являются потомками какого-то высокоцивилизованного народа. В одной деревне максуби я видел рыжего мальчика с голубыми глазами – но он не был альбинос.

Цель нашего путешествия лежала значительно дальше на восток, и мы оставались у максуби лишь для того, чтобы немного изучить их язык и обычаи. Они оказались солнцепоклонниками; один или два человека в каждой деревне должны каждое утро приветствовать солнце, распевая при этом музыкальными голосами таинственные, полные роковых интонаций песнопения в своеобразной пятиступенной гамме, сходной с ярави горных индейцев в Перу. В глубокой тиши леса, когда первый проблеск дня заглушит не стихающий всю ночь гул насекомых, гимны максуби глубоко впечатляют своей красотой. Это музыка развитого народа, а не просто шумные ритмы, характерные для подлинных дикарей. У максуби есть имена для всех планет, а звезды называются у них вира-вира – словом, которое любопытным образом ассоциируется со словом «виракоча», означавшим солнце у инков.

Максуби отличаются учтивостью манер и безупречными нравами. У них небольшие, красивые ноги и руки и тонкие черты лица. Им знакомо гончарное искусство, они выращивают табак и курят его из небольших чашеобразных трубок в виде сигарет, сворачиваемых из маисовых листьев. Во всем максуби производят впечатление народа, когда-то стоявшего на высокой ступени развития и переживающего стадию упадка, а не дикарей, выходящих из первобытного состояния».

Именно у максуби Фосетту довелось стать очевидцем явления, необычного с точки зрения английского джентльмена, но обыденного для обитателей бразильских джунглей. Это произошло, когда Фосетт и его спутники после встречи со свирепыми дикарями вернулись в деревню максуби:

«Наш приход совпал с похоронами одного воина максуби… Под конец хижину освободили от духа покойного посредством следующего тщательно разработанного ритуала. Вождь, его помощник и знахарь сели в ряд на маленьких скамеечках перед главным входом в хижину и начали производить такие движения, словно выжимали что-то из рук и ног, подхватывали это что-то с пальцев и бросали на подстилку из пальмовых листьев площадью около трех квадратных футов, которая закрывала чашу из тыквы, частично наполненную водой с какими-то травами, плавающими сверху; время от времени все трое внимательно глядели на подстилку и воду под ней. Эту процедуру они повторяли много раз, потом впали и транс и около получаса сидели неподвижно на своих скамеечках с закатившимися глазами. Когда они пришли в себя, то первым делом принялись потирать животы. Чувствовали они себя очень скверно.

Ночь напролет все трое просидели на скамеечках, в одиночку или хором протяжно беря три ноты с интервалом в октаву, вновь и вновь повторяя слова: «Тави-такни, тави-такни, тави-такни». Семьи, живущие в хижине, причитали хором им в ответ.

Этот ритуал продолжался три дня. Вождь торжественно заверил меня, что дух мертвого находится в хижине и виден ему. Я ничего не видел. На третий день ритуал достиг апогея: пальмовую подстилку внесли в хижину и положили на такое место, куда падал свет, проходящий через входное отверстие. Люди опустились на колени и припали лицом к земле, а трое старейшин племени отбросили скамеечки и в крайнем возбуждении распростерлись на земле перед входом в хижину; я тоже стал на колени позади них, чтобы видеть пальмовую подстилку, на которую они пристально глядели.

В глубине хижины, сбоку от подстилки, находилось отгороженное перегородкой место, где лежал покойный; глаза старейшин были устремлены туда. На секунду воцарилась мертвая тишина, и в этот момент я увидел смутную тень – она появилась из-за перегородки, проплыла к центральному столбу хижины и исчезла из виду. Вы скажете – массовый гипноз? Очень хорошо, пусть так; знаю только, что я видел тень!

Напряжение, охватившее обоих вождей и знахаря, спало, они обильно вспотели и ничком распластались на земле. Я покинул их и вернулся к своим товарищам, которые не присутствовали при всей этой церемонии.

На еще неисследованных пространствах Южной Америки рассеяны и другие племена, подобные максуби; некоторые из них несколько более развитые и есть даже такие, что носят одежду. Это полностью опровергает выводы, к которым пришли этнографы, исследовавшие лишь области по берегам рек и не заходившие в менее доступные места. В то же время есть и настоящие дикари…». Правда, Фосетт, описывая встреченных им дикарей, которых он называет обезьяноподобными, поступает как честный исследователь – он пишет, что они показались ему такими, так как было очень трудно разглядеть этих людей из-за сумрака.

Во времена Фосетта еще не было установлено, что Американский континент был заселен совсем недавно, и там никогда не было древнейших форм человекообразных – австралопитеков, питекантропов и даже неандертальцев. Подавляющая масса индейцев переселилась в Америку из Азии, перейдя туда по так называемому борингоморскому сухопутному мосту Чукотка-Аляска, соединявшему 10 тысяч лет назад два континента. И поэтому все «первобытные американцы», как называл индейцев А.С. Пушкин, несмотря на некоторые различия, принадлежат к монголоидной расе. Что касается негроидов, о которых неоднократно упоминает Фосетт, то не стоит исключать более поздние миграции немногочисленных групп африканских негров, равно как полинезийцев, китайцев, японцев и морских народов Ближнего Востока.

Но Фосетт не мог этого знать, и разделение индейцев на разные расы служило ему одним из обоснований гипотезы, что когда-то в Америке были высокие цивилизации, созданные белыми людьми и связанные с древними культурами Египта, Передней Азии и легендарной Атлантиды. Кстати, об Атлантиде. В своей книге «Неоконченное путешествие» (глава «Каменный идол») Фосетт рассказывает о базальтовой статуэтке, подаренной ему известным писателем Райдером Хаггардом. «Эта каменная фигурка обладает престранным свойством: каждый, кто возьмёт ее в руки, тотчас же ощущает подобие электрического тока, устремляющегося вверх по руке, – ощущение настолько резкое, что некоторые люди спешат поскорее положить статуэтку».

С этой статуэткой Фосетт обратился к психометристу – человеку, обладающему даром «считывать» информацию с неодушевлённых предметов. В наше время подобными делами промышляют люди, называющие себя экстрасенсами и ясновидящими. У Фосетта же искусство психометриста сомнения не вызывало. Экстрасенс, находясь в полной темноте и держа в руке «чёрного идола», сообщил: «Я вижу большой, неправильной формы континент, простирающийся от северного берега Африки до Южной Америки. На его поверхности возвышаются многочисленные горы и местами видны вулканы, словно готовые к извержению». Короче говоря, имелась в виду Атлантида незадолго до потопа. А дальше идёт описание самой катастрофы:

«И вот я вижу вулканы в неистовом извержении, пылающую лаву, стекающую по их склонам, и вся земля сотрясается под оглушительный грохот. Море вздымается, как от урагана, и огромные части суши с западной и восточной стороны исчезают под водой. Центральная часть материка затопляется, но все еще видна. Большая часть жителей или утонула, или погибла при землетрясении. Жрец, которому был отдан на хранение идол, бежит из тонущего города в горы и прячет священную реликвию в надёжное место, а потом устремляется дальше на восток». Чего тут больше – проявления дара ясновидения, хорошей осведомлённости по части атлантологии или богатого воображения самого Фосетта – романтика, мистика и к тому же друга Р.Хаггарда, автора историко-приключенческих и фантастических романов – можно только предполагать…

Первая мировая война 1914–1918 годов прервала путешествия Фосетта.

Переход к поискам древних цивилизаций знаменовал начало нового этапа в жизни Фосетта. Он прекращает географические исследования и в 1921 году совершает путешествие по маршруту Баия – Жекие – Канавиейрас, которое приносит ему только разочарование. Этот район был уже освоен бразильскими колонистами, и здесь негде было затеряться целому городу.

В 1924 году, найдя спонсоров, Фосетт вновь отправился в дикие леса Бразилии. Его сопровождали старший сын Джек и его друг Рэли Раймел. Последнее письмо неутомимого путешественника жене датировано 29 мая 1925 года. Младший сын Фосетта Брайн много лет занимался поиском пропавшей экспедиции. Самые разнообразные сведения о полковнике Фосетте и его спутниках поступали от путешественников и вождей индейских племён вплоть до 1951 года…